– А на Т4 довольно холодно. – Почти белый шар. – Вода там падает с неба в твердом виде, это называется «снег». Растения исключительно хвойные. Но не растения – главное богатство Т4. На планете много полезных ископаемых, цветных металлов.
Снова изображения заводов, дома, утопающие в снегу, ледяные реки, с берегов которых катятся санки с детьми. Несмотря на холод, людям более комфортно на Т4, чем на Т3, где не выйдешь без респиратора в насыщенную испарениями духоту из помещения с кондиционером.
– Т6 – планета с резким наклоном оси вращения и множеством климатических зон. – На экране она выглядела полосатой. – На полюсах Т6 очень холодно и ничего не растет, на экваторе весьма жарко и тоже ничего не растет. А между ними – разнообразные ландшафты с плодородной землей и оригинальным животным миром. На Т6 производят редкие деликатесы, для появления которых нет условий на других планетах Союза.
На одном из фото было вино, явно с северных отрогов Дармского хребта. В том, чтобы демонстрировать детям вино, тиквийцы не видели ничего предосудительного. Вот изображения женщин – табу.
– И, наконец, Т2.
Учитель не случайно перечислял планеты не по порядку. Сначала центральная, потом родная, затем имеющие хозяйственное значение. Т2 же… непонятно, считать ли ее входящей в Союз. Шар с отвратительными проплешинами выжженной земли. Разрушенные здания, наполовину поглощенные зелено-коричневой растительностью, серые блиндажи, заградительные «ежи», сваренные из ненужных металлоконструкций.
– Т2 была второй по счету планетой, на которую ступила нога наших предков, – проговорил господин Арден с непритворной грустью. – Там нет океанов, но множество рек и больших озер, леса и степи. Когда-то Т2 процветала. Города и фермы, карьеры и фабрики. Нынче ничего этого нет. С тех пор, как на Т2 вторглись инопланетные захватчики.
– Зохены, – встряла Вера, наслушавшаяся рассказов господина Хэнка.
Послышались смешки. Детям слово «зохен» было знакомо в основном по брани взрослых.
– Да, зохены, – подтвердил учитель. – Мерзкие твари, чье название стало ругательством. На Т2 идет непрерывная война с ними.
– А чё им от нас надо? – задал вопрос рыжий крепыш с парты у окна.
– Они нас едят, Фарн. Им нравится человеческое мясо.
По классу прокатился гул.
– Почему мы тогда оттуда не уйдем? – возмутился низенький вертлявый пацанчик – шило в попе.
– Потому что, Толлер, это наша территория. С какой стати уступать ее чужим? До сих пор там не остановлена добыча палладия – его тоже бросить, единственное месторождение в Тикви? – Учитель вздохнул. – А кроме того, Толлер, если мы уйдем, они последуют за нами. Зохенам не нужен палладий, не нужны леса и озера. Им нужны мы.
С минуту стояла тишина. Наконец господин Арден откашлялся.
– Сами видите, ребята: у нас большая страна, и перед ней стоит много задач. Какие из них вы хотели бы решать? Кем вы хотите стать?
– Я хочу работать в банке! – подал голос долговязый паренек с последней парты.
– Хорошо. Для этого вам, Экели, понадобится знать математику и экономику.
– А я буду пилотом космического корабля, – объявил Толлер.
– И вам без математики не обойтись. Математика нужна всем. Что можно делать, не умея считать?
– Можно драться с зохенами, – предположил рыжий Фарн. – Для этого надо просто быть сильным и ловким. Как я.
– Ошибаетесь, Фарн. – Арден покачал головой. – Не умея считать, вы очень быстро погибнете. Не хотите стать пищей для инопланетного монстра? Тогда учитывайте скорость, с которой он движется, рассчитывайте упреждение, оценивайте траекторию снаряда… Но вы правы: физическое развитие военному также необходимо. Мы будем заниматься и физкультурой, и математикой, и географией. Чем еще?
– Биологией, – вякнул Вендек. – Я хочу быть агрономом, а для этого нужна ботаника, так ведь?
