Но Алика начало знобить. Прожжённая куртка – одни дыры – почти не грела, но он понимал: дело не в том. Это ожог даёт о себе знать.
А потом идти стало невозможно. Они упёрлись в каменный завал. Попробовали обойти – там крутой подъём, не одолеть. Хоть назад возвращайся! Но не факт, что оттуда найдётся другой путь.
– Надо перебраться через реку, – сказал Алик, присмотревшись. – По тому берегу можно пройти.
Они переглянулись и поёжились. Река ледяная, течение стремительное. Алик коротко вздохнул и первым начал раздеваться. Мочить одежду не хотелось, она вмиг заледенеет. О приличиях на время забыли, разоблачились, покрывшись пупырышками от холода и мелко дрожа. Кошка свернула в узел свои вещи и вещи Алика, закрепила у себя на голове; Рита последовала её примеру.
Алик, продавив тонкую полоску прибрежного льда, ступил в реку. Бурлящий поток обжёг адским холодом, толкнул так, что он едва удержал равновесие. Выдохнув, он протянул руку Кошке, нерешительно топчущейся на берегу, босыми ногами по снегу.
– Я плавать не умею, – смущённо проговорила Кошка. – Папа запрещал.
– Тут неглубоко. Главное – не падать.
Горные реки коварны. Только оступись, вода потащит по камням, колотя и отбирая остатки тепла.
Кошка ойкнула, входя в воду, задержала дыхание. Но упираться не стала, вцепилась в руку Алика и, пошатываясь, медленно последовала за ним, ставя ноги, куда он указывал. Вода нигде не поднималась выше копчика, но ледяные брызги долетали до лица. Алик делал каждый шаг осторожно, невзирая на напряжение, боль, сковывающий холод и вид близкого берега, так и провоцирующие поторопиться. Только наверняка, иначе беда и ему, и Кошке. На Пушка с Ритой он не оглядывался – и из-за боли от каждого поворота спины, и из боязни потерять концентрацию. Лишь достигнув берега и убедившись, что Кошка вылезла на каменистый уступ и развязывает узел с одеждой, позволил себе обернуться.
Пушок и Рита были на середине реки, Пушок помогал девушке, то и дело оскальзывающейся. И они совершили ошибку, которую не допустил Алик. Пушок поставил ногу не туда, и она соскользнула. Он рухнул в воду под ударом очередного буруна, отчаянно вцепился в ближайший камень, выпустив на миг руку Риты. Этого мига оказалось достаточно. Ему удалось выкарабкаться, встать на ноги, а Рита, лишённая поддержки, упала и не встала, только тоненько закричала, когда поток поволок её вниз по течению.
– Блин! – снова вырвалось у Алика.
Он рванул за ней по берегу, не разбирая дороги, оставляя на снегу кровавые следы – порезался о береговой лёд, – но обгоняя течение. С разгону вбежал в воду, чудом балансируя на каменистом дне, стремясь на перехват. Пушок нёсся следом, но не успевал. Алик ухватил барахтающуюся Риту за плечо; вода попыталась отобрать добычу, увлекая её дальше, подло толкнула под ноги.
– Алик, – пискнула Рита. Глаза у неё были, словно у какающего мышоида.
Она никак не могла подняться, несмотря на крепкую поддержку и на оплеуху – а в училище говорили, что она часто бывает живительной. Алик с трудом, взвыв сквозь зубы от боли в спине, поднял Риту на руки – та доверчиво прижалась, рыдая, – аккуратно понёс к берегу, чуть не споткнувшись. Пушок был уже рядом, сделал движение залезть в воду, но Алик гаркнул:
– Стой там! Принимай.
Ногу скрутило болезненным спазмом. Сколько он уже в ледяной воде? Передав Пушку Риту, он выбрался практически при помощи одних рук, принялся растирать мышцу с искажённым лицом.
– DEX, ты чего? – Пушок отвлёкся от повисшей на нём, истерически всхлипывающей Риты, приметив гримасу приятеля.
– Ногу свело, – процедил Алик.
Пушок распахнул глаза.
– А разве у киборгов мышцы сво… Ох, – спохватился он, – прости.
