— Я ему предлагала приехать в Москву, — произнесла мама, гремя кастрюлями. — Там в больнице Склифосовского уже подготовили ему палату и полный комплекс лечения. Не знаю, как повлиять на этого упрямого человека.
— Почему ты ему помогаешь, мама? — Спросила я, делая глоток кофе в баре. Я успела после разговора с отцом одеться и спуститься на первый этаж к улыбчивому Вите.
— Потому что он твой отец, — ответила она таким тоном, который больше не подразумевал новых вопросов. — Но теперь твоя очередь оказывать содействие. Мои аргументы истрачены.
— Попробую. Но он тоже меня не слушает.
Я попрощалась с мамой. Витя молча протирал стаканы, босая короткие взгляды на меня. Когда мой разговор был закончен, от отставил посуду и наклонился корпусом ко мне.
— Ты что-нибудь узнала по поводу Медузы?
— Я знаю только то, что теперь занимаюсь делами отелей Москвы и Сочи. Я, получается, в какой-то степени ее начальница, и если она вам докучает, то попробую урегулировать этот вопрос.
— Ты — чудо, Танечка.
Ближе к семи часам вечера Дима позвонил мне. Мужчина пригласил меня на свидание в ресторан неподалеку от наших мест работы. Я согласилась. Когда часы стукнули восемь часов вечера в фойе отеля показалась фигура Димы, одетого в черный костюм. Я наблюдала за мужчиной с высоты второго этажа цепляясь ладонями за перила. Ноги подкосились от его красоты.
— Какие люди! — Голос незнакомой девушки послышался на первом этаже. Я обратила внимание, как переглянулись мои ребята, и напряглась. Высокая девушка с короткими волосам цвета шоколада приблизилась к Диме. Он улыбнулся девушке, а мне захотелось спустить со второго этажа парочку предметов. Да так, чтобы они попали прямо ей в голову. Очень уж мне не нравился взгляд этой девицы.
— Аня, приветствую. — Голос Панова сочился дружелюбием. Мужчина поправил манжеты своей рубашки, поднимая глаза наверх. Когда наши взгляды встретились, я чуть ли не фыркнула. Никакой ревности не будет, и точка! Даже если я хотела выцарапать ей глаза.
— А вот и та самая Медуза, — прошептала я, прищурившись. — Посмотрим, что вас связывает.
Словно по заказу, девушка приблизилась к моему мужчине, коснулась его воротника, словно поправляя его. Я не могла разглядеть лица Димы, поскольку затылок этой девушки мешал мне. Но мне совсем не нравилось то, что я видела.
Не прошло и двух минут, как стук моих каблуков разорвал милый диалог Димы и Медузы. Они оба обернулись на меня, и то, что прочитал на моем лице Панов, ему понравилось. Это было видно по его улыбке.
— Добрый вечер, — сухо произнесла я. Анна была выше меня на полголовы. Ее карие глаза попали в мой капкан, она улыбнулась. Я тоже улыбнулась, но почему-то от этой улыбки ее лицо побледнело. — Вы — новый управляющий этим отелем? — Спросила я. Дима коснулся моей ладони.
— Да. Татьяна, верно? — Я кивнула.
— Да, я какое-то время руковожу отелями в Москве. Живу пока в номере на втором этаже. Так что, — мой голос стал тише. Любопытные сотрудники во все глаза уставились на меня. — Я лично буду наблюдать за благополучием коллектива, который смогла сплотить. И да, за вашим руководством тоже.
— Что же, — кажется, мои слова ее совсем не напугали. — Тогда будем сотрудничать. — Она протянула мне ладонь, но я только смерила ее вопросительны взглядом. Ее ладонь упала.
— Пойдем, Каштаночка, — прошептал мне на ухо Панов, и встретился с моим холодным взглядом. — Холодает нынче, — невзначай бросил он.
— Никто не отменял зимой наледь, — в тон ему ответила я, бросая короткий взгляд на Анну. Она провожала наши фигуры прищуренным взглядом, а я ловила себя на мысли, что эта женщина мне совсем не нравилась.