Половина класса захмыкала. Изучать травки мало кому казалось престижным. Но учитель согласился с Вендеком:
– Верно. Знать ботанику очень важно. Эффективность работы агрономов влияет на то, каковы будут ресурсы продовольствия в стране, сколько будут стоить зерно и мясо. Человек может прожить без банков и космических кораблей, а без еды – нет.
– А мне интересно знать, почему и как работают приборы, – сказала Вера. – И почему происходят всякие природные явления. И как вообще все устроено.
Арден улыбнулся.
– Вам обязательно пригодится физика, Ильтен.
– Я буду программистом, – сообщил худой мальчик в очках.
– Программирование будем изучать в рамках информатики, Жезхит.
Все ребята рассказали о том, как они представляют свою будущую профессию, а учитель говорил, какие из школьных предметов для нее полезны.
– Знаете, что меня удивляет? – подвел итог Арден. – Никто не вспомнил о таких умениях, как читать и писать. А ведь именно этому вы должны научиться в первую очередь.
– Почему? – спросила Вера. Она как раз умела читать и писать, но ей было любопытно, отчего учитель поставил эти умения на первое место.
Учитель хитро прищурился.
– Фарн!
– Я! – отозвался крепыш.
– Что вы узнали сегодня о Т3?
– Ну… – Фарн задумался, почесал рыжий затылок. – Это… Т3 – третья планета Тикви. И на ней жарко. И… – он замолчал, не в состоянии больше ничего добавить.
– А ведь я говорил о Т3 несколько дольше, – напомнил учитель. – И если бы вы записали мои слова, а потом прочли, то запомнили бы их гораздо лучше.
Фарн засопел.
– Сейчас во все ваши планшеты скопированы учебные материалы. Как вы собираетесь изучать их, если не умеете читать?
– А там разве нет видеолекций? – удивился Экели.
– Есть. Но только для самых ранних этапов обучения. Текст с иллюстрациями, как правило, более информативен, чем видеолекция, и именно тексты вам предстоит читать в дальнейшем. А ваша профессия, Экели? Работая в банке, вы ежедневно будете читать документы и составлять новые. Это сложная работа, она не исчерпывается складыванием циферок.
Экели озадаченно потупился.
– Итак, начнем сегодня с чтения и письма. Кто знает, как пишется его фамилия, наберите ее на планшете, а остальные попробуют прочесть. Не волнуйтесь, я помогу.
Вере в школе понравилось. Уроки оказались интересными и полезными – как обязательные, этакая программа-минимум, так и занятия по выбору, темы которых учитель подбирал сообразно наклонностям ученика и направлял к специальному наставнику, если сам не мог провести такое занятие. Понравилось и Терезе. Разумный подход: дети-то все разные, одному интересны звери, другому – механизмы, третий хочет учиться музыке, четвертый – готовить еду… Коли уж их немного, можно обеспечить каждому желаемое развитие. Вера попала в группу разновозрастных ребят, изучающих физику. Старшие делали какие-то выкладки, маленькие ставили простые эксперименты. Вера поразила всех умением паять, и малявку зауважали даже старшеклассники, не все из которых держали паяльник в руках.
Кроме учебы, в школе уделяли много внимания физкультуре. Между уроками дети разминались или, надев спортивную обувь, бегали круги вокруг здания. А дважды в декаду после уроков переодевались в тренировочные костюмы и играли в командные игры в школьном дворе либо занимались гимнастикой. Все это вел отдельный тренер. Необходимость переодеваться беспокоила Терезу: вдруг кто-то заметит, что Вера не такая, как все? Но, как выяснилось, раздеваться на людях считается неприличным даже в однополой среде, и детей приучают к соблюдению правил с самых первых дней. Для того, чтобы переодеться, существовали кабинки типа пляжных. Тереза вздохнула с облегчением: в ином случае риск был бы довольно велик, и как бы не пришлось лишить дочку спортивных занятий. Один из детей, Вендек, в них не участвовал, ограничиваясь разминкой и ходьбой вместо бега: здоровье не позволяло. У него была справка, и Тереза могла бы через доктора Нихеса сделать такую же, но это означало бы не просто оставить Веру без любимых ею подвижных игр и физической активности, но и обречь ее на репутацию болезненного слабака. А в кругу мальчишек это – повод стать изгоем. Над Вендеком, например, насмехались. Учитель пресекал злые поддевки, но он же не всегда слышит. Впрочем, даже самые рьяные насмешники – Фарн, Толлер и Экели – ограничивались шуточками, а бить «ботаника» считали ниже своего достоинства. Зато Жезхиту, не имевшему освобождения и формально здоровому, но хилому, доставалось от Экели: тот все время срывал с него очки и прятал. А нечего задирать нос тому, кто подтянуться не может.
