Я привыкла к боли... Хм? Действительно, рана стала меньше ныть. – удивленно сказала старшая сестра. – Поразительно, у этого растения такое быстрое действие. Спасибо. Чем же я заслужила твою доброту, сестрица?
– Это речной радолист. До этого момента я могла проверить свою теорию о его эффективном действии при лечении подобных ран лишь на лягушках, да птицах. Ты приехала вовремя, Рейна, – с улыбкой произнесла Фрейя.
– Так ты на мне эксперименты ставишь? Как подопытную меня используешь!? Ха, теперь мне всё ясно! А то я уж испугалась за тебя. Нет, ты всё та же странная сестрица-Фрейя, теперь я тебя узнаю, – смеясь, промолвила Рейна, – А теперь иди и дай мне поспать.
Впервые идея выдать свою вторую дочь замуж за Берхарда Хартманна возникла у Седрика на праздничном приёме в честь возвращения Рейны и окончания военного похода.
– Господин, всё готово, – войдя в кабинет, произнесла служанка, – гости уже начинают прибывать. Госпожа Рейна и госпожа Фрейя по Вашему указу уже встречают уважаемых вельмож.
– Хорошо. А герцог Берхард Хартманн прибыл? – после рассказов дочери Седрик очень заинтересовался его персоной и захотел увидеть его своими глазами.
– Насколько я знаю, нет. Не припоминаю, что видела кого-то в шлеме в банкетном зале, – задумавшись, ответила служанка.
Каждый в империи Далькхойн, в том числе, слуги, знали о странной привычке герцога носить шлем даже там, где дресс-код его не предусматривает. Даже на аудиенции с Его Величеством Императором Хартманн не удосужился снять свой шлем, будто тот прирос к его голове.
Просторный банкетный зал был ярко освещен огнями, воздух был пропитан ароматом свечей и аппетитной еды, которой был богато усыпан огромный стол, по длине почти соответствующий величине зала. Во главе стола восседал Седрик Гатберт, по правую и левую руку от него разместились две его дочери. Гости, многие из которых между собой знакомы, являются давними военными товарищами. Герцоги и герцогини, бароны и баронессы, рыцари, все они когда-то были объединены общим делом, а сейчас весело и непринуждённо болтают о житейских пустяках, пьют, едят и наслаждаются живой музыкой приглашённых бардов.
Время от времени мужчины приглашали прекрасных дам на танец. Пары кружили по залу, их шаги сливались с мелодиями, а одежда, даже в мирное время имеющая элементы брони, добавляла некоего изящества в общую картину. Когда темп музыки ускорялся, а движения становились резки и порывисты, это начинало походить на самую настоящую схватку. Наблюдать за этим было поистине увлекательно. Когда музыка стихала и танец заканчивался, наблюдавшие громко аплодировали партнёрам за доставленное удовольствие.
– Ваша светлость, приём получился просто великолепным! Такой роскошно обставленный зал радует глаз, а блюда – просто объеденье! Благодарю Вас за возможность ещё раз увидеться с давними товарищами, –обратился к хозяину приёма один из сидевших неподалёку гостей.
– Рад, что Вы довольны, сэр Ратклифф. Насладитесь этим вечером сполна.
Вечер протекал в уютной атмосфере приятных мелодий музыкальных инструментов и голосов людей, что радовались успешному окончанию похода на Алтефию и ожиданию новых завоеваний; множество приятных слов было направлено в адрес старшей дочери герцога, Рейны. Часть присутствующих на приёме, как и она, недавно вернулись с последнего похода, и выражали своё восхищение боевым мастерством и храбростью девушки. Её назвали достойной преемницей главы семьи Гатберт.
– Мисс Гатберт ещё сильнее прославит Вашу фамилию! – воскликнул один из гостей.
