Маэдо воззрился на нее непонимающе.
– Тереза, ты о чем? Какая ловля на живца? На меня и так сотрудники косились, что подставляю женщину. Беременную я на такое опасное дело не пущу, даже не думай. Контракт расторгнем по обоюдному согласию.
– Да вы сговорились! – вспыхнула Тереза. – Я же не утратила зрение, не лишилась ноги… Я беременная, а не инвалид!
– И твоя первостепенная задача – не потерять ребенка, – указал он. – А для этого надо избавиться от привычки бродить ночами по сомнительным районам в поисках воров, разбойников и насильников. Есть же безопасные занятия, вот и настала пора на них переключиться.
Тереза шумно вздохнула. Пожалуй, Маэдо прав насчет всяких разбойников. Хорошо, не будем рисковать.
– Воры и разбойники – это я понимаю. Но Рино совсем с катушек съехал! Не позволяет мне ремонтировать утюги, деспот!
– И правильно делает. – Вопреки ожиданиям, Маэдо поддержал не ее. – Ты уже забыла, как нарвалась на наркоманов? Тереза, ходя по вызовам, ты постоянно рискуешь. И ладно бы собой, такой уж рисковый у тебя характер, и не мне пытаться его переделать – но теперь еще и ребенком! Я совершенно согласен с твоим мужем: все эти хобби надо бросать, если не навсегда, то на время беременности точно.
– Вы оба – тираны!
– Мы оба заботимся о твоем благополучии.
– Тираны-демагоги!
Он пододвинул ей забытую чашку с чаем. Помогло: она сделала глоток, потом второй. Пара минут тишины – уже немало.
– Тереза, ты ведь сама обещала Элеоноре сделать все, как надо. Ну тогда закончи это, раз начала. Потерпи до конца. Потом оторвешься. Отыграешься и на преступниках, и на страдальцах со сломанными телефонами. Но не сейчас. Хорошо?
Она нехотя проскрипела:
– Ладно уж.
– Отвезти тебя домой?
– К себе, – уточнила она.
Он поднял бровь.
– Уверена? Дома тебя ждет муж. Будет хлопотать вокруг тебя, поить чаем, кормить бульончиком. А я допоздна на службе, у нас аврал, прихожу не раньше полуночи.
– Но придешь же. Я дождусь. А если не дождусь – разбуди.
– Еще чего! Тебе надо много спать.
– Этак я всю жизнь свою просплю! Разбуди обязательно, не то обижусь.
Маэдо отправил Терезу на патрульной машине. Вернувшись в кабинет, промокнул лоб платком. Вот же неуёмная! Преступников ей ловить приспичило. Чего доброго, еще секса захочет и станет удивляться, почему нет. Он был уверен, что Терезу не затруднит придумать еще дюжину занятий, совершенно несовместимых с беременностью, которые для нее страсть как важны.
Так, разумеется, и вышло, не успел он переступить порог квартиры. Полчаса он пытался объяснить Терезе, почему секс может быть опасен для нерожденного ребенка, еще полчаса собирал по всей кухне осколки чашек. А потом она заявила, что не очень-то и хотелось и что она прямо сейчас поедет к мужу – дескать, он наверняка окажется покладистее. Ага, как же. Ильтен прагматичен и осторожен. Но спорить Маэдо не стал. Вызвал машину, отвез Терезу домой – несмотря на то, что это заняло время, остаток ночи он мог вздохнуть свободно и поспать спокойно. Утром налить чай было некуда, ну да ладно – попил на работе.
Тереза была… нет, не в ярости, а в натуральной обиде. Она могла согласиться с тем, что для участия в ментовских операциях сейчас не самое подходящее время, и даже – скрепя сердце – что визиты к неизвестным клиентам представляют некоторый риск. Но того, что любимые мужчины станут отказывать ей в близости, она не ожидала. На Земле так не поступают. Если только со здоровьем у беременной или плода большие проблемы. Проклятые перестраховщики! Когда сперва Маэдо принялся нести чушь об опасности, а потом Ильтен прочел ей лекцию на ту же тему, она ощутила себя преданной. Это несправедливо, бессмысленно и вообще гнусно!