Вера подтянуться могла, причем не единожды. Однако вызвала у заводил антипатию. Чисто из зависти: оттого, что учеба давалась ей легко и учитель хвалил. Особенно от такой несправедливости страдал Фарн, крепкий телом тугодум, без размышлений избравший в качестве занятий по выбору дополнительную физкультуру.
Если бы учитель только рассказывал что-нибудь на уроках! Но он еще и спрашивает. Спрашивает то, о чем рассказывал ранее, то, что задавал изучить по планшету. Спрашивает задачи и упражнения, которые надо было сделать дома. А хуже всего – спрашивает о том, чего они не учили. Требует думать и самостоятельно находить ответ. Ну, и как с этим быть?
– Каким же образом, ребята, узнать, что наша планета шарообразная?
– Вот это спросил, – пробурчал Фарн себе под нос. Для него вообще не было очевидно, что планета шарообразна. Скорее даже наоборот: если она шар, то почему люди с нее не скатываются?
– Экели?
– Не знаю, господин Арден. – В глазах долговязого пацана – мировая печаль. – Я сегодня не готов.
– Фарн? – Как назло.
– Меня в прошлый раз не было, господин Арден, – бурчит Фарн.
– Оно и видно, – отмечает учитель. – Мы не обсуждали это в прошлый раз, Фарн. Это вопрос на сообразительность.
– А я знаю! – вскочил живчик Толлер – будущий космический пилот. – Нужно слетать в космос и оттуда посмотреть. Если похожа на шар – значит, шар, вот и всё.
– А если у вас нет космического корабля? – Издевается учитель, что ли? – Ведь древние люди никуда не летали, а о шарообразности планеты догадались. Жезхит?
– Ну, круг – это же идеальная фигура, – мямлит очкарик. – Вот так и догадались.
– Жезхит, раз уж вы хотите стать программистом, логика у вас должна работать лучше. Вендек, вы что-то хотите сказать?
– Если посмотреть на тень от планеты при затмении спутника, – неуверенно произнес Вендек, – то она кривая.
Учитель вздохнул.
– Какого спутника, Вендек? Ни у одной планеты Союза Тикви нет спутников.
– Мне мама говорила. – Вендек уставился в пол, уши запылали.
Фарн издал смешок. Мама говорила! Мамочкин сынок. Послышались и другие смешки.
– Вашей маме, Вендек, вероятно, повезло родиться там, где такие спутники есть. Так что способ хороший, но не для нас. У тех, кто жил в Тикви, не было возможности наблюдать затмения.
Арден укоризненно качает головой.
– Мне кажется, ваши отцы зря тратят деньги на ваше образование.
– Так оно ж обязательное, – бурчит Фарн. – Я бы и не тратил.
– Ильтен?
– Я думаю, – рассудительно говорит Вера, – что надо обратить внимание на те штуки, которые показываются из-за горизонта. Сначала мы видим верхушки от них, а потом уже целиком. Это потому, что поверхность планеты потихоньку закругляется, и чем дальше, тем заметнее. А если бы планета была плоской, мы видели бы, как из туманной мешанины выступают все эти штуки, просто увеличиваясь в размерах.
– Вот. – Учитель поднимает палец. – Вот пример того, как нужно думать.
– Умник непуганый, – тихо-тихо бурчит Фарн.
– Вот так всегда, – раздраженно проговорил Экели, сидя в окружении однокашников на подоконнике туалета. – Строит из себя всезнайку.
– Выскочка, – пробурчал Фарн, корябая на зеркале иголкой свою фамилию.
