- Это был экспромт, Рахим, - признался Сарнияр, улыбаясь.
Тишину разорвал гром рукоплесканий, и феллахи загомонили все разом, перекрикивая друг друга:
- Мы с вами, Сарнияр Измаил! Ведите нас, отважный румалиец! Смерть проклятому узурпатору и своре его ненасытных псов!
Феллахи сорвали с себя шапки и побросали их к ногам царевича. А затем дружно преклонили колени и поцеловали землю у его ног в знак того, что теперь у них одна дорога - та, которую выбрал он.
* * *
Войско тронулось в поход на рассвете следующего дня. Проезжая через селения, лепившиеся к холмам Рубаль-Хали подобно ласточкиным гнёздам, Сарнияр Измаил собирал их жителей на площади и произносил гневные обличительные речи в адрес своего дяди. Селяне слушали его, сдерживая дыхание, а чуть он замолкал, дружно бросали мотыги и присоединялись к его войску. Число его сторонников множилось с каждым днём. По мере приближения к столице армия его росла словно снежный ком, вбирая в себя всё новые и новые добровольческие отряды. Подобно щупальцам гигантского спрута она раскинула свои огромные руки над страной, вовлечённой в стихию массового бунта.
Подобравшись к столице, авангардный отряд залёг в полумиле от города и выставил часовых поджидать условного сигнала с высокой башни, занятой Рахимом и его подчинёнными.
- Сегодня черёд Рахима нести дозор на сторожевой вышке, - сообщил Сарнияр своим людям. - Как только пробьёт полночь, он сам откроет нам ворота. Всем быть начеку! Мы возьмём Муселима в постели тёпленьким.
Тут к Сарнияру приблизился один из дозорных.
- Ваше высочество, к нам скачет какой-то отряд.
Сарнияр высунул голову из оврага.
- Неужели мой дядя выслал на нас свою конницу? А я-то надеялся застать его врасплох.
В овраг спустился незнакомый мужчина крепкого телосложения и потребовал провести его к старшому. Поверх сермяжной рубахи на нём красовался длиннополый вышитый золотом кафтан явно с царского плеча. Высокую войлочную шапку украшал пучок пышных перьев, скреплённый двумя золотыми обручами - знаком особых заслуг перед Османской империей. Его квадратный подбородок был рассечён надвое ударом меча или сабли, под чёрной подковой усов поблёскивали острые как у шакала клыки.
- Вы командир? - обратился он к юноше, опытным глазом угадав в нём старшего по рангу.
- Я Сарнияр Измаил, наследник этой страны, - гордо отвечал Сарнияр.
Незнакомец отдал ему честь и тоже представился.
- Нуреддин-ага, старшина турецких янычаров.
Сарнияр сразу оживился и панибратски положил руку ему на плечо.
- Выпьете со мной чару финиковой бражки, ага?
- Э-э… - смешался янычар, - вообще-то Коран запрещает употреблять подобные напитки.
- Знаю, - вздохнул Сарнияр, - но мы, румалийцы, произошли от горстки крестоносцев, уцелевших в неравном бою с сарацинами. Устав кочевать по пустыням Аравии, наши предки основали Румайлу. Поначалу она представляла собой палаточный городок, но за века так разрослась, что могла уживаться с соседями, только сделавшись исламской страной. Мы стараемся жить по заветам Пророка, но два из них нам трудно принять.
- Вот как? - заинтересовался старшина янычаров. - И какие же?
- Отказ от вина и многожёнство. Странно, что вы спрашиваете меня об этом. Вы прослужили этой стране много лет...
- Хм! - усмехнулся Нуреддин-ага, с удовольствием прихлёбывая бражку. - Я служил царю, который пьёт вино. Но этот порок может сойти за добродетель в сравнении с другим его пороком. В своём дворце он не держит женщин, вместо сладостных гурий его ублажают прекрасные юноши.
- И вы с усердием служите этому развратнику? - гневно воскликнул Сарнияр.
