Также пациентка Морозова утверждает, что по ночам к ней приходит призрак мужа и обвиняет в его убийстве. Может ли это быть галлюцинацией, вызванной чувством вины? Может.
Дальше. Доктор Колчанов солгал, что пациентка Морозова не делилась с ним подозрениями о причастности мужа к гибели родителей. Объясняет это чувством вины, ущемлённым врачебным достоинством и любовными чувствами к пациентке. Алиби на момент убийства есть.
Может ли доктор Колчанов лгать? Может. Может ли доктор Колчанов говорить правду? Может.
А что с алиби? Камеры видеонаблюдения перед больницей и в коридорах подтверждают алиби. Но на момент убийства доктор был один в своём кабинете. Однако санитар слышал его голос.
Мог ли доктор Колчанов убить Антона Морозова? Маловероятно. К тому же он сам просил о помощи, доказать, что Морозова невиновна. Зачем ему привлекать постороннего психиатра, способного уличить его, если он убийца?
Что дальше?
Елизавета Советова тайно приезжала к дому Морозовых и зашла в дом. Предположительно в момент убийства. О своём визите никому не сказала. Но приходящая прислуга Морозовых видела её машину и её саму. Однако не уверена. Заявлять не будет.
Могла ли Елизавета Советова убить Антона Морозова? Могла, но, если верить словам Марины Викторовны Герасимовой, Советова пробыла в доме Морозовых всего несколько минут. Маловероятно, что она успела бы убить Антона Морозова. Однако вероятность всё равно есть.
Итак, три подозреваемых.
С алиби понятно. Что с мотивами?
Анна Морозова – огромное состояние мужа.
Денис Колчанов – чувства к Анне Морозовой.
Елизавета Советова – ревность, обида, унижение со стороны Морозова. Бросил её, оскорбив. Могла быть в сговоре с Колчановым – они любовники.
А что с мужем Советовой?
Кирилл Советов – алиби есть, но мог узнать о связи жены с Морозовым. Однако алиби более надёжное, чем у троих предыдущих. Всю ночь был в сотнях километров от места убийства на вечеринке на виду у 155 человек. Но мог и заказать убийство.
Однако настораживает, что Анна Морозова таблетки снотворного не покупала. Возможно, конечно, что приобрела другим способом, либо в какой-то из аптек данные не сохранились. Но тем не менее упаковки есть и на них отпечатки только Анны.
– Упаковки... – что-то в этом слове насторожило мужчину. Несколько секунд он сидел, глядя на слово «упаковки», перевёл взгляд в окно. Что-то в этом слове вызвало какую-то мысль. Скорее, даже какое-то ощущение.
Глава 13
– Анна! – резкий крик заставил пациентку подскочить, испуганно озираясь по сторонам. В палате было тихо и темно. По-прежнему только полоска света из коридора.
– Почему именно ночью? – прошептала она. – Почему мой мозг выдаёт эти галлюцинации именно ночью? Чтобы страшнее было? Я рациональный человек, я не верю в мистику. Это просто галлюцинации. А если нет?
Резкий скрежет, как от стальных когтей, послышался со всех сторон. Женщина завизжала и заткнула уши руками.
– Не надо, пожалуйста, не надо, – умоляла она, рыдая. – Прошу, прекрати, кто бы ты ни был!
– Как же я могу прекратить, дорогая Анна? – это был его голос. – Ты ведь убила меня. Теперь я с тобой навеки. Теперь нас точно ничто не разлучит. В горе и в радости, помнишь? Пока смерть не разлучит нас. Но и после смерти мы будем вместе!
– Ты ненастоящий!
– А ты в этом уверена?
Тени на стене появились внезапно, или она не заметила их раньше. Они начали шевелиться, медленно извиваясь. С жутким шипением бесформенные тени ползли к полу.
– Сегодня нет дождя, – прошептала она, зачарованно глядя на тени, – нет сбоя напряжения. Вы не пройдёте через свет.
В эту секунду раздался далёкий раскат грома, сверкнула молния.
Её глаза, расширенные от ужаса, следили, как тени медленно-медленно, словно в дьявольском танце, спускаются на пол, тянутся к полоске света.