Раз вы все так, то заведу нового любовника, мстительно решила она. Вон, Лика предлагала своего мужа, да и он, небось, сопротивляться не станет. Правда, судя по Ликиным же рассказам, особой ласки от Хэнка не дождешься. И на что он в таком разе нужен? Чисто как инструмент? Есть инструменты и посимпатичнее. Вот, например, Винк. Неунывающий, работящий, не обидчивый. И она ему нравится, да так, что едва не утоп. Единственный недостаток у мужика – без сигарет ни шагу. И какой-нибудь месяц назад она бы это роковым недостатком не сочла, но беременность уже дала о себе знать: от запаха табака Терезу теперь выворачивало. Так что ни он, ни Камма не подойдут. Сосед, господин Лентон? Не курит и не пьет. Но у него жена, она же сестра. И по отношению к госпоже Лентон Тереза ни за что не поступит подло, даже если господин Лентон будет не прочь.
Она вспомнила старого приятеля Терма. Но официант, совмещающий труд в интернет-кафе с научной стезей, нынче в нескольких световых годах. И, положа руку на сердце, вряд ли из него получился бы хороший любовник. Слишком молод, моложе нее, и трусоват. У него однажды был шанс, а он его бездарно упустил, отступил. Ну и фиг с ним, бестолковым.
Была бы Тереза на даче, попробовала бы зацепить господина Генина. Он, конечно, немолод и нелюдим, но все-таки еще не дряхлый старик, как дед Калле, и нет такого интроверта, который не растаял бы под напором красивой женщины. Однако сейчас он далеко… Кстати, где? Может, тоже уехал в город в преддверии осени, только неизвестно, в какой. Правду сказать, плохо она знает Генина. И вообще, у нее удивительно мало знакомых – таких, общение с которыми не исчерпывается пожеланием светлого солнца при случайной встрече в подъезде или отделении службы охраны безопасности. Проклятый этикет Тикви! Куча мужчин вокруг, а выбрать некого. Не приглашать же незнакомца, которому не доверяешь. Это как раз та ситуация, что может стать и неприятной, и опасной.
Блин, о чем я думаю, спохватилась Тереза. Какие еще любовники? Никто мне не нужен! Кроме этих вредных мерзавцев, чтоб им обоим провалиться.
Нет, мерзавцам надо отдать должное: Терезу старались окружить заботой. Был и чай под пледом, и теплые ванны с лепестками, и прогулки под зонтом, и вкусняшки среди ночи за двойные чаевые курьеру. И стоическое терпение к ее бесконечным капризам. У Маэдо оно порой давало трещину, он собирался и уходил домой либо сажал Терезу в машину – в зависимости от того, где они находились. Мол, у тебя есть муж, ему мозги и ешь. Столь прямо он не выражался, щадя обнаженные нервы беременной женщины, но явно подразумевал. А у Ильтена не было плацдарма для отхода и перегруппировки. Как она его изводила! Теперь, по прошествии времени, ей было стыдно за это, но тогда управиться со шквалами настроения и бурями эмоций не могла и не хотела. Гормоны, помноженные на характер – страшное сочетание.
Но в том, что Ильтен и Маэдо считали важным, они оставались непреклонны. Никакой опасности, никакой тяжелой работы, никакой работы вообще, и домашней в том числе. Под запретом тяжелая пища, сквозняки, горячая вода, холодная вода… Сексу – твердое нет. Тереза пыталась пожаловаться врачу, которого Ильтен приглашал чуть ли не каждую декаду. Врач сделал круглые глаза, что было заметно даже под очками. Как можно спорить с мужем? Его слово – закон. К концу ее беременности он, не желая постоянно испытывать на себе ее гнев, вынужден был скорректировать свою позицию: спорить с супругом в целом позволительно, если он не против… Но в серьезных вещах муж всегда прав. Тем более – в вопросах секса.
В общем, Тереза тосковала. Взялась наводить порядок в квартире – Ильтен тут же хватает за руки: нечего возиться с пылью и хламом! Прошлась до магазина одежды – Маэдо выговаривает: как можно тащиться пешком через весь город, когда есть такси, а на крайний случай – автопарк службы охраны безопасности? Запросилась на курорт: если все равно ничего делать нельзя, хоть на теплое море съездить – там, небось, бездельничать приятнее. Совершенно безобидное желание, которое оба в один голос объявили безумным: а вдруг утонешь? а ну как простудишься? а если в дороге станет дурно?
