Младшему было меньше 40 — точнее сказать сложно. Парик такой же седой, как у старшего, букли над ушами, хвостик сзади, убран в тюлевый мешочек с бантиком. У Дурнушки, кстати, парик скромнее по объёму, изображал волнистость на голове и аккуратную ракушку сзади, украшенную мелкими цветочками. Молодой человек тускло поблёскивал, вспыхнув золотом отделки пару раз при появлении Солнца за окном. Верхний кафтан (в памяти всплыло жюстокор) белый с золотой вышивкой, синий жилет (камзол), вообще, весь расшит золотом, пышный воротник-жабо и кружевные манжеты рубашки сверкали белизной и без Солнца. За расфуфыренность получил прозвище Фифа. В принципе, что-то есть похожее на всё семейство, может, двоюродный брат? А, может, и родной, а может, и брат papa, Фифа одним словом.
Занятая разглядыванием окружающего мира, не заметила молчания. Когда спохватилась, поняла, что от меня ждут ответа, покраснела и опустила глазки в стол. Отработанный навык, однако.
Присутствующие вежливо похихикали и продолжили беседу. Попыталась понять язык, на котором они говорят. В памяти всплыло, что я русская, и общение точно не на моём родном языке, даже не на славянском. Английский? Не похож, хотя бы I-my я-мой прозвучало бы. Французский? Язык, который я хотела выучить, но так и не собралась; любовь началась с реферата о моде рококо в колледже — я выучилась на швею.
Опять пошёл флешбек, напомнивший мне мою земную профессию: я шила костюмы для театра и выступлений. Интерес к рококо начался с моего имени — наконец-то, всплыло и оно. Меня звали на Земле Анжелика в честь героини фильма, который нравился моей маме, я, правда, терпеть его не могла. Меня заинтересовала мода того времени: платья, накидки, чулочки — всё в бантиках и цветочках. Не актуально для XXI века, о чём я сильно жалела.
Вернувшись за стол из воспоминаний, оценила, что maman, Фифа и Красавица мило беседовали, не отвлекаясь на меня. Служанка принесла новую порцию шоколада — вкусный, и я потянулась за булочкой. Беседа прервалась, потом maman сказала что-то в мой адрес. Я опустила глазки в стол, покраснела, но булочку с блюда стянула. Все опять похихикали и продолжили разговор. Это, что, реакция на булочку, что ли? Maman и Красавица, кажется, не ели, а вот Дурнушка тоже потянулась к вкусняшкам.
Внимательно вслушиваясь в их общение, пыталась уловить французские слова — этот язык я ожидала больше всего. Но нет, похожее же-же-мьюр-мьюр, но не слышно же-эте я-был и тем более амур-тужур. Немецкий? Ничего похожего — совсем другие звуки. На этом языки, на которых я хоть пару слов знала, исчерпались.
Окончание шоколада и булочек совпало с завершением беседы. Первой встала maman, служанка отодвинула ей стул. За ней подскочил Фифа: жур-жур с приложением руки к груди и лёгкого поклона. Очевидно, он благодарил. Попыталась запомнить, да где там. Papa потирал пузо и что-то довольно мурлыкнул. Красавица элегантно выбралась из-за стола — ей отодвигал стул Фифа, и они пощебетали друг с другом. Потом он по очереди обслужил меня и Дурнушку, мы с ней точно не изящные.
Проводили Фифу и Красавицу до выхода: он долго расшаркивался, поцеловал всем дамам ручки. Я пробовала уловить а-бьето или о-ревуар франц. До свидания. Нет, увы, подсказок не будет.
…
Papa успел где-то раствориться, maman отправилась наверх, Дурнушка — в сторону столовой, но там уже всю еду унесли. Она ушла в патио, а я и в доме замерзала, поэтому поднялась к себе в комнату — наконец-то будет время её изучить.
