Это приводит к неприятным выговорам, полному пересмотру и смене военной стратегии, иногда на этой почве даже происходят драки. И всё равно в конечном итоге герцог как был, так и остаётся ценной военной единицей, с которой приходится считаться, которой можно доверить самую грязную работу или невыполнимую задачу. Когда цель не получается взять с помощью грамотного ведения битвы, командиры приходят к Хартманну.
Если же на этот раз дать герцогу выступить первым, то он сможет сделать это по-своему, пропустив всю бессмысленную, по его мнению, мишуру, и в полной мере насладиться процессом уничтожения врага. С бешеного пса снимут намордник.
– Вы ничего не теряете от этой сделки. Женитесь на Фрейе Гатберт и соблюдите Закон Одного Года. После можете развестись, Вам даже не обязательно с ней общаться. И тогда я выполню свою часть соглашения, даю Вам слово Императора.
Закон Одного Года… Именно столько времени даётся на то, чтобы подтвердить брак, заключённый не по любви, чтобы он полноценно вошёл в силу. Год — так называемый испытательный срок. Как бы странно ни звучало, правитель нашей военной империи ценит только искренние чувства и признаёт лишь браки по любви, а браки по контракту же или по принуждению — не считает подлинными, пусть супруги и живут под одной крышей и носят одну фамилию. Если же супруги спустя год не смогли подтвердить их брак — это говорит о ненадежности, хрупкости и недолговечности их клятвы, о непостоянстве умов. В военной державе это просто-напросто недопустимо. В таком случае брак считается недействительным, и невеста возвращается в отчий дом, если, конечно, не добилась успеха на поле боя и не добилась самостоятельности.
– Согласен.
Покидать родной дом Фрейе, конечно, не хотелось, но вот чему она противилась ещё сильнее, так это тому, чтобы жить с известным на всю империю бешеным псом. Чтобы этого избежать, она даже додумалась совершить побег ночью, накануне свадьбы. Она была готова начать с нуля, выживать без помощи фамилии своего рода – лишь бы не попасть в руки к монстру.
В укромном уголке сада росла ночная слеза – липкий чёрный цветок, чей сок погружал в сон даже лесных оленей. Фрейя собрала его лепестки ещё на прошлой луне, спрятав в пустую склянку, коих у неё было великое множество.
«Две капли – сон на час. Четыре – до утра», – вспоминала она строки из давно прочитанной книги.
Фрейя лежала неподвижно, притворяясь спящей, пока шаги прислуги за дверью не затихли вдали. Остался только Оддманд – стражник, охраняющий покои. Этот простак без задней мысли клюнул на угощение, пропитанное четырьмя каплями усыпляющего цветка – Фрейя и до этого частенько подкармливала его вкусненьким, чтобы задобрить и пробраться ночью в библиотеку.
Через пять минут он начал клевать носом, а ещё через пять – уже храпел, прислонившись к стене.
– Прости, Одди, но это мой последний шанс, – прошептала Фрейя себе под нос.
Она накинула на себя тёмный плащ, заранее выкраденный из гардероба сестры, чтобы быть более незаметной под покровом ночи. Убедившись, что путь чист, Фрейя скользнула в коридор. Сердце стучало так громко, что, казалось, разбудит весь дом.
Самый быстрый и безопасный побег – через потайной ход библиотеки, который она обнаружила ещё в детстве. Далее – пройти по «тропе теней» – маршруту, которым служанки тайком убегали на свидания. Фрейя уже давно заметила эту скрытую лазейку и сейчас была очень благодарна своему детскому любопытству.
Свобода. Когда самое страшное было позади, и оставалось только затеряться в лесу, Фрейя уже размышляла о том, куда податься и как прокормиться.
– Довольно.
Голос ударил её, как плеть. Фрейя замерла. Седрик стоял в трёх шагах, его лицо было скрыто тенью, но она чувствовала его взгляд. Как он её нашёл?
