— Было уже слишком поздно. — Чжоу Вэйянь сжал рукоять меча. — Что я мог сделать один?
— Но… ты мог сражаться… отец говорил, что нужно сражаться всегда, до последнего.
Чжоу Вэйянь стиснул зубы, его глаза сверкнули, но он сдержался.
— Шимэй… — проговорил он мягко. — Умри я там, ты бы обрадовалась?
— Нет! Что ты! — Шэ Юэ в ужасе замахала руками. — Прости, прости, я не это хотела сказать! Не умирай никогда, шисюн!
Чжоу Вэйянь улыбнулся.
— Этого я не могу тебе обещать. Но обещаю защищать тебя до последнего вздоха. Поэтому если твой муж обидит тебя, ты сможешь прибежать ко мне.
— Шисю-юн! — Шэ Юэ и стукнула его в плечо. — Даже если он меня поколотит, ты скажешь, что он прав, а я дурочка! Ты всегда так говоришь, когда старший брат меня ругает!
Чжоу Вэйянь рассмеялся тоже, будто усталость отступила от него немного.
— Ты была маленькой дурочкой. Но стала настоящей красавицей.
Что-то в его взгляде заставило Шэ Юэ покраснеть. Чжоу Вэйянь говорил об этом совсем не так как Яньянь или Юй. Он говорил печально, и как-то… но этому второму чувству она не могла дать названия.
— Жаль, что у тебя не вышло отобрать у демонов Зеркало глубин, — сказала она первое, что пришло в голову, чтобы не краснеть. — То есть ты был не обязан, но всё-таки… если бы ты смог, тебе больше не пришлось бы ходить на Агатовую гору.
— Не проходит и минуты чтобы я сам об этом не пожалел. — Чжоу Вэйянь отвернулся. — Но пока это невозможно. Клан Шэ сейчас слишком слаб. Нам остаётся только смотреть, как наследием учителя уничтожают наших соратников. Пожалуйста… не говори об этом со своим старшим братом. Не причиняй ему боль.
— Я и не собира... — Шэ Юэ не успела договорить, как шисюн исчез.
В задумчивости, она присела на крыльце, слушая, как стрекочут последние цикады.
Все вокруг говорили о том, что клан Шэ снова должен стать великим. Она тоже этого хотела, не вполне понимая, что это означает. Наверное большие земли и много учеников?
Она не помнила, как все выглядело раньше, но кажется, вокруг поместья не зеленело столько крестьянских полей, а был сад, и на тренировочном дворе всегда стоял гул голосов. Она тренировалась вместе с малышами и у неё были друзья и подружки… мама сказала, что они все спаслись, но, конечно, их родители так и не позволили им вернуться.
«Величие клана Шэ» значило, что никто не сможет использовать Зеркало глубин во зло. И дети снова смогут беззаботно играть среди цветущих деревьев.
Шисюну не придётся рисковать собой. Никому не придётся больше страдать. И в день поминовения, кланяясь отцу, они не будут больше извиняться!
Она вскочила.
Вэй-шисюн думал, что один человек не способен ничего изменить и никому помочь. Но он был не прав.
И Юэ из клана Шэ это докажет!
2
У горы Цзилюшань
В бранном прахе нашёл
Старый меч пастушок,
А на водах Уцзян
Ветер гонит ладью, —
Будто юная Юй-цзи...
Цзиньюань оборвал песню на полуслове и сделал своим людям знак остановиться.
Только что он во главе отряда огибал залитую солнцем гору, предвкушая, как их приветливо встретят в поместье Северного ветра, как учитель проведёт его на террасу, где каждая дощечка пола скрипит знакомым голосом, и заварит чай… Но стоило спуститься в долину, как из травы поднялся синеватый, пахнущий серой туман.
Лай Бань, ехавший рядом, в ужасе закрыл лицо рукавом.
— Ваше высочество… — прошептал он. — Демоны Агатового владыки… это их магический туман! Они носят его в специальных горшках…
— Не только туман. Я чувствую запах дыма. Главное, не вдыхайте глубоко. — Цзиньюань повязал лицо шёлковым платком и спрыгнул с коня. Не успел он сделать и шага, как наткнулся на нечто упругое.
