Муж отвернулся к окну и опёрся ладонями о подоконник.
– Я ... я думала, что если он закрутит роман с твоей бывшей женой, то она забудет про центр кинологии, и ты сумеешь выкупить акции себе, – пришла мне в голову очередная ложь.
– Великолепный план! – с усмешкой ответил майор, не обернувшись. – Закрутит роман, как мичман с Отвёрткой?
– Конечно, нет! Отвёртке я хотела отомстить, но только без насилия. Того, что выдумал мичман, я даже и представить себе не могла!
– А, может, последствий испугалась в последний момент?
– Я не способна на такое, ты же знаешь!
– Не знаю! Я тебя совсем не знаю! После сегодняшнего дня я более не узнаю тебя!
– Майор, с каких же пор ты стал таким благочестивым? – взбесил меня его праведный настрой.
– При чём тут это! Я говорил тебе: «предательства нельзя прощать! Тот, кто предал однажды, снова предаст! Нет ничего важнее надёжного партнёра в браке!». А ты надёжная жена?
– Ты хочешь развестись со мной? – в растерянности посмотрела я на мужа.
– А Пехотинец? Как его арестовали? – оставил он мой вопрос без ответа.
– Кретин пришел на занятия пьяным и под воздействием дурманящего вещества.
– Я не об этом спросил! Это Бугай его к наркотикам подвёл?
– Да, он сдружился с ним и ...
– Ты довольна? – перебил меня супруг и развернулся.
– Но это из–за него я попала в тюрьму! – возмущённо ответила я. – С чего же мне быть не довольной?!
– На Пехотинца мне плевать, но я неоднократно запрещал тебе мстить. Однако ты за моей спиной договорилась с Бугаем, которого я когда–то подвёл под трибунал! Ты хоть сама-то понимаешь, каким ничтожеством я выглядел в его глазах? Мужем, чьё слово и чьи действия для его собственной супруги – не закон!
– Я сговорилась с ним после колонии, когда была в полном отчаянье. Это было давно, до того, как ты..., – запнулась я, вспомнив ту ночь, когда он бил меня ремнём.
– Ну, говори, до того, как я что?
– До того, как ты избил меня.
– А после? Какие ещё планы мести ты замышляла после?
– Больше никаких! – отчётливо выкрикнула я, хоть это было неправдой.
– То есть остановить тебя смогли только побои? Не объяснения и не слова, побои?
– Это не так! – заёрзала я на стуле допроса.
– Ты нагло лжёшь! Я думаю, что зек пришёл в наш центр неспроста. И не было учебного проекта! Тебе было нужно, чтоб я оставил добермана у себя, ведь хозяин собаки был рычагом шантажа, который нажимал полковник, ради акций майора юриста.
Я промолчала, не зная, что сказать в ответ.
– Выходит, так, – огорчённо промолвил супруг. – Сегодня мне звонил полковник. Сказал, что он под следствием комиссии министра. Он обещал, что отомстит нашей семье. Хотя какой семье? Ты одержима местью и бессовестно пользуешь всех, включая меня. Как бы то ни было, хочу сказать тебе «спасибо» за то, что нажила нам неприятеля, – язвительно произнёс майор и затушил окурок сигареты.
– Но он и раньше был тебе врагом!
– Не был, а стал! С тех пор, как я его ударил, спасая тебя, пошедшую к нему за распечаткой проклятого счета. Предположу, что офицер пообещал тебе новые копии, если собака зека осталась бы в центре. И именно эти бумаги сейчас у чиновника.
– Ты заблуждаешься! Комиссия сама подняла все дела и вывела юриста на чистую воду!
– Пусть так! Что у тебя с министром? Изменяла мне с ним?
– Что ты такое говоришь, майор! Конечно, нет!
Глядя мне прямо в глаза, муж медленно щёлкнул пряжкой ремня.
– После поминок матери ты обещал не бить меня! – испуганно сказала я, испытывая подскочивший пульс.
– Я обещал не напиваться.
– Ударишь – и я уйду! Я говорила тебе однажды, что ни один мужчина не будет обращаться со мной словно с вещью! Я поверила и простила тебя в прошлый раз, но он был последним! – старалась я не показать, как сильно боялась каждого шага, что он неспешно делал ко мне от окна.
– Страшно? – игнорировал муж моё предупреждение.
Я горько сглотнула, ничего не сказав ему в ответ, и гордо запрокинула голову, стараясь удержать подкатившие слёзы.
– Хочу, чтобы ты честно ответила мне только на один вопрос: ты использовала меня всё это время или мстила мне?