– Тридцать пять раз уже говорил! – Алик кое-как встал; нога ныла, спина горела, тело сотрясала дрожь. – Я не киборг. – А жаль, киборгу всё это было бы по барабану.
– Да брось, чего ты стесняешься? Видно же. – Всё равно нарушил данное себе слово, так чего бы уж не прояснить? – Ты в этой проклятой реке, как у себя дома… да ещё с таким ожогом… А у Ангела в подвале ты что делал?
Алик в сердцах выругался себе под нос.
– Коньяк мы с ним пили! На троих, Ред ещё был. – Даже не соврал, они вправду тогда выпили. – Ещё раз услышу про киборга, не поленюсь и выясню, за что тебя прозвали Пушком! – Тот слегка покраснел. – Если у тебя больше нет вопросов, может, пойдём сушить твои шмотки?
Узел Рита, к счастью, привязала прочно, и течение его не сорвало. Но всё намокло. Вещи Кошки и Алика остались сухими. Кошка успела обтереться, одеться, развести костёр и даже набрать шишек с орехами на перекус. Мокрое развесили над костром на палочках, Рита с Пушком пританцовывали вокруг, выбивая зубами дробь.
Солнце висело уже низковато, но Алик, преодолев себя, поднял и товарищей. Незачем терять светлое время, нужно двигаться – по многим причинам. И чтобы быстрее добраться до города и получить помощь – о штрафе за потерянный арендованный флайер Алик старался не думать. И чтобы согреться на ходу – костёр не дал достаточно тепла, уж очень они закоченели. Кружка чая помогла бы, но вскипятить его было не в чем: на прогулку с собой не брали ни кружки, ни котелок, они остались на стоянке и расплавились. Так что греться изнутри возможно было только мышечными сокращениями.
На марше действительно стало теплее, но накатил голод, его ощутил даже Алик, которому на предыдущем привале кусок в горло не лез из-за свежего ожога. Рита, придя в себя, первым делом зацеловала Алика при полнейшем попустительстве Кошки и Пушка, а после заново обработала ему ожог, облепив бактерицидными салфетками, промыла рассаженные ступни и заставила выпить пару таблеток обезболивающего, так что он почувствовал себя немного лучше, и аппетит заявил о себе. Сухарики Риты размокли, орехов в шишках набралось не так много, чтобы четыре человека наелись досыта, но искать и копать коренья нет времени, а чтобы съесть мясо, надо его подстеречь и убить. Пару раз Алик видел в кустах потенциальную дичь, а однажды её увидел и Пушок – попытался подобно Алику метнуть в неё нож, однако промахнулся, и живность проворно свинтила от греха подальше. Алик же находился в таком состоянии, что не до охотничьих забав, донести бы себя до места назначения, не потеряв по дороге.
Уже в сумерках набрели на водопад. Не малый и не большой – третий, до сих пор им не встречавшийся. И, в отличие от первых двух, обходного пути вниз видно не было. Вода низвергалась с высокого утёса, обрывающегося почти вертикально, и что влево, что вправо – ни намёка на спуск, крутая скалистая стена.
– Останавливаемся на ночёвку, – скомандовал Алик, не в силах на ночь глядя обсуждать безнадёжное положение. У Риты и так глаза на мокром месте, и Кошка заметно тревожится. В том числе за него: держится рядом, в лицо заглядывает. Сделаем бодрый вид, как будто здесь и собирались заночевать, а неприятности отложим на утро. Утро вечера мудренее, ведь так?
Никто не спорил. Кошка снова организовала костёр, Пушок старательно наковырял корнеплодов, их съели полусырыми – не дотерпели, пока пропекутся до конца. Совсем стемнело. Настрадавшаяся Рита пригрелась и уснула сидя, ткнувшись Кошке в плечо. Кошка сидела неподвижно, не желая будить подругу, и её тоже сморило, так и дремали, друг друга подпирая.
Алику не спалось. Вроде и надо, но боль не даёт. И лежать больно, и сидеть. И мысли невесёлые.
– DEX, ты извини. – Пушок подсел к нему, подкинул веток в костёр. – Не хочешь – не буду к тебе цепляться. Просто… без тебя бы мы ничего не смогли. Охотиться не умеем, сообразить насчёт укрытия не можем. И Рита… Я не сумел бы её вытащить, DEX. Это ужасно – осознавать себя слабым, беспомощным… неспособным спасти свою девушку. Тоже мне, МЧСник!