Наши дни. Дима
Таня пригвоздила меня взглядом к водительскому креслу, стоило только нам сесть в мою машину. Если в отеле меня веселила ее слишком напыщенное представление своей личности в качестве руководителя, то сейчас мне смеяться не хотелось. Моя дикая кошка, кажется, поправилась, раз могла так рьяно заявлять свои права. Впрочем, эта девушка так и не призналась себе, что любит меня. А мне, если быть честным, не нужны были ее признания. Вместо слов я отчетливо видел сияние ее зеленых глаз, ласковую улыбку и вечно тянущиеся ко мне ладони, словно я был ее спасательным кругом, а мы находились в океане.
Рыбакова смахнула уложенные в хвост волосы за спину, продолжая наблюдать за мной, не моргая. Я изображал улыбку на своем лице, хоть и чувствовал себя школьником перед суровой учительницей.
— А кто эта Анна? — Ее полный подозрений голосок оборвал напряженную тишину.
— Ясения наняла ее, — я завел машину и тронулся с парковки. Таня пристегнулась. — Нашла на хедхантере.
— А откуда ее знаешь ты?
— Познакомились здесь же. — О том, что именно с ней я пытался забыть Рыбакову в период, когда я по собственной воле оставил девушку, я умолчал. К тому же, кроме двух странных свиданий ничего и не было. Я спровадил Аню, как только представилась такая возможность.
— И подружились, — я вздохнул. Я понимал, что рано или поздно моя репутация ловеласа обернется мне боком. И она часто так и оборачивалась, когда мы начинали заводить разговор с Рыбаковой. Правда, если раньше дальше шуток это не заходило, сейчас попахивало скандалом. А ведь только с утра мы более-менее обозначили наши отношения. — Впрочем, все равно.
— Правда? — Я ухмыльнулся. — А мне так не показалось.
— Дима, — она бросила на меня снисходительный взгляд, думая, что я не вижу, как коварно зло блестели ее глаза даже в темноте. — Мне нет дела до девушек, которые тебя окружают.
— А мне есть дело до мужчин, которые окружают тебя. — Парировал я, сворачивая после светофора налево, где уже виднелась вывеска ресторана.
— Меня не так много мужчин окружают, — она закатила глаза, отстегиваясь.
— Как минимум двое сегодня тебя радостно кружили на моих глазах, — она рассмеялась.
— Им под двадцать лет, для меня они дети.
— Сегодня им двадцать, а через два года ты сама заглядываться начнешь.
Я сам удивился тому, что ляпнул. Я не думал в таком ключе. Я знал Рыбакову, как облупленную. Она была верной львицей, только на ее пути вечно попадались негодяи. И сколько бы ты не пытался вразумить эту девушку, пока любит мужчину, она наивно смотрит ему в рот.
Когда Татьяна была в отношениях с Вороновым, я кусал собственные кулаки не столько от ревности, сколько от чувства беспомощности. Я видел своими глазами неправильные поступки Ильи, пытался достучаться до любимой женщины, но она была слепа.
Когда Воронов гнусно обошелся с той, с которой я сдувал пылинки, я обезумел. Мы подрались, да и не раз. Просто Танечка об этом не знала, впрочем, ей и не нужно было этого знать. Я не находил себе места, заставлял ее двигаться дальше, и в какой-то момент понял, что, если сейчас эта яркая и сумасбродная девица тронется рассудком, я сам стану безумцем. Впрочем, я и был безумцем. Я впервые за свои тридцать пять лет горел от яркой и бескомпромиссной любви, впервые пользовались мной. Филатов был в курсе всей этой эпопеи, ведь я, как и он несколькими годами ранее, плакался ему в плечо. Я много раз порывался бросить все и уехать, но каждый раз, глядя на табло рейсов в аэропорту, возвращался в свою квартиру, где в углу стоял ее портрет. Я тогда совершил очередной странный поступок, скупив все картины художника, накануне выставки, которая должна была проходить в стенах отеля, где работала Таня. А причина была простой, — я был в ярости. Оказывается, быть проигравшей стороной паршиво. Видеть жалостливые лица, слышать слова утешения, когда в душе ты все еще веришь, что все наладится. В конечном итоге я сдался. Сдался, когда накануне я грудью защищал честь и достоинство этой девушки перед собственной матерью.
