Неужели Саша видит его таким: физическим и душевным уродом? Неужели у Глеба нет никаких шансов заслужить ее прощение? Понравиться ей? Значит, посетившее Глеба во время фотосессии предощущение будущей любви – не более чем обманка?
Странно только, что старший Корбус продолжал разговаривать с Глебом, как ни в чем ни бывало. На его месте Гордин пришел бы в ужас от того, что любимая внучка общается с чудовищем. А Элем смеялся, успокаивал... И даже пошутил на тему Сашкиного неравнодушия. Может, просто издевался?
- Хочешь, я сам тебя пересниму для поправки твоей самооценки, - продолжал утешать Глеба Корбус. - Можешь не сомневаться, будешь у меня красивым, как Ален Делон.
- Ален Делон? Это который в «Астериксе и Обеликсе»? Он же старый пень! Ой, - опомнился Гордин. - Прошу прощения!
Тут Элем Арсеньевич закатился рычащим хохотом:
- Не смущайтесь, юноша! Молодость вообще жестока. Ту-ту-ту… Вот что значит другое поколение! Ты не поверишь, Глеб, но Ален Делон в свое время был самым красивым парнем на свете. До неприличия красивым! Неужели ни разу не видел?
- Не видел. А вы можете попросить Сашу переснять?
- Сашку? Ох, нравятся мне эти мазохисты!
- Ведь я, как клиент, могу предъявить претензию? А вы скажите ей, что я разозлился и пригрозил написать негативный отзыв в Интернете. Договор-то у меня был как бы с вами… И что это может повредить вашей репутации.
- Ту-ту-ту… Теперь, значит, докатились до шантажа… Вы все никак не уйметесь, юноша?
- Глеб.
- Упорный ты парень, Глеб. Ты что, серьезно напишешь?
- Нет, конечно! Я просто ищу повод снова встретиться с Сашей.
- Да, упорный. Ты, кстати, чем по жизни-то занимаешься? Не коллектор, случаем?
- Я? Нет, не коллектор. У меня треть компьютерной фирмы. Небольшой… И я там директор по продажам.
- Директор? Су-ри-озно! Работа нравится?
- Если б не нравилась, я бы ей не занимался.
- Что ж, слышу речь не мальчика, но мужа… А годиков тебе сколько?
- Скоро тридцать три.
- И возраст хороший, вменяемый. Ту-ту-ту… Ладно, уговорил. Я Александру Федоровну сподвигну еще на одну фотосессию. Пусть переснимет. Но ты меня на старости лет сводником заделал!
В душе Глеба зашевелилась угасшая было надежда и благодарность к человеку, который взялся помогать ему… Хотя, честно говоря, он не заслужил помощи…
- Не сводником, а…этим… Миротворцем.
- Это такие в голубых касках и с оружием?
- Нет, это такие с крыльями и оливковыми ветвями в руках.
- Ангелы что ли? В ангелы мне пока рановато. Я еще пожить хочу!
- Живите долго-долго, Элем Арсеньевич!
- Подлизываетесь, юноша? Ладно, я сегодня добрый, прощаю. Но ты уж Сашку особенно не раздражай. Найди к ней подход, она у меня славная девочка.
- Я знаю, Элем Арсеньевич… хм-м-м…Вы сказали, что Саша ко мне неравнодушна…
- Ту-ту-ту… Ну, возможно, и сболтнул какую-то глупость…
- Я… я… В общем, я к ней тоже неравнодушен. Очень…
- Глеб? М-м-м… Это Александра. Александра Корбус.
Как будто бы Глеб нуждался в уточнении фамилии! Организм среагировал на виолончельный тембр быстрой мурашкой по всему телу.
Все-таки она позвонила! Все-таки всемогущему Элему удалось сподвигнуть Александру Федоровну! Хвала святому Корбусу! Определенно, это счастье - иметь такого заступника. Особенно, когда у самого дела идут хуже некуда. И ты ничего не можешь с этим поделать…
Сашины «артхаусные» портреты нанесли чудовищный удар по самолюбию Гордина. Ведь он всегда считал себя добрым порядочным малым. Его ценили на работе. Он был любящим сыном. Может, и не самым лучшим из сыновей, но, очевидно, не худшим. У него были друзья... И никто, кроме Корбус, не считал его ублюдком и подонком. А Саша считала… И, самое ужасное, что она была права… С ней Глеб будто бы становился другим человеком. Она провоцировала его на позорные поступки. Совсем несвойственные Глебу. Или свойственные? Может, Корбус разглядела в нем то, что не замечают другие? И внутри Глеба действительно живет страшный оскаленный монстр?