Ильтен честно пытался развлечь жену. Придумал ей безопасное занятие: ходить по музеям, знакомиться с культурой Тикви. Приятное с полезным, так сказать. Но сопровождать ее он мог только по выходным. Они посетили исторический и художественный музеи, на этом выходные кончились. Маэдо тоже был занят, но у него имелся административный ресурс: два подчиненных были усажены в машину с мигалкой вместе с Терезой с наказом возить ее по всем музеям города. И тут неожиданно кончились музеи. Ноккэм – отнюдь не крупный населенный пункт и не древний исторический центр. Последний музей, где они побывали – после получасовых препирательств сопровождающих о том, можно ли вести туда беременную женщину, – оказался музеем алкогольных напитков. В виде исключения Тереза признала правоту несчастных копов, на которых только что слила негодование по поводу дискриминации беременных женщин. Этот музей ее просто выбесил: столько экспонатов, и ни один не продегустируешь! В итоге на головы сопровождающих выплеснулось еще и раздражение.
– И что мне теперь делать? – капризно вопросила Тереза.
До следующих выходных Ильтена было далеко, к тому же музеев в Ноккэме больше не осталось. Но в службе охраны безопасности выходные по скользящему графику. Маэдо взял сразу четыре и повез Терезу в столицу.
Центральный город Т5 зовется Синиэл. Самый большой населенный пункт планеты – более двухсот тысяч жителей. По меркам Т1, так себе городишко. Впрочем, мегаполис, в котором они с Ильтеном жили на Т1, был всего лишь миллионником. В Тикви вообще мало народу.
Маэдо снял номер в гостинице в самом центре. Днем они гуляли – не только по музеям, но и по улицам. В Синиэле было теплее, чем в Ноккэме, хотя располагаются они практически на одной широте, Ноккэм восточнее Синиэла. Просто их разделяет горный хребет, не пропуская на западную сторону ни ветров, ни осадков, которые выпадают, разумеется, с восточной стороны. Погода радовала, в ресторанах кормили хорошо, парки были красивы, а музеи интересны. Ну, по крайней мере, Терезе: в музеях живописи и скульптуры Маэдо скорее исполнял долг спутника, чем получал удовольствие. Зато потом Тереза затащила его в музей военной техники – а он еще поначалу сомневался, стоит ли беременной женщине… Когда пришла пора уезжать, Тереза сказала, что это был лучший из всех посещенных ими музеев, и Маэдо искренне согласился.
И все же, несмотря на много хорошего, столица Терезе не понравилась. Не было в ней неприкосновенных уголков древнего, характерных для исторически значимых городов Земли. И милой провинциальности, свойственной иным городам, не попавшим в почетные списки культурного наследия, тоже не было. В Ноккэме она чувствовалась, а тут – нет. Красиво, но и всё. Архитектура Синиэла приближалась к стандартам Т1, явно целенаправленно равняясь на Центр, а Тереза не любила Т1.
– Не хотела бы я здесь жить, – заявила она.
– Вот как? – удивился Маэдо. – А я бы хотел. В столице сподручнее делать карьеру, чем в нашем тихом углу, где даже любители пограбить припозднившихся прохожих перевелись – мы с тобой всех выловили. Тут наверняка крутятся аферы, только и ждущие, чтобы кто-нибудь их раскрыл и прославился.
– Кто-нибудь вроде тебя? – засмеялась Тереза.
– Почему бы и нет? – подмигнул он. – Думаю, что пройдет не так уж много времени до моего переезда в Синиэл. Меня уже приметили сверху. Буду работать вот здесь. – Он указал в окно гостиницы, выходящее на центральную площадь города; внизу виднелись здания мэрии и банка, но показывал он на управление службы охраны безопасности, конечно.
– Ты уедешь? – разочарованно спросила Тереза. Новость не вызвала у нее энтузиазма.
