Ольга взяла цветы и растерянно оглянулась, не зная, что с ними делать.
- Ах, да… Спасибо. Красивый букет, - она положила розы на тумбочку. – Вы садитесь, - и указала на стул у двери.
Под любопытствующим взглядом востроносой косоглазки Олег придвинул к Ольгиной кровати стул и сел, неловко пристроив на коленях сумку с вещами.
- Как самочувствие?
- Лучше, - линялая улыбка явно противоречила смыслу сказанного.
- Я привёз вещи. Ничего, что мне пришлось порыться в вашем шкафу?
Ольга смутилась и порозовела.
- Ничего. Спасибо. Поставьте сумку куда-нибудь. Да вот хоть на пол. Неловко, что так получилось.
- Пустяки. Я тут… - Олег неуверенно потянул себя за нос. И оглянулся на Ольгину соседку, словно ожидая от неё поддержки. - Я кое-что принёс. День рождения всё-таки… Не знаю, что можно беременным. Поэтому ограничился фруктами. Вот, - Суворин расстегнул взвизгнувшую молнию и достал пакет с бордовыми персиками и крупными, медового цвета грушами. - А вместо шампанского – клюквенный морс. Пойдёт?
Ольгины глаза увлажнились. Она шмыгнула носом и мокрым голосом тихо произнесла:
- Конечно пойдёт, спасибо.
Суворин сделал вид, что не заметил её слабости. Он выложил фрукты на тумбочку и продолжил рыться в сумке.
- Вот ваш халат, вот зубная щётка, зарядка для телефона...
- Дайте мне халат. Пожалуйста. Я хочу подняться.
- А вам можно? – забеспокоился Суворин.
- Можно.
Ольга тяжело перевалилась на край скрипнувшей постели, спустила ноги и встала. Повернувшись к Суворину спиной, надела розовый халат, завязала пояс – высоко, под грудью, поверх огромного живота. Затем привычным жестом подобрала рассыпавшиеся по плечам пряди бурых волос, скрутила их в тугой жгут и закрепила на затылке заколкой. Почти такой же, как та, что Олег подобрал в тёмной комнате и теперь хранил в ящике письменного стола. Обнажившаяся тонкая шея выглядела какой-то по-особенному трогательной.
Суворин хищно следил за каждым движением Ольги - выискивал доказательства её тождества с Евой. Узнавал и не узнавал, надеялся и сомневался.
Наконец Ольга закончила прихорашиваться и повернулась. В халате она стала круглой, как Винни-Пух и уютно-домашней. Тёплая расцветка оживила бледные черты и стало казаться, что душа вернулась в покинутое тело.
- Ну что, будем праздновать? – Ольга вопросительно улыбнулась Олегу. И тут же обернулась к востроносой соседке. - Люда, присоединяйся!
Косоглазка, срок беременности у которой был заметно меньше Ольгиного, откинула в сторону роман и поднялась с постели. В глазах её светилось предвкушение приятного развлечения.
- Что же ты молчала, Оля? – с упрёком сказала она. - Я и не знала, что ты сегодня именинница. Поздравляю.
- Дамы, а стаканы у вас в хозяйстве есть? – перебил Олег.
- Чашки, - с готовностью ответила востроносая. - Но только две. Зато в ванной есть стакан для зубных щёток.
- Добро. Несите. – Олег имитировал победительную улыбку Сашки Баташова. - Меня, кстати, Олегом зовут. А вас?
- Людмила, - косоглазка по-доброму улыбнулась. – А у меня ещё яблоки есть. Очень вкусные.
- И яблоки тоже несите.
Пока пристроенная к делу Людмила выполняла поручения, Ольга ехидно прищурилась на Суворина.
- А вы, Олег, оказывается, очень предприимчивый товарищ.
- Это был комплимент или оскорбление? – принял вызов Суворин.
- Пока только констатация факта. А там посмотрим.
Вскоре праздничный стол на прикроватной тумбочке был накрыт: фрукты разложены на салфетке, чашки и стакан наполнены кроваво-красным морсом. Право первого тоста предоставили Суворину.
- Я желаю нашей имениннице всего самого банального, - и в ответ на удивленное выражение востроносого личика косоглазки, пояснил. – Все самые важные в жизни вещи ужасно банальны: здоровье, счастье, благополучие. А также… - Олег покосился на огромный живот, - успешной реализации мегапроекта. И до кучи - хороших отношений с соседями. Кстати, вам большой привет от Джинджера.
