– Вы неправильно рассчитали дозу наркоза! – обвиняюще продребезжал доктор Нихес, тыча дрожащими пальцами в учеников.
– Да как же неправильно? – Эберт вжал голову в плечи. – Всё по таблице! В точности как для рекуанок расписано.
– Идиоты! – Доктор был совершенно согласен с женщиной. – Я не рекуанка!
– Бежим отсюда, – сориентировался Тлинк, – пока она не…
– А ну стоять! – Тереза соскользнула со стола и метнулась к двери, угрожающе подняв зажатый в руке хромированный инструмент. Простыня свалилась, ну и ладно: все равно эти мерзавцы только что ее голую рассматривали и трогали.
Тлинк рванул напролом, надеясь силой снести женщину. Наивный. Тереза не совсем пришла в себя после наркоза, но подставить ногу и врезать инструментом по затылку – много расторопности не надо. Студент застонал, скорчившись у ее ног.
– Вы все не так поняли… – Доктор попытался сохранить лицо, но она грозно замахнулась на него.
– Увяньте! Я все отлично поняла. И вызываю службу охраны безопасности.
– Не надо! – взмолился доктор. – Мы же ничего не сделали!
– А если не сделали, то вам и бояться нечего, – оскалилась Тереза. – Разве не так?
– Вы не понимаете… Моя репутация как врача…
– Упадет ниже уровня моря, – продолжила Тереза. – Так вам и надо! Вы затащили меня сюда без моего согласия, подвергли наркозу, не проверив на аллергию, хотели изнасиловать! Да вы знаете, что вам за это будет?
– Это не я! – Голос доктора дал петуха. – Я не хотел, это все они! – Он закашлялся, переполненный эмоциями.
– Я тоже не хотел. – Эберт забился в угол под гневным взором Терезы. – Пожалуйста, не вызывайте безопасников!
– Вы меня раздели и лапали! Приличную замужнюю женщину! Думаете, я это так оставлю? Сгинете на каторге все трое!
– Госпожа, я щедро заплачу. Только скажите, сколько.
– Я вам не проститутка, ясно?
– Н-но я не имел в виду ничего такого… Это же не оплата, а моральная компенсация. Пожалуйста, госпожа! А может быть, вам нужна услуга?
Слово «услуга» заставило Терезу задуматься. Ильтену необходим врач. Не сдаст? Если попытается сдать, то и она его утопит.
– Услуга дерьмового врача недорого стоит, – проворчала она.
– Я очень хороший врач! – возразил он, поправив очки. – Может, не гений, но если мои пациенты умирают, то лишь оттого, что судьба так распорядилась, а не потому, что я назначил плохое лечение.
– Любого послушать, так одна судьба во всем виновата, – буркнула Тереза и потребовала: – Тысячу. С каждого. И услуги в любой момент, как понадобятся. И заявление я все-таки напишу. Отдам доверенному человеку из службы охраны безопасности, который при малейшем вашем взбрыке прижмет вас к ногтю.
– Так несправедливо, – заныл Эберт. – Получается, наша свобода будет висеть на волоске…
– Можешь лишиться ее прямо сейчас, сопляк, – холодно выплюнула Тереза. – Одно мое слово – и ты на каторге.
– Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? – возмутился он.
– Кретин! – осадил его доктор. – Заткнитесь, если не можете сказать ничего умного. Если господин Тлинк еще тупее, это не значит, будто вы сколь-нибудь удовлетворительно соображаете. – И заискивающе обратился к Терезе: – Вы позволите мне снять наличные? У меня нет при себе такой суммы. Или мне сделать вам перевод?
Студентов Тереза презрительно проигнорировала. Они тут явно бесправны, ибо тупы даже по отзывам собственного руководителя. То есть пользы от них никакой. Дай-то судьба, чтобы сподобились учителю долг отдать.
Латло Нихес, как он отрекомендовался, мужчина средних лет и среднего роста, казался адекватным. Опытный врач и ревностный преподаватель. Не алчность, не похоть, не жажда адреналина, а желание научить обормотов толкнуло его на сомнительный поступок, который можно было трактовать и как преступление. Осознав, как попал, он старался загладить вину. Заплатил за себя и за подопечных и готов горы свернуть, лишь бы его и двух олухов не упекли на каторгу.