– Он не лезет вперед, – робко возразил Вендек. – Просто отвечает, когда спрашивают.
– А вы не встревайте, когда не спрашивают, – огрызнулся Толлер. – Надоело! Что ни спроси, Ильтен все знает. Надо поставить ему ультиматум: пусть чего-то не выучит и получит хотя бы один нолик!
– Это не ультиматум, – поправил Вендек. – Это требование. Чтобы был ультиматум, нужно обозначить альтернативу.
– Чё? – Фарн вытаращил глаза. – Да вы сами зохенов умник! Ща как дам!
Вендек боязливо отступил на пару шагов и пояснил:
– Это значит, после требования надо сказать: а то…
– А то как дам!
– Да, – согласился Экели. – А то отлупим, чтобы не выпендривался. После занятий.
Кончился последний урок – информатика. Первоклашки с воплями и визгом помчались вниз по лестнице, гурьбой высыпали на улицу, ослабляя шейные платочки и натягивая куртки: зимняя погода не радовала теплом, там и сям после затяжного дождя стояли лужи, отражая серое небо.
– Зайдем за угол, – предложил Экели.
На крыльце школы появилась Вера, приладила рюкзачок на незастегнутую куртку.
– Не высовывайтесь, – шикнул Толлер на Фарна.
– Хочу и высовываюсь, – пробурчал Фарн.
Огибая лужи, Вера легким шагом направилась к задней калитке. Это ребята давно подметили: Ильтен живет недалеко, а потому не идет со всей толпой к остановке омнибуса, а выходит через заднюю калитку, и там – пешком. Они затаили дыхание. Вот фигурка в синей куртке поравнялась с ними.
– А ну-ка, стойте! – Толлер схватил Веру за рукав. – Дело есть.
Она вырвала руку и недовольно уставилась на них. Рыжий Фарн, долговязый Экели, коротышка Толлер. И ботаник Вендек при этой компании, с немного виноватым видом.
– Что еще за дело?
– От коллектива отрываетесь, вот что, – предъявил Экели. – Так нельзя! Мы все ноликов наполучали, и вам надо.
– Мне не надо, – не согласилась Вера.
– Надо, – пробурчал Фарн. – А то как…
– Короче, – перебил Толлер, – завтра на уроке скажете господину Ардену, что не готовы. И он вам поставит нолик. А то несправедливо!
– Еще чего, – фыркнула Вера. – Не буду я врать. Я всегда готовлюсь.
– А завтра не подготовьтесь!
– Это вы, Толлер, можете взять и не подготовиться, – насмешливо произнесла Вера. – Потому что дурак. А я – нет.
– Я – дурак? – возмутился Толлер. – Это я – дурак? А ты… вы… Держите его, я бить буду!
Экели и Фарн вцепились в плечи Веры. Толлер размахнулся… и, охнув от боли, схватился за живот. Фарн зарычал, когда его рука противоестественно вывернулась, а затем, пропустив удар, отлетел к стене. У Экели потемнело в глазах; он приложил руку к лицу, и она окрасилась кровью из разбитого носа. Вендек уже улепетывал, забыв о том, что бегать ему не рекомендуется.
Вера поправила рюкзачок. Достала салфетку, вытерла кулак от крови хлюпающего носом Экели и проследовала своим путем.
Обхватив руками голову, Фарн сидел над планшетом, но, как ни старался понять, от чего меняются времена года, дело не двигалось. Почему ему ничего не дается, а Ильтен учится с легкостью? Он мучительно завидовал этому пацану. Никогда Фарн не уважал чересчур умных, считал выскочками. Сам Фарн умом не отличался, зато обладал изрядной физической силой, а умники, как правило, такие хиляки… Но не Ильтен. Их ведь было трое, Фарн и не думал, что может что-то не заладиться. А Ильтен взял и всем накостылял. Рука до сих пор болела в суставе. Тех, кто умеет драться, он уважал. И что теперь делать? Уважать Ильтена за то, что дерется, или не уважать за то, что умник? Беда.