- Да, Оля, я присоединяюсь к поздравлениям, - Людмила чокнулась своей чашкой с Ольгиной. – За то, чтобы ты нормально доносила и легко родила, и чтобы всё у тебя было хорошо. И за женское счастье.
- А что, женское счастье принципиально отличается от мужского? – протупил Суворин.
- Конечно! – уставились на Олега две пары возмущённых глаз.
- Это чем же?
- Банальностью, - насмешливо отрезала Ольга.
«Зайка моя» - завёл пошлую песенку Людочкин мобильный. Косоглазка вспыхнула радостью, прижала телефон к уху, и, нежно мурлыкая в трубку, вышла в коридор.
Оставшись с Ольгой наедине, Суворин почему-то смутился и замолчал. Ольга взяла с тумбочки спелую грушу и принялась есть, хлюпая сладким соком. Олег подозревал, что она сделала это нарочно – набитый рот оправдывал молчание. Пауза затянулась, и чем дольше длилось безмолвие, тем труднее было прервать его. Только чем-то очень важным – как та тайна, что соединяла (или разъединяла?) Суворина с Ольгой.
Наконец Олегу удалось стряхнуть оцепенение.
- Что-то вы сегодня подозрительно тихая. Не ругаетесь, не возмущаетесь моим хамством. Я уже соскучился по вашим пылким наездам.
Но Ольга не приняла шутовского тона. Она положила ладонь на руку Суворина и с чувством пожала.
- Спасибо вам, Олег! Если б не вы, не знаю, что бы тогда случилось. И ещё этот праздник, цветы… Спасибо!
- На моем месте так поступил бы каждый, - съёрничал Суворин. Он взял пакет с морсом и встряхнул его. – Тут еще осталась пара капель. Предлагаю выпить на брудершафт и перейти на «ты». Нам всё равно жить рядом – чего церемонии разводить. Согласны?
- На «ты» согласна. А поцелуй обязателен?
- Что, так противно со мной целоваться? – Олег пальцем расправил над губой рыжие усы.
- Наоборот, – ухмыльнулась Ольга. - Боюсь не сдержать желания!
- Вот, так уже лучше, - хохотнул Олег. - Узнаю свою горячую соседку!
Он быстро разлил остатки морса, и зацепил согнутой в локте рукой Ольгину руку.
- За взаимопонимание!
Суворин залпом опустошил стакан, за одну дужку стянул очки и приблизил своё лицо к Ольгиному. Та замерла – не подалась навстречу, но и не отпрянула. Олег закрыл глаза и припал к её рту, пытаясь на вкус определить, те ли это губы, что целовали его в тёмной комнате. Но так ничего и не понял - губы были прохладны и безучастны.
Отстранившись, Суворин впился близоруким взглядом в Ольгино лицо. Она или не она? Широко расставленные глаза, выгнутые аркой брови, узкая переносица. Если б можно было ощупать лицо, может, пальцы вспомнили бы, узнали?
- Что вы меня так разглядываете? – смутилась Ольга. Суворин опомнился, надел очки и снова прикинулся беззаботным.
- Ты. Что ты меня так разглядываешь? – указательным пальцем он коснулся кончика Ольгиного носа.
- Вот именно. Что ты меня так разглядываешь?
- Любуюсь. Ты выглядишь лучше, чем прошлой ночью – порозовела. Знаешь, зелёный – это не твой тон, особенно на лице. Не злоупотребляй им.
- Спасибо, учту!
- Да, кстати, - бросил Олег нарочито небрежным тоном, - я зашёл у тебя в детскую. Случайно. Проверял, выключен ли свет. Симпатичная комнатка. Только почему там две кровати? На выбор – какая удобней?
- Нет, безо всякого выбора. У меня двойня.
- Ух ты! Двойня? – и, хотя Суворин заранее знал ответ, всё равно задохнулся от нахлынувших эмоций. – Девочки или мальчики?
- Мальчишки. Уже воюют внутри меня, - Ольга улыбнулась и охраняющим движением положила руку на живот. - Что же будет, когда они выйдут наружу?
Внезапно Суворину стало жарко. Подумалось: это могли быть его сыновья. Он должен, просто обязан был узнать правду! И как можно скорее. А самое верное доказательство – это шрам над ключицей.