- Я ему больше не служу, - задорно объявил здоровяк. - Контракт мой закончился, а этот, с позволения сказать, самодержец даже не потрудился его оплатить. А между тем я не прочь здесь остаться. Янычары исконно служат Османам пехотой, а Румайла посадила мой полк на коней, уравняв нас с султанскими сепахами (прим. автора: воины султанской кавалерии). Догадываясь, с какой целью вы тут залегли, я пришёл предложить вам свои услуги. Полагаю, полторы тысячи обученных бойцов для неё не будут лишними.
- На каких условиях? - деловито спросил Сарнияр.
- Чума египетская! - ругнулся захмелевший старшина. - Кормите досыта!
- Поите бражкой, - подсказал Сарнияр.
- Ну, иногда… в порядке исключения, - согласился Нуреддин-ага.
- Тёплая постель…
- Да, ну и своевременное жалованье. Чего ж ещё желать вояке?
- Мне повезло, что я имею дело с человеком вашего толка. Ну что ж, договорились, ага. А теперь позвольте посвятить вас в свой план.
* * *
- Проснитесь, государь! - расталкивал спящего владыку красивый юноша с бледным лицом и длинными, вьющимися волосами.
- Что случилось, Керим? - Муселим приподнялся на постели и окинул опочивальню мутным взглядом.
- Ваши янычары…
- Ангел мой, тебе это привиделось. Они, должно быть, уже пересекли границу Румайлы.
- Нет, мой повелитель, они здесь, за воротами.
Муселим соскочил с постели и растерянно пригладил редкие волоски на почти лысом черепе.
- Наверное, что-то случилось. Почему они вернулись?
- Нуреддин-ага требует, чтобы его немедленно провели к вам.
Муселим удручённо кивнул и принялся натягивать домашний халат. Через несколько минут в опочивальню, расталкивая толпившихся у дверей слуг, ворвался Нуреддин-ага.
- Мой повелитель! - вскрикнул он, бросаясь перед ним на колени. - Горе вам, горе! Ваше государство в опасности!
- О чём ты говоришь? - пролепетал объятый страхом Муселим.
- Вселенское возмущение! Мятежники взяли столицу в клещи. Их полчища, несметные полчища саранчи и навозников, собранных со всех окрестностей Румайлы.
- Кто зачинщик? - взвизгнул насмерть перепуганный царь.
- Ваш племянник, Сарнияр Измаил.
- Но ведь он же щенок!
Нуреддин-ага хмыкнул так громогласно, что потухла одна из лампад.
- Видели бы вы этого щенка! В нём почти семь футов росту, а шея как у доброго быка…
Муселим в сердцах ударил кулаком по медному прикроватному столику, на полированной поверхности которого отобразилось, как в кривом зеркале, его перекошенное лицо.
- Нужно было прихлопнуть гадёныша, пока он ещё в бирюльки играл!
- Но ведь он же наследник, а у вас нет детей.
- Я ещё не стар, - возвысил голос царь, - и вполне способен произвести потомство.
Нуреддин-ага деликатно промолчал.
- Что будем делать, ага?
- Обороняться, государь.
- Что ж, похоже, другого выхода нет. Кто сегодня несёт караул на вышках?
- Рахим и его подчинённые, повелитель.
Муселим вздохнул с явным облегчением.
- Хвала Аллаху, вседержитель за нас! Я доверяю этому парню, он лучший из лучших. Эй, охрана! Передайте Рахиму, пусть откроет ворота и впустит янычаров, всех до одного. Нуреддин-ага, вы с вашими людьми займёте все оборонительные сооружения в городе. Потрудитесь объявить осадное положение. Пусть все жители, от мала до велика, отправляются на оборону города.
- Я распоряжусь, чтобы все ваши приказания были исполнены, - ответил старшина. - Но мне самому лучше остаться с вами на случай, скажем, внутренних волнений.
- Горожане могут взбунтоваться? - испуганно вскрикнул Муселим.
- Не исключено, что они захотят поддержать своих деревенских сородичей. А это сильно осложнит наше положение.
- Мне нужно где-то укрыться, - трусливо проблеял Муселим. - Отсидеться в каком-нибудь безопасном убежище, пока всё не закончится.
- Мы можем проникнуть в подвалы и забаррикадироваться там, - предложил Нуреддин-ага.
- Хорошая идея! - одобрил Муселим. - Только пусть туда спустят побольше припасов. Одному Аллаху ведомо, сколько дней и ночей там придётся провести.