– Ты забыла, чей это лес, – он сделал шаг вперёд. Сапог хрустнул веткой – той самой, что она только что выбросила, перед этим сровняв отпечатки следов. – Я всю жизнь выслеживал лазутчиков. Ты даже не мышь, Фрейя. Ты – жалкий червяк.
Она попятилась, но споткнулась о корень. Отец схватил её за волосы, заставив встать на колени.
– Ты думала, я не догадаюсь о побеге? Думала, поверю, что ты перед свадьбой с Хартманном будешь смиренно спать?
– Я…
– Молчи. – холодно проговорил отец и, крепко взяв свою дочь за запястье, повел обратно домой, – Ты даже сбежать как следует не можешь. Навыки как у маленького ребёнка, – ворчал он по дороге.
Девушка уже не сопротивлялась, а молча шла, осознавая свою наивность. Поверить, что её ждет хорошая жизнь в этой империи – какая глупость!
Церемония бракосочетания прошла быстро и без излишней роскоши. Ни пышных нарядов, ни толп гостей, ни даже цветов. Только каменные стены семейной часовни Гатберт, отец и сестра невесты, пара свидетелей из числа слуг и священник.
Сквозь витражные окна лился холодный утренний свет. Фрейя стояла у алтаря неподвижная, как изваяние, в платье, которое отец выбрал для неё. Жениха всё не было.
«Он не придёт», – почти помолилась про себя Фрейя, – «Пусть не придёт».
Но в тот момент, когда священник начал нервно перебирать свиток, тяжёлые дубовые двери распахнулись. Лёгкий шёпот пробежал по рядам слуг. Даже отец невесты, всегда такой непоколебимый, слегка выпрямился.
Она не обернулась, потому что до последнего не желала верить, что это всё по-настоящему происходит. Не обернулась, даже когда шаги – тяжёлые, мерные, нечеловечески чёткие – приблизились. Только когда он встал рядом, девушка позволила себе взглянуть.
Высокий. Широкоплечий. В доспехах, которые, казалось, вросли в его тело. Чёрная сталь, покрытая зазубринами и царапинами, тускло поблескивала на солнечном свету. И этот шлем. Не рыцарский, не парадный – боевой, грубый, с узкой прорезью для глаз. В нём не было ни намёка на человечность, только холодный металл и суровый взгляд за ним. Взгляд, которым он не удосужился даже на секунду посмотреть на свою будущую жену.
– Ну что ж, начнем… – священник прокашлялся и принялся старательно, методично читать супружескую клятву.
Фрейя не слышала слов. Все звуки в часовне превратились в однотонный противный шум, и только биение собственного сердца приглушало этот неприятный фон.
Вдруг стало подозрительно тихо: замокли то и дело перешёптывающиеся слуги, священник молча и пристально смотрел на неё. Через секунду она заметила, что перчатка Берхарда, судя по всему, уже некоторое время тянется к её руке.
– Соедините руки, – прошептал священник, подсказывая ей.
Фрейя робко вложила свою ладонь в его. Она дрожала и страшилась того, что он может почувствовать это. Но он лишь сомкнул свои пальцы вокруг её – не нежно, но и не сильно. Как ни странно, девушка не почувствовала ни холода, ни твёрдости стали.
– Благословляю этот союз.
Молодожены сразу же отстранились друг от друга. На протяжении всего остального свадебного торжества жених и невеста находились рядом только тогда, когда это было необходимо, они почти не смотрели друг на друга и не перекинулись ни единым словом. Эта свадьба – просто формальность.
Брак по личной договорённости двух сторон, если он перейдёт во что–то большее (что случается довольно редко) необходимо подтвердить через год. Для этого нужно выгравировать имя любимого человека на эфесе своего личного оружия. Данный жест считается признанием в любви, желанием связать с человеком всю жизнь, быть всегда рядом с ним. Это очень романтичный и серьёзный шаг, он требует искренней решимости. Если это сделают оба супруга и преподнесут Императору, он лично благословит их брак, и тогда можно будет сыграть полноценную свадьбу.
