Маруська слезла с табуретки и довольным взглядом обвела комнату. Вроде всё. Каждый год в этот день она устраивала для себя обязательный праздник. Хотя многие соотечественники и были против массовых гуляний и повсеместно продающейся символики, напирая на то, что праздник не наш, заморский, чужой, но Маруся Петрова никак не могла обойтись без всего этого антуража. Ещё недели за две до этого вечера её охватывало сначала смутное, а потом всё усиливающееся беспокойство. Оно требовало что-то делать, куда-то бежать, что-то выбирать, что-то предвкушать. Самым сложным в подготовке было найти именно то, на что откликалось маруськино сердечко. Тарелочки, свечки, наклейки и фигурки, продающиеся на каждом углу, её не устраивали. Она чувствовала, что это не её, неправильное. Рядом с привычными в этот день декорациями ей было неуютно.
Над головой Маруси покачивались белоснежные бумажные голубки, подвешенные к люстре. Между ними отражали свет электрических лампочек пенопластовые сердечки, обклеенные красной тканью, бисером, пайетками и блёстками. От них на стены разбегались крошечные точечки солнечных зайчиков. По всем полочкам были расставлены свечки – белые, розовые, красные, однотонные и полосатые, матовые и покрытые блестящей пудрой, тонкие и пузатые, почти прозрачные и похожие на мягкий зефир. На окне колыхались белые тюлевые занавески, на которых булавками были прилеплены бумажные ангелочки, голубки, розовые цветы и сердечки. Письменный стол, за которым обычно студентка-первокурсница Маруся готовилась к семинарам, сейчас был застелен белоснежной кружевной скатертью. На почти пустой стене над диваном красовался огромный, вырезанный из нескольких листов ватмана, единорог.
Рисовать Маруська любила со школы, сама себя отвела во втором классе в художественную школу и сообщила маме уже результат – её туда взяли. В школе неугомонная сероглазая брюнетка Маруся Петрова была у учителей на хорошем счету не только за неплохую учёбу и старательность на уроках, но и за то, что постоянно что-то мастерила ко всем школьным мероприятиям – разрисовывала стенгазеты, украшала библиотеку и коридоры на каждое время года по-своему. А для учительской расписала длинную панораму на обратной стороне рулона обоев, где изобразила портреты всех учителей в виде шаржей. Так что и нарисовать сказочно-рогатого коня ей было не сложно. Он получился очень красивым. Белоснежный, с разноцветной гривой и хвостом, в которых пряди пастельных оттенков перемежались отдельными акцентами золотой и серебряной краски. Рог Маруся изобразила серебряным, но с фиолетовыми бликами, и было не совсем понятно – это на прекрасное животное откуда-то падает загадочный волшебный свет, или сам он светится изнутри.
На противоположной стене висело множество фотографий в рамочках. Все рамки по случаю наступающего праздника были украшены мелкими сердечками из бумаги. А с фотографий смотрели любимые маруськины люди – мама и папа, старший брат, младшая сестрёнка. Но чаще всего на фотографиях мелькало доброе и спокойное лицо бабушки. Нет, Маруся любила всю свою семью, и отношения у них были самые тёплые, хотя сейчас она и жила отдельно на съёмной квартире рядом с университетом. Даже с братом и сестрой они как-то умудрились пройти своё безбашенное детство почти без драк и ссор. Почти. Всё же они были живые, настоящие дети, а не сказочные. Но именно с бабушкой у Маруси сложились самые нежные, самые доверительные и близкие отношения. Бабушка у Маруси была замечательная. Настоящая бабуля, всё по канону. И варежки вязала самые мягкие, и пирожки пекла самые вкусные. А ещё жила в пригороде, в настоящей деревянной избушке. Прямо за избушкой начинался луг, а за лугом – небольшой лесок. А если пройти вдоль опушки направо и спуститься в овражек по специально оборудованным ступенькам, то можно было найти родник. Вода в нём была такая вкусная, что ради неё не жалко было и зубы студить. Всё лето Маруся проводила у бабушки Маши, в честь которой её и назвали, хотя папа и записал в свидетельство о рождении именно такую форму имени – Маруся. С бабушкой девочка с малых лет ходила в лес за ягодами и грибами, училась собирать травки и корешки и запоминала, как и для чего их применять. С бабушкой разговаривала обо всех своих переживаниях и делилась разными детскими радостями и горестями. И баб Маша всегда серьёзно слушала маленькую внучку, никогда не отмахиваясь, не отвечая, что занята или что это всё ерунда. А ещё учила разговаривать не только с людьми, но и с окружающим девочку огромным миром – благодарить за урожай, просить у родника ясности мыслей и бодрости. Сначала девочка опасалась ходить в лес, но именно бабушка научила «договариваться» с лесным хозяином. Наверное, это было какое-то самовнушение, но Маруся добросовестно проговаривала за бабушкой слова, после которых совершенно не беспокоилась, что в лесу могут быть опасные звери или запутанные тропки.