Я любил Таню, и до последнего верил, что она поймет, что тоже любит меня.
А я ведь знал, что она придет ко мне. Пусть не тогда, пусть это было бы позже, но я знал, — девушка смирится с собственным сердцем. Я понимал, что ей мешала моя репутация, статус, а после на горизонте стал маячить амбициозный парень с темным прошлым. Мои друзья из органов охотно пробили этого паренька. Я узнал, что он жил в неблагополучной семье, что у него была сестра, и что он оказался замешан в криминальных делах. Но это пережитки прошлого. Сейчас он был подающим надежды, упрямым парнем, который все-таки пробил титановую оборону Тани. Ненадолго.
Сцену в саду Лукояновых я помнил отчетливо. Он посмел быть грубым с ней, и, если бы не крепкая хватка Стаса, я бы давно набил морду этому мерзавцу.
Девушка погрузилась в свои мысли, и не с первого раза услышала мой оклик. Ее туманные зеленые глаза смотрели на меня из-под длинных густых черных ресниц, и словно не видели. Я нахмурился.
— Любимая, — мои пальцы коснулись ее ладоней. Она была ледяная. — Что с тобой?
— Дим, — она прочистила горло. — Скажи мне, что эта Аня не твоя девушка, и что у тебя в принципе нет девушки. — Поток ее слов доходил до моих ушей, и брови взлетели вверх от удивления. — Потому что если ты был с кем-то, а тут внезапно ворвалась я в твою жизнь, то… — Она замотала головой. Ее глаза предательски блестели под неоновыми огнями вывески ресторана.
— Таня, — я взял ее лицо свои ладони, улыбаясь, как дурак. В сердце расцветали розы, пели птицы и порхали бабочки. — Как только я увидел тебя, я напрочь забыл о всех окружающих меня девушках. Никаких отношений не было, и серьезных обещаний я никому не давал.
— Ты — бабник, — как-то обиженно бросила она, по-детски надув губы. Я не сдержался и нежно поцеловал ее.
— Не верь всему, что пишут в газетах, родная. Я все эти три с лишним года верил, что однажды твои губы будут принадлежать мне.
— И как только ты не сдался?
— Твои глаза не давали. Я все свои ответы находил в твоих глазах. Ты же хотела меня, — она нахмурилась, а я самодовольно ухмыльнулся. — Не отрицай. Тебе напомнить, как ты впервые меня увидела в Филатов Групп? Или, когда не спускала глаз, пока я перечитывал договор?
— Перестань, — она попыталась отпрянуть, но я ей не позволил этого сделать. — Это все ерунда.
— Ты права, это была ерунда. — Я большим пальцем гладил ее скулы и наслаждался нежностью ее кожи. — Но один взгляд изменил все. Один твой взгляд дал мне понять, что я не зря верил.
— Тогда, — она закрыла глаза, и я рассмеялся. — Чтобы ты больше ничего не смог прочитать, я буду ходить с закрытыми глазами.
Теперь она тоже улыбалась. Она поверила в то, что я безумно ее любил. Хотя, я был уверен, что она была уверена в этом еще раньше. Но я тогда вел себя, как придворный шут, и девушка не всегда могла воспринимать мои слова всерьез.
— Когда ты все понял? — Спросила она, выходя из машины.
— Там, на ржаном поле.
Тогда я увидел панику в ее глазах, стоило только мне сказать, что я больше не появлюсь в ее жизни. Но признаться, я сильно устал вытаскивать ее из передряг и наблюдать за тем, как из любимой женщины медленно, но стремительно уходила жизнь.
— То самое ржаное поле, — загадочно протянула она, вперив свой взгляд в наше отражение в стеклянной двери. Мы выглядели гармонично. Ее макушка доходила мне до шеи. Мы оба, не сговариваясь, облачились в черный цвет. Она идеально подходила мне, да и наши отношения, как ни странно, часто напоминали супружеские. Это замечали все, кроме нее самой.
— Нас тогда два раза сочли супругами, — напомнил я, запуская вечную мерзляку в облако тепла. Она тут же размякла, и на ее лице появилась довольная улыбка. — Если ты не забыла.