Милая девичья спальня обрадовала теплом от растопленного камина. Стены в цветочек — обиты тканью, над камином и вдоль этой стенки небольшие картины в позолоченных рамах пасторальной тематики. Кровать, в XXI веке была б двуспалкой, покрыта малиновым пледом тоже в цветочек, но с красивой пасторальной картинкой по середине, с бахромой из кисточек. Над ней балдахин из малинового бархата — и его ощупала. Вообще, ощупала всё, до чего дотянулась, - кайф, сплошное удовольствие. Книжный шкаф из тёмного дерева: книги, статуэтки, изящные небольшие часы на полочке.
И где-то здесь должна быть раковина и трон. Но их не было. Магия, не иначе. Села на кровать, как утром, - точно должны быть, но вместо них стоял красивый шкаф с книгами и миниатюрами.
Ладно, там имелся ещё проход слева от кровати. С той стороны находилась стена с панно из ткани-компаньона, в углу — открытые угловые полочки с живыми цветами. Освещение из двух узких окон так себе: на улице тучи, да и северное направление. Присмотревшись внимательно и поводя рукой по позолоченной рейке панно, нашла ручку и отодвинула панель за балдахин кровати — круто! Это что же, у них уже есть раздвижные двери? (2)
Вид за сдвинутой панелью меня восхитил не меньше: напротив висело огромное зеркало во всю стену и можно ходить вдоль кровати, разглядывая себя. Вблизи, конечно, моё тело смотрелось так себе, а вот издалека — настоящая принцесса, как на картинке. Кружилась, поднимала юбку, ходила, танцевала — короче, я попала в сказку!
Правда, почти сразу же у сказки выявились недостатки. На мне было надето четыре слоя юбок:
- нательная рубашка до колена, которая плохо захватывалась и выпадала из рук;
- не особо гнущийся каркас, который восстанавливал форму в неподходящий момент;
- нижнее платье с пеной кружев, которые нужно было как-то поймать, и, кстати, ещё следить за манжетами;
- верхнее платье, полы которого норовили разъехаться и попасть туда, куда не надо.
Первым меня достало верхнее платье, и я отколола булавки, которым оно было приколото к нижнему. Нижнее платье снять невозможно из-за шнуровки сзади, поэтому вторым делом я вылезла из каркаса. Рубашку тоже снять проблематично — она подо всей одеждой. Хорошо, что с двумя слоями справиться уже проще. Вспомнила, какая сложные неудобные вещи я шила на Земле, как-то даже мне заказали платья для фокусов, которые можно сменить одним взмахом руки.
Короче, недостатки — не повод превращать сказку в драму, главное — найти иголку и нитки.
…
В дверь комнаты постучали. Я вертелась перед зеркалом, уже надев кринолин, но не успев приколоть верхнее платье — на себе не очень удобно. Посетитель не стал долго ждать, стук чисто предупредительный.
Дурнушка что-то сказала. Я, естественно, промолчала, честно глядя на неё испуганными глазами.
Она постояла, подумала, сказала ещё что-то. А я понятия не имела, что она хотела.
Она подошла ко мне, шурша юбкой, взяла за руку и опять сказала что-то. Я отвела глаза, стремившиеся упереться в пол, лицо потеплело — опять в краску.
Она погладила меня по руке и потянула на выход, явно поняла, что что-то не так. Будем посмотреть, что она решит сделать дальше.
Девушка провела меня, не дав разглядеть обстановку, в гардеробную. У меня непроизвольно вырвался вздох восхищения: я попала даже не в сказку — в рай. Резная мебель меня, конечно, не могла взволновать, ибо моим вниманием завладела одежда. Дурнушка залезла сперва в комод с чулочками. Я, как тканевый маньяк, щупала: от тончайших шёлковых до более плотных кашемировых. Моя провожатая выдала мне плотную хлопчатобумажную пару светло-бежевого цвета, отложила себе тонкие и перешла к другому шкафу. (3)
Я же рискнула поглядеть в другие ящики: богатство! Там, очевидно, находилось нательное бельё: рубашки, чулки и немножко панталон. Они тут без трусов, что ли, ходят? Но я не местная, мне нужно чем-то прикрыть ягодицы, поэтому выбрала себе красивые бриджи из тонкой шерсти. Дурнушка за это время успела наложить горку шмотья, и, очевидно, мы готовились к прогулке по улице. (4)
В моей куче лежали тёплые чулки и тёплая шаль, себе же она отложила тонкие чулочки и воздушную накидку. Я утеплила её. Она, видимо, попробовала возразить (най — нет, отметила я про себя), спрятав панталоны обратно. Но я не сдавалась, молча пытаясь изобразить моську Кота в сапогах. Пришлось сдаться ей.