- Ты не устала? – издалека приступил Олег. - Может, хочешь прилечь? Сними халат и ложись. Хочешь, я отвернусь.
- Нет, я и так целый день лежала. Лучше посижу. Расслабься, со мной всё в порядке. Завтра можно будет выписываться.
Выписываться? Олегу показалось, что он ослышался.
- Стоп-стоп! Быстрая какая! Я ещё не успел от тебя отдохнуть, а ты уже домой!
- А я на тебя и не рассчитываю, - задиристо вздёрнула подбородок Ольга. - Живи спокойно, сосед.
- Спокойно? После того, как ночью ко мне явилось зелёное привидение? Нет уж, с меня одного раза хватит. Я должен за тобой приглядывать.
- Ничего ты не должен!
В этот момент на подоконнике пронзительно заверещал мобильный. Ольга схватила аппарат, словно давно ждала этого звонка, взглянула на номер и расплылась в счастливой улыбке. А Суворин усилием подавил внезапный укол ревности. Но уже через секунду понял, что повода не было. Из трубки донёсся звонкий женский голос, который мог бы успешно конкурировать с громкой связью.
Олег деликатно сделал вид, что не хочет мешать - встал и отошел к постели востроносой Людмилы. Он поднял брошенную книжицу дамского романа и погрузился в её изучение. Хотя сам старался не упустить ни одного слова из интересного разговора.
- Олик, родная, привет! – кричал голос. – С днём рождения! Поздравляю! Желаю здоровья-здоровья-здоровья тебе и твоим мальчишкам. Счастья тебе материнского, любви. И, натурально, в перспективе – мужика хорошего.
- Спасибо, Юлик! Я так рада тебя слышать! Ужасно соскучилась по тебе!
Олег усмехнулся: детский сад, штаны на лямках: «Олик – Юлик». Похоже, это та самая подруга, что сейчас в отпуске в Таиланде. Она же приезжала к Ольге на новоселье и с тем же энтузиазмом кричала в тамбуре у дверей Суворинской квартиры.
- Я тоже очень соскучилась! Ну как ты там празднуешь? Пьянствуешь?
- Точно, пьянствую. Правда, в больнице…
- Что?! – запнулся голос. И тут же почти что сорвался в крик, - Олик, что случилось? Что-то с детьми?
- Не волнуйся, Юлик! Всё в порядке. Давление вчера поднялось. Но сейчас всё в норме. Через день меня уже выпишут. С детьми тоже всё хорошо – ворочаются, толкаются. Расслабься и не порти себе отдых.
- Ну, ты, натурально, нашла время, чтобы загреметь в больницу. Специально выбрала, когда я в отпуске?
- Извини, так получилось.
- Я вернусь только через неделю. Как ты там будешь одна?
- Я не одна. За мной присматривают.
- Кто? – голос наполнился кэгэбэшной подозрительностью. - Судя по безличной формулировке, это - мужик. Колись, кто? Неужели твой Воронцов сподобился?
- Нет, причём тут Воронцов… Мой сосед. Его зовут Олег.
Суворин тут же взял на заметку, что в Ольгиной жизни существовал какой-то Воронцов. Может, это он был отцом детей?
- Тот самый рыжебородый хам, который ругался с тобой по поводу ремонта? Он? – Олег скосил глаза и увидел, как Ольга, покраснев, зажала трубку ладонью.
- Юлик, - она понизила голос, - пожалуйста, говори тише! Да, это он. Он сейчас здесь, рядом со мной.
- Что?! У тебя в больнице? Бомбео! Что он там делает?
Ольга совсем перешла на шёпот, но – удивительное дело - слышимость от этого стала только лучше.
- Он привёз мои вещи.
- Что?
- Привёз вещи. Я тебе потом всё расскажу.
- Ладно, вернусь, посплетничаем, - неохотно согласилась подруга. - Олик, ты натурально справишься без меня? Хочешь, я поменяю билет и вернусь раньше?
- Юлик, даже не думай! Отдыхай, загорай, купайся и за себя, и за меня. Передавай привет Толику и Настёне.
- А ты - своему рыжебородому.
- Он не мой! – резко открестилась Ольга.
- Ну-ну, жизнь покажет. Всё, пока-пока. Целу!
- И я тебя.