Тереза поставила ему задачу: открыть шкафчики с вещами больных, расположенные в приемном отделении. Доктор Нихес тут же связался с ответственным, заморочил ему голову и узнал код. Пришлось потратить время, чтобы перешерстить все ячейки – Тереза не знала, в какой именно одежда Ильтена. Наткнулась на форму Маэдо, но трогать не стала. По-хорошему, вещи Ильтена тоже не стоило забирать: пока лежат, никого не колышут, вроде как и не нужны никому, но пропажа непременно привлечет внимание. Она оставила и рубашку, и брюки, хоть те были еще довольно новыми и недешевыми. Достала только расчетную карточку из заднего кармана. О ней, вероятно, никто и не знал, но в хозяйских руках целее будет.
Доктор Нихес помог аккуратно закрыть ячейки и деликатно осведомился, чем еще может быть полезен. Тереза стребовала с него домашний адрес, сказав, что навестит его позже. Возможно, это звучало, как обещание свидания, но доктор не выказал никакого удивления, смирившись с тем, что госпожа некоторое время будет им помыкать. Он еще не подозревал, сколь долго продлится это время. Госпожа Ильтен не из тех, кто легко выпускает добычу из когтей.
– Ну? – Маэдо потребовал отчета от подчиненных. – Вы нашли этого гада, который в меня стрелял?
Высшему командиру стало лучше, и он созвал совещание. Прямо в палате, ну а что? Лучше – это не значит настолько хорошо, чтобы надевать форму и пилить в управление.
– Э-э… – Старший командир, начальник следственного отдела, отвел глаза. – В общем-то, стрелка задержали.
Маэдо нахмурился. Неуверенный тон собеседника ему не понравился. Что за «в общем-то»? Его команда должна была не просто достать стрелка из-под земли, но и вытрясти из него все необходимые показания.
– И что? – задал он вопрос. – Мерзавец отказывается говорить?
– Не отказывается, господин Маэдо. Как он может отказаться-то? – Следователь наклонил голову набок: мол, сами понимаете: не хочет – заставим. – И заказчика сдал с потрохами, тот тоже арестован. Но…
– Проклятье, какое еще «но»? – Он сердито поправил трубочку капельницы.
– Господин Маэдо, стреляли не в вас.
– В смысле? – Под дозой лекарств он не сразу сообразил, в чем дело. – А в кого же?
– Убить хотели господина Ильтена.
Что?! Кому нужна жизнь безобидного сотрудника Брачной Компании? Это у Маэдо полно недругов: скольких он отправил на каторгу, скольких оштрафовал нещадно, а кого-то и убил в перестрелках. Немудрено, если бы объявились какие-нибудь мстители. А в Ильтена-то за что стрелять? Неидеальную жену кому-то подсунул? Ну так плохая все равно лучше, чем никакая, радоваться надо.
– Снайпер струсил, когда понял, что попал не в того, – продолжил следователь. – Знает, что за покушение на охранника безопасности отхватит вдвойне. По его словам, вы в тот момент резко поменяли положение. Господин Ильтен ушел с траектории выстрела, отодвинувшись от стола и развалившись в кресле, а вы, наоборот, подались вперед. Стрелок так настаивает на этой версии, чтобы избежать обвинения в нападении на вас, что не отрицает самого факта преступления. Ему заплатили за смерть господина Ильтена. И заказчик, что характерно, это подтверждает. Не стесняется даже: мол, таких подонков, как Ильтен, надо душить в колыбели.
– Да-а? – заинтересовался Маэдо. – Чем же господин Ильтен не угодил заказчику? Вроде вежливый и опрятный мужчина, приятный в общении… Прямо любопытно!
– Господин Ильтен отказался принять у господина Веланса заявление на жену. Поступив тем самым, по мнению Веланса, оскорбительно, непрофессионально и вообще неприемлемо.
– Господин Веланс так и сказал?
Старший командир слегка смутился.