Если же этого не произойдёт ровно через год, брак по договоренности автоматически аннулируется. Нужно продержаться всего лишь год.
Фрейя с грустью окинула взглядом особняк, который до этой минуты называла своим домом и думала, что так будет всегда. Ей было невыносимо горько осознавать, что даже для Рейны, которая постоянно участвует в военных походах и никогда долго не живет в особняке, он останется родным домом. А для неё самой, той, которая знает каждую трещинку, исследовала каждую запертую комнату, обнаружила все тайные проходы и всё детство провела в саду и библиотеке, это место станет недоступно.
Сев в карету, Фрейя ещё долго провожала взглядом постепенно удаляющийся, до боли знакомый ей вид. Чем дальше она становилась от родного дома, тем сильнее проявлялось чувство тревоги, сдавливающее грудь. Злость и обида на отца, который отнял у неё самое дорогое, переполняли душу. К горлу подступил неприятный комок, и девушка не сдержала слёз, осознавая, что и через год вернуться ей будет некуда. В особняке Гатберт её никто не ждёт.
Дорога до владений Хартманн пролегала в основном через равнины, поэтому, хоть путь был и далёк, путники передвигались быстро и практически без остановок. Только один раз они сделали привал у реки, чтобы переночевать на берегу и дать лошадям поесть и передохнуть. Молодожёнов сопровождали служанка, которая ехала в карете вместе с Фрейей, да конюх, выполняющий роль кучера. Герцог Хартманн скакал верхом перед повозкой. Он не из тех людей, которые путешествуют с множеством сопровождающих, он не берёт с собой рыцарей и ему достаточно всего пары слуг.
Служанка, немолодая женщина, при этом выглядящая довольно крепкой и энергичной, всю дорогу задумчиво разглядывала Фрейю. Какие же мысли были в её голове?
«Она жалела меня, как добычу, отданную на съедение зверю? Или может, просто удивлялась, что у её злобного господина появилась жена?» – Фрейя сидела, уставившись в окно остановившейся на берегу реки кареты и размышляла. Как только они сделали привал, служанка тотчас же покинула повозку и куда–то отошла. Фрейя же выходить не желала, хотя тело затекло из-за продолжительного путешествия. Она не хотела привлекать к себе хоть сколько-нибудь внимания и почему–то искренне надеялась, что если будет сидеть тихо, то про неё и вовсе забудут.
Из окна кареты открывался прекрасный вид на реку, и хоть было уже поздно, мириады звезд и яркая Луна, украшающие чистое небесное полотно, отражались в воде и хорошо освещали местность. Недалеко от воды конюх пас двух лошадей. О, эти прекрасные свободные создания! Лёгкий ветерок шептал свои тайны, лаская гриву лошадей своим дуновением. Каждый порыв приносил с собой запах реки, как будто сама природа обнимала их, укрывая от забот подневольной жизни. Мягкие стебли травы щекотали их ноги, и вскоре обе лошади начали резвиться, как будто в ночи не было ничего важнее, чем этот миг свободы.
«Как бы мне хотелось стать с ними единым целым и тоже бежать по берегу, рассекая ветер и чувствуя свободу… Ах!» – Фрейя, с трепетом наблюдавшая за лошадиными играми и ушедшая в свои мысли, не заметила, как к конюху подошёл герцог. Фрейя и Берхард случайно пересеклись взглядами. Это длилось всего секунду, но этой секунды хватило, чтобы земля ушла из-под ног. Сердце бешено колотилось, девушка отсела подальше от окна и отвернулась, пытаясь восстановить дыхание. Какой ужас. Этот взгляд из-под шлема… пугает.
«Зачем этот злодей смотрел на меня!? Как долго это продолжалось? Ох, почему я не заметила раньше… Интересно с какими мыслями он меня разглядывал? Насколько мне известно, он тоже не желал этого брака. Может, его наказали, заставив взять меня в жёны? О Боги Далькхойна, молю, помогите мне выжить, будучи наказанием монстра, не дайте ему меня погубить!» – Фрейя забилась в угол кареты и сидела так, приложив ладонь к сердцу.