По наступившей тишине Суворин понял, что разговор закончился. Он отбросил уже ненужный роман и обернулся. Ольга быстро согнала с лица смущённое выражение и, защищаясь, набросилась на него.
- Могли бы выйти, между прочим…
- Ты. Мог бы. Но, если б вышел, то пропустил бы массу интересных подробностей. Значит, говоришь, рыжебородый хам?
Ольга опустила глаза и стала обирать с халата несуществующие соринки. Наконец она вздохнула и вскинула на Олега извиняющийся взгляд.
- Это твоя знакомая мегера тебя так называла.
Суворин присел рядом и взял прохладную Ольгину руку.
- Что-то я давно её не встречал. Не знаешь, что с ней случилось?
- Знаю. Она скончалась вчера от гипертонического криза.
- В самом деле? Счастье, что ты осталась жива!
И снова неловкое многозначительное молчание повисло в воздухе. Но на этот раз Олег сориентировался быстрее.
- Помнится, ты что-то говорила по поводу завтрашней выписки?
- А какой смысл мне тут лежать? На работе веселей!
- Какая работа? – взвился Суворин. - Ты вчера чуть Богу душу не отдала!
- Зато сегодня я в норме, - упёрлась Ольга.
- В норме? Ты – ненормальная! Пойду поговорю с твоим лечащим врачом. Спрошу, что он думает по этому поводу.
- Не надо! – попыталась удержать Олега Ольга.
- Нет, надо. И это не обсуждается!
- Арсен Саркисович! – Суворин догнал в коридоре доктора Карапетяна – сухощавого пожилого армянина в белом халате. Тот обернулся и смерил Олега усталым взглядом больших выпуклых глаз.
- Доктор, я по поводу Ольги Олениной.
- Олениной? – Карапетян поморщился в усилии вспомнить, кто это, и потёр пальцами лоб с высокими залысинами.
Он произнес Ольгину фамилию с твёрдым «э» посередине – «Олэнина». И от этого Суворину показалось, что они говорят о разных женщинах. На всякий случай он решил добавить опознавательных деталей.
- Такая невысокая круглая шатенка с двойней. Из триста пятнадцатой палаты. Её сегодня ночью привезли. Что с ней? Какой диагноз?
- Вы муж? – вопросом на вопрос ответил доктор.
- Нет не муж, - смутился Олег, - но… что-то вроде того.
- Вроде того? – в больших выпуклых глазах промелькнул укор. - Дети ваши? – и снова мягкое «е» прозвучало твердым «э» - «дэти».
- Нет. Не знаю… В общем, это не имеет значения. То, что с Ольгой – это опасно?
Усталый взгляд доктора Карапетяна оживился, в глубине глаз зажглась искра насмешливого интереса.
- Не знаете, чьи дети? Ай кез бан, занятные у вас отношения. Ну, да это не моё дело. Для беременных вообще много опасного, молодой человек. У вашей Олениной артериальная гипертензия.
Диагноз прозвучал страшно, как приговор. Олег испугался.
- Что это такое?
- Высокое давление, - перевёл Карапетян. – Ваша Оленина переутомилась на работе. Ведь не девочка уже, а такая легкомысленная. Имейте в виду, молодой человек и вашей Олениной передайте: гипертензия является одной из самых распространенных причин смертности среди беременных.
От этих слов внутри у Олега сгустился какой-то тяжёлый сырой комок.
- Она хочет завтра выписываться, - сдал Ольгу Суворин.
Арсен Саркисович грозно сдвинул лохматые брови и суровым тоном отчеканил:
- Об этом не может быть и речи! Если она хочет родить здоровых детей, ей следует беречь себя. Две недели стационара – это минимум.
- А она может отсюда сбежать?
- Ну, у нас здесь не тюрьма – замков нет, - Карапетян обвел рукой ряд дверей – закрытых и распахнутых. - Бывает, что сбегают. А потом теряют ребёнка и всю жизнь жалеют о своей преступной глупости.
- Что же делать, доктор? - Суворин нервно схватился за нос. – А вы можете её напугать? Так, чтобы она реально испугалась?
В скептической усмешке Карапетяна легко читался большой опыт проведения бесполезных воспитательных бесед с неразумными мамашами.
- Я скажу всё, что необходимо в данной ситуации. Но принимать решение всё равно ей самой. Ведь собственные мозги в чужую голову не трансплантируешь. И таблеток от глупости пока ещё не придумали. Вот так-то, молодой человек.
