Ответ его был прост: он любил ее. По-прежнему. Как никого.
Никогда он не оставит ее здесь. Он увезет ее, найдет для нее нормальное лечение. Ведь ее пичкают какой-то ерундой, потому она выглядит такой уставшей?..
Она не хочет лечиться? Тогда они проживут вместе, обнимаясь, сидя на лавочке, лежа в постели.
Как он обнимал ее сейчас среди кустов сирени, так будет всегда.
Дима целовал ее волосы, целовал обожаемое лицо, и постепенно она начала отвечать на его ласки.
Да, он женат теперь, но он с этим разберется. На что жить? Он найдет…
У него есть немного сбережений. Устроится на маленькую работку. На них двоих хватит счастья.
И это счастье будет настоящим…
Дима вошел в квартиру, открыв своим ключом, и его обдало не холодным душем, а ледяным штормом.
- «И это счастье будет настоящим».
Катя стояла перед ним в полумраке гостиной, изменившаяся внешне и внутренне, и в точности проговорила его фразу, сказанную неделю назад.
- Где твой живот?.. Ты что, родила?.. Почти на месяц раньше?
- Несколько дней назад. Все прошло успешно. Дети на попечении нянь и медсестер, как и полагается при моей занятости. Ты же в командировке не смотрел новости?.. – задала вопрос жена.
- Почему ты не позвонила, что рожаешь?.. – Дима был полностью обескуражен и хватался за эфемерную надежду, хотя обман его с очевидностью рухнул.
- Тебе это было бы интересно? Не только счастье вернулось к тебе, так ведь? Близость возвращала тебя к жизни, как источник молодости, прикосновения дарили крылья. Заберешь и не отдашь, будешь героем на всю жизнь, который со всем разберется…
Дима опустился на диван. Катя цитировала каждое его признание, сделанное Адель.
- Что-то подсказывало мне, что ты стал другим. Я сначала гнала эти мысли, а потом вытащила голову из песка и решила проверить. Оказалось, что ты разыскивал санаторий, куда увезли нашу общую подругу. Вечерами, когда я думала, что ты на работе. Я начала следить за каждым твоим шагом. Я-то точно знала, где она, но мне стало так… любопытно… на что ты готов ради любви всей твоей жизни. Оказалось, что на многое. Я попросила сделать для меня видео, – сказала супруга. – Это цинично и гадко? Да, так и есть. Но я хотела не просто узнать, а собственными глазами увидеть, как ты на нее смотришь, как будешь ее обнимать… Насколько у тебя хватит наглости, – ее голос впервые дрогнул, – говорить обо мне и о наших детях с потаскухой, добившей себя наркотиками.
- Катя…
- Нет, дорогой, пришло мое время говорить. Мы были друзьями. Не раз помогали друг другу и даже любили, возможно, взаимно в редкие моменты. Я ничего от тебя не требовала. Ты сам просил спасти тебя. И я сама решила сделать это. Я спасала тебя каждый день, потому что ты был убит изуверством, о котором я знаю все. Но я не знала, что сделала из тебя героя. Который даже струсил признаться, что он затевает. Молчи! Тебе больше ничего не надо говорить. Если бы ты хотя бы попытался объяснить, что твоя душа не выдержала без нее… Но ты просто предал меня, предал наших детей, движения которых ощущал руками у меня в животе… – комок подступил к ее горлу. – Как последний жалкий отщепенец…
Теперь на диван опустилась она.
