— Спасибо, синьорина! Вы тоже ставите? — решил сменить я тему, неуклюже подбирая слова на чужом мне языке.
— Да. Рискну! Иначе жизнь — скучна!
— У нас лучшие условия ставок! — напряг я свой итальянский и, пожелав ей удачи, оставил наедине с бокалом шампанского.
Участвующие собаки были разных пород: овчарки, колли, лабрадоры. Порядок выступления определялся жеребьёвкой. Каждая пара — хэндлер и собака — выходила на старт под своим номером и по сигналу судьи начинала проходить препятствия. Хэндлерам запрещалось прикасаться к питомцам или приманивать их лакомствами, но разрешалось жестикулировать и подавать команды голосом. Они могли свободно бегать по полю и обходить снаряды с любых сторон, тем самым подстёгивая собак к верному прохождению дистанции. Наблюдать за соревнованием было увлекательно, и я «держал кулаки» за каждую собаку.
На старт вышел бывший чемпион по аджилити — благородный колли, на которого были сделаны крупные ставки. Его хэндлер был также грациозен и горд, как и его питомец. Судья объявил старт, и пара погналась по полосе препятствий. Всё шло прекрасно, пока собака не «зависла» на горке. Чтобы растормошить её, наставник издал губами свист. Колли рванул вперёд и за несколько секунд проворно прошёл оставшиеся снаряды. По результатам пара вышла в кандидаты на победу, однако среди других хэндлеров возникли возмущения, и начался спор. Инструктор–кинолог вместе с судьёй рванули в толпу разбираться с конфликтом. Я также не остался в стороне. Вскоре мне стало понятно, что по условиям соревнования было запрещено использовать свисток, как и другие вспомогательные инструменты. Наставник колли засвистел губами, но многим это показалось нарушением, ничуть не меньшим, чем применение обычного свистка.
— Свист есть свист! И он запрещён! — вспылил один из хэндлеров.
— В правилах указан «инструмент», а у меня — губы! — парировал обвиняемый наставник.
— На этого колли поставили важные клиенты, — прошептал мне инструктор-кинолог. — Формально хэндлер нарушил правило, но, если мы оштрафуем эту пару, те, кто поставил на них, будут в бешенстве. Майора звать некогда — ты же заместитель, принимай решение!
Взволнованно я потёр носок ботинка о гравий и, чуть поразмыслив, рискнул сказать своё мнение:
— Послушайте! — заявил я, повышая голос, чтобы привлечь внимание. — Поскольку ситуация спорная, мы прямо сейчас внесём изменение в правила! С этого момента свист без использования свистка — то есть губами — разрешается всем участникам!
— А как же мы, те, кто уже выступил? — возразили наставники. — У нас такой возможности не было!
— Все желающие могут пройти трассу повторно, — ответил я. — Это более чем справедливая компенсация: вы получаете шанс улучшить результат. А те, кто ещё не выступал, могут действовать уже по обновлённым правилам — со свистом губами, что облегчит управление собакой и повысит шансы на победу.
Повисла напряжённая тишина. Я выжидал, не торопя события. Наконец, один из хэндлеров молча кивнул, за ним — ещё несколько, и вскоре я понял: моё решение было одобрено наставниками собак.
— Прекрасно! — объявил я. — Тогда инструктор-кинолог обновит список участников и официально зафиксирует новое правило. После этого — всё заново!
Завершив спор, я вернулся в ряды болельщиков — наших клиентов, сделавших ставки. Конечно, среди них нашлись и недовольные решением начать всё сначала — ведь у кого-то ставка уже почти сыграла — но большинством условие было принято.
— Хороший мальчик! — традиционно за моей спиной раздался голос начальницы.
— Третьим глазом всё наблюдали? — спросил я с ухмылкой на губах.
— Не понимаю сарказма в твоём тоне, — с мягким раздражением заметила майор. — Мне что, должно быть стыдно за то, что слежу за порядком и не даю себя облапошить?
