— Я думаю о любви, — хмыкнул парень. Его волосы цвета шоколада закрывали глаза, от чего он постоянно их поправлял. — Все же девчонки читают грязные книжки о любви.
Ясения вспыхнула, но не от смущения. Она вспомнила, как Стас всегда посмеивался над ней, над её страсти к горячим любовным романам. Сердце застонало от боли, что отразилось на её лице. Лиам перестал улыбаться, но его друзья продолжали рассуждать о том, какие горячие там бывают сцены. Удивительно, но эту тему поддержала и соседка по комнате Линда. Ясения же присела на край кровати, растирая кожу под ключицами. Она снова очутилась в ночь дня своего рождения, снова стояла в аэропорту потерянная и разбитая. Она снова ощутила себя одинокой.
— Эй, — Лиам толкнул коленкой девушку. — Ты в порядке, Кава?
Кава — прозвище Ясении на гонках. Она самых первых дней только и говорила об этой модели мотоцикл, от чего Лиам и компания байкеров ласково прозвали девушку Кавой.
— Да, — неуверенная улыбка появилась на лице Ясении. Лиам чуть сжал её плечо.
— У меня есть идея.
— Какая? — Парни умолкли, поворачиваясь лицом к другу.
— Мы же с вами друзья-байкеры?
— Ну… — Томас снова поправил очки.
— Как насчет братских татуировок?
— Мое тело — храм! — Возмутился Томас, на что Ден весело расхохотался.
— Где полно прихожан.
— Или ты!
— Я не против, — пожал плечами Ден. — Одной больше, одной меньше. — Парень задрал рукав толстовки, подставляя вниманию его рисунки на теле.
— А ты? — Спросил Сенечку Лиам, — ты согласна?
— Никогда не делала татуировки, — она взглянула на свои руки. Что она хотела оставить навсегда на своем теле? Ради чего готова была терпеть пронизывающую боль от иглы? Ответ напросился сам собой, ведь эта боль проследовала её уже не один месяц.
— Хочешь набьем тебе жопу макаки? — Веселился Ден. Девушка рассмеялась.
— На тату согласна, но только не жопу.
— А зря, — ответил Ден. Томас толкнул его в плечо, а тот не удержал равновесие и едва ли не упал прямо на стоящую рядом Линду. Вышло так, что пытаясь удержать на ногах Дена, она очутилась в его объятиях. Выглядело забавно.
Ребята всей гурьбой завалились в тату салон. Девушка с черными дредами удивилась. Её угольные брови взлетели вверх, когда на фоне Ясении сияли три шкафа под два метром роста. Она откашлялась, отложила аппарат на стойку.
— Чем могу помочь?
— Нам надо тату набить.
— Кому-то одному? — Поинтересовалась она, не замечая среди тополей березку.
— Всем.
— Что ж, это будет не быстро. А у меня через три часа клиент придет.
— Милая, — Лиам наклонился корпусом на стойку администратора. Его лицо озарила широкая улыбка, а зубы заблестели, как в рекламе зубной пасты. — Нас четыре человека, всем по одной маленькой татуировке. Успеешь.
По итогу ребята задержались на пять часов в салоне. Запись клиента пришлось перенести на другой день, за что девушка татуировщик очень злилась, грозясь взять с ребят тройную сумму. Особенно, с Дена, который себе все-таки набил часть тела макаки. Правда, лицо. Но спасибо и на этом. Выходя из салона, оставив там без малого две тысячи долларов, ребята вдохнули холодный воздух, выдыхая облако пара.
— Время восемь часов, может, все-таки потусуемся? — Предложил Лиам.
Он набил себе банальную цитату из паблика для парней, из разряда «моя любовь — это моя дорога». Она красовалась на груди в районе сердца, и Лиам был так рад этой фразе, что в голове девушки закралась мысль, что она для него много значила. Она никогда не разговаривала с приятелем о любви, о прошлых отношениях. Она не вдавалась в подробности его жизни, как и не рассказывала о своей. Её все устраивало — непринужденное общение, кайф от проездок на мотоцикле и веселая компания в дни, когда ей хотелось лезть на стену от тоски.
