Поэтому тем, кто еще не понял, говорю следующее. Вера моя и только моя. Она принадлежит только мне. А ты обязан раствориться в небытие, исчезнуть, чтобы не отсвечивать на моем пути. Я даю тебе шанс сделать это самому, без моего непосредственного участия. И принимай это, как жест доброй воли.
— А теперь выслушай меня, козел, — Александр опустил скрещенные до этого на груди руки, сжал их в кулаки.
Лицо Глеба после последних слов Александра начало наливаться кровью.
— Ты кого козлом обозвал? — Глеб встал со стула и угрожающе надвинулся на Александра.
— Тебя, тебя. Ты козел и есть. А еще ты тварь, лишившая нас ребенка и пытающаяся лишить какого-либо будущего еще двух людей, — Александр отступил на два шага назад и в сторону. Его руки продолжали оставаться внизу.
— Ах вот как? — Глеб медленно сокращал между ними расстояние, — Значит, я не просто трахнул твою жену, я еще и вытравил вашего ублюдка. И тебя я сейчас… — он не успел договорить.
Александр снизу стремительно выбросил сжатую в кулак правую руку в сторону оппонента. Удар в лицо вышел резкий, но недостаточно сильный. Однако, Александр ощутил сильную боль в недавно сросшейся кости предплечья. Голова Глеба незначительно дернулась назад, тотчас вернувшись на место. Из его рассеченной нижней губы обильно сочилась кровь. Он коротко размахнулся и нанес Александру мощнейший удар в корпус. Удар не достиг цели: Александр ловко отступил, разрывая дистанцию. Зарычав, Глеб бросился вперед, стараясь поймать обидчика в клещи своих мощных рук. В этот раз Александр не отступил. Он стремительно сделал полшага вперед навстречу своему врагу, одновременно нанеся ему два удара правой-левой в голову, а затем носком правой ноги ударив того в колено. Это на миг остановило натиск Глеба. Пользуясь короткой заминкой, Александр поднырнул под рукой Глеба, оказавшись за его спиной. Уперев колено в позвоночник противника, Александр двумя ладонями обхватил Глеба за лицо и резко рванул назад. Запрокидывая голову в неудобном изломе, прогнувшись в спине, тот тяжело рухнул вниз. Александр тотчас пригвоздил Глеба к полу, наступив ему коленом на грудь, с брезгливым видом нанес два удара кулаком в лицо, вбивая его затылок в поверхность пола. Глеб на мгновение отключился. Александр поднял голову и огляделся. Он ощутил, что, несмотря на нескончаемые ненависть и ярость к этому выродку, вполне способен ясно мыслить и осознавать, что собирается сделать дальше. Тяжело дыша, Александр встал с груди лежащего под ним человека, подошел к серванту и взял в руки тяжелую вазу из толстостенного хрусталя. Удобно обхватил ее пальцами. Снова подошел к Глебу. Тот начал приходить в себя. Пытался поднять голову, но оторвать свое тело от пола еще был не в состоянии. Александр встал на одно колено возле него, широко размахнулся и со всей силы опустил вазу на лицо Глеба. Послышалось противное мокрое «чавк». Во все стороны брызнули кровавые капли, застывая там, куда попали, темными гранатовыми зернышками. Глеб затих, полностью обмяк. Немного подумав, Александр снова размахнулся вазой, чувствуя, что в этот раз осознание происходящего уплывает от него куда-то далеко-далеко…
Александр очнулся и обнаружил себя на кухне, тщательно отмывающим хрустальную вазу. Пена от моющего средства приняла красный оттенок. Он домыл вазу и поставил ее сушиться в специальную корзину. Прислушался к себе. Ничего. Абсолютное спокойствие. Значит, так надо. Только где-то глубоко-глубоко изнутри наружу пытается прокарабкаться удовлетворение от сознания завершенности правильного, нужного дела. Александр нехотя заставил себя зайти в комнату, где…
От увиденного накатила тошнота. Лицо Глеба отсутствовало полностью, череп раздавлен и расколот. Повсюду от распростертого на спине тела лежали ошметки раздробленной кости вперемешку с кусочками вытекших мозга и крови. Много крови. Александр побежал в ванную комнату, наклонился над раковиной. Его вырвало. Рвало долго, даже после того, как желудок полностью избавился от всего содержимого.
