Но тсетиане видят всё по-своему. Мало ли кто чего хотел, важно, что вышло. А вышла, с их точки зрения, непристойная глупость.
Веранну допил рюмочку, закусил оливками и сыром и пояснил:
– Всё это отнюдь не мои личные философствования, Салима. Это позиция Тсеты. Мой мир готов поддержать сторону, которую он считает правой и которая ему близка как по духу, так и территориально.
Салима слегка улыбнулась.
– Тсета собирается вступить в войну? Это хорошее подспорье. Но в чем ваша выгода? Чего вы ждёте от победы?
В то, что Тсета будет сражаться за идею, дабы отомстить за обиженных и покарать обидчиков, Салима не верила. Это нелогично, а значит, неприемлемо для тсетиан.
Губы Веранну тоже сложились в улыбку. Он не намеревался пудрить землянке мозги дипломатическими иносказаниями, маскируя свои цели демагогией. Они очень хорошо знали друг друга. Зачем юлить?
– Мы поможем вам справиться с гъдеанами и чфеварцами, а вы пустите нас на Нлакис.
Салима сделала вид, будто размышляет.
– Пустим, – согласилась она. – На тех же условиях, что Шшерский Рай.
В Ебург Аддарекх и его товарищи отправились без майора Райта. Тот уехал к родне, и без него Аддарекху было слегка не по себе в незнакомом городе на чужой планете. Но не просить же о сопровождении! Шесть взрослых людей – не детсадовская группа, обойдутся как-нибудь без няньки.
Мрланк изучил гостиничный номер, одобрил. Ткнул лапой туда, где, по его мнению, следовало поставить лоток, и туда, где должны находиться миски с едой и водой.
– Да не вопрос, – сказал Аддарекх и выполнил все его пожелания.
Коту нравилось, что кошкочеловек не гнёт пальцы веером, воображая, будто ему одному известно, как организовать быт. Двуногие боги вообще плохо понимают, что каждой вещи – своё место, и редко слушают котов. Кошкочеловек слушал. Кровать стояла плохо, и под руководством Мрланка он передвинул её в место, располагающее к сладким, беспечальным снам.
– Теперь тебя всё устраивает? – поинтересовался Аддарекх, складывая в холодильник минеральную воду и запасы кошачьего корма.
Мрланк мурлыканьем выразил согласие.
– Я пойду прогуляюсь, – сообщил человек. – Хочешь со мной?
Котёнок не захотел. Самолёт его утомил, и сейчас он намеревался употребить молоко, предусмотрительно налитое Аддарекхом в миску, и залечь на удачно переставленную кровать. Человек вернётся, а постель уже нагрета кошачьим теплом. Он это любит.
Шшагил Хот и Зигленк Арранц решили пройтись с командиром. Погода сухая, отчего бы не погулять по парку? Солнце здесь, в Ебурге, не такое сумасшедшее, как в Байк-паркинге, лёгкая облачность то и дело загораживает слепящий диск. Впрочем, Аддарекх всё равно решил, что долго фланировать они не станут. Хоту, может, без разницы, но у Кенцца кожа слабо пигментированная, цвета едва румяной выпечки. В Байк-паркинге он уже умудрился заработать небольшой солнечный ожог – не рассчитал.
Земная флотская форма была удобна, и Аддарекх продолжал надевать её на занятия. Но всё же, когда у него появились деньги, он купил себе одежду, более привычную для жителя Рая. Хотя, конечно, здесь всё было не райским: голубые брюки с множеством карманов и нарочито выделяющейся строчкой узковаты внизу, голубой жилет короток, а синяя футболка с непонятной белой надписью на груди – чересчур свободна и не полностью закрывает руки. Шшагил и Зигленк тоже были в гражданском.
– Интересно, девчонки тут есть? – спросил Зигленк.
– Девчонки везде есть, – проворчал Аддарекх. – Но не факт, что они захотят с тобой знакомиться.
Сказать по правде, девчонок в парке было немного. Всё больше весёлые компании нетрезвых мужиков, многие из которых одеты в камуфляж, словно прямо здесь собрались воевать.
– Может, это парк для гомосексуалистов? – предположил Шшагил.
– Странные тут гомосексуалисты, – отозвался Зигленк. – Ни одного милого мальчика, сплошь мордовороты.