Я помог ей снять тяжелую шубу, отдал ее в гардероб вместе со своим пальто, взял любимую под руку и повел к ожидавшему нас столику. Этот ресторан входил в список моих любимых. Сюда позволяли ходить только влиятельные посетители, и поэтому здесь никогда не было никаких неприятных инцидентов. Нам выделили столик за ширмой, пряча от остальных гостей, и давая нам больше приватности. Я боялся, что девушку смутит такой факт, но она наоборот казалась довольной.
— Хотел, чтобы мы побыли одни, — поспешил пояснить я.
— Так даже лучше, — ответила она, присаживаясь напротив меня. Нам тут же принесли меню. — Ты здесь часто бываешь?
— Это один из моих любимых ресторанов. — Сказал я.
— И часто заказываешь такие столики?
Я поднял карие глаза на выжидающую девушку. Таня нетерпеливо перестукивала подушечками пальцев по поверхности стола, покрытой белоснежной скатертью. Естественно, я водил сюда определенных дам. Но это было еще до знакомства с Таней. И как прикажете этой ревнивице все объяснять?
— Таня, я не водил сюда девчонок. — Я поджал губы. — С тех пор, как познакомился с тобой.
— Ну, — она прятала свое личико за меню. — Я так и знала.
— Каштаночка, — протянул я, опуская ее книгу, чтобы взглянуть в глаза. Она противилась. К нам подошел официант.
— Что желаете?
— Мне как обычно, а девушке бокал белого полусухого вина, желательно сорта Рислинг, и ваше фирменное блюдо. — Потом обратился к ней, заметив, как вытянулось в удивлении ее лицо. — Здесь очень вкусное их фирменное блюдо. Стейк прожарки медиум. Тебе понравится.
— Надеюсь, с кровью, — отозвалась она, и я ухмыльнулся. Эта девушка никогда не травила себя зеленью.
— А вы, Дмитрий Иванович, что будете пить?
— Мне воды. — Глаза Тани прищурились. — Я же за рулем.
Официант нас покинул, и мы снова остались наедине. Таня была какой-то странной, но эта странность меня забавляла. Она деланно отложила меню и стала разглядывать свое отражение в зеркале. На меня она специально не обращала внимание.
— Что с тобой такое, Каштаночка? — Спросил я, пытаясь скрыть улыбку. — Неужели в тебе проснулась ревность?
— О какой ревности речь? — Она повела плечом, пряча глаза за принесенным бокалом вина.
— Тогда объясни мне, по уши влюбленному в тебя глупцу, что с тобой происходит? — Моя рука опустила на ее ладонь, легонько сжимая.
— Почему мне так тяжело поверить в то, что ты влюблен в меня? — Задала вопрос в воздух девушка. — Почему, даже когда я знаю, каким прекрасным другом ты можешь быть? — Она опустила глаза, оставляя бокал от себя. — Стас был против нашей свадьбы, ты знал?
Я знал об этом. Тогда я был не в себе, учинил скандал, когда сам раньше представлял из себя само спокойствие. Но когда в мою жизнь ворвалась Таня, все краски стали такими яркими, что приходилось носить солнечные очки даже в пасмурную погоду. Мой друг беспокоился за меня, винил Таню, несмотря на то, что я никогда не винил девушку. Она была спелой, носила розовые очки и счастливо улыбалась, когда ей плевали в лицо.
— Я знал об этом. — Она высвободилась из-под моей ладони и откинулась на спинку стула. — Но мне совершенно наплевать на то, что кто-то говорил.
— Дим, кто мы теперь? Дружбу разрушили мы утром окончательно. — Она вздохнула, вежливо улыбаясь подошедшему официанту. Когда молодой человек ушел, девушка продолжила. — Что будет?
— О чем ты беспокоишься? — Я начинал злиться. Мне казалось, что все происходящее был прозрачно. Что было понятно и без слов: я и Таня — пара. Очевидно, девушке нужны были слова. — Стас знает о моих чувствах, и давно догадался о твоих. Ясения умолчала о вашей гонке, — лицо Рыбаковой вытянулось в удивлении. Я усмехнулся. Подруга проболталась мне, когда поймала меня возле дверей в квартиру Тани. Я не бросал ее, — я наблюдал за девушкой в тени.