Немного придя в себя, Александр заставил себя вернуться к трупу. Он постоял возле него, заставляя свой организм вновь не поддаться тошноте. Затем подошел к сумкам, в которых были собраны их с Верой личные вещи, приготовленные для запланированного переезда в другой город и так еще и неразобранные из-за отмены их планов. Возле сумок лежали большие плотные пакеты для мусора. Взял два из них, развернул. Вновь вернулся к телу Глеба, точнее к тому, что от него осталось, обшарил его карманы, достал ключи от машины и бумажник, в один из пакетов просунул ноги, в другой — тело через голову, точнее, через то, что от нее осталось. Перехлестнул края пакетов друг через друга на уровне пояса того, кто еще недавно был живым человеком. Хотя, мелькнула мысль, был ли он вообще когда-то человеком? Волоком вытащил тело в коридор, оставив его там же. Зашел в ванную и набрал в ведро воды. Добавил в нее моющее средство. Взял тряпку и платяную щетку. Вернулся в комнату и приступил к тщательной уборке помещения, стараясь не пропустить ни одного миллиметра.
Через два часа Александр с удовлетворением осмотрел свою работу. Вроде, везде чисто. Он оглядел себя со всех сторон и стал полностью раздеваться. Взял еще один мусорный пакет и сложил в него свою скомканную одежду, на которой обильно проступали уже засохшие пятна крови. Немного подумав, достал выброшенные джинсы из пакета и снял с них ремень, подарок Валерия, нацепил его на другие джинсы. Небрежно скомкал старые и снова засунул их в пакет, отнес его в коридор и бросил рядом с вешалкой. Зашел в ванную и полчаса стоял под душем, яростно, до красноты, растирая тело мочалкой и ощупывая ноющие предплечья. Вроде бы кости целы, признал Александр, хотя руки и болят.
Уже около шести вечера Александр позвонил Марии Михайловне.
— Ало, мам, привет еще раз. Слушай, я сегодня домой не приду. Останусь в Верочкиной квартире, — Александр удивился самому себе, что его голос был ровным и спокойным, будто бы ничего и не случилось с ним недавно.
— А что так? Я ужин приготовила. Жду тебя, — Мария Михайловна ничего не заподозрила.
— Ну, просто. Хочу побыть наедине со своими мыслями. Не обижайся. Хорошо?
— Ну, ладно. Завтра, помнишь, к десяти часам мы едем к Верочке.
— Да, конечно. Я за тобой заеду утром. И мы поедем ее навестить. Ладно, мам. Давай. Пока.
— Пока. До завтра.
Александр почувствовал сильную усталость. Ему захотелось лечь в постель и проспать до утра. Но необходимо было еще кое-что сделать сегодня. Хотя, несколько позже. Можно было бы немного и отдохнуть, набраться сил. Он выставил будильник на час ночи и лег на диван, укрывшись покрывалом. Да, надо поспать, подумал он, сразу же провалившись в небытие. Однако, то, в каком состоянии он находился, небытием назвать было бы сложно. Во сне он все время от кого-то убегал, кого-то догонял сам, с кем-то дрался. Перед ним проплывали нескончаемой чередой безликие образы неизвестных ему людей. В какой-то момент он увидел Веру, стоящую далеко-далеко от него и машущую рукой, подзывающую его к себе. Он бежал к ней, но она, не делая ни одного шага, отдалялась от него, словно плывя по воздуху, все дальше и дальше, пока не исчезла совсем в белесой дымке стелющегося по земле тумана. А из тумана в направлении к нему несся мелодичный звук, бесконечно усиливающийся, заставляющий лопнуть барабанные перепонки. Боль в ушах становилась невыносимой, и Александр проснулся. Возле него надрывался будильник. Час ночи.