– Ну, это ж земляне, – хмыкнул Шшагил.
Они шли по тенистой аллее, разглядывая компании подвыпивших мужчин с нездоровым любопытством. Кое-где играли на музыкальных инструментах и пели. Кое-кто жарил на углях мясо. Где-то просто пили, чокаясь или не чокаясь. Аддарекха поражала способность землян принимать внутрь крепкие спиртовые растворы. Пиво – ещё туда-сюда, но водка – совсем уж отрава.
Впереди была площадь с фонтаном. Аддарекх заприметил прилавок с мороженым. Впервые он попробовал мороженое в Байк-паркинге. Пристрастию землян к этому продукту он не удивлялся: самому понравилось.
– Я за мороженым, – сообщил он товарищам.
– Возьмёшь нам? Мы тут на лавке посидим.
Они присели в тени на свободную скамейку. Аддарекх двинулся к прилавку, выгребая мелочь. Улыбнулся продавщице, не разжимая губ, и молча ткнул пальцем в выбранные стаканчики, не особенно надеясь, что она понимает по-хантски.
Расплатившись, он повернулся и чуть не наткнулся на молодого гомосексуалиста в камуфляже. Парень был сильно пьян. Он недовольно толкнул Аддарекха кулаком в грудь, не разойдясь с ним, и грубо сказал что-то на своём языке.
– Не понимаю, – ответил Аддарекх по-хантски, пытаясь обойти пацана.
– Слышь, урод! – Гомосексуалист перешёл на хантский. – Ты что, гомосексуалист?
Аддарекх слегка изумился. И даже немного растерялся.
– Я?! Почему ты так подумал?
– Потому что ты выглядишь, как гомосексуалист! – припечатал парень и снова ткнул Аддарекха кулаком – на этот раз в живот. – Очки напялил, ишь ты, профессор! И что это за патлы? – Пацан совершенно неуважительно и нерасчётливо сильно дёрнул его за хвост; Аддарекху пришлось повернуть голову, чтобы не лишиться части волос.
– Лапы убери, – посоветовал шитанн, отводя его руку.
И получил тычок в плечо.
– И ведёшь ты себя, как типичный гомосексуалист! – агрессивно заявил собеседник. – Шляешься тут, отдыхать мешаешь! Аппетит людям портишь, урод! Ты вообще знаешь, какой сегодня день? День десантника, понял? – Кулак чуть не заехал Аддарекху в челюсть, спасла мгновенная реакция: шитанн подался в сторону.
– И что? – Аддарекх начал раздражаться.
– А то! – рявкнул пьяный. – Ты, хвостатый пассивный гомосексуалист, должен взаперти сидеть и трястись от страха и благоговения, когда десантники гуляют!
Шитанн скептически фыркнул.
– Это ты, что ли, десантник?
– Да! – Парень снова выбросил кулак, метя в скулу; Аддарекху это надоело, он перехватил бьющую руку и провёл болевой приём. Вместо того чтобы успокоиться или вывернуться, идиот стал орать и ругаться.
– Какой ты десантник? – Аддарекх презрительно сплюнул. – Салага ты. – Подхватил пацана за шкирку и швырнул в фонтан. – Это я – десантник.
Большой плюх, брызги во все стороны, барахтанье и вопли привлекли всеобщее внимание.
– Я тебе!.. – отплёвываясь и откашливаясь, сипел парень. – Да я тебя!..
– Наших бьют!
У окунутого в фонтан были товарищи. Такие же сопляки в такой же форме, решительно, хотя и не вполне устойчиво направляющиеся к Аддарекху. Один из них, самый здоровенный, замахивался на бегу железной мусорной урной. Аддарекх пригнулся, урна пролетела мимо. Продавщица мороженого завизжала. Он встретил первого из набегающих подножкой, которая круто изменила его траекторию и привела его физиономией прямо в колючую клумбу. Второго поймал за плечо и бросил всей массой в третьего, четвёртого пропустил, отойдя с его пути, и аккуратно придушил сзади за шею. Тем временем зачинщик безобразия выбрался из фонтана и, исподлобья хмурясь на Аддарекха, зашлёпал к нему, обтекая. Вряд ли мириться.
– Тебе помощь нужна? – Шшагил и Зигленк уже были здесь.
– Мороженое подержите.