Седрик был очень горд своей дочерью. Он был счастлив, что Рейна пользуется таким уважением и почитанием со стороны высшего света. Чего не скажешь о Фрейе – эту девушку, хоть она и является второй дочерью герцога, заслужившего свой титул, блестяще показав себя во время войн, никто не знает здесь, в кругу его друзей и товарищей. О ней не произносят хвалебных речей, её попросту не замечают, хоть она и сидит по левую руку от главы семейства. Да и ей самой запрещено самостоятельно заговаривать с гостями, герцог стыдится своей дочери и не желает, чтобы та позорила его ещё сильнее. Будь его воля – он бы вообще не выпускал её в свет.
Но, кажется, Фрейю это мало волнует, ей самой наскучивает сидеть на этих шумных приёмах, каждый раз она с нетерпением ждёт их окончания или пытается как-нибудь незаметно улизнуть пораньше. Но сегодня её уши уловили довольно занятную беседу двух незнакомых ей дам.
–… Да, похоже, он не удосужился явиться даже на приём в честь возвращения мисс Рейны. А ведь она была в его отряде… – прошептала знатная особа.
– Впрочем, это было ожидаемо. Мы ведь говорим о герцоге Хартманне.
– Ну что за дикий и нелюдимый человек! Разве он не понимает, что имея такую славу, должен хоть изредка показываться на глаза?
– Тише, Лина, тебя же услышат! – прошептала ей собеседница и посмотрела в сторону семейства Гатберт. Она смутилась, заметив, что диалог, кажется, дошёл до ушей Седрика и его второй дочери. И как долго они слушали?
– Прошу прощения, леди Лина Мейзерхоф и… леди Алисия Кастелл, верно? Я ненароком подслушал ваш разговор. Вы говорили о герцоге Берхарде Хартманне? – вступил в беседу хозяин дома, заинтересовавшись предметом разговора.
– Д-да… – смущенно проговорила Алисия, – прошу прощения. Я не хотела, чтобы меня застали за обсуждением знатного господина. Нам просто…
– А что, герцога Хартманна действительно можно лицезреть лишь на войне, а в мирное время он пропускает все мероприятия? – поинтересовался Седрик, – очень занятно. Быть может, он занят по семейным обстоятельствам?
– Очень великодушное предположение, но у герцога нет жены и детей. Да я и представить себе не могу такого, не позавидовала бы я его жене, будь она у него, – усмехнулась леди Лина, – скорее, его жена жила бы с ним в заточении, чем они бы посещали приёмы вместе. В общем, если не хотите видеть какую-то даму, следует выдать её замуж за герцога, ха! – пошутила она.
Все свидетели данного разговора поддержали шутку и рассмеялись, а затем продолжили наслаждаться вечером.
Лина Мейзерхоф – молодая девушка, которая успела поучаствовать в нескольких военных походах. И хоть на войне она скорее являлась рядовым солдатом, не выделяясь геройствами и подвигами, но прилежно исполняя приказы и задания в составе своего отряда, в мирное время её имя было на слуху. Она славилась тем, что являлась заядлой сплетницей и не гнушалась обсудить даже тех, чей авторитет и положение в обществе были много выше её самого. Никто не знал, откуда она берёт ту или иную информацию о человеке, но Лина всегда находила почву для перемывания косточек того или иного аристократа.
Последний гость покинул особняк, когда на небе уже давно были видны звёзды. Хозяева банкета с облегчением выдохнули.
– Отец, благодарю тебя за этот праздник, – Рейна чмокнула Седрика в щечку и ушла в свои покои.
Фрейя к тому моменту уже давно пропала из поля зрения. Как всегда, она нашла момент, чтобы незаметно покинуть праздник пораньше и вернуться к делам, которые вызывают у неё удовольствие.
Перед тем, как лечь спать, Седрик вышел на балкон своей спальни, чтобы как обычно, поговорить со своей женой, которая, как и всегда, ему не ответит. Его голову всё никак не покидали слова Лины Мейзерхоф. Эта была шутка, но она звучит как прекрасное решение всех проблем. Единственная головная боль Седрика Гатберта – его вторая дочь, бракованный экземпляр, грязное пятно на величии его фамилии. Что, если это и правда выход? Тем более, этот Берхард Хартманн – уважаемая личность, известная персона, так что никто не сможет обвинить отца в том, что он выбросил свою дочь на улицу, он ведь нашёл для неё отличную партию.