В городе Маруське было сложнее, но и здесь она замечала, что ей как-то незаметно везло. В важный день погода всегда была хорошей, пробки каким-то чудом рассасывались, нужный номер автобуса приходил ровно в тот момент, когда Маруся появлялась на остановке. Но когда Марусе было грустно или плохо, погода портилась, начинал накрапывать дождь. А однажды, в тот день, когда умерла марусина кошка Дульсинея, в середине июня пошёл снег. Бабушка тогда успокаивала плачущую девочку, гладила по её прямым чёрным, как и шёрстка обмякшей Дульсинеи, волосам и приговаривала:
- Поплачь, внученька, всегда плачь, когда плохо. Смейся, когда хорошо. Целуй, когда любишь. Танцуй, пой. И плачь. Ничего в себе не держи, отпускай на волю. Не позволяй чёрным мыслям душу твою светлую тронуть и захватить. Боли много, но радость всего сильней. Отпусти Дуську, она хорошую жизнь пожила. Котяток оставила, мышек погоняла, на воле побегала. И тебя радовала. Вспоминай её только хорошим, светлым словом.
А ещё Маруся как-то всегда чувствовала других людей чуть глубже, чем они себя показывали. За агрессией она видела страх, за наглостью – неуверенность, за злобой – боль. И каким-то непонятным ей самой образом могла повлиять на них. Первый раз это случилось в магазине. Они с мамой стояли в очереди на кассу, а перед ними складывал на ленту покупки высокий, огромный даже, хорошо одетый и приятно пахнущий, но не совсем трезвый мужчина. И что-то там случилось – маленькая Маруся сама не поняла, почему вдруг большой и сильный человек стал кричать на маленькую худенькую продавщицу с большими птичьими глазами за круглыми стёклами простеньких очков. Продавщица пыталась что-то чирикать, объясняя и оправдываясь. Но большой коршун и слушать не хотел маленького воробушка. А Маруся вдруг почувствовала, какой он грустный и уставший, это большой человек. Как ему всё надоело, а ещё он хотел порадовать кого-то, к кому очень торопился. И девочка прошмыгнула мимо растерявшейся мамы, которая вообще не терпела любых конфликтов и сразу замирала от чужого крика, и схватила мужчину за руку. А когда он изумлённо посмотрел на мелкую помеху и открыл уже рот, чтобы накричать на маму чужого и надоедливого ребёнка, то покачала головой и еле слышно прошептала «Не нужно, пожалуйста». И прямо ладошками почувствовала, как утекает из чужой шершавой руки что-то серое, грязное, некрасивое. И мужчина вдруг замолчал, смущённо улыбнулся, извинился перед перепуганной птичьей продавщицей и даже подарил ей коробку конфет из своих покупок.