— Просто впервые вижу центр кинологии, замечу — государственный, где делают ставки и… проводят подпольные зрелища. Это не учреждение, а какая-то контора с чёрной бухгалтерией.
— Теперь и ты её часть. Так что рыльце тоже в пушку! — щёлкнула она меня по носу. — Кстати, сегодня ты справился лучше, чем я ожидала. Пятнадцать процентов — твои. Заслуженно.
Ничего не ответив, я лишь кивнул в знак благодарности.
— А ставку ты уже сделал? — спросила меня начальница.
— Я не играю в азартные игры! Не люблю бросать деньги на ветер! — сухо прозвучал мой ответ.
— Необязательно ставить на деньги! Поставим на секс! Выиграешь — обуздаешь меня так, как захочешь, а выиграю я — оседлаю тебя по–своему. Удовольствие ты получишь в любом случае! Вопрос только в том, кто кого поимеет!
— Вам мало? Вы уже воспользовались мной!
— Так отыграйся и попользуй меня, а не скули, как щенок! Возьми реванш, но только в случае выигрыша! Иначе счёт будет 2:0 в мою пользу, — с дерзкой улыбкой сказала майор. — Так что, играем или… слабо?
— Ставлю на того кобеля-лабрадора, что когда-то воспитывался у нас. Он вынослив и упрям, как я, — принял я вызов, задетый за мужское самолюбие и ощутивший прилив адреналина.
— На твоём месте я бы поставила на сучку. Вон ту овчарку, что выиграла в прошлый раз. Она не подведёт!
— Нет, вашему полу нельзя доверять! — укоризненно ответил я.
— Ты только что оскорбил всех женщин этой планеты, подразумевая, что все мы — суки, — переиграла она наш диалог.
— Конкретно в Вашем случае — это комплимент!
— Да ты стервознее, чем я думала, лейтенант! — засмеялась начальница и отошла беседовать к гостям напротив, оставив после себя пьянящий аромат духов и волнение в сердце.
Овчарка действительно была впечатляющей. Она вышла к старту уверенно, с достоинством, присущим опытным участникам. Получив сигнал судьи и одобрение хэндлера, собака рванула к первому барьеру. На секунду она замерла в нерешительности, но затем мощным прыжком преодолела его, взяв высоту с таким запасом, что вызвала восторженные вздохи зрителей.
Гибкая и сосредоточенная, она без запинки проскочила тоннель, вынырнула из него в стремительном беге и точно, будто по нитке, прошла весь слалом — ни одного штрафного балла. Аплодисменты захлестнули ряды болельщиков, а хэндлер овчарки не сдержал горделивой улыбки.
С противоположной стороны соревновательного поля на меня тоже смотрели с победным видом. Майор, скрестив руки и прищурившись, надменно мне улыбалась — недвусмысленно намекая, что её ставка была удачной… и, похоже, седлать будут меня.
Следующим на полосу препятствий вышел кобель-лабрадор. Он спокойно подошёл к старту вместе со своей хрупкой наставницей и уверенно взмахнул хвостом — готовый к началу. Полный энергии и решимости, он с рвением и скоростью прошёл первые пятнадцать препятствий — метко и быстро. В отличие от овчарки, пёс не задерживался ни у одного снаряда! «Осталось всего семь, и я обыграю майора вместе с выбранной ею сукой», — азартно прикусил я губу.
Однако радость оказалась преждевременной. Внезапно на поле выбежал второй лабрадор — тоже воспитанник нашего центра, который, кажется, вспомнил старого друга. Зрители напряжённо ахнули, опасаясь, что текущий участник отвлечётся и потеряет концентрацию, но он продолжал слушать наставницу и не обращал внимания на собрата. Все семь оставшихся препятствий он прошёл проворно и точно, а его упрямый хвост махал во все стороны в решимости победить. Благодаря профессионализму лабрадора и задержке овчарки у первого барьера, мой фаворит обошёл фаворита майора на пару секунд и вызвал не меньшее восхищение у зрителей.
