Ружье Штеш выронил, как только увидел чудовище. Не птицей же отбиваться! Коленс сохранил птицу, но не потому, что не растерял самообладание, напротив – от страха он вцепился в нее мертвой хваткой.
Люди, отметил Штеш периферией сознания, большая часть ресурсов которого тратилась на панику. Голый мужик с пистолетом и очень злая женщина. Он суматошно пополз к ним, бормоча:
– С-спасите! Помогите! Там зверюга!
– Какая еще зверюга? – Тереза вздернула бровь.
– К-кошмарная! И легавые вдобавок!
Маэдо недобро сощурился.
– Как-как? Проявляете, стало быть, демонстративное неуважение к службе охраны безопасности?
Штеш покрылся новой порцией холодного пота. Проклятье! Неужели этот голый хмырь – безопасник? Ну и как его было отличить от нормального человека, когда он без формы? Вот же влип!
– Постереги их, – обратился Маэдо к Терезе. – Сейчас наручники достану.
Коленс запоздало пришел в себя. Что хуже – безопасники или монстр? Судя по тому, что легавые не боятся монстра, они – куда большая угроза… Не расставаясь с птичкой, он кое-как вздел себя на ноги и припустил было прочь.
– Куда? – рявкнула Тереза. – Убью гада!
Злая женщина метнула молоток, с силой ткнувший Коленса в затылок. Он упал, а в следующую секунду она настигла его, подобрала молоток, ударила уже по-настоящему. Хвала небесам, не рабочей частью, а рукоятью, и Коленс не разбрызгал мозги по траве, всего лишь выпал из пространства-времени.
Сирена смолкла, фары погасли. Стало удивительно темно и тихо, если не считать бессвязных причитаний Штеша. Маэдо, упаковывая его, кинул Терезе вторые наручники.
– Потащили в подвал?
– В подвале холодно, – предупредила Тереза. – Ты оделся бы.
Пока Маэдо, оставив ей пистолет, ходил за штанами, Тереза отволокла в подвал Штеша, вяло сопротивляющегося, но теряющего волю при виде пистолета, и бесчувственного Коленса. Включила свет. Внезапно она пожалела, что сделала в подвале ремонт и выкинула вивисекторские инструменты маньяка. Сейчас бы они пригодились для создания нужной атмосферы. К вторгшимся на ее территорию она питала самые худшие чувства – гнев, раздражение, жажду убийства. Как они посмели влезть сюда, вопить тут, разбудить ее среди ночи? А этот, валяющийся на бетоне – еще и лужу во дворе сделал! Ему здесь что, сортир?
Вошел Маэдо, прикрыл за собой дверь. Штеш невольно подался назад – отползти от легавого, забиться в угол… Эх, не того ты боишься.
– Кто такие? – требовательно спросил Маэдо.
– Ну… Я – Оррин Штеш, – промямлил пленник. – А это Асир Коленс.
– Плевать, как вас зовут, – перебила Тереза. – Кто вы? Воры? Разбойники?
– Н-не… – Штеш привычно оглянулся на Коленса. Но тот, как назло, не отзывался. Лежал неподвижно с закрытыми глазами и молчал.
– Не? – рассвирепела она. – Не?! Какого черта вы сюда приперлись?
И замахнулась молотком. Не слишком целеустремленно – Маэдо успел перехватить руку.
– Лучше говори, утырок. Не то она из тебя отбивную сделает.
– Ну… мы охотились…
Маэдо бросил взгляд на птичку, сжимаемую лежащим Коленсом.
– В моем дворе? – снова взвилась Тереза.
– Зачем вы полезли в частное владение, а?
– Это… п-попить захотели же.
– А чего из озера не попили, придурки?
– Там сырая…
– Голову он морочит! – непримиримо заявила Тереза. – Дай я вломлю этому грабителю! Или засуну вот этот молоток ему в задницу – сразу во всем сознается!
– Погоди, милая. Он и так сознается. Правда ведь, Штеш?
Маэдо вдруг понял, что они четко, как по нотам, разыгрывают сценарий «добрый безопасник и злой безопасник». Только прежде, с коллегами, он всегда выступал в роли злого.
По щекам допрашиваемого покатились слезы, губы задрожали.