И праздники Маруся воспринимала по-своему. Папа очень испугался, когда однажды притащил домой пушистую ёлку на Новый год, а маленькая дочка расплакалась и просила больше не убивать ёлочки. С тех пор ни одной живой ёлки у Маруси на Новый год не было. Она украшала квартиру своими рисунками, шарами и гирляндами. А пока вся страна расставляла на столах закуски и хрусталь, бежала в тёмный вечер к тем площадкам, где ещё днём распродавали последних лесных красавиц, и, стирая кулачком застывающие на морозе слёзы, собирала прямо с асфальта и грязного снега обломанные ветки. Дома она ставила их в красивые вазы по всему дому, приговаривая какие-то ласковые слова, как будто утешая и успокаивая.
А сегодняшний праздник Маруся обожала. Тем более, что совсем рядом был её день рождения – всего через два дня. А в этом году Маруське исполнится целых семнадцать лет! Когда вся суета с подготовкой и украшением закончилась, девушка достала из шкафа праздничное платье – специально для этого дня купила ещё несколько месяцев назад. Оно было потрясающим. Молочно-белого цвета лиф, расшитый белым и розовым стеклярусом. Шифоновые рукава-крылышки и многослойная юбка из фатина, переливающегося от белого к розовому, коралловому и персиковому оттенкам. Юбка спереди была короче и совсем чуть-чуть открывала коленки, а сзади спускалась до самого пола пышным хвостом. В комплект к платью Маруся достала с полки бело-розовые крылышки и пластиковую волшебную палочку из детского карнавального костюма феечки. Белые жемчужные туфельки положила в пакет и со вздохом засунула свои изящные ножки в белых колготочках в тёплые сапоги на устойчивой подошве. Всё же грустно, что на её любимый праздник почти всегда плохая погода – или слякоть с дождём, или гололёд, как сегодня. Ещё раз вздохнув и оглянувшись на бело-розовую комнату, Маруся выключила свет и выбежала в подъезд. Подружки уже ждут. Ещё неделю назад договорились с ними пойти в кафе, которое было марусиной тёзкой и которое по случаю праздника устраивало тематическую вечеринку и даже продлило свою работу аж до двух часов ночи.
За два квартала до «Маруси» на улицах стали появляться люди в костюмах, явно спешившие если не на ту же вечеринку, то явно на похожие. Мимо девушки пробежали два парня в тёмных плащах и цилиндрах. Навстречу прошла девчонка в платье, похожем на свадебное, вот только под распахнутой курточкой виднелось что-то ярко-красное. На другой стороне улицы громко смеялась компания подростков в одинаковых жёлтых дождевиках поверх одежды и с ярко-красными воздушными шариками в руках. На ступеньках кафе стоял мужчина в фиолетовом пиджаке и раскрашенным ярко-оранжевой краской лицом. Чёрным карандашом поверх краски была нарисована широкая улыбка, а глаза так жирно обведены, что казались круглыми провалами на оранжевом лице. Он вежливо распахнул для Маруськи дверь, а свободной рукой приподнял над головой старомодный цилиндр. Открыто улыбнувшись приятному человеку, девушка впорхнула в фойе, сразу наткнувшись на толпу людей в маскарадных костюмах, по очереди занимающих фотозону. Вокруг большого изображения мрачного замка под белой луной были разбросаны тыквы самых разных форм и размеров, рядом стояла вырезанная из фанеры фигура оборотня на задних лапах, а с потолка свисали фигурки пауков и летучих мышей, паутинки, чёрные свечи с электрическими огоньками. Рядом на табуретке лежала чёрная остроконечная шляпа и мягкая игрушка в виде чёрного кота с зелёными глазами. В данный момент на фоне замка обнимались девушка, обмотанная бинтами поверх белых брюк и топа, и парень в чёрном костюме и резиновой маске какого-то зубастого чудика на голове – то ли гоблина, то ли зомби. Вокруг них стояло несколько вампиров, мертвецов и ещё какой-то нечисти разной степени наряженности – от полноценных сценических костюмов до отдельных элементов в одежде или гриме, намекающих на тематику вечеринки.