Под конец появились служанки, и нас стали одевать, предварительно сняв утренний туалет и отмыв утренний макияж. Оставшись в одной рубашке, Дурнушка отправилась за ширму в углу. Подумав, повторила манёвр за ней.
Нас одели достаточно просто, хотя и не без бантиков. Дурнушка выбрала мне тёмно-розовое верхнее платье и персиковое нижнее, на грудь — милый стомак с ленточками. Себе же — жёлто-золотое нижнее и жёлто-зелёное верхнее.
Затем настал черёд причёсок. Забавно, когда у тебя энное количество париков — у меня их было, кажется, штук пять разных оттенков седого: подлиннее и покороче, более прямые и более волнистые, с выбивающимися локонами и один гладко зачёсанный, зато с объёмным гнездом на макушке (но до фрегата ещё далеко), тёмно-русые, белокурые, с розоватым оттенком, с золотистым, с зеленоватым, присыпанные каким-то порошком для создания седого эффекта.
Решив, что большие гульки слишком тяжелы, выбрала аккуратную блонд-причёску с розоватым оттенком, сама же, надев на манекен, подправила и украсила ленточками. Окружающие смотрели на меня ошарашенно. Привыкайте — теперь я буду делать себе причёски сама. А дальше опять роль куклы, пока мне рисовали макияж. У себя в комнате было б лучше — там можно в окно поглазеть, а здесь туалетный столик упирался в стенку.
…
Наконец, мы с Дурнушкой собрались — прошло часа два, если не три — и отправились туда же, где мы прощались с Фифой и Красавицей. Наверно, они муж и жена, раз не живут с нами? За входными двустворчатыми дверями находился внутренний дворик, но другой, не тот, что был виден из окна столовой. Этот весь был замощён брусчаткой, цветы и маленькие кусты росли в вазонах.
Перед ступенями крыльца карета не влезла, растянувшись от ворот на улицу до ворот конюшни: сперва четвёрка лошадей попарно, а потом примерно такая же по длине собственно карета. Светило б Солнце — она б блестела, ибо покрыта позолотой и лаком. Красивая нежная картинка на боковой стенке под окнами, облучок кучера и передняя стенка — позолота со светло-зелёным цветом.
Один из лакеев в зелёной же ливрее и белых перчатках галантно поклонился нам и бросился открывать дверцу. Дурнушка как-то ловко подхватила свои юбки и забралась первой. Меня же объял ужас — как?! Дверца кареты была чуть ниже человеческого роста, т. е. мало того, что надо не спотыкнуться на узкой ступеньке и протиснуться в узкий проём, когда юбка шире, так ещё и наклониться.
Я тормозила. Дрожащими руками попыталась подхватить юбки — они выскальзывали из рук (три слоя!). Пришлось успокаивать себя дыханием. Дурнушка выглядывала, явно беспокоясь, лакей переминался с ноги на ногу рядом — ещё больше нагнетали. Никакой памяти тела и в помине не было, а вот чужие хилые ручки чувствовались. С непервой попытки мне удалось попасть в дверцу.
В самой карете было тесно, в полный рост не распрямиться, к тому же, на переднем сиденье сидела Дурнушка с таким же огромным платьем. Кое-как вписалась в заднее кресло, стараясь при этом не помять свою красоту, наверняка же, мнущееся. Да, должны быть и у рая недостатки.
Путешествие нельзя назвать приятным, ибо деревянные колёса по брусчатке трясли только в путь. Настолько некомфортно, что особо разглядывать город не хотелось. А это был город, а не деревня. Двух-, трёхэтажные каменные дома стояли вплотную друг другу, иногда разделяясь каменными стенами двориков и арками-проходами. Расцветка натурального камня — бежевые, розоватые, серые, но иногда встречались и покрашенные в белый цвет. Люди встречались — прижимались к стенам, пропуская карету.