Не успела девушка прийти в себя, как дверь кареты распахнулась, и вошла служанка.
– Что с Вами, герцогиня? Вам нехорошо? – обеспокоенно спросила служанка, увидев состояние Фрейи.
Не дожидаясь ответа, она протянула хозяйке тарелку с горячей, только что приготовленной на костре похлёбкой.
– Вот, госпожа, поешьте, и Вам станет лучше.
Фрейю удивила неожиданная забота служанки, которая всю дорогу только разглядывала её и не посчитала нужным даже представиться, не то, что заговорить.
– Спасибо… – тихо ответила ей Фрейя и вдохнула аромат супа.
«Вкусно» – промелькнуло у неё в голове, когда та начала есть, хоть и кусок в горло лез с трудом. В памяти всё ещё был свеж взгляд сурового герцога.
– Скажите, как Вас зовут?
– Ох, простите, я совсем забыла представиться. У господина почти не бывает гостей, и я позабыла о манерах. Я Лорена, – с улыбкой ответила служанка, – госпожа, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты».
В доме семейства Гатберт все слуги были молоды, либо знакомы Фрейе с детства, поэтому она с легкостью могла отбросить все формальности в общении с ними. Однако к незнакомой пожилой женщине ей было неловко обратиться так, как она просила и как диктовало её положение.
– Хорошо, но тогда попрошу и тебя, Лорена, обращаться ко мне так же. Я намного младше тебя, и такое обращение будет мне куда привычнее и приятнее.
По лицу служанки было видно, что та удивилась такой просьбе, но не нашла слов возразить и просто кивнула.
– Лорена, скажи, какое растение ты использовала для приправы? Приятный пряный вкус, но не похоже на личецвет.
– Я добавила в суп горную лапчатку. Эта траву можно найти на границе владений господина.
– Как интересно! – радостно воскликнула Фрейя, – расскажи пожалуйста, какие ещё растения есть на территории герцогства.
– Хорошо. Если тебя так интересует эта тема, то слушай… – Лорена начала свой рассказ, в котором перечислила множество неведомых Фрейе до этого момента трав и цветов, где они обитают, как их правильно собирать и где можно использовать.
Фрейя внимала каждому слову служанки, в голове возникали различные картинки, она пыталась представить незнакомые ей растения и уже начала предполагать, какие из них можно использовать в медицине. Взгляд герцога, до этого засевший в её памяти, постепенно рассеялся. Тревогу заменило умиротворение, и Фрейя, под звук монотонного голоса Лорены, медленно, незаметно для себя, погрузилась в сон.
Весь следующий день путники проехали без продолжительных остановок. Фрейя не привыкла к таким путешествиям, и хоть всю дорогу сидела в карете, чувствовала себя крайне обессиленной. Тело затекало от долгого сидения, желудок был пуст и то и дело взвывал, прося хоть чуточку еды, а разум был затуманен. За окном менялись однообразно прекрасные пейзажи, но глаза хотели видеть только родной дом. Порой девушке приходило осознание невозможности побывать в своей любимой библиотеке ещё хоть раз, и воспоминания о прошлом заставляли глаза наливаться слезами, что мешало воспринимать настоящее.
Лорена молчаливо жалела свою новую госпожу. Служанка не пыталась отвлечь её рассказом или добрым словом, понимая, что подобные попытки сейчас вызовут только раздражение. Женщина прекрасно помнила, как сама покидала свою семью, преданная и проданная во служение. Она, разочаровавшая своих родителей, отчасти понимала Фрейю и видела в ней родную душу, дитя, которое хочется уберечь от горечи страданий, что пережила сама. Но всё, что она пока могла сделать – подкармливать несчастную, голодную, ослабшую хозяйку куском засохшего хлеба.