На другой стороне фойе около зеркала крутилась ведьмочка в чёрной короткой юбке-пачке и тёмно-бордовом корсете, в шляпе и полосатых носках, а рядом девушка в вечернем платье с окровавленной шеей и ртом.
- Ирка, Ларка! – окликнула их Маруся, на ходу стягивая с себя куртку и направляясь к гардеробу. – А вот и я!
- Ну, ты даёшь! – закатила глаза ведьма Лара. – Это что – костюм зефирки-убийцы? Вообще-то сегодня Хэллоуин, а не день влюблённых, ты на полгода ошиблась!
- Ой, не нравится - не смотри. – Тут же осадила подругу Ира. – У неё волшебная палочка, видишь! Будете с ней как светлая и тёмная ведьмы. Не нуди.
Маруська расцеловала подруг, сдала куртку и пакет с сапогами в гардероб и поправила тёмные волосы, ради праздника закрученные крупными локонами.
- Нам бы ещё волосами поменяться! – дёрнула она Лару за светлую прядь.
Девчонки процокали каблучками в зал и заняли место за одним из столиков, накрытых чёрной тканью. Стулья тоже были обтянуты чёрным, а сверху на спинках были прикреплены у кого паук, у кого сова, а у некоторых черепа со светящимися глазами. Девушки заказали апельсиновый сок и картошку фри – денег у студентов было не так много, чтобы устраивать полноценный ужин, да и они шли сюда веселиться и танцевать, а не наедаться. Гостей становилось всё больше, музыка всё громче, девчонки уже нетерпеливо притопывали ногами, но на танцпол пока не спешили. Ведущий отрабатывал свой хлеб, развлекая посетителей шутками с элементами чёрного юмора и мрачноватыми конкурсами. Наконец на небольшую сцену поднялась известная в городе местная кавер-группа, и толпа хлынула на танцпол. К столику девушек тут же подлетел парень в костюме Дракулы и элегантным жестом протянул руку Ларке. Та засмеялась и упорхнула вслед за чёрным плащом. Следом Иринку увёл какой-то высокий незнакомец с искусственным мехом на плечах и пластиковыми зубами, видимо, изображавший оборотня.
Маруся осталась за столиком одна и продолжала потихоньку тянуть апельсиновый сок, осматривая зал. Почти все посетители толпились на танцполе. Только через два столика от Маруси сидел мужчина, вообще непонятно каким образом оказавшийся на этом празднике. Высокий, стройный, можно сказать даже худощавый. Смуглое лицо, тёмные волосы красиво и аккуратно зачёсаны назад, но некоторые пряди падают на лоб, немного закрывая один глаз. Дорогой тёмно-серый костюм и длинное чёрное пальто. Маруся осматривала незнакомца и не могла понять, почему ей никак не удаётся отвести от него взгляд. Это же неприлично – так пялиться на человека. Но он был настолько необычен и неуместен здесь, что вызывал интерес. Хоть и вполне молод, но явно старше всех присутствующих – всё же наряжаться в костюмы нечисти предпочитала молодежь. Карнавальным костюмом пренебрёг. Ещё и пальто не снял. То ли ему холодно в уже довольно душном помещении, то ли собирается уходить с минуты на минуту. Задумавшись, Маруся не заметила, что и незнакомец тоже смотрит прямо на неё. И лишь столкнувшись с ним взглядом, девушка вздрогнула и отвела глаза. Но что-то снова и снова как будто заставляло её возвращать внимание к загадочному человеку. В очередной раз столкнувшись взглядом с любопытной девушкой, мужчина приподнял бокал с тёмным напитком и склонил голову, как бы приветствуя её. Губы его изогнулись в намёке на улыбку, но глаз она не коснулась. Они так же серьёзно и внимательно рассматривали Марусю, от макушки до белых туфелек, скользя по фигуре медленно и даже лениво.