– Не ной, Пушок, – сказал Алик, не поворачиваясь, чтобы избежать лишнего дискомфорта. Прозвучало грубовато, но сочувственно поддакивать – совсем не то, что взбодрит расклеивающегося парня. – При чём тут профессия? Мы сейчас на отдыхе. Без экипировки, без оборудования, без катера даже. Были бы мы на работе, мигом спасли бы этих четверых охламонов, застрявших в горах. Что, никогда не вылетал на такие вызовы?
Пушок помялся.
– Ну, не совсем… В горы-то мало кто лазает… кроме нас, охламонов. А снизу, в лесах и на Прозрачной – бывало.
– Вот видишь! – Главное – не дать ему раскиснуть. Алик и сам почти раскис, но упрямо не желал это показывать.
Пушок вздохнул. Он немного завидовал товарищу. Не тому, что тот ранен и обожжён, конечно. А тому, что это вроде никак не отражается на его настрое и работоспособности. Всю дорогу пёр, не отставая, и ни стона, ни слова жалобы. Реку перешёл, как по проспекту, провёл Кошку, вытянул Риту. И сидит спокойно, будто ничего особенного не произошло, глядит куда-то в темноту. Пушок осторожно заглянул ему в глаза – нет, не красные. Но это ничего не значит. Никто не обязывает киборгов включать ночью инфракрасное зрение.
Конечно, киборг и должен быть таким. Упёртым, стойким и позитивным, и способным совершать подвиги между делом, как нечто обыденное. И это слегка примиряло Пушка с собственным несовершенством. Глупо равняться на кибера. Остаётся лишь радоваться, что он с ними.
– Спасибо, Алик, – проговорил Пушок. – А хочешь, скажу, откуда моё прозвище? Ничего там такого стрёмного нет. Я перед тем, как в часть пришёл, пытался бороду отращивать. Ну, для солидности. – Он смущённо улыбнулся. – Не знал ещё, что у нас не одобряется… А в первый мой день приехал полковник из столицы с инспекцией. Посмотрел на меня и как рявкнет: «Что за борода? Немедленно сбрить!» А майор наш ему: «Ну, какая же это борода? Так, пушок…»
Алик не удержался – рассмеялся, хоть это было и больно.
Алик так и сидел допоздна – менять позу, в которой боль не слишком донимала, не хотелось. Смотрел вниз, на недосягаемую равнину, где бледным светящимся пятнышком посреди темноты проступал город. Вроде вот он, руку протяни… а не добраться.
В небе мелькнули два зелёных огня. Дракон. Рефлекс заставлял схватить нож и приготовиться к обороне, разум говорил: бесполезно, тело не готово к драке. Да и вряд ли дракон нападёт: брачный период позади, ему нет дела до людей, какого бы они ни были пола. Просто летит по своим заботам, даже внимания не обратит.
Крылья хлопнули совсем рядом, бросив горсть взметнувшегося снега в лицо. Не угадал.
– Зачем тут ходишь? – проскрипел дракон. – Здесь моя охота!
– Он разговаривает! – потрясённо вымолвил проснувшийся Пушок и потёр глаза, ожидая, что наваждение исчезнет, как испарившийся сон. Алик это уже проходил, только времени, чтобы отреагировать, тогда было меньше.
Ёж говорил, что драконы обитают выше. Но этот был небольшим, не таким, как тот альфа, что отжал у них полптицы. Примерно таким, какие прилетают в город за девушками, щуплым по драконьему счёту. Наверное, все охотничьи угодья наверху поделены между более сильными конкурентами.
– Мы не охотимся, – сказал Алик. – Нам надо вниз, ищем дорогу.
– Низ – вон там. – Дракон указал глазами. – Уходите отсюда.
– Как? – раздражённо спросил Алик. Страха не было, лишь недовольство: ну, чего он прикопался? – Спуска нет.
Дракон скрежещуще захохотал:
– Вот так! – и помахал крыльями.
Издевается, гад.
– Ты кто? – неожиданно спросил он. – Невысиженный красноглазый?