А вот и он. Тоже приперся раньше времени. Фарн тихо заворчал под нос. Ему совсем не хотелось, чтобы Ильтен продолжил выяснение отношений.
Снова изображения заводов, дома, утопающие в снегу, ледяные реки, с берегов которых катятся санки с детьми. Несмотря на холод, людям более комфортно на Т4, чем на Т3, где не выйдешь без респиратора в насыщенную испарениями духоту из помещения с кондиционером.
– Т6 – планета с резким наклоном оси вращения и множеством климатических зон. – На экране она выглядела полосатой. – На полюсах Т6 очень холодно и ничего не растет, на экваторе весьма жарко и тоже ничего не растет. А между ними – разнообразные ландшафты с плодородной землей и оригинальным животным миром. На Т6 производят редкие деликатесы, для появления которых нет условий на других планетах Союза.
На одном из фото было вино, явно с северных отрогов Дармского хребта. В том, чтобы демонстрировать детям вино, тиквийцы не видели ничего предосудительного. Вот изображения женщин – табу.
– И, наконец, Т2.
Учитель не случайно перечислял планеты не по порядку. Сначала центральная, потом родная, затем имеющие хозяйственное значение. Т2 же… непонятно, считать ли ее входящей в Союз. Шар с отвратительными проплешинами выжженной земли. Разрушенные здания, наполовину поглощенные зелено-коричневой растительностью, серые блиндажи, заградительные «ежи», сваренные из ненужных металлоконструкций.
– Т2 была второй по счету планетой, на которую ступила нога наших предков, – проговорил господин Арден с непритворной грустью. – Там нет океанов, но множество рек и больших озер, леса и степи. Когда-то Т2 процветала. Города и фермы, карьеры и фабрики. Нынче ничего этого нет. С тех пор, как на Т2 вторглись инопланетные захватчики.
– Зохены, – встряла Вера, наслушавшаяся рассказов господина Хэнка.
Послышались смешки. Детям слово «зохен» было знакомо в основном по брани взрослых.
– Да, зохены, – подтвердил учитель. – Мерзкие твари, чье название стало ругательством. На Т2 идет непрерывная война с ними.
– А чё им от нас надо? – задал вопрос рыжий крепыш с парты у окна.
– Они нас едят, Фарн. Им нравится человеческое мясо.
По классу прокатился гул.
– Почему мы тогда оттуда не уйдем? – возмутился низенький вертлявый пацанчик – шило в попе.
– Потому что, Толлер, это наша территория. С какой стати уступать ее чужим? До сих пор там не остановлена добыча палладия – его тоже бросить, единственное месторождение в Тикви? – Учитель вздохнул. – А кроме того, Толлер, если мы уйдем, они последуют за нами. Зохенам не нужен палладий, не нужны леса и озера. Им нужны мы.
С минуту стояла тишина. Наконец господин Арден откашлялся.
– Сами видите, ребята: у нас большая страна, и перед ней стоит много задач. Какие из них вы хотели бы решать? Кем вы хотите стать?
– Я хочу работать в банке! – подал голос долговязый паренек с последней парты.
– Хорошо. Для этого вам, Экели, понадобится знать математику и экономику.
– А я буду пилотом космического корабля, – объявил Толлер.
– И вам без математики не обойтись. Математика нужна всем. Что можно делать, не умея считать?
– Можно драться с зохенами, – предположил рыжий Фарн. – Для этого надо просто быть сильным и ловким. Как я.
– Ошибаетесь, Фарн. – Арден покачал головой. – Не умея считать, вы очень быстро погибнете. Не хотите стать пищей для инопланетного монстра? Тогда учитывайте скорость, с которой он движется, рассчитывайте упреждение, оценивайте траекторию снаряда… Но вы правы: физическое развитие военному также необходимо. Мы будем заниматься и физкультурой, и математикой, и географией. Чем еще?
– Биологией, – вякнул Вендек. – Я хочу быть агрономом, а для этого нужна ботаника, так ведь?
Половина класса захмыкала. Изучать травки мало кому казалось престижным. Но учитель согласился с Вендеком:
– Верно. Знать ботанику очень важно. Эффективность работы агрономов влияет на то, каковы будут ресурсы продовольствия в стране, сколько будут стоить зерно и мясо. Человек может прожить без банков и космических кораблей, а без еды – нет.