Сама же Ясения чувствовала ноющую боль под сердцем. Она набила слово, которое теперь будет её путеводной звездой долгие годы. Счастье, радость, драма, боль, — все проходит, но она всегда умирает последней. «Надежда», — слово на кулоне, который она где-то потеряла в номере и так больше не нашла, яхта, на которой произошло самое лучшее свидание в её жизни, тату, которое будет заставлять помнить об этом всю оставшуюся жизнь.
— Мне на самолет в четыре утра, — напомнила Ясения тоном учительницы.
— До четырех часов ещё вагон времени! — Отозвался Ден, подхватывая за ноги девушку и убегая, хлюпая ботинками в унисон с её криками. Позади парни хохотали. Если быть честной, то и сама Сенечка была не против напиться.
Громкая музыка бара, в который зашла компания ребят, била по ушам, и Ясения нахмурилась. Тут было невозможно поговорить, но легко напиться дешевыми коктейлями. Что ж, большую часть своих денег ребята потратили на татуировки, ведь девушка сделала, как и грозилась, — содрала с них в три раза больше, чем надо было. Они заказывали текилу и опрокидывали одну за одной, пока Сенечка неспешно попивала свою отвертку, чувствуя, что с каждым глотком противная музыка становилась интереснее. Томас увлекся перепиской в телефоне, Ден во всю танцевал в опьяневшими девушками, а Лиам играл с рюмкой, словно гадая на кофейной гуще. Ясения подсела к нему ближе, чтобы была возможность услышать его голос.
— Что с тобой? — Прокричала она. Лиам скривился, бубня что-то невнятное. — Что?
— Все в порядке! — Он с такой злостью оттолкнул от себя рюмку, что девушка поняла, — с ним не все в порядке.
— Не хочешь, не говори, — пожала плечами Ясения, делая очередной глоток. — Но я думала, что мы друзья.
— От этого ты такая закрытая? — Повернулся головой к ней Лиам, улыбаясь. — Я не дурак, Кава, я знаю, ты что-то скрываешь. К тому же, за все четыре месяца учебы ты ни разу не заигрывали ни с одним парнем.
— Говоришь так, будто бы ты со мной двадцать четыре на семь, — хмыкнула она. — Может, и заигрываю? Просто делаю вдали от твоих глаз, чтобы ты не подумал, что я тебе изменяю, — она подмигнула парню, напоминая про их негласный статус в стенах института.
— Не неси пургу, девочка, — рассмеялся Лиам. — Ты днем зубришь уроки, а ночью гоняешь на байке. Сейчас зима, ты не катаешься, ладно. Но теперь ты вся погрязла в своих книгах.
— Думаешь, я читаю грязные любовные романы с фонариком? — Прищурилась Ясения, чувствуя, как начинают гореть её щеки. Именно этим она и занималась.
— У тебя под подушкой лежала книга Пенелопы Дуглас, — толкнул плечом подругу Лиам. А под кроватью…
— Все! — Окончательно превращаясь в помидор, девушка закрыла его рот ладонью. Лиам захохотал. — Хватит! Я поняла. Да, я не встречаюсь с парнями.
— Почему? — Когда Ясения отняла руку от его губ, спросил парень.
— Потому что хватит с меня обманщиков и драчунов. — Она уставилась на свою отвертку, потом одним глотком осушила содержимое стакана, кривясь от неприятного послевкусия. Тоска по тем дням, когда она была счастлива, снова взяла верх. Она тряхнула головой, выгоняя негативные мысли.
— А с меня хватит меркантильных стерв, — Лиам позвал бармена и попросил добавки. — Выпьем за одиночество?
— Пожалуй. — Бармен передал ребятам напитки, и они чокнулись бокалами.
— Хочешь улетать домой? — Спросил друг, осушив свою рюмку.
— Хочу. Соскучилась по родным.
— А я вот совсем не хочу в Сидней. — Алкоголь развязал язык друга. — Мама будет носится со мной, как с писаной торбой, безучастный отец будет читать газету, а Аврора… — он тяжело вздохнул и взъерошил волосы на затылке. — Аврора снова будет на Рождество.
— Я бы все отдала, чтобы Стас приехал ко мне хотя бы раз ещё. Несмотря на то, что я не пущу его на порог, что буду кидаться проклятьями. Но я хотя бы увижу хоть одну попытку вернуть меня.