Человеческая рука…
Лай Бань присел на корточки над трупом.
— Этот ученик был убит железными демонскими когтями, тело едва остыло. Господин, нужно поворачивать обратно!
— Нет. — Цзиньюань вынул меч из ножен. — Учитель должен быть где-то здесь. Тише!
Он прислушался и напряг зрение. В тумане чернела громада ворот, сначала Цзиньюань ничего не мог различить сквозь синие облака, но вот мелькнула чёрная тень, одна, вторая…
— За мной, — прошептал Цзиньюань, ныряя в туман. Он даже не взглянул, следует ли за ним кто-то, зная, что как бы его воины ни трусили, своего принца они не бросят.
Первого демона он насадил на меч без сопротивления, пользуясь тем, что светлые одежды и доспехи из посеребрённой кожи делают его невидимым в тумане. Второй демон как назло оказался рядом и был умнее: его длинные железные когти прошли так близко от лица, что Цзиньюань почувствовал запах крови, засохшей на них.
Он подавил тошноту и бросился в атаку.
Резная маска демона скалилась Цзиньюаню в лицо, но несколько раз ему казалось, что за ней он видит отчаянные человеческие глаза.
Туман поглощал звуки, но загоняя демона в угол, Цзиньюань услышал из внутреннего двора приглушённые боевые кличи и крики умирающих.
Учитель! Если он жив, сражается сейчас там!
Цзиньюань перепрыгнул через разбитую телегу, которой пытались загородить вход, и устремился во внутренний двор, огибая тела. Учителя не было, лишь младшие ученики, ещё совсем дети, лежали на камнях как сломанные куклы.
Им бы спрятаться и переждать… Но, видно, они были такими же гордыми, как их старшие братья.
— Господин! — Лай Бань подбежал к нему, утирая окровавленный лоб. — Я нашёл учителя. Но уже слишком поздно…
Цзиньюань не стал переспрашивать, и молча последовал за ним. Ему и не пришлось бы спрашивать дорогу: чем дальше он заходил, тем больше трупов выплывало из синего тумана.
Учитель до последнего защищал секретную комнату, сокровищницу школы. Он так и не выпустил меч из рук, его белые одежды задубели от чёрной демонской крови, седые брови даже в смерти грозно сошлись на переносице.
Цзиньюань встал рядом с ним на колени и бережно коснулся холодных век.
— Учитель… — прошептал он, зная, что никто его не услышит.
В свои неполные двадцать Цзиньюань водил армию в бой. Он видел смерть, жестокость и варварство. Страдал от жары и холода, мучился от голода и жажды. Знал острую боль свежих ран и тягучую — ран застарелых.
Но лишь теперь понял, что детство кончилось навсегда.
— Учитель…
Он даже не попытался сдержать слёз.
Так не должно быть. Никого не было сильнее школы Северного ветра, одной из священных школ. Как же вышло…
«Плачь сколько хочешь, но не останавливайся», — как наяву услышал он голос учителя, знакомые с детства слова. — «Плачь, но сражайся. Плачь, но помни о главном, и северный ветер высушит твои слёзы».
Помнить о главном…
Потайная дверь в сокровищницу была приоткрыта. Он распахнул её, молясь, чтобы увидеть нефритовую флейту учителя… но, разумеется, её там не оказалось.
Эти твари забрали её. Осквернили священный нефрит!
Слёзы высохли. Цзиньюань почувствовал, как закипает в нём гнев.
После смерти матушки ничего не утешало его так, как мелодии этой флейты. Как бы ни любили его отец и матушка-императрица, у них вечно находились дела важнее, лишь учитель всегда был с ним: играл перед сном, и в его руках флейта то чирикала как воробей, то пела как прекрасная девушка, то разливалась трелями, споря с соловьём в саду, пока тот не умолкал, посрамлённый.
“Цзиньюань, хоть эта флейта — священная реликвия, способная восстанавливать и искажать ци, но если она не может никого порадовать простой песенкой, то в ней нет проку!”
— Они уходят! Господин! — крикнули снаружи.
— Тогда в погоню! — приказал Цзиньюань.