Если б Саша ничего для него не значила! Глеб удалил бы файлы с адскими карикатурами, убедил бы себя в том, что девчонка – злобная мстительная дрянь. И постарался бы поскорее выкинуть из головы всю эту мутную историю. Забыть даже фамилию «Корбус».
Но это было невозможно. Гордин был влюблен. И Сашино мнение о нем было важным. Самым важным. А она Глеба ненавидела… И, к сожалению, имела для этого все основания!
Может, не стоило настаивать на повторной фотосессии? Лучше было оставить все, как есть? Смириться с поражением, извлечь уроки… И затем в одиночестве залечивать больные чувства… Муть в Глебовой душе была похожа на брожение в кишках при расстройстве желудка. Жаль, что не существовало таблетки от душевных колик.
А тут еще, как назло, прицепилась бессонница! Глеб, по привычке, ложился в постель около полуночи, закрывал глаза… Но сон не шел. Мозг бесконечно прокручивал закольцованную пленку. Фильм про любовь. Его несчастную любовь. Вот первая встреча. Девчонка в короткой куртке защитного цвета. Глаза цвета кофе с молоком под крылатыми бровями. Растаявший снег в волосах. И поцелуй… Горький и невозможно сладостный. Поцелуй, изменивший Глебову жизнь. Вот незадачливая шпионка за рулем «косметички на колесиках». Съехавший набок парик, черные круглые очки в пол-лица. Смешной писклявый голос: «меня зовут Ал… Алла». А вот – студия Корбуса. Саша, занятая любимым делом. Ее завораживающий магический танец приближений, кружений, отступлений. Касания прохладных пальцев. И в итоге – голубая ссылочка, присланная в письме… А там – оскорбительное объяснение в нелюбви. Он нелюбим!
И снова все по кругу…
Забывался Глеб только под утро, в коротком тяжелом сне без сновидений. Утром, разбуженный будильником, - злой, раздраженный, с красными от недосыпа глазами он ехал в офис. И целый день ходил с таким выражением лица, что коллеги предпочитали не заговаривать с ним. Без лишней надобности. На фирме шушукались, что у коммерческого кризис. И только Злобный Червь точно знал, что происходило с боссом.
Они столкнулись возле места, что посещали все без исключения мужчины.
- Ого! У тебя, Мегабосс, такой вид, как у Волана-де-Морта. Проблемы с твоей папарацци?
- Ты видел? – мрачно спросил Глеб.
- Чо видел? – намеренно протупил Леха.
- Червячок, не прикидывайся идиотом! Ты ведь видел…
- Ну, видел… Я же все равно уже вовлекся…
- Согласен. И как? Похоже?
- По форме или по сути?
- И так, и так.
- По форме круть. Я ржал, как конь! А по сути бабские обидки. Не парься, чувачок, - утешил Глеба Леха. - Ты – самый пушистый из всех знакомых мне белых пушистиков!
И вот теперь Саша Корбус, сподвигнутая Корбусом, звонила ему.
- Да, - прохрипел в трубку Глеб. Голос снова изменил ему.
- Я… Я хотела… Я могу переснять. Если хочешь… Или дед может...
- Ты. Хочу, чтобы ты.
- Завтра нормально будет?
- Нормально. Там же?
- Нет, в этот раз у меня. У деда студия будет занята. Я тебе сейчас сброшу адрес…
- Не надо, я знаю.
- Ну, конечно, - тут же съязвила Саша. - Я и забыла, что ты про меня все знаешь.
По интонации Гордин понял, что война продолжается. Тогда почему Саша пригласила его к себе в квартиру? Неужели Корбус заставил? Нет, пожалуй, даже для его благотворительности это было бы слишком! Может, девчонка приготовила какой-то очередной подвох? Но одно было совершенно ясно – Саша его не боялась. Уже кое-что!