- Не смей даже и пальцем меня трогать, – ее гневным взгляд сжег протянутую руку. – Все кончено. Даже наших детей я больше не могу видеть. Я уничтожу тебя, я уничтожу ее. И ничто меня не остановит. Дела Адель на посту председателя станут достоянием общественности. Она сядет в тюрьму…
- Она ограничена…
- Ей будет предоставлена вся необходимая медицинская помощь, аспирин, например, – ехидно улыбнулась Катя, и Дима разглядел в ней демона. – Она сядет до конца жизни. Ее наследие будет публично разгромлено. Ее дети, двое из которых, вероятно, твои, будут навеки покрыты позором, как ты покрыл моим презрением наших детей. На ее мужа станут показывать пальцем… Ах да, всех, кого можно, мы признаем соучастниками… Ну а ты… Я спасу тебя опять. Ты и дальше будешь мужем новой председательницы. Но только спать я с тобой больше не лягу во веки веков. И не стану есть и пить кофе. Я буду с любым из членов правительств или аппаратов, кто меня захочет, а таковых, поверь, уже набралось достаточно. Я перепрыгну этот регион и выйду на уровень всего мира. Я перешагну через тебя, как ты перешагнул через меня. А ты навсегда останешься жалким супругом, как был муж Адель. И твою жалкость будешь понимать только ты сам. Это тебя добьет. Я надеюсь. А сейчас я ухожу. Конференция председателей комитетов регионов давно перешла в неформальную часть. Я явно задержалась слишком надолго.
С этими словами Катя поднялась. Дима только сейчас увидел, что на ней черное вечернее платье в пол, лицо ее сияет нехорошим светом, а высоченные каблуки новых открытых туфель делают ее далекой и чужой. Навсегда чужой для него.
Для Артёма и Ханны жизнь закипела по-новому и была наполнена телевизионными передачами, на которые они приходили отдельно друг от друга, интервью журналам, а также тщательной подготовкой к открытию собственной лаборатории. Отныне Ханна взяла на себя роль управленца и социального политика и ее возлюбленный мог воочию убедиться, насколько неординарны способности этой девушки. И как велико ее рвение.
Очень скоро, буквально за несколько дней бурного романа, они решили, что будут жить вместе. Артём сказал ей, что не хочет более терять ни минуты, что мог бы провести с ней, и Ханна быстро согласилась. Ей трудно было противостоять ему: она ощущала такую любовь, что вся светилась изнутри. Пожалуй, в ее чувстве была доля преклонения, но очень трепетного, словно она признавала в нем высочайшие качества, которых не достигнешь собственными усилиями. Артём связывал это со спасением ее жизни и с тем, что он был старше, предпочитая не копать особенно глубоко.
Порой подорванное здоровье Ханны давало о себе знать и он уговаривал ее отдохнуть, лечил и успокаивал, однако, почувствовав облегчение, она бралась за проект с удвоенным усердием. Ведь дел было невпроворот.
Артём неустанно выполнял свою часть работы, однако на этом этапе бо?льшая часть нагрузки не имела научной составляющей и ложилась на плечи его спутницы.
В нынешнем мире частных компаний фактически не существовало. А те, которым удавалось успешно функционировать, успели достигнуть громадных размеров и заручиться поддержкой ООН. Целью Ханны было именно это. Но она понимала, что двигаться к ней придется шаг за шагом на протяжении многих лет.
Для начала необходимо было получить официальные разрешения, оборудовать собственное помещение, набрать персонал – талантливых квалифицированных людей, для которых исследования станут настоящей страстью. Также требовалось привлечь к проекту внимание и инвестиции государственных органов, что весьма затруднялось коротким знакомством Ханны с Адель и Наиной. Приходилось искать обходные пути, обращаясь в головной комитет ООН и соседние регионы. Благо расстояние в этом мире не было больше помехой.
Они управились с первым этапом в весьма сжатые сроки. И, глядя на свое малоэтажное здание со свежим ремонтом, ощущали себя счастливыми.
Ханна ходила по пустым комнатам в костюме, готовясь к завтрашнему началу деятельности, и выглядела необыкновенно сексуально.
Они были в лаборатории вдвоем. Их отношения все еще не раскрывались общественности, они лишь заявили, что хотят заняться вместе тем, с чем волею судеб оба столкнулись: исследованием криминальных отравлений.
Уволившись из «Нового мира», Артём лишился рабочей квартиры. Ханна же хотела остаться в том городе, где жила ранее, в связи с чем лаборатория была устроена именно там. Вместе они сняли небольшую квартирку в частном секторе, которая стоила баснословных денег, но другого выхода у людей, желающих оторваться от корпоративного мира, не существовало.
Артём обнял подругу и предложил перебраться на диван, пока в помещениях еще не заработали круглосуточные камеры. Ханна застеснялась и хотела потерпеть до дома, но это было невозможно.