– Будешь запираться? – Тереза угрожающе пошевелила молотком, оскалилась и потянулась к Штешу согнутыми пальцами другой руки.
Он взвизгнул и отшатнулся.
– Н-не… не надо! – Он умоляюще уставился на Маэдо. – Пожалуйста, уберите ее! Я расскажу. Мы это… – Он с тающей надеждой посмотрел на неподвижного Коленса: товарищ безмолвствует, а самому не выкрутиться. – Ну, ничего плохого же…
– Они пришли нас ограбить!
– Н-нет! – Штеш замотал головой. – Только посмотреть. Дом пустой же. Ничейный…
– Засохни, чучело! Это мой дом!
– Вообще-то мой, – заметил Маэдо.
Тереза стушевалась. Он повернулся к допрашиваемому.
– Значит, вы хотели забраться в мой дом и меня ограбить. Так?
– Ну… Не грабить, нет! Мы думали, тут все ничье. Забрать ничье, и всё. Это не грабеж же…
Маэдо засмеялся.
– Ты такой наивный? Или меня за наивного держишь? – Тон похолодел. – Вы сломали замок на воротах, помяли бампер у автомобиля службы охраны безопасности, нассали в чужом дворе, вытоптали клумбу… Уже на год каторги хватит! Орали как оглашенные, женщину напугали. – Он посмотрел на Терезу. Вернее было бы сказать «разозлили», но так драматичнее. – Теперь у нее из-за вас угроза выкидыша. – Тереза изумленно воззрилась на него: мол, из-за такой ерунды выкидышей не бывает, даже если предположить… Но Штеш в отчаянии зажмурился: поверил. – Сколько бы тебе за это добавили, а? Всяко больше, чем за ограбление. Это если бы ее муж не растерзал тебя на месте каким-нибудь мучительным способом. – Штеш уже рыдал в голос. – Ну что, будешь признаваться? А то ведь наш медик напишет в заключении, что так и было, и полетишь прямиком на астероиды, в один барак с детоубийцами.
– Ы-ы-ы… Н-не надо, я не хотел же. И я не ссал, это он всё. – Он с обидой оглянулся на Коленса: надо же было потерять сознание именно тогда, когда нужно отмазываться! А без него не выходит. – Да, мы виноваты, что во двор зашли и по дому собирались пошарить. Но с женщиной мы ничего не делали, н-нет!
Маэдо включил диктофон. Сломавшийся Штеш безропотно выбалтывал всю подноготную. По мере выяснения новых подробностей улыбка на лице высшего командира расползалась все шире. Похоже, нашлись концы множества странных неувязок с описанным имуществом покойных и недополученным наследством. Такие ситуации периодически возникали и спускались на тормозах, дела никогда не заводили, вроде как состав преступления недоказуем. А оно вон как! Редкая удача. Даже сил нет сердиться на этих искателей кладов, упорно не желающих называться грабителями.
Коленс очнулся, но в полной мере в сознание не пришел. Тупо улыбался, то и дело морщась от головной боли и тут же о ней забывая. Птичью тушку, уже начавшую попахивать, отдавать не хотел – насилу отняли. Штеш, несколько раз безрезультатно попытавшийся сподвигнуть товарища на вызволение их из задницы, в которую они попали, погрузился в безнадегу.
Впрочем, даже если бы напарник был совершенно психически здоров, дееспособен и разговорчив, шансы вывернуться стремились к нулю. Слишком уж много наговорил Штеш на диктофон. А куда было деться? Лучше так, чем брать на себя вину за выкидыш у офицерской бабы.
Утром, пока Тереза отсыпалась после безумной ночи, Маэдо милосердно выдал страдальцам по бутерброду. Ему пришло в голову, что эти обормоты появились весьма кстати. Он сурово вопросил:
– Вы, охотнички! С какого выстрела пташку-то подбили?
– Э… с третьего, – проблеял Штеш.
– А куда два первых ушли?
– Н-не знаю, господин. – Он отвел глаза.
– Так я вам подскажу! – Маэдо постарался не выказать радости. – Вы засадили две пули в мой беспилотник, олухи! Даже не в мой, – многозначительно произнес он, – а в принадлежащий городскому управлению.
– Н-ну, мы не хотели же. – Штеш и не усомнился, настолько он был уже раздавлен. – Что нам за это будет?