– Ну, ну, – подбодрил он ее. – Еще не завтра. И Синиэл – не другая планета. Всего-то пять сотен лонгов, соскучишься – приедешь в гости. Лучше без мужа, хотя можно и с ним, он у тебя нормальный. Оставим его в гостинице и пойдем ко мне…
Тереза услышала в его словах намек. И намекнула в ответ: дескать, мы сейчас в гостинице вдвоем, и идти никуда не надо… Не прокатило. Маэдо был тверд не меньше Ильтена в своем намерении оберегать ее от выдуманных опасностей.
– Это глупо! – рассердилась она. – С кем вы все это время собираетесь заниматься любовью?
– Лучше тебе не знать, – легкомысленно ухмыльнулся Маэдо.
И тут же огреб мокрым полотенцем по спине. Не особо больно, но ужасно неприятно, тем более когда вот так, внезапно.
– Ах ты, развратник! – Он некстати обернулся и получил углом полотенца прямо в глаз – а это уже действительно больно! – Да я тебе сейчас оторву все лишнее!
– Э, э, полегче! – Он отступил в угол, выставив руки вперед, но полотенце успело хлестнуть его по уху. – Я не твой супруг, если что. Это Ильтен по закону должен хранить тебе верность, вот его и лупи, если поймаешь на горячем, я не возражаю…
– Ты скотина!
Эх, полотенце не достигло цели. Врезать бы мерзавцу пяткой в самое чувствительное место, но драки ногами в прошлом и в будущем, а сейчас не время. Как бы Тереза ни противилась гипертрофированной опеке, от некоторых вещей она отказалась сознательно и добровольно. Например, прекратила утренние тренировки. Жаль, что организм отвыкнет, когда еще потом восстановятся навыки, но чего нельзя, того нельзя.
– Циничная тварь!
– Это да, – признал Маэдо, блокируя удары полотенцем. – Но у меня ведь есть и достоинства, правда?
– Нет у тебя никаких достоинств, чертова деревяха! Кроме того, что между ног болтается. – Она в сердцах скомкала полотенце и с силой швырнула в него, добавив: – Без всякой видимой пользы!
Потом ей стало совестно. Довольно скоро: не через неделю и не на следующий день, а уже спустя пару часов. Разве мало хорошего он для нее совершил? Спас от суда, сделал ей фальшивую биографию в базе данных, благодаря чему она может спать спокойно, не боясь, что в один не прекрасный день Ильтена уведут по чьему-нибудь доносу, а ее снова попытаются выдать замуж. Он вытащил ее из мерзкой наркоманской вписки, страховал ее, когда она бегала по клиентам, дал ей работу, которая была ей впору и по душе, несмотря на мнимые и реальные опасности. Он баловал ее, купил ей дачу, он поддержал ее идею выручить Элеонору… Зря она его обидела.
Хотя нет, не зря. То есть насчет достоинства, безусловно, не стоило проходиться, это у мужиков святое. Но вообще-то обидеть есть за что. Ильтен – тот, может, и вытерпит девять месяцев без интима. Он хоть и любит это дело, но стойкость свою уже доказал. А Маэдо через декаду-другую побежит в интернет-кафе, и к гадалке не ходи. Самое ужасное, что он не видит в этом греха. Мол, разве можно жить как-то иначе? И именно поэтому ему не втолкуешь, что он не должен так поступать. Убила бы! С другой стороны, убьешь – и его уже не будет, а расставаться с ним Тереза не хотела, тем паче так радикально. И, как говаривал сам Маэдо, за это отправляют на каторгу.
Наверное, у кого-то из сотрудников службы охраны безопасности, вынужденных возить Терезу туда-сюда и сытых ею по горло, лопнуло терпение. А может, разыгралась зависть. Но, вернувшись с выходных, Маэдо обнаружил, что его ожидает комиссия из столицы. И вовсе не с целью наградить, как ни странно.
– На вас поступил сигнал, – холодно сообщил старший из двух следователей, по-хозяйски расположившихся в его кабинете. И вроде такие же высшие командиры, как он, но их прислала головная организация, в которую он хотел бы перевестись. Придется стерпеть и холодность, и все остальное. – Рапорт о подозрении в преступлении.