На утро здание наводнили исследователи и врачи всех возрастов и все загудело, словно улей, готовый к новым химическим свершениям.
- Давай вызовем врача, если тебе так плохо, – Лялька попыталась прикоснуться к одеялу, но оно взметнулось и уползло.
- Ни за что не дам им себя трогать!.. – взревел муж, выстраивая в постели глухую оборону.
Лялька вздохнула. Теперь она поняла, что у нее в доме два ребенка, причем один настолько же большой, насколько малосообразительный.
Бьорн ужасно боялся докторов и убедить его обратиться за помощью было практически невозможно.
- Тогда давай еще таблеточку. И чаю тебе травяного сделаю, да?..
- Давай…
Она погладила мужа по голове, поцеловала в лоб и ушла на кухню.
- Алло? – секунда, и Ляля ответила на дребезжание видеозвонка в ухе. – Постой, что случилось?.. Ханся, погоди пару секунд. Не отключайся. На, родной, выпей. Я сейчас, хорошо? Это срочный звонок. У Ханны что-то случилось.
Недовольный Бьорн повиновался ее решению.
- Нет, говори; дела подождут. Говори же. Артём – что?!.. Ты уверена?.. Ханся, успокойся. Да, можешь приехать. Нет, не стеснишь. Приезжай, говорю. Только не плачь, разберемся. Нет, не скажу… Ну дела?…
Ляля выключила звонок и обратилась к супругу.
- Представляешь, Ханна уверена, что Артём ей изменил. Я не могла ей отказать, чтобы она приехала… Прости меня.
Лялька держала в объятиях больную голову Бьорна, массируя точки на шее. Жуткая-жуткая мигрень… Ее пугало, когда у нее или близких начинались недомогания. Сказывались прошлые муки: возникало чувство угрозы, которое приходилось преодолевать… И тут еще Ханна.
- Постарайся поспать, любимый.
Лялька пошла к входной двери и встретила зареванную подругу. Через десять минут они сидели на кухне и пили чай. Вернее, Ханна роняла в него слезы, а Лялька просто согревалась чашкой.
- Оказалось, что это его бывшая. Она в нашей лаборатории уже месяц, а я ничего не знала… Дина эта…
- Ах, она…
- Ты ее знаешь?..
- Нет, но наслышана. Артём ее и видеть не хотел больше.
- А тут захотел… Она мне вываливает, что ждет его после работы и надеется на хорошее времяпрепровождение. Я так и обмерла вся…
- Она знает, что вы живете вместе?..
- Нет! Он держал свою бывшую под боком и не сказал ей об этом! А она так улыбалась, глядя на меня…
- Ты узнала у нее, что между ними?..
- Нет. Она начала говорить, что это самое счастливое время было, когда она была с Артёмом, что он самый замечательный… Дальше я тебе и передать не могу, что сказала… Я ответила: «Понятно». И сразу ушла…
- А Артём как это комментирует?
- Я ему не звонила…
В этот момент на кухню заглянул Бьорн.
- Привет, Ханся. Лялька, подойди, пожалуйста. Ольга плачет. У меня сейчас голова лопнет.
- Прости, - она вскочила и ринулась к ребенку.
Пока Ляля укачивала дочь, снова завибрировал компьютер.
- Тёма?.. Немного… Не могу сказать. Все возможно. Извини, ты знаешь мою политику: Китайская стена.
Имевшая двух друзей, которые являлись парой, она вынуждена была разделять их в своей голове, не выдавая одному излияний другого. Иначе она рисковала потерять кого-то из них и другого следом за обиженным.
С полчаса Лялька бегала по квартире, наливая Ольге водички, напевая колыбельную песенку, а затем обласкивая мужа.
- На. Артём сказал, что это должно помочь, – она всыпала в Бьорна смесь каких-то лекарств. – Ольга уснула вроде.
Замотанная, она вернулась в распоряжение Ханны.
- Я совсем не вовремя… – сконфузилась девушка.
- Такое всегда не вовремя, – отмахнулась Лейла. – Артём звонил.
- Ты сказала ему, что я у тебя?!
- Он сам понял.
- А про Дину?..