Аддарекх сунул им стаканчики и, от греха подальше, взял мокрого «десантника» за ворот и кинул обратно в фонтан. За ним – двоих, что столкнулись друг с дружкой и копошились на асфальте, не в состоянии подняться. Пусть охладятся в воде, день-то жаркий. Следующим был здоровяк с исцарапанной рожей. Аддарекх вопросительно посмотрел на молодого человека, жадно хватающего воздух ртом, отходя от его захвата; тот замотал головой и попятился, и Аддарекх передумал отправлять его к товарищам. И так еле дышит, ещё захлебнется, чего доброго.
– Та-ак! – На горизонте нарисовалась парочка толстых мужиков в форме. Не в камуфляже, как эти, якобы десантники, а в фуражках, бледно-голубых рубашках и даже галстуках. На поясе – кобура. Местные стражи порядка. – Кто тут безобразничает?
Они тоже были пьяны, но лишь слегка. Это не сказывалось ни на координации движений, ни на разуме: так, они сразу сообразили, что перед ними инопланетяне, и начали разговор по-хантски.
– Документы, – потребовал страж.
Аддарекх протянул своё удостоверение, товарищи последовали его примеру. Стражи изучили визы, тщательно сличили фотографии с оригиналом. К чему придраться – не нашли.
– Чужаки не виноваты, – вмешалась продавщица мороженого. – Эти пьянчуги первые до них докопались. Молодёжь, и так надирается!
Мокрые «десантники» сидели в фонтане, не решаясь вылезти. Страж фыркнул. Осведомился:
– Это вы их туда закинули? Или эти герои сами залезли?
– Я, – неохотно признался Аддарекх. Смысл врать? Все видели, как он их бросал, только брызги летели.
Будь нынче какой-нибудь другой день, сержант полиции Трифонов нашёл бы повод выгородить своих и наказать шитанн. Что он, не землянин разве? Но, сдёрнутый на дежурство в свой законный выходной – потому что в городе праздник и мэр приказал усилить патрули, – целый день топча опостылевший парк из конца в конец по жаре и разнимая пьяных, Трифонов постепенно возненавидел десантников. Нет, даже не так. Настоящие десантники, ветераны, умели и пить, и вести себя. Если дрались между собой, то в шутку; если били кого-то другого, то за дело. А вот от молодых курсантов, которых в городе пруд пруди из-за Академии, никакого житья нет. Десантники, блин! Откуда и куда они десантировались, спросить бы!
А не хрен, подумал Трифонов, и вынес свой вердикт:
– Хулиганство. – Он укоризненно покачал головой. И тут же, поправляя фуражку, подмигнул: – Мелкое. Можете заплатить штраф на месте.
Шитанн со вздохом потащил из кармана деньги:
– Сколько?
Вампир, а понятливый, одобрил про себя Трифонов. Не стал рот разевать, пререкаться. Штраф – так штраф. В приступе противоестественного доброжелательства Трифонов даже запросил в полтора раза меньше, чем собирался. Ничего, на курсантах, что сегодня уже поперёк горла встали, они с напарником оторвутся по полной.
Блокирующей сети у Чфе Вара нет. До сих пор Эл Танг Ри считала, что это – неоправданно дорогое излишество. Ныне она остро жалела о своей былой прижимистости. Знать бы, где упадёт – не поскупилась бы на мягкий коврик.
Поверх розового платья старухи струилась мертвенно-белая траурная шаль. Вся планета скорбела о погибших в неравном бою у Шшерского Рая. Лишь координатор знала, что неравенство сил было в пользу Чфе Вара. Всем остальным было объявлено, что эскадра Конга Ну Тоэ встретилась с превосходящим противником. Не присовокуплять же к горечи поражения ещё и горечь позора! Однако Эл Танг Ри знала – и была не рада этому знанию, – что восемь её прекрасных драккаров уничтожил один-единственный корабль. «Хан Соло». Разумеется, она была наслышана о земных крейсерах, но даже не предполагала, каковы они на самом деле. Одно сражение – и восемь ГС-кораблей размазаны по вакууму. Ужасно жаль принявших смерть людей, и всё же старуха вынуждена была мыслить, как координатор. Подрастут дети, родятся новые младенцы – гибкость человеческого воспроизводства затянет прорехи даже от самой долгой и суровой войны. Совсем другое дело – корабли. Годами, высчитывая каждый грошик, Эл Танг Ри строила флот. Двадцать драккаров за десять лет. Один день – и их уже двенадцать. Двенадцать ГС-кораблей – это много, большинство миров располагает куда меньшими силами. Но когда их только что было двадцать, почва начинает шататься под ногами.