— Как вы расстались? — Лиам положил голову на ладонь, устремив свой размытый взгляд на Лукоянову.
— Я узнала, что его семья украла огромную сумму с наших счетов. Но это не самое страшное. Он обо всем знал и молчал. А вы?
— Застал её за разговором с подругой, где она считала деньги моего отца. — Пожал плечами Лиам. — Моя семья тоже не из бедных. Хотела нажиться.
— Значит, ты мне не только байкер-брат, но и друг по несчастью? — Она улыбнулась.
— Значит, да, — хмыкнул Лиам, снова чокаясь стопкой со стаканом девушки.
Томас поднял свои глаза на друзей и усмехнулся. Ребята сидели близко друг к другу, каждый держал свою голову на ладони, их плечи соприкасались и казалось со стороны, что они флиртовали. Но они вели тихую беседу о своих переживаниях. За разговором Ясения поняла, что соскучилась по болтливой Татьяне и её спорам со Стасом. Теперь такого не будет, потому что Стаса в её жизни больше не будет. От этой мысли на глаза снова стали наворачиваться слёзы и она, извинившись перед друзьями, прошла в сторону туалетов. Ден, увидев состояние Сенечки, вопросительно посмотрел на Томаса, но тот лишь пожал плечами. Зайдя в туалет, она умылась, совладала со своим сбивчивым дыханием и взглянула на себя в зеркало.
— Какой ты была, такой ты и остаешься, Лукоянова, — пробубнила она своему отражению. — Глупая, наивная дурочка.
Злость обуяла тело. Она ударила кулаком по раковине и скривилась от боли. Это чувство отрезвило девушку.
— Что же ты творишь, глупая? — Прошептала она.
Вытерев слезы, летая в своих мыслях, ругаясь сама с собой, Ясения вышла из туалета. Она брела к барной стойке и совсем не заметила парня, стоявшего перед ней. Чертыхнувшись, когда её лоб соприкоснулся со спиной парня, она извинилась и хотела поднять на него глаза, но Ден схватил её за руку и поволок на танцпол.
— Хватит киснуть, Кава! — Громко крикнул он, смешно двигаясь. Девушка же было не до смеха. Аромат парфюма въелся в её голову. Она помнила этот запах. Стас. Он здесь? Она развернулась в сторону, где была небольшая авария, но там никого не оказалось. — Кого увидела?
— Призрака. — Прошептала она, чувствуя, как снова стали гореть щеки.
В самолет Ясения не могла зайти сама. Ребята любезно помогли ей, буквально загружая пьяную тушу девушки в салон самолета. Она почти весь полет спала, пуская слюни бедному попутчику на плечо. Временами она даже обнимала его руку, утыкаясь носом, как делала это раньше со Стасом. У неё сложилось впечатление, что это никто иной, как Милославский сидел на соседнем кресле. Ведь кто-то точно так же, как и он, нежно гладил её по голове, оставлял нежные поцелуи на тыльной стороне ладони и щеках. Она слышала аромат его парфюма. Но её ждало разочарование. Это был всего лишь сон. На соседнем кресле по окончанию полета оказался пожилой мужчина, который годился ей в дедушки. Она испытала стыд, и одна из первых вылетела из самолета. Как оказалось, багажа с ней не было. Лиам написал, что они пришли в кампус в районе двух часов ночи и времени на сборы не оставалось. Что ж, спасибо, что они хотя бы сумку с документами отдали девушке.
На выходе из терминала девушку уже ждали родные. Отец широко улыбался, но Ясения заметила, как его голова совсем поседела. Судебные тяжбы с Милославским давались ему тяжело. Роза яростно махала рукой, а Гошка хохотал над помятой Ясенией.
— Пап, ты говорил, что Ясения приедет, но это не моя сестра. Это какой-то шотландский скотч.
— Да, дочка, почему от тебя пахнем перегаром? — Нахмурился отец. — Если бы не твои хорошие оценки в университете, я бы подумал, что ты во все тяжкие пошла.
— Мы с друзьями вчера решили посидеть в баре. — Ответила девушка, все ещё будучи красной от неловкой ситуации на борту самолета.
— А где твой багаж?
— Зачем мне багаж? — Чувствуя себя последней пьяницей, демонстративно возмутилась Сенечка. — Я же домой прилетела.