– О да, Фрейя. Ты его достойна, – с презрением проговорил герцог, вспомнив о жестокости Берхарда, – Может, хотя бы живя с ним, ты наконец возьмёшь в руки меч? Иначе как ты сможешь выжить в доме этого тирана?.. Эллейн, решено, – обратив свой взор на небо, уверенно произнес Седрик, – Завтра я переговорю с императором.
Просторное помещение, называемое тронным залом, где Его Величество Император обычно даёт аудиенцию знатным господам, поражает своим грандиозным великолепием. Высокие сводчатые потолки, покрытые яркими фресками, изображающими славные битвы и мифических существ, создают атмосферу величия и силы. Полы, выложенные из полированного мрамора, отражают свет, который проникает сквозь витражные окна, переливаясь всеми цветами радуги. В центре зала возвышается трон, обитый ярко-красным бархатом и инкрустированный драгоценными камнями, излучая ауру власти и непоколебимого величия.
Герцог Гатберт множество раз был торжественно награждён за военные подвиги именно в этом зале. И вот он снова предстал перед Императором, обратившись к нему с личной просьбой. Выслушав герцога, Император тяжело вздохнул и нахмурил брови, подперев подбородок рукой.
Правитель Далькхойна, пожилой, но статный мужчина, получил эту власть, обойдя по количеству и значимости военных достижений своих двоих братьев и сестру. Будучи ещё совсем юным, он значительно увеличил территорию империи, блестяще проявив себя в роли главнокомандующего войсками. Его лицо, помимо морщин, которые свойственны людям его возраста, также украшали шрамы, по которым можно судить о богатом военном опыте.
Давящая тишина, которая заполнила тронный зал, была прервана герцогом.
– Что скажете, Ваше Величество? Можно ли устроить этот брак?
Император направил свой взор на Седрика и, ещё раз вздохнув, спросил:
– Неужели ты настолько сильно хочешь избавиться от своей дочери, что готов выдать её замуж за самого дьявола во плоти? Отказ от войны – это, несомненно, недостаток, но не и преступление. Подумай ещё раз, о чём ты меня просишь.
– Я уже всё обдумал, – не колеблясь, ответил герцог, – этот брак пойдёт ей только на пользу. Возможно, связав свою жизнь со столь великим воином, имя которого страшит и врагов, и союзников, Фрейя и сама изменится.
«Ну, или он её прикончит» – подумал Седрик, но не осмелился произнести этого вслух.
– Хорошо, – кивнул Император, – я отправлю гонца во владения Хартманн. Но учти, я не могу его заставить, это противоречит Закону Одного Года. Однако, – потерев подбородок и хитро прищурясь, произнес Император, – у меня есть одно заманчивое предложение для нашего жениха. Приходи через два дня.
Седрик отдал честь владыке империи и удалился.
– Ох, дитя… – с грустью проговорил Император, провожая герцога взглядом.
Вернувшись спустя два дня, как и наказал Император, Седрик, даже не заходя в тронный зал, понял, что Берхард Хартманн его опередил. Дворец содрогался от негодующего рычания зверя, будто пёс с цепи сорвался. Некий зловещий, грубый, резкий голос доносился до ушей герцога, и не было сомнения, что это голос того самого демона, за которого тот хочет выдать свою дочь.
-–…Повторяю ещё раз. Никакого. Брака.
Седрик услышал звук приближающихся шагов – Хартманн направился к выходу. Какую же надо иметь дерзость, чтобы так нахально перечить самому Императору!? Как можно поворачиваться к нему спиной без позволения Его Светлости? Для подобной наглости, действительно, нужно иметь повадки зверя. Для этого человека и правда закон не писан. А человек ли это? На секунду Седрик даже успел усомниться в своей идее выдать дочь за этого монстра.