Александр встал. Казалось, усталость усилилась. Он заставил себя пройти в ванную и принять контрастный душ. Это немного привело его в чувство, добавило сил. Александр оделся в чистую одежду. Достал из кладовки скотч, взял ключи от машины Глеба и вышел из квартиры.
На улице лил сильный холодный дождь. Небо полностью застлало тучами. Не было видно ни звезд, ни луны. Ни одного прохожего. Лишь в нескольких окнах дома еще горел свет, согревая своих полуночников. Самое подходящее время для преступника, ухмыльнулся Александр своим мыслям. Он нажал на кнопку брелка сигнализации. Негромкий «пик-пик» подсказал ему нужный автомобиль. Это был большой внедорожник, припаркованный возле дома. Все стекла машины были тщательно затонированы. Александр подошел к автомобилю и оглянулся на свой подъезд. Судя по всему, автомобиль Глеба не должен был попадать в поле зрения камеры видеонаблюдения над подъездом. Это хорошо. Это удачно. Он открыл просторный багажник. Минуту постоял возле машины и вернулся к дому. Зашел в подъезд. Взглядом отыскал проводку видеокамеры, с трудом дотянулся до нее и оборвал провода.
Зайдя в квартиру, Александр скотчем обмотал мертвое тело в месте соединения мусорных пакетов, примерно посередине. Кряхтя, с большим трудом взвалил коченеющее, но еще относительно гибкое, полностью расслабленное, а потому неудобное тело Глеба себе на плечо. Вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Не издавая лишнего шума, вышел во двор и прошел к автомобилю. С облегчением сбросил его в багажник и закрыл дверь. Огляделся. Вроде, никого. Все еще везет. Отдышавшись, Александр сел на место водителя и завел мотор. Его пробрала дрожь. Спокойствие, у тебя все получится, убеждал себя Александр.
Через десять минут он в автомобиле Глеба ехал по пустынной дороге, лишь изредка разбавляемой одинокими машинами, в сторону загородной черты. Александр двигался, стараясь не превышать скорости, соблюдая все правила дорожного движения. Никого, кто бы мог заинтересоваться им в это время ночи. Еще через пятнадцать минут он выехал за город и уже тогда прибавил скорости. Проехав еще около часа, он свернул с автотрассы на проселочную дорогу, размочаленную дождем, по которой уже достаточно медленно проехал еще около часа. Остановившись на бездорожье в степной местности, где, согласно навигатору, никого не должно было бы находиться поблизости, Александр вышел из автомобиля и открыл багажник. Достал запасную канистру с бензином. Подумал было пересадить труп на место водителя, но, вспомнив, что из себя представляла собой бывшая голова Глеба, передумал. Никто все равно не поверит, что с ней такое мог сделать пожар в машине, сообразил Александр. Так что, какая теперь разница, на котором месте найдут останки. Он тщательно облил бензином внутренности машины, бензином же смочил какую-то тряпицу, найденную в салоне, и отошел в сторону. Поджег тряпицу и бросил ее в салон автомобиля. Как только запылал огонь, Александр развернулся и, не оглядываясь, пошел в сторону автотрассы. Частый дождь заливал лицо, попадая за шиворот куртки, но он не обращал на это внимание. Лишь один раз Александр оглянулся, вздрогнув от ожидаемого звука взорвавшегося бензобака. Вдалеке ярко пылал внедорожник, освещая небольшое пустынное пространство вокруг себя. Полчетвертого утра, посмотрел Александр на часы. Он пошел дальше в сторону автотрассы.
Домой Александр вернулся около девяти утра, сумев доковылять до дороги и поймать попутку. Сердобольный дальнобойщик подобрал одиноко бредущего по обочине человека, насквозь промокшего и замерзшего. Это было уже очень далеко от места пожара. Повезло и в том, что грузовик, подвезший Александра, шел сквозным транзитом в другой город. Поэтому Александр не сильно переживал за то, что оказавший ему помощь человек сможет когда-нибудь стать свидетелем его ночных прогулок.