Одному из драккаров удалось нанести по Шшерскому Раю ядерный удар. И лучше бы он этого не делал. Большинство координаторов осудили применение ядерного оружия. К этому Эл Танг Ри была готова, осуждение – не более чем слова, бессильно стекающие с победителя. Но победителем Чфе Вар не стал. Для этого нужно было восемь ракет, а не одна. И осуждение тсетиан вылилось в объявление войны.
Криййхан молчал. Чего стоят слова, если их нельзя подкрепить ни одним ГС-кораблем? Зато вместо него высказалась Салима, резко и неприятно. Сухая выжимка из её выступления была такова: кто сделал зло нам или нашим друзьям – получит ввосьмеро. И координатор Тсеты её поддержал: мол, изъяна в этой логике не видит.
И теперь к Чфе Вару явилась объединённая эскадра Земли и Тсеты. Четыре земных крейсера, восемь тсетианских эсминцев, всего двенадцать против двенадцати драккаров. Равные силы? Как бы не так! После чудовищного поражения у Шшерского Рая у Эл Танг Ри не осталось иллюзий на эту тему. Она лихорадочно рассылала сообщения по ква-девайсу во все миры-партнёры, хоть как-то связанные с Чфе Варом. Сообщения, разные по форме и стилю, требования, просьбы, намёки и посулы, суть которых сводилась к одному: помогите!
Румяный старичок побарабанил пальцами по высокому подлокотнику кресла.
– Ясудо, что вы можете сказать о соотношении сил?
Такаши обернулся от пульта через плечо.
– Разумеется, мы превосходим чфеварцев, командующий. Эсминцы Тсеты одного класса с чфеварскими драккарами, но каждый крейсер стоит трёх, не меньше.
Ларс покивал. Ответ верный. Вот только неполный.
– А я полагаю, Ясудо, что силы равны. Вы совершенно напрасно забываете, что у нас не поединок: ГС-корабль против ГС-корабля. Это не дальний космос, это система Чфе Вара. Мы пришли играть на чужое поле. У Чфе Вара есть досветовые сторожевики, имеются и боевые орбитальные станции. И там, – он указал скрюченным пальцем на зелёно-голубой кружочек в углу экрана, – те, кто болеет не за нас.
– Какое нам до них дело? – возразил Такаши. – Они могут болеть за кого угодно, но не в силах ничего изменить.
– Зря вы так думаете, – неожиданно вмешался Джеронимо Натта. Кардинал считал своим долгом находиться в рубке «Максима Каммерера», несмотря на многозначительное предупреждение Такаши, что в бою всякое может случиться. – Вера и надежда значат очень много, а проклятие и молитва способны перекроить будущее. Ноосфера этой планеты пропитана ложнобожием, но даже придуманные боги становятся сущностями и обретают силу, если в них верят.
– Сражаться с чужими богами – ваше дело, – напомнил Максимилиансен. – Вот и займитесь им. А мы сосредоточимся на материальном. Наши тсетианские друзья, – зачерствевшие атеисты, проворчал себе под нос Джеронимо Натта, но главнокомандующий сделал вид, что не услышал, – подавят огонь орбитальных станций, а мы пойдём к Чфе Вару. Хочу отдельно заметить, что уничтожить чфеварский флот – не самоцель. Стрелять только по тем кораблям, которые будут мешать нашему плану. И при выполнении плана не увлекаться. Все знают цели, и не нужно поражать ничего сверх того. – Дед усмехнулся. – Салима ханум говорит, это было бы негуманно. Я, как человек, гуманизмом не отягощённый, скажу: это было бы неэкономно.
Юри Тиккинену было стыдно. Стыд усугублялся докладной, пришедшей в ректорат из полиции. Сказать по правде, если бы не эта докладная, стыдно ему было бы гораздо меньше. Почти и не было бы. Ну подумаешь, напился – не в учебное же время. Велика беда, на дне десантника побузил – это ж традиция такая. А теперь стой с повинной головой перед проректором и красней.