В назначенный час Глеб, наглаженный и начищенный, гладко выбритый, в костюме с галстуком, с букетом белых роз – вылитый жених - стоял на пороге Сашиной квартиры. Он нервничал до дрожи. Сегодня или никогда! Сегодня последний шанс. Глеб уже больше не мог рассчитывать на заступничество Корбуса. Если Глебу сегодня не удастся объясниться с Сашей и заслужить ее прощение – значит, все, конец! Но все внутри восставало против такого финала! Так не должно быть! У этой истории просто обязан быть хэппи энд!
Дверь распахнулась, едва Глеб дотронулся до кнопки звонка. Сердце сжалось от радости вперемешку со страхом.
Саша, прелестное длинношее, смотрела на Гордина с немым вопросом. Словно хотела понять, чего от него ждать? Возможно, она уже жалела, что пригласила его к себе. Страха не показывала. Но Глеб отметил и чуть плотнее, чем обычно, сжатые губы и упрямый, «бодающийся», наклон головы. Ему захотелось успокоить Сашу. Погладить по голове, сказать, что он пришел просить прощения. За все, что натворил…
Глеб растянул губы в улыбку и протянул примирительный букет. Лицо Саши на мгновение просияло. И тут же, к досаде Глеба, погасло.
- Зачем? Это же не свидание. Ты заплатил деньги, и я должна тебе портрет. В прошлый раз я… м-м-м… немного увлеклась экспериментами.
- Я заметил. Кстати, твой дед сказал, что ты сделала крутой артхаус.
- Но клиенту не понравилось.
- Да, я бы предпочел что-нибудь более… традиционное. Да, я хотел… - начал, было, Глеб. Но Саша перебила его:
- Ты проходи, осваивайся… А я поставлю цветы в воду.
И Саша скрылась за дверью на кухню. Ну, вот. Глеб пропустил удобный момент. Ладно, можно и подождать. Даже лучше подождать, настроиться… Глеб вошел в комнату.
Она была совсем не похожа на студию Корбуса. Здесь в одном помещении уживались гостиная, спальня, рабочий кабинет и студия. От гостиной представительствовали диван, кресло, книжные полки на стене. Плюс стеклянный журнальный столик. На спальню намекал тот же диван, шкаф и тумбочка, где стояла ночная лампа и валялась разная личная мелочь. От рабочего кабинета затесался стол с компьютером и огромным монитором. А студия лепилась у пустой белой стены слева от двери. Там примостился штатив с серым фоновым экраном и две стойки со светильниками. К одной из них был прикреплен черный фотозонт с золотистой внутренней поверхностью. По сравнению с размахом мастерской Корбуса, все здесь выглядело… «бюджетно». И, тем не менее, это была настоящая рабочая студия.
Глеб осмотрелся. Ему было все любопытно. Значит, здесь Саша живет. Спит на этом колченогом диване. Интересно, как? На боку или на спине? И сопит ли во сне? А за столом работает со своими фотографиями. Странно, что в комнате – голые стены. И ни одной Сашиной работы. Нет даже знаменитой «Осени нашей любви». Фотографии, благодаря которой Глеб сейчас оказался в этой комнате… А было бы приятно, если б Саша каждый день смотрела на его изображение. Хотя в «Осени» он обнимает Анну… Нет, «Осень» не годится… И уж точно не годятся «артхаусные» портреты… Каким же Саша снимет его сегодня?
На полках стояло несколько книг, и Глеб не удержался от соблазна просмотреть их. В основном это были дорогие фотоальбомы в подарочном исполнении: Нахтвей, Эрвитт, Алекс Вебб. Книга какого-то Лапина про фотографию. Три-четыре каталога фотовыставок… А вот и «Best of Russia», где на обложке красовалась все та же «Осень»…
Звук приближающихся шагов заставил Глеба отпрянуть от полок. А вдруг Саше придет в голову обвинить его, что он опять что-то выискивает, вынюхивает?.. Лучше не рисковать!
Саша внесла вазу с подаренными розами. Постояв несколько секунд в задумчивости, она пристроила букет на журнальный столик.
- Я хотел сказать… - снова начал Глеб. Но Саша, словно предчувствуя неприятный разговор, прервала его:
- Давай потом? Мне надо сделать свою работу…
И Глеб снова уступил. Может, после съемок Саша будет спокойней. И мягче…
- Ну, клиент, как будем сниматься?