– Тереза, ты о чем? Какая ловля на живца? На меня и так сотрудники косились, что подставляю женщину. Беременную я на такое опасное дело не пущу, даже не думай. Контракт расторгнем по обоюдному согласию.
– Да вы сговорились! – вспыхнула Тереза. – Я же не утратила зрение, не лишилась ноги… Я беременная, а не инвалид!
– И твоя первостепенная задача – не потерять ребенка, – указал он. – А для этого надо избавиться от привычки бродить ночами по сомнительным районам в поисках воров, разбойников и насильников. Есть же безопасные занятия, вот и настала пора на них переключиться.
Тереза шумно вздохнула. Пожалуй, Маэдо прав насчет всяких разбойников. Хорошо, не будем рисковать.
– Воры и разбойники – это я понимаю. Но Рино совсем с катушек съехал! Не позволяет мне ремонтировать утюги, деспот!
– И правильно делает. – Вопреки ожиданиям, Маэдо поддержал не ее. – Ты уже забыла, как нарвалась на наркоманов? Тереза, ходя по вызовам, ты постоянно рискуешь. И ладно бы собой, такой уж рисковый у тебя характер, и не мне пытаться его переделать – но теперь еще и ребенком! Я совершенно согласен с твоим мужем: все эти хобби надо бросать, если не навсегда, то на время беременности точно.
– Вы оба – тираны!
– Мы оба заботимся о твоем благополучии.
– Тираны-демагоги!
Он пододвинул ей забытую чашку с чаем. Помогло: она сделала глоток, потом второй. Пара минут тишины – уже немало.
– Тереза, ты ведь сама обещала Элеоноре сделать все, как надо. Ну тогда закончи это, раз начала. Потерпи до конца. Потом оторвешься. Отыграешься и на преступниках, и на страдальцах со сломанными телефонами. Но не сейчас. Хорошо?
Она нехотя проскрипела:
– Ладно уж.
– Отвезти тебя домой?
– К себе, – уточнила она.
Он поднял бровь.
– Уверена? Дома тебя ждет муж. Будет хлопотать вокруг тебя, поить чаем, кормить бульончиком. А я допоздна на службе, у нас аврал, прихожу не раньше полуночи.
– Но придешь же. Я дождусь. А если не дождусь – разбуди.
– Еще чего! Тебе надо много спать.
– Этак я всю жизнь свою просплю! Разбуди обязательно, не то обижусь.
Маэдо отправил Терезу на патрульной машине. Вернувшись в кабинет, промокнул лоб платком. Вот же неуёмная! Преступников ей ловить приспичило. Чего доброго, еще секса захочет и станет удивляться, почему нет. Он был уверен, что Терезу не затруднит придумать еще дюжину занятий, совершенно несовместимых с беременностью, которые для нее страсть как важны.
Так, разумеется, и вышло, не успел он переступить порог квартиры. Полчаса он пытался объяснить Терезе, почему секс может быть опасен для нерожденного ребенка, еще полчаса собирал по всей кухне осколки чашек. А потом она заявила, что не очень-то и хотелось и что она прямо сейчас поедет к мужу – дескать, он наверняка окажется покладистее. Ага, как же. Ильтен прагматичен и осторожен. Но спорить Маэдо не стал. Вызвал машину, отвез Терезу домой – несмотря на то, что это заняло время, остаток ночи он мог вздохнуть свободно и поспать спокойно. Утром налить чай было некуда, ну да ладно – попил на работе.
Тереза была… нет, не в ярости, а в натуральной обиде. Она могла согласиться с тем, что для участия в ментовских операциях сейчас не самое подходящее время, и даже – скрепя сердце – что визиты к неизвестным клиентам представляют некоторый риск. Но того, что любимые мужчины станут отказывать ей в близости, она не ожидала. На Земле так не поступают. Если только со здоровьем у беременной или плода большие проблемы. Проклятые перестраховщики! Когда сперва Маэдо принялся нести чушь об опасности, а потом Ильтен прочел ей лекцию на ту же тему, она ощутила себя преданной. Это несправедливо, бессмысленно и вообще гнусно!