– Разумеется, нет. Вы же знаете, как обычно выражаются подследственные. Но я не вижу смысла воспроизводить его брань дословно. И, честно говоря, я решение господина Ильтена поддерживаю. Незачем этому индивиду иметь жену, такие не должны размножаться.
Маэдо удивленно поднял бровь. Начальник следственного отдела слыл человеком сдержанным, даже бесстрастным, много повидавшим на своем веку и разучившимся давать событиям и людям излишне эмоциональные оценки. И чашку он предпочитал синюю.
– А что говорит господин Ильтен? Вы его уже допросили?
– Разумеется, господин Маэдо. – Следователь помялся. – Правда, госпожа Ильтен была недовольна…
Ясное дело, Тереза была недовольна! Заказчика взяли среди ночи и тут же, еще до рассвета, явились допрашивать Ильтена. Другого времени не нашли! Не то чтобы Тереза хотела помешать следствию, она просто выместила на безопасниках все, что пережили они с Ильтеном. Пронзительный, настойчивый звонок в дверь в самый сонный предрассветный час, всколыхнувшиеся старые страхи, заполошно колотящееся сердце, и секунды на решение: бежать или сражаться? Или пойти на хитрость, сделать вид, что смирилась, а потом… Давно они с мужем так не пугались. Начали уже привыкать к спокойной легальной жизни. Никогда нельзя расслабляться. Внезапный удар в расслабленное брюхо – хуже нет. У Ильтена чуть не случился новый приступ. А не из-за того ли приступа, что был в больнице, звонят сейчас в дверь? Выследили и пришли за женой…
Безопасникам еще повезло, что Тереза, цепляясь за свое чудом обретенное положение официально замужней женщины, решила действовать по сценарию «приличная домохозяйка, разгневанная вторжением незваных гостей в неурочный час», а не «загнанная в угол львица». Копы были всего лишь цветисто обруганы, а не избиты с порога до состояния, плохо совместимого с жизнью. Ценить надо. Но они остались не в курсе противоположной грани альтернативы, потому не оценили. Обиделись, остолопы. Однако, зная характер госпожи Ильтен, взыскивать за оскорбление должностных лиц не стали, и ладно.
Бледный Ильтен, потея от слабости и моргая от недосыпа, вынужден был пригласить визитеров на кухню и предложить чай. Допросники разобрали чашки – старший взял белую с белым горошком, младший полностью красную, – и задали вопрос: верно ли, что он отказал некоему господину Велансу в приеме заявления?
Этакого Ильтен не ожидал. Он был готов к каверзным вопросам о здоровье, к наездам насчет отношений с господином Маэдо, даже – с холодком в груди – к тому, что вскрылось былое, и сейчас ему вменят кражу женщины… Но какое-то заявление какого-то Веланса?
– Вы вломились ко мне среди ночи из-за непринятого заявления? – неверяще возмутился Ильтен. – Что за бред!
– Отвечайте. – Старший подул на горячий чай, не среагировав на тон.
– Неужели вы полагаете, будто я помню каждого, кто приносит заявление? – Ильтен раздраженно пожал плечами.
– Этого вы запомнили бы, – мрачно произнес старший, и младший по его знаку сунул Ильтену планшет с фотографией.
Чудо чудное: Ильтен и впрямь узнал этого типа с полувзгляда. Высокомерный субъект, однако не в этом дело: снобов в Тикви предостаточно, удивить этим сложно, и для них находятся подходящие женщины не чаще и не реже, чем для остальных. Но он весь был какой-то дерганый, словно под дозой. Ильтен долго наблюдал за ним через полупрозрачную дверь. Одежда дорогая, вид здоровый – наркоманы не такие. Он заподозрил психическое расстройство. Пригласил в кабинет. Клиент разговаривал грубо и импульсивно, порывисто жестикулировал, курил, несмотря на написанный на дверях и несколько раз произнесенный запрет. Пытался грозить: мол, если будут долго тянуть с женой, он всех из-под земли достанет и ее же, землю, заставит жрать. И Ильтен отложил его заявление.