- Нет. Только, что ты расстроенна и что не пущу его к тебе, пока ты сама не захочешь. Он ответил, что едет… Ах, опять звонит…
- Я отключила свой звонок, – молвила Ханна.
- Нет, Артём!.. Вы сами должны поговорить!.. Значит, не хочет! Слушай, она ко мне первая пришла… Все, пока, я занята! Ох… Говори, я слушаю.
- Я так и думала, что этот день настанет, – произнесла Ханна понуро. – Придет такая вот Дина, и все рухнет…
- Какая – такая?..
- Она сексапильная. Раскованная. Мужчины всегда с ума по таким сходят…
- Ты сама красавица писаная! А уж про ум я вообще молчу.
- Что толку?.. Я холодная и рассудительная. Это никому не нравится. Если б я могла быть хоть немного похожа на тебя…
- Не дай тебе Бог мой язык, который не дружит с головой!.. – воскликнула Ляля. – Да кто ж тебя так накрутил, Ханся? Какой мужик здесь поработал, признавайся?! Я за версту подобное чую: сама прошла то же самое!..
Ханна опустила голову.
- У меня было их двое до Тёмы. Оба ушли… Но не сразу. Выяснилось, что подолгу мне изменяли. Да и недовольны всегда были. Ты понимаешь…
Ляля знала, что парни Ханны были из высочайшего общества. У всех семьи с чистейшими родословными, круг знакомых – почти что жители горы Олимп, внешность – небесные ангелы. Один стал судьей, другой – руководителем крупной корпорации.
Артём, хотя ни разу не показал этого Ханне, был готов биться головой о косяк, когда она запросто показывала ему на них по телевизору и рассказывала, что они встречались. Будто бы не понимала, что речь-то идет не о встречах для игры в кубики. Она и не представляла, насколько его ранит. А Ляля не могла ей об этом даже намекнуть.
- Послушай… это фрустрация какая-то… – Ляльке показалось, что из ноздрей сейчас пойдет пар. – С Артёмом-то не так было? Он же тебе ничего в этом роде не предъявлял?
- Нет… – голос Ханны потеплел. – Он всегда такой внимательный. Говорил, что я красивая… Что любит меня…
По легкому румянцу на ее щеках Ляле сделалось все ясно. Артём умел обращаться с женщинами намного лучше, чем ее предыдущие несравненные в своем самомнении «олимпийцы».
- Вот видишь, – молвила Лейла.
- А тебе он что-то сказал?..
- Ты же знаешь…
- Китайская стена, – вздохнула Ханна. Она отпила остывшего чаю.
- Я знаю, что Дина делала его несчастным каждый Божий день. Он говорил об этом постоянно. А с тобой он счастлив.
- Видимо, недостаточно…
- Девочки, простите меня, – в кухню снова вошел Бьорн. – Привет еще раз, Ханна. Извини, что я в таком виде. Голова трещала. Я становлюсь невыносим, когда болен.
- Ничего. Если бы не это, я бы начала думать, что ты идеален, – улыбнулась Ханна.
- Теперь уже я начинаю ревновать, – пробормотала Ляля, глядя, как муж наливает стакан воды.
- Артём звонил, но я отклонил вызов, – поглядел он.
- Так перезвони ему, если хочешь. Но нас не отвлекай, пожалуйста, – попросила Ляля.
Когда Бьорн покинул помещение, Ханна продолжила.
- Ты же знаешь, как это бывает… Не сдержался и все.
- Тебе неизвестно наверняка, было ли что у них, – возразила Ляля. – Ты должна спросить у Артёма напрямую. Таких, как Дина эта, я видела. Маньячка еще та. Будет рисоваться перед тобой: мол, посмотри, какая я классная. А ты, Ханся, совсем другая. Ты юная, прекрасная и неиспорченная. Мужчины о таких грезят. Но ты этим не будешь кичиться и пользоваться, просто будешь рядом. И Артём тебя любит.
- Может быть… Но… не знаю… – Ханна трепетно вздохнула. – Я не рассказывала тебе. У нас была сильная размолвка месяц назад. Он хотел, чтобы я родила ребенка. А я сказала, что нужно подождать. Понимаешь, с этой лабораторией у меня сил никаких не остается.