– Госпожа, просыпайтесь, – Фрейя сквозь сон почувствовала нежное прикосновение к своему плечу, – Мы прибыли.
Если же на этот раз дать герцогу выступить первым, то он сможет сделать это по-своему, пропустив всю бессмысленную, по его мнению, мишуру, и в полной мере насладиться процессом уничтожения врага. С бешеного пса снимут намордник.
– Вы ничего не теряете от этой сделки. Женитесь на Фрейе Гатберт и соблюдите Закон Одного Года. После можете развестись, Вам даже не обязательно с ней общаться. И тогда я выполню свою часть соглашения, даю Вам слово Императора.
Закон Одного Года… Именно столько времени даётся на то, чтобы подтвердить брак, заключённый не по любви, чтобы он полноценно вошёл в силу. Год — так называемый испытательный срок. Как бы странно ни звучало, правитель нашей военной империи ценит только искренние чувства и признаёт лишь браки по любви, а браки по контракту же или по принуждению — не считает подлинными, пусть супруги и живут под одной крышей и носят одну фамилию. Если же супруги спустя год не смогли подтвердить их брак — это говорит о ненадежности, хрупкости и недолговечности их клятвы, о непостоянстве умов. В военной державе это просто-напросто недопустимо. В таком случае брак считается недействительным, и невеста возвращается в отчий дом, если, конечно, не добилась успеха на поле боя и не добилась самостоятельности.
– Согласен.
Глава 4. Свадьба
Покидать родной дом Фрейе, конечно, не хотелось, но вот чему она противилась ещё сильнее, так это тому, чтобы жить с известным на всю империю бешеным псом. Чтобы этого избежать, она даже додумалась совершить побег ночью, накануне свадьбы. Она была готова начать с нуля, выживать без помощи фамилии своего рода – лишь бы не попасть в руки к монстру.
В укромном уголке сада росла ночная слеза – липкий чёрный цветок, чей сок погружал в сон даже лесных оленей. Фрейя собрала его лепестки ещё на прошлой луне, спрятав в пустую склянку, коих у неё было великое множество.
«Две капли – сон на час. Четыре – до утра», – вспоминала она строки из давно прочитанной книги.
Фрейя лежала неподвижно, притворяясь спящей, пока шаги прислуги за дверью не затихли вдали. Остался только Оддманд – стражник, охраняющий покои. Этот простак без задней мысли клюнул на угощение, пропитанное четырьмя каплями усыпляющего цветка – Фрейя и до этого частенько подкармливала его вкусненьким, чтобы задобрить и пробраться ночью в библиотеку.
Через пять минут он начал клевать носом, а ещё через пять – уже храпел, прислонившись к стене.
– Прости, Одди, но это мой последний шанс, – прошептала Фрейя себе под нос.
Она накинула на себя тёмный плащ, заранее выкраденный из гардероба сестры, чтобы быть более незаметной под покровом ночи. Убедившись, что путь чист, Фрейя скользнула в коридор. Сердце стучало так громко, что, казалось, разбудит весь дом.
Самый быстрый и безопасный побег – через потайной ход библиотеки, который она обнаружила ещё в детстве. Далее – пройти по «тропе теней» – маршруту, которым служанки тайком убегали на свидания. Фрейя уже давно заметила эту скрытую лазейку и сейчас была очень благодарна своему детскому любопытству.
Свобода. Когда самое страшное было позади, и оставалось только затеряться в лесу, Фрейя уже размышляла о том, куда податься и как прокормиться.
– Довольно.
Голос ударил её, как плеть. Фрейя замерла. Седрик стоял в трёх шагах, его лицо было скрыто тенью, но она чувствовала его взгляд. Как он её нашёл?
– Ты забыла, чей это лес, – он сделал шаг вперёд. Сапог хрустнул веткой – той самой, что она только что выбросила, перед этим сровняв отпечатки следов. – Я всю жизнь выслеживал лазутчиков. Ты даже не мышь, Фрейя. Ты – жалкий червяк.