К счастью, ехали мы недолго, быстрее бы пешком дошли, ибо тащились еле-еле. Я даже успела замёрзнуть — в карете всё равно дуло.
Нас встречала Красавица в воздушном светло-сиреневом платье и какой-то мужчина в тёмно-синем костюме: кафтан, камзол, бриджики (известные, как кюлоты), белые гольфы и белое жабо рубашки. Конечно, попыталась его запомнить.
Карета затарахтела по улице, отъезжая. Во время остановки она перегородила улицу, хорошо хоть с обеих сторон у домов были арочные галереи-тротуары. Собственно, и крыльцо, на котором нас встречали, находилось в такой галерее.
Одновременно с нами прискакали Фифа с несколькими мужчинами. Они спешились. Двое из них очень-очень галантно поклонились нам, но Фифа, по-моему, галантнее, можно повторить слово «очень» раза три. Остальные мужчины подхватили коней и тоже куда-то увели.
Мы же, наконец, зашли в дом — я успела подмёрзнуть; вдоль улицы дул сильный ветер. Правда, к сожалению, ненадолго — мы всего лишь перешли во внутренний дворик: терраса, лестницы вокруг и фонтан, за ним уже небольшой парк. По краям террасы — вазоны с розами, ароматно.
И нет бы остаться внизу, под крышей, где меньше дует, - зачем-то попёрлись наверх, на балкон над террасой. Мало того, что по лестнице подниматься не очень удобно, хотя я уже начинаю привыкать, так ещё и ветер наверху жуткий. В хорошую погоду отсюда, наверняка, открывался шикарный вид. Оказывается, город находится на склоне, так что видно бескрайнее море, корабли, ряды крыш под нами. Но в такую погодку серое море сливалось с серым небом, серые крыши домов, серо-зелёные деревья — неприятно.
Мало этого — так ещё и дождь пошёл. Мелкий, правда, - я не сразу заметила. Но другие девушки завизжали и бросились к двери в дом (на втором этаже). Я тормозила дольше всех — на балконе задержался только Фифа, открывая мне двери с галантным поклоном. Он ещё что-то сказал, но, думаю, опустить глазки в пол и покраснеть — вполне нормальная реакция вместо ответа. (5)
…
Я куталась в шаль, пытаясь согреться. В доме только что не дуло и не шёл дождь. Дурнушка пристально смотрела на меня, подошла к Красавице, что-то сказала. Та передала женщине в красивом тёмно-синем платье, и через некоторое время пришёл человек с дровами и затопил один из каминов.
Я подошла к камину — Фифа учтиво пододвинул резной стул с тёмно-синей обивкой (лучше бы пуфик, он ниже — ближе к огню). Потому что я готова была залезть в огонь — меня определённо бил озноб. Красавица принесла тёплое длинное, до пят, пальто, обитое мехом, закутала меня в него. Я залезла на стул с ногами, сняв лёгкие туфельки, от которых не шло никакого тепла.
Принесли горячий чай. О, какое блаженство! Тепло от чая и кружки растекалось по телу. Журмурная беседа походила на мурлыканье кота, кажется, я даже слегка вздремнула. В двух тёплых пальто, с горячим чаем в руках (несколько раз служанка меняла) и возле весело игравшего огнём камина я согрелась, перестав дрожать.
Компания беседовала. Всего присутствовало четверо мужчин, включая Фифу, и пять девушек, я шестая. Явно небольшой междусобойчик из сливок местной молодёжи, постаралась запомнить их. Язык не давался, так что я смотрела на их отношения со стороны.
Красавица — однозначно местная достопримечательность и центр городской вселенной. Фифа пытался произвести на неё впечатление, ожидая её реакции на свои наверняка витиеватые высказывания. Дурнушка сидела напротив меня за камином, кривила губки и глядела исподлобья, не выпуская меня из поля своего внимания. Кажется, она здесь самая маленькая. Время от времени она вставляла едкие замечания, судя по тому, что собравшиеся скромно хихикали в кулачки, а Красавица с упрёком, но элегантно осаживала её.
