Гелиот улыбнулся в ответ. А Рома тихо запел.
Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
- Эти строки про тебя, – сейчас старые казацкие песни так и крутились в Роминой голове. Когда служил в армии, дружил с парнем с Краснодарского края из потомственных казаков. Он и научил его красивым душевным казацким песням. Часто пели их по праздникам в армейском клубе. И сейчас эти песни как нельзя лучше подходили к обстановке и поднимали настроение и боевой дух. А это, то, что было надо сейчас.
Но только смерть не для меня,
Но только смерть не для меня,
И снова конь мой вороной
Меня выносит из огня!
- Красивый у тебя голос. Спой ещё, – попросил Гелиот. И Рома запел, только теперь громче.
Как на грозный Терек, да на высокий берег,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Зов сердца.
- Я Рома, а моего друга зовут Пашка. А тебя как зовут? – спросил мальчик, который был повыше ростом.
- Дина, – ответила белокурая девочка.
- Красивая девочка. Когда выросту женюсь на ней, – сказал Рома Пашке.
- Да ты что, она же маленькая! – воскликнул удивлённый Пашка.
- Дурак ты, Пашка. Это она сейчас маленькая. А когда вырастет, будет красавица. А я к тому времени и отучусь, и армию отслужу. Вот тогда я на ней и женюсь. И тогда ты на неё не заглядывайся. Она моя. Понял, Пашка? – и Рома пригрозил другу кулаком.
- Больно надо, – Пашка обиженно отвернулся.
- Что за странный сон! – Ирида поднялась с кровати и обхватила голову руками. Сердце бешено колотилось. – Рома. Роман. Тот мальчик из сна очень похож на этого Романа. Да, да очень похож. Только взрослый юноша. Это он? Как странно всё это. А как мальчики были одеты? У нас так не одеваются. Откуда он? Сейчас он с дарийцами. Но это точно он. Так похож. А девочка? Как странно. Я ощущала себя ей. Белокурая, голубоглазая, как я. Это я? Нет. Этого не может быть. Нет, это просто сон. А Рома, Роман? А девочка? Что ты себя обманываешь. Это не просто сон. Так что же это? Видение? Может, мы в прошлой жизни встречались? В какой-нибудь далёкой стране? Может быть, даже любили друг друга и даже были женаты? И сейчас судьба снова сталкивает нас. Может, мы, так сильно любили друг друга? Может, пообещали, что и в следующей жизни, будем вместе? Да, скорее всего, всё так и было. Так, значит, это воспоминание из прошлой жизни. Так вот почему мне показалось его лицо знакомым, а как он на меня смотрел! Так, значит, я увидела его, и это был толчок к воспоминаниям. Значит, потом я ещё, что-нибудь, вспомню. Интересно, а он вспомнил меня? Я должна непременно его увидеть. Он же пленник. Отцу я ничего рассказать не могу. Он мне не поверит и не поможет. И никто не поможет. Что же делать? – Ирида вышла из палатки. Всё равно больше не сможет уснуть. Смеркалось. Ирида услышала, как мужской голос издалека пел песню.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить!
И было в этой песни, что-то знакомое, до боли родное. И от этого защемило сердце.
- Это Роман поёт, - догадалась Ирида. – Я спасу тебя.
Диамед стоял перед королём айтов и заметно нервничал. Энглиус с любопытством разглядывал симпатичного рыжеволосого юношу с удивительными зелёными глазами.
- Так, значит, ты сам пришёл к нам? Не было такого, чтобы к нам дарийцы сами перебегали. Гордый народ. Странно это. У тебя должна быть веская причина, чтобы прийти к нам.
- Я хочу быть с вами и служить тебе и твоему народу верой и правдой, – Диамед приложил правую руку к сердцу и склонил голову.
- Ты понимаешь, что ты предатель? Один раз предавший, предаст много раз. Нет такому человеку доверия. Я уважаю смелых врагов. Предателей и трусов презираю. Всё, что я захочу от тебя узнать, ты мне и так расскажешь по-хорошему или под пытками. А потом я прикажу тебя убить. Предатели мне не нужны. Но я тебе сейчас даю один только шанс: назвать одну только причину, по которой я захочу сохранить тебе жизнь. Не торопись, подумай. На кону твоя жизнь.