– Не надо, прошу, пожалуйста, – с мольбой шептала она. – Не делай этого!
Дождь хлынул внезапно, в коридоре мигнул свет...
***
– Доброе утро, Анна, – доктор Андерсон обеспокоенно рассматривал пациентку. Её лицо не просто осунулось и посерело, оно было практически чёрным. Глаз совершенно не было видно – настолько сильно обозначились синяки. Тело сотрясалось мелкими конвульсиями, изредка дёргаясь, как от навязчивой мошкары, руки лежали на коленях, пальцы судорожно сжимались и разжимались. Глаза испуганно вращались по сторонам, губы что-то бессвязно шептали. Тело исхудало настолько, что напоминало скелет, обтянутый кожей. – Анна, как вы себя чувствуете?
Она продолжала бормотать, не обращая внимания на слова доктора.
– Анна, вы меня слышите? Вы нездоровы! – он подошёл к пациентке, сел рядом на диван.
Женщина дёрнулась в сторону, вскрикнув от испуга. Кажется, она его наконец заметила, но нельзя было быть уверенным. Её глаза по-прежнему были безумны, вращались из стороны в сторону. Взгляд был мутным, губы тряслись.
– Анна, поговорите со мной, – он осторожно протянул руку, намереваясь измерить пациентке пульс.
– Не трогай меня! Уходи! Я не убивала тебя! Зачем ты мучаешь меня? Уходи! – она задёргалась на диване, вопя и отбиваясь.
– Анна, всё хорошо, это я, доктор Андерсон! Вы в безопасности! Анна, посмотрите на меня!
Она продолжала дёргаться и кричать. Это был самый настоящий панический ужас.
– Доктор Андерсон, что происходит? – в кабинет буквально вбежал доктор Колчанов. – Я услышал крик.
– Мы даже не успели начать беседу, как она впала в истерику. – Доктор Андерсон уже набрал в шприц лекарство. – Помогите, придержите её.
Через несколько секунд лекарство начало действовать, пациентка затихала, всё ещё бормоча: «Не приближайся ко мне, уходи... я не убивала тебя... оставь меня в покое...». Постепенно бормотание прекратилось, глаза закрылись, она затихла. Доктор Колчанов вызвал санитаров.
– Унесите её в реанимацию. – Закрыв двери за санитарами, он повернулся к доктору Андерсону. – Итак, что здесь произошло?
Стивен Андерсон поднял голову от блокнота, в котором делал запись.
– Я ведь вам уже сказал, мы даже не успели начать беседу. Я зашёл в кабинет, она сидела в каком-то трансе, дёргалась и бормотала. Я попытался начать беседу, но она не реагировала. Когда я хотел замерить пульс, она начала дёргаться, отбиваться и кричать.
– Не кажется ли вам, доктор Андерсон, что ваши сеансы не приносят пользу? – начал выходить из себя доктор Колчанов. – Я вижу только ухудшения в состоянии Анны. Что, чёрт возьми, вы с ней делаете? Вы изводите её, видели в каком она состоянии, в каком виде? Кожа да кости, гигантские синяки под глазами! Меня не было в больнице всего несколько дней, а вы тут такое устроили!
– Об этом и я хотел с вами поговорить, доктор Колчанов, – невозмутимо парировал Стивен Андерсон. – Мои беседы не могут вызывать такое ухудшение как физического состояния пациентки, так и психического. Вы сами заметили, что со мной она пошла на контакт. Но с каждым днём её состояние ухудшается. Вы уверены, что ей не дают больше никаких лекарств, кроме витаминов, прописанных доктором Копасовым?
– Уверен, доктор Андерсон, ещё как уверен! – Денис Колчанов не намерен был сдаваться. – Однако, как психолог, смело могу заявить, что ваши беседы очень даже могут вызывать ухудшение состояния пациентки! Уж не знаю, как вы там копаетесь в её сознании и подсознании, но результат явно налицо! И не положительный результат! Я требую, чтобы вы немедленно прекратили заниматься пациенткой Морозовой! Благодарю за помощь, но на этом всё. Ваши услуги нам больше не нужны. От вас требуется только поставить диагноз, основываясь на признании Анны Морозовой в убийстве. Дальше не ваши заботы. – Мужчина посторонился от двери, показывая, что доктор Андерсон свободен.