Ещё один разодетый в пух и прах кавалер получил у меня прозвище Сержант за низкий голос и короткие рублёные фразы, единственный открыто ржал — остальные именно что хихикали.
Занятая разглядыванием окружающего мира, не заметила молчания. Когда спохватилась, поняла, что от меня ждут ответа, покраснела и опустила глазки в стол. Отработанный навык, однако.
Присутствующие вежливо похихикали и продолжили беседу. Попыталась понять язык, на котором они говорят. В памяти всплыло, что я русская, и общение точно не на моём родном языке, даже не на славянском. Английский? Не похож, хотя бы I-my я-мой прозвучало бы. Французский? Язык, который я хотела выучить, но так и не собралась; любовь началась с реферата о моде рококо в колледже — я выучилась на швею.
Опять пошёл флешбек, напомнивший мне мою земную профессию: я шила костюмы для театра и выступлений. Интерес к рококо начался с моего имени — наконец-то, всплыло и оно. Меня звали на Земле Анжелика в честь героини фильма, который нравился моей маме, я, правда, терпеть его не могла. Меня заинтересовала мода того времени: платья, накидки, чулочки — всё в бантиках и цветочках. Не актуально для XXI века, о чём я сильно жалела.
Вернувшись за стол из воспоминаний, оценила, что maman, Фифа и Красавица мило беседовали, не отвлекаясь на меня. Служанка принесла новую порцию шоколада — вкусный, и я потянулась за булочкой. Беседа прервалась, потом maman сказала что-то в мой адрес. Я опустила глазки в стол, покраснела, но булочку с блюда стянула. Все опять похихикали и продолжили разговор. Это, что, реакция на булочку, что ли? Maman и Красавица, кажется, не ели, а вот Дурнушка тоже потянулась к вкусняшкам.
Внимательно вслушиваясь в их общение, пыталась уловить французские слова — этот язык я ожидала больше всего. Но нет, похожее же-же-мьюр-мьюр, но не слышно же-эте я-был и тем более амур-тужур. Немецкий? Ничего похожего — совсем другие звуки. На этом языки, на которых я хоть пару слов знала, исчерпались.
Окончание шоколада и булочек совпало с завершением беседы. Первой встала maman, служанка отодвинула ей стул. За ней подскочил Фифа: жур-жур с приложением руки к груди и лёгкого поклона. Очевидно, он благодарил. Попыталась запомнить, да где там. Papa потирал пузо и что-то довольно мурлыкнул. Красавица элегантно выбралась из-за стола — ей отодвигал стул Фифа, и они пощебетали друг с другом. Потом он по очереди обслужил меня и Дурнушку, мы с ней точно не изящные.
Проводили Фифу и Красавицу до выхода: он долго расшаркивался, поцеловал всем дамам ручки. Я пробовала уловить а-бьето или о-ревуар франц. До свидания. Нет, увы, подсказок не будет.
…
Papa успел где-то раствориться, maman отправилась наверх, Дурнушка — в сторону столовой, но там уже всю еду унесли. Она ушла в патио, а я и в доме замерзала, поэтому поднялась к себе в комнату — наконец-то будет время её изучить.
Милая девичья спальня обрадовала теплом от растопленного камина. Стены в цветочек — обиты тканью, над камином и вдоль этой стенки небольшие картины в позолоченных рамах пасторальной тематики. Кровать, в XXI веке была б двуспалкой, покрыта малиновым пледом тоже в цветочек, но с красивой пасторальной картинкой по середине, с бахромой из кисточек. Над ней балдахин из малинового бархата — и его ощупала. Вообще, ощупала всё, до чего дотянулась, - кайф, сплошное удовольствие. Книжный шкаф из тёмного дерева: книги, статуэтки, изящные небольшие часы на полочке.