Через некоторое время переодетый в форму стражника царь спустился во двор. За ним следовали старшина янычаров и юный Керим. Охрана безмолвно расступалась, пропуская их через строй. Нуреддин замешкался, обмениваясь парой слов с одним из своих янычаров, принёсшим ему какое-то известие.
- Нам следует поторопиться, - шепнул он царю. - Мне только что доложили, что горожане повально отказываются повиноваться вашим приказам.
- Собаки! - в бешенстве прорычал царь. - Поспешим, Нуреддин! Эта чернь может напасть на нас в любую минуту.
Нуреддин-ага проводил Муселима к надёжно запертому входу в подвалы.
- Спускайтесь, государь. - Он легко отодвинул железную крышку люка и посветил в него фонарём.
Муселим боязливо сунул голову в тёмный каменный мешок, но через минуту вынырнул обратно.
- Там слишком сыро, и пропасть крыс. Я не продержусь там и получаса.
- Но, владыка, что же делать? Горожане восстали, и теперь нам остаётся рассчитывать лишь на самих себя. Мои люди не могут защищать вас сразу на двух фронтах. Вам непременно нужно где-нибудь схорониться.
Старшина янычаров почесал затылок и неожиданно предложил:
- А что, если вам спрятаться в одной из тюрем?
- Что?! - подпрыгнул царь. - Ты, часом, не ополоумел, ага?
- Напротив. Кому придёт в голову искать вас там?
- Гм… - засомневался царь. - Но воздух в темнице ещё тяжелее, чем в подвалах.
- В отношении казематов я с вами согласен. Они расположены ниже уровня тюрьмы, и в них, действительно, легко задохнуться. Но в покоях, занимаемых «отцом порки» (прим. автора: начальник тюрьмы), воздух скорее целебный, судя по его румяной физиономии.
- Хорошо, - согласился царь, - веди меня в тюрьму, Нуреддин.
Оставив далеко позади царскую резиденцию и прилегавшие к ней кварталы, троица уже с трудом прокладывала себе дорогу по тесным улочкам, запруженным нескончаемыми кавалерийскими потоками, которые всё прибывали и прибывали в город через центральные ворота.
- Что-то слишком много людей, ага, - встревожился Муселим, щуря близорукие глаза, шевеля ноздрями и водя носом из стороны в сторону, словно испуганный зверь, старающийся уловить по запаху, откуда исходит опасность.
Нуреддин косо ухмыльнулся, отметив мимоходом, что царский любимчик внезапно исчез, будто растворившись в воздухе.
- Вам это только кажется, государь, - заверил он, обратив глаза на всадника, который отделился от войска и, красуясь, то поднимал своего коня на дыбы, то заставлял его проделать головокружительные курбеты. - Это всё мои люди, ваши верные слуги. У вас просто двоится в глазах.
- Вроде я ничего не пил сегодня, - вспомнил Муселим.
- Ну, так выпейте, государь, - предложил Нуреддин, отцепив от пояса фляжку и протянув её царю. - Да простит нас обоих Аллах, но вам потребуется много сил, чтобы пережить эту ночь.
Муселим приложил фляжку к губам и, сделав пару глотков, нашёл вкус её содержимого довольно приятным.
- Что это за напиток, Нуреддин?
- Финиковая бражка, - улыбнулся старшина. - Она очень бодрит, можете мне поверить.
Утолив жажду, Муселим оперся на плечо своего провожатого, который с трудом протащил его через колонну янычаров к городской тюрьме, оцепленной патрульным пикетом.
- Что, что, что… это? - заикаясь, спросил Муселим и, не дождавшись ответа, указал трясущимся пальцем на цепь грязных оборванных узников, пересекавших тюремный плац. - Что вы делаете, идиоты?
Он кинулся на стражу, которая выводила из тюрьмы отпущенных чьим-то самоуправством арестантов. В ответ конвойные сомкнулись в шеренгу и ощетинились пиками. Царь в страхе отступил перед грозным частоколом.
- Что вы делаете? - повторил он, сменив грубый тон на дружелюбный. - Зачем отпускаете заключённых?
Вперёд вышел начальник стражи, признавший в нём царя, несмотря на его маскарад.