— Почему ты ему помогаешь, мама? — Спросила я, делая глоток кофе в баре. Я успела после разговора с отцом одеться и спуститься на первый этаж к улыбчивому Вите.
— Потому что он твой отец, — ответила она таким тоном, который больше не подразумевал новых вопросов. — Но теперь твоя очередь оказывать содействие. Мои аргументы истрачены.
— Попробую. Но он тоже меня не слушает.
Я попрощалась с мамой. Витя молча протирал стаканы, босая короткие взгляды на меня. Когда мой разговор был закончен, от отставил посуду и наклонился корпусом ко мне.
— Ты что-нибудь узнала по поводу Медузы?
— Я знаю только то, что теперь занимаюсь делами отелей Москвы и Сочи. Я, получается, в какой-то степени ее начальница, и если она вам докучает, то попробую урегулировать этот вопрос.
— Ты — чудо, Танечка.
Ближе к семи часам вечера Дима позвонил мне. Мужчина пригласил меня на свидание в ресторан неподалеку от наших мест работы. Я согласилась. Когда часы стукнули восемь часов вечера в фойе отеля показалась фигура Димы, одетого в черный костюм. Я наблюдала за мужчиной с высоты второго этажа цепляясь ладонями за перила. Ноги подкосились от его красоты.
— Какие люди! — Голос незнакомой девушки послышался на первом этаже. Я обратила внимание, как переглянулись мои ребята, и напряглась. Высокая девушка с короткими волосам цвета шоколада приблизилась к Диме. Он улыбнулся девушке, а мне захотелось спустить со второго этажа парочку предметов. Да так, чтобы они попали прямо ей в голову. Очень уж мне не нравился взгляд этой девицы.
— Аня, приветствую. — Голос Панова сочился дружелюбием. Мужчина поправил манжеты своей рубашки, поднимая глаза наверх. Когда наши взгляды встретились, я чуть ли не фыркнула. Никакой ревности не будет, и точка! Даже если я хотела выцарапать ей глаза.
— А вот и та самая Медуза, — прошептала я, прищурившись. — Посмотрим, что вас связывает.
Словно по заказу, девушка приблизилась к моему мужчине, коснулась его воротника, словно поправляя его. Я не могла разглядеть лица Димы, поскольку затылок этой девушки мешал мне. Но мне совсем не нравилось то, что я видела.
Не прошло и двух минут, как стук моих каблуков разорвал милый диалог Димы и Медузы. Они оба обернулись на меня, и то, что прочитал на моем лице Панов, ему понравилось. Это было видно по его улыбке.
— Добрый вечер, — сухо произнесла я. Анна была выше меня на полголовы. Ее карие глаза попали в мой капкан, она улыбнулась. Я тоже улыбнулась, но почему-то от этой улыбки ее лицо побледнело. — Вы — новый управляющий этим отелем? — Спросила я. Дима коснулся моей ладони.
— Да. Татьяна, верно? — Я кивнула.
— Да, я какое-то время руковожу отелями в Москве. Живу пока в номере на втором этаже. Так что, — мой голос стал тише. Любопытные сотрудники во все глаза уставились на меня. — Я лично буду наблюдать за благополучием коллектива, который смогла сплотить. И да, за вашим руководством тоже.
— Что же, — кажется, мои слова ее совсем не напугали. — Тогда будем сотрудничать. — Она протянула мне ладонь, но я только смерила ее вопросительны взглядом. Ее ладонь упала.
— Пойдем, Каштаночка, — прошептал мне на ухо Панов, и встретился с моим холодным взглядом. — Холодает нынче, — невзначай бросил он.
— Никто не отменял зимой наледь, — в тон ему ответила я, бросая короткий взгляд на Анну. Она провожала наши фигуры прищуренным взглядом, а я ловила себя на мысли, что эта женщина мне совсем не нравилась.