— Но господин… — начал Лай Бань и осекся. Демон спрыгнул с потолка и едва не рассёк его пополам. — Ах ты, тварь!
— Нравится наш праздник? Потанцуй-ка со мной! — крикнул демон, расхохотавшись. Он тяжело дышал, но с новыми силами бросился в атаку.
— Я не танцую с отродьями зла! — ответил Цзиньюань, и, перехватив меч, рукоятью ударил демона в горло, затем в точки на теле, останавливающие поток ци.
Демон рухнул как соломенное чучело, но глаза — точно человеческие, — горели ненавистью.
Цзиньюань приставил клинок к его горлу.
— Тебе повезло, тварь. Ты наконец сможешь сделать хоть одно доброе дело, которое тебе зачтётся. Покажешь нам логово своих сородичей!
— Мечтай…
Послышался хруст. Демон вдруг выгнулся, захрипел, и кровь хлынула из-под маски.
— Он откусил себе язык! — Лай Бань поморщился. — До чего бесстыжий урод!
Цзиньюань, не слушая его, опустился на колени, и бережно снял с умирающего маску.
Демон действительно оказался человеком, — молодым мужчиной с клеймом на лице. Он ещё вздрагивал, испуская дух, но его глаза уже ничего не видели.
— Нет… — Цзиньюань опустил его веки и поднялся. — Это поступок преданного слуги, и как бы я ни ненавидел демонов, верность всегда заслуживает уважения. Так говорил мой учитель. Оставь нескольких людей хоронить убитых, с остальными отправимся в погоню.
— Зачем, ваше высочество? Мы спугнули их, разве этого не достаточно?
— Ты не понимаешь. Они нападают на школы, обладающие ценными знаниями или редким оружием. Мы не можем допустить, чтобы техники и флейта Северного ветра попали к Агатовому владыке! В погоню!
Лай Бань лишь покачал головой. Он по опыту знал, что если Третьему принцу что-то взбредёт в голову, этого уже не выбьешь.
Оставалось лишь подчиниться.
ГЛАВА 2
Цзиньюань прислонился спиной к бугристым камням, тяжело дыша, пережимая запястье, чтобы кровь не струилась так быстро и сильно.
Камни молчали. Значит, никто не уцелел под завалом.
— Господин… — Лай Бань потерял где-то шлем, его волосы в беспорядке свисали на лицо, как у безумца. — Господин… мы должны вернуться…
Цзиньюань усмехнулся.
— Вернуться?.. Нет… Коридор завалило… Это знак, что мы должны выполнить наш долг и не оглядываться назад.
Он оторвал лоскут от рукава и протянул Лай Баню, чтобы занялся чем-то полезным вместо того, чтобы трусить. Лай Бань тут же умело наложил повязку. Он рос вместе со своим молодым господином, и с детства привык немедленно обрабатывать его ссадины и царапины.
Они даже родились в один день двадцать лет назад. Неужели и погибнуть им придётся в один день?
Преследуя демонов, Цзиньюань не думал, что Агатовая гора — не просто крепость, а целый лабиринт запутанных коридоров, таких древних, словно их Шэнь-нун пропахал их своим плугом. Это были не обычные норы в земле: в середине пути Цзиньюань с содроганием осознал, что находится скорее во дворце. Дворце, не предназначенном для живого.
С той минуты сам воздух здесь начал казаться ему отравленным. Какое святотатство! Поистине только демоны могли здесь поселиться. И те, кто давно потерял человеческое обличье.
Демоны, к его отвращению, тащили не только оружие и свитки с древними знаниями, но и самые презренные вещи: еду, горшки, ткани, словно самые обычные бандиты.
Цзиньюань провёл отряд не той тропой, куда заехала телега с награбленным: его разведчик заметил, как один из демонов проскальзывает за поросший мхом валун, и, последовав за ним, обнаружил потайной коридор.
Тогда они ещё думали, что перехитрили врага...
…но потом пол начал трескаться и проваливаться под ногами.
Пальцы Цзиньюаня до сих пор саднили и дрожали от того, как судорожно он цеплялся за край ямы. В ушах до сих пор звенели крики тех, кто упал на дно, на колья, и остался там, взывая о помощи.