– А это зависит от того, как себя поведете, – усмехнулся Маэдо. – Напишете чистосердечное признание: так и так, целили в птицу, а попали в дрон, потому что косые, а вовсе не потому что хотели в него попасть – взыщут с вас ущерб и штраф, только и всего. А вздумаете запираться – я вас все равно выведу на чистую воду, улики-то в камышах валяются, обломки служебного беспилотника со следами попаданий. И ружьишко ваше, трижды стрелявшее, эксперты изучат. Так или иначе, признают вас виновными. Только сотрудничества со следствием, которое можно было бы зачесть вам в плюс, не будет. А будет преднамеренное уничтожение оборудования службы охраны безопасности. Припаяют вам еще два года каторги, самое меньшее.
Штеш сник еще больше, хотя, казалось бы, больше некуда. Коленс – тот, может, отправится в больницу вместо каторги, а ему точно не миновать.
– Пиши. – Маэдо сунул ему лист бумаги, не сомневаясь в его выборе. – Я гляжу, ты мужик разумный и покладистый, и мне нет резона приплетать отягчающие обстоятельства и закатывать тебя на дюжину лет. Я засвидетельствую, что ты не сопротивлялся и не запирался, и про угрозу выкидыша ничего не скажу, так и быть. Просто сделай все, как надо.
С нетерпением дождавшись, когда приободрившийся преступник поставит точку, Маэдо забрал у него лист, собрал улики в виде ружья, брошенного возле Винковой металлоконструкции, и набора отмычек, запихал арестованных в машину и повез все это в город, пока Тереза не проснулась. А то еще, не приведи судьба, этот идиот ляпнет при ней про дрон, и она обо всем догадается. Признаваться ей в слежке было стыдно. Маэдо оставил ей записку, что ему жаль ее будить и что он вернется, как только сможет.
И закрутилось-понеслось. Асира Коленса сдали психиатрам, но Оррин Штеш оказался поистине ценным приобретением. Отсутствие Коленса лишило его последних крох надежды, и он уже не пытался что-то скрыть – понимал, что все равно не сумеет. Допрос за допросом, по ниточке разматывался огромный клубок невозбужденных дел. В Ноккэм явился из столицы планетный координатор службы охраны безопасности, жал Маэдо руку, на Штеша смотрел, как предвкушающий трапезу змей на грызуна. Но Маэдо не дал утопить подследственного. Дело объемное и громкое, но обормот все-таки не душегуб, не маньяк какой-нибудь. Даже не дебошир и не вандал. Все смягчающие обстоятельства, которые возможно было приобщить к делу, Маэдо приобщил, как обещал: ведь Штеш тоже свои обещания выполнил, повторил показания про беспилотник точь-в-точь, как по писаному. Так что Маэдо счастливо избежал строгого выговора, неофициальной вздрючки и денежного штрафа. Напротив, ему светила премия и награда. И Терезе тоже, как агенту, участвовавшему в задержании – точнее, Ильтену, но это детали.
В общем, настроение было деловое и счастливое одновременно. Что вовсе не удивительно: Маэдо любил свою работу. Порой она увлекала его с головой. И неизвестно, когда бы он вынырнул из суеты, если бы не пришел ответ на его запрос.
Сперва он посетовал, что не вовремя. Потом вспомнил о томящемся привидении и устыдился: девушка страдает, а ему, видите ли, некогда. Открыл письмо… и сильно загрузился. Центр выполнил просьбу, прислав подробнейшее описание ритуала из архива. Но по мере того как Маэдо его читал, ему все меньше и меньше хотелось участвовать в ритуале. И тем более допускать к нему Терезу.
Тереза! Спина покрылась холодным потом. Он обещал Ильтену за ней приглядывать, а сам слинял в город и окунулся в работу. Он не думал, что она всерьез на него обидится: у нее там Хэнк… Ох, к зохенам эти мысли! Но с Хэнком или без, вряд ли она скучает. А вот Ильтен порежет его на кусочки, если узнает, что он пренебрег своей обязанностью опекуна. Нет, не порежет, конечно, хотя лучше бы он предпринял такую попытку – тогда его можно было бы арестовать, и никаких проблем. Ильтен умный и сдержанный. Ильтен поступит гораздо ужаснее: просто лишит его доверия и укажет на дверь, предварительно наговорив Терезе про него гадостей, чтобы сильно не расстраивалась.