От такого жеста внимания Маруся совсем растерялась, залпом допила остатки сока, чтобы смочить резко пересохшее горло, и буквально выскочила на танцпол. Подруги встретили её приветственным взвизгом, и некоторое время все трое весело прыгали и изгибались в такт зажигательным мелодиям. Ира пыталась выведать у подруги,
Над головой Маруси покачивались белоснежные бумажные голубки, подвешенные к люстре. Между ними отражали свет электрических лампочек пенопластовые сердечки, обклеенные красной тканью, бисером, пайетками и блёстками. От них на стены разбегались крошечные точечки солнечных зайчиков. По всем полочкам были расставлены свечки – белые, розовые, красные, однотонные и полосатые, матовые и покрытые блестящей пудрой, тонкие и пузатые, почти прозрачные и похожие на мягкий зефир. На окне колыхались белые тюлевые занавески, на которых булавками были прилеплены бумажные ангелочки, голубки, розовые цветы и сердечки. Письменный стол, за которым обычно студентка-первокурсница Маруся готовилась к семинарам, сейчас был застелен белоснежной кружевной скатертью. На почти пустой стене над диваном красовался огромный, вырезанный из нескольких листов ватмана, единорог.
Рисовать Маруська любила со школы, сама себя отвела во втором классе в художественную школу и сообщила маме уже результат – её туда взяли. В школе неугомонная сероглазая брюнетка Маруся Петрова была у учителей на хорошем счету не только за неплохую учёбу и старательность на уроках, но и за то, что постоянно что-то мастерила ко всем школьным мероприятиям – разрисовывала стенгазеты, украшала библиотеку и коридоры на каждое время года по-своему. А для учительской расписала длинную панораму на обратной стороне рулона обоев, где изобразила портреты всех учителей в виде шаржей. Так что и нарисовать сказочно-рогатого коня ей было не сложно. Он получился очень красивым. Белоснежный, с разноцветной гривой и хвостом, в которых пряди пастельных оттенков перемежались отдельными акцентами золотой и серебряной краски. Рог Маруся изобразила серебряным, но с фиолетовыми бликами, и было не совсем понятно – это на прекрасное животное откуда-то падает загадочный волшебный свет, или сам он светится изнутри.
На противоположной стене висело множество фотографий в рамочках. Все рамки по случаю наступающего праздника были украшены мелкими сердечками из бумаги. А с фотографий смотрели любимые маруськины люди – мама и папа, старший брат, младшая сестрёнка. Но чаще всего на фотографиях мелькало доброе и спокойное лицо бабушки. Нет, Маруся любила всю свою семью, и отношения у них были самые тёплые, хотя сейчас она и жила отдельно на съёмной квартире рядом с университетом. Даже с братом и сестрой они как-то умудрились пройти своё безбашенное детство почти без драк и ссор. Почти. Всё же они были живые, настоящие дети, а не сказочные. Но именно с бабушкой у Маруси сложились самые нежные, самые доверительные и близкие отношения. Бабушка у Маруси была замечательная. Настоящая бабуля, всё по канону. И варежки вязала самые мягкие, и пирожки пекла самые вкусные. А ещё жила в пригороде, в настоящей деревянной избушке. Прямо за избушкой начинался луг, а за лугом – небольшой лесок. А если пройти вдоль опушки направо и спуститься в овражек по специально оборудованным ступенькам, то можно было найти родник. Вода в нём была такая вкусная, что ради неё не жалко было и зубы студить. Всё лето Маруся проводила у бабушки Маши, в честь которой её и назвали, хотя папа и записал в свидетельство о рождении именно такую форму имени – Маруся. С бабушкой девочка с малых лет ходила в лес за ягодами и грибами, училась собирать травки и корешки и запоминала, как и для чего их применять. С бабушкой разговаривала обо всех своих переживаниях и делилась разными детскими радостями и горестями. И баб Маша всегда серьёзно слушала маленькую внучку, никогда не отмахиваясь, не отвечая, что занята или что это всё ерунда. А ещё учила разговаривать не только с людьми, но и с окружающим девочку огромным миром – благодарить за урожай, просить у родника ясности мыслей и бодрости. Сначала девочка опасалась ходить в лес, но именно бабушка научила «договариваться» с лесным хозяином. Наверное, это было какое-то самовнушение, но Маруся добросовестно проговаривала за бабушкой слова, после которых совершенно не беспокоилась, что в лесу могут быть опасные звери или запутанные тропки.