Вдалеке было слышно, как мужской голос пел:
Не для меня придёт весна,
Не для меня Дон разольётся,
И сердце девичье забьётся
С восторгом чувств – не для меня.
- Прости, король, можно спросить? Это кто-то из ваших поёт? Голос кажется знакомым.
- Нет, из ваших. Сегодня в плен взяли. Роман. Знаешь такого?
- Роман? Вот судьба. Он не совсем наш. Вернее, совсем не наш. Он две недели назад у нас появился. В какой-то странной одежде. Сказал, что прилетел на воздушном шаре. Он странный какой–то. Я ему не доверяю. Зато почему–то ему очень доверяет король Аршек. Как с сыном родным носится. Вот это удивительно и непонятно, – Диамед был рад возможности, хоть как-то навредить ненавистному Роману.
- Так–так, а вот с этого места поподробнее! Расскажи мне всё об этом Романе.
И Диамед рассказал всё, что знал об этом юноше: как появился на совете, о прогулках с принцессой, о поединке. Об особом хорошем отношении Короля Аршека к Роману.
- Всё это, конечно, хорошо. Похоже, ты можешь рассказать много полезного, и мы обойдёмся без пыток. Возможно, я обойдусь твоим изгнанием. Верну тебя обратно к дарийцам. Вот они обрадуются, – и король рассмеялся. – Я так и не услышал главного, времени я тебе дал предостаточно, причину, по которой я захочу тебя оставить здесь. Говори.
- Великий король, мне всегда было плохо на родине. Я всегда был чужим среди своих. И не понимал, почему. Я не был похож на отца, и не только внешне. Мы были, как враги, – Диамед увидел разочарование на лице короля. Но продолжал говорить. – Я мучился и не понимал причины, почему всё так плохо. Недавно я пожаловался матери, и в откровенном разговоре мама сказала мне, что я и не должен быть похож на отца, что я вообще никому и ничего не должен. – Диамед видел, что король теряет терпение. – Мой родной отец - айт.
На лице короля застыло удивление.
-Что? Айт? Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты знаешь, что у нас запрещены смешанные браки. Любовь с представителями другой национальности карается изгнанием. Ребёнок, рождённый у рабыни от айта, не признаётся. Он остаётся рабом. Ни один айт не посмеет любить дарийку. Глупец. На что ты рассчитывал? Мне жаль тебя. Тебе надо было сначала узнать всё о нас, прежде чем сломя голову бежать к нам. Ты явно поторопился. Жалеешь теперь?
- Ты можешь казнить меня, великий король. Но перед смертью я хотел бы, всё-таки увидеть своего отца. Ничего больше. Только увидеть, – Диамед был сломлен. Он посмотрел на короля. Его взгляд был полон боли и мольбы.
- Казнить и дать тебе перед смертью взглянуть на отца. Что ж, эту просьбу я могу выполнить, – Энглиусу было жаль этого глупого, несчастного неудачника. – Назови имя своего родного отца.
- Элай. Его имя Элай.
- Я знаю одного такого. С него и начнём. Хотя я уверяю тебя: это не он. Охранник! – король громко позвал воина, стоявшего у палатки. – Скажи принцу Элаю, что я срочно жду его у себя.
- Да, мой господин, спешу выполнить твой приказ, – и охранник вышел из палатки.
- Что ж, подождём немного. Ты же не торопишься? – с насмешкой произнёс король. Его забавляла вся эта история.
А вдалеке по-прежнему, как издёвка, слышна была песня:
А для меня кусок свинца,
Он в тело белое вопьётся,
И слёзы горькие прольются.
- Такая жизнь, брат, ждёт меня.
«Надеюсь, ты помрёшь раньше меня. Хотел бы я это увидеть. И никакая девушка не будет лить по тебе слёзы, как и по мне. Надо же, он пленник, я сам сюда припёрся. И помрём вместе. Вот судьба над нами посмеялась», – Диамеду казалась, что время тянется бесконечно долго.
- Ты звал меня, брат? Я пришёл.