Уже дома Александр долго грелся под горячими струями воды, удивляясь самому себе, что не испытывает никакого сожаления о проделанном им. Ему совершенно не надо было убеждать самого себя в правильности принятых им решений. Он был должен, нет, он был просто обязан защитить Веру, себя, их обоих. Поэтому то, что он сделал, было правильным. Да, возможно, существовал и другой способ решения их проблемы, но он, к сожалению, не сумел его отыскать, он, этот другой способ, ему не представился. Да, радости данное решение тоже не принесло, оно и не могло принести радости. Забрать жизнь даже самого распоследнего негодяя — жесткое потрясение для честного, законопослушного гражданина. Но я, как ни странно, понимал Александр, смогу с этим жить и дальше, даже смогу, вероятно, когда-нибудь все забыть или, по крайней мере, приглушить воспоминания о случившемся. Поскольку здоровье и будущее моих родных, моих любимых мне гораздо дороже собственных моральных рассуждений о правомочности принятия решения лишить кого-то, кто пытается навредить моим близким, самого дорогого, что у того есть, жизни. В моем случае именно в тот самый момент у меня не было иного выхода, как совершить преступление, рассуждал Александр, хотя абсолютной уверенности он все же не испытывал, и эти сомнения тревожным комом прочно засели глубоко внутри.
Он вышел из ванной согретый, но совершенно разбитый, как морально, так и физически. Проходя мимо шкафа, он остановился и посмотрел наверх, туда, где накануне спрятал пистолет. «И зачем ты мне был нужен?» — подумал Александр и внезапно понял, что полностью лишен сил. Он позвонил маме.
— Мам, привет. Мне ужасно стыдно и горько, но к Верочке я сегодня не смогу поехать.
— Что случилось, сынок, — в голосе Марии Михайловны зазвучала тревога.
— Представляешь, банально простудился. Всю ночь не спал, температура поднялась, сопли, все такое. Не хочу вас заразить. Сейчас молоко с медом попью. Думаю, к завтрашнему приду в форму. Верочке все объясни и поцелуй за меня. Хорошо?
— Ну, ладно, — Мария Михайловна явно была расстроена, — Лечись, сынок. Может, врача тебе вызвать?
— Нет-нет. Не стоит. Мне просто надо немного отлежаться. Завтра я буду, как огурец.
Поговорив с мамой, Александр, обессиленный, упал на диван и тут же заснул. Проспал он до десяти вечера.
XXXVI
Веру из клиники Александр забирал один. Мария Михайловна осталась у них дома, чтобы приготовить к их возвращению обед. Вера вся лучилась от радости, что находится в объятиях мужа, но была крайне немногословна. Только улыбалась, глядя на него.
К ее возвращению Александр полностью разобрал сложенные в сумки вещи по своим местам. В доме ничего не напоминало о том, что совсем недавно они собирались куда-то уезжать.
Мария Михайловна долго не отпускала Веру из своих объятий, говоря ей, что вот теперь все обустроится, все будет хорошо, жизнь продолжается. Вера благодарила, смущенно улыбалась, глядя поверх плеча Марии Михайловны на мужа. Тот пожимал плечами, мол, терпи, так надо.
К ним в гости приехала Марина навестить подругу. Они вчетвером сели обедать. Вера все время порывалась ухаживать за гостями, но Мария Михайловна усаживала ее на место, замечая, что сегодня, только лишь сегодня она в доме хозяйка. В конце концов, Вера смирилась с этим и приняла суетливые ухаживания свекрови.
— Я, конечно, немного извиняюсь. Совершенно незнакомая мне плита, — оправдывалась неизвестно в чем Мария Михайловна. Все блюда, ею приготовленные, были очень вкусные, — Но, если, Верочка, ты будешь иногда позволять мне приезжать к вам в гости и делить с тобой кухню, то я приспособлюсь к ней, и смогу приготовить еще вкуснее.
— Да о чем ты, мам? Все и так очень вкусно, — заметил Александр, — Правда же, Верочка?