Глава 39
Наши дни. Дима
Таня пригвоздила меня взглядом к водительскому креслу, стоило только нам сесть в мою машину. Если в отеле меня веселила ее слишком напыщенное представление своей личности в качестве руководителя, то сейчас мне смеяться не хотелось. Моя дикая кошка, кажется, поправилась, раз могла так рьяно заявлять свои права. Впрочем, эта девушка так и не призналась себе, что любит меня. А мне, если быть честным, не нужны были ее признания. Вместо слов я отчетливо видел сияние ее зеленых глаз, ласковую улыбку и вечно тянущиеся ко мне ладони, словно я был ее спасательным кругом, а мы находились в океане.
Рыбакова смахнула уложенные в хвост волосы за спину, продолжая наблюдать за мной, не моргая. Я изображал улыбку на своем лице, хоть и чувствовал себя школьником перед суровой учительницей.
— А кто эта Анна? — Ее полный подозрений голосок оборвал напряженную тишину.
— Ясения наняла ее, — я завел машину и тронулся с парковки. Таня пристегнулась. — Нашла на хедхантере.
— А откуда ее знаешь ты?
— Познакомились здесь же. — О том, что именно с ней я пытался забыть Рыбакову в период, когда я по собственной воле оставил девушку, я умолчал. К тому же, кроме двух странных свиданий ничего и не было. Я спровадил Аню, как только представилась такая возможность.
— И подружились, — я вздохнул. Я понимал, что рано или поздно моя репутация ловеласа обернется мне боком. И она часто так и оборачивалась, когда мы начинали заводить разговор с Рыбаковой. Правда, если раньше дальше шуток это не заходило, сейчас попахивало скандалом. А ведь только с утра мы более-менее обозначили наши отношения. — Впрочем, все равно.
— Правда? — Я ухмыльнулся. — А мне так не показалось.
— Дима, — она бросила на меня снисходительный взгляд, думая, что я не вижу, как коварно зло блестели ее глаза даже в темноте. — Мне нет дела до девушек, которые тебя окружают.
— А мне есть дело до мужчин, которые окружают тебя. — Парировал я, сворачивая после светофора налево, где уже виднелась вывеска ресторана.
— Меня не так много мужчин окружают, — она закатила глаза, отстегиваясь.
— Как минимум двое сегодня тебя радостно кружили на моих глазах, — она рассмеялась.
— Им под двадцать лет, для меня они дети.
— Сегодня им двадцать, а через два года ты сама заглядываться начнешь.
Я сам удивился тому, что ляпнул. Я не думал в таком ключе. Я знал Рыбакову, как облупленную. Она была верной львицей, только на ее пути вечно попадались негодяи. И сколько бы ты не пытался вразумить эту девушку, пока любит мужчину, она наивно смотрит ему в рот.
Когда Татьяна была в отношениях с Вороновым, я кусал собственные кулаки не столько от ревности, сколько от чувства беспомощности. Я видел своими глазами неправильные поступки Ильи, пытался достучаться до любимой женщины, но она была слепа.
Когда Воронов гнусно обошелся с той, с которой я сдувал пылинки, я обезумел. Мы подрались, да и не раз. Просто Танечка об этом не знала, впрочем, ей и не нужно было этого знать. Я не находил себе места, заставлял ее двигаться дальше, и в какой-то момент понял, что, если сейчас эта яркая и сумасбродная девица тронется рассудком, я сам стану безумцем. Впрочем, я и был безумцем. Я впервые за свои тридцать пять лет горел от яркой и бескомпромиссной любви, впервые пользовались мной. Филатов был в курсе всей этой эпопеи, ведь я, как и он несколькими годами ранее, плакался ему в плечо. Я много раз порывался бросить все и уехать, но каждый раз, глядя на табло рейсов в аэропорту, возвращался в свою квартиру, где в углу стоял ее портрет. Я тогда совершил очередной странный поступок, скупив все картины художника, накануне выставки, которая должна была проходить в стенах отеля, где работала Таня. А причина была простой, — я был в ярости. Оказывается, быть проигравшей стороной паршиво. Видеть жалостливые лица, слышать слова утешения, когда в душе ты все еще веришь, что все наладится. В конечном итоге я сдался. Сдался, когда накануне я грудью защищал честь и достоинство этой девушки перед собственной матерью.
Я любил Таню, и до последнего верил, что она поймет, что тоже любит меня.