- В прошлый раз ты не спрашивала.
- Так в прошлый раз тебе и не понравилось!
- А должно было? – не удержался от колкости Глеб.
- Ой, только не жди, что я буду извиняться!
- Я понял, что извинения – это вообще не твой стиль.
- И не твой тоже! – огрызнулась Саша. - Ладно, проехали. Возьми на кухне табурет и садись у стенки. Я пока свет выставлю. У меня свет не такой, как у Элема – постоянный, а не пыхи.
- Не что?
- Не вспышки.
- Это лучше или хуже?
- Для меня лучше, я все время готовую картинку вижу. А для тебя хуже - глаза могут устать. Ну, и немного жарко будет… Лампы накаляются… Если хочешь, можешь снять пиджак. Тебе музыку включить?
- Включи, если сама хочешь.
Саша запустила на компьютере что-то медитативное, расслабляющее. Но Глебу не хотелось расслабляться. Как в прошлый раз… Он должен сохранять контроль.
- Под эту музыку я засну. Или ты как раз этого и добиваешься?
- Не гони ерунды, - обрезала Саша. Но музыку выключила.
В наступившей тишине стало отчетливо слышно Сашино учащенное дыхание. Сегодня она вела себя как-то странно. Явно нервничала, как и сам Глеб. Но не возмущалась, не нападала… И даже ни разу не обозвала Гордина придурком. К чему бы это?
Глеб вспомнил, как святой Корбус убеждал его, что Саша к нему неравнодушна. Может, старикан и не шутил?
Глеб устроился на табурете и стал наблюдать за Сашиной работой. Сегодня она не приближалась – сохраняла дистанцию. Командовала издалека: «разверни корпус чуть больше на меня, подними подбородок, посмотри на мое правое плечо». А ведь в прошлый раз и подходила, и даже лицо трогала… Глеб был разочарован. Он решил приманить Сашу. Делал вид, что не понимает, чего она от него хочет. То опустил лицо слишком низко, то отвернулся от света…
Раздраженная его бестолковостью Саша двинулась к нему… Но Глеб прокололся: не смог скрыть довольный блеск глаз. И Саша надулась:
- Или ты делаешь так, как я говорю. Или до свидания. И нечего тратить мое время!
- А ты покажи, как надо. Иди и поправь…
- Я тебе уже сказала: смотри на мое правое плечо… Неужели это так сложно?
Стало понятно: Саша не подойдет! Упрямая девчонка! Глебу оставалось только смотреть на нее издали. И фантазировать о том, что не получилось… Как он обнимает Сашу и ощущает собственным телом все ее соблазнительные выпуклости… Как пьет горчащее от никотина дыхание. До конца, пока не оба задохнутся...
Отщелкав длинную серию снимков, Саша вдруг спросила:
- А ты можешь снять с шеи свою офисную удавку? И расстегнуть рубашку?
- Как? Совсем? – смутился Глеб. Он представил себе, как запрятанная под сорочку дикая растительность вырвется на волю.
- Нет, три пуговицы.
- Не надо, волосы на груди будут видны.
- Тогда расстегни четыре.
Вот, паршивка! – обиделся Глеб. - Она же меня дразнит! Специально выводит из себя! А ведь он обещал Корбусу вести себя прилично, по-джентльменски. Только где взять сил на джентльменство, когда девчонка провоцирует его? А Глебу так хочется притянуть Сашу к себе, завладеть ее губами, и… будь что будет! Что она сделает, если он на нее набросится? Расцарапает лицо? Или со всей дури саданет коленом в пах? От нее всего можно ожидать!
Тем не менее, Глеб сделал то, о чем просила Саша. И порозовел, когда она в упор уставилась на курчавые черные волосы, щедро покрывавшие его грудь.
- Отлично! А руки тоже волосатые?
Глеб обреченно кивнул.
- Ши-кар-дос! Так. Теперь развернись в пол-оборота и начни закатывать рукава рубашки. Только очень медленно. И как только я скажу тебе «ап!» - быстро вскинь глаза на меня. Понятно?