Вера молча кивнула.
— Нет, что ты. Я пока еще не смогла понять, какую нужную интенсивность газа использовать на этой плите. Поэтому, если что не так, извините.
— А теперь выслушай меня, козел, — Александр опустил скрещенные до этого на груди руки, сжал их в кулаки.
Лицо Глеба после последних слов Александра начало наливаться кровью.
— Ты кого козлом обозвал? — Глеб встал со стула и угрожающе надвинулся на Александра.
— Тебя, тебя. Ты козел и есть. А еще ты тварь, лишившая нас ребенка и пытающаяся лишить какого-либо будущего еще двух людей, — Александр отступил на два шага назад и в сторону. Его руки продолжали оставаться внизу.
— Ах вот как? — Глеб медленно сокращал между ними расстояние, — Значит, я не просто трахнул твою жену, я еще и вытравил вашего ублюдка. И тебя я сейчас… — он не успел договорить.
Александр снизу стремительно выбросил сжатую в кулак правую руку в сторону оппонента. Удар в лицо вышел резкий, но недостаточно сильный. Однако, Александр ощутил сильную боль в недавно сросшейся кости предплечья. Голова Глеба незначительно дернулась назад, тотчас вернувшись на место. Из его рассеченной нижней губы обильно сочилась кровь. Он коротко размахнулся и нанес Александру мощнейший удар в корпус. Удар не достиг цели: Александр ловко отступил, разрывая дистанцию. Зарычав, Глеб бросился вперед, стараясь поймать обидчика в клещи своих мощных рук. В этот раз Александр не отступил. Он стремительно сделал полшага вперед навстречу своему врагу, одновременно нанеся ему два удара правой-левой в голову, а затем носком правой ноги ударив того в колено. Это на миг остановило натиск Глеба. Пользуясь короткой заминкой, Александр поднырнул под рукой Глеба, оказавшись за его спиной. Уперев колено в позвоночник противника, Александр двумя ладонями обхватил Глеба за лицо и резко рванул назад. Запрокидывая голову в неудобном изломе, прогнувшись в спине, тот тяжело рухнул вниз. Александр тотчас пригвоздил Глеба к полу, наступив ему коленом на грудь, с брезгливым видом нанес два удара кулаком в лицо, вбивая его затылок в поверхность пола. Глеб на мгновение отключился. Александр поднял голову и огляделся. Он ощутил, что, несмотря на нескончаемые ненависть и ярость к этому выродку, вполне способен ясно мыслить и осознавать, что собирается сделать дальше. Тяжело дыша, Александр встал с груди лежащего под ним человека, подошел к серванту и взял в руки тяжелую вазу из толстостенного хрусталя. Удобно обхватил ее пальцами. Снова подошел к Глебу. Тот начал приходить в себя. Пытался поднять голову, но оторвать свое тело от пола еще был не в состоянии. Александр встал на одно колено возле него, широко размахнулся и со всей силы опустил вазу на лицо Глеба. Послышалось противное мокрое «чавк». Во все стороны брызнули кровавые капли, застывая там, куда попали, темными гранатовыми зернышками. Глеб затих, полностью обмяк. Немного подумав, Александр снова размахнулся вазой, чувствуя, что в этот раз осознание происходящего уплывает от него куда-то далеко-далеко…
Александр очнулся и обнаружил себя на кухне, тщательно отмывающим хрустальную вазу. Пена от моющего средства приняла красный оттенок. Он домыл вазу и поставил ее сушиться в специальную корзину. Прислушался к себе. Ничего. Абсолютное спокойствие. Значит, так надо. Только где-то глубоко-глубоко изнутри наружу пытается прокарабкаться удовлетворение от сознания завершенности правильного, нужного дела. Александр нехотя заставил себя зайти в комнату, где…
От увиденного накатила тошнота. Лицо Глеба отсутствовало полностью, череп раздавлен и расколот. Повсюду от распростертого на спине тела лежали ошметки раздробленной кости вперемешку с кусочками вытекших мозга и крови. Много крови. Александр побежал в ванную комнату, наклонился над раковиной. Его вырвало. Рвало долго, даже после того, как желудок полностью избавился от всего содержимого.