Блин, и драконы туда же! Пушок сдавленно хрюкнул. Хвала небесам, Алику уже дали прозвище, а то с лёгкой руки прозвали бы Невысиженным Красноглазым. Хотя нет, чересчур длинно вышло бы.
– Сам ты невысиженный! Я человек.
– Человеки другие, – возразил дракон. – Слабые, медлительные. – Вот засада, Пушок это слышит! И получает подкрепление своим домыслам. – Не противник. Добыча. Но есть их нельзя.
– Почему нельзя? – холодно поинтересовался Алик. – Невкусные? Или ядовитые?
– Не знаю. Не ел никогда. Нельзя, и всё. Человеки – как мы. Красноглазые – тоже.
Со словарным запасом у дракона было негусто, но Алик понял, что он хотел сказать. Нечто созвучное сказанному самим Аликом у драконьих яиц. Разумные не едят разумных.
– Ты странный, – сказал дракон.
С этим Алик не мог поспорить. Наверное, и насчёт «невысиженного» дракон не так уж неправ. Вот и Ред говорил, что Алик – как недоделанный киборг.
– Я тебя знаю. – А вот Алик дракона не узнавал, они для него все были на одно лицо. – Ты два раза увозил меня из города.
Он ещё и числительными пользуется! Алик загадал: если вернётся в Гринпорт, добьётся, чтобы драконов как следует изучили и перестали считать животными.
– Зачем ты это делал?
Пушок таращился на Алика с немым вопросом: а правда, зачем? Однако в разговор не влезал. Алик двинулся было пожать плечами, но передумал. Меньше жестов – меньше боли.
– Чтобы раненые могли выжить.
Дракон обошёл вокруг костра, разглядывая Алика и не обращая внимания на его спутников, как спящих, так и бодрствующего. Алик не стал поворачиваться и провожать его взглядом.
– Ты ранен, – заключил дракон.
Он молча согласился.
– Спущу тебя вниз.
А вот тут Алик поднял голову и пытливо посмотрел на собеседника. Нет, он точно не шутил.
Кадры, запечатлённые уличной камерой у ворот городской больницы Гринпорта, стали бестселлером, вытеснив прочие сенсации из новостей и спихнув влог Инги Апгар с призового места в рейтинге. Позже они попали на всемирно известные сайты, выбравшись за пределы не только Гринпорта, но и Беста, и вызвали эмоциональное обсуждение у обывателей и вдохновенную дискуссию среди учёных.
На записи было видно, как с предрассветного неба, тяжело маша крыльями, опускается дракон с горящими зеленью глазами. До сих пор драконы не посещали город иначе как в брачный период. Дракон держал в руках что-то похожее на продолговатый свёрток. Приземлившись чуть ли не на пороге приёмного отделения больницы, он осторожно положил на широкий пандус свою ношу, и стало ясно, что это человек. Человек чуть приподнялся, опираясь на локоть, и отчётливо произнёс: «Спасибо». Дракон каркнул в ответ что-то неразборчивое, оттолкнулся от земли и был таков. Человек немного полежал, затем с усилием встал, пошатываясь, и постучал в дверь приёмного отделения.
Едва дорвавшись до видеофона, Алик, заставив врачей ждать, позвонил в часть и оформил вызов. В горы вылетела команда спасателей – Ред с Ключом – и «скорая помощь». Алик надеялся, что с ребятами за время его отсутствия больше ничего не случилось.
Катер с флайером обернулись существенно быстрее дракона. Тот ещё и ругался, что Алик тяжёлый, а машинам было всё равно. Рассопливившуюся Риту, которую к тому же побило о камни в реке, уложили в соседнюю палату, Пушку обработали ссадины и выписали что-то от простуды, а Кошку осмотрели и признали здоровой. Почему-то Алик не удивился.
Сам он, получив необходимую помощь, из больницы удрал. Не на работу – ему было за это слегка неудобно, – а к Кошке. Для работы он, перевязанный и обколотый лекарствами, всё же не слишком годился, так что майор Нойланд как-нибудь обойдётся. А для того, чтобы его накормили, напоили и приласкали – в самый раз.
– Ты тааакой, – промурлыкала Кошка, вручая ему, завёрнутому в плед, собственноручно сваренный кофе, – я прямо не знаю! Офигенный, вот!