- Ах, да… Спасибо. Красивый букет, - она положила розы на тумбочку. – Вы садитесь, - и указала на стул у двери.
Под любопытствующим взглядом востроносой косоглазки Олег придвинул к Ольгиной кровати стул и сел, неловко пристроив на коленях сумку с вещами.
- Как самочувствие?
- Лучше, - линялая улыбка явно противоречила смыслу сказанного.
- Я привёз вещи. Ничего, что мне пришлось порыться в вашем шкафу?
Ольга смутилась и порозовела.
- Ничего. Спасибо. Поставьте сумку куда-нибудь. Да вот хоть на пол. Неловко, что так получилось.
- Пустяки. Я тут… - Олег неуверенно потянул себя за нос. И оглянулся на Ольгину соседку, словно ожидая от неё поддержки. - Я кое-что принёс. День рождения всё-таки… Не знаю, что можно беременным. Поэтому ограничился фруктами. Вот, - Суворин расстегнул взвизгнувшую молнию и достал пакет с бордовыми персиками и крупными, медового цвета грушами. - А вместо шампанского – клюквенный морс. Пойдёт?
Ольгины глаза увлажнились. Она шмыгнула носом и мокрым голосом тихо произнесла:
- Конечно пойдёт, спасибо.
Суворин сделал вид, что не заметил её слабости. Он выложил фрукты на тумбочку и продолжил рыться в сумке.
- Вот ваш халат, вот зубная щётка, зарядка для телефона...
- Дайте мне халат. Пожалуйста. Я хочу подняться.
- А вам можно? – забеспокоился Суворин.
- Можно.
Ольга тяжело перевалилась на край скрипнувшей постели, спустила ноги и встала. Повернувшись к Суворину спиной, надела розовый халат, завязала пояс – высоко, под грудью, поверх огромного живота. Затем привычным жестом подобрала рассыпавшиеся по плечам пряди бурых волос, скрутила их в тугой жгут и закрепила на затылке заколкой. Почти такой же, как та, что Олег подобрал в тёмной комнате и теперь хранил в ящике письменного стола. Обнажившаяся тонкая шея выглядела какой-то по-особенному трогательной.
Суворин хищно следил за каждым движением Ольги - выискивал доказательства её тождества с Евой. Узнавал и не узнавал, надеялся и сомневался.
Наконец Ольга закончила прихорашиваться и повернулась. В халате она стала круглой, как Винни-Пух и уютно-домашней. Тёплая расцветка оживила бледные черты и стало казаться, что душа вернулась в покинутое тело.
- Ну что, будем праздновать? – Ольга вопросительно улыбнулась Олегу. И тут же обернулась к востроносой соседке. - Люда, присоединяйся!
Косоглазка, срок беременности у которой был заметно меньше Ольгиного, откинула в сторону роман и поднялась с постели. В глазах её светилось предвкушение приятного развлечения.
- Что же ты молчала, Оля? – с упрёком сказала она. - Я и не знала, что ты сегодня именинница. Поздравляю.
- Дамы, а стаканы у вас в хозяйстве есть? – перебил Олег.
- Чашки, - с готовностью ответила востроносая. - Но только две. Зато в ванной есть стакан для зубных щёток.
- Добро. Несите. – Олег имитировал победительную улыбку Сашки Баташова. - Меня, кстати, Олегом зовут. А вас?
- Людмила, - косоглазка по-доброму улыбнулась. – А у меня ещё яблоки есть. Очень вкусные.
- И яблоки тоже несите.
Пока пристроенная к делу Людмила выполняла поручения, Ольга ехидно прищурилась на Суворина.
- А вы, Олег, оказывается, очень предприимчивый товарищ.
- Это был комплимент или оскорбление? – принял вызов Суворин.
- Пока только констатация факта. А там посмотрим.
Вскоре праздничный стол на прикроватной тумбочке был накрыт: фрукты разложены на салфетке, чашки и стакан наполнены кроваво-красным морсом. Право первого тоста предоставили Суворину.
- Я желаю нашей имениннице всего самого банального, - и в ответ на удивленное выражение востроносого личика косоглазки, пояснил. – Все самые важные в жизни вещи ужасно банальны: здоровье, счастье, благополучие. А также… - Олег покосился на огромный живот, - успешной реализации мегапроекта. И до кучи - хороших отношений с соседями. Кстати, вам большой привет от Джинджера.