А я ведь знал, что она придет ко мне. Пусть не тогда, пусть это было бы позже, но я знал, — девушка смирится с собственным сердцем. Я понимал, что ей мешала моя репутация, статус, а после на горизонте стал маячить амбициозный парень с темным прошлым. Мои друзья из органов охотно пробили этого паренька. Я узнал, что он жил в неблагополучной семье, что у него была сестра, и что он оказался замешан в криминальных делах. Но это пережитки прошлого. Сейчас он был подающим надежды, упрямым парнем, который все-таки пробил титановую оборону Тани. Ненадолго.
Сцену в саду Лукояновых я помнил отчетливо. Он посмел быть грубым с ней, и, если бы не крепкая хватка Стаса, я бы давно набил морду этому мерзавцу.
Девушка погрузилась в свои мысли, и не с первого раза услышала мой оклик. Ее туманные зеленые глаза смотрели на меня из-под длинных густых черных ресниц, и словно не видели. Я нахмурился.
— Любимая, — мои пальцы коснулись ее ладоней. Она была ледяная. — Что с тобой?
— Дим, — она прочистила горло. — Скажи мне, что эта Аня не твоя девушка, и что у тебя в принципе нет девушки. — Поток ее слов доходил до моих ушей, и брови взлетели вверх от удивления. — Потому что если ты был с кем-то, а тут внезапно ворвалась я в твою жизнь, то… — Она замотала головой. Ее глаза предательски блестели под неоновыми огнями вывески ресторана.
— Таня, — я взял ее лицо свои ладони, улыбаясь, как дурак. В сердце расцветали розы, пели птицы и порхали бабочки. — Как только я увидел тебя, я напрочь забыл о всех окружающих меня девушках. Никаких отношений не было, и серьезных обещаний я никому не давал.
— Ты — бабник, — как-то обиженно бросила она, по-детски надув губы. Я не сдержался и нежно поцеловал ее.
— Не верь всему, что пишут в газетах, родная. Я все эти три с лишним года верил, что однажды твои губы будут принадлежать мне.
— И как только ты не сдался?
— Твои глаза не давали. Я все свои ответы находил в твоих глазах. Ты же хотела меня, — она нахмурилась, а я самодовольно ухмыльнулся. — Не отрицай. Тебе напомнить, как ты впервые меня увидела в Филатов Групп? Или, когда не спускала глаз, пока я перечитывал договор?
— Перестань, — она попыталась отпрянуть, но я ей не позволил этого сделать. — Это все ерунда.
— Ты права, это была ерунда. — Я большим пальцем гладил ее скулы и наслаждался нежностью ее кожи. — Но один взгляд изменил все. Один твой взгляд дал мне понять, что я не зря верил.
— Тогда, — она закрыла глаза, и я рассмеялся. — Чтобы ты больше ничего не смог прочитать, я буду ходить с закрытыми глазами.
Теперь она тоже улыбалась. Она поверила в то, что я безумно ее любил. Хотя, я был уверен, что она была уверена в этом еще раньше. Но я тогда вел себя, как придворный шут, и девушка не всегда могла воспринимать мои слова всерьез.
— Когда ты все понял? — Спросила она, выходя из машины.
— Там, на ржаном поле.
Тогда я увидел панику в ее глазах, стоило только мне сказать, что я больше не появлюсь в ее жизни. Но признаться, я сильно устал вытаскивать ее из передряг и наблюдать за тем, как из любимой женщины медленно, но стремительно уходила жизнь.
— То самое ржаное поле, — загадочно протянула она, вперив свой взгляд в наше отражение в стеклянной двери. Мы выглядели гармонично. Ее макушка доходила мне до шеи. Мы оба, не сговариваясь, облачились в черный цвет. Она идеально подходила мне, да и наши отношения, как ни странно, часто напоминали супружеские. Это замечали все, кроме нее самой.
— Нас тогда два раза сочли супругами, — напомнил я, запуская вечную мерзляку в облако тепла. Она тут же размякла, и на ее лице появилась довольная улыбка. — Если ты не забыла.