Приятно же, правда? Совсем не то, что в больнице со строгим режимом.
А потом идти стало невозможно. Они упёрлись в каменный завал. Попробовали обойти – там крутой подъём, не одолеть. Хоть назад возвращайся! Но не факт, что оттуда найдётся другой путь.
– Надо перебраться через реку, – сказал Алик, присмотревшись. – По тому берегу можно пройти.
Они переглянулись и поёжились. Река ледяная, течение стремительное. Алик коротко вздохнул и первым начал раздеваться. Мочить одежду не хотелось, она вмиг заледенеет. О приличиях на время забыли, разоблачились, покрывшись пупырышками от холода и мелко дрожа. Кошка свернула в узел свои вещи и вещи Алика, закрепила у себя на голове; Рита последовала её примеру.
Алик, продавив тонкую полоску прибрежного льда, ступил в реку. Бурлящий поток обжёг адским холодом, толкнул так, что он едва удержал равновесие. Выдохнув, он протянул руку Кошке, нерешительно топчущейся на берегу, босыми ногами по снегу.
– Я плавать не умею, – смущённо проговорила Кошка. – Папа запрещал.
– Тут неглубоко. Главное – не падать.
Горные реки коварны. Только оступись, вода потащит по камням, колотя и отбирая остатки тепла.
Кошка ойкнула, входя в воду, задержала дыхание. Но упираться не стала, вцепилась в руку Алика и, пошатываясь, медленно последовала за ним, ставя ноги, куда он указывал. Вода нигде не поднималась выше копчика, но ледяные брызги долетали до лица. Алик делал каждый шаг осторожно, невзирая на напряжение, боль, сковывающий холод и вид близкого берега, так и провоцирующие поторопиться. Только наверняка, иначе беда и ему, и Кошке. На Пушка с Ритой он не оглядывался – и из-за боли от каждого поворота спины, и из боязни потерять концентрацию. Лишь достигнув берега и убедившись, что Кошка вылезла на каменистый уступ и развязывает узел с одеждой, позволил себе обернуться.
Пушок и Рита были на середине реки, Пушок помогал девушке, то и дело оскальзывающейся. И они совершили ошибку, которую не допустил Алик. Пушок поставил ногу не туда, и она соскользнула. Он рухнул в воду под ударом очередного буруна, отчаянно вцепился в ближайший камень, выпустив на миг руку Риты. Этого мига оказалось достаточно. Ему удалось выкарабкаться, встать на ноги, а Рита, лишённая поддержки, упала и не встала, только тоненько закричала, когда поток поволок её вниз по течению.
– Блин! – снова вырвалось у Алика.
Он рванул за ней по берегу, не разбирая дороги, оставляя на снегу кровавые следы – порезался о береговой лёд, – но обгоняя течение. С разгону вбежал в воду, чудом балансируя на каменистом дне, стремясь на перехват. Пушок нёсся следом, но не успевал. Алик ухватил барахтающуюся Риту за плечо; вода попыталась отобрать добычу, увлекая её дальше, подло толкнула под ноги.
– Алик, – пискнула Рита. Глаза у неё были, словно у какающего мышоида.
Она никак не могла подняться, несмотря на крепкую поддержку и на оплеуху – а в училище говорили, что она часто бывает живительной. Алик с трудом, взвыв сквозь зубы от боли в спине, поднял Риту на руки – та доверчиво прижалась, рыдая, – аккуратно понёс к берегу, чуть не споткнувшись. Пушок был уже рядом, сделал движение залезть в воду, но Алик гаркнул:
– Стой там! Принимай.
Ногу скрутило болезненным спазмом. Сколько он уже в ледяной воде? Передав Пушку Риту, он выбрался практически при помощи одних рук, принялся растирать мышцу с искажённым лицом.
– DEX, ты чего? – Пушок отвлёкся от повисшей на нём, истерически всхлипывающей Риты, приметив гримасу приятеля.
– Ногу свело, – процедил Алик.
Пушок распахнул глаза.
– А разве у киборгов мышцы сво… Ох, – спохватился он, – прости.
– Тридцать пять раз уже говорил! – Алик кое-как встал; нога ныла, спина горела, тело сотрясала дрожь. – Я не киборг. – А жаль, киборгу всё это было бы по барабану.