– Вот как, очень интересно, – улыбнулся доктор Андерсон, направляясь к двери. – Значит, вы согласны с её заявлением? Верите, что она убила мужа?
– Она сама призналась, – тяжело вздохнул Колчанов. – Других версий у полиции нет. Плюс отпечатки, попытка самоубийства. Уверен, Анне будет лучше, если она останется под нашим присмотром. Уж будьте уверены, я присмотрю за ней.
– Потому что неравнодушны к ней? – доктор Андерсон не отказал себе в маленькой слабости задеть собеседника, наблюдая за его реакцией.
Доктор Колчанов вспыхнул.
– В первую очередь, потому, что я врач. И мой долг – помогать людям. Мои чувства к Анне не имеют к этому никакого отношения. Но если вам угодно, да, и поэтому тоже.
– Хорошо, доктор Колчанов, как вам будет угодно. У меня только последний вопрос. Какое снотворное вы посоветовали Анне, когда она пожаловалась на плохой сон после гибели родителей?
– Она сказала, что я посоветовал снотворное? – выражение лица врача было удивлённым, но, встретившись с насмешливым взглядом собеседника, Денис Витальевич задумчиво проговорил: – Верно, припоминаю, она жаловалась на плохое самочувствие из-за бессонницы. Я посоветовал что-то вроде Афобазола. Но не припомню точно. Почему вы спрашиваете?
– Потому что в мусорном ведре были упаковки вовсе не от Афобазола или ему подобного. Там были упаковки от очень сильного снотворного. Вы должны были читать в истории болезни Анны. Я хотел спросить её об этом, но не удалось, поэтому спрашиваю вас, что вы об этом скажете?
– Доктор Андерсон, на что вы намекаете? Вы думаете, я стал бы советовать Анне сильное снотворное?
– А это так?
– Нет, разумеется, нет! – доктор Колчанов снова начинал закипать. – Вы не имеете права выдвигать подобные обвинения! Я просил вас о помощи, мне дорога Анна! Если она купила другое лекарство, то либо по своей ошибке, либо кто-то ей посоветовал.
– Кто? – невозмутимо поинтересовался психиатр, игнорируя раздражение собеседника.
– Уж я точно этого не знаю, – недовольно ответил тот. – Ни друзей, ни врагов у неё не было. Да и кому бы это понадобилось? Она хороший человек. Если бы вы знали её, как знаю я.
– Хорошо, доктор Колчанов, тогда позвольте ещё один вопрос: вы разбираетесь в кухонных ножах?
– В кухонных ножах? – переспросил от неожиданности доктор Колчанов.
– Именно. Я вот не совсем разбираюсь. Как-то не задавался этим вопросом. А оказывается, есть немалая разница. – Доктор Андерсон открыл блокнот и начал зачитывать: – Например, шеф-нож имеет длинное треугольное изогнутое лезвие. Более широкое у ручки и узкое на конце. Один из основных ножей, который должен быть на каждой кухне. Шеф-нож ещё называют поварской нож, а иногда «французский» (French Knife). Изгиб позволяет пользователю раскачивать нож взад и вперёд при нарезке, а также создавать большое давление на части лезвия, которое находится близко к ручке.
Шеф-нож достаточно универсален, отлично подходит для различных кухонных работ.
Основное назначение ножа — шинковка. Именно она занимает большую часть времени профессиональных поваров.
Также интерес для нас представляет разделочный нож. Разделочный кухонный нож – клинок изогнутой формы. Лезвие гораздо уже, чем у шеф-ножа.
Есть разные виды, но в основном более узкая часть у ручки, а на кончике он расширяется. Сверху ещё есть такой треугольный изгиб. Вот у Морозовых именно такой. Разделочный кухонный нож используют, собственно, для разделки мяса и рыбы.
Для поваров это важно. Но многие домохозяйки также уделяют этому немало внимания. Посмотрите на это изображение.