– Да, я не принял у него заявление, – подтвердил он. – Мужчина вел себя неадекватно, и я попросил у него свежие результаты обследований психиатра и нарколога.
– И тем самым смертельно его оскорбили, – кивнул старший.
– Возможно, он так и счел, – согласился Ильтен. – Но я был в своем праве. Моя обязанность – всесторонне убедиться в том, что для подачи заявления нет противопоказаний.
Клиент устроил скандал. Разбил вазу, обещал, что «это хамло» сгниет в могиле. Ильтен с трудом его выдворил, решив про себя: даже если он притащит справки и заявление придется принять, Ильтен поставит ему самый низкий приоритет. Ни одной женщине он не мог пожелать угодить в жены к этому моральному уроду.
– Господин Веланс собирался вас убить, – сообщил следователь. – Нанял киллера, причем не так чтоб задешево…
Когда у человека с таким характером много денег – пиши пропало. Иной бы поорал, поплевался и остыл, чтобы с новыми силами портить жизнь другим. Но если с детства привык, что все твои капризы исполняются, «убью гада», сказанное в сердцах, легко превращается в план действий. Почему бы нет, коли средства позволяют?
– …А он промахнулся, – закончил младший.
Маэдо был даже слегка разочарован. По телевизору уже раззвонили, что криминальный элемент пытался прикончить непримиримого безопасника, а выходит, все не так. И опровержение давать как-то неловко и глупо. И, наверное, не надо, решил он. Ильтену это неважно, а городскому управлению – одним конфузом меньше.
Кто бы мог подумать, что у Ильтена такая опасная работа. Казалось бы, скромный служащий насквозь мирной компании… А присмотреться – приемщик заявлений держит пальцы на горле чужой судьбы. От него зависит, будет ли у кандидата хотя бы шанс обрести жену. И благо, что Ильтен на своем посту честен, а то ведь какие злоупотребления можно замутить… Маэдо задумался о том, что стоило бы поинтересоваться в других регионах, нет ли там клиентов, обиженных приемщиками заявлений, или фактов шантажа и вымогательства. С другой стороны, чужие регионы – не его территория. Пока.
Терзало сожаление, что заказчик убийства, скорее всего, настоящего наказания избежит. Явно психически ненормальный. Увезут его в специальную больничку с высокими заборами под током и будут лечить трудотерапией, но это не каторга. Даже обидно: вежливый киллер, честно выполнивший свою работу, будет надрываться на астероидах, а этот насквозь неприятный асоциальный тип просвистит мимо. Впрочем, не настолько обидно, чтобы отмазывать киллера. Надо было думать, какую профессию выбирает.
Ильтен после разговора со следователем имел бледный вид. Испарина на лбу, руки подрагивают. Хоть и выяснилось, что не по его душу легавые явились, стресс не проходит. Тереза сунула ему питье из лечебных трав и вспомнила про доктора Нихеса. Вот оно, решение проблемы Ильтена. Нихес не выдаст, потому что сам боится загреметь в места отдаленные.
Доктор был на дежурстве. Юлил и оправдывался. Зря, конечно: Тереза и сама понимала, что с работы так просто не сбежать. Либо надо везти Ильтена к нему – то есть в больницу, чего по понятным причинам хотелось бы избежать, – либо ждать, когда он освободится.
– Возьмите с собой все необходимое, – напомнила Тереза. – Рино нужно сделать кардиограмму.
Нихес вздохнул, но возражать не стал.
Доктор прибыл утром, невыспавшийся и квелый. В руках – большой саквояж с оборудованием, в глазах – обреченность. Ясно как день, что больше всего в этот час доктору хочется отправиться домой, понежиться в ванне и завалиться спать, но он вынужден делать то, на что подписался.
– Господин Ильтен. – Доктор чуть поклонился пациенту. Тот вставать не стал, только кивнул.
Нихес распаковал прибор, а с ним – инструкцию. Почитал, включил. Снова уткнулся в буклет, принялся разматывать провода с электродами. Деликатно попросил Ильтена лечь; поминутно сверяясь с буклетиком, приладил электроды. Первый раз он, что ли, кардиограмму снимает? Неужто доктора не опускаются до такой прозы жизни, как обследование больных, а всю практическую работу за них делает младший персонал?