– Да брось, чего ты стесняешься? Видно же. – Всё равно нарушил данное себе слово, так чего бы уж не прояснить? – Ты в этой проклятой реке, как у себя дома… да ещё с таким ожогом… А у Ангела в подвале ты что делал?
Алик в сердцах выругался себе под нос.
– Коньяк мы с ним пили! На троих, Ред ещё был. – Даже не соврал, они вправду тогда выпили. – Ещё раз услышу про киборга, не поленюсь и выясню, за что тебя прозвали Пушком! – Тот слегка покраснел. – Если у тебя больше нет вопросов, может, пойдём сушить твои шмотки?
Узел Рита, к счастью, привязала прочно, и течение его не сорвало. Но всё намокло. Вещи Кошки и Алика остались сухими. Кошка успела обтереться, одеться, развести костёр и даже набрать шишек с орехами на перекус. Мокрое развесили над костром на палочках, Рита с Пушком пританцовывали вокруг, выбивая зубами дробь.
Солнце висело уже низковато, но Алик, преодолев себя, поднял и товарищей. Незачем терять светлое время, нужно двигаться – по многим причинам. И чтобы быстрее добраться до города и получить помощь – о штрафе за потерянный арендованный флайер Алик старался не думать. И чтобы согреться на ходу – костёр не дал достаточно тепла, уж очень они закоченели. Кружка чая помогла бы, но вскипятить его было не в чем: на прогулку с собой не брали ни кружки, ни котелок, они остались на стоянке и расплавились. Так что греться изнутри возможно было только мышечными сокращениями.
На марше действительно стало теплее, но накатил голод, его ощутил даже Алик, которому на предыдущем привале кусок в горло не лез из-за свежего ожога. Рита, придя в себя, первым делом зацеловала Алика при полнейшем попустительстве Кошки и Пушка, а после заново обработала ему ожог, облепив бактерицидными салфетками, промыла рассаженные ступни и заставила выпить пару таблеток обезболивающего, так что он почувствовал себя немного лучше, и аппетит заявил о себе. Сухарики Риты размокли, орехов в шишках набралось не так много, чтобы четыре человека наелись досыта, но искать и копать коренья нет времени, а чтобы съесть мясо, надо его подстеречь и убить. Пару раз Алик видел в кустах потенциальную дичь, а однажды её увидел и Пушок – попытался подобно Алику метнуть в неё нож, однако промахнулся, и живность проворно свинтила от греха подальше. Алик же находился в таком состоянии, что не до охотничьих забав, донести бы себя до места назначения, не потеряв по дороге.
Уже в сумерках набрели на водопад. Не малый и не большой – третий, до сих пор им не встречавшийся. И, в отличие от первых двух, обходного пути вниз видно не было. Вода низвергалась с высокого утёса, обрывающегося почти вертикально, и что влево, что вправо – ни намёка на спуск, крутая скалистая стена.
– Останавливаемся на ночёвку, – скомандовал Алик, не в силах на ночь глядя обсуждать безнадёжное положение. У Риты и так глаза на мокром месте, и Кошка заметно тревожится. В том числе за него: держится рядом, в лицо заглядывает. Сделаем бодрый вид, как будто здесь и собирались заночевать, а неприятности отложим на утро. Утро вечера мудренее, ведь так?
Никто не спорил. Кошка снова организовала костёр, Пушок старательно наковырял корнеплодов, их съели полусырыми – не дотерпели, пока пропекутся до конца. Совсем стемнело. Настрадавшаяся Рита пригрелась и уснула сидя, ткнувшись Кошке в плечо. Кошка сидела неподвижно, не желая будить подругу, и её тоже сморило, так и дремали, друг друга подпирая.
Алику не спалось. Вроде и надо, но боль не даёт. И лежать больно, и сидеть. И мысли невесёлые.
– DEX, ты извини. – Пушок подсел к нему, подкинул веток в костёр. – Не хочешь – не буду к тебе цепляться. Просто… без тебя бы мы ничего не смогли. Охотиться не умеем, сообразить насчёт укрытия не можем. И Рита… Я не сумел бы её вытащить, DEX. Это ужасно – осознавать себя слабым, беспомощным… неспособным спасти свою девушку. Тоже мне, МЧСник!