Веранну допил рюмочку, закусил оливками и сыром и пояснил:
– Всё это отнюдь не мои личные философствования, Салима. Это позиция Тсеты. Мой мир готов поддержать сторону, которую он считает правой и которая ему близка как по духу, так и территориально.
Салима слегка улыбнулась.
– Тсета собирается вступить в войну? Это хорошее подспорье. Но в чем ваша выгода? Чего вы ждёте от победы?
В то, что Тсета будет сражаться за идею, дабы отомстить за обиженных и покарать обидчиков, Салима не верила. Это нелогично, а значит, неприемлемо для тсетиан.
Губы Веранну тоже сложились в улыбку. Он не намеревался пудрить землянке мозги дипломатическими иносказаниями, маскируя свои цели демагогией. Они очень хорошо знали друг друга. Зачем юлить?
– Мы поможем вам справиться с гъдеанами и чфеварцами, а вы пустите нас на Нлакис.
Салима сделала вид, будто размышляет.
– Пустим, – согласилась она. – На тех же условиях, что Шшерский Рай.
В Ебург Аддарекх и его товарищи отправились без майора Райта. Тот уехал к родне, и без него Аддарекху было слегка не по себе в незнакомом городе на чужой планете. Но не просить же о сопровождении! Шесть взрослых людей – не детсадовская группа, обойдутся как-нибудь без няньки.
Мрланк изучил гостиничный номер, одобрил. Ткнул лапой туда, где, по его мнению, следовало поставить лоток, и туда, где должны находиться миски с едой и водой.
– Да не вопрос, – сказал Аддарекх и выполнил все его пожелания.
Коту нравилось, что кошкочеловек не гнёт пальцы веером, воображая, будто ему одному известно, как организовать быт. Двуногие боги вообще плохо понимают, что каждой вещи – своё место, и редко слушают котов. Кошкочеловек слушал. Кровать стояла плохо, и под руководством Мрланка он передвинул её в место, располагающее к сладким, беспечальным снам.
– Теперь тебя всё устраивает? – поинтересовался Аддарекх, складывая в холодильник минеральную воду и запасы кошачьего корма.
Мрланк мурлыканьем выразил согласие.
– Я пойду прогуляюсь, – сообщил человек. – Хочешь со мной?
Котёнок не захотел. Самолёт его утомил, и сейчас он намеревался употребить молоко, предусмотрительно налитое Аддарекхом в миску, и залечь на удачно переставленную кровать. Человек вернётся, а постель уже нагрета кошачьим теплом. Он это любит.
Шшагил Хот и Зигленк Арранц решили пройтись с командиром. Погода сухая, отчего бы не погулять по парку? Солнце здесь, в Ебурге, не такое сумасшедшее, как в Байк-паркинге, лёгкая облачность то и дело загораживает слепящий диск. Впрочем, Аддарекх всё равно решил, что долго фланировать они не станут. Хоту, может, без разницы, но у Кенцца кожа слабо пигментированная, цвета едва румяной выпечки. В Байк-паркинге он уже умудрился заработать небольшой солнечный ожог – не рассчитал.
Земная флотская форма была удобна, и Аддарекх продолжал надевать её на занятия. Но всё же, когда у него появились деньги, он купил себе одежду, более привычную для жителя Рая. Хотя, конечно, здесь всё было не райским: голубые брюки с множеством карманов и нарочито выделяющейся строчкой узковаты внизу, голубой жилет короток, а синяя футболка с непонятной белой надписью на груди – чересчур свободна и не полностью закрывает руки. Шшагил и Зигленк тоже были в гражданском.
– Интересно, девчонки тут есть? – спросил Зигленк.
– Девчонки везде есть, – проворчал Аддарекх. – Но не факт, что они захотят с тобой знакомиться.
Сказать по правде, девчонок в парке было немного. Всё больше весёлые компании нетрезвых мужиков, многие из которых одеты в камуфляж, словно прямо здесь собрались воевать.
– Может, это парк для гомосексуалистов? – предположил Шшагил.
– Странные тут гомосексуалисты, – отозвался Зигленк. – Ни одного милого мальчика, сплошь мордовороты.
– Ну, это ж земляне, – хмыкнул Шшагил.