- Нам сказали, что здесь ваше новое пристанище, повелитель, - корчась от смеха, объяснил он. - Вот мы и метём отсюда эти нечистоты, чтобы их душок не осквернял вашего августейшего носа.
Муселим в бешенстве оглянулся, подозревая, что ни кто иной, как старшина янычаров распорядился освободить для него помещение. Гневные слова уже горели у него на языке, однако Нуреддин как сквозь землю провалился. Юного Керима тоже нигде не было видно. Куда ни глянь, всюду мелькали незнакомые лица. Блуждающий взгляд царя вырвал из разношёрстной толпы высившегося над ней рослого всадника. Ватага сельских жителей, вооружённых вилами и дубинками, окружила его со всех сторон, держась на почтительном расстоянии.
Муселима пробила дрожь, когда юный титан направил к нему своего буланого коня, ступавшего ровным размеренным шагом. Толпа, волнуясь, расступалась перед ним, как Красное Море перед Моисеем.
- Здравствуй, дядя Муса! - весело поздоровался он.
- А-а… - выдохнул царь, - так значит, ты и есть Сарнияр Измаил, мой племянник.
Он протянул ему руку для приветствия, но юноша проигнорировал его дружеский жест.
- Ну что ж, поздравляю с победой, племянничек. Хотя в толк не возьму, как тебе удалось проникнуть в город.
- Ты велел открыть ворота для турецких янычаров, а мои люди просто смешались с ними.
- Предатели! - сквозь зубы процедил Муселим.
- Нет, - возразил Сарнияр, - они не предавали тебя, потому что больше не служат тебе.
- А кому они теперь служат? Тебе?
- Да, - с гордостью подтвердил царевич. - Мне и моему отцу, который скоро вернётся домой. Благодаря старшине Нуреддину и его команде я вошёл в родной город без единого выстрела. Я сберёг доверившихся мне людей для других, ещё более славных свершений, чем развенчание такого подонка как ты, дядюшка.
- Зачем ты выпустил из тюрьмы государственных преступников?
- Потому что ты их осудил, а твой суд, как и все твои деяния, неправедный.
Тишину разорвал гром рукоплесканий, и феллахи загомонили все разом, перекрикивая друг друга:
- Мы с вами, Сарнияр Измаил! Ведите нас, отважный румалиец! Смерть проклятому узурпатору и своре его ненасытных псов!
Феллахи сорвали с себя шапки и побросали их к ногам царевича. А затем дружно преклонили колени и поцеловали землю у его ног в знак того, что теперь у них одна дорога - та, которую выбрал он.
Прода от 02.05.2022, 15:11
* * *
Войско тронулось в поход на рассвете следующего дня. Проезжая через селения, лепившиеся к холмам Рубаль-Хали подобно ласточкиным гнёздам, Сарнияр Измаил собирал их жителей на площади и произносил гневные обличительные речи в адрес своего дяди. Селяне слушали его, сдерживая дыхание, а чуть он замолкал, дружно бросали мотыги и присоединялись к его войску. Число его сторонников множилось с каждым днём. По мере приближения к столице армия его росла словно снежный ком, вбирая в себя всё новые и новые добровольческие отряды. Подобно щупальцам гигантского спрута она раскинула свои огромные руки над страной, вовлечённой в стихию массового бунта.
Подобравшись к столице, авангардный отряд залёг в полумиле от города и выставил часовых поджидать условного сигнала с высокой башни, занятой Рахимом и его подчинёнными.
- Сегодня черёд Рахима нести дозор на сторожевой вышке, - сообщил Сарнияр своим людям. - Как только пробьёт полночь, он сам откроет нам ворота. Всем быть начеку! Мы возьмём Муселима в постели тёпленьким.
Тут к Сарнияру приблизился один из дозорных.
- Ваше высочество, к нам скачет какой-то отряд.
Сарнияр высунул голову из оврага.
- Неужели мой дядя выслал на нас свою конницу? А я-то надеялся застать его врасплох.