В палатку вошёл мужчина лет сорока – сорока пяти. Высокий и стройный. Белые длинные волосы посередине, завязаны голубой лентой в хвост. И такая же широкая лента повязана вокруг лба. Одет он был в серую рубашку без рукавов спереди с голубой вставкой, которая от плеч до талии сужалось к низу углом. Низ рубахи по кругу тоже был голубой. Подпоясан кожаным ремнём, с серебряной пряжкой в виде скрученной змеи. На запястьях широкие серебряные браслеты тоже, как и пряжка, с тем же орнаментом. Довершали облик серые льняные штаны и кожаные сапоги.
Диамед внимательно разглядывал вошедшего мужчину: «Мама говорила, что юноша был красивый. Голубой цвет очень сочетается с его голубыми глазами с красивым разрезом. Да, мужчина видный. Так это он, мой отец? Да или нет?». В сердце Диамеда закралась надежда.
- Проходи, брат. Встань возле меня. Посмотри на этого молодого дарийца. Тебе его лицо не кажется знакомым? – король с любопытством смотрел на брата.
- Я никогда его не видел. Почему ты спрашиваешь меня о нём? Кто он? – Элай с недоумением посмотрел на старшего брата.
- Видишь ли, дорогой брат, этот молодой дариец утверждает, что его отец - айт. Его мама недавно ему в этом призналась и имя его отца - Элай. Это случайно не ты? – с иронией произнёс король.
Диамед приготовился услышать насмешливое «конечно, нет». Элай стал внимательно разглядывать Диамеда. Энглиус с любопытством наблюдал за обоими. Пауза затянулась.
- Так что скажешь, брат? – королю не терпелось закончить всю эту историю. Он устал и хотел отдохнуть в уединении и тишине.
- Где твоя мама познакомилась с твоим отцом? – Элай обратился к Диамеду.
- В лесу. Мама заблудилась и перешла на вашу территорию. Они провели вместе ночь, а потом юноша проводил её до границы. Сказал, что моя мама ему понравилась, но, к сожалению, они не могут быть вместе, потому что наши народы враги. И назвал своё имя - Элай. Я похож на маму, – Диамед с надеждой посмотрел на Элая.
- Когда ты родился? – Элай побледнел и стал заметно нервничать.
- Пятнадцатого числа в месяц лунного петуха. Двадцать пять лет назад, – Диамед думал только об одном: «Неужели это он?». И с болью и мольбой посмотрел в сторону отца.
- Да. Он мой сын, – Элай опустил голову, не смея глядеть на короля.
- Что?! Я не ослышался? Он - твой сын? – король был удивлён и возмущён. Энглиус подошёл к брату, схватил его за плечи и стал трясти. – Скажи, что это не так, что ты пошутил. Сюда пришёл твой сын, от какой-то дарийки! Мы, стоящие у власти, должны быть примером для народа и блюсти чистоту расы. А передо мной стоит твой сын дариец, и ты признаёшься мне в этом! Да обрушится гнев богов на твою голову! Как ты будешь смотреть в глаза своему народу? Да ты опозорил весь наш род! Как ты мог, брат? – король перестал трясти Элая, подошёл к столу и устало опустился на скамью. В отчаянии обхватил голову руками и задумался.
- Прости, старший брат. Я был молод. А девушка была слишком красива. Я никогда не видел таких удивительных красивых зелёных глаз. Они меня с ума свели. Девушка мне очень понравилась. Она казалась такой несчастной. Я пожалел её. И …
-И вот результат твоей жалости. Я всё понимаю, брат, – Энглиус немного остыл и уже говорил спокойно. – Девушка красивая, ты молодой, в лесу одни. Давай его тихо отправим обратно к дарийцам и забудем о нём.
- Брат, сжалься, он - мой единственный сын, – Элай с мольбой посмотрел на Энглиуса.
- Я не предлагаю его убить. Давай просто отправим его обратно, – король снова начал злиться.
- Кто твоя мама? Какое оно положение занимает в обществе? Она замужем? И кто тебя воспитал? И как её зовут? Всегда жалел, что не спросил её имя, – Элай снова обратился к Диамеду.
- Мою маму зовут Илаида. Через месяц после вашей встречи её выдали замуж. Меня воспитал Давид, двоюродный брат короля Аршека, – Диамед был рад увидеть отца, но ещё больше был рад, что его не убьют. И был уже согласен вернуться назад к дарийцам.