Никогда он не оставит ее здесь. Он увезет ее, найдет для нее нормальное лечение. Ведь ее пичкают какой-то ерундой, потому она выглядит такой уставшей?..
Она не хочет лечиться? Тогда они проживут вместе, обнимаясь, сидя на лавочке, лежа в постели.
Как он обнимал ее сейчас среди кустов сирени, так будет всегда.
Дима целовал ее волосы, целовал обожаемое лицо, и постепенно она начала отвечать на его ласки.
Да, он женат теперь, но он с этим разберется. На что жить? Он найдет…
У него есть немного сбережений. Устроится на маленькую работку. На них двоих хватит счастья.
И это счастье будет настоящим…
Дима вошел в квартиру, открыв своим ключом, и его обдало не холодным душем, а ледяным штормом.
- «И это счастье будет настоящим».
Катя стояла перед ним в полумраке гостиной, изменившаяся внешне и внутренне, и в точности проговорила его фразу, сказанную неделю назад.
- Где твой живот?.. Ты что, родила?.. Почти на месяц раньше?
- Несколько дней назад. Все прошло успешно. Дети на попечении нянь и медсестер, как и полагается при моей занятости. Ты же в командировке не смотрел новости?.. – задала вопрос жена.
- Почему ты не позвонила, что рожаешь?.. – Дима был полностью обескуражен и хватался за эфемерную надежду, хотя обман его с очевидностью рухнул.
- Тебе это было бы интересно? Не только счастье вернулось к тебе, так ведь? Близость возвращала тебя к жизни, как источник молодости, прикосновения дарили крылья. Заберешь и не отдашь, будешь героем на всю жизнь, который со всем разберется…
Дима опустился на диван. Катя цитировала каждое его признание, сделанное Адель.
- Что-то подсказывало мне, что ты стал другим. Я сначала гнала эти мысли, а потом вытащила голову из песка и решила проверить. Оказалось, что ты разыскивал санаторий, куда увезли нашу общую подругу. Вечерами, когда я думала, что ты на работе. Я начала следить за каждым твоим шагом. Я-то точно знала, где она, но мне стало так… любопытно… на что ты готов ради любви всей твоей жизни. Оказалось, что на многое. Я попросила сделать для меня видео, – сказала супруга. – Это цинично и гадко? Да, так и есть. Но я хотела не просто узнать, а собственными глазами увидеть, как ты на нее смотришь, как будешь ее обнимать… Насколько у тебя хватит наглости, – ее голос впервые дрогнул, – говорить обо мне и о наших детях с потаскухой, добившей себя наркотиками.
- Катя…
- Нет, дорогой, пришло мое время говорить. Мы были друзьями. Не раз помогали друг другу и даже любили, возможно, взаимно в редкие моменты. Я ничего от тебя не требовала. Ты сам просил спасти тебя. И я сама решила сделать это. Я спасала тебя каждый день, потому что ты был убит изуверством, о котором я знаю все. Но я не знала, что сделала из тебя героя. Который даже струсил признаться, что он затевает. Молчи! Тебе больше ничего не надо говорить. Если бы ты хотя бы попытался объяснить, что твоя душа не выдержала без нее… Но ты просто предал меня, предал наших детей, движения которых ощущал руками у меня в животе… – комок подступил к ее горлу. – Как последний жалкий отщепенец…
Теперь на диван опустилась она.
- Не смей даже и пальцем меня трогать, – ее гневным взгляд сжег протянутую руку. – Все кончено. Даже наших детей я больше не могу видеть. Я уничтожу тебя, я уничтожу ее. И ничто меня не остановит. Дела Адель на посту председателя станут достоянием общественности. Она сядет в тюрьму…
- Она ограничена…
- Ей будет предоставлена вся необходимая медицинская помощь, аспирин, например, – ехидно улыбнулась Катя, и Дима разглядел в ней демона. – Она сядет до конца жизни. Ее наследие будет публично разгромлено. Ее дети, двое из которых, вероятно, твои, будут навеки покрыты позором, как ты покрыл моим презрением наших детей. На ее мужа станут показывать пальцем… Ах да, всех, кого можно, мы признаем соучастниками… Ну а ты… Я спасу тебя опять. Ты и дальше будешь мужем новой председательницы. Но только спать я с тобой больше не лягу во веки веков. И не стану есть и пить кофе. Я буду с любым из членов правительств или аппаратов, кто меня захочет, а таковых, поверь, уже набралось достаточно. Я перепрыгну этот регион и выйду на уровень всего мира. Я перешагну через тебя, как ты перешагнул через меня. А ты навсегда останешься жалким супругом, как был муж Адель. И твою жалкость будешь понимать только ты сам. Это тебя добьет. Я надеюсь. А сейчас я ухожу. Конференция председателей комитетов регионов давно перешла в неформальную часть. Я явно задержалась слишком надолго.