«Нет. Это именно то, что нужно. Именно такую судьбу заслуживает эта дрянная девчонка, которая, словно пиявка, рано или поздно высосет и уничтожит достоинство рода Гатберт» – с такой мыслью герцог вошёл в тронный зал, где продолжалась словесная битва между Императором и его бешеным псом.
За свою жизнь герцог Гатберт сокрушил немало врагов, чем и заслужил свой титул, уважение и благосклонность Императора. Седрику приходилось сражаться и с совсем молодыми, неопытными мальчишками, впервые вступившими в битву, и с матёрыми воинами, на руках которых было не меньше крови, чем у него самого. Бывало, он разрубал тела, сплошь покрытые бронёй, не видя лица противника, а иногда лицезрел, как перед смертью искажается лицо врага от страха или ненависти. Он уже давно привык видеть перед собой любого бойца, и казалось, никто не сможет его смутить. Однако, распахивая двери, ведущие в тронный зал, герцог ощутил давно забытую тревогу, будто в этот раз ему не всё равно, кто окажется перед ним.
Глаза. Первое, что он увидел, войдя в тронный зал – это глаза, которые смотрели на него через отверстие шлема. Они были разными: один глаз был отчетливого янтарного оттенка, в нём отражался солнечный свет и читалась ярость. Второй же глаз не выражал эмоций. Он был тусклым, зрачок был так замутнён, что практически неразличим. В остальном, мужчина был отлично сложен, крепок и на полголовы выше герцога, что так внимательно его рассматривал.
– А, герцог Гатберт, Вы как раз вовремя, проходите, – поприветствовал его Император, восседающий на троне.
– С дороги. – злобно и будто даже угрожающе прорычал человек в доспехах.
– Приветствую, сэр Хартманн. Мы не знакомы, но я о Вас наслышан от моей дочери. Рад наконец познакомиться с Вами лично. Я Седрик из рода Гатберт, – герцог преградил гостю выход из тронного зала.
– Мне всё равно. – отрезал мужчина и уже было потянулся, чтобы оттолкнуть потенциального тестя.
– Постойте, герцог Хартманн. Вы ещё даже не выслушали моё предложение. Уверены, что хотите уйти? А если оно будет касаться вступления в войну? – сказал Император и с интересом стал ждать реакции. Хозяин всегда знает, как заинтересовать своего пса. И в самом деле, реакция не заставила себя ждать. Герцог, только что собиравшийся уйти, резко остановился. Он молчал, но своим видом и языком тела будто бы произнес: «Я Вас внимательно слушаю.»
На лице Императора появилась хитрая ухмылка.
– Как Вы, вероятно, догадались, следующее государство, которое мы завоюем – Касцария, богатая плодородными землями и рудниками. От неё нас отделяла Алтефия, в падении которой Вы сыграли ключевую роль. Я собираюсь дать Вам право нанести первый удар, герцог Берхард Хартманн. Что думаете?
От услышанного герцог сверкнул своими безумными глазами. Он как пёс, облизывающийся и исходящий слюной от запаха новой добычи. Нанести первый удар… Хартманн не может от такого отказаться, и Император знает эту его слабость.
Обычно после решения начать войну, командиры отрядов и главнокомандующий войском, назначенный Императором лично, разрабатывают стратегию первого удара: ищут слабое место врага, размышляют, скольким воинам отравиться и какие позиции занять, каким образом атаковать, разрабатывают тактику стремительной атаки и, на всякий случай, тактику отступления. Это обсуждается и согласовывается с Императором, и только после всего этого начинаются военные действия.
Хартманну же вся эта морока кажется лишней – ему нужно только знать, чью голову преподнести и кому. Он охотится за этой головой, попутно вырезая всех, кто попадётся ему на пути. С этой задачей герцог справляется блестяще, но часто эта бездумная охота вызывает негодование у командиров. Хартманн плюёт на все планы и стратегии, он не ждёт команды, и эта жажда быть палачом зачастую мешает другим.