– Я вышла замуж по любви! – повторила я правду и, не выдержав давления супруга, тихо захныкала.
– Использовала или мстила? Честный ответ! – стянул он ремень со шлёвок брюк.
Я сорвалась со стула и сделала попытку убежать, но муж поймал меня и, возвратив на стул допроса, запер кухонную дверь. Я зарыдала, от страха, не сумевшая произнести и слова. Он же стоял надо мной и ждал проклятого ответа на свой вопрос.
– Я просто хотела справедливости! – сорвалась я на крик, стирая дрожавшими пальцами слезы из глаз. – Ты был ни при чём! Я не использовала и не мстила тебе! Ты мне вечно твердишь о своей репутации, но как я могу простить нелюдей, которые убили моего ребенка, засадили меня за решётку и лишили шанса на нормальную жизнь.
– А чем твоя тебя не устраивает? Чего тебе не хватает? У тебя есть крыша над головой, еда в холодильнике, учёба, работа и я. Что ещё тебе нужно? – кричал на меня муж.
– Я хочу быть полноценной личностью, с правами как у других. Я желаю смыть с себя клеймо бывшей зечки! Упечь в колонию тех, кто поставил его мне! И предать их позору публично! А еще я хочу сама выбирать, как мне жить, а не слушать тебя, исполняя вечные приказы, боясь сказать что–то лишнее или сделать неправильный шаг! Я не хочу бояться собственных ошибок!
– С твоей способностью в принятии решений, ты эту ночь успешно провела бы в КПЗ! Тебе не нравятся мои нравоучения, но за подмогой ты всегда бежишь ко мне!
Муж со злостью швырнул ремень в сторону:
– Я тебя не то что бить, а даже видеть не желаю!
– И я тебя! – снова вскочила я со стула, неистово рыдая и закрывая рот рукой.
Не испытывая даже капли жалости, майор схватил меня за плечи и посмотрел в глаза:
«Я поступлю, как мужчина, и в эту ночь не выставлю тебя под дождь, но запомни одно: ещё один неверный шаг, ещё одна подстава или месть кому–то, – и ты мне больше не жена! Я заночую на диване, а ты исчезни с моих глаз! Сейчас же исполняй, что приказал!», – рычащим от ярости голосом выкрикнул он, и я, напуганная, убежала в спальню.
Глава 48. Нежданный поворот
– Ну, что ты думаешь о том, что я рассказала, лейтенант? На чьей ты стороне? Моей или мужа? – спросила меня бывшая начальница.
– Мне сложно судить кого–то из вас. Я могу понять, что Вы хотели мести, но и майор серьёзно рисковал. Ваши действия, действительно, грозили ему сломанной карьерой, но запрещать Вам жаждать справедливости он тоже права не имел. Вы оба были правы и неправы.
– Какой аккуратный ответ, дорогой!
– Слушая Вас, я начал понимать, что в жизни не бывает только белого и черного, и нет добра и зла в их чистом виде. Ваш муж мне никогда не нравился, но и назвать его чудовищем я не могу. Вы тоже мне всегда казались взбалмошной и спесивой, но мой язык не повернётся Вас критиковать.
Майор рассмеялась:
– Вот, значит, какой ты меня видишь?
Я засмущался, не зная, что сказать в ответ.
– Что ж, деликатный ты мой, раз принял нейтральную позицию, то просто слушай, пока на плите готовится ужин.
Мы сели за стол, и я разлил нам по стаканам лимонад.
Слова Бугая об акциях кинологического центра, которые я собиралась загрести себе через дочурку контр–адмирала, конечно, огорчили мужа. И было непонятно, поверил ли он в то, что я старалась на общее благо или поставил под сомнения мои слова, но то, что вера в мою честность пошатнулась, было заметно, и это очень беспокоило меня. Мне было вовсе не выгодно терять доверие супруга, ведь так я хоть как–то могла направлять его действия в нужное мне русло. В противном случае я была полностью обезоружена перед ним, а это значило – безоговорочно следовать его приказам. Мои чувства к нему носили двойственный характер: привычка, благодарность, женская привязанность к мужчине, но вместе с тем и раздраженность от его непонимания меня, дополненная страхом. Мысль о разводе частенько посещала мой разум, особенно в моменты его гнева, но я по–прежнему нуждалась в доме и защите, которую он обеспечивал. Как бы то ни было, на тот момент, мне было жизненно необходимо вернуть его доверие и расположенность к себе.
Последующие дни муж мало разговаривал со мной, но на работу отвозил, как прежде.
– Ты ещё долго будешь дуться? – спросила я как–то в машине по пути в кинологический центр.