– А мне интересно знать, почему и как работают приборы, – сказала Вера. – И почему происходят всякие природные явления. И как вообще все устроено.
Арден улыбнулся.
– Вам обязательно пригодится физика, Ильтен.
– Я буду программистом, – сообщил худой мальчик в очках.
– Программирование будем изучать в рамках информатики, Жезхит.
Все ребята рассказали о том, как они представляют свою будущую профессию, а учитель говорил, какие из школьных предметов для нее полезны.
– Знаете, что меня удивляет? – подвел итог Арден. – Никто не вспомнил о таких умениях, как читать и писать. А ведь именно этому вы должны научиться в первую очередь.
– Почему? – спросила Вера. Она как раз умела читать и писать, но ей было любопытно, отчего учитель поставил эти умения на первое место.
Учитель хитро прищурился.
– Фарн!
– Я! – отозвался крепыш.
– Что вы узнали сегодня о Т3?
– Ну… – Фарн задумался, почесал рыжий затылок. – Это… Т3 – третья планета Тикви. И на ней жарко. И… – он замолчал, не в состоянии больше ничего добавить.
– А ведь я говорил о Т3 несколько дольше, – напомнил учитель. – И если бы вы записали мои слова, а потом прочли, то запомнили бы их гораздо лучше.
Фарн засопел.
– Сейчас во все ваши планшеты скопированы учебные материалы. Как вы собираетесь изучать их, если не умеете читать?
– А там разве нет видеолекций? – удивился Экели.
– Есть. Но только для самых ранних этапов обучения. Текст с иллюстрациями, как правило, более информативен, чем видеолекция, и именно тексты вам предстоит читать в дальнейшем. А ваша профессия, Экели? Работая в банке, вы ежедневно будете читать документы и составлять новые. Это сложная работа, она не исчерпывается складыванием циферок.
Экели озадаченно потупился.
– Итак, начнем сегодня с чтения и письма. Кто знает, как пишется его фамилия, наберите ее на планшете, а остальные попробуют прочесть. Не волнуйтесь, я помогу.
Вере в школе понравилось. Уроки оказались интересными и полезными – как обязательные, этакая программа-минимум, так и занятия по выбору, темы которых учитель подбирал сообразно наклонностям ученика и направлял к специальному наставнику, если сам не мог провести такое занятие. Понравилось и Терезе. Разумный подход: дети-то все разные, одному интересны звери, другому – механизмы, третий хочет учиться музыке, четвертый – готовить еду… Коли уж их немного, можно обеспечить каждому желаемое развитие. Вера попала в группу разновозрастных ребят, изучающих физику. Старшие делали какие-то выкладки, маленькие ставили простые эксперименты. Вера поразила всех умением паять, и малявку зауважали даже старшеклассники, не все из которых держали паяльник в руках.
Кроме учебы, в школе уделяли много внимания физкультуре. Между уроками дети разминались или, надев спортивную обувь, бегали круги вокруг здания. А дважды в декаду после уроков переодевались в тренировочные костюмы и играли в командные игры в школьном дворе либо занимались гимнастикой. Все это вел отдельный тренер. Необходимость переодеваться беспокоила Терезу: вдруг кто-то заметит, что Вера не такая, как все? Но, как выяснилось, раздеваться на людях считается неприличным даже в однополой среде, и детей приучают к соблюдению правил с самых первых дней. Для того, чтобы переодеться, существовали кабинки типа пляжных. Тереза вздохнула с облегчением: в ином случае риск был бы довольно велик, и как бы не пришлось лишить дочку спортивных занятий. Один из детей, Вендек, в них не участвовал, ограничиваясь разминкой и ходьбой вместо бега: здоровье не позволяло. У него была справка, и Тереза могла бы через доктора Нихеса сделать такую же, но это означало бы не просто оставить Веру без любимых ею подвижных игр и физической активности, но и обречь ее на репутацию болезненного слабака. А в кругу мальчишек это – повод стать изгоем. Над Вендеком, например, насмехались. Учитель пресекал злые поддевки, но он же не всегда слышит. Впрочем, даже самые рьяные насмешники – Фарн, Толлер и Экели – ограничивались шуточками, а бить «ботаника» считали ниже своего достоинства. Зато Жезхиту, не имевшему освобождения и формально здоровому, но хилому, доставалось от Экели: тот все время срывал с него очки и прятал. А нечего задирать нос тому, кто подтянуться не может.