– Это речной радолист. До этого момента я могла проверить свою теорию о его эффективном действии при лечении подобных ран лишь на лягушках, да птицах. Ты приехала вовремя, Рейна, – с улыбкой произнесла Фрейя.
– Так ты на мне эксперименты ставишь? Как подопытную меня используешь!? Ха, теперь мне всё ясно! А то я уж испугалась за тебя. Нет, ты всё та же странная сестрица-Фрейя, теперь я тебя узнаю, – смеясь, промолвила Рейна, – А теперь иди и дай мне поспать.
Глава 2. Праздничный приём
Впервые идея выдать свою вторую дочь замуж за Берхарда Хартманна возникла у Седрика на праздничном приёме в честь возвращения Рейны и окончания военного похода.
– Господин, всё готово, – войдя в кабинет, произнесла служанка, – гости уже начинают прибывать. Госпожа Рейна и госпожа Фрейя по Вашему указу уже встречают уважаемых вельмож.
– Хорошо. А герцог Берхард Хартманн прибыл? – после рассказов дочери Седрик очень заинтересовался его персоной и захотел увидеть его своими глазами.
– Насколько я знаю, нет. Не припоминаю, что видела кого-то в шлеме в банкетном зале, – задумавшись, ответила служанка.
Каждый в империи Далькхойн, в том числе, слуги, знали о странной привычке герцога носить шлем даже там, где дресс-код его не предусматривает. Даже на аудиенции с Его Величеством Императором Хартманн не удосужился снять свой шлем, будто тот прирос к его голове.
Просторный банкетный зал был ярко освещен огнями, воздух был пропитан ароматом свечей и аппетитной еды, которой был богато усыпан огромный стол, по длине почти соответствующий величине зала. Во главе стола восседал Седрик Гатберт, по правую и левую руку от него разместились две его дочери. Гости, многие из которых между собой знакомы, являются давними военными товарищами. Герцоги и герцогини, бароны и баронессы, рыцари, все они когда-то были объединены общим делом, а сейчас весело и непринуждённо болтают о житейских пустяках, пьют, едят и наслаждаются живой музыкой приглашённых бардов.
Время от времени мужчины приглашали прекрасных дам на танец. Пары кружили по залу, их шаги сливались с мелодиями, а одежда, даже в мирное время имеющая элементы брони, добавляла некоего изящества в общую картину. Когда темп музыки ускорялся, а движения становились резки и порывисты, это начинало походить на самую настоящую схватку. Наблюдать за этим было поистине увлекательно. Когда музыка стихала и танец заканчивался, наблюдавшие громко аплодировали партнёрам за доставленное удовольствие.
– Ваша светлость, приём получился просто великолепным! Такой роскошно обставленный зал радует глаз, а блюда – просто объеденье! Благодарю Вас за возможность ещё раз увидеться с давними товарищами, –обратился к хозяину приёма один из сидевших неподалёку гостей.
– Рад, что Вы довольны, сэр Ратклифф. Насладитесь этим вечером сполна.
Вечер протекал в уютной атмосфере приятных мелодий музыкальных инструментов и голосов людей, что радовались успешному окончанию похода на Алтефию и ожиданию новых завоеваний; множество приятных слов было направлено в адрес старшей дочери герцога, Рейны. Часть присутствующих на приёме, как и она, недавно вернулись с последнего похода, и выражали своё восхищение боевым мастерством и храбростью девушки. Её назвали достойной преемницей главы семьи Гатберт.
– Мисс Гатберт ещё сильнее прославит Вашу фамилию! – воскликнул один из гостей.