Еще бы не понятно! «Ап!» Так обращаются с лохматыми дрессированными животными, когда больше не боятся, что они укусят. Глеб принялся яростно закатывать рукав.
Странно только, что старший Корбус продолжал разговаривать с Глебом, как ни в чем ни бывало. На его месте Гордин пришел бы в ужас от того, что любимая внучка общается с чудовищем. А Элем смеялся, успокаивал... И даже пошутил на тему Сашкиного неравнодушия. Может, просто издевался?
***
- Хочешь, я сам тебя пересниму для поправки твоей самооценки, - продолжал утешать Глеба Корбус. - Можешь не сомневаться, будешь у меня красивым, как Ален Делон.
- Ален Делон? Это который в «Астериксе и Обеликсе»? Он же старый пень! Ой, - опомнился Гордин. - Прошу прощения!
Тут Элем Арсеньевич закатился рычащим хохотом:
- Не смущайтесь, юноша! Молодость вообще жестока. Ту-ту-ту… Вот что значит другое поколение! Ты не поверишь, Глеб, но Ален Делон в свое время был самым красивым парнем на свете. До неприличия красивым! Неужели ни разу не видел?
- Не видел. А вы можете попросить Сашу переснять?
- Сашку? Ох, нравятся мне эти мазохисты!
- Ведь я, как клиент, могу предъявить претензию? А вы скажите ей, что я разозлился и пригрозил написать негативный отзыв в Интернете. Договор-то у меня был как бы с вами… И что это может повредить вашей репутации.
- Ту-ту-ту… Теперь, значит, докатились до шантажа… Вы все никак не уйметесь, юноша?
- Глеб.
- Упорный ты парень, Глеб. Ты что, серьезно напишешь?
- Нет, конечно! Я просто ищу повод снова встретиться с Сашей.
- Да, упорный. Ты, кстати, чем по жизни-то занимаешься? Не коллектор, случаем?
- Я? Нет, не коллектор. У меня треть компьютерной фирмы. Небольшой… И я там директор по продажам.
- Директор? Су-ри-озно! Работа нравится?
- Если б не нравилась, я бы ей не занимался.
- Что ж, слышу речь не мальчика, но мужа… А годиков тебе сколько?
- Скоро тридцать три.
- И возраст хороший, вменяемый. Ту-ту-ту… Ладно, уговорил. Я Александру Федоровну сподвигну еще на одну фотосессию. Пусть переснимет. Но ты меня на старости лет сводником заделал!
В душе Глеба зашевелилась угасшая было надежда и благодарность к человеку, который взялся помогать ему… Хотя, честно говоря, он не заслужил помощи…
- Не сводником, а…этим… Миротворцем.
- Это такие в голубых касках и с оружием?
- Нет, это такие с крыльями и оливковыми ветвями в руках.
- Ангелы что ли? В ангелы мне пока рановато. Я еще пожить хочу!
- Живите долго-долго, Элем Арсеньевич!
- Подлизываетесь, юноша? Ладно, я сегодня добрый, прощаю. Но ты уж Сашку особенно не раздражай. Найди к ней подход, она у меня славная девочка.
- Я знаю, Элем Арсеньевич… хм-м-м…Вы сказали, что Саша ко мне неравнодушна…
- Ту-ту-ту… Ну, возможно, и сболтнул какую-то глупость…
- Я… я… В общем, я к ней тоже неравнодушен. Очень…
Глава 18
- Глеб? М-м-м… Это Александра. Александра Корбус.
Как будто бы Глеб нуждался в уточнении фамилии! Организм среагировал на виолончельный тембр быстрой мурашкой по всему телу.
Все-таки она позвонила! Все-таки всемогущему Элему удалось сподвигнуть Александру Федоровну! Хвала святому Корбусу! Определенно, это счастье - иметь такого заступника. Особенно, когда у самого дела идут хуже некуда. И ты ничего не можешь с этим поделать…
Сашины «артхаусные» портреты нанесли чудовищный удар по самолюбию Гордина. Ведь он всегда считал себя добрым порядочным малым. Его ценили на работе. Он был любящим сыном. Может, и не самым лучшим из сыновей, но, очевидно, не худшим. У него были друзья... И никто, кроме Корбус, не считал его ублюдком и подонком. А Саша считала… И, самое ужасное, что она была права… С ней Глеб будто бы становился другим человеком. Она провоцировала его на позорные поступки. Совсем несвойственные Глебу. Или свойственные? Может, Корбус разглядела в нем то, что не замечают другие? И внутри Глеба действительно живет страшный оскаленный монстр?