Они шли по тенистой аллее, разглядывая компании подвыпивших мужчин с нездоровым любопытством. Кое-где играли на музыкальных инструментах и пели. Кое-кто жарил на углях мясо. Где-то просто пили, чокаясь или не чокаясь. Аддарекха поражала способность землян принимать внутрь крепкие спиртовые растворы. Пиво – ещё туда-сюда, но водка – совсем уж отрава.
Впереди была площадь с фонтаном. Аддарекх заприметил прилавок с мороженым. Впервые он попробовал мороженое в Байк-паркинге. Пристрастию землян к этому продукту он не удивлялся: самому понравилось.
– Я за мороженым, – сообщил он товарищам.
– Возьмёшь нам? Мы тут на лавке посидим.
Они присели в тени на свободную скамейку. Аддарекх двинулся к прилавку, выгребая мелочь. Улыбнулся продавщице, не разжимая губ, и молча ткнул пальцем в выбранные стаканчики, не особенно надеясь, что она понимает по-хантски.
Расплатившись, он повернулся и чуть не наткнулся на молодого гомосексуалиста в камуфляже. Парень был сильно пьян. Он недовольно толкнул Аддарекха кулаком в грудь, не разойдясь с ним, и грубо сказал что-то на своём языке.
– Не понимаю, – ответил Аддарекх по-хантски, пытаясь обойти пацана.
– Слышь, урод! – Гомосексуалист перешёл на хантский. – Ты что, гомосексуалист?
Аддарекх слегка изумился. И даже немного растерялся.
– Я?! Почему ты так подумал?
– Потому что ты выглядишь, как гомосексуалист! – припечатал парень и снова ткнул Аддарекха кулаком – на этот раз в живот. – Очки напялил, ишь ты, профессор! И что это за патлы? – Пацан совершенно неуважительно и нерасчётливо сильно дёрнул его за хвост; Аддарекху пришлось повернуть голову, чтобы не лишиться части волос.
– Лапы убери, – посоветовал шитанн, отводя его руку.
И получил тычок в плечо.
– И ведёшь ты себя, как типичный гомосексуалист! – агрессивно заявил собеседник. – Шляешься тут, отдыхать мешаешь! Аппетит людям портишь, урод! Ты вообще знаешь, какой сегодня день? День десантника, понял? – Кулак чуть не заехал Аддарекху в челюсть, спасла мгновенная реакция: шитанн подался в сторону.
– И что? – Аддарекх начал раздражаться.
– А то! – рявкнул пьяный. – Ты, хвостатый пассивный гомосексуалист, должен взаперти сидеть и трястись от страха и благоговения, когда десантники гуляют!
Шитанн скептически фыркнул.
– Это ты, что ли, десантник?
– Да! – Парень снова выбросил кулак, метя в скулу; Аддарекху это надоело, он перехватил бьющую руку и провёл болевой приём. Вместо того чтобы успокоиться или вывернуться, идиот стал орать и ругаться.
– Какой ты десантник? – Аддарекх презрительно сплюнул. – Салага ты. – Подхватил пацана за шкирку и швырнул в фонтан. – Это я – десантник.
Большой плюх, брызги во все стороны, барахтанье и вопли привлекли всеобщее внимание.
– Я тебе!.. – отплёвываясь и откашливаясь, сипел парень. – Да я тебя!..
– Наших бьют!
У окунутого в фонтан были товарищи. Такие же сопляки в такой же форме, решительно, хотя и не вполне устойчиво направляющиеся к Аддарекху. Один из них, самый здоровенный, замахивался на бегу железной мусорной урной. Аддарекх пригнулся, урна пролетела мимо. Продавщица мороженого завизжала. Он встретил первого из набегающих подножкой, которая круто изменила его траекторию и привела его физиономией прямо в колючую клумбу. Второго поймал за плечо и бросил всей массой в третьего, четвёртого пропустил, отойдя с его пути, и аккуратно придушил сзади за шею. Тем временем зачинщик безобразия выбрался из фонтана и, исподлобья хмурясь на Аддарекха, зашлёпал к нему, обтекая. Вряд ли мириться.
– Тебе помощь нужна? – Шшагил и Зигленк уже были здесь.
– Мороженое подержите.