– Не ной, Пушок, – сказал Алик, не поворачиваясь, чтобы избежать лишнего дискомфорта. Прозвучало грубовато, но сочувственно поддакивать – совсем не то, что взбодрит расклеивающегося парня. – При чём тут профессия? Мы сейчас на отдыхе. Без экипировки, без оборудования, без катера даже. Были бы мы на работе, мигом спасли бы этих четверых охламонов, застрявших в горах. Что, никогда не вылетал на такие вызовы?
Пушок помялся.
– Ну, не совсем… В горы-то мало кто лазает… кроме нас, охламонов. А снизу, в лесах и на Прозрачной – бывало.
– Вот видишь! – Главное – не дать ему раскиснуть. Алик и сам почти раскис, но упрямо не желал это показывать.
Пушок вздохнул. Он немного завидовал товарищу. Не тому, что тот ранен и обожжён, конечно. А тому, что это вроде никак не отражается на его настрое и работоспособности. Всю дорогу пёр, не отставая, и ни стона, ни слова жалобы. Реку перешёл, как по проспекту, провёл Кошку, вытянул Риту. И сидит спокойно, будто ничего особенного не произошло, глядит куда-то в темноту. Пушок осторожно заглянул ему в глаза – нет, не красные. Но это ничего не значит. Никто не обязывает киборгов включать ночью инфракрасное зрение.
Конечно, киборг и должен быть таким. Упёртым, стойким и позитивным, и способным совершать подвиги между делом, как нечто обыденное. И это слегка примиряло Пушка с собственным несовершенством. Глупо равняться на кибера. Остаётся лишь радоваться, что он с ними.
– Спасибо, Алик, – проговорил Пушок. – А хочешь, скажу, откуда моё прозвище? Ничего там такого стрёмного нет. Я перед тем, как в часть пришёл, пытался бороду отращивать. Ну, для солидности. – Он смущённо улыбнулся. – Не знал ещё, что у нас не одобряется… А в первый мой день приехал полковник из столицы с инспекцией. Посмотрел на меня и как рявкнет: «Что за борода? Немедленно сбрить!» А майор наш ему: «Ну, какая же это борода? Так, пушок…»
Алик не удержался – рассмеялся, хоть это было и больно.
Алик так и сидел допоздна – менять позу, в которой боль не слишком донимала, не хотелось. Смотрел вниз, на недосягаемую равнину, где бледным светящимся пятнышком посреди темноты проступал город. Вроде вот он, руку протяни… а не добраться.
В небе мелькнули два зелёных огня. Дракон. Рефлекс заставлял схватить нож и приготовиться к обороне, разум говорил: бесполезно, тело не готово к драке. Да и вряд ли дракон нападёт: брачный период позади, ему нет дела до людей, какого бы они ни были пола. Просто летит по своим заботам, даже внимания не обратит.
Крылья хлопнули совсем рядом, бросив горсть взметнувшегося снега в лицо. Не угадал.
– Зачем тут ходишь? – проскрипел дракон. – Здесь моя охота!
– Он разговаривает! – потрясённо вымолвил проснувшийся Пушок и потёр глаза, ожидая, что наваждение исчезнет, как испарившийся сон. Алик это уже проходил, только времени, чтобы отреагировать, тогда было меньше.
Ёж говорил, что драконы обитают выше. Но этот был небольшим, не таким, как тот альфа, что отжал у них полптицы. Примерно таким, какие прилетают в город за девушками, щуплым по драконьему счёту. Наверное, все охотничьи угодья наверху поделены между более сильными конкурентами.
– Мы не охотимся, – сказал Алик. – Нам надо вниз, ищем дорогу.
– Низ – вон там. – Дракон указал глазами. – Уходите отсюда.
– Как? – раздражённо спросил Алик. Страха не было, лишь недовольство: ну, чего он прикопался? – Спуска нет.
Дракон скрежещуще захохотал:
– Вот так! – и помахал крыльями.
Издевается, гад.
– Ты кто? – неожиданно спросил он. – Невысиженный красноглазый?
Блин, и драконы туда же! Пушок сдавленно хрюкнул. Хвала небесам, Алику уже дали прозвище, а то с лёгкой руки прозвали бы Невысиженным Красноглазым. Хотя нет, чересчур длинно вышло бы.