Седрик был очень горд своей дочерью. Он был счастлив, что Рейна пользуется таким уважением и почитанием со стороны высшего света. Чего не скажешь о Фрейе – эту девушку, хоть она и является второй дочерью герцога, заслужившего свой титул, блестяще показав себя во время войн, никто не знает здесь, в кругу его друзей и товарищей. О ней не произносят хвалебных речей, её попросту не замечают, хоть она и сидит по левую руку от главы семейства. Да и ей самой запрещено самостоятельно заговаривать с гостями, герцог стыдится своей дочери и не желает, чтобы та позорила его ещё сильнее. Будь его воля – он бы вообще не выпускал её в свет.
Но, кажется, Фрейю это мало волнует, ей самой наскучивает сидеть на этих шумных приёмах, каждый раз она с нетерпением ждёт их окончания или пытается как-нибудь незаметно улизнуть пораньше. Но сегодня её уши уловили довольно занятную беседу двух незнакомых ей дам.
–… Да, похоже, он не удосужился явиться даже на приём в честь возвращения мисс Рейны. А ведь она была в его отряде… – прошептала знатная особа.
– Впрочем, это было ожидаемо. Мы ведь говорим о герцоге Хартманне.
– Ну что за дикий и нелюдимый человек! Разве он не понимает, что имея такую славу, должен хоть изредка показываться на глаза?
– Тише, Лина, тебя же услышат! – прошептала ей собеседница и посмотрела в сторону семейства Гатберт. Она смутилась, заметив, что диалог, кажется, дошёл до ушей Седрика и его второй дочери. И как долго они слушали?
– Прошу прощения, леди Лина Мейзерхоф и… леди Алисия Кастелл, верно? Я ненароком подслушал ваш разговор. Вы говорили о герцоге Берхарде Хартманне? – вступил в беседу хозяин дома, заинтересовавшись предметом разговора.
– Д-да… – смущенно проговорила Алисия, – прошу прощения. Я не хотела, чтобы меня застали за обсуждением знатного господина. Нам просто…
– А что, герцога Хартманна действительно можно лицезреть лишь на войне, а в мирное время он пропускает все мероприятия? – поинтересовался Седрик, – очень занятно. Быть может, он занят по семейным обстоятельствам?
– Очень великодушное предположение, но у герцога нет жены и детей. Да я и представить себе не могу такого, не позавидовала бы я его жене, будь она у него, – усмехнулась леди Лина, – скорее, его жена жила бы с ним в заточении, чем они бы посещали приёмы вместе. В общем, если не хотите видеть какую-то даму, следует выдать её замуж за герцога, ха! – пошутила она.
Все свидетели данного разговора поддержали шутку и рассмеялись, а затем продолжили наслаждаться вечером.
Лина Мейзерхоф – молодая девушка, которая успела поучаствовать в нескольких военных походах. И хоть на войне она скорее являлась рядовым солдатом, не выделяясь геройствами и подвигами, но прилежно исполняя приказы и задания в составе своего отряда, в мирное время её имя было на слуху. Она славилась тем, что являлась заядлой сплетницей и не гнушалась обсудить даже тех, чей авторитет и положение в обществе были много выше её самого. Никто не знал, откуда она берёт ту или иную информацию о человеке, но Лина всегда находила почву для перемывания косточек того или иного аристократа.
***
Последний гость покинул особняк, когда на небе уже давно были видны звёзды. Хозяева банкета с облегчением выдохнули.
– Отец, благодарю тебя за этот праздник, – Рейна чмокнула Седрика в щечку и ушла в свои покои.
Фрейя к тому моменту уже давно пропала из поля зрения. Как всегда, она нашла момент, чтобы незаметно покинуть праздник пораньше и вернуться к делам, которые вызывают у неё удовольствие.
Перед тем, как лечь спать, Седрик вышел на балкон своей спальни, чтобы как обычно, поговорить со своей женой, которая, как и всегда, ему не ответит. Его голову всё никак не покидали слова Лины Мейзерхоф. Эта была шутка, но она звучит как прекрасное решение всех проблем. Единственная головная боль Седрика Гатберта – его вторая дочь, бракованный экземпляр, грязное пятно на величии его фамилии. Что, если это и правда выход? Тем более, этот Берхард Хартманн – уважаемая личность, известная персона, так что никто не сможет обвинить отца в том, что он выбросил свою дочь на улицу, он ведь нашёл для неё отличную партию.