Теперь пришло моё время победно взглянуть на начальницу и ненароком намекнуть на то, что вскоре счёт между мной и ей станет 1:1.
Глава 9 - Расплата
Утро приятно разбудило меня лучами ласкового солнца, светившими в окно. Я потянулся в постели и, нащупав пачку самокруток, с наслаждением закурил. Я думал о ней — о своей сексуальной начальнице и о том, какую расплату за проигрыш она понесёт. С соревнований прошла почти неделя, а мы ни разу не обсудили тот интригующий спор. Но этим пятничным днём я был намерен предъявить ей счёт! Всё это время я представлял майора в разных эротических позах, и себя вместе с ней. Вернее сказать… в ней. Настроение было отличным ещё и потому, что в тумбочке у кровати лежала приличная сумма денег, полученная за проведение аджилити. «Всё не так уж и плохо!» — подумал я и, докурив самокрутку, встал собираться на работу.
От самых ворот и до входа в приёмную я от души желал доброго дня всем встречным коллегам. А заварив себе чашечку кофе, выглянул в окно: на тренировочном поле под присмотром инструктора-кинолога резвились подросшие щенки лабрадора. Чувство спокойной радости коснулось сердца, точно тёплый солнечный свет, и я улыбнулся приятному дню.
— Доброе утро! — вошла в приёмную начальница.
— Оно действительно славное! А кофе будете? — спросил я её, широко улыбаясь.
— А что ты такой довольный сегодня? Аж светишься весь!
— Настроение хорошее! Вас вижу! Вы сегодня прекрасны, как, собственно, и всегда!
— Лейтенант, обычно ты не щедр на комплименты! Так в чём же дело? — шагнула она к своему кабинету, чуть усмехнувшись мне в ответ.
Наспех налив майору чёрный кофе, я проследовал за ней в рабочую комнату. Поставив напиток на стол, я присел на корточки у кресла, в которое она опустилась, и, посмотрев ей в глаза, флиртующе сказал:
— Вы мне кое–что должны!
Уловив флюиды любовной игры, майор провела пальцами по моим волосам, словно вплетая в них игривую ласку.
— А если скажу, что нет?
— Так не пойдёт! Долг платежом красен!
— Я смотрю, ты, лейтенант, совсем как падший ангел — от высокой нравственности до грехопадения! — с кокетливым придыханием сказала начальница. — А как же твоя женщина–мечта?
— Но это не она мне задолжала! — тихим шёпотом ответил я своей искусительнице, всецело заворожённый ею.
Звучание её томного голоса разожгло во мне жгучую страсть, и желание коснуться прекрасного тела стало невыносимым. Приподнявшись с корточек, я поцеловал майора в бархатные губы. Она откликнулась чувственным стоном, а я раздвинул её ножки рукой и пробрался пальцами под тонкую полоску трусиков, а оказавшись у самой нежности, нащупал клитор и подразнил его подвижными ласками. Встревоженный, он затвердел, и я чуть сжал его. Начальница застонала громче, но её ладонь внезапно оттолкнула меня в грудь.
Встав с кресла и приблизившись ко мне вплотную, она уверенно сказала:
— Давай не будем терять голову на рабочем месте. Я отплачу сегодня вечером — если, конечно, ты пригласишь меня к себе.
— Ко мне домой? — обескураженно переспросил я, наблюдая, как майор аккуратно поправила юбку.
— А почему бы и нет? Или ты рассчитывал поиметь меня в отеле, как будто я девка с панели? Или прямо здесь, в офисе, где слухи распространяются быстрее, чем успевают родиться?
— Нет, конечно, просто… я живу в однокомнатной квартире. Там кроме стола, кровати и шкафа больше ничего и нет.
— У тебя есть всё необходимое для этой ночи, — произнесла она с усмешкой и, усевшись обратно в кресло, эротично закинула ногу на ногу. — А пока иди работать, лейтенант!
— Как скажете, — всё ещё слегка растерянный, направился я к выходу.