И в этот момент позвонил Ильтен. У Маэдо аж сердце зашлось. Пару секунд он малодушно сомневался, отвечать ли на вызов. Но если не ответить, как бы не получилось еще хуже. Он нажал кнопку.
– Скажите-ка мне, Маэдо, – голос любезный, но пожелание светлого солнца Ильтен пропустил, – что вы делаете в Ноккэме?
Зохен! Ну как он пронюхал, что Маэдо в городе? Сказать, что он обознался, перепутал с кем-то?
– Вас показывают по телевизору, Маэдо. Интервью на фоне городского управления службы охраны безопасности.
Маэдо чуть не застонал. Проклятые корреспонденты! Да, дело «кладоискателей» оказалось в самый раз для СМИ – масштабное, но не грязное и не кровавое. Он и не возражал против освещения с экрана: ему казалось, что слава не повредит. Это ж надо так подставиться!
– Я наивно полагал, что вы соблюдаете договоренности. – Тон прямо ледяной. – Вам напомнить, о чем мы договаривались, Маэдо? Почему вы не с Терезой, а?
Маэдо мысленно помянул дюжину зохенов и скорчил жуткую гримасу монитору компьютера с висящим на нем описанием ритуала. А вслух сказал:
– Потому что у меня были веские причины приехать, Ильтен. Мне надо поговорить с вами, не откладывая. И не в баре. Пригласите меня к себе?
– Что случилось? – Обвиняющие нотки в голосе сменились тревожными. – Что-то с Терезой?
– Пока еще нет. Поговорим – там видно будет.
– Приезжайте! Сегодня же.
В квартире Ильтена Маэдо был всего однажды: в ту самую ночь, когда они познакомились с Терезой, и она привела его, чтобы обработать ушибы и ссадины, которые сама же нанесла. Потом он избегал сюда приходить. Встречаться с Терезой в отсутствие мужа в его постели как-то пошло, для этого есть своя квартира, а для разнообразия – кабинет в управлении. С Ильтеном они обычно общались на нейтральной территории – в баре. Но предстоящий разговор касается очень деликатных вещей. Лучше, чтобы никто не мешал.
Впрочем, он не забыл подмаслить: пройдя на кухню, тут же поставил на стол дорогой коньяк и большой набор элитных сыров, не скупясь. Знал уже, что Ильтен стоимость подарков определяет на глаз. И тот оценил: хмурое выражение лица едва заметно смягчилось. Мелочь, но тут каждая мелочь важна.
– Я не понял, Маэдо, – промолвил Ильтен, кивая на презент. Уже не агрессивно, скорее с иронией. – У нас что, свидание? Довольно странно, если учитывать альтернативу.
– У нас ужин с сигаретами. – Маэдо сел за стол и стал вскрывать бутылку. – Но вы же не курите, да и я – только когда в личной жизни засада.
– С Терезой точно все в порядке?
– Когда я уезжал, все было более чем прекрасно. – Он не стал уточнять, что покинул Терезу декаду назад. – Она собиралась снова плыть на охоту с господином Хэнком. А после он с удовольствием присмотрел бы за ней. Не знаю, как к этому отнеслась бы его жена, но в их семье, кажется, ее мнение не в счет.
– Бросьте, Маэдо. – Ильтен даже слегка улыбнулся. – Господин Хэнк Терезе неинтересен. Я имею в виду, в важном для нас отношении.
– Может быть, – согласился Маэдо. Он уже и сам не думал, что у Терезы с Хэнком что-то интимное, но по инерции продолжал попытки выставить его крайним.
Ильтен отпил коньяк, довольно прищурился и вернулся к теме:
– Если у Терезы все хорошо, да и у вас, судя по новостным передачам, то в чем проблемы?
– В девушке-призраке. – Маэдо помрачнел. – В Элеоноре.
– А что с ней не так? То есть… – С призраком, разумеется, все не так, иначе он не был бы призраком, но… – Ее не получится упокоить, да?
– Может, и получится, – неопределенно протянул он. – Ильтен, Тереза упоминала, что вы однажды пытались провести ритуал упокоения, но потерпели неудачу. Как, по-вашему, он должен был проистекать?
Ильтен пожал плечами.