– Сам ты невысиженный! Я человек.
– Человеки другие, – возразил дракон. – Слабые, медлительные. – Вот засада, Пушок это слышит! И получает подкрепление своим домыслам. – Не противник. Добыча. Но есть их нельзя.
– Почему нельзя? – холодно поинтересовался Алик. – Невкусные? Или ядовитые?
– Не знаю. Не ел никогда. Нельзя, и всё. Человеки – как мы. Красноглазые – тоже.
Со словарным запасом у дракона было негусто, но Алик понял, что он хотел сказать. Нечто созвучное сказанному самим Аликом у драконьих яиц. Разумные не едят разумных.
– Ты странный, – сказал дракон.
С этим Алик не мог поспорить. Наверное, и насчёт «невысиженного» дракон не так уж неправ. Вот и Ред говорил, что Алик – как недоделанный киборг.
– Я тебя знаю. – А вот Алик дракона не узнавал, они для него все были на одно лицо. – Ты два раза увозил меня из города.
Он ещё и числительными пользуется! Алик загадал: если вернётся в Гринпорт, добьётся, чтобы драконов как следует изучили и перестали считать животными.
– Зачем ты это делал?
Пушок таращился на Алика с немым вопросом: а правда, зачем? Однако в разговор не влезал. Алик двинулся было пожать плечами, но передумал. Меньше жестов – меньше боли.
– Чтобы раненые могли выжить.
Дракон обошёл вокруг костра, разглядывая Алика и не обращая внимания на его спутников, как спящих, так и бодрствующего. Алик не стал поворачиваться и провожать его взглядом.
– Ты ранен, – заключил дракон.
Он молча согласился.
– Спущу тебя вниз.
А вот тут Алик поднял голову и пытливо посмотрел на собеседника. Нет, он точно не шутил.
Глава: Интересные предложения
Кадры, запечатлённые уличной камерой у ворот городской больницы Гринпорта, стали бестселлером, вытеснив прочие сенсации из новостей и спихнув влог Инги Апгар с призового места в рейтинге. Позже они попали на всемирно известные сайты, выбравшись за пределы не только Гринпорта, но и Беста, и вызвали эмоциональное обсуждение у обывателей и вдохновенную дискуссию среди учёных.
На записи было видно, как с предрассветного неба, тяжело маша крыльями, опускается дракон с горящими зеленью глазами. До сих пор драконы не посещали город иначе как в брачный период. Дракон держал в руках что-то похожее на продолговатый свёрток. Приземлившись чуть ли не на пороге приёмного отделения больницы, он осторожно положил на широкий пандус свою ношу, и стало ясно, что это человек. Человек чуть приподнялся, опираясь на локоть, и отчётливо произнёс: «Спасибо». Дракон каркнул в ответ что-то неразборчивое, оттолкнулся от земли и был таков. Человек немного полежал, затем с усилием встал, пошатываясь, и постучал в дверь приёмного отделения.
Едва дорвавшись до видеофона, Алик, заставив врачей ждать, позвонил в часть и оформил вызов. В горы вылетела команда спасателей – Ред с Ключом – и «скорая помощь». Алик надеялся, что с ребятами за время его отсутствия больше ничего не случилось.
Катер с флайером обернулись существенно быстрее дракона. Тот ещё и ругался, что Алик тяжёлый, а машинам было всё равно. Рассопливившуюся Риту, которую к тому же побило о камни в реке, уложили в соседнюю палату, Пушку обработали ссадины и выписали что-то от простуды, а Кошку осмотрели и признали здоровой. Почему-то Алик не удивился.
Сам он, получив необходимую помощь, из больницы удрал. Не на работу – ему было за это слегка неудобно, – а к Кошке. Для работы он, перевязанный и обколотый лекарствами, всё же не слишком годился, так что майор Нойланд как-нибудь обойдётся. А для того, чтобы его накормили, напоили и приласкали – в самый раз.
– Ты тааакой, – промурлыкала Кошка, вручая ему, завёрнутому в плед, собственноручно сваренный кофе, – я прямо не знаю! Офигенный, вот!
Приятно же, правда? Совсем не то, что в больнице со строгим режимом.