Она попятилась, но споткнулась о корень. Отец схватил её за волосы, заставив встать на колени.
– Ты думала, я не догадаюсь о побеге? Думала, поверю, что ты перед свадьбой с Хартманном будешь смиренно спать?
– Я…
– Молчи. – холодно проговорил отец и, крепко взяв свою дочь за запястье, повел обратно домой, – Ты даже сбежать как следует не можешь. Навыки как у маленького ребёнка, – ворчал он по дороге.
Девушка уже не сопротивлялась, а молча шла, осознавая свою наивность. Поверить, что её ждет хорошая жизнь в этой империи – какая глупость!
***
Церемония бракосочетания прошла быстро и без излишней роскоши. Ни пышных нарядов, ни толп гостей, ни даже цветов. Только каменные стены семейной часовни Гатберт, отец и сестра невесты, пара свидетелей из числа слуг и священник.
Сквозь витражные окна лился холодный утренний свет. Фрейя стояла у алтаря неподвижная, как изваяние, в платье, которое отец выбрал для неё. Жениха всё не было.
«Он не придёт», – почти помолилась про себя Фрейя, – «Пусть не придёт».
Но в тот момент, когда священник начал нервно перебирать свиток, тяжёлые дубовые двери распахнулись. Лёгкий шёпот пробежал по рядам слуг. Даже отец невесты, всегда такой непоколебимый, слегка выпрямился.
Она не обернулась, потому что до последнего не желала верить, что это всё по-настоящему происходит. Не обернулась, даже когда шаги – тяжёлые, мерные, нечеловечески чёткие – приблизились. Только когда он встал рядом, девушка позволила себе взглянуть.
Высокий. Широкоплечий. В доспехах, которые, казалось, вросли в его тело. Чёрная сталь, покрытая зазубринами и царапинами, тускло поблескивала на солнечном свету. И этот шлем. Не рыцарский, не парадный – боевой, грубый, с узкой прорезью для глаз. В нём не было ни намёка на человечность, только холодный металл и суровый взгляд за ним. Взгляд, которым он не удосужился даже на секунду посмотреть на свою будущую жену.
– Ну что ж, начнем… – священник прокашлялся и принялся старательно, методично читать супружескую клятву.
Фрейя не слышала слов. Все звуки в часовне превратились в однотонный противный шум, и только биение собственного сердца приглушало этот неприятный фон.
Вдруг стало подозрительно тихо: замокли то и дело перешёптывающиеся слуги, священник молча и пристально смотрел на неё. Через секунду она заметила, что перчатка Берхарда, судя по всему, уже некоторое время тянется к её руке.
– Соедините руки, – прошептал священник, подсказывая ей.
Фрейя робко вложила свою ладонь в его. Она дрожала и страшилась того, что он может почувствовать это. Но он лишь сомкнул свои пальцы вокруг её – не нежно, но и не сильно. Как ни странно, девушка не почувствовала ни холода, ни твёрдости стали.
– Благословляю этот союз.
Молодожены сразу же отстранились друг от друга. На протяжении всего остального свадебного торжества жених и невеста находились рядом только тогда, когда это было необходимо, они почти не смотрели друг на друга и не перекинулись ни единым словом. Эта свадьба – просто формальность.
Брак по личной договорённости двух сторон, если он перейдёт во что–то большее (что случается довольно редко) необходимо подтвердить через год. Для этого нужно выгравировать имя любимого человека на эфесе своего личного оружия. Данный жест считается признанием в любви, желанием связать с человеком всю жизнь, быть всегда рядом с ним. Это очень романтичный и серьёзный шаг, он требует искренней решимости. Если это сделают оба супруга и преподнесут Императору, он лично благословит их брак, и тогда можно будет сыграть полноценную свадьбу.
Если же этого не произойдёт ровно через год, брак по договоренности автоматически аннулируется. Нужно продержаться всего лишь год.