– Да как же неправильно? – Эберт вжал голову в плечи. – Всё по таблице! В точности как для рекуанок расписано.
– Идиоты! – Доктор был совершенно согласен с женщиной. – Я не рекуанка!
– Бежим отсюда, – сориентировался Тлинк, – пока она не…
– А ну стоять! – Тереза соскользнула со стола и метнулась к двери, угрожающе подняв зажатый в руке хромированный инструмент. Простыня свалилась, ну и ладно: все равно эти мерзавцы только что ее голую рассматривали и трогали.
Тлинк рванул напролом, надеясь силой снести женщину. Наивный. Тереза не совсем пришла в себя после наркоза, но подставить ногу и врезать инструментом по затылку – много расторопности не надо. Студент застонал, скорчившись у ее ног.
– Вы все не так поняли… – Доктор попытался сохранить лицо, но она грозно замахнулась на него.
– Увяньте! Я все отлично поняла. И вызываю службу охраны безопасности.
– Не надо! – взмолился доктор. – Мы же ничего не сделали!
– А если не сделали, то вам и бояться нечего, – оскалилась Тереза. – Разве не так?
– Вы не понимаете… Моя репутация как врача…
– Упадет ниже уровня моря, – продолжила Тереза. – Так вам и надо! Вы затащили меня сюда без моего согласия, подвергли наркозу, не проверив на аллергию, хотели изнасиловать! Да вы знаете, что вам за это будет?
– Это не я! – Голос доктора дал петуха. – Я не хотел, это все они! – Он закашлялся, переполненный эмоциями.
– Я тоже не хотел. – Эберт забился в угол под гневным взором Терезы. – Пожалуйста, не вызывайте безопасников!
– Вы меня раздели и лапали! Приличную замужнюю женщину! Думаете, я это так оставлю? Сгинете на каторге все трое!
– Госпожа, я щедро заплачу. Только скажите, сколько.
– Я вам не проститутка, ясно?
– Н-но я не имел в виду ничего такого… Это же не оплата, а моральная компенсация. Пожалуйста, госпожа! А может быть, вам нужна услуга?
Слово «услуга» заставило Терезу задуматься. Ильтену необходим врач. Не сдаст? Если попытается сдать, то и она его утопит.
– Услуга дерьмового врача недорого стоит, – проворчала она.
– Я очень хороший врач! – возразил он, поправив очки. – Может, не гений, но если мои пациенты умирают, то лишь оттого, что судьба так распорядилась, а не потому, что я назначил плохое лечение.
– Любого послушать, так одна судьба во всем виновата, – буркнула Тереза и потребовала: – Тысячу. С каждого. И услуги в любой момент, как понадобятся. И заявление я все-таки напишу. Отдам доверенному человеку из службы охраны безопасности, который при малейшем вашем взбрыке прижмет вас к ногтю.
– Так несправедливо, – заныл Эберт. – Получается, наша свобода будет висеть на волоске…
– Можешь лишиться ее прямо сейчас, сопляк, – холодно выплюнула Тереза. – Одно мое слово – и ты на каторге.
– Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? – возмутился он.
– Кретин! – осадил его доктор. – Заткнитесь, если не можете сказать ничего умного. Если господин Тлинк еще тупее, это не значит, будто вы сколь-нибудь удовлетворительно соображаете. – И заискивающе обратился к Терезе: – Вы позволите мне снять наличные? У меня нет при себе такой суммы. Или мне сделать вам перевод?
Студентов Тереза презрительно проигнорировала. Они тут явно бесправны, ибо тупы даже по отзывам собственного руководителя. То есть пользы от них никакой. Дай-то судьба, чтобы сподобились учителю долг отдать.
Латло Нихес, как он отрекомендовался, мужчина средних лет и среднего роста, казался адекватным. Опытный врач и ревностный преподаватель. Не алчность, не похоть, не жажда адреналина, а желание научить обормотов толкнуло его на сомнительный поступок, который можно было трактовать и как преступление. Осознав, как попал, он старался загладить вину. Заплатил за себя и за подопечных и готов горы свернуть, лишь бы его и двух олухов не упекли на каторгу.