Если б Саша ничего для него не значила! Глеб удалил бы файлы с адскими карикатурами, убедил бы себя в том, что девчонка – злобная мстительная дрянь. И постарался бы поскорее выкинуть из головы всю эту мутную историю. Забыть даже фамилию «Корбус».
Но это было невозможно. Гордин был влюблен. И Сашино мнение о нем было важным. Самым важным. А она Глеба ненавидела… И, к сожалению, имела для этого все основания!
Может, не стоило настаивать на повторной фотосессии? Лучше было оставить все, как есть? Смириться с поражением, извлечь уроки… И затем в одиночестве залечивать больные чувства… Муть в Глебовой душе была похожа на брожение в кишках при расстройстве желудка. Жаль, что не существовало таблетки от душевных колик.
А тут еще, как назло, прицепилась бессонница! Глеб, по привычке, ложился в постель около полуночи, закрывал глаза… Но сон не шел. Мозг бесконечно прокручивал закольцованную пленку. Фильм про любовь. Его несчастную любовь. Вот первая встреча. Девчонка в короткой куртке защитного цвета. Глаза цвета кофе с молоком под крылатыми бровями. Растаявший снег в волосах. И поцелуй… Горький и невозможно сладостный. Поцелуй, изменивший Глебову жизнь. Вот незадачливая шпионка за рулем «косметички на колесиках». Съехавший набок парик, черные круглые очки в пол-лица. Смешной писклявый голос: «меня зовут Ал… Алла». А вот – студия Корбуса. Саша, занятая любимым делом. Ее завораживающий магический танец приближений, кружений, отступлений. Касания прохладных пальцев. И в итоге – голубая ссылочка, присланная в письме… А там – оскорбительное объяснение в нелюбви. Он нелюбим!
И снова все по кругу…
Забывался Глеб только под утро, в коротком тяжелом сне без сновидений. Утром, разбуженный будильником, - злой, раздраженный, с красными от недосыпа глазами он ехал в офис. И целый день ходил с таким выражением лица, что коллеги предпочитали не заговаривать с ним. Без лишней надобности. На фирме шушукались, что у коммерческого кризис. И только Злобный Червь точно знал, что происходило с боссом.
Они столкнулись возле места, что посещали все без исключения мужчины.
- Ого! У тебя, Мегабосс, такой вид, как у Волана-де-Морта. Проблемы с твоей папарацци?
- Ты видел? – мрачно спросил Глеб.
- Чо видел? – намеренно протупил Леха.
- Червячок, не прикидывайся идиотом! Ты ведь видел…
- Ну, видел… Я же все равно уже вовлекся…
- Согласен. И как? Похоже?
- По форме или по сути?
- И так, и так.
- По форме круть. Я ржал, как конь! А по сути бабские обидки. Не парься, чувачок, - утешил Глеба Леха. - Ты – самый пушистый из всех знакомых мне белых пушистиков!
***
И вот теперь Саша Корбус, сподвигнутая Корбусом, звонила ему.
- Да, - прохрипел в трубку Глеб. Голос снова изменил ему.
- Я… Я хотела… Я могу переснять. Если хочешь… Или дед может...
- Ты. Хочу, чтобы ты.
- Завтра нормально будет?
- Нормально. Там же?
- Нет, в этот раз у меня. У деда студия будет занята. Я тебе сейчас сброшу адрес…
- Не надо, я знаю.
- Ну, конечно, - тут же съязвила Саша. - Я и забыла, что ты про меня все знаешь.
По интонации Гордин понял, что война продолжается. Тогда почему Саша пригласила его к себе в квартиру? Неужели Корбус заставил? Нет, пожалуй, даже для его благотворительности это было бы слишком! Может, девчонка приготовила какой-то очередной подвох? Но одно было совершенно ясно – Саша его не боялась. Уже кое-что!