– О да, Фрейя. Ты его достойна, – с презрением проговорил герцог, вспомнив о жестокости Берхарда, – Может, хотя бы живя с ним, ты наконец возьмёшь в руки меч? Иначе как ты сможешь выжить в доме этого тирана?.. Эллейн, решено, – обратив свой взор на небо, уверенно произнес Седрик, – Завтра я переговорю с императором.
Глава 3. Сделка
Просторное помещение, называемое тронным залом, где Его Величество Император обычно даёт аудиенцию знатным господам, поражает своим грандиозным великолепием. Высокие сводчатые потолки, покрытые яркими фресками, изображающими славные битвы и мифических существ, создают атмосферу величия и силы. Полы, выложенные из полированного мрамора, отражают свет, который проникает сквозь витражные окна, переливаясь всеми цветами радуги. В центре зала возвышается трон, обитый ярко-красным бархатом и инкрустированный драгоценными камнями, излучая ауру власти и непоколебимого величия.
Герцог Гатберт множество раз был торжественно награждён за военные подвиги именно в этом зале. И вот он снова предстал перед Императором, обратившись к нему с личной просьбой. Выслушав герцога, Император тяжело вздохнул и нахмурил брови, подперев подбородок рукой.
Правитель Далькхойна, пожилой, но статный мужчина, получил эту власть, обойдя по количеству и значимости военных достижений своих двоих братьев и сестру. Будучи ещё совсем юным, он значительно увеличил территорию империи, блестяще проявив себя в роли главнокомандующего войсками. Его лицо, помимо морщин, которые свойственны людям его возраста, также украшали шрамы, по которым можно судить о богатом военном опыте.
Давящая тишина, которая заполнила тронный зал, была прервана герцогом.
– Что скажете, Ваше Величество? Можно ли устроить этот брак?
Император направил свой взор на Седрика и, ещё раз вздохнув, спросил:
– Неужели ты настолько сильно хочешь избавиться от своей дочери, что готов выдать её замуж за самого дьявола во плоти? Отказ от войны – это, несомненно, недостаток, но не и преступление. Подумай ещё раз, о чём ты меня просишь.
– Я уже всё обдумал, – не колеблясь, ответил герцог, – этот брак пойдёт ей только на пользу. Возможно, связав свою жизнь со столь великим воином, имя которого страшит и врагов, и союзников, Фрейя и сама изменится.
«Ну, или он её прикончит» – подумал Седрик, но не осмелился произнести этого вслух.
– Хорошо, – кивнул Император, – я отправлю гонца во владения Хартманн. Но учти, я не могу его заставить, это противоречит Закону Одного Года. Однако, – потерев подбородок и хитро прищурясь, произнес Император, – у меня есть одно заманчивое предложение для нашего жениха. Приходи через два дня.
Седрик отдал честь владыке империи и удалился.
– Ох, дитя… – с грустью проговорил Император, провожая герцога взглядом.
***
Вернувшись спустя два дня, как и наказал Император, Седрик, даже не заходя в тронный зал, понял, что Берхард Хартманн его опередил. Дворец содрогался от негодующего рычания зверя, будто пёс с цепи сорвался. Некий зловещий, грубый, резкий голос доносился до ушей герцога, и не было сомнения, что это голос того самого демона, за которого тот хочет выдать свою дочь.
-–…Повторяю ещё раз. Никакого. Брака.
Седрик услышал звук приближающихся шагов – Хартманн направился к выходу. Какую же надо иметь дерзость, чтобы так нахально перечить самому Императору!? Как можно поворачиваться к нему спиной без позволения Его Светлости? Для подобной наглости, действительно, нужно иметь повадки зверя. Для этого человека и правда закон не писан. А человек ли это? На секунду Седрик даже успел усомниться в своей идее выдать дочь за этого монстра.