С этими словами Катя поднялась. Дима только сейчас увидел, что на ней черное вечернее платье в пол, лицо ее сияет нехорошим светом, а высоченные каблуки новых открытых туфель делают ее далекой и чужой. Навсегда чужой для него.
Для Артёма и Ханны жизнь закипела по-новому и была наполнена телевизионными передачами, на которые они приходили отдельно друг от друга, интервью журналам, а также тщательной подготовкой к открытию собственной лаборатории. Отныне Ханна взяла на себя роль управленца и социального политика и ее возлюбленный мог воочию убедиться, насколько неординарны способности этой девушки. И как велико ее рвение.
Очень скоро, буквально за несколько дней бурного романа, они решили, что будут жить вместе. Артём сказал ей, что не хочет более терять ни минуты, что мог бы провести с ней, и Ханна быстро согласилась. Ей трудно было противостоять ему: она ощущала такую любовь, что вся светилась изнутри. Пожалуй, в ее чувстве была доля преклонения, но очень трепетного, словно она признавала в нем высочайшие качества, которых не достигнешь собственными усилиями. Артём связывал это со спасением ее жизни и с тем, что он был старше, предпочитая не копать особенно глубоко.
Порой подорванное здоровье Ханны давало о себе знать и он уговаривал ее отдохнуть, лечил и успокаивал, однако, почувствовав облегчение, она бралась за проект с удвоенным усердием. Ведь дел было невпроворот.
Артём неустанно выполнял свою часть работы, однако на этом этапе бо?льшая часть нагрузки не имела научной составляющей и ложилась на плечи его спутницы.
В нынешнем мире частных компаний фактически не существовало. А те, которым удавалось успешно функционировать, успели достигнуть громадных размеров и заручиться поддержкой ООН. Целью Ханны было именно это. Но она понимала, что двигаться к ней придется шаг за шагом на протяжении многих лет.
Для начала необходимо было получить официальные разрешения, оборудовать собственное помещение, набрать персонал – талантливых квалифицированных людей, для которых исследования станут настоящей страстью. Также требовалось привлечь к проекту внимание и инвестиции государственных органов, что весьма затруднялось коротким знакомством Ханны с Адель и Наиной. Приходилось искать обходные пути, обращаясь в головной комитет ООН и соседние регионы. Благо расстояние в этом мире не было больше помехой.
Они управились с первым этапом в весьма сжатые сроки. И, глядя на свое малоэтажное здание со свежим ремонтом, ощущали себя счастливыми.
Ханна ходила по пустым комнатам в костюме, готовясь к завтрашнему началу деятельности, и выглядела необыкновенно сексуально.
Они были в лаборатории вдвоем. Их отношения все еще не раскрывались общественности, они лишь заявили, что хотят заняться вместе тем, с чем волею судеб оба столкнулись: исследованием криминальных отравлений.
Уволившись из «Нового мира», Артём лишился рабочей квартиры. Ханна же хотела остаться в том городе, где жила ранее, в связи с чем лаборатория была устроена именно там. Вместе они сняли небольшую квартирку в частном секторе, которая стоила баснословных денег, но другого выхода у людей, желающих оторваться от корпоративного мира, не существовало.
Артём обнял подругу и предложил перебраться на диван, пока в помещениях еще не заработали круглосуточные камеры. Ханна застеснялась и хотела потерпеть до дома, но это было невозможно.