- Вот видишь, брат, всё не так уж и плохо. Я знаю, наши законы суровые. Но его мать не рабыня. Она свободная женщина, и что важно, занимает высокое положение в обществе. Когда мы встретились, она не была замужем. А сейчас она замужем. И мой сын не родился вне брака.
- Да, это многое меняет, – с иронией произнёс Энглиус. – К чему ты клонишь?
- Энглиус, мой сын сам пришёл ко мне. Ничто не происходит просто так, без воли богов. Значит, сами боги его ко мне прислали. Я не хочу терять и его. У меня есть ты, племянники. Но он - мой единственный сын. Ты сам отец. Ты меня понимаешь. Я никогда тебя ни о чём не просил и не попрошу потом. Но сейчас прошу. Позволь ему остаться, – и Элай с надеждой и мольбой посмотрел на брата - короля.
Энглиус ничего не ответил. Он думал: «Снова от меня зависит, чья-то судьба. На этот раз брата и племянника дарийца. Вот судьба сыграла злую шутку! Мы воюем с дарийцами, а тут племянник - дариец. Но ведь действительно: ничто не происходит без воли богов. Значит, на то их воля. Как я могу противиться? Да и брата жалко. Как отец я его хорошо понимаю. Вот только я не доверяю этому свалившемуся на наши головы племяннику. Что же делать? Дать ему шанс? Оба смотрят на меня с мольбой. Даже смешно. Люблю испытывать людей. Хорошо».
- Ты ждёшь от меня ответа, Элай, – строгим голосом произнёс король. – Хорошо, я не буду противиться воли богов. И как отец я тебя понимаю. Пусть он остаётся. Но подождите радоваться. Я обращаюсь к тебе, племянник. Я не очень-то тебе доверяю. И моё доверие ты должен заслужить. Запомни, если ты и нас предашь, то на земле не будет такого места, где бы ты смог спрятаться. И ты очень пожалеешь, что не умер сейчас. А ты, Элай, присматривай за своим сыном, чтобы не пожалеть о том, что ты его сейчас признал. Отныне ты за него в ответе. Как тебя, хоть зовут-то племянник?
Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
- Эти строки про тебя, – сейчас старые казацкие песни так и крутились в Роминой голове. Когда служил в армии, дружил с парнем с Краснодарского края из потомственных казаков. Он и научил его красивым душевным казацким песням. Часто пели их по праздникам в армейском клубе. И сейчас эти песни как нельзя лучше подходили к обстановке и поднимали настроение и боевой дух. А это, то, что было надо сейчас.
Но только смерть не для меня,
Но только смерть не для меня,
И снова конь мой вороной
Меня выносит из огня!
- Красивый у тебя голос. Спой ещё, – попросил Гелиот. И Рома запел, только теперь громче.
Как на грозный Терек, да на высокий берег,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей,
И покрылось поле, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Глава 15.
Зов сердца.
- Я Рома, а моего друга зовут Пашка. А тебя как зовут? – спросил мальчик, который был повыше ростом.
- Дина, – ответила белокурая девочка.
- Красивая девочка. Когда выросту женюсь на ней, – сказал Рома Пашке.
- Да ты что, она же маленькая! – воскликнул удивлённый Пашка.
- Дурак ты, Пашка. Это она сейчас маленькая. А когда вырастет, будет красавица. А я к тому времени и отучусь, и армию отслужу. Вот тогда я на ней и женюсь. И тогда ты на неё не заглядывайся. Она моя. Понял, Пашка? – и Рома пригрозил другу кулаком.
- Больно надо, – Пашка обиженно отвернулся.