Раз вы все так, то заведу нового любовника, мстительно решила она. Вон, Лика предлагала своего мужа, да и он, небось, сопротивляться не станет. Правда, судя по Ликиным же рассказам, особой ласки от Хэнка не дождешься. И на что он в таком разе нужен? Чисто как инструмент? Есть инструменты и посимпатичнее. Вот, например, Винк. Неунывающий, работящий, не обидчивый. И она ему нравится, да так, что едва не утоп. Единственный недостаток у мужика – без сигарет ни шагу. И какой-нибудь месяц назад она бы это роковым недостатком не сочла, но беременность уже дала о себе знать: от запаха табака Терезу теперь выворачивало. Так что ни он, ни Камма не подойдут. Сосед, господин Лентон? Не курит и не пьет. Но у него жена, она же сестра. И по отношению к госпоже Лентон Тереза ни за что не поступит подло, даже если господин Лентон будет не прочь.
Она вспомнила старого приятеля Терма. Но официант, совмещающий труд в интернет-кафе с научной стезей, нынче в нескольких световых годах. И, положа руку на сердце, вряд ли из него получился бы хороший любовник. Слишком молод, моложе нее, и трусоват. У него однажды был шанс, а он его бездарно упустил, отступил. Ну и фиг с ним, бестолковым.
Была бы Тереза на даче, попробовала бы зацепить господина Генина. Он, конечно, немолод и нелюдим, но все-таки еще не дряхлый старик, как дед Калле, и нет такого интроверта, который не растаял бы под напором красивой женщины. Однако сейчас он далеко… Кстати, где? Может, тоже уехал в город в преддверии осени, только неизвестно, в какой. Правду сказать, плохо она знает Генина. И вообще, у нее удивительно мало знакомых – таких, общение с которыми не исчерпывается пожеланием светлого солнца при случайной встрече в подъезде или отделении службы охраны безопасности. Проклятый этикет Тикви! Куча мужчин вокруг, а выбрать некого. Не приглашать же незнакомца, которому не доверяешь. Это как раз та ситуация, что может стать и неприятной, и опасной.
Блин, о чем я думаю, спохватилась Тереза. Какие еще любовники? Никто мне не нужен! Кроме этих вредных мерзавцев, чтоб им обоим провалиться.
Нет, мерзавцам надо отдать должное: Терезу старались окружить заботой. Был и чай под пледом, и теплые ванны с лепестками, и прогулки под зонтом, и вкусняшки среди ночи за двойные чаевые курьеру. И стоическое терпение к ее бесконечным капризам. У Маэдо оно порой давало трещину, он собирался и уходил домой либо сажал Терезу в машину – в зависимости от того, где они находились. Мол, у тебя есть муж, ему мозги и ешь. Столь прямо он не выражался, щадя обнаженные нервы беременной женщины, но явно подразумевал. А у Ильтена не было плацдарма для отхода и перегруппировки. Как она его изводила! Теперь, по прошествии времени, ей было стыдно за это, но тогда управиться со шквалами настроения и бурями эмоций не могла и не хотела. Гормоны, помноженные на характер – страшное сочетание.
Но в том, что Ильтен и Маэдо считали важным, они оставались непреклонны. Никакой опасности, никакой тяжелой работы, никакой работы вообще, и домашней в том числе. Под запретом тяжелая пища, сквозняки, горячая вода, холодная вода… Сексу – твердое нет. Тереза пыталась пожаловаться врачу, которого Ильтен приглашал чуть ли не каждую декаду. Врач сделал круглые глаза, что было заметно даже под очками. Как можно спорить с мужем? Его слово – закон. К концу ее беременности он, не желая постоянно испытывать на себе ее гнев, вынужден был скорректировать свою позицию: спорить с супругом в целом позволительно, если он не против… Но в серьезных вещах муж всегда прав. Тем более – в вопросах секса.
В общем, Тереза тосковала. Взялась наводить порядок в квартире – Ильтен тут же хватает за руки: нечего возиться с пылью и хламом! Прошлась до магазина одежды – Маэдо выговаривает: как можно тащиться пешком через весь город, когда есть такси, а на крайний случай – автопарк службы охраны безопасности? Запросилась на курорт: если все равно ничего делать нельзя, хоть на теплое море съездить – там, небось, бездельничать приятнее. Совершенно безобидное желание, которое оба в один голос объявили безумным: а вдруг утонешь? а ну как простудишься? а если в дороге станет дурно?