Немного придя в себя, Александр заставил себя вернуться к трупу. Он постоял возле него, заставляя свой организм вновь не поддаться тошноте. Затем подошел к сумкам, в которых были собраны их с Верой личные вещи, приготовленные для запланированного переезда в другой город и так еще и неразобранные из-за отмены их планов. Возле сумок лежали большие плотные пакеты для мусора. Взял два из них, развернул. Вновь вернулся к телу Глеба, точнее к тому, что от него осталось, обшарил его карманы, достал ключи от машины и бумажник, в один из пакетов просунул ноги, в другой — тело через голову, точнее, через то, что от нее осталось. Перехлестнул края пакетов друг через друга на уровне пояса того, кто еще недавно был живым человеком. Хотя, мелькнула мысль, был ли он вообще когда-то человеком? Волоком вытащил тело в коридор, оставив его там же. Зашел в ванную и набрал в ведро воды. Добавил в нее моющее средство. Взял тряпку и платяную щетку. Вернулся в комнату и приступил к тщательной уборке помещения, стараясь не пропустить ни одного миллиметра.
Через два часа Александр с удовлетворением осмотрел свою работу. Вроде, везде чисто. Он оглядел себя со всех сторон и стал полностью раздеваться. Взял еще один мусорный пакет и сложил в него свою скомканную одежду, на которой обильно проступали уже засохшие пятна крови. Немного подумав, достал выброшенные джинсы из пакета и снял с них ремень, подарок Валерия, нацепил его на другие джинсы. Небрежно скомкал старые и снова засунул их в пакет, отнес его в коридор и бросил рядом с вешалкой. Зашел в ванную и полчаса стоял под душем, яростно, до красноты, растирая тело мочалкой и ощупывая ноющие предплечья. Вроде бы кости целы, признал Александр, хотя руки и болят.
Уже около шести вечера Александр позвонил Марии Михайловне.
— Ало, мам, привет еще раз. Слушай, я сегодня домой не приду. Останусь в Верочкиной квартире, — Александр удивился самому себе, что его голос был ровным и спокойным, будто бы ничего и не случилось с ним недавно.
— А что так? Я ужин приготовила. Жду тебя, — Мария Михайловна ничего не заподозрила.
— Ну, просто. Хочу побыть наедине со своими мыслями. Не обижайся. Хорошо?
— Ну, ладно. Завтра, помнишь, к десяти часам мы едем к Верочке.
— Да, конечно. Я за тобой заеду утром. И мы поедем ее навестить. Ладно, мам. Давай. Пока.
— Пока. До завтра.
Александр почувствовал сильную усталость. Ему захотелось лечь в постель и проспать до утра. Но необходимо было еще кое-что сделать сегодня. Хотя, несколько позже. Можно было бы немного и отдохнуть, набраться сил. Он выставил будильник на час ночи и лег на диван, укрывшись покрывалом. Да, надо поспать, подумал он, сразу же провалившись в небытие. Однако, то, в каком состоянии он находился, небытием назвать было бы сложно. Во сне он все время от кого-то убегал, кого-то догонял сам, с кем-то дрался. Перед ним проплывали нескончаемой чередой безликие образы неизвестных ему людей. В какой-то момент он увидел Веру, стоящую далеко-далеко от него и машущую рукой, подзывающую его к себе. Он бежал к ней, но она, не делая ни одного шага, отдалялась от него, словно плывя по воздуху, все дальше и дальше, пока не исчезла совсем в белесой дымке стелющегося по земле тумана. А из тумана в направлении к нему несся мелодичный звук, бесконечно усиливающийся, заставляющий лопнуть барабанные перепонки. Боль в ушах становилась невыносимой, и Александр проснулся. Возле него надрывался будильник. Час ночи.
Александр встал. Казалось, усталость усилилась. Он заставил себя пройти в ванную и принять контрастный душ. Это немного привело его в чувство, добавило сил. Александр оделся в чистую одежду. Достал из кладовки скотч, взял ключи от машины Глеба и вышел из квартиры.