— А подарки? — Нахмурился брат.
— Лучший ваш подарок — это я! — Она встала на носочки, распахивая руки.
— Так себе подарок, если честно, — Скривился брат. Сестра обняла его за плечи, портя прическу. Тот пытался вырваться, ругался на неё, но шея Гошки была прижата мертвой хваткой. — Ты качаться начала что ли? Сильнейшая какая!
— Немного.
— Дети, поехали домой. Бабушка нас ждёт.
Пока девушка не очутилась в родном городе, она и не подозревала, что жутко скучала по улицам, по скверной погоде и людям. Её голова гудела от веселых проводов, кожа под сердцем зудела, напоминая о татуировке, но это не мешало Сенечке любоваться на первый взгляд обычными серыми зданиями, украшениями, которые она видела из года в год. Она заслушивалась голосами прохожих на родном языке и улыбалась. Впервые за долгое время её лицо озарила искренняя улыбка.
На телефон девушки пришло сообщение. Лиам прислал фотографию, где он держит в руках фужер с шампанским, очевидно, поправляя свое здоровье после ведра текилы, на голове его рождественская шапка. «С Рождеством, Кава!», — написано было под фото. Девушка улыбнулась, увидев радостного друга. Она сфотографировала себя и отправила ему в ответ. «У кого-то Рождество, а кто-то ещё даже не доехал до дома», — писала она. -«Не помню, как оказалась в самолете».
«Ещё бы», — сопровождая сообщение смеющимся смайлом, ответил Лиам. — «Ты была пьяная в стельку. Хорошо, что нам после регистрации парень помог, сказал, что у вас места рядом».
«Со мной сидел какой-то старый дед», — она снова покраснела, вспомнил случай в самолете.
«Может, он хорошо сохранился», — и снова смеющийся смайлик. Ясения замерла. Могло ли быть такое, что до боли знакомый аромат парфюма не был галлюцинацией? Какова вероятность, что Милославский летел тем же рейсом домой? Нет, она определено заметила бы его присутствие. Она кожей бы ощутила его взгляд на себе, ведь Стас никогда не отводил от неё взгляд.
— Кто это? — Поинтресовался Гошка, сидящий рядом с Ясенией.
— Друг из института, — ответила сестра.
— До Рождества ещё несколько часов, почему он уже поздравляет?
— Потому что вчера мы праздновали, и сегодня он катастрофически нуждается в лечении.
— Что за парень? — Взглянув на дочь через плечо с переднего сидения, поинтересовалась мама. — Это вы вчера вместе веселились?
— Да, и ещё пару ребят сокурсников. — Сенечка сама хотела, чтобы её вылечили. От мыслей о возможной встречи со Стасом её сердце, которое и без того билось, словно оставалось жить считанные секунды, ускорилось. Она пыталась держать дыхание ровным, но время от времени вздохи получались рваными.
— Мне это не нравится, — буркнул отец. — Тебя же послали туда учиться. Какие тусовки?
— Может, мне плесенью покрыться пора, папа? Я молодая девушка, которая просто обязана повидать все.
— Ну уж нет, ты и так повидала немало. — Фыркнул отец.
Сергей подъехал к дому. Бабушка стояла на крыльце и радостно махала рукой. Сенечка вышла из машины и подбежала к старушке, целуя её в обе щеки. От женщины пахло выпечкой и медом. Она крепко обняла внучку, не забыв подметить, как сильно исхудала девушка.
— Щеки впали, вон ребра торчат, — причитала она, забирая у внучки куртку. — Пойдём, я пирог испекла.
— Мы, кстати, ещё ничего не наряжали, — следом брел за дочерью Сергей.
— Да, дочка, — на кухне появилась Роза. — Папа так и сказал, пока Сенька не приедет, не смейте трогать елку!
Дом. Родной дом — лучшее лекарство от боли. Пробыв чуть больше полугода вдали от близких, Ясения поняла, — она пыталась убежать от боли, скрыться в одеяле одиночества, не осознавая, что боль внутри неё. Здесь, в кругу семьи, она исцелялась. Видя, как отец ласково смотрит на мать, как Гоша играется с котенком, появившимся непонятно откуда, как бабушка пыталась запихнуть в рот девушки ещё один огромный кусок ягодного пирога, когда её живот уже был полон.