В овраг спустился незнакомый мужчина крепкого телосложения и потребовал провести его к старшому. Поверх сермяжной рубахи на нём красовался длиннополый вышитый золотом кафтан явно с царского плеча. Высокую войлочную шапку украшал пучок пышных перьев, скреплённый двумя золотыми обручами - знаком особых заслуг перед Османской империей. Его квадратный подбородок был рассечён надвое ударом меча или сабли, под чёрной подковой усов поблёскивали острые как у шакала клыки.
- Вы командир? - обратился он к юноше, опытным глазом угадав в нём старшего по рангу.
- Я Сарнияр Измаил, наследник этой страны, - гордо отвечал Сарнияр.
Незнакомец отдал ему честь и тоже представился.
- Нуреддин-ага, старшина турецких янычаров.
Сарнияр сразу оживился и панибратски положил руку ему на плечо.
- Выпьете со мной чару финиковой бражки, ага?
- Э-э… - смешался янычар, - вообще-то Коран запрещает употреблять подобные напитки.
- Знаю, - вздохнул Сарнияр, - но мы, румалийцы, произошли от горстки крестоносцев, уцелевших в неравном бою с сарацинами. Устав кочевать по пустыням Аравии, наши предки основали Румайлу. Поначалу она представляла собой палаточный городок, но за века так разрослась, что могла уживаться с соседями, только сделавшись исламской страной. Мы стараемся жить по заветам Пророка, но два из них нам трудно принять.
- Вот как? - заинтересовался старшина янычаров. - И какие же?
- Отказ от вина и многожёнство. Странно, что вы спрашиваете меня об этом. Вы прослужили этой стране много лет...
- Хм! - усмехнулся Нуреддин-ага, с удовольствием прихлёбывая бражку. - Я служил царю, который пьёт вино. Но этот порок может сойти за добродетель в сравнении с другим его пороком. В своём дворце он не держит женщин, вместо сладостных гурий его ублажают прекрасные юноши.
- И вы с усердием служите этому развратнику? - гневно воскликнул Сарнияр.
- Я ему больше не служу, - задорно объявил здоровяк. - Контракт мой закончился, а этот, с позволения сказать, самодержец даже не потрудился его оплатить. А между тем я не прочь здесь остаться. Янычары исконно служат Османам пехотой, а Румайла посадила мой полк на коней, уравняв нас с султанскими сепахами (прим. автора: воины султанской кавалерии). Догадываясь, с какой целью вы тут залегли, я пришёл предложить вам свои услуги. Полагаю, полторы тысячи обученных бойцов для неё не будут лишними.
- На каких условиях? - деловито спросил Сарнияр.
- Чума египетская! - ругнулся захмелевший старшина. - Кормите досыта!
- Поите бражкой, - подсказал Сарнияр.
- Ну, иногда… в порядке исключения, - согласился Нуреддин-ага.
- Тёплая постель…
- Да, ну и своевременное жалованье. Чего ж ещё желать вояке?
- Мне повезло, что я имею дело с человеком вашего толка. Ну что ж, договорились, ага. А теперь позвольте посвятить вас в свой план.
Прода от 03.05.2022, 15:39
* * *
- Проснитесь, государь! - расталкивал спящего владыку красивый юноша с бледным лицом и длинными, вьющимися волосами.
- Что случилось, Керим? - Муселим приподнялся на постели и окинул опочивальню мутным взглядом.
- Ваши янычары…
- Ангел мой, тебе это привиделось. Они, должно быть, уже пересекли границу Румайлы.
- Нет, мой повелитель, они здесь, за воротами.
Муселим соскочил с постели и растерянно пригладил редкие волоски на почти лысом черепе.
- Наверное, что-то случилось. Почему они вернулись?
- Нуреддин-ага требует, чтобы его немедленно провели к вам.
Муселим удручённо кивнул и принялся натягивать домашний халат. Через несколько минут в опочивальню, расталкивая толпившихся у дверей слуг, ворвался Нуреддин-ага.
- Мой повелитель! - вскрикнул он, бросаясь перед ним на колени. - Горе вам, горе! Ваше государство в опасности!
- О чём ты говоришь? - пролепетал объятый страхом Муселим.
- Вселенское возмущение! Мятежники взяли столицу в клещи. Их полчища, несметные полчища саранчи и навозников, собранных со всех окрестностей Румайлы.
- Кто зачинщик? - взвизгнул насмерть перепуганный царь.