- Что за странный сон! – Ирида поднялась с кровати и обхватила голову руками. Сердце бешено колотилось. – Рома. Роман. Тот мальчик из сна очень похож на этого Романа. Да, да очень похож. Только взрослый юноша. Это он? Как странно всё это. А как мальчики были одеты? У нас так не одеваются. Откуда он? Сейчас он с дарийцами. Но это точно он. Так похож. А девочка? Как странно. Я ощущала себя ей. Белокурая, голубоглазая, как я. Это я? Нет. Этого не может быть. Нет, это просто сон. А Рома, Роман? А девочка? Что ты себя обманываешь. Это не просто сон. Так что же это? Видение? Может, мы в прошлой жизни встречались? В какой-нибудь далёкой стране? Может быть, даже любили друг друга и даже были женаты? И сейчас судьба снова сталкивает нас. Может, мы, так сильно любили друг друга? Может, пообещали, что и в следующей жизни, будем вместе? Да, скорее всего, всё так и было. Так, значит, это воспоминание из прошлой жизни. Так вот почему мне показалось его лицо знакомым, а как он на меня смотрел! Так, значит, я увидела его, и это был толчок к воспоминаниям. Значит, потом я ещё, что-нибудь, вспомню. Интересно, а он вспомнил меня? Я должна непременно его увидеть. Он же пленник. Отцу я ничего рассказать не могу. Он мне не поверит и не поможет. И никто не поможет. Что же делать? – Ирида вышла из палатки. Всё равно больше не сможет уснуть. Смеркалось. Ирида услышала, как мужской голос издалека пел песню.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы жить!
С нашим атаманом
Не приходится тужить!
И было в этой песни, что-то знакомое, до боли родное. И от этого защемило сердце.
- Это Роман поёт, - догадалась Ирида. – Я спасу тебя.
Диамед стоял перед королём айтов и заметно нервничал. Энглиус с любопытством разглядывал симпатичного рыжеволосого юношу с удивительными зелёными глазами.
- Так, значит, ты сам пришёл к нам? Не было такого, чтобы к нам дарийцы сами перебегали. Гордый народ. Странно это. У тебя должна быть веская причина, чтобы прийти к нам.
- Я хочу быть с вами и служить тебе и твоему народу верой и правдой, – Диамед приложил правую руку к сердцу и склонил голову.
- Ты понимаешь, что ты предатель? Один раз предавший, предаст много раз. Нет такому человеку доверия. Я уважаю смелых врагов. Предателей и трусов презираю. Всё, что я захочу от тебя узнать, ты мне и так расскажешь по-хорошему или под пытками. А потом я прикажу тебя убить. Предатели мне не нужны. Но я тебе сейчас даю один только шанс: назвать одну только причину, по которой я захочу сохранить тебе жизнь. Не торопись, подумай. На кону твоя жизнь.
Вдалеке было слышно, как мужской голос пел:
Не для меня придёт весна,
Не для меня Дон разольётся,
И сердце девичье забьётся
С восторгом чувств – не для меня.
- Прости, король, можно спросить? Это кто-то из ваших поёт? Голос кажется знакомым.
- Нет, из ваших. Сегодня в плен взяли. Роман. Знаешь такого?
- Роман? Вот судьба. Он не совсем наш. Вернее, совсем не наш. Он две недели назад у нас появился. В какой-то странной одежде. Сказал, что прилетел на воздушном шаре. Он странный какой–то. Я ему не доверяю. Зато почему–то ему очень доверяет король Аршек. Как с сыном родным носится. Вот это удивительно и непонятно, – Диамед был рад возможности, хоть как-то навредить ненавистному Роману.
- Так–так, а вот с этого места поподробнее! Расскажи мне всё об этом Романе.
И Диамед рассказал всё, что знал об этом юноше: как появился на совете, о прогулках с принцессой, о поединке. Об особом хорошем отношении Короля Аршека к Роману.
- Всё это, конечно, хорошо. Похоже, ты можешь рассказать много полезного, и мы обойдёмся без пыток. Возможно, я обойдусь твоим изгнанием. Верну тебя обратно к дарийцам. Вот они обрадуются, – и король рассмеялся. – Я так и не услышал главного, времени я тебе дал предостаточно, причину, по которой я захочу тебя оставить здесь. Говори.
- Великий король, мне всегда было плохо на родине. Я всегда был чужим среди своих. И не понимал, почему. Я не был похож на отца, и не только внешне. Мы были, как враги, – Диамед увидел разочарование на лице короля. Но продолжал говорить. – Я мучился и не понимал причины, почему всё так плохо. Недавно я пожаловался матери, и в откровенном разговоре мама сказала мне, что я и не должен быть похож на отца, что я вообще никому и ничего не должен. – Диамед видел, что король теряет терпение. – Мой родной отец - айт.
На лице короля застыло удивление.