Ясения вспыхнула, но не от смущения. Она вспомнила, как Стас всегда посмеивался над ней, над её страсти к горячим любовным романам. Сердце застонало от боли, что отразилось на её лице. Лиам перестал улыбаться, но его друзья продолжали рассуждать о том, какие горячие там бывают сцены. Удивительно, но эту тему поддержала и соседка по комнате Линда. Ясения же присела на край кровати, растирая кожу под ключицами. Она снова очутилась в ночь дня своего рождения, снова стояла в аэропорту потерянная и разбитая. Она снова ощутила себя одинокой.
— Эй, — Лиам толкнул коленкой девушку. — Ты в порядке, Кава?
Кава — прозвище Ясении на гонках. Она самых первых дней только и говорила об этой модели мотоцикл, от чего Лиам и компания байкеров ласково прозвали девушку Кавой.
— Да, — неуверенная улыбка появилась на лице Ясении. Лиам чуть сжал её плечо.
— У меня есть идея.
— Какая? — Парни умолкли, поворачиваясь лицом к другу.
— Мы же с вами друзья-байкеры?
— Ну… — Томас снова поправил очки.
— Как насчет братских татуировок?
— Мое тело — храм! — Возмутился Томас, на что Ден весело расхохотался.
— Где полно прихожан.
— Или ты!
— Я не против, — пожал плечами Ден. — Одной больше, одной меньше. — Парень задрал рукав толстовки, подставляя вниманию его рисунки на теле.
— А ты? — Спросил Сенечку Лиам, — ты согласна?
— Никогда не делала татуировки, — она взглянула на свои руки. Что она хотела оставить навсегда на своем теле? Ради чего готова была терпеть пронизывающую боль от иглы? Ответ напросился сам собой, ведь эта боль проследовала её уже не один месяц.
— Хочешь набьем тебе жопу макаки? — Веселился Ден. Девушка рассмеялась.
— На тату согласна, но только не жопу.
— А зря, — ответил Ден. Томас толкнул его в плечо, а тот не удержал равновесие и едва ли не упал прямо на стоящую рядом Линду. Вышло так, что пытаясь удержать на ногах Дена, она очутилась в его объятиях. Выглядело забавно.
Ребята всей гурьбой завалились в тату салон. Девушка с черными дредами удивилась. Её угольные брови взлетели вверх, когда на фоне Ясении сияли три шкафа под два метром роста. Она откашлялась, отложила аппарат на стойку.
— Чем могу помочь?
— Нам надо тату набить.
— Кому-то одному? — Поинтересовалась она, не замечая среди тополей березку.
— Всем.
— Что ж, это будет не быстро. А у меня через три часа клиент придет.
— Милая, — Лиам наклонился корпусом на стойку администратора. Его лицо озарила широкая улыбка, а зубы заблестели, как в рекламе зубной пасты. — Нас четыре человека, всем по одной маленькой татуировке. Успеешь.
По итогу ребята задержались на пять часов в салоне. Запись клиента пришлось перенести на другой день, за что девушка татуировщик очень злилась, грозясь взять с ребят тройную сумму. Особенно, с Дена, который себе все-таки набил часть тела макаки. Правда, лицо. Но спасибо и на этом. Выходя из салона, оставив там без малого две тысячи долларов, ребята вдохнули холодный воздух, выдыхая облако пара.
— Время восемь часов, может, все-таки потусуемся? — Предложил Лиам.
Он набил себе банальную цитату из паблика для парней, из разряда «моя любовь — это моя дорога». Она красовалась на груди в районе сердца, и Лиам был так рад этой фразе, что в голове девушки закралась мысль, что она для него много значила. Она никогда не разговаривала с приятелем о любви, о прошлых отношениях. Она не вдавалась в подробности его жизни, как и не рассказывала о своей. Её все устраивало — непринужденное общение, кайф от проездок на мотоцикле и веселая компания в дни, когда ей хотелось лезть на стену от тоски.