На утро здание наводнили исследователи и врачи всех возрастов и все загудело, словно улей, готовый к новым химическим свершениям.
Глава 23
- Давай вызовем врача, если тебе так плохо, – Лялька попыталась прикоснуться к одеялу, но оно взметнулось и уползло.
- Ни за что не дам им себя трогать!.. – взревел муж, выстраивая в постели глухую оборону.
Лялька вздохнула. Теперь она поняла, что у нее в доме два ребенка, причем один настолько же большой, насколько малосообразительный.
Бьорн ужасно боялся докторов и убедить его обратиться за помощью было практически невозможно.
- Тогда давай еще таблеточку. И чаю тебе травяного сделаю, да?..
- Давай…
Она погладила мужа по голове, поцеловала в лоб и ушла на кухню.
- Алло? – секунда, и Ляля ответила на дребезжание видеозвонка в ухе. – Постой, что случилось?.. Ханся, погоди пару секунд. Не отключайся. На, родной, выпей. Я сейчас, хорошо? Это срочный звонок. У Ханны что-то случилось.
Недовольный Бьорн повиновался ее решению.
- Нет, говори; дела подождут. Говори же. Артём – что?!.. Ты уверена?.. Ханся, успокойся. Да, можешь приехать. Нет, не стеснишь. Приезжай, говорю. Только не плачь, разберемся. Нет, не скажу… Ну дела?…
Ляля выключила звонок и обратилась к супругу.
- Представляешь, Ханна уверена, что Артём ей изменил. Я не могла ей отказать, чтобы она приехала… Прости меня.
Лялька держала в объятиях больную голову Бьорна, массируя точки на шее. Жуткая-жуткая мигрень… Ее пугало, когда у нее или близких начинались недомогания. Сказывались прошлые муки: возникало чувство угрозы, которое приходилось преодолевать… И тут еще Ханна.
- Постарайся поспать, любимый.
Лялька пошла к входной двери и встретила зареванную подругу. Через десять минут они сидели на кухне и пили чай. Вернее, Ханна роняла в него слезы, а Лялька просто согревалась чашкой.
- Оказалось, что это его бывшая. Она в нашей лаборатории уже месяц, а я ничего не знала… Дина эта…
- Ах, она…
- Ты ее знаешь?..
- Нет, но наслышана. Артём ее и видеть не хотел больше.
- А тут захотел… Она мне вываливает, что ждет его после работы и надеется на хорошее времяпрепровождение. Я так и обмерла вся…
- Она знает, что вы живете вместе?..
- Нет! Он держал свою бывшую под боком и не сказал ей об этом! А она так улыбалась, глядя на меня…
- Ты узнала у нее, что между ними?..
- Нет. Она начала говорить, что это самое счастливое время было, когда она была с Артёмом, что он самый замечательный… Дальше я тебе и передать не могу, что сказала… Я ответила: «Понятно». И сразу ушла…
- А Артём как это комментирует?
- Я ему не звонила…
В этот момент на кухню заглянул Бьорн.
- Привет, Ханся. Лялька, подойди, пожалуйста. Ольга плачет. У меня сейчас голова лопнет.
- Прости, - она вскочила и ринулась к ребенку.
Пока Ляля укачивала дочь, снова завибрировал компьютер.
- Тёма?.. Немного… Не могу сказать. Все возможно. Извини, ты знаешь мою политику: Китайская стена.
Имевшая двух друзей, которые являлись парой, она вынуждена была разделять их в своей голове, не выдавая одному излияний другого. Иначе она рисковала потерять кого-то из них и другого следом за обиженным.
С полчаса Лялька бегала по квартире, наливая Ольге водички, напевая колыбельную песенку, а затем обласкивая мужа.
- На. Артём сказал, что это должно помочь, – она всыпала в Бьорна смесь каких-то лекарств. – Ольга уснула вроде.
Замотанная, она вернулась в распоряжение Ханны.
- Я совсем не вовремя… – сконфузилась девушка.
- Такое всегда не вовремя, – отмахнулась Лейла. – Артём звонил.
- Ты сказала ему, что я у тебя?!
- Он сам понял.
- А про Дину?..