– Я не меха, чтоб раздуваться! – кратно звучал его ответ.
– Но я же той ночью всё объяснила тебе!
– Это не значит, что я поверил!
– Майор, да перестань! – коснулась я его плеча, но он одёрнул мою руку. – Неужели ты мне ни грамма не веришь?
Он недовольно отвернулся в сторону окна:
– Если бы я тебя не любил, давно бы выгнал из квартиры и из жизни! Ты ничего не создаёшь, а только разрушаешь. Я, может, и хочу тебе поверить, но понимаю разумом, что ты мне постоянно лжёшь.
– Лгу в чём, дорогой?
– Во всём! Но самое ужасное, что ты задумала присвоить центр кинологии себе! Воткнуть мне в спину нож, как будто мы враги, как будто я стараюсь не для нас, и моё дело не приносит общего дохода.
– Милый, подумай сам: я ещё только учусь на кинолога, и у меня почти нет опыта работы! Как я смогла бы управлять таким учреждением, как центр, не разбираясь в этом бизнесе достаточно, чтоб принимать решения?! Конечно, я не собираюсь его у тебя отнимать!
– Только по названной тобой причине, я ещё верю тебе на тот маленький грамм, о котором ты спрашиваешь.
– Мне и его достаточно! – заулыбалась я.
Супруг напряжённо задумался, как будто желая мне что–то сказать, но сомневаясь, стоит ли это делать. Ещё через мгновенье он резко мотнул головой и решил открыться:
– Тебе всё кажется, что у меня нет чувств, что я не понимаю твоего стремленья к справедливости, только ругаю зазря. На самом же деле, я просто следую за логикой, и всё это время стараюсь спасти тебя от передряг и уберечь наш центр от твоей же глупости!
– Я знаю..., – начала я задабривать супруга словами осознания.
– Да ничего ты не знаешь! Капризная и неуёмная девчонка! Ты руководствуешься чувствами и оступаешься о них.
Я опустила голову, согласная с его оценкой. Эмоции, действительно, повелевали мной, и я не знала, как избавиться от их чрезмерного влияния, которое служило причиной множества провалов.
– Я, между прочим, продал дом матери тем днём, и с частью этих денег намереваюсь обратиться к адвокату, который возобновит твоё дело в суде, но только так, чтоб репутация моей семьи и имя матери не пострадали. Считай, что это она за своё злодеяние вернёт тебе долг!
– Ты что, серьёзно? – изумилась я, никак не ожидая услышать сказанное мужем.
– Я не дурак, и за все эти годы достаточно узнал тебя. Ты упрямая и непокорная, а ещё нетерпеливая и напористая. Ты всё равно продолжишь мстить, только втихую, за моей спиной. Я решил помочь тебе сделать это по–умному, а не как ты привыкла: действовать на эмоциях, результат которых одни беды, которые я ещё и расхлёбываю. Ты никак не можешь понять, что если я потеряю наш центр и возможности дальше строить карьеру, ты и сама останешься не с чем.
– Ты, правда, решил помочь мне восстановить справедливость? – не верила я своим ушам.
– А у меня есть выбор? Или ты думаешь, что мне не хочется спокойной жизни? Без мести, неприятелей и ссор с тобой? Взгляни на наши отношения! До чего ты нас довела! Ты лжёшь – я злюсь! У нас в семье постоянно скандалы, и ты нажила нам кучу врагов! Я должен положить конец такому положению вещей, и вижу только два варианта: упечь в тюрьму твоих обидчиков или решиться развестись с тобой.
– Юрист, судья, тюремный надзиратель и предатель Пехотинец заслуживают мести, майор! Если бы ты раньше послушал меня и постарался понять, то ничего из этого бы не случилось!
– Рот–то свой сейчас закрой и послушай меня! – серьёзным тоном сказал супруг. – Я помогу тебе с возобновлением дела, но только при условии, что моя мать не будет фигурировать в судебных протоколах. Помни, что это с её денег у тебя будет лучший адвокат! И ещё одно «но»: ты больше никогда не будешь делать что–то за моей спиной! Никаких сослуживцев, министра, кого–то ещё, пришедших тебе на помощь втайне от меня. Тебе это ясно?
– Предельно! – обрадовалась я и потянулась, чтоб поцеловать супруга в щёку. – Ты всё–таки хороший!
– А ты дурная! – наконец смягчился муж.
Счастливая после этой беседы, я позвонила бывшей начальнице, чтоб поделиться радостью с ней.
– Я не могу поверить, что супруг решился перейти на мою сторону!
– Он