Сама же Ясения чувствовала ноющую боль под сердцем. Она набила слово, которое теперь будет её путеводной звездой долгие годы. Счастье, радость, драма, боль, — все проходит, но она всегда умирает последней. «Надежда», — слово на кулоне, который она где-то потеряла в номере и так больше не нашла, яхта, на которой произошло самое лучшее свидание в её жизни, тату, которое будет заставлять помнить об этом всю оставшуюся жизнь.
— Мне на самолет в четыре утра, — напомнила Ясения тоном учительницы.
— До четырех часов ещё вагон времени! — Отозвался Ден, подхватывая за ноги девушку и убегая, хлюпая ботинками в унисон с её криками. Позади парни хохотали. Если быть честной, то и сама Сенечка была не против напиться.
Громкая музыка бара, в который зашла компания ребят, била по ушам, и Ясения нахмурилась. Тут было невозможно поговорить, но легко напиться дешевыми коктейлями. Что ж, большую часть своих денег ребята потратили на татуировки, ведь девушка сделала, как и грозилась, — содрала с них в три раза больше, чем надо было. Они заказывали текилу и опрокидывали одну за одной, пока Сенечка неспешно попивала свою отвертку, чувствуя, что с каждым глотком противная музыка становилась интереснее. Томас увлекся перепиской в телефоне, Ден во всю танцевал в опьяневшими девушками, а Лиам играл с рюмкой, словно гадая на кофейной гуще. Ясения подсела к нему ближе, чтобы была возможность услышать его голос.
— Что с тобой? — Прокричала она. Лиам скривился, бубня что-то невнятное. — Что?
— Все в порядке! — Он с такой злостью оттолкнул от себя рюмку, что девушка поняла, — с ним не все в порядке.
— Не хочешь, не говори, — пожала плечами Ясения, делая очередной глоток. — Но я думала, что мы друзья.
— От этого ты такая закрытая? — Повернулся головой к ней Лиам, улыбаясь. — Я не дурак, Кава, я знаю, ты что-то скрываешь. К тому же, за все четыре месяца учебы ты ни разу не заигрывали ни с одним парнем.
— Говоришь так, будто бы ты со мной двадцать четыре на семь, — хмыкнула она. — Может, и заигрываю? Просто делаю вдали от твоих глаз, чтобы ты не подумал, что я тебе изменяю, — она подмигнула парню, напоминая про их негласный статус в стенах института.
— Не неси пургу, девочка, — рассмеялся Лиам. — Ты днем зубришь уроки, а ночью гоняешь на байке. Сейчас зима, ты не катаешься, ладно. Но теперь ты вся погрязла в своих книгах.
— Думаешь, я читаю грязные любовные романы с фонариком? — Прищурилась Ясения, чувствуя, как начинают гореть её щеки. Именно этим она и занималась.
— У тебя под подушкой лежала книга Пенелопы Дуглас, — толкнул плечом подругу Лиам. А под кроватью…
— Все! — Окончательно превращаясь в помидор, девушка закрыла его рот ладонью. Лиам захохотал. — Хватит! Я поняла. Да, я не встречаюсь с парнями.
— Почему? — Когда Ясения отняла руку от его губ, спросил парень.
— Потому что хватит с меня обманщиков и драчунов. — Она уставилась на свою отвертку, потом одним глотком осушила содержимое стакана, кривясь от неприятного послевкусия. Тоска по тем дням, когда она была счастлива, снова взяла верх. Она тряхнула головой, выгоняя негативные мысли.
— А с меня хватит меркантильных стерв, — Лиам позвал бармена и попросил добавки. — Выпьем за одиночество?
— Пожалуй. — Бармен передал ребятам напитки, и они чокнулись бокалами.
— Хочешь улетать домой? — Спросил друг, осушив свою рюмку.
— Хочу. Соскучилась по родным.
— А я вот совсем не хочу в Сидней. — Алкоголь развязал язык друга. — Мама будет носится со мной, как с писаной торбой, безучастный отец будет читать газету, а Аврора… — он тяжело вздохнул и взъерошил волосы на затылке. — Аврора снова будет на Рождество.
— Я бы все отдала, чтобы Стас приехал ко мне хотя бы раз ещё. Несмотря на то, что я не пущу его на порог, что буду кидаться проклятьями. Но я хотя бы увижу хоть одну попытку вернуть меня.
— Как вы расстались? — Лиам положил голову на ладонь, устремив свой размытый взгляд на Лукоянову.