— Остановись! — окликнула меня майор и протянула тонкую папку. — Вот бумаги, что оставил айтишник после аджилити. Здесь клички собак, имена клиентов, ставки и результаты. Сократи все имена до аббревиатур, а цифры оставь как есть. Ты уже делал мне такие сводки — всё в сокращениях и числах. Добавь эту информацию в тот же Excel для нашего архива и надёжно сохрани, а бумаги потом верни айтишнику — пусть держит в резерве. И запомни: только аббревиатуры и цифры! Нам не нужно, чтобы при комиссии или поломке компьютера полные данные попали к посторонним.
— Я понял! — принял я задание и отправился в приёмную исполнять приказ.
«Хм, всё-таки интересная форма записи! Так и не догадаешься, о чём идёт речь, если не сверяться с оригиналом», — подумал я, но мысли тут же унесло в сторону предстоящей ночи. Мне было неловко принимать майора у себя — скромная обстановка холостяцкой квартиры совсем не соответствовала её статусу. Но выбирать не приходилось: отказать я не мог — да и, по правде говоря, не хотел, опасаясь спугнуть долгожданную возможность для близости.
Навязчивые мысли об амурном свидании не давали сосредоточиться на бумагах — я так и не сумел закончить ввод данных к концу рабочего дня.
— Отдам тебе папку на следующей неделе. Сегодня я не успел внести всё в таблицу, — признался я айтишнику, заглянув в его конуру перед выходом.
— Не проблема! Главное — не потеряй. На основе результатов по прошедшим играм мы делаем прогнозы для будущих мероприятий.
— Понял. А что на следующие выходные? — спросил я с искренним любопытством.
— В воскресенье через неделю у нас будет «Снукер». Это тип аджилити, вдохновлённый одноимённой бильярдной игрой. Участвовать будут всего пять собак, специально обученных для этого формата, но ставки там куда выше, чем в классике! Слышал о таком?
— Нет, но расскажешь подробнее в понедельник!
— О, смотрю ты торопишься! Свидание?
— До встречи! — ухмыльнулся я и распрощался с ним дружеским рукопожатием.
Приехав домой, я бросился наводить порядок. Вымыл полы, протёр пыль, застелил кровать свежим бельём, поставил на стол бутылку вина и приготовил то, что умел: картошку в мундире с жареной рыбой. Ещё никогда моё сердце не колотилось так сильно в ожидании женщины — опытной и соблазнительной. Правда, мысли о её супруге и о моей возлюбленной — далёкой, недосягаемой, но по-прежнему родной — не давали покоя. Да, совесть хлестала меня по щекам и била под дых, но притяжение к майору было сильней, и, набравшись смелости, я признался себе в этом. А муж?.. Это была её совесть и её проблема. Я не собирался рушить чью-то семью — я просто хотел взять то, что мне пообещали.
Раздался звонок во входную дверь. Я встал со стула и отправился в прихожую. Шагнул к двери, но задержался, чтобы поправить съехавший после уборки коврик. Ещё звонок. «Надо открыть поскорей, пока она не ушла!» — решительно повернул я ключ в замочной скважине.
Вместо обычного приветствия руки майора обвили мне шею, а губы крепко примкнули к моим. Она прижалась ко мне жарким телом, и я почувствовал дрожь, бежавшую по пылающей коже. Я обхватил начальницу за талию и усадил на себя. Юбка задралась, а стройные ноги сомкнулись вокруг моих бёдер, словно схватив меня в плен. Я захлопнул дверь и прижал её к стене. Возбуждение рвалось изнутри, натягивая ткань моих брюк до предела.
— Я без трусиков, — прошептала майор, пока я жадно ласкал её шею губами.
Отстранившись на пару секунд, я высвободил свою, пульсирующую от желания, плоть.
— Мне бы… надеть презерватив…
— Я хочу тебя! Прямо сейчас. В себе, — прошептала она с решительным нажимом. И я сдался, не в силах выпустить её из объятий.
Я проник в самую глубь её нежного тела, и мой сладострастный порыв плясал в ритме жаркого пламени, что возгорается между мужчиной и женщиной.