И где-то здесь должна быть раковина и трон. Но их не было. Магия, не иначе. Села на кровать, как утром, - точно должны быть, но вместо них стоял красивый шкаф с книгами и миниатюрами.
Ладно, там имелся ещё проход слева от кровати. С той стороны находилась стена с панно из ткани-компаньона, в углу — открытые угловые полочки с живыми цветами. Освещение из двух узких окон так себе: на улице тучи, да и северное направление. Присмотревшись внимательно и поводя рукой по позолоченной рейке панно, нашла ручку и отодвинула панель за балдахин кровати — круто! Это что же, у них уже есть раздвижные двери? (2)
Вид за сдвинутой панелью меня восхитил не меньше: напротив висело огромное зеркало во всю стену и можно ходить вдоль кровати, разглядывая себя. Вблизи, конечно, моё тело смотрелось так себе, а вот издалека — настоящая принцесса, как на картинке. Кружилась, поднимала юбку, ходила, танцевала — короче, я попала в сказку!
Правда, почти сразу же у сказки выявились недостатки. На мне было надето четыре слоя юбок:
- нательная рубашка до колена, которая плохо захватывалась и выпадала из рук;
- не особо гнущийся каркас, который восстанавливал форму в неподходящий момент;
- нижнее платье с пеной кружев, которые нужно было как-то поймать, и, кстати, ещё следить за манжетами;
- верхнее платье, полы которого норовили разъехаться и попасть туда, куда не надо.
Первым меня достало верхнее платье, и я отколола булавки, которым оно было приколото к нижнему. Нижнее платье снять невозможно из-за шнуровки сзади, поэтому вторым делом я вылезла из каркаса. Рубашку тоже снять проблематично — она подо всей одеждой. Хорошо, что с двумя слоями справиться уже проще. Вспомнила, какая сложные неудобные вещи я шила на Земле, как-то даже мне заказали платья для фокусов, которые можно сменить одним взмахом руки.
Короче, недостатки — не повод превращать сказку в драму, главное — найти иголку и нитки.
…
В дверь комнаты постучали. Я вертелась перед зеркалом, уже надев кринолин, но не успев приколоть верхнее платье — на себе не очень удобно. Посетитель не стал долго ждать, стук чисто предупредительный.
Дурнушка что-то сказала. Я, естественно, промолчала, честно глядя на неё испуганными глазами.
Она постояла, подумала, сказала ещё что-то. А я понятия не имела, что она хотела.
Она подошла ко мне, шурша юбкой, взяла за руку и опять сказала что-то. Я отвела глаза, стремившиеся упереться в пол, лицо потеплело — опять в краску.
Она погладила меня по руке и потянула на выход, явно поняла, что что-то не так. Будем посмотреть, что она решит сделать дальше.
Девушка провела меня, не дав разглядеть обстановку, в гардеробную. У меня непроизвольно вырвался вздох восхищения: я попала даже не в сказку — в рай. Резная мебель меня, конечно, не могла взволновать, ибо моим вниманием завладела одежда. Дурнушка залезла сперва в комод с чулочками. Я, как тканевый маньяк, щупала: от тончайших шёлковых до более плотных кашемировых. Моя провожатая выдала мне плотную хлопчатобумажную пару светло-бежевого цвета, отложила себе тонкие и перешла к другому шкафу. (3)
Я же рискнула поглядеть в другие ящики: богатство! Там, очевидно, находилось нательное бельё: рубашки, чулки и немножко панталон. Они тут без трусов, что ли, ходят? Но я не местная, мне нужно чем-то прикрыть ягодицы, поэтому выбрала себе красивые бриджи из тонкой шерсти. Дурнушка за это время успела наложить горку шмотья, и, очевидно, мы готовились к прогулке по улице. (4)
В моей куче лежали тёплые чулки и тёплая шаль, себе же она отложила тонкие чулочки и воздушную накидку. Я утеплила её. Она, видимо, попробовала возразить (най — нет, отметила я про себя), спрятав панталоны обратно. Но я не сдавалась, молча пытаясь изобразить моську Кота в сапогах. Пришлось сдаться ей.