- Да, Оля, я присоединяюсь к поздравлениям, - Людмила чокнулась своей чашкой с Ольгиной. – За то, чтобы ты нормально доносила и легко родила, и чтобы всё у тебя было хорошо. И за женское счастье.
- А что, женское счастье принципиально отличается от мужского? – протупил Суворин.
- Конечно! – уставились на Олега две пары возмущённых глаз.
- Это чем же?
- Банальностью, - насмешливо отрезала Ольга.
«Зайка моя» - завёл пошлую песенку Людочкин мобильный. Косоглазка вспыхнула радостью, прижала телефон к уху, и, нежно мурлыкая в трубку, вышла в коридор.
Оставшись с Ольгой наедине, Суворин почему-то смутился и замолчал. Ольга взяла с тумбочки спелую грушу и принялась есть, хлюпая сладким соком. Олег подозревал, что она сделала это нарочно – набитый рот оправдывал молчание. Пауза затянулась, и чем дольше длилось безмолвие, тем труднее было прервать его. Только чем-то очень важным – как та тайна, что соединяла (или разъединяла?) Суворина с Ольгой.
Наконец Олегу удалось стряхнуть оцепенение.
- Что-то вы сегодня подозрительно тихая. Не ругаетесь, не возмущаетесь моим хамством. Я уже соскучился по вашим пылким наездам.
Но Ольга не приняла шутовского тона. Она положила ладонь на руку Суворина и с чувством пожала.
- Спасибо вам, Олег! Если б не вы, не знаю, что бы тогда случилось. И ещё этот праздник, цветы… Спасибо!
- На моем месте так поступил бы каждый, - съёрничал Суворин. Он взял пакет с морсом и встряхнул его. – Тут еще осталась пара капель. Предлагаю выпить на брудершафт и перейти на «ты». Нам всё равно жить рядом – чего церемонии разводить. Согласны?
- На «ты» согласна. А поцелуй обязателен?
- Что, так противно со мной целоваться? – Олег пальцем расправил над губой рыжие усы.
- Наоборот, – ухмыльнулась Ольга. - Боюсь не сдержать желания!
- Вот, так уже лучше, - хохотнул Олег. - Узнаю свою горячую соседку!
Он быстро разлил остатки морса, и зацепил согнутой в локте рукой Ольгину руку.
- За взаимопонимание!
Суворин залпом опустошил стакан, за одну дужку стянул очки и приблизил своё лицо к Ольгиному. Та замерла – не подалась навстречу, но и не отпрянула. Олег закрыл глаза и припал к её рту, пытаясь на вкус определить, те ли это губы, что целовали его в тёмной комнате. Но так ничего и не понял - губы были прохладны и безучастны.
Отстранившись, Суворин впился близоруким взглядом в Ольгино лицо. Она или не она? Широко расставленные глаза, выгнутые аркой брови, узкая переносица. Если б можно было ощупать лицо, может, пальцы вспомнили бы, узнали?
- Что вы меня так разглядываете? – смутилась Ольга. Суворин опомнился, надел очки и снова прикинулся беззаботным.
- Ты. Что ты меня так разглядываешь? – указательным пальцем он коснулся кончика Ольгиного носа.
- Вот именно. Что ты меня так разглядываешь?
- Любуюсь. Ты выглядишь лучше, чем прошлой ночью – порозовела. Знаешь, зелёный – это не твой тон, особенно на лице. Не злоупотребляй им.
- Спасибо, учту!
- Да, кстати, - бросил Олег нарочито небрежным тоном, - я зашёл у тебя в детскую. Случайно. Проверял, выключен ли свет. Симпатичная комнатка. Только почему там две кровати? На выбор – какая удобней?
- Нет, безо всякого выбора. У меня двойня.
- Ух ты! Двойня? – и, хотя Суворин заранее знал ответ, всё равно задохнулся от нахлынувших эмоций. – Девочки или мальчики?
- Мальчишки. Уже воюют внутри меня, - Ольга улыбнулась и охраняющим движением положила руку на живот. - Что же будет, когда они выйдут наружу?
Внезапно Суворину стало жарко. Подумалось: это могли быть его сыновья. Он должен, просто обязан был узнать правду! И как можно скорее. А самое верное доказательство – это шрам над ключицей.