- Нет. Только, что ты расстроенна и что не пущу его к тебе, пока ты сама не захочешь. Он ответил, что едет… Ах, опять звонит…
- Я отключила свой звонок, – молвила Ханна.
- Нет, Артём!.. Вы сами должны поговорить!.. Значит, не хочет! Слушай, она ко мне первая пришла… Все, пока, я занята! Ох… Говори, я слушаю.
- Я так и думала, что этот день настанет, – произнесла Ханна понуро. – Придет такая вот Дина, и все рухнет…
- Какая – такая?..
- Она сексапильная. Раскованная. Мужчины всегда с ума по таким сходят…
- Ты сама красавица писаная! А уж про ум я вообще молчу.
- Что толку?.. Я холодная и рассудительная. Это никому не нравится. Если б я могла быть хоть немного похожа на тебя…
- Не дай тебе Бог мой язык, который не дружит с головой!.. – воскликнула Ляля. – Да кто ж тебя так накрутил, Ханся? Какой мужик здесь поработал, признавайся?! Я за версту подобное чую: сама прошла то же самое!..
Ханна опустила голову.
- У меня было их двое до Тёмы. Оба ушли… Но не сразу. Выяснилось, что подолгу мне изменяли. Да и недовольны всегда были. Ты понимаешь…
Ляля знала, что парни Ханны были из высочайшего общества. У всех семьи с чистейшими родословными, круг знакомых – почти что жители горы Олимп, внешность – небесные ангелы. Один стал судьей, другой – руководителем крупной корпорации.
Артём, хотя ни разу не показал этого Ханне, был готов биться головой о косяк, когда она запросто показывала ему на них по телевизору и рассказывала, что они встречались. Будто бы не понимала, что речь-то идет не о встречах для игры в кубики. Она и не представляла, насколько его ранит. А Ляля не могла ей об этом даже намекнуть.
- Послушай… это фрустрация какая-то… – Ляльке показалось, что из ноздрей сейчас пойдет пар. – С Артёмом-то не так было? Он же тебе ничего в этом роде не предъявлял?
- Нет… – голос Ханны потеплел. – Он всегда такой внимательный. Говорил, что я красивая… Что любит меня…
По легкому румянцу на ее щеках Ляле сделалось все ясно. Артём умел обращаться с женщинами намного лучше, чем ее предыдущие несравненные в своем самомнении «олимпийцы».
- Вот видишь, – молвила Лейла.
- А тебе он что-то сказал?..
- Ты же знаешь…
- Китайская стена, – вздохнула Ханна. Она отпила остывшего чаю.
- Я знаю, что Дина делала его несчастным каждый Божий день. Он говорил об этом постоянно. А с тобой он счастлив.
- Видимо, недостаточно…
- Девочки, простите меня, – в кухню снова вошел Бьорн. – Привет еще раз, Ханна. Извини, что я в таком виде. Голова трещала. Я становлюсь невыносим, когда болен.
- Ничего. Если бы не это, я бы начала думать, что ты идеален, – улыбнулась Ханна.
- Теперь уже я начинаю ревновать, – пробормотала Ляля, глядя, как муж наливает стакан воды.
- Артём звонил, но я отклонил вызов, – поглядел он.
- Так перезвони ему, если хочешь. Но нас не отвлекай, пожалуйста, – попросила Ляля.
Когда Бьорн покинул помещение, Ханна продолжила.
- Ты же знаешь, как это бывает… Не сдержался и все.
- Тебе неизвестно наверняка, было ли что у них, – возразила Ляля. – Ты должна спросить у Артёма напрямую. Таких, как Дина эта, я видела. Маньячка еще та. Будет рисоваться перед тобой: мол, посмотри, какая я классная. А ты, Ханся, совсем другая. Ты юная, прекрасная и неиспорченная. Мужчины о таких грезят. Но ты этим не будешь кичиться и пользоваться, просто будешь рядом. И Артём тебя любит.
- Может быть… Но… не знаю… – Ханна трепетно вздохнула. – Я не рассказывала тебе. У нас была сильная размолвка месяц назад. Он хотел, чтобы я родила ребенка. А я сказала, что нужно подождать. Понимаешь, с этой лабораторией у меня сил никаких не остается.