Тереза поставила ему задачу: открыть шкафчики с вещами больных, расположенные в приемном отделении. Доктор Нихес тут же связался с ответственным, заморочил ему голову и узнал код. Пришлось потратить время, чтобы перешерстить все ячейки – Тереза не знала, в какой именно одежда Ильтена. Наткнулась на форму Маэдо, но трогать не стала. По-хорошему, вещи Ильтена тоже не стоило забирать: пока лежат, никого не колышут, вроде как и не нужны никому, но пропажа непременно привлечет внимание. Она оставила и рубашку, и брюки, хоть те были еще довольно новыми и недешевыми. Достала только расчетную карточку из заднего кармана. О ней, вероятно, никто и не знал, но в хозяйских руках целее будет.
Доктор Нихес помог аккуратно закрыть ячейки и деликатно осведомился, чем еще может быть полезен. Тереза стребовала с него домашний адрес, сказав, что навестит его позже. Возможно, это звучало, как обещание свидания, но доктор не выказал никакого удивления, смирившись с тем, что госпожа некоторое время будет им помыкать. Он еще не подозревал, сколь долго продлится это время. Госпожа Ильтен не из тех, кто легко выпускает добычу из когтей.
– Ну? – Маэдо потребовал отчета от подчиненных. – Вы нашли этого гада, который в меня стрелял?
Высшему командиру стало лучше, и он созвал совещание. Прямо в палате, ну а что? Лучше – это не значит настолько хорошо, чтобы надевать форму и пилить в управление.
– Э-э… – Старший командир, начальник следственного отдела, отвел глаза. – В общем-то, стрелка задержали.
Маэдо нахмурился. Неуверенный тон собеседника ему не понравился. Что за «в общем-то»? Его команда должна была не просто достать стрелка из-под земли, но и вытрясти из него все необходимые показания.
– И что? – задал он вопрос. – Мерзавец отказывается говорить?
– Не отказывается, господин Маэдо. Как он может отказаться-то? – Следователь наклонил голову набок: мол, сами понимаете: не хочет – заставим. – И заказчика сдал с потрохами, тот тоже арестован. Но…
– Проклятье, какое еще «но»? – Он сердито поправил трубочку капельницы.
– Господин Маэдо, стреляли не в вас.
– В смысле? – Под дозой лекарств он не сразу сообразил, в чем дело. – А в кого же?
– Убить хотели господина Ильтена.
Что?! Кому нужна жизнь безобидного сотрудника Брачной Компании? Это у Маэдо полно недругов: скольких он отправил на каторгу, скольких оштрафовал нещадно, а кого-то и убил в перестрелках. Немудрено, если бы объявились какие-нибудь мстители. А в Ильтена-то за что стрелять? Неидеальную жену кому-то подсунул? Ну так плохая все равно лучше, чем никакая, радоваться надо.
– Снайпер струсил, когда понял, что попал не в того, – продолжил следователь. – Знает, что за покушение на охранника безопасности отхватит вдвойне. По его словам, вы в тот момент резко поменяли положение. Господин Ильтен ушел с траектории выстрела, отодвинувшись от стола и развалившись в кресле, а вы, наоборот, подались вперед. Стрелок так настаивает на этой версии, чтобы избежать обвинения в нападении на вас, что не отрицает самого факта преступления. Ему заплатили за смерть господина Ильтена. И заказчик, что характерно, это подтверждает. Не стесняется даже: мол, таких подонков, как Ильтен, надо душить в колыбели.
– Да-а? – заинтересовался Маэдо. – Чем же господин Ильтен не угодил заказчику? Вроде вежливый и опрятный мужчина, приятный в общении… Прямо любопытно!
– Господин Ильтен отказался принять у господина Веланса заявление на жену. Поступив тем самым, по мнению Веланса, оскорбительно, непрофессионально и вообще неприемлемо.
– Господин Веланс так и сказал?
Старший командир слегка смутился.