– Учтите, я знаю об этом только то, что успела рассказать умирающая невеста.
Люди, отметил Штеш периферией сознания, большая часть ресурсов которого тратилась на панику. Голый мужик с пистолетом и очень злая женщина. Он суматошно пополз к ним, бормоча:
– С-спасите! Помогите! Там зверюга!
– Какая еще зверюга? – Тереза вздернула бровь.
– К-кошмарная! И легавые вдобавок!
Маэдо недобро сощурился.
– Как-как? Проявляете, стало быть, демонстративное неуважение к службе охраны безопасности?
Штеш покрылся новой порцией холодного пота. Проклятье! Неужели этот голый хмырь – безопасник? Ну и как его было отличить от нормального человека, когда он без формы? Вот же влип!
– Постереги их, – обратился Маэдо к Терезе. – Сейчас наручники достану.
Коленс запоздало пришел в себя. Что хуже – безопасники или монстр? Судя по тому, что легавые не боятся монстра, они – куда большая угроза… Не расставаясь с птичкой, он кое-как вздел себя на ноги и припустил было прочь.
– Куда? – рявкнула Тереза. – Убью гада!
Злая женщина метнула молоток, с силой ткнувший Коленса в затылок. Он упал, а в следующую секунду она настигла его, подобрала молоток, ударила уже по-настоящему. Хвала небесам, не рабочей частью, а рукоятью, и Коленс не разбрызгал мозги по траве, всего лишь выпал из пространства-времени.
Сирена смолкла, фары погасли. Стало удивительно темно и тихо, если не считать бессвязных причитаний Штеша. Маэдо, упаковывая его, кинул Терезе вторые наручники.
– Потащили в подвал?
– В подвале холодно, – предупредила Тереза. – Ты оделся бы.
Пока Маэдо, оставив ей пистолет, ходил за штанами, Тереза отволокла в подвал Штеша, вяло сопротивляющегося, но теряющего волю при виде пистолета, и бесчувственного Коленса. Включила свет. Внезапно она пожалела, что сделала в подвале ремонт и выкинула вивисекторские инструменты маньяка. Сейчас бы они пригодились для создания нужной атмосферы. К вторгшимся на ее территорию она питала самые худшие чувства – гнев, раздражение, жажду убийства. Как они посмели влезть сюда, вопить тут, разбудить ее среди ночи? А этот, валяющийся на бетоне – еще и лужу во дворе сделал! Ему здесь что, сортир?
Вошел Маэдо, прикрыл за собой дверь. Штеш невольно подался назад – отползти от легавого, забиться в угол… Эх, не того ты боишься.
– Кто такие? – требовательно спросил Маэдо.
– Ну… Я – Оррин Штеш, – промямлил пленник. – А это Асир Коленс.
– Плевать, как вас зовут, – перебила Тереза. – Кто вы? Воры? Разбойники?
– Н-не… – Штеш привычно оглянулся на Коленса. Но тот, как назло, не отзывался. Лежал неподвижно с закрытыми глазами и молчал.
– Не? – рассвирепела она. – Не?! Какого черта вы сюда приперлись?
И замахнулась молотком. Не слишком целеустремленно – Маэдо успел перехватить руку.
– Лучше говори, утырок. Не то она из тебя отбивную сделает.
– Ну… мы охотились…
Маэдо бросил взгляд на птичку, сжимаемую лежащим Коленсом.
– В моем дворе? – снова взвилась Тереза.
– Зачем вы полезли в частное владение, а?
– Это… п-попить захотели же.
– А чего из озера не попили, придурки?
– Там сырая…
– Голову он морочит! – непримиримо заявила Тереза. – Дай я вломлю этому грабителю! Или засуну вот этот молоток ему в задницу – сразу во всем сознается!
– Погоди, милая. Он и так сознается. Правда ведь, Штеш?
Маэдо вдруг понял, что они четко, как по нотам, разыгрывают сценарий «добрый безопасник и злой безопасник». Только прежде, с коллегами, он всегда выступал в роли злого.
По щекам допрашиваемого покатились слезы, губы задрожали.
– Будешь запираться? – Тереза угрожающе пошевелила молотком, оскалилась и потянулась к Штешу согнутыми пальцами другой руки.
Он взвизгнул и отшатнулся.