Под конец появились служанки, и нас стали одевать, предварительно сняв утренний туалет и отмыв утренний макияж. Оставшись в одной рубашке, Дурнушка отправилась за ширму в углу. Подумав, повторила манёвр за ней.
Нас одели достаточно просто, хотя и не без бантиков. Дурнушка выбрала мне тёмно-розовое верхнее платье и персиковое нижнее, на грудь — милый стомак с ленточками. Себе же — жёлто-золотое нижнее и жёлто-зелёное верхнее.
Затем настал черёд причёсок. Забавно, когда у тебя энное количество париков — у меня их было, кажется, штук пять разных оттенков седого: подлиннее и покороче, более прямые и более волнистые, с выбивающимися локонами и один гладко зачёсанный, зато с объёмным гнездом на макушке (но до фрегата ещё далеко), тёмно-русые, белокурые, с розоватым оттенком, с золотистым, с зеленоватым, присыпанные каким-то порошком для создания седого эффекта.
Решив, что большие гульки слишком тяжелы, выбрала аккуратную блонд-причёску с розоватым оттенком, сама же, надев на манекен, подправила и украсила ленточками. Окружающие смотрели на меня ошарашенно. Привыкайте — теперь я буду делать себе причёски сама. А дальше опять роль куклы, пока мне рисовали макияж. У себя в комнате было б лучше — там можно в окно поглазеть, а здесь туалетный столик упирался в стенку.
…
Наконец, мы с Дурнушкой собрались — прошло часа два, если не три — и отправились туда же, где мы прощались с Фифой и Красавицей. Наверно, они муж и жена, раз не живут с нами? За входными двустворчатыми дверями находился внутренний дворик, но другой, не тот, что был виден из окна столовой. Этот весь был замощён брусчаткой, цветы и маленькие кусты росли в вазонах.
Перед ступенями крыльца карета не влезла, растянувшись от ворот на улицу до ворот конюшни: сперва четвёрка лошадей попарно, а потом примерно такая же по длине собственно карета. Светило б Солнце — она б блестела, ибо покрыта позолотой и лаком. Красивая нежная картинка на боковой стенке под окнами, облучок кучера и передняя стенка — позолота со светло-зелёным цветом.
Один из лакеев в зелёной же ливрее и белых перчатках галантно поклонился нам и бросился открывать дверцу. Дурнушка как-то ловко подхватила свои юбки и забралась первой. Меня же объял ужас — как?! Дверца кареты была чуть ниже человеческого роста, т. е. мало того, что надо не спотыкнуться на узкой ступеньке и протиснуться в узкий проём, когда юбка шире, так ещё и наклониться.
Я тормозила. Дрожащими руками попыталась подхватить юбки — они выскальзывали из рук (три слоя!). Пришлось успокаивать себя дыханием. Дурнушка выглядывала, явно беспокоясь, лакей переминался с ноги на ногу рядом — ещё больше нагнетали. Никакой памяти тела и в помине не было, а вот чужие хилые ручки чувствовались. С непервой попытки мне удалось попасть в дверцу.
В самой карете было тесно, в полный рост не распрямиться, к тому же, на переднем сиденье сидела Дурнушка с таким же огромным платьем. Кое-как вписалась в заднее кресло, стараясь при этом не помять свою красоту, наверняка же, мнущееся. Да, должны быть и у рая недостатки.
Путешествие нельзя назвать приятным, ибо деревянные колёса по брусчатке трясли только в путь. Настолько некомфортно, что особо разглядывать город не хотелось. А это был город, а не деревня. Двух-, трёхэтажные каменные дома стояли вплотную друг другу, иногда разделяясь каменными стенами двориков и арками-проходами. Расцветка натурального камня — бежевые, розоватые, серые, но иногда встречались и покрашенные в белый цвет. Люди встречались — прижимались к стенам, пропуская карету.
К счастью, ехали мы недолго, быстрее бы пешком дошли, ибо тащились еле-еле. Я даже успела замёрзнуть — в карете всё равно дуло.