На улице лил сильный холодный дождь. Небо полностью застлало тучами. Не было видно ни звезд, ни луны. Ни одного прохожего. Лишь в нескольких окнах дома еще горел свет, согревая своих полуночников. Самое подходящее время для преступника, ухмыльнулся Александр своим мыслям. Он нажал на кнопку брелка сигнализации. Негромкий «пик-пик» подсказал ему нужный автомобиль. Это был большой внедорожник, припаркованный возле дома. Все стекла машины были тщательно затонированы. Александр подошел к автомобилю и оглянулся на свой подъезд. Судя по всему, автомобиль Глеба не должен был попадать в поле зрения камеры видеонаблюдения над подъездом. Это хорошо. Это удачно. Он открыл просторный багажник. Минуту постоял возле машины и вернулся к дому. Зашел в подъезд. Взглядом отыскал проводку видеокамеры, с трудом дотянулся до нее и оборвал провода.
Зайдя в квартиру, Александр скотчем обмотал мертвое тело в месте соединения мусорных пакетов, примерно посередине. Кряхтя, с большим трудом взвалил коченеющее, но еще относительно гибкое, полностью расслабленное, а потому неудобное тело Глеба себе на плечо. Вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Не издавая лишнего шума, вышел во двор и прошел к автомобилю. С облегчением сбросил его в багажник и закрыл дверь. Огляделся. Вроде, никого. Все еще везет. Отдышавшись, Александр сел на место водителя и завел мотор. Его пробрала дрожь. Спокойствие, у тебя все получится, убеждал себя Александр.
Через десять минут он в автомобиле Глеба ехал по пустынной дороге, лишь изредка разбавляемой одинокими машинами, в сторону загородной черты. Александр двигался, стараясь не превышать скорости, соблюдая все правила дорожного движения. Никого, кто бы мог заинтересоваться им в это время ночи. Еще через пятнадцать минут он выехал за город и уже тогда прибавил скорости. Проехав еще около часа, он свернул с автотрассы на проселочную дорогу, размочаленную дождем, по которой уже достаточно медленно проехал еще около часа. Остановившись на бездорожье в степной местности, где, согласно навигатору, никого не должно было бы находиться поблизости, Александр вышел из автомобиля и открыл багажник. Достал запасную канистру с бензином. Подумал было пересадить труп на место водителя, но, вспомнив, что из себя представляла собой бывшая голова Глеба, передумал. Никто все равно не поверит, что с ней такое мог сделать пожар в машине, сообразил Александр. Так что, какая теперь разница, на котором месте найдут останки. Он тщательно облил бензином внутренности машины, бензином же смочил какую-то тряпицу, найденную в салоне, и отошел в сторону. Поджег тряпицу и бросил ее в салон автомобиля. Как только запылал огонь, Александр развернулся и, не оглядываясь, пошел в сторону автотрассы. Частый дождь заливал лицо, попадая за шиворот куртки, но он не обращал на это внимание. Лишь один раз Александр оглянулся, вздрогнув от ожидаемого звука взорвавшегося бензобака. Вдалеке ярко пылал внедорожник, освещая небольшое пустынное пространство вокруг себя. Полчетвертого утра, посмотрел Александр на часы. Он пошел дальше в сторону автотрассы.
Домой Александр вернулся около девяти утра, сумев доковылять до дороги и поймать попутку. Сердобольный дальнобойщик подобрал одиноко бредущего по обочине человека, насквозь промокшего и замерзшего. Это было уже очень далеко от места пожара. Повезло и в том, что грузовик, подвезший Александра, шел сквозным транзитом в другой город. Поэтому Александр не сильно переживал за то, что оказавший ему помощь человек сможет когда-нибудь стать свидетелем его ночных прогулок.