В городе Маруське было сложнее, но и здесь она замечала, что ей как-то незаметно везло. В важный день погода всегда была хорошей, пробки каким-то чудом рассасывались, нужный номер автобуса приходил ровно в тот момент, когда Маруся появлялась на остановке. Но когда Марусе было грустно или плохо, погода портилась, начинал накрапывать дождь. А однажды, в тот день, когда умерла марусина кошка Дульсинея, в середине июня пошёл снег. Бабушка тогда успокаивала плачущую девочку, гладила по её прямым чёрным, как и шёрстка обмякшей Дульсинеи, волосам и приговаривала:
- Поплачь, внученька, всегда плачь, когда плохо. Смейся, когда хорошо. Целуй, когда любишь. Танцуй, пой. И плачь. Ничего в себе не держи, отпускай на волю. Не позволяй чёрным мыслям душу твою светлую тронуть и захватить. Боли много, но радость всего сильней. Отпусти Дуську, она хорошую жизнь пожила. Котяток оставила, мышек погоняла, на воле побегала. И тебя радовала. Вспоминай её только хорошим, светлым словом.
А ещё Маруся как-то всегда чувствовала других людей чуть глубже, чем они себя показывали. За агрессией она видела страх, за наглостью – неуверенность, за злобой – боль. И каким-то непонятным ей самой образом могла повлиять на них. Первый раз это случилось в магазине. Они с мамой стояли в очереди на кассу, а перед ними складывал на ленту покупки высокий, огромный даже, хорошо одетый и приятно пахнущий, но не совсем трезвый мужчина. И что-то там случилось – маленькая Маруся сама не поняла, почему вдруг большой и сильный человек стал кричать на маленькую худенькую продавщицу с большими птичьими глазами за круглыми стёклами простеньких очков. Продавщица пыталась что-то чирикать, объясняя и оправдываясь. Но большой коршун и слушать не хотел маленького воробушка. А Маруся вдруг почувствовала, какой он грустный и уставший, это большой человек. Как ему всё надоело, а ещё он хотел порадовать кого-то, к кому очень торопился. И девочка прошмыгнула мимо растерявшейся мамы, которая вообще не терпела любых конфликтов и сразу замирала от чужого крика, и схватила мужчину за руку. А когда он изумлённо посмотрел на мелкую помеху и открыл уже рот, чтобы накричать на маму чужого и надоедливого ребёнка, то покачала головой и еле слышно прошептала «Не нужно, пожалуйста». И прямо ладошками почувствовала, как утекает из чужой шершавой руки что-то серое, грязное, некрасивое. И мужчина вдруг замолчал, смущённо улыбнулся, извинился перед перепуганной птичьей продавщицей и даже подарил ей коробку конфет из своих покупок.
И праздники Маруся воспринимала по-своему. Папа очень испугался, когда однажды притащил домой пушистую ёлку на Новый год, а маленькая дочка расплакалась и просила больше не убивать ёлочки. С тех пор ни одной живой ёлки у Маруси на Новый год не было. Она украшала квартиру своими рисунками, шарами и гирляндами. А пока вся страна расставляла на столах закуски и хрусталь, бежала в тёмный вечер к тем площадкам, где ещё днём распродавали последних лесных красавиц, и, стирая кулачком застывающие на морозе слёзы, собирала прямо с асфальта и грязного снега обломанные ветки. Дома она ставила их в красивые вазы по всему дому, приговаривая какие-то ласковые слова, как будто утешая и успокаивая.