Нас встречала Красавица в воздушном светло-сиреневом платье и какой-то мужчина в тёмно-синем костюме: кафтан, камзол, бриджики (известные, как кюлоты), белые гольфы и белое жабо рубашки. Конечно, попыталась его запомнить.
Карета затарахтела по улице, отъезжая. Во время остановки она перегородила улицу, хорошо хоть с обеих сторон у домов были арочные галереи-тротуары. Собственно, и крыльцо, на котором нас встречали, находилось в такой галерее.
Одновременно с нами прискакали Фифа с несколькими мужчинами. Они спешились. Двое из них очень-очень галантно поклонились нам, но Фифа, по-моему, галантнее, можно повторить слово «очень» раза три. Остальные мужчины подхватили коней и тоже куда-то увели.
Мы же, наконец, зашли в дом — я успела подмёрзнуть; вдоль улицы дул сильный ветер. Правда, к сожалению, ненадолго — мы всего лишь перешли во внутренний дворик: терраса, лестницы вокруг и фонтан, за ним уже небольшой парк. По краям террасы — вазоны с розами, ароматно.
И нет бы остаться внизу, под крышей, где меньше дует, - зачем-то попёрлись наверх, на балкон над террасой. Мало того, что по лестнице подниматься не очень удобно, хотя я уже начинаю привыкать, так ещё и ветер наверху жуткий. В хорошую погоду отсюда, наверняка, открывался шикарный вид. Оказывается, город находится на склоне, так что видно бескрайнее море, корабли, ряды крыш под нами. Но в такую погодку серое море сливалось с серым небом, серые крыши домов, серо-зелёные деревья — неприятно.
Мало этого — так ещё и дождь пошёл. Мелкий, правда, - я не сразу заметила. Но другие девушки завизжали и бросились к двери в дом (на втором этаже). Я тормозила дольше всех — на балконе задержался только Фифа, открывая мне двери с галантным поклоном. Он ещё что-то сказал, но, думаю, опустить глазки в пол и покраснеть — вполне нормальная реакция вместо ответа. (5)
…
Прода от 02.03.2023
Я куталась в шаль, пытаясь согреться. В доме только что не дуло и не шёл дождь. Дурнушка пристально смотрела на меня, подошла к Красавице, что-то сказала. Та передала женщине в красивом тёмно-синем платье, и через некоторое время пришёл человек с дровами и затопил один из каминов.
Я подошла к камину — Фифа учтиво пододвинул резной стул с тёмно-синей обивкой (лучше бы пуфик, он ниже — ближе к огню). Потому что я готова была залезть в огонь — меня определённо бил озноб. Красавица принесла тёплое длинное, до пят, пальто, обитое мехом, закутала меня в него. Я залезла на стул с ногами, сняв лёгкие туфельки, от которых не шло никакого тепла.
Принесли горячий чай. О, какое блаженство! Тепло от чая и кружки растекалось по телу. Журмурная беседа походила на мурлыканье кота, кажется, я даже слегка вздремнула. В двух тёплых пальто, с горячим чаем в руках (несколько раз служанка меняла) и возле весело игравшего огнём камина я согрелась, перестав дрожать.
Компания беседовала. Всего присутствовало четверо мужчин, включая Фифу, и пять девушек, я шестая. Явно небольшой междусобойчик из сливок местной молодёжи, постаралась запомнить их. Язык не давался, так что я смотрела на их отношения со стороны.
Красавица — однозначно местная достопримечательность и центр городской вселенной. Фифа пытался произвести на неё впечатление, ожидая её реакции на свои наверняка витиеватые высказывания. Дурнушка сидела напротив меня за камином, кривила губки и глядела исподлобья, не выпуская меня из поля своего внимания. Кажется, она здесь самая маленькая. Время от времени она вставляла едкие замечания, судя по тому, что собравшиеся скромно хихикали в кулачки, а Красавица с упрёком, но элегантно осаживала её.
Ещё один разодетый в пух и прах кавалер получил у меня прозвище Сержант за низкий голос и короткие рублёные фразы, единственный открыто ржал — остальные именно что хихикали.