Аддарекх сунул им стаканчики и, от греха подальше, взял мокрого «десантника» за ворот и кинул обратно в фонтан. За ним – двоих, что столкнулись друг с дружкой и копошились на асфальте, не в состоянии подняться. Пусть охладятся в воде, день-то жаркий. Следующим был здоровяк с исцарапанной рожей. Аддарекх вопросительно посмотрел на молодого человека, жадно хватающего воздух ртом, отходя от его захвата; тот замотал головой и попятился, и Аддарекх передумал отправлять его к товарищам. И так еле дышит, ещё захлебнется, чего доброго.
– Та-ак! – На горизонте нарисовалась парочка толстых мужиков в форме. Не в камуфляже, как эти, якобы десантники, а в фуражках, бледно-голубых рубашках и даже галстуках. На поясе – кобура. Местные стражи порядка. – Кто тут безобразничает?
Они тоже были пьяны, но лишь слегка. Это не сказывалось ни на координации движений, ни на разуме: так, они сразу сообразили, что перед ними инопланетяне, и начали разговор по-хантски.
– Документы, – потребовал страж.
Аддарекх протянул своё удостоверение, товарищи последовали его примеру. Стражи изучили визы, тщательно сличили фотографии с оригиналом. К чему придраться – не нашли.
– Чужаки не виноваты, – вмешалась продавщица мороженого. – Эти пьянчуги первые до них докопались. Молодёжь, и так надирается!
Мокрые «десантники» сидели в фонтане, не решаясь вылезти. Страж фыркнул. Осведомился:
– Это вы их туда закинули? Или эти герои сами залезли?
– Я, – неохотно признался Аддарекх. Смысл врать? Все видели, как он их бросал, только брызги летели.
Будь нынче какой-нибудь другой день, сержант полиции Трифонов нашёл бы повод выгородить своих и наказать шитанн. Что он, не землянин разве? Но, сдёрнутый на дежурство в свой законный выходной – потому что в городе праздник и мэр приказал усилить патрули, – целый день топча опостылевший парк из конца в конец по жаре и разнимая пьяных, Трифонов постепенно возненавидел десантников. Нет, даже не так. Настоящие десантники, ветераны, умели и пить, и вести себя. Если дрались между собой, то в шутку; если били кого-то другого, то за дело. А вот от молодых курсантов, которых в городе пруд пруди из-за Академии, никакого житья нет. Десантники, блин! Откуда и куда они десантировались, спросить бы!
А не хрен, подумал Трифонов, и вынес свой вердикт:
– Хулиганство. – Он укоризненно покачал головой. И тут же, поправляя фуражку, подмигнул: – Мелкое. Можете заплатить штраф на месте.
Шитанн со вздохом потащил из кармана деньги:
– Сколько?
Вампир, а понятливый, одобрил про себя Трифонов. Не стал рот разевать, пререкаться. Штраф – так штраф. В приступе противоестественного доброжелательства Трифонов даже запросил в полтора раза меньше, чем собирался. Ничего, на курсантах, что сегодня уже поперёк горла встали, они с напарником оторвутся по полной.
Блокирующей сети у Чфе Вара нет. До сих пор Эл Танг Ри считала, что это – неоправданно дорогое излишество. Ныне она остро жалела о своей былой прижимистости. Знать бы, где упадёт – не поскупилась бы на мягкий коврик.
Поверх розового платья старухи струилась мертвенно-белая траурная шаль. Вся планета скорбела о погибших в неравном бою у Шшерского Рая. Лишь координатор знала, что неравенство сил было в пользу Чфе Вара. Всем остальным было объявлено, что эскадра Конга Ну Тоэ встретилась с превосходящим противником. Не присовокуплять же к горечи поражения ещё и горечь позора! Однако Эл Танг Ри знала – и была не рада этому знанию, – что восемь её прекрасных драккаров уничтожил один-единственный корабль. «Хан Соло». Разумеется, она была наслышана о земных крейсерах, но даже не предполагала, каковы они на самом деле. Одно сражение – и восемь ГС-кораблей размазаны по вакууму. Ужасно жаль принявших смерть людей, и всё же старуха вынуждена была мыслить, как координатор. Подрастут дети, родятся новые младенцы – гибкость человеческого воспроизводства затянет прорехи даже от самой долгой и суровой войны. Совсем другое дело – корабли. Годами, высчитывая каждый грошик, Эл Танг Ри строила флот. Двадцать драккаров за десять лет. Один день – и их уже двенадцать. Двенадцать ГС-кораблей – это много, большинство миров располагает куда меньшими силами. Но когда их только что было двадцать, почва начинает шататься под ногами.