***
Фрейя с грустью окинула взглядом особняк, который до этой минуты называла своим домом и думала, что так будет всегда. Ей было невыносимо горько осознавать, что даже для Рейны, которая постоянно участвует в военных походах и никогда долго не живет в особняке, он останется родным домом. А для неё самой, той, которая знает каждую трещинку, исследовала каждую запертую комнату, обнаружила все тайные проходы и всё детство провела в саду и библиотеке, это место станет недоступно.
Сев в карету, Фрейя ещё долго провожала взглядом постепенно удаляющийся, до боли знакомый ей вид. Чем дальше она становилась от родного дома, тем сильнее проявлялось чувство тревоги, сдавливающее грудь. Злость и обида на отца, который отнял у неё самое дорогое, переполняли душу. К горлу подступил неприятный комок, и девушка не сдержала слёз, осознавая, что и через год вернуться ей будет некуда. В особняке Гатберт её никто не ждёт.
Дорога до владений Хартманн пролегала в основном через равнины, поэтому, хоть путь был и далёк, путники передвигались быстро и практически без остановок. Только один раз они сделали привал у реки, чтобы переночевать на берегу и дать лошадям поесть и передохнуть. Молодожёнов сопровождали служанка, которая ехала в карете вместе с Фрейей, да конюх, выполняющий роль кучера. Герцог Хартманн скакал верхом перед повозкой. Он не из тех людей, которые путешествуют с множеством сопровождающих, он не берёт с собой рыцарей и ему достаточно всего пары слуг.
Служанка, немолодая женщина, при этом выглядящая довольно крепкой и энергичной, всю дорогу задумчиво разглядывала Фрейю. Какие же мысли были в её голове?
«Она жалела меня, как добычу, отданную на съедение зверю? Или может, просто удивлялась, что у её злобного господина появилась жена?» – Фрейя сидела, уставившись в окно остановившейся на берегу реки кареты и размышляла. Как только они сделали привал, служанка тотчас же покинула повозку и куда–то отошла. Фрейя же выходить не желала, хотя тело затекло из-за продолжительного путешествия. Она не хотела привлекать к себе хоть сколько-нибудь внимания и почему–то искренне надеялась, что если будет сидеть тихо, то про неё и вовсе забудут.
Из окна кареты открывался прекрасный вид на реку, и хоть было уже поздно, мириады звезд и яркая Луна, украшающие чистое небесное полотно, отражались в воде и хорошо освещали местность. Недалеко от воды конюх пас двух лошадей. О, эти прекрасные свободные создания! Лёгкий ветерок шептал свои тайны, лаская гриву лошадей своим дуновением. Каждый порыв приносил с собой запах реки, как будто сама природа обнимала их, укрывая от забот подневольной жизни. Мягкие стебли травы щекотали их ноги, и вскоре обе лошади начали резвиться, как будто в ночи не было ничего важнее, чем этот миг свободы.
«Как бы мне хотелось стать с ними единым целым и тоже бежать по берегу, рассекая ветер и чувствуя свободу… Ах!» – Фрейя, с трепетом наблюдавшая за лошадиными играми и ушедшая в свои мысли, не заметила, как к конюху подошёл герцог. Фрейя и Берхард случайно пересеклись взглядами. Это длилось всего секунду, но этой секунды хватило, чтобы земля ушла из-под ног. Сердце бешено колотилось, девушка отсела подальше от окна и отвернулась, пытаясь восстановить дыхание. Какой ужас. Этот взгляд из-под шлема… пугает.
«Зачем этот злодей смотрел на меня!? Как долго это продолжалось? Ох, почему я не заметила раньше… Интересно с какими мыслями он меня разглядывал? Насколько мне известно, он тоже не желал этого брака. Может, его наказали, заставив взять меня в жёны? О Боги Далькхойна, молю, помогите мне выжить, будучи наказанием монстра, не дайте ему меня погубить!» – Фрейя забилась в угол кареты и сидела так, приложив ладонь к сердцу.