– К чему эта лекция, доктор Андерсон? – недовольно спросил доктор Колчанов, всё же разглядывая рисунок.
– А к тому, что Антон Морозов убит большим шеф-ножом. Но в своём бреду Анна Морозова назвала себя разделочником, потому что она разделала мужа разделочным ножом. Понимаете?
– Что я должен понять? Что психически неуравновешенная пациентка перепутала ножи?
– Именно в бессознательном состоянии мы чаще всего говорим реальные вещи. Вам ли не знать, доктор Колчанов?
– Я прекрасно это знаю, доктор Андерсон. Это всё, на чём вы основываетесь? Она перепутала ножи и в бреду кричала, что не убивала мужа?
– А вы предпочтёте упрятать её в клинику до конца жизни без доказательств?
– Поверьте, я больше всех забочусь об Анне. И не вам меня учить! В клинике Анна будет под моим присмотром. Я позабочусь о ней. Всего доброго.
– И вам всего хорошего. – Стивен Андерсон вышел из кабинета.
Глава 14
– Артур Васильевич, можно? Всего один вопрос. – Доктор Андерсон заглянул к главврачу.
– Слушаю вас, доктор Андерсон. – Хозяин кабинета указал гостю на кресло. – Вы насчёт сегодняшнего инцидента с пациенткой Анной Морозовой?
– Можно и так сказать. Но, если Денис Витальевич уже предоставил отчёт, то я не буду повторяться. Скажу лишь, что диагноз поставить я не могу. Я считаю, что для заключительного диагноза недостаточно данных. Но если мои услуги больше не нужны, брать на себя ответственность я не хочу. Есть лишь один вопрос: дают ли пациентке Морозовой какие-либо лекарства, кроме витаминов?
– Судя по её медицинской карте, не дают. Я сегодня просматривал данные после разговора с Денисом Витальевичем. Почему вы спрашиваете? Вы считаете, что ухудшение состояния пациентки может быть вызвано какими-то лекарствами?
– А вы видели её? – вопросом на вопрос ответил доктор Андерсон.
– Видел, – Артур Васильевич задумался. – Вы правы, если предположить присутствие в организме психотропных веществ, то становится понятным наблюдаемое изменение в физиологии и психике пациентки. Но, насколько я знаю, Анне Морозовой не выписывалось никаких лекарств.
– Это и удивляет, – задумчиво проговорил доктор Андерсон. – Скажите, ей будут проводить диагностику организма?
– Да, поскольку она впала в кому.
– В кому? Давно?
– Около часа назад. А что касается вашего отстранения, доктор Андерсон, то это беспочвенно. Я не согласен с мнением доктора Колчанова, что ваши беседы с пациенткой повлияли на её состояние. К тому же отстранить вас не в его компетенции. Я пригласил вас. Мне и решать, остаться вам или нет. Тем более я больше склонен согласиться с вашим предположением, что в организме пациентки психотропные вещества, которые и вызвали такое состояние и, как следствие, кому. После диагностики организма у нас будет более чёткая картина. Посмотрим, что удастся найти.
– Я вас понял, Артур Васильевич. Позвольте ещё кое-что уточнить. Вы сказали, что вы пригласили меня, но разве не Денис Витальевич?
– Денис Витальевич изъявил желание связаться с вами и пригласить в клинику, хоть и неохотно. Но инициатором обращения был я. Не думаю, что в клинике, где я являюсь главным врачом, кто-то будет самостоятельно принимать подобные решения.
– Разумеется, Артур Васильевич. Благодарю, что уделили мне время. – Доктор Андерсон вышел из кабинета, глубоко задумавшись.
«Насколько я мог убедиться, доктор Колчанов старательно настаивал на роли инициатора, который пригласил меня, чтобы помочь Анне Морозовой. Однако инициатива исходила от главного врача клиники. А сам Колчанов, оказывается, не очень этого хотел. Это интересно», – размышлял Стивен Андерсон, идя к своей машине.
Глава 15
Денис Колчанов стоял у окна в своём кабинете и наблюдал, как Стивен Андерсон открывает дверь своей машины. Мужчина развернулся, достал шприц и вышел из кабинета.