– Н-не… не надо! – Он умоляюще уставился на Маэдо. – Пожалуйста, уберите ее! Я расскажу. Мы это… – Он с тающей надеждой посмотрел на неподвижного Коленса: товарищ безмолвствует, а самому не выкрутиться. – Ну, ничего плохого же…
– Они пришли нас ограбить!
– Н-нет! – Штеш замотал головой. – Только посмотреть. Дом пустой же. Ничейный…
– Засохни, чучело! Это мой дом!
– Вообще-то мой, – заметил Маэдо.
Тереза стушевалась. Он повернулся к допрашиваемому.
– Значит, вы хотели забраться в мой дом и меня ограбить. Так?
– Ну… Не грабить, нет! Мы думали, тут все ничье. Забрать ничье, и всё. Это не грабеж же…
Маэдо засмеялся.
– Ты такой наивный? Или меня за наивного держишь? – Тон похолодел. – Вы сломали замок на воротах, помяли бампер у автомобиля службы охраны безопасности, нассали в чужом дворе, вытоптали клумбу… Уже на год каторги хватит! Орали как оглашенные, женщину напугали. – Он посмотрел на Терезу. Вернее было бы сказать «разозлили», но так драматичнее. – Теперь у нее из-за вас угроза выкидыша. – Тереза изумленно воззрилась на него: мол, из-за такой ерунды выкидышей не бывает, даже если предположить… Но Штеш в отчаянии зажмурился: поверил. – Сколько бы тебе за это добавили, а? Всяко больше, чем за ограбление. Это если бы ее муж не растерзал тебя на месте каким-нибудь мучительным способом. – Штеш уже рыдал в голос. – Ну что, будешь признаваться? А то ведь наш медик напишет в заключении, что так и было, и полетишь прямиком на астероиды, в один барак с детоубийцами.
– Ы-ы-ы… Н-не надо, я не хотел же. И я не ссал, это он всё. – Он с обидой оглянулся на Коленса: надо же было потерять сознание именно тогда, когда нужно отмазываться! А без него не выходит. – Да, мы виноваты, что во двор зашли и по дому собирались пошарить. Но с женщиной мы ничего не делали, н-нет!
Маэдо включил диктофон. Сломавшийся Штеш безропотно выбалтывал всю подноготную. По мере выяснения новых подробностей улыбка на лице высшего командира расползалась все шире. Похоже, нашлись концы множества странных неувязок с описанным имуществом покойных и недополученным наследством. Такие ситуации периодически возникали и спускались на тормозах, дела никогда не заводили, вроде как состав преступления недоказуем. А оно вон как! Редкая удача. Даже сил нет сердиться на этих искателей кладов, упорно не желающих называться грабителями.
Коленс очнулся, но в полной мере в сознание не пришел. Тупо улыбался, то и дело морщась от головной боли и тут же о ней забывая. Птичью тушку, уже начавшую попахивать, отдавать не хотел – насилу отняли. Штеш, несколько раз безрезультатно попытавшийся сподвигнуть товарища на вызволение их из задницы, в которую они попали, погрузился в безнадегу.
Впрочем, даже если бы напарник был совершенно психически здоров, дееспособен и разговорчив, шансы вывернуться стремились к нулю. Слишком уж много наговорил Штеш на диктофон. А куда было деться? Лучше так, чем брать на себя вину за выкидыш у офицерской бабы.
Утром, пока Тереза отсыпалась после безумной ночи, Маэдо милосердно выдал страдальцам по бутерброду. Ему пришло в голову, что эти обормоты появились весьма кстати. Он сурово вопросил:
– Вы, охотнички! С какого выстрела пташку-то подбили?
– Э… с третьего, – проблеял Штеш.
– А куда два первых ушли?
– Н-не знаю, господин. – Он отвел глаза.
– Так я вам подскажу! – Маэдо постарался не выказать радости. – Вы засадили две пули в мой беспилотник, олухи! Даже не в мой, – многозначительно произнес он, – а в принадлежащий городскому управлению.
– Н-ну, мы не хотели же. – Штеш и не усомнился, настолько он был уже раздавлен. – Что нам за это будет?