***
В назначенный час Глеб, наглаженный и начищенный, гладко выбритый, в костюме с галстуком, с букетом белых роз – вылитый жених - стоял на пороге Сашиной квартиры. Он нервничал до дрожи. Сегодня или никогда! Сегодня последний шанс. Глеб уже больше не мог рассчитывать на заступничество Корбуса. Если Глебу сегодня не удастся объясниться с Сашей и заслужить ее прощение – значит, все, конец! Но все внутри восставало против такого финала! Так не должно быть! У этой истории просто обязан быть хэппи энд!
Дверь распахнулась, едва Глеб дотронулся до кнопки звонка. Сердце сжалось от радости вперемешку со страхом.
Саша, прелестное длинношее, смотрела на Гордина с немым вопросом. Словно хотела понять, чего от него ждать? Возможно, она уже жалела, что пригласила его к себе. Страха не показывала. Но Глеб отметил и чуть плотнее, чем обычно, сжатые губы и упрямый, «бодающийся», наклон головы. Ему захотелось успокоить Сашу. Погладить по голове, сказать, что он пришел просить прощения. За все, что натворил…
Глеб растянул губы в улыбку и протянул примирительный букет. Лицо Саши на мгновение просияло. И тут же, к досаде Глеба, погасло.
- Зачем? Это же не свидание. Ты заплатил деньги, и я должна тебе портрет. В прошлый раз я… м-м-м… немного увлеклась экспериментами.
- Я заметил. Кстати, твой дед сказал, что ты сделала крутой артхаус.
- Но клиенту не понравилось.
- Да, я бы предпочел что-нибудь более… традиционное. Да, я хотел… - начал, было, Глеб. Но Саша перебила его:
- Ты проходи, осваивайся… А я поставлю цветы в воду.
И Саша скрылась за дверью на кухню. Ну, вот. Глеб пропустил удобный момент. Ладно, можно и подождать. Даже лучше подождать, настроиться… Глеб вошел в комнату.
Она была совсем не похожа на студию Корбуса. Здесь в одном помещении уживались гостиная, спальня, рабочий кабинет и студия. От гостиной представительствовали диван, кресло, книжные полки на стене. Плюс стеклянный журнальный столик. На спальню намекал тот же диван, шкаф и тумбочка, где стояла ночная лампа и валялась разная личная мелочь. От рабочего кабинета затесался стол с компьютером и огромным монитором. А студия лепилась у пустой белой стены слева от двери. Там примостился штатив с серым фоновым экраном и две стойки со светильниками. К одной из них был прикреплен черный фотозонт с золотистой внутренней поверхностью. По сравнению с размахом мастерской Корбуса, все здесь выглядело… «бюджетно». И, тем не менее, это была настоящая рабочая студия.
Глеб осмотрелся. Ему было все любопытно. Значит, здесь Саша живет. Спит на этом колченогом диване. Интересно, как? На боку или на спине? И сопит ли во сне? А за столом работает со своими фотографиями. Странно, что в комнате – голые стены. И ни одной Сашиной работы. Нет даже знаменитой «Осени нашей любви». Фотографии, благодаря которой Глеб сейчас оказался в этой комнате… А было бы приятно, если б Саша каждый день смотрела на его изображение. Хотя в «Осени» он обнимает Анну… Нет, «Осень» не годится… И уж точно не годятся «артхаусные» портреты… Каким же Саша снимет его сегодня?
На полках стояло несколько книг, и Глеб не удержался от соблазна просмотреть их. В основном это были дорогие фотоальбомы в подарочном исполнении: Нахтвей, Эрвитт, Алекс Вебб. Книга какого-то Лапина про фотографию. Три-четыре каталога фотовыставок… А вот и «Best of Russia», где на обложке красовалась все та же «Осень»…
Звук приближающихся шагов заставил Глеба отпрянуть от полок. А вдруг Саше придет в голову обвинить его, что он опять что-то выискивает, вынюхивает?.. Лучше не рисковать!
Саша внесла вазу с подаренными розами. Постояв несколько секунд в задумчивости, она пристроила букет на журнальный столик.
- Я хотел сказать… - снова начал Глеб. Но Саша, словно предчувствуя неприятный разговор, прервала его:
- Давай потом? Мне надо сделать свою работу…
И Глеб снова уступил. Может, после съемок Саша будет спокойней. И мягче…
- Ну, клиент, как будем сниматься?