«Нет. Это именно то, что нужно. Именно такую судьбу заслуживает эта дрянная девчонка, которая, словно пиявка, рано или поздно высосет и уничтожит достоинство рода Гатберт» – с такой мыслью герцог вошёл в тронный зал, где продолжалась словесная битва между Императором и его бешеным псом.
За свою жизнь герцог Гатберт сокрушил немало врагов, чем и заслужил свой титул, уважение и благосклонность Императора. Седрику приходилось сражаться и с совсем молодыми, неопытными мальчишками, впервые вступившими в битву, и с матёрыми воинами, на руках которых было не меньше крови, чем у него самого. Бывало, он разрубал тела, сплошь покрытые бронёй, не видя лица противника, а иногда лицезрел, как перед смертью искажается лицо врага от страха или ненависти. Он уже давно привык видеть перед собой любого бойца, и казалось, никто не сможет его смутить. Однако, распахивая двери, ведущие в тронный зал, герцог ощутил давно забытую тревогу, будто в этот раз ему не всё равно, кто окажется перед ним.
Глаза. Первое, что он увидел, войдя в тронный зал – это глаза, которые смотрели на него через отверстие шлема. Они были разными: один глаз был отчетливого янтарного оттенка, в нём отражался солнечный свет и читалась ярость. Второй же глаз не выражал эмоций. Он был тусклым, зрачок был так замутнён, что практически неразличим. В остальном, мужчина был отлично сложен, крепок и на полголовы выше герцога, что так внимательно его рассматривал.
– А, герцог Гатберт, Вы как раз вовремя, проходите, – поприветствовал его Император, восседающий на троне.
– С дороги. – злобно и будто даже угрожающе прорычал человек в доспехах.
– Приветствую, сэр Хартманн. Мы не знакомы, но я о Вас наслышан от моей дочери. Рад наконец познакомиться с Вами лично. Я Седрик из рода Гатберт, – герцог преградил гостю выход из тронного зала.
– Мне всё равно. – отрезал мужчина и уже было потянулся, чтобы оттолкнуть потенциального тестя.
– Постойте, герцог Хартманн. Вы ещё даже не выслушали моё предложение. Уверены, что хотите уйти? А если оно будет касаться вступления в войну? – сказал Император и с интересом стал ждать реакции. Хозяин всегда знает, как заинтересовать своего пса. И в самом деле, реакция не заставила себя ждать. Герцог, только что собиравшийся уйти, резко остановился. Он молчал, но своим видом и языком тела будто бы произнес: «Я Вас внимательно слушаю.»
На лице Императора появилась хитрая ухмылка.
– Как Вы, вероятно, догадались, следующее государство, которое мы завоюем – Касцария, богатая плодородными землями и рудниками. От неё нас отделяла Алтефия, в падении которой Вы сыграли ключевую роль. Я собираюсь дать Вам право нанести первый удар, герцог Берхард Хартманн. Что думаете?
От услышанного герцог сверкнул своими безумными глазами. Он как пёс, облизывающийся и исходящий слюной от запаха новой добычи. Нанести первый удар… Хартманн не может от такого отказаться, и Император знает эту его слабость.
Обычно после решения начать войну, командиры отрядов и главнокомандующий войском, назначенный Императором лично, разрабатывают стратегию первого удара: ищут слабое место врага, размышляют, скольким воинам отравиться и какие позиции занять, каким образом атаковать, разрабатывают тактику стремительной атаки и, на всякий случай, тактику отступления. Это обсуждается и согласовывается с Императором, и только после всего этого начинаются военные действия.
Хартманну же вся эта морока кажется лишней – ему нужно только знать, чью голову преподнести и кому. Он охотится за этой головой, попутно вырезая всех, кто попадётся ему на пути. С этой задачей герцог справляется блестяще, но часто эта бездумная охота вызывает негодование у командиров. Хартманн плюёт на все планы и стратегии, он не ждёт команды, и эта жажда быть палачом зачастую мешает другим.