– А это зависит от того, как себя поведете, – усмехнулся Маэдо. – Напишете чистосердечное признание: так и так, целили в птицу, а попали в дрон, потому что косые, а вовсе не потому что хотели в него попасть – взыщут с вас ущерб и штраф, только и всего. А вздумаете запираться – я вас все равно выведу на чистую воду, улики-то в камышах валяются, обломки служебного беспилотника со следами попаданий. И ружьишко ваше, трижды стрелявшее, эксперты изучат. Так или иначе, признают вас виновными. Только сотрудничества со следствием, которое можно было бы зачесть вам в плюс, не будет. А будет преднамеренное уничтожение оборудования службы охраны безопасности. Припаяют вам еще два года каторги, самое меньшее.
Штеш сник еще больше, хотя, казалось бы, больше некуда. Коленс – тот, может, отправится в больницу вместо каторги, а ему точно не миновать.
– Пиши. – Маэдо сунул ему лист бумаги, не сомневаясь в его выборе. – Я гляжу, ты мужик разумный и покладистый, и мне нет резона приплетать отягчающие обстоятельства и закатывать тебя на дюжину лет. Я засвидетельствую, что ты не сопротивлялся и не запирался, и про угрозу выкидыша ничего не скажу, так и быть. Просто сделай все, как надо.
С нетерпением дождавшись, когда приободрившийся преступник поставит точку, Маэдо забрал у него лист, собрал улики в виде ружья, брошенного возле Винковой металлоконструкции, и набора отмычек, запихал арестованных в машину и повез все это в город, пока Тереза не проснулась. А то еще, не приведи судьба, этот идиот ляпнет при ней про дрон, и она обо всем догадается. Признаваться ей в слежке было стыдно. Маэдо оставил ей записку, что ему жаль ее будить и что он вернется, как только сможет.
Глава 4. Ритуал
И закрутилось-понеслось. Асира Коленса сдали психиатрам, но Оррин Штеш оказался поистине ценным приобретением. Отсутствие Коленса лишило его последних крох надежды, и он уже не пытался что-то скрыть – понимал, что все равно не сумеет. Допрос за допросом, по ниточке разматывался огромный клубок невозбужденных дел. В Ноккэм явился из столицы планетный координатор службы охраны безопасности, жал Маэдо руку, на Штеша смотрел, как предвкушающий трапезу змей на грызуна. Но Маэдо не дал утопить подследственного. Дело объемное и громкое, но обормот все-таки не душегуб, не маньяк какой-нибудь. Даже не дебошир и не вандал. Все смягчающие обстоятельства, которые возможно было приобщить к делу, Маэдо приобщил, как обещал: ведь Штеш тоже свои обещания выполнил, повторил показания про беспилотник точь-в-точь, как по писаному. Так что Маэдо счастливо избежал строгого выговора, неофициальной вздрючки и денежного штрафа. Напротив, ему светила премия и награда. И Терезе тоже, как агенту, участвовавшему в задержании – точнее, Ильтену, но это детали.
В общем, настроение было деловое и счастливое одновременно. Что вовсе не удивительно: Маэдо любил свою работу. Порой она увлекала его с головой. И неизвестно, когда бы он вынырнул из суеты, если бы не пришел ответ на его запрос.
Сперва он посетовал, что не вовремя. Потом вспомнил о томящемся привидении и устыдился: девушка страдает, а ему, видите ли, некогда. Открыл письмо… и сильно загрузился. Центр выполнил просьбу, прислав подробнейшее описание ритуала из архива. Но по мере того как Маэдо его читал, ему все меньше и меньше хотелось участвовать в ритуале. И тем более допускать к нему Терезу.
Тереза! Спина покрылась холодным потом. Он обещал Ильтену за ней приглядывать, а сам слинял в город и окунулся в работу. Он не думал, что она всерьез на него обидится: у нее там Хэнк… Ох, к зохенам эти мысли! Но с Хэнком или без, вряд ли она скучает. А вот Ильтен порежет его на кусочки, если узнает, что он пренебрег своей обязанностью опекуна. Нет, не порежет, конечно, хотя лучше бы он предпринял такую попытку – тогда его можно было бы арестовать, и никаких проблем. Ильтен умный и сдержанный. Ильтен поступит гораздо ужаснее: просто лишит его доверия и укажет на дверь, предварительно наговорив Терезе про него гадостей, чтобы сильно не расстраивалась.