А сегодняшний праздник Маруся обожала. Тем более, что совсем рядом был её день рождения – всего через два дня. А в этом году Маруське исполнится целых семнадцать лет! Когда вся суета с подготовкой и украшением закончилась, девушка достала из шкафа праздничное платье – специально для этого дня купила ещё несколько месяцев назад. Оно было потрясающим. Молочно-белого цвета лиф, расшитый белым и розовым стеклярусом. Шифоновые рукава-крылышки и многослойная юбка из фатина, переливающегося от белого к розовому, коралловому и персиковому оттенкам. Юбка спереди была короче и совсем чуть-чуть открывала коленки, а сзади спускалась до самого пола пышным хвостом. В комплект к платью Маруся достала с полки бело-розовые крылышки и пластиковую волшебную палочку из детского карнавального костюма феечки. Белые жемчужные туфельки положила в пакет и со вздохом засунула свои изящные ножки в белых колготочках в тёплые сапоги на устойчивой подошве. Всё же грустно, что на её любимый праздник почти всегда плохая погода – или слякоть с дождём, или гололёд, как сегодня. Ещё раз вздохнув и оглянувшись на бело-розовую комнату, Маруся выключила свет и выбежала в подъезд. Подружки уже ждут. Ещё неделю назад договорились с ними пойти в кафе, которое было марусиной тёзкой и которое по случаю праздника устраивало тематическую вечеринку и даже продлило свою работу аж до двух часов ночи.
За два квартала до «Маруси» на улицах стали появляться люди в костюмах, явно спешившие если не на ту же вечеринку, то явно на похожие. Мимо девушки пробежали два парня в тёмных плащах и цилиндрах. Навстречу прошла девчонка в платье, похожем на свадебное, вот только под распахнутой курточкой виднелось что-то ярко-красное. На другой стороне улицы громко смеялась компания подростков в одинаковых жёлтых дождевиках поверх одежды и с ярко-красными воздушными шариками в руках. На ступеньках кафе стоял мужчина в фиолетовом пиджаке и раскрашенным ярко-оранжевой краской лицом. Чёрным карандашом поверх краски была нарисована широкая улыбка, а глаза так жирно обведены, что казались круглыми провалами на оранжевом лице. Он вежливо распахнул для Маруськи дверь, а свободной рукой приподнял над головой старомодный цилиндр. Открыто улыбнувшись приятному человеку, девушка впорхнула в фойе, сразу наткнувшись на толпу людей в маскарадных костюмах, по очереди занимающих фотозону. Вокруг большого изображения мрачного замка под белой луной были разбросаны тыквы самых разных форм и размеров, рядом стояла вырезанная из фанеры фигура оборотня на задних лапах, а с потолка свисали фигурки пауков и летучих мышей, паутинки, чёрные свечи с электрическими огоньками. Рядом на табуретке лежала чёрная остроконечная шляпа и мягкая игрушка в виде чёрного кота с зелёными глазами. В данный момент на фоне замка обнимались девушка, обмотанная бинтами поверх белых брюк и топа, и парень в чёрном костюме и резиновой маске какого-то зубастого чудика на голове – то ли гоблина, то ли зомби. Вокруг них стояло несколько вампиров, мертвецов и ещё какой-то нечисти разной степени наряженности – от полноценных сценических костюмов до отдельных элементов в одежде или гриме, намекающих на тематику вечеринки.
На другой стороне фойе около зеркала крутилась ведьмочка в чёрной короткой юбке-пачке и тёмно-бордовом корсете, в шляпе и полосатых носках, а рядом девушка в вечернем платье с окровавленной шеей и ртом.