-Что? Айт? Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты знаешь, что у нас запрещены смешанные браки. Любовь с представителями другой национальности карается изгнанием. Ребёнок, рождённый у рабыни от айта, не признаётся. Он остаётся рабом. Ни один айт не посмеет любить дарийку. Глупец. На что ты рассчитывал? Мне жаль тебя. Тебе надо было сначала узнать всё о нас, прежде чем сломя голову бежать к нам. Ты явно поторопился. Жалеешь теперь?
- Ты можешь казнить меня, великий король. Но перед смертью я хотел бы, всё-таки увидеть своего отца. Ничего больше. Только увидеть, – Диамед был сломлен. Он посмотрел на короля. Его взгляд был полон боли и мольбы.
- Казнить и дать тебе перед смертью взглянуть на отца. Что ж, эту просьбу я могу выполнить, – Энглиусу было жаль этого глупого, несчастного неудачника. – Назови имя своего родного отца.
- Элай. Его имя Элай.
- Я знаю одного такого. С него и начнём. Хотя я уверяю тебя: это не он. Охранник! – король громко позвал воина, стоявшего у палатки. – Скажи принцу Элаю, что я срочно жду его у себя.
- Да, мой господин, спешу выполнить твой приказ, – и охранник вышел из палатки.
- Что ж, подождём немного. Ты же не торопишься? – с насмешкой произнёс король. Его забавляла вся эта история.
А вдалеке по-прежнему, как издёвка, слышна была песня:
А для меня кусок свинца,
Он в тело белое вопьётся,
И слёзы горькие прольются.
- Такая жизнь, брат, ждёт меня.
«Надеюсь, ты помрёшь раньше меня. Хотел бы я это увидеть. И никакая девушка не будет лить по тебе слёзы, как и по мне. Надо же, он пленник, я сам сюда припёрся. И помрём вместе. Вот судьба над нами посмеялась», – Диамеду казалась, что время тянется бесконечно долго.
- Ты звал меня, брат? Я пришёл.
В палатку вошёл мужчина лет сорока – сорока пяти. Высокий и стройный. Белые длинные волосы посередине, завязаны голубой лентой в хвост. И такая же широкая лента повязана вокруг лба. Одет он был в серую рубашку без рукавов спереди с голубой вставкой, которая от плеч до талии сужалось к низу углом. Низ рубахи по кругу тоже был голубой. Подпоясан кожаным ремнём, с серебряной пряжкой в виде скрученной змеи. На запястьях широкие серебряные браслеты тоже, как и пряжка, с тем же орнаментом. Довершали облик серые льняные штаны и кожаные сапоги.
Диамед внимательно разглядывал вошедшего мужчину: «Мама говорила, что юноша был красивый. Голубой цвет очень сочетается с его голубыми глазами с красивым разрезом. Да, мужчина видный. Так это он, мой отец? Да или нет?». В сердце Диамеда закралась надежда.
- Проходи, брат. Встань возле меня. Посмотри на этого молодого дарийца. Тебе его лицо не кажется знакомым? – король с любопытством смотрел на брата.
- Я никогда его не видел. Почему ты спрашиваешь меня о нём? Кто он? – Элай с недоумением посмотрел на старшего брата.
- Видишь ли, дорогой брат, этот молодой дариец утверждает, что его отец - айт. Его мама недавно ему в этом призналась и имя его отца - Элай. Это случайно не ты? – с иронией произнёс король.
Диамед приготовился услышать насмешливое «конечно, нет». Элай стал внимательно разглядывать Диамеда. Энглиус с любопытством наблюдал за обоими. Пауза затянулась.
- Так что скажешь, брат? – королю не терпелось закончить всю эту историю. Он устал и хотел отдохнуть в уединении и тишине.
- Где твоя мама познакомилась с твоим отцом? – Элай обратился к Диамеду.
- В лесу. Мама заблудилась и перешла на вашу территорию. Они провели вместе ночь, а потом юноша проводил её до границы. Сказал, что моя мама ему понравилась, но, к сожалению, они не могут быть вместе, потому что наши народы враги. И назвал своё имя - Элай. Я похож на маму, – Диамед с надеждой посмотрел на Элая.
- Когда ты родился? – Элай побледнел и стал заметно нервничать.