- В прошлый раз ты не спрашивала.
- Так в прошлый раз тебе и не понравилось!
- А должно было? – не удержался от колкости Глеб.
- Ой, только не жди, что я буду извиняться!
- Я понял, что извинения – это вообще не твой стиль.
- И не твой тоже! – огрызнулась Саша. - Ладно, проехали. Возьми на кухне табурет и садись у стенки. Я пока свет выставлю. У меня свет не такой, как у Элема – постоянный, а не пыхи.
- Не что?
- Не вспышки.
- Это лучше или хуже?
- Для меня лучше, я все время готовую картинку вижу. А для тебя хуже - глаза могут устать. Ну, и немного жарко будет… Лампы накаляются… Если хочешь, можешь снять пиджак. Тебе музыку включить?
- Включи, если сама хочешь.
Саша запустила на компьютере что-то медитативное, расслабляющее. Но Глебу не хотелось расслабляться. Как в прошлый раз… Он должен сохранять контроль.
- Под эту музыку я засну. Или ты как раз этого и добиваешься?
- Не гони ерунды, - обрезала Саша. Но музыку выключила.
В наступившей тишине стало отчетливо слышно Сашино учащенное дыхание. Сегодня она вела себя как-то странно. Явно нервничала, как и сам Глеб. Но не возмущалась, не нападала… И даже ни разу не обозвала Гордина придурком. К чему бы это?
Глеб вспомнил, как святой Корбус убеждал его, что Саша к нему неравнодушна. Может, старикан и не шутил?
Глеб устроился на табурете и стал наблюдать за Сашиной работой. Сегодня она не приближалась – сохраняла дистанцию. Командовала издалека: «разверни корпус чуть больше на меня, подними подбородок, посмотри на мое правое плечо». А ведь в прошлый раз и подходила, и даже лицо трогала… Глеб был разочарован. Он решил приманить Сашу. Делал вид, что не понимает, чего она от него хочет. То опустил лицо слишком низко, то отвернулся от света…
Раздраженная его бестолковостью Саша двинулась к нему… Но Глеб прокололся: не смог скрыть довольный блеск глаз. И Саша надулась:
- Или ты делаешь так, как я говорю. Или до свидания. И нечего тратить мое время!
- А ты покажи, как надо. Иди и поправь…
- Я тебе уже сказала: смотри на мое правое плечо… Неужели это так сложно?
Стало понятно: Саша не подойдет! Упрямая девчонка! Глебу оставалось только смотреть на нее издали. И фантазировать о том, что не получилось… Как он обнимает Сашу и ощущает собственным телом все ее соблазнительные выпуклости… Как пьет горчащее от никотина дыхание. До конца, пока не оба задохнутся...
Отщелкав длинную серию снимков, Саша вдруг спросила:
- А ты можешь снять с шеи свою офисную удавку? И расстегнуть рубашку?
- Как? Совсем? – смутился Глеб. Он представил себе, как запрятанная под сорочку дикая растительность вырвется на волю.
- Нет, три пуговицы.
- Не надо, волосы на груди будут видны.
- Тогда расстегни четыре.
Вот, паршивка! – обиделся Глеб. - Она же меня дразнит! Специально выводит из себя! А ведь он обещал Корбусу вести себя прилично, по-джентльменски. Только где взять сил на джентльменство, когда девчонка провоцирует его? А Глебу так хочется притянуть Сашу к себе, завладеть ее губами, и… будь что будет! Что она сделает, если он на нее набросится? Расцарапает лицо? Или со всей дури саданет коленом в пах? От нее всего можно ожидать!
Тем не менее, Глеб сделал то, о чем просила Саша. И порозовел, когда она в упор уставилась на курчавые черные волосы, щедро покрывавшие его грудь.
- Отлично! А руки тоже волосатые?
Глеб обреченно кивнул.
- Ши-кар-дос! Так. Теперь развернись в пол-оборота и начни закатывать рукава рубашки. Только очень медленно. И как только я скажу тебе «ап!» - быстро вскинь глаза на меня. Понятно?
Еще бы не понятно! «Ап!» Так обращаются с лохматыми дрессированными животными, когда больше не боятся, что они укусят. Глеб принялся яростно закатывать рукав.