И в этот момент позвонил Ильтен. У Маэдо аж сердце зашлось. Пару секунд он малодушно сомневался, отвечать ли на вызов. Но если не ответить, как бы не получилось еще хуже. Он нажал кнопку.
– Скажите-ка мне, Маэдо, – голос любезный, но пожелание светлого солнца Ильтен пропустил, – что вы делаете в Ноккэме?
Зохен! Ну как он пронюхал, что Маэдо в городе? Сказать, что он обознался, перепутал с кем-то?
– Вас показывают по телевизору, Маэдо. Интервью на фоне городского управления службы охраны безопасности.
Маэдо чуть не застонал. Проклятые корреспонденты! Да, дело «кладоискателей» оказалось в самый раз для СМИ – масштабное, но не грязное и не кровавое. Он и не возражал против освещения с экрана: ему казалось, что слава не повредит. Это ж надо так подставиться!
– Я наивно полагал, что вы соблюдаете договоренности. – Тон прямо ледяной. – Вам напомнить, о чем мы договаривались, Маэдо? Почему вы не с Терезой, а?
Маэдо мысленно помянул дюжину зохенов и скорчил жуткую гримасу монитору компьютера с висящим на нем описанием ритуала. А вслух сказал:
– Потому что у меня были веские причины приехать, Ильтен. Мне надо поговорить с вами, не откладывая. И не в баре. Пригласите меня к себе?
– Что случилось? – Обвиняющие нотки в голосе сменились тревожными. – Что-то с Терезой?
– Пока еще нет. Поговорим – там видно будет.
– Приезжайте! Сегодня же.
В квартире Ильтена Маэдо был всего однажды: в ту самую ночь, когда они познакомились с Терезой, и она привела его, чтобы обработать ушибы и ссадины, которые сама же нанесла. Потом он избегал сюда приходить. Встречаться с Терезой в отсутствие мужа в его постели как-то пошло, для этого есть своя квартира, а для разнообразия – кабинет в управлении. С Ильтеном они обычно общались на нейтральной территории – в баре. Но предстоящий разговор касается очень деликатных вещей. Лучше, чтобы никто не мешал.
Впрочем, он не забыл подмаслить: пройдя на кухню, тут же поставил на стол дорогой коньяк и большой набор элитных сыров, не скупясь. Знал уже, что Ильтен стоимость подарков определяет на глаз. И тот оценил: хмурое выражение лица едва заметно смягчилось. Мелочь, но тут каждая мелочь важна.
– Я не понял, Маэдо, – промолвил Ильтен, кивая на презент. Уже не агрессивно, скорее с иронией. – У нас что, свидание? Довольно странно, если учитывать альтернативу.
– У нас ужин с сигаретами. – Маэдо сел за стол и стал вскрывать бутылку. – Но вы же не курите, да и я – только когда в личной жизни засада.
– С Терезой точно все в порядке?
– Когда я уезжал, все было более чем прекрасно. – Он не стал уточнять, что покинул Терезу декаду назад. – Она собиралась снова плыть на охоту с господином Хэнком. А после он с удовольствием присмотрел бы за ней. Не знаю, как к этому отнеслась бы его жена, но в их семье, кажется, ее мнение не в счет.
– Бросьте, Маэдо. – Ильтен даже слегка улыбнулся. – Господин Хэнк Терезе неинтересен. Я имею в виду, в важном для нас отношении.
– Может быть, – согласился Маэдо. Он уже и сам не думал, что у Терезы с Хэнком что-то интимное, но по инерции продолжал попытки выставить его крайним.
Ильтен отпил коньяк, довольно прищурился и вернулся к теме:
– Если у Терезы все хорошо, да и у вас, судя по новостным передачам, то в чем проблемы?
– В девушке-призраке. – Маэдо помрачнел. – В Элеоноре.
– А что с ней не так? То есть… – С призраком, разумеется, все не так, иначе он не был бы призраком, но… – Ее не получится упокоить, да?
– Может, и получится, – неопределенно протянул он. – Ильтен, Тереза упоминала, что вы однажды пытались провести ритуал упокоения, но потерпели неудачу. Как, по-вашему, он должен был проистекать?
Ильтен пожал плечами.
– Учтите, я знаю об этом только то, что успела рассказать умирающая невеста.