– Разумеется, нет. Вы же знаете, как обычно выражаются подследственные. Но я не вижу смысла воспроизводить его брань дословно. И, честно говоря, я решение господина Ильтена поддерживаю. Незачем этому индивиду иметь жену, такие не должны размножаться.
Маэдо удивленно поднял бровь. Начальник следственного отдела слыл человеком сдержанным, даже бесстрастным, много повидавшим на своем веку и разучившимся давать событиям и людям излишне эмоциональные оценки. И чашку он предпочитал синюю.
– А что говорит господин Ильтен? Вы его уже допросили?
– Разумеется, господин Маэдо. – Следователь помялся. – Правда, госпожа Ильтен была недовольна…
Ясное дело, Тереза была недовольна! Заказчика взяли среди ночи и тут же, еще до рассвета, явились допрашивать Ильтена. Другого времени не нашли! Не то чтобы Тереза хотела помешать следствию, она просто выместила на безопасниках все, что пережили они с Ильтеном. Пронзительный, настойчивый звонок в дверь в самый сонный предрассветный час, всколыхнувшиеся старые страхи, заполошно колотящееся сердце, и секунды на решение: бежать или сражаться? Или пойти на хитрость, сделать вид, что смирилась, а потом… Давно они с мужем так не пугались. Начали уже привыкать к спокойной легальной жизни. Никогда нельзя расслабляться. Внезапный удар в расслабленное брюхо – хуже нет. У Ильтена чуть не случился новый приступ. А не из-за того ли приступа, что был в больнице, звонят сейчас в дверь? Выследили и пришли за женой…
Безопасникам еще повезло, что Тереза, цепляясь за свое чудом обретенное положение официально замужней женщины, решила действовать по сценарию «приличная домохозяйка, разгневанная вторжением незваных гостей в неурочный час», а не «загнанная в угол львица». Копы были всего лишь цветисто обруганы, а не избиты с порога до состояния, плохо совместимого с жизнью. Ценить надо. Но они остались не в курсе противоположной грани альтернативы, потому не оценили. Обиделись, остолопы. Однако, зная характер госпожи Ильтен, взыскивать за оскорбление должностных лиц не стали, и ладно.
Бледный Ильтен, потея от слабости и моргая от недосыпа, вынужден был пригласить визитеров на кухню и предложить чай. Допросники разобрали чашки – старший взял белую с белым горошком, младший полностью красную, – и задали вопрос: верно ли, что он отказал некоему господину Велансу в приеме заявления?
Этакого Ильтен не ожидал. Он был готов к каверзным вопросам о здоровье, к наездам насчет отношений с господином Маэдо, даже – с холодком в груди – к тому, что вскрылось былое, и сейчас ему вменят кражу женщины… Но какое-то заявление какого-то Веланса?
– Вы вломились ко мне среди ночи из-за непринятого заявления? – неверяще возмутился Ильтен. – Что за бред!
– Отвечайте. – Старший подул на горячий чай, не среагировав на тон.
– Неужели вы полагаете, будто я помню каждого, кто приносит заявление? – Ильтен раздраженно пожал плечами.
– Этого вы запомнили бы, – мрачно произнес старший, и младший по его знаку сунул Ильтену планшет с фотографией.
Чудо чудное: Ильтен и впрямь узнал этого типа с полувзгляда. Высокомерный субъект, однако не в этом дело: снобов в Тикви предостаточно, удивить этим сложно, и для них находятся подходящие женщины не чаще и не реже, чем для остальных. Но он весь был какой-то дерганый, словно под дозой. Ильтен долго наблюдал за ним через полупрозрачную дверь. Одежда дорогая, вид здоровый – наркоманы не такие. Он заподозрил психическое расстройство. Пригласил в кабинет. Клиент разговаривал грубо и импульсивно, порывисто жестикулировал, курил, несмотря на написанный на дверях и несколько раз произнесенный запрет. Пытался грозить: мол, если будут долго тянуть с женой, он всех из-под земли достанет и ее же, землю, заставит жрать. И Ильтен отложил его заявление.
– Да, я не принял у него заявление, – подтвердил он. – Мужчина вел себя неадекватно, и я попросил у него свежие результаты обследований психиатра и нарколога.