Вера подтянуться могла, причем не единожды. Однако вызвала у заводил антипатию. Чисто из зависти: оттого, что учеба давалась ей легко и учитель хвалил. Особенно от такой несправедливости страдал Фарн, крепкий телом тугодум, без размышлений избравший в качестве занятий по выбору дополнительную физкультуру.
Если бы учитель только рассказывал что-нибудь на уроках! Но он еще и спрашивает. Спрашивает то, о чем рассказывал ранее, то, что задавал изучить по планшету. Спрашивает задачи и упражнения, которые надо было сделать дома. А хуже всего – спрашивает о том, чего они не учили. Требует думать и самостоятельно находить ответ. Ну, и как с этим быть?
– Каким же образом, ребята, узнать, что наша планета шарообразная?
– Вот это спросил, – пробурчал Фарн себе под нос. Для него вообще не было очевидно, что планета шарообразна. Скорее даже наоборот: если она шар, то почему люди с нее не скатываются?
– Экели?
– Не знаю, господин Арден. – В глазах долговязого пацана – мировая печаль. – Я сегодня не готов.
– Фарн? – Как назло.
– Меня в прошлый раз не было, господин Арден, – бурчит Фарн.
– Оно и видно, – отмечает учитель. – Мы не обсуждали это в прошлый раз, Фарн. Это вопрос на сообразительность.
– А я знаю! – вскочил живчик Толлер – будущий космический пилот. – Нужно слетать в космос и оттуда посмотреть. Если похожа на шар – значит, шар, вот и всё.
– А если у вас нет космического корабля? – Издевается учитель, что ли? – Ведь древние люди никуда не летали, а о шарообразности планеты догадались. Жезхит?
– Ну, круг – это же идеальная фигура, – мямлит очкарик. – Вот так и догадались.
– Жезхит, раз уж вы хотите стать программистом, логика у вас должна работать лучше. Вендек, вы что-то хотите сказать?
– Если посмотреть на тень от планеты при затмении спутника, – неуверенно произнес Вендек, – то она кривая.
Учитель вздохнул.
– Какого спутника, Вендек? Ни у одной планеты Союза Тикви нет спутников.
– Мне мама говорила. – Вендек уставился в пол, уши запылали.
Фарн издал смешок. Мама говорила! Мамочкин сынок. Послышались и другие смешки.
– Вашей маме, Вендек, вероятно, повезло родиться там, где такие спутники есть. Так что способ хороший, но не для нас. У тех, кто жил в Тикви, не было возможности наблюдать затмения.
Арден укоризненно качает головой.
– Мне кажется, ваши отцы зря тратят деньги на ваше образование.
– Так оно ж обязательное, – бурчит Фарн. – Я бы и не тратил.
– Ильтен?
– Я думаю, – рассудительно говорит Вера, – что надо обратить внимание на те штуки, которые показываются из-за горизонта. Сначала мы видим верхушки от них, а потом уже целиком. Это потому, что поверхность планеты потихоньку закругляется, и чем дальше, тем заметнее. А если бы планета была плоской, мы видели бы, как из туманной мешанины выступают все эти штуки, просто увеличиваясь в размерах.
– Вот. – Учитель поднимает палец. – Вот пример того, как нужно думать.
– Умник непуганый, – тихо-тихо бурчит Фарн.
– Вот так всегда, – раздраженно проговорил Экели, сидя в окружении однокашников на подоконнике туалета. – Строит из себя всезнайку.
– Выскочка, – пробурчал Фарн, корябая на зеркале иголкой свою фамилию.
– Он не лезет вперед, – робко возразил Вендек. – Просто отвечает, когда спрашивают.