Одному из драккаров удалось нанести по Шшерскому Раю ядерный удар. И лучше бы он этого не делал. Большинство координаторов осудили применение ядерного оружия. К этому Эл Танг Ри была готова, осуждение – не более чем слова, бессильно стекающие с победителя. Но победителем Чфе Вар не стал. Для этого нужно было восемь ракет, а не одна. И осуждение тсетиан вылилось в объявление войны.
Криййхан молчал. Чего стоят слова, если их нельзя подкрепить ни одним ГС-кораблем? Зато вместо него высказалась Салима, резко и неприятно. Сухая выжимка из её выступления была такова: кто сделал зло нам или нашим друзьям – получит ввосьмеро. И координатор Тсеты её поддержал: мол, изъяна в этой логике не видит.
И теперь к Чфе Вару явилась объединённая эскадра Земли и Тсеты. Четыре земных крейсера, восемь тсетианских эсминцев, всего двенадцать против двенадцати драккаров. Равные силы? Как бы не так! После чудовищного поражения у Шшерского Рая у Эл Танг Ри не осталось иллюзий на эту тему. Она лихорадочно рассылала сообщения по ква-девайсу во все миры-партнёры, хоть как-то связанные с Чфе Варом. Сообщения, разные по форме и стилю, требования, просьбы, намёки и посулы, суть которых сводилась к одному: помогите!
Румяный старичок побарабанил пальцами по высокому подлокотнику кресла.
– Ясудо, что вы можете сказать о соотношении сил?
Такаши обернулся от пульта через плечо.
– Разумеется, мы превосходим чфеварцев, командующий. Эсминцы Тсеты одного класса с чфеварскими драккарами, но каждый крейсер стоит трёх, не меньше.
Ларс покивал. Ответ верный. Вот только неполный.
– А я полагаю, Ясудо, что силы равны. Вы совершенно напрасно забываете, что у нас не поединок: ГС-корабль против ГС-корабля. Это не дальний космос, это система Чфе Вара. Мы пришли играть на чужое поле. У Чфе Вара есть досветовые сторожевики, имеются и боевые орбитальные станции. И там, – он указал скрюченным пальцем на зелёно-голубой кружочек в углу экрана, – те, кто болеет не за нас.
– Какое нам до них дело? – возразил Такаши. – Они могут болеть за кого угодно, но не в силах ничего изменить.
– Зря вы так думаете, – неожиданно вмешался Джеронимо Натта. Кардинал считал своим долгом находиться в рубке «Максима Каммерера», несмотря на многозначительное предупреждение Такаши, что в бою всякое может случиться. – Вера и надежда значат очень много, а проклятие и молитва способны перекроить будущее. Ноосфера этой планеты пропитана ложнобожием, но даже придуманные боги становятся сущностями и обретают силу, если в них верят.
– Сражаться с чужими богами – ваше дело, – напомнил Максимилиансен. – Вот и займитесь им. А мы сосредоточимся на материальном. Наши тсетианские друзья, – зачерствевшие атеисты, проворчал себе под нос Джеронимо Натта, но главнокомандующий сделал вид, что не услышал, – подавят огонь орбитальных станций, а мы пойдём к Чфе Вару. Хочу отдельно заметить, что уничтожить чфеварский флот – не самоцель. Стрелять только по тем кораблям, которые будут мешать нашему плану. И при выполнении плана не увлекаться. Все знают цели, и не нужно поражать ничего сверх того. – Дед усмехнулся. – Салима ханум говорит, это было бы негуманно. Я, как человек, гуманизмом не отягощённый, скажу: это было бы неэкономно.
Юри Тиккинену было стыдно. Стыд усугублялся докладной, пришедшей в ректорат из полиции. Сказать по правде, если бы не эта докладная, стыдно ему было бы гораздо меньше. Почти и не было бы. Ну подумаешь, напился – не в учебное же время. Велика беда, на дне десантника побузил – это ж традиция такая. А теперь стой с повинной головой перед проректором и красней.