– И тем самым смертельно его оскорбили, – кивнул старший.
– Возможно, он так и счел, – согласился Ильтен. – Но я был в своем праве. Моя обязанность – всесторонне убедиться в том, что для подачи заявления нет противопоказаний.
Клиент устроил скандал. Разбил вазу, обещал, что «это хамло» сгниет в могиле. Ильтен с трудом его выдворил, решив про себя: даже если он притащит справки и заявление придется принять, Ильтен поставит ему самый низкий приоритет. Ни одной женщине он не мог пожелать угодить в жены к этому моральному уроду.
– Господин Веланс собирался вас убить, – сообщил следователь. – Нанял киллера, причем не так чтоб задешево…
Когда у человека с таким характером много денег – пиши пропало. Иной бы поорал, поплевался и остыл, чтобы с новыми силами портить жизнь другим. Но если с детства привык, что все твои капризы исполняются, «убью гада», сказанное в сердцах, легко превращается в план действий. Почему бы нет, коли средства позволяют?
– …А он промахнулся, – закончил младший.
Маэдо был даже слегка разочарован. По телевизору уже раззвонили, что криминальный элемент пытался прикончить непримиримого безопасника, а выходит, все не так. И опровержение давать как-то неловко и глупо. И, наверное, не надо, решил он. Ильтену это неважно, а городскому управлению – одним конфузом меньше.
Кто бы мог подумать, что у Ильтена такая опасная работа. Казалось бы, скромный служащий насквозь мирной компании… А присмотреться – приемщик заявлений держит пальцы на горле чужой судьбы. От него зависит, будет ли у кандидата хотя бы шанс обрести жену. И благо, что Ильтен на своем посту честен, а то ведь какие злоупотребления можно замутить… Маэдо задумался о том, что стоило бы поинтересоваться в других регионах, нет ли там клиентов, обиженных приемщиками заявлений, или фактов шантажа и вымогательства. С другой стороны, чужие регионы – не его территория. Пока.
Терзало сожаление, что заказчик убийства, скорее всего, настоящего наказания избежит. Явно психически ненормальный. Увезут его в специальную больничку с высокими заборами под током и будут лечить трудотерапией, но это не каторга. Даже обидно: вежливый киллер, честно выполнивший свою работу, будет надрываться на астероидах, а этот насквозь неприятный асоциальный тип просвистит мимо. Впрочем, не настолько обидно, чтобы отмазывать киллера. Надо было думать, какую профессию выбирает.
Ильтен после разговора со следователем имел бледный вид. Испарина на лбу, руки подрагивают. Хоть и выяснилось, что не по его душу легавые явились, стресс не проходит. Тереза сунула ему питье из лечебных трав и вспомнила про доктора Нихеса. Вот оно, решение проблемы Ильтена. Нихес не выдаст, потому что сам боится загреметь в места отдаленные.
Доктор был на дежурстве. Юлил и оправдывался. Зря, конечно: Тереза и сама понимала, что с работы так просто не сбежать. Либо надо везти Ильтена к нему – то есть в больницу, чего по понятным причинам хотелось бы избежать, – либо ждать, когда он освободится.
– Возьмите с собой все необходимое, – напомнила Тереза. – Рино нужно сделать кардиограмму.
Нихес вздохнул, но возражать не стал.
Доктор прибыл утром, невыспавшийся и квелый. В руках – большой саквояж с оборудованием, в глазах – обреченность. Ясно как день, что больше всего в этот час доктору хочется отправиться домой, понежиться в ванне и завалиться спать, но он вынужден делать то, на что подписался.
– Господин Ильтен. – Доктор чуть поклонился пациенту. Тот вставать не стал, только кивнул.
Нихес распаковал прибор, а с ним – инструкцию. Почитал, включил. Снова уткнулся в буклет, принялся разматывать провода с электродами. Деликатно попросил Ильтена лечь; поминутно сверяясь с буклетиком, приладил электроды. Первый раз он, что ли, кардиограмму снимает? Неужто доктора не опускаются до такой прозы жизни, как обследование больных, а всю практическую работу за них делает младший персонал?