– А вы не встревайте, когда не спрашивают, – огрызнулся Толлер. – Надоело! Что ни спроси, Ильтен все знает. Надо поставить ему ультиматум: пусть чего-то не выучит и получит хотя бы один нолик!
– Это не ультиматум, – поправил Вендек. – Это требование. Чтобы был ультиматум, нужно обозначить альтернативу.
– Чё? – Фарн вытаращил глаза. – Да вы сами зохенов умник! Ща как дам!
Вендек боязливо отступил на пару шагов и пояснил:
– Это значит, после требования надо сказать: а то…
– А то как дам!
– Да, – согласился Экели. – А то отлупим, чтобы не выпендривался. После занятий.
Кончился последний урок – информатика. Первоклашки с воплями и визгом помчались вниз по лестнице, гурьбой высыпали на улицу, ослабляя шейные платочки и натягивая куртки: зимняя погода не радовала теплом, там и сям после затяжного дождя стояли лужи, отражая серое небо.
– Зайдем за угол, – предложил Экели.
На крыльце школы появилась Вера, приладила рюкзачок на незастегнутую куртку.
– Не высовывайтесь, – шикнул Толлер на Фарна.
– Хочу и высовываюсь, – пробурчал Фарн.
Огибая лужи, Вера легким шагом направилась к задней калитке. Это ребята давно подметили: Ильтен живет недалеко, а потому не идет со всей толпой к остановке омнибуса, а выходит через заднюю калитку, и там – пешком. Они затаили дыхание. Вот фигурка в синей куртке поравнялась с ними.
– А ну-ка, стойте! – Толлер схватил Веру за рукав. – Дело есть.
Она вырвала руку и недовольно уставилась на них. Рыжий Фарн, долговязый Экели, коротышка Толлер. И ботаник Вендек при этой компании, с немного виноватым видом.
– Что еще за дело?
– От коллектива отрываетесь, вот что, – предъявил Экели. – Так нельзя! Мы все ноликов наполучали, и вам надо.
– Мне не надо, – не согласилась Вера.
– Надо, – пробурчал Фарн. – А то как…
– Короче, – перебил Толлер, – завтра на уроке скажете господину Ардену, что не готовы. И он вам поставит нолик. А то несправедливо!
– Еще чего, – фыркнула Вера. – Не буду я врать. Я всегда готовлюсь.
– А завтра не подготовьтесь!
– Это вы, Толлер, можете взять и не подготовиться, – насмешливо произнесла Вера. – Потому что дурак. А я – нет.
– Я – дурак? – возмутился Толлер. – Это я – дурак? А ты… вы… Держите его, я бить буду!
Экели и Фарн вцепились в плечи Веры. Толлер размахнулся… и, охнув от боли, схватился за живот. Фарн зарычал, когда его рука противоестественно вывернулась, а затем, пропустив удар, отлетел к стене. У Экели потемнело в глазах; он приложил руку к лицу, и она окрасилась кровью из разбитого носа. Вендек уже улепетывал, забыв о том, что бегать ему не рекомендуется.
Вера поправила рюкзачок. Достала салфетку, вытерла кулак от крови хлюпающего носом Экели и проследовала своим путем.
Обхватив руками голову, Фарн сидел над планшетом, но, как ни старался понять, от чего меняются времена года, дело не двигалось. Почему ему ничего не дается, а Ильтен учится с легкостью? Он мучительно завидовал этому пацану. Никогда Фарн не уважал чересчур умных, считал выскочками. Сам Фарн умом не отличался, зато обладал изрядной физической силой, а умники, как правило, такие хиляки… Но не Ильтен. Их ведь было трое, Фарн и не думал, что может что-то не заладиться. А Ильтен взял и всем накостылял. Рука до сих пор болела в суставе. Тех, кто умеет драться, он уважал. И что теперь делать? Уважать Ильтена за то, что дерется, или не уважать за то, что умник? Беда.
А вот и он. Тоже приперся раньше времени. Фарн тихо заворчал под нос. Ему совсем не хотелось, чтобы Ильтен продолжил выяснение отношений.