Не успела девушка прийти в себя, как дверь кареты распахнулась, и вошла служанка.
– Что с Вами, герцогиня? Вам нехорошо? – обеспокоенно спросила служанка, увидев состояние Фрейи.
Не дожидаясь ответа, она протянула хозяйке тарелку с горячей, только что приготовленной на костре похлёбкой.
– Вот, госпожа, поешьте, и Вам станет лучше.
Фрейю удивила неожиданная забота служанки, которая всю дорогу только разглядывала её и не посчитала нужным даже представиться, не то, что заговорить.
– Спасибо… – тихо ответила ей Фрейя и вдохнула аромат супа.
«Вкусно» – промелькнуло у неё в голове, когда та начала есть, хоть и кусок в горло лез с трудом. В памяти всё ещё был свеж взгляд сурового герцога.
– Скажите, как Вас зовут?
– Ох, простите, я совсем забыла представиться. У господина почти не бывает гостей, и я позабыла о манерах. Я Лорена, – с улыбкой ответила служанка, – госпожа, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты».
В доме семейства Гатберт все слуги были молоды, либо знакомы Фрейе с детства, поэтому она с легкостью могла отбросить все формальности в общении с ними. Однако к незнакомой пожилой женщине ей было неловко обратиться так, как она просила и как диктовало её положение.
– Хорошо, но тогда попрошу и тебя, Лорена, обращаться ко мне так же. Я намного младше тебя, и такое обращение будет мне куда привычнее и приятнее.
По лицу служанки было видно, что та удивилась такой просьбе, но не нашла слов возразить и просто кивнула.
– Лорена, скажи, какое растение ты использовала для приправы? Приятный пряный вкус, но не похоже на личецвет.
– Я добавила в суп горную лапчатку. Эта траву можно найти на границе владений господина.
– Как интересно! – радостно воскликнула Фрейя, – расскажи пожалуйста, какие ещё растения есть на территории герцогства.
– Хорошо. Если тебя так интересует эта тема, то слушай… – Лорена начала свой рассказ, в котором перечислила множество неведомых Фрейе до этого момента трав и цветов, где они обитают, как их правильно собирать и где можно использовать.
Фрейя внимала каждому слову служанки, в голове возникали различные картинки, она пыталась представить незнакомые ей растения и уже начала предполагать, какие из них можно использовать в медицине. Взгляд герцога, до этого засевший в её памяти, постепенно рассеялся. Тревогу заменило умиротворение, и Фрейя, под звук монотонного голоса Лорены, медленно, незаметно для себя, погрузилась в сон.
Глава 5. Новый дом?
Весь следующий день путники проехали без продолжительных остановок. Фрейя не привыкла к таким путешествиям, и хоть всю дорогу сидела в карете, чувствовала себя крайне обессиленной. Тело затекало от долгого сидения, желудок был пуст и то и дело взвывал, прося хоть чуточку еды, а разум был затуманен. За окном менялись однообразно прекрасные пейзажи, но глаза хотели видеть только родной дом. Порой девушке приходило осознание невозможности побывать в своей любимой библиотеке ещё хоть раз, и воспоминания о прошлом заставляли глаза наливаться слезами, что мешало воспринимать настоящее.
Лорена молчаливо жалела свою новую госпожу. Служанка не пыталась отвлечь её рассказом или добрым словом, понимая, что подобные попытки сейчас вызовут только раздражение. Женщина прекрасно помнила, как сама покидала свою семью, преданная и проданная во служение. Она, разочаровавшая своих родителей, отчасти понимала Фрейю и видела в ней родную душу, дитя, которое хочется уберечь от горечи страданий, что пережила сама. Но всё, что она пока могла сделать – подкармливать несчастную, голодную, ослабшую хозяйку куском засохшего хлеба.
***
– Госпожа, просыпайтесь, – Фрейя сквозь сон почувствовала нежное прикосновение к своему плечу, – Мы прибыли.