- Пятнадцатого числа в месяц лунного петуха. Двадцать пять лет назад, – Диамед думал только об одном: «Неужели это он?». И с болью и мольбой посмотрел в сторону отца.
- Да. Он мой сын, – Элай опустил голову, не смея глядеть на короля.
- Что?! Я не ослышался? Он - твой сын? – король был удивлён и возмущён. Энглиус подошёл к брату, схватил его за плечи и стал трясти. – Скажи, что это не так, что ты пошутил. Сюда пришёл твой сын, от какой-то дарийки! Мы, стоящие у власти, должны быть примером для народа и блюсти чистоту расы. А передо мной стоит твой сын дариец, и ты признаёшься мне в этом! Да обрушится гнев богов на твою голову! Как ты будешь смотреть в глаза своему народу? Да ты опозорил весь наш род! Как ты мог, брат? – король перестал трясти Элая, подошёл к столу и устало опустился на скамью. В отчаянии обхватил голову руками и задумался.
- Прости, старший брат. Я был молод. А девушка была слишком красива. Я никогда не видел таких удивительных красивых зелёных глаз. Они меня с ума свели. Девушка мне очень понравилась. Она казалась такой несчастной. Я пожалел её. И …
-И вот результат твоей жалости. Я всё понимаю, брат, – Энглиус немного остыл и уже говорил спокойно. – Девушка красивая, ты молодой, в лесу одни. Давай его тихо отправим обратно к дарийцам и забудем о нём.
- Брат, сжалься, он - мой единственный сын, – Элай с мольбой посмотрел на Энглиуса.
- Я не предлагаю его убить. Давай просто отправим его обратно, – король снова начал злиться.
- Кто твоя мама? Какое оно положение занимает в обществе? Она замужем? И кто тебя воспитал? И как её зовут? Всегда жалел, что не спросил её имя, – Элай снова обратился к Диамеду.
- Мою маму зовут Илаида. Через месяц после вашей встречи её выдали замуж. Меня воспитал Давид, двоюродный брат короля Аршека, – Диамед был рад увидеть отца, но ещё больше был рад, что его не убьют. И был уже согласен вернуться назад к дарийцам.
- Вот видишь, брат, всё не так уж и плохо. Я знаю, наши законы суровые. Но его мать не рабыня. Она свободная женщина, и что важно, занимает высокое положение в обществе. Когда мы встретились, она не была замужем. А сейчас она замужем. И мой сын не родился вне брака.
- Да, это многое меняет, – с иронией произнёс Энглиус. – К чему ты клонишь?
- Энглиус, мой сын сам пришёл ко мне. Ничто не происходит просто так, без воли богов. Значит, сами боги его ко мне прислали. Я не хочу терять и его. У меня есть ты, племянники. Но он - мой единственный сын. Ты сам отец. Ты меня понимаешь. Я никогда тебя ни о чём не просил и не попрошу потом. Но сейчас прошу. Позволь ему остаться, – и Элай с надеждой и мольбой посмотрел на брата - короля.
Энглиус ничего не ответил. Он думал: «Снова от меня зависит, чья-то судьба. На этот раз брата и племянника дарийца. Вот судьба сыграла злую шутку! Мы воюем с дарийцами, а тут племянник - дариец. Но ведь действительно: ничто не происходит без воли богов. Значит, на то их воля. Как я могу противиться? Да и брата жалко. Как отец я его хорошо понимаю. Вот только я не доверяю этому свалившемуся на наши головы племяннику. Что же делать? Дать ему шанс? Оба смотрят на меня с мольбой. Даже смешно. Люблю испытывать людей. Хорошо».
- Ты ждёшь от меня ответа, Элай, – строгим голосом произнёс король. – Хорошо, я не буду противиться воли богов. И как отец я тебя понимаю. Пусть он остаётся. Но подождите радоваться. Я обращаюсь к тебе, племянник. Я не очень-то тебе доверяю. И моё доверие ты должен заслужить. Запомни, если ты и нас предашь, то на земле не будет такого места, где бы ты смог спрятаться. И ты очень пожалеешь, что не умер сейчас. А ты, Элай, присматривай за своим сыном, чтобы не пожалеть о том, что ты его сейчас признал. Отныне ты за него в ответе. Как тебя, хоть зовут-то племянник?