Ильтен честно пытался развлечь жену. Придумал ей безопасное занятие: ходить по музеям, знакомиться с культурой Тикви. Приятное с полезным, так сказать. Но сопровождать ее он мог только по выходным. Они посетили исторический и художественный музеи, на этом выходные кончились. Маэдо тоже был занят, но у него имелся административный ресурс: два подчиненных были усажены в машину с мигалкой вместе с Терезой с наказом возить ее по всем музеям города. И тут неожиданно кончились музеи. Ноккэм – отнюдь не крупный населенный пункт и не древний исторический центр. Последний музей, где они побывали – после получасовых препирательств сопровождающих о том, можно ли вести туда беременную женщину, – оказался музеем алкогольных напитков. В виде исключения Тереза признала правоту несчастных копов, на которых только что слила негодование по поводу дискриминации беременных женщин. Этот музей ее просто выбесил: столько экспонатов, и ни один не продегустируешь! В итоге на головы сопровождающих выплеснулось еще и раздражение.
– И что мне теперь делать? – капризно вопросила Тереза.
До следующих выходных Ильтена было далеко, к тому же музеев в Ноккэме больше не осталось. Но в службе охраны безопасности выходные по скользящему графику. Маэдо взял сразу четыре и повез Терезу в столицу.
Центральный город Т5 зовется Синиэл. Самый большой населенный пункт планеты – более двухсот тысяч жителей. По меркам Т1, так себе городишко. Впрочем, мегаполис, в котором они с Ильтеном жили на Т1, был всего лишь миллионником. В Тикви вообще мало народу.
Маэдо снял номер в гостинице в самом центре. Днем они гуляли – не только по музеям, но и по улицам. В Синиэле было теплее, чем в Ноккэме, хотя располагаются они практически на одной широте, Ноккэм восточнее Синиэла. Просто их разделяет горный хребет, не пропуская на западную сторону ни ветров, ни осадков, которые выпадают, разумеется, с восточной стороны. Погода радовала, в ресторанах кормили хорошо, парки были красивы, а музеи интересны. Ну, по крайней мере, Терезе: в музеях живописи и скульптуры Маэдо скорее исполнял долг спутника, чем получал удовольствие. Зато потом Тереза затащила его в музей военной техники – а он еще поначалу сомневался, стоит ли беременной женщине… Когда пришла пора уезжать, Тереза сказала, что это был лучший из всех посещенных ими музеев, и Маэдо искренне согласился.
И все же, несмотря на много хорошего, столица Терезе не понравилась. Не было в ней неприкосновенных уголков древнего, характерных для исторически значимых городов Земли. И милой провинциальности, свойственной иным городам, не попавшим в почетные списки культурного наследия, тоже не было. В Ноккэме она чувствовалась, а тут – нет. Красиво, но и всё. Архитектура Синиэла приближалась к стандартам Т1, явно целенаправленно равняясь на Центр, а Тереза не любила Т1.
– Не хотела бы я здесь жить, – заявила она.
– Вот как? – удивился Маэдо. – А я бы хотел. В столице сподручнее делать карьеру, чем в нашем тихом углу, где даже любители пограбить припозднившихся прохожих перевелись – мы с тобой всех выловили. Тут наверняка крутятся аферы, только и ждущие, чтобы кто-нибудь их раскрыл и прославился.
– Кто-нибудь вроде тебя? – засмеялась Тереза.
– Почему бы и нет? – подмигнул он. – Думаю, что пройдет не так уж много времени до моего переезда в Синиэл. Меня уже приметили сверху. Буду работать вот здесь. – Он указал в окно гостиницы, выходящее на центральную площадь города; внизу виднелись здания мэрии и банка, но показывал он на управление службы охраны безопасности, конечно.
– Ты уедешь? – разочарованно спросила Тереза. Новость не вызвала у нее энтузиазма.