— Я узнала, что его семья украла огромную сумму с наших счетов. Но это не самое страшное. Он обо всем знал и молчал. А вы?
— Застал её за разговором с подругой, где она считала деньги моего отца. — Пожал плечами Лиам. — Моя семья тоже не из бедных. Хотела нажиться.
— Значит, ты мне не только байкер-брат, но и друг по несчастью? — Она улыбнулась.
— Значит, да, — хмыкнул Лиам, снова чокаясь стопкой со стаканом девушки.
Томас поднял свои глаза на друзей и усмехнулся. Ребята сидели близко друг к другу, каждый держал свою голову на ладони, их плечи соприкасались и казалось со стороны, что они флиртовали. Но они вели тихую беседу о своих переживаниях. За разговором Ясения поняла, что соскучилась по болтливой Татьяне и её спорам со Стасом. Теперь такого не будет, потому что Стаса в её жизни больше не будет. От этой мысли на глаза снова стали наворачиваться слёзы и она, извинившись перед друзьями, прошла в сторону туалетов. Ден, увидев состояние Сенечки, вопросительно посмотрел на Томаса, но тот лишь пожал плечами. Зайдя в туалет, она умылась, совладала со своим сбивчивым дыханием и взглянула на себя в зеркало.
— Какой ты была, такой ты и остаешься, Лукоянова, — пробубнила она своему отражению. — Глупая, наивная дурочка.
Злость обуяла тело. Она ударила кулаком по раковине и скривилась от боли. Это чувство отрезвило девушку.
— Что же ты творишь, глупая? — Прошептала она.
Вытерев слезы, летая в своих мыслях, ругаясь сама с собой, Ясения вышла из туалета. Она брела к барной стойке и совсем не заметила парня, стоявшего перед ней. Чертыхнувшись, когда её лоб соприкоснулся со спиной парня, она извинилась и хотела поднять на него глаза, но Ден схватил её за руку и поволок на танцпол.
— Хватит киснуть, Кава! — Громко крикнул он, смешно двигаясь. Девушка же было не до смеха. Аромат парфюма въелся в её голову. Она помнила этот запах. Стас. Он здесь? Она развернулась в сторону, где была небольшая авария, но там никого не оказалось. — Кого увидела?
— Призрака. — Прошептала она, чувствуя, как снова стали гореть щеки.
Глава 38
В самолет Ясения не могла зайти сама. Ребята любезно помогли ей, буквально загружая пьяную тушу девушки в салон самолета. Она почти весь полет спала, пуская слюни бедному попутчику на плечо. Временами она даже обнимала его руку, утыкаясь носом, как делала это раньше со Стасом. У неё сложилось впечатление, что это никто иной, как Милославский сидел на соседнем кресле. Ведь кто-то точно так же, как и он, нежно гладил её по голове, оставлял нежные поцелуи на тыльной стороне ладони и щеках. Она слышала аромат его парфюма. Но её ждало разочарование. Это был всего лишь сон. На соседнем кресле по окончанию полета оказался пожилой мужчина, который годился ей в дедушки. Она испытала стыд, и одна из первых вылетела из самолета. Как оказалось, багажа с ней не было. Лиам написал, что они пришли в кампус в районе двух часов ночи и времени на сборы не оставалось. Что ж, спасибо, что они хотя бы сумку с документами отдали девушке.
На выходе из терминала девушку уже ждали родные. Отец широко улыбался, но Ясения заметила, как его голова совсем поседела. Судебные тяжбы с Милославским давались ему тяжело. Роза яростно махала рукой, а Гошка хохотал над помятой Ясенией.
— Пап, ты говорил, что Ясения приедет, но это не моя сестра. Это какой-то шотландский скотч.
— Да, дочка, почему от тебя пахнем перегаром? — Нахмурился отец. — Если бы не твои хорошие оценки в университете, я бы подумал, что ты во все тяжкие пошла.
— Мы с друзьями вчера решили посидеть в баре. — Ответила девушка, все ещё будучи красной от неловкой ситуации на борту самолета.
— А где твой багаж?
— Зачем мне багаж? — Чувствуя себя последней пьяницей, демонстративно возмутилась Сенечка. — Я же домой прилетела.
— А подарки? — Нахмурился брат.