- Ваш племянник, Сарнияр Измаил.
- Но ведь он же щенок!
Нуреддин-ага хмыкнул так громогласно, что потухла одна из лампад.
- Видели бы вы этого щенка! В нём почти семь футов росту, а шея как у доброго быка…
Муселим в сердцах ударил кулаком по медному прикроватному столику, на полированной поверхности которого отобразилось, как в кривом зеркале, его перекошенное лицо.
- Нужно было прихлопнуть гадёныша, пока он ещё в бирюльки играл!
- Но ведь он же наследник, а у вас нет детей.
- Я ещё не стар, - возвысил голос царь, - и вполне способен произвести потомство.
Нуреддин-ага деликатно промолчал.
- Что будем делать, ага?
- Обороняться, государь.
- Что ж, похоже, другого выхода нет. Кто сегодня несёт караул на вышках?
- Рахим и его подчинённые, повелитель.
Муселим вздохнул с явным облегчением.
- Хвала Аллаху, вседержитель за нас! Я доверяю этому парню, он лучший из лучших. Эй, охрана! Передайте Рахиму, пусть откроет ворота и впустит янычаров, всех до одного. Нуреддин-ага, вы с вашими людьми займёте все оборонительные сооружения в городе. Потрудитесь объявить осадное положение. Пусть все жители, от мала до велика, отправляются на оборону города.
- Я распоряжусь, чтобы все ваши приказания были исполнены, - ответил старшина. - Но мне самому лучше остаться с вами на случай, скажем, внутренних волнений.
- Горожане могут взбунтоваться? - испуганно вскрикнул Муселим.
- Не исключено, что они захотят поддержать своих деревенских сородичей. А это сильно осложнит наше положение.
- Мне нужно где-то укрыться, - трусливо проблеял Муселим. - Отсидеться в каком-нибудь безопасном убежище, пока всё не закончится.
- Мы можем проникнуть в подвалы и забаррикадироваться там, - предложил Нуреддин-ага.
- Хорошая идея! - одобрил Муселим. - Только пусть туда спустят побольше припасов. Одному Аллаху ведомо, сколько дней и ночей там придётся провести.
Через некоторое время переодетый в форму стражника царь спустился во двор. За ним следовали старшина янычаров и юный Керим. Охрана безмолвно расступалась, пропуская их через строй. Нуреддин замешкался, обмениваясь парой слов с одним из своих янычаров, принёсшим ему какое-то известие.
- Нам следует поторопиться, - шепнул он царю. - Мне только что доложили, что горожане повально отказываются повиноваться вашим приказам.
- Собаки! - в бешенстве прорычал царь. - Поспешим, Нуреддин! Эта чернь может напасть на нас в любую минуту.
Нуреддин-ага проводил Муселима к надёжно запертому входу в подвалы.
- Спускайтесь, государь. - Он легко отодвинул железную крышку люка и посветил в него фонарём.
Муселим боязливо сунул голову в тёмный каменный мешок, но через минуту вынырнул обратно.
- Там слишком сыро, и пропасть крыс. Я не продержусь там и получаса.
- Но, владыка, что же делать? Горожане восстали, и теперь нам остаётся рассчитывать лишь на самих себя. Мои люди не могут защищать вас сразу на двух фронтах. Вам непременно нужно где-нибудь схорониться.
Старшина янычаров почесал затылок и неожиданно предложил:
- А что, если вам спрятаться в одной из тюрем?
- Что?! - подпрыгнул царь. - Ты, часом, не ополоумел, ага?
- Напротив. Кому придёт в голову искать вас там?
- Гм… - засомневался царь. - Но воздух в темнице ещё тяжелее, чем в подвалах.
- В отношении казематов я с вами согласен. Они расположены ниже уровня тюрьмы, и в них, действительно, легко задохнуться. Но в покоях, занимаемых «отцом порки» (прим. автора: начальник тюрьмы), воздух скорее целебный, судя по его румяной физиономии.
- Хорошо, - согласился царь, - веди меня в тюрьму, Нуреддин.
Оставив далеко позади царскую резиденцию и прилегавшие к ней кварталы, троица уже с трудом прокладывала себе дорогу по тесным улочкам, запруженным нескончаемыми кавалерийскими потоками, которые всё прибывали и прибывали в город через центральные ворота.