Я помог ей снять тяжелую шубу, отдал ее в гардероб вместе со своим пальто, взял любимую под руку и повел к ожидавшему нас столику. Этот ресторан входил в список моих любимых. Сюда позволяли ходить только влиятельные посетители, и поэтому здесь никогда не было никаких неприятных инцидентов. Нам выделили столик за ширмой, пряча от остальных гостей, и давая нам больше приватности. Я боялся, что девушку смутит такой факт, но она наоборот казалась довольной.
— Хотел, чтобы мы побыли одни, — поспешил пояснить я.
— Так даже лучше, — ответила она, присаживаясь напротив меня. Нам тут же принесли меню. — Ты здесь часто бываешь?
— Это один из моих любимых ресторанов. — Сказал я.
— И часто заказываешь такие столики?
Я поднял карие глаза на выжидающую девушку. Таня нетерпеливо перестукивала подушечками пальцев по поверхности стола, покрытой белоснежной скатертью. Естественно, я водил сюда определенных дам. Но это было еще до знакомства с Таней. И как прикажете этой ревнивице все объяснять?
— Таня, я не водил сюда девчонок. — Я поджал губы. — С тех пор, как познакомился с тобой.
— Ну, — она прятала свое личико за меню. — Я так и знала.
— Каштаночка, — протянул я, опуская ее книгу, чтобы взглянуть в глаза. Она противилась. К нам подошел официант.
— Что желаете?
— Мне как обычно, а девушке бокал белого полусухого вина, желательно сорта Рислинг, и ваше фирменное блюдо. — Потом обратился к ней, заметив, как вытянулось в удивлении ее лицо. — Здесь очень вкусное их фирменное блюдо. Стейк прожарки медиум. Тебе понравится.
— Надеюсь, с кровью, — отозвалась она, и я ухмыльнулся. Эта девушка никогда не травила себя зеленью.
— А вы, Дмитрий Иванович, что будете пить?
— Мне воды. — Глаза Тани прищурились. — Я же за рулем.
Официант нас покинул, и мы снова остались наедине. Таня была какой-то странной, но эта странность меня забавляла. Она деланно отложила меню и стала разглядывать свое отражение в зеркале. На меня она специально не обращала внимание.
— Что с тобой такое, Каштаночка? — Спросил я, пытаясь скрыть улыбку. — Неужели в тебе проснулась ревность?
— О какой ревности речь? — Она повела плечом, пряча глаза за принесенным бокалом вина.
— Тогда объясни мне, по уши влюбленному в тебя глупцу, что с тобой происходит? — Моя рука опустила на ее ладонь, легонько сжимая.
— Почему мне так тяжело поверить в то, что ты влюблен в меня? — Задала вопрос в воздух девушка. — Почему, даже когда я знаю, каким прекрасным другом ты можешь быть? — Она опустила глаза, оставляя бокал от себя. — Стас был против нашей свадьбы, ты знал?
Я знал об этом. Тогда я был не в себе, учинил скандал, когда сам раньше представлял из себя само спокойствие. Но когда в мою жизнь ворвалась Таня, все краски стали такими яркими, что приходилось носить солнечные очки даже в пасмурную погоду. Мой друг беспокоился за меня, винил Таню, несмотря на то, что я никогда не винил девушку. Она была спелой, носила розовые очки и счастливо улыбалась, когда ей плевали в лицо.
— Я знал об этом. — Она высвободилась из-под моей ладони и откинулась на спинку стула. — Но мне совершенно наплевать на то, что кто-то говорил.
— Дим, кто мы теперь? Дружбу разрушили мы утром окончательно. — Она вздохнула, вежливо улыбаясь подошедшему официанту. Когда молодой человек ушел, девушка продолжила. — Что будет?
— О чем ты беспокоишься? — Я начинал злиться. Мне казалось, что все происходящее был прозрачно. Что было понятно и без слов: я и Таня — пара. Очевидно, девушке нужны были слова. — Стас знает о моих чувствах, и давно догадался о твоих. Ясения умолчала о вашей гонке, — лицо Рыбаковой вытянулось в удивлении. Я усмехнулся. Подруга проболталась мне, когда поймала меня возле дверей в квартиру Тани. Я не бросал ее, — я наблюдал за девушкой в тени.