— Лучший ваш подарок — это я! — Она встала на носочки, распахивая руки.
— Так себе подарок, если честно, — Скривился брат. Сестра обняла его за плечи, портя прическу. Тот пытался вырваться, ругался на неё, но шея Гошки была прижата мертвой хваткой. — Ты качаться начала что ли? Сильнейшая какая!
— Немного.
— Дети, поехали домой. Бабушка нас ждёт.
Пока девушка не очутилась в родном городе, она и не подозревала, что жутко скучала по улицам, по скверной погоде и людям. Её голова гудела от веселых проводов, кожа под сердцем зудела, напоминая о татуировке, но это не мешало Сенечке любоваться на первый взгляд обычными серыми зданиями, украшениями, которые она видела из года в год. Она заслушивалась голосами прохожих на родном языке и улыбалась. Впервые за долгое время её лицо озарила искренняя улыбка.
На телефон девушки пришло сообщение. Лиам прислал фотографию, где он держит в руках фужер с шампанским, очевидно, поправляя свое здоровье после ведра текилы, на голове его рождественская шапка. «С Рождеством, Кава!», — написано было под фото. Девушка улыбнулась, увидев радостного друга. Она сфотографировала себя и отправила ему в ответ. «У кого-то Рождество, а кто-то ещё даже не доехал до дома», — писала она. -«Не помню, как оказалась в самолете».
«Ещё бы», — сопровождая сообщение смеющимся смайлом, ответил Лиам. — «Ты была пьяная в стельку. Хорошо, что нам после регистрации парень помог, сказал, что у вас места рядом».
«Со мной сидел какой-то старый дед», — она снова покраснела, вспомнил случай в самолете.
«Может, он хорошо сохранился», — и снова смеющийся смайлик. Ясения замерла. Могло ли быть такое, что до боли знакомый аромат парфюма не был галлюцинацией? Какова вероятность, что Милославский летел тем же рейсом домой? Нет, она определено заметила бы его присутствие. Она кожей бы ощутила его взгляд на себе, ведь Стас никогда не отводил от неё взгляд.
— Кто это? — Поинтресовался Гошка, сидящий рядом с Ясенией.
— Друг из института, — ответила сестра.
— До Рождества ещё несколько часов, почему он уже поздравляет?
— Потому что вчера мы праздновали, и сегодня он катастрофически нуждается в лечении.
— Что за парень? — Взглянув на дочь через плечо с переднего сидения, поинтересовалась мама. — Это вы вчера вместе веселились?
— Да, и ещё пару ребят сокурсников. — Сенечка сама хотела, чтобы её вылечили. От мыслей о возможной встречи со Стасом её сердце, которое и без того билось, словно оставалось жить считанные секунды, ускорилось. Она пыталась держать дыхание ровным, но время от времени вздохи получались рваными.
— Мне это не нравится, — буркнул отец. — Тебя же послали туда учиться. Какие тусовки?
— Может, мне плесенью покрыться пора, папа? Я молодая девушка, которая просто обязана повидать все.
— Ну уж нет, ты и так повидала немало. — Фыркнул отец.
Сергей подъехал к дому. Бабушка стояла на крыльце и радостно махала рукой. Сенечка вышла из машины и подбежала к старушке, целуя её в обе щеки. От женщины пахло выпечкой и медом. Она крепко обняла внучку, не забыв подметить, как сильно исхудала девушка.
— Щеки впали, вон ребра торчат, — причитала она, забирая у внучки куртку. — Пойдём, я пирог испекла.
— Мы, кстати, ещё ничего не наряжали, — следом брел за дочерью Сергей.
— Да, дочка, — на кухне появилась Роза. — Папа так и сказал, пока Сенька не приедет, не смейте трогать елку!
Дом. Родной дом — лучшее лекарство от боли. Пробыв чуть больше полугода вдали от близких, Ясения поняла, — она пыталась убежать от боли, скрыться в одеяле одиночества, не осознавая, что боль внутри неё. Здесь, в кругу семьи, она исцелялась. Видя, как отец ласково смотрит на мать, как Гоша играется с котенком, появившимся непонятно откуда, как бабушка пыталась запихнуть в рот девушки ещё один огромный кусок ягодного пирога, когда её живот уже был полон.