Уже дома Александр долго грелся под горячими струями воды, удивляясь самому себе, что не испытывает никакого сожаления о проделанном им. Ему совершенно не надо было убеждать самого себя в правильности принятых им решений. Он был должен, нет, он был просто обязан защитить Веру, себя, их обоих. Поэтому то, что он сделал, было правильным. Да, возможно, существовал и другой способ решения их проблемы, но он, к сожалению, не сумел его отыскать, он, этот другой способ, ему не представился. Да, радости данное решение тоже не принесло, оно и не могло принести радости. Забрать жизнь даже самого распоследнего негодяя — жесткое потрясение для честного, законопослушного гражданина. Но я, как ни странно, понимал Александр, смогу с этим жить и дальше, даже смогу, вероятно, когда-нибудь все забыть или, по крайней мере, приглушить воспоминания о случившемся. Поскольку здоровье и будущее моих родных, моих любимых мне гораздо дороже собственных моральных рассуждений о правомочности принятия решения лишить кого-то, кто пытается навредить моим близким, самого дорогого, что у того есть, жизни. В моем случае именно в тот самый момент у меня не было иного выхода, как совершить преступление, рассуждал Александр, хотя абсолютной уверенности он все же не испытывал, и эти сомнения тревожным комом прочно засели глубоко внутри.
Он вышел из ванной согретый, но совершенно разбитый, как морально, так и физически. Проходя мимо шкафа, он остановился и посмотрел наверх, туда, где накануне спрятал пистолет. «И зачем ты мне был нужен?» — подумал Александр и внезапно понял, что полностью лишен сил. Он позвонил маме.
— Мам, привет. Мне ужасно стыдно и горько, но к Верочке я сегодня не смогу поехать.
— Что случилось, сынок, — в голосе Марии Михайловны зазвучала тревога.
— Представляешь, банально простудился. Всю ночь не спал, температура поднялась, сопли, все такое. Не хочу вас заразить. Сейчас молоко с медом попью. Думаю, к завтрашнему приду в форму. Верочке все объясни и поцелуй за меня. Хорошо?
— Ну, ладно, — Мария Михайловна явно была расстроена, — Лечись, сынок. Может, врача тебе вызвать?
— Нет-нет. Не стоит. Мне просто надо немного отлежаться. Завтра я буду, как огурец.
Поговорив с мамой, Александр, обессиленный, упал на диван и тут же заснул. Проспал он до десяти вечера.
XXXVI
Веру из клиники Александр забирал один. Мария Михайловна осталась у них дома, чтобы приготовить к их возвращению обед. Вера вся лучилась от радости, что находится в объятиях мужа, но была крайне немногословна. Только улыбалась, глядя на него.
К ее возвращению Александр полностью разобрал сложенные в сумки вещи по своим местам. В доме ничего не напоминало о том, что совсем недавно они собирались куда-то уезжать.
Мария Михайловна долго не отпускала Веру из своих объятий, говоря ей, что вот теперь все обустроится, все будет хорошо, жизнь продолжается. Вера благодарила, смущенно улыбалась, глядя поверх плеча Марии Михайловны на мужа. Тот пожимал плечами, мол, терпи, так надо.
К ним в гости приехала Марина навестить подругу. Они вчетвером сели обедать. Вера все время порывалась ухаживать за гостями, но Мария Михайловна усаживала ее на место, замечая, что сегодня, только лишь сегодня она в доме хозяйка. В конце концов, Вера смирилась с этим и приняла суетливые ухаживания свекрови.
— Я, конечно, немного извиняюсь. Совершенно незнакомая мне плита, — оправдывалась неизвестно в чем Мария Михайловна. Все блюда, ею приготовленные, были очень вкусные, — Но, если, Верочка, ты будешь иногда позволять мне приезжать к вам в гости и делить с тобой кухню, то я приспособлюсь к ней, и смогу приготовить еще вкуснее.
— Да о чем ты, мам? Все и так очень вкусно, — заметил Александр, — Правда же, Верочка?
Вера молча кивнула.
— Нет, что ты. Я пока еще не смогла понять, какую нужную интенсивность газа использовать на этой плите. Поэтому, если что не так, извините.