- Ирка, Ларка! – окликнула их Маруся, на ходу стягивая с себя куртку и направляясь к гардеробу. – А вот и я!
- Ну, ты даёшь! – закатила глаза ведьма Лара. – Это что – костюм зефирки-убийцы? Вообще-то сегодня Хэллоуин, а не день влюблённых, ты на полгода ошиблась!
- Ой, не нравится - не смотри. – Тут же осадила подругу Ира. – У неё волшебная палочка, видишь! Будете с ней как светлая и тёмная ведьмы. Не нуди.
Маруська расцеловала подруг, сдала куртку и пакет с сапогами в гардероб и поправила тёмные волосы, ради праздника закрученные крупными локонами.
- Нам бы ещё волосами поменяться! – дёрнула она Лару за светлую прядь.
Девчонки процокали каблучками в зал и заняли место за одним из столиков, накрытых чёрной тканью. Стулья тоже были обтянуты чёрным, а сверху на спинках были прикреплены у кого паук, у кого сова, а у некоторых черепа со светящимися глазами. Девушки заказали апельсиновый сок и картошку фри – денег у студентов было не так много, чтобы устраивать полноценный ужин, да и они шли сюда веселиться и танцевать, а не наедаться. Гостей становилось всё больше, музыка всё громче, девчонки уже нетерпеливо притопывали ногами, но на танцпол пока не спешили. Ведущий отрабатывал свой хлеб, развлекая посетителей шутками с элементами чёрного юмора и мрачноватыми конкурсами. Наконец на небольшую сцену поднялась известная в городе местная кавер-группа, и толпа хлынула на танцпол. К столику девушек тут же подлетел парень в костюме Дракулы и элегантным жестом протянул руку Ларке. Та засмеялась и упорхнула вслед за чёрным плащом. Следом Иринку увёл какой-то высокий незнакомец с искусственным мехом на плечах и пластиковыми зубами, видимо, изображавший оборотня.
Маруся осталась за столиком одна и продолжала потихоньку тянуть апельсиновый сок, осматривая зал. Почти все посетители толпились на танцполе. Только через два столика от Маруси сидел мужчина, вообще непонятно каким образом оказавшийся на этом празднике. Высокий, стройный, можно сказать даже худощавый. Смуглое лицо, тёмные волосы красиво и аккуратно зачёсаны назад, но некоторые пряди падают на лоб, немного закрывая один глаз. Дорогой тёмно-серый костюм и длинное чёрное пальто. Маруся осматривала незнакомца и не могла понять, почему ей никак не удаётся отвести от него взгляд. Это же неприлично – так пялиться на человека. Но он был настолько необычен и неуместен здесь, что вызывал интерес. Хоть и вполне молод, но явно старше всех присутствующих – всё же наряжаться в костюмы нечисти предпочитала молодежь. Карнавальным костюмом пренебрёг. Ещё и пальто не снял. То ли ему холодно в уже довольно душном помещении, то ли собирается уходить с минуты на минуту. Задумавшись, Маруся не заметила, что и незнакомец тоже смотрит прямо на неё. И лишь столкнувшись с ним взглядом, девушка вздрогнула и отвела глаза. Но что-то снова и снова как будто заставляло её возвращать внимание к загадочному человеку. В очередной раз столкнувшись взглядом с любопытной девушкой, мужчина приподнял бокал с тёмным напитком и склонил голову, как бы приветствуя её. Губы его изогнулись в намёке на улыбку, но глаз она не коснулась. Они так же серьёзно и внимательно рассматривали Марусю, от макушки до белых туфелек, скользя по фигуре медленно и даже лениво.
От такого жеста внимания Маруся совсем растерялась, залпом допила остатки сока, чтобы смочить резко пересохшее горло, и буквально выскочила на танцпол. Подруги встретили её приветственным взвизгом, и некоторое время все трое весело прыгали и изгибались в такт зажигательным мелодиям. Ира пыталась выведать у подруги,