- Ты не устала? – издалека приступил Олег. - Может, хочешь прилечь? Сними халат и ложись. Хочешь, я отвернусь.
- Нет, я и так целый день лежала. Лучше посижу. Расслабься, со мной всё в порядке. Завтра можно будет выписываться.
Выписываться? Олегу показалось, что он ослышался.
- Стоп-стоп! Быстрая какая! Я ещё не успел от тебя отдохнуть, а ты уже домой!
- А я на тебя и не рассчитываю, - задиристо вздёрнула подбородок Ольга. - Живи спокойно, сосед.
- Спокойно? После того, как ночью ко мне явилось зелёное привидение? Нет уж, с меня одного раза хватит. Я должен за тобой приглядывать.
- Ничего ты не должен!
В этот момент на подоконнике пронзительно заверещал мобильный. Ольга схватила аппарат, словно давно ждала этого звонка, взглянула на номер и расплылась в счастливой улыбке. А Суворин усилием подавил внезапный укол ревности. Но уже через секунду понял, что повода не было. Из трубки донёсся звонкий женский голос, который мог бы успешно конкурировать с громкой связью.
Олег деликатно сделал вид, что не хочет мешать - встал и отошел к постели востроносой Людмилы. Он поднял брошенную книжицу дамского романа и погрузился в её изучение. Хотя сам старался не упустить ни одного слова из интересного разговора.
- Олик, родная, привет! – кричал голос. – С днём рождения! Поздравляю! Желаю здоровья-здоровья-здоровья тебе и твоим мальчишкам. Счастья тебе материнского, любви. И, натурально, в перспективе – мужика хорошего.
- Спасибо, Юлик! Я так рада тебя слышать! Ужасно соскучилась по тебе!
Олег усмехнулся: детский сад, штаны на лямках: «Олик – Юлик». Похоже, это та самая подруга, что сейчас в отпуске в Таиланде. Она же приезжала к Ольге на новоселье и с тем же энтузиазмом кричала в тамбуре у дверей Суворинской квартиры.
- Я тоже очень соскучилась! Ну как ты там празднуешь? Пьянствуешь?
- Точно, пьянствую. Правда, в больнице…
- Что?! – запнулся голос. И тут же почти что сорвался в крик, - Олик, что случилось? Что-то с детьми?
- Не волнуйся, Юлик! Всё в порядке. Давление вчера поднялось. Но сейчас всё в норме. Через день меня уже выпишут. С детьми тоже всё хорошо – ворочаются, толкаются. Расслабься и не порти себе отдых.
- Ну, ты, натурально, нашла время, чтобы загреметь в больницу. Специально выбрала, когда я в отпуске?
- Извини, так получилось.
- Я вернусь только через неделю. Как ты там будешь одна?
- Я не одна. За мной присматривают.
- Кто? – голос наполнился кэгэбэшной подозрительностью. - Судя по безличной формулировке, это - мужик. Колись, кто? Неужели твой Воронцов сподобился?
- Нет, причём тут Воронцов… Мой сосед. Его зовут Олег.
Суворин тут же взял на заметку, что в Ольгиной жизни существовал какой-то Воронцов. Может, это он был отцом детей?
- Тот самый рыжебородый хам, который ругался с тобой по поводу ремонта? Он? – Олег скосил глаза и увидел, как Ольга, покраснев, зажала трубку ладонью.
- Юлик, - она понизила голос, - пожалуйста, говори тише! Да, это он. Он сейчас здесь, рядом со мной.
- Что?! У тебя в больнице? Бомбео! Что он там делает?
Ольга совсем перешла на шёпот, но – удивительное дело - слышимость от этого стала только лучше.
- Он привёз мои вещи.
- Что?
- Привёз вещи. Я тебе потом всё расскажу.
- Ладно, вернусь, посплетничаем, - неохотно согласилась подруга. - Олик, ты натурально справишься без меня? Хочешь, я поменяю билет и вернусь раньше?
- Юлик, даже не думай! Отдыхай, загорай, купайся и за себя, и за меня. Передавай привет Толику и Настёне.
- А ты - своему рыжебородому.
- Он не мой! – резко открестилась Ольга.
- Ну-ну, жизнь покажет. Всё, пока-пока. Целу!
- И я тебя.
По наступившей тишине Суворин понял, что разговор закончился. Он отбросил уже ненужный роман и обернулся. Ольга быстро согнала с лица смущённое выражение и, защищаясь, набросилась на него.