- Что-то слишком много людей, ага, - встревожился Муселим, щуря близорукие глаза, шевеля ноздрями и водя носом из стороны в сторону, словно испуганный зверь, старающийся уловить по запаху, откуда исходит опасность.
Нуреддин косо ухмыльнулся, отметив мимоходом, что царский любимчик внезапно исчез, будто растворившись в воздухе.
- Вам это только кажется, государь, - заверил он, обратив глаза на всадника, который отделился от войска и, красуясь, то поднимал своего коня на дыбы, то заставлял его проделать головокружительные курбеты. - Это всё мои люди, ваши верные слуги. У вас просто двоится в глазах.
- Вроде я ничего не пил сегодня, - вспомнил Муселим.
- Ну, так выпейте, государь, - предложил Нуреддин, отцепив от пояса фляжку и протянув её царю. - Да простит нас обоих Аллах, но вам потребуется много сил, чтобы пережить эту ночь.
Муселим приложил фляжку к губам и, сделав пару глотков, нашёл вкус её содержимого довольно приятным.
- Что это за напиток, Нуреддин?
- Финиковая бражка, - улыбнулся старшина. - Она очень бодрит, можете мне поверить.
Утолив жажду, Муселим оперся на плечо своего провожатого, который с трудом протащил его через колонну янычаров к городской тюрьме, оцепленной патрульным пикетом.
- Что, что, что… это? - заикаясь, спросил Муселим и, не дождавшись ответа, указал трясущимся пальцем на цепь грязных оборванных узников, пересекавших тюремный плац. - Что вы делаете, идиоты?
Он кинулся на стражу, которая выводила из тюрьмы отпущенных чьим-то самоуправством арестантов. В ответ конвойные сомкнулись в шеренгу и ощетинились пиками. Царь в страхе отступил перед грозным частоколом.
- Что вы делаете? - повторил он, сменив грубый тон на дружелюбный. - Зачем отпускаете заключённых?
Вперёд вышел начальник стражи, признавший в нём царя, несмотря на его маскарад.
- Нам сказали, что здесь ваше новое пристанище, повелитель, - корчась от смеха, объяснил он. - Вот мы и метём отсюда эти нечистоты, чтобы их душок не осквернял вашего августейшего носа.
Муселим в бешенстве оглянулся, подозревая, что ни кто иной, как старшина янычаров распорядился освободить для него помещение. Гневные слова уже горели у него на языке, однако Нуреддин как сквозь землю провалился. Юного Керима тоже нигде не было видно. Куда ни глянь, всюду мелькали незнакомые лица. Блуждающий взгляд царя вырвал из разношёрстной толпы высившегося над ней рослого всадника. Ватага сельских жителей, вооружённых вилами и дубинками, окружила его со всех сторон, держась на почтительном расстоянии.
Муселима пробила дрожь, когда юный титан направил к нему своего буланого коня, ступавшего ровным размеренным шагом. Толпа, волнуясь, расступалась перед ним, как Красное Море перед Моисеем.
- Здравствуй, дядя Муса! - весело поздоровался он.
- А-а… - выдохнул царь, - так значит, ты и есть Сарнияр Измаил, мой племянник.
Он протянул ему руку для приветствия, но юноша проигнорировал его дружеский жест.
- Ну что ж, поздравляю с победой, племянничек. Хотя в толк не возьму, как тебе удалось проникнуть в город.
- Ты велел открыть ворота для турецких янычаров, а мои люди просто смешались с ними.
- Предатели! - сквозь зубы процедил Муселим.
- Нет, - возразил Сарнияр, - они не предавали тебя, потому что больше не служат тебе.
- А кому они теперь служат? Тебе?
- Да, - с гордостью подтвердил царевич. - Мне и моему отцу, который скоро вернётся домой. Благодаря старшине Нуреддину и его команде я вошёл в родной город без единого выстрела. Я сберёг доверившихся мне людей для других, ещё более славных свершений, чем развенчание такого подонка как ты, дядюшка.
- Зачем ты выпустил из тюрьмы государственных преступников?
- Потому что ты их осудил, а твой суд, как и все твои деяния, неправедный.