Те, кто смог спастись и не упасть, лицом к лицу встретились с демонами. На этот раз — настоящими, а не беглыми каторжниками.
Сперва казалось, что шорох над головой — просто волнение разбуженных летучих мышей в темноте под высокими потолками. Но потом полетели первые дротики. Не прицельно: казалось, бросавшие их, не задумываются, попадут они в руку или в голову. Но когда даже легко раненные солдаты начали падать в корчах, один за другим, Цзиньюань всё понял.
Одного из демонов он смог достать, бросив копьё: отвратительный даолаогуй, голый, слепой, загребающий пыль шестью паучьими ногами, покрытыми розовой плотью, в агонии едва не достал его клыками, но Лай Бань одним ударом отсёк твари голову.
Боевой порядок был забыт — они бежали вперёд, только бы спастись от дождя ядовитых дротиков, но демоны преследовали их даже по потолку, и кто-то вдалеке беспрестанно бил молотом по камню, пока не обвалил свод…
Цзиньюань надеялся лишь, что под обвалом погибли и сами твари. Он встал, опершись о плечо Лай Баня, и улыбнулся через силу.
— Мы делаем то, что должны. Значит, Небо на нашей стороне.
— Да, господин, — заученно ответил Лай Бань, но отвернулся, скрывая истинные чувства. Цзиньюаню и не нужна была его вера, достаточно было верности.
***
Демоны не заботились о своём обиталище: сложные узоры на стенах гробницы, представлявшие леса и холмы некоего царства, теперь едва угадывались, их расчертили глубокие трещины. Кое-где полы обветшали и обрушились, — оставались узкие карнизы, по которым можно было протиснуться, лишь прижавшись вплотную к стене.
Проломы в стенах дышали холодом. Пламя свечей трепетало, как от ветра.
— Если это гробница… Значит, сокровища наверняка в её сердце, осталось найти его, — сказал Цзиньюань, чтобы успокоить себя. Лай Бань ничего не ответил.
— Как мы узнаем, что было похищено у Северного ветра? — наконец спросил он. — Вы не знаете всех их техник, их реликвий. Как вы отличите их?
— Это не так важно, главное, найти флейту. Вдвоём мы не сможем спасти много, но если мы хоть что-то вернём в Цзянху, то отомстим за другие поруганные школы. Это всё равно будет благим поступком.
— А себе что-нибудь оставим?
Цзиньюань удивлённо обернулся.
— О чём ты говоришь?
Лай Бань вздохнул.
— Господин, вспомните о вашем положении. Вы Третий принц, сын любимой наложницы. Государь любит вас, но считает, что вы слишком молоды и горячи. Все говорят, что вам не стать наследным принцем, но…
— С этим я не могу спорить. — Цзиньюань смущённо улыбнулся. — Отец прав, я не такой рассудительный как старший брат Цзиньлэ, не смыслю в политике. Но я и не стремлюсь на его место, поддерживать старшего брата уже счастье. Я верю, что он приведёт Западную Шу к процветанию.
Лай Бань покачал головой.
— И вам довольно, что вас считают мальчишкой, который ни на что не способен? Если мы выйдем отсюда с пустыми руками, значит, вы погубили отряд умелых воинов ни за что. Если мы передадим тайные техники обратно в Цзянху, значит, вы потеряли отряд ради блага простолюдинов, которые слишком слабы, чтобы защитить себя, не то что принести пользу Западной Шу. Но если вы принесёте отцу… например, Зеркало Глубин, значит, вы пожертвовали несколькими солдатами ради блага страны. Понимаете, в чём разница?
Цзиньюань нахмурился.
— Но это неправильно. Если мы отберём чужое, чем мы лучше этих демонов?
— Чужое? А если в школе Северного ветра не осталось выживших? Раньше демоны вырезали всех, зачем им менять привычки?
— Ты не прав. — Цзиньюань сжал рукоять меча. — Вспомни о семье Шэ из школы Серебряного ручья. Они выжили, хотя демоны забрали у них всё. Мы должны сражаться, чтобы подобного больше не случалось, а не наживаться на чужих страданиях!
Он решительно двинулся вперёд. Лай Бань замешкался у пролома.