- Могли бы выйти, между прочим…
- Ты. Мог бы. Но, если б вышел, то пропустил бы массу интересных подробностей. Значит, говоришь, рыжебородый хам?
Ольга опустила глаза и стала обирать с халата несуществующие соринки. Наконец она вздохнула и вскинула на Олега извиняющийся взгляд.
- Это твоя знакомая мегера тебя так называла.
Суворин присел рядом и взял прохладную Ольгину руку.
- Что-то я давно её не встречал. Не знаешь, что с ней случилось?
- Знаю. Она скончалась вчера от гипертонического криза.
- В самом деле? Счастье, что ты осталась жива!
И снова неловкое многозначительное молчание повисло в воздухе. Но на этот раз Олег сориентировался быстрее.
- Помнится, ты что-то говорила по поводу завтрашней выписки?
- А какой смысл мне тут лежать? На работе веселей!
- Какая работа? – взвился Суворин. - Ты вчера чуть Богу душу не отдала!
- Зато сегодня я в норме, - упёрлась Ольга.
- В норме? Ты – ненормальная! Пойду поговорю с твоим лечащим врачом. Спрошу, что он думает по этому поводу.
- Не надо! – попыталась удержать Олега Ольга.
- Нет, надо. И это не обсуждается!
***
- Арсен Саркисович! – Суворин догнал в коридоре доктора Карапетяна – сухощавого пожилого армянина в белом халате. Тот обернулся и смерил Олега усталым взглядом больших выпуклых глаз.
- Доктор, я по поводу Ольги Олениной.
- Олениной? – Карапетян поморщился в усилии вспомнить, кто это, и потёр пальцами лоб с высокими залысинами.
Он произнес Ольгину фамилию с твёрдым «э» посередине – «Олэнина». И от этого Суворину показалось, что они говорят о разных женщинах. На всякий случай он решил добавить опознавательных деталей.
- Такая невысокая круглая шатенка с двойней. Из триста пятнадцатой палаты. Её сегодня ночью привезли. Что с ней? Какой диагноз?
- Вы муж? – вопросом на вопрос ответил доктор.
- Нет не муж, - смутился Олег, - но… что-то вроде того.
- Вроде того? – в больших выпуклых глазах промелькнул укор. - Дети ваши? – и снова мягкое «е» прозвучало твердым «э» - «дэти».
- Нет. Не знаю… В общем, это не имеет значения. То, что с Ольгой – это опасно?
Усталый взгляд доктора Карапетяна оживился, в глубине глаз зажглась искра насмешливого интереса.
- Не знаете, чьи дети? Ай кез бан, занятные у вас отношения. Ну, да это не моё дело. Для беременных вообще много опасного, молодой человек. У вашей Олениной артериальная гипертензия.
Диагноз прозвучал страшно, как приговор. Олег испугался.
- Что это такое?
- Высокое давление, - перевёл Карапетян. – Ваша Оленина переутомилась на работе. Ведь не девочка уже, а такая легкомысленная. Имейте в виду, молодой человек и вашей Олениной передайте: гипертензия является одной из самых распространенных причин смертности среди беременных.
От этих слов внутри у Олега сгустился какой-то тяжёлый сырой комок.
- Она хочет завтра выписываться, - сдал Ольгу Суворин.
Арсен Саркисович грозно сдвинул лохматые брови и суровым тоном отчеканил:
- Об этом не может быть и речи! Если она хочет родить здоровых детей, ей следует беречь себя. Две недели стационара – это минимум.
- А она может отсюда сбежать?
- Ну, у нас здесь не тюрьма – замков нет, - Карапетян обвел рукой ряд дверей – закрытых и распахнутых. - Бывает, что сбегают. А потом теряют ребёнка и всю жизнь жалеют о своей преступной глупости.
- Что же делать, доктор? - Суворин нервно схватился за нос. – А вы можете её напугать? Так, чтобы она реально испугалась?
В скептической усмешке Карапетяна легко читался большой опыт проведения бесполезных воспитательных бесед с неразумными мамашами.
- Я скажу всё, что необходимо в данной ситуации. Но принимать решение всё равно ей самой. Ведь собственные мозги в чужую голову не трансплантируешь. И таблеток от глупости пока ещё не придумали. Вот так-то, молодой человек.