– Ну, ну, – подбодрил он ее. – Еще не завтра. И Синиэл – не другая планета. Всего-то пять сотен лонгов, соскучишься – приедешь в гости. Лучше без мужа, хотя можно и с ним, он у тебя нормальный. Оставим его в гостинице и пойдем ко мне…
Тереза услышала в его словах намек. И намекнула в ответ: дескать, мы сейчас в гостинице вдвоем, и идти никуда не надо… Не прокатило. Маэдо был тверд не меньше Ильтена в своем намерении оберегать ее от выдуманных опасностей.
– Это глупо! – рассердилась она. – С кем вы все это время собираетесь заниматься любовью?
– Лучше тебе не знать, – легкомысленно ухмыльнулся Маэдо.
И тут же огреб мокрым полотенцем по спине. Не особо больно, но ужасно неприятно, тем более когда вот так, внезапно.
– Ах ты, развратник! – Он некстати обернулся и получил углом полотенца прямо в глаз – а это уже действительно больно! – Да я тебе сейчас оторву все лишнее!
– Э, э, полегче! – Он отступил в угол, выставив руки вперед, но полотенце успело хлестнуть его по уху. – Я не твой супруг, если что. Это Ильтен по закону должен хранить тебе верность, вот его и лупи, если поймаешь на горячем, я не возражаю…
– Ты скотина!
Эх, полотенце не достигло цели. Врезать бы мерзавцу пяткой в самое чувствительное место, но драки ногами в прошлом и в будущем, а сейчас не время. Как бы Тереза ни противилась гипертрофированной опеке, от некоторых вещей она отказалась сознательно и добровольно. Например, прекратила утренние тренировки. Жаль, что организм отвыкнет, когда еще потом восстановятся навыки, но чего нельзя, того нельзя.
– Циничная тварь!
– Это да, – признал Маэдо, блокируя удары полотенцем. – Но у меня ведь есть и достоинства, правда?
– Нет у тебя никаких достоинств, чертова деревяха! Кроме того, что между ног болтается. – Она в сердцах скомкала полотенце и с силой швырнула в него, добавив: – Без всякой видимой пользы!
Потом ей стало совестно. Довольно скоро: не через неделю и не на следующий день, а уже спустя пару часов. Разве мало хорошего он для нее совершил? Спас от суда, сделал ей фальшивую биографию в базе данных, благодаря чему она может спать спокойно, не боясь, что в один не прекрасный день Ильтена уведут по чьему-нибудь доносу, а ее снова попытаются выдать замуж. Он вытащил ее из мерзкой наркоманской вписки, страховал ее, когда она бегала по клиентам, дал ей работу, которая была ей впору и по душе, несмотря на мнимые и реальные опасности. Он баловал ее, купил ей дачу, он поддержал ее идею выручить Элеонору… Зря она его обидела.
Хотя нет, не зря. То есть насчет достоинства, безусловно, не стоило проходиться, это у мужиков святое. Но вообще-то обидеть есть за что. Ильтен – тот, может, и вытерпит девять месяцев без интима. Он хоть и любит это дело, но стойкость свою уже доказал. А Маэдо через декаду-другую побежит в интернет-кафе, и к гадалке не ходи. Самое ужасное, что он не видит в этом греха. Мол, разве можно жить как-то иначе? И именно поэтому ему не втолкуешь, что он не должен так поступать. Убила бы! С другой стороны, убьешь – и его уже не будет, а расставаться с ним Тереза не хотела, тем паче так радикально. И, как говаривал сам Маэдо, за это отправляют на каторгу.
Наверное, у кого-то из сотрудников службы охраны безопасности, вынужденных возить Терезу туда-сюда и сытых ею по горло, лопнуло терпение. А может, разыгралась зависть. Но, вернувшись с выходных, Маэдо обнаружил, что его ожидает комиссия из столицы. И вовсе не с целью наградить, как ни странно.
– На вас поступил сигнал, – холодно сообщил старший из двух следователей, по-хозяйски расположившихся в его кабинете. И вроде такие же высшие командиры, как он, но их прислала головная организация, в которую он хотел бы перевестись. Придется стерпеть и холодность, и все остальное. – Рапорт о подозрении в преступлении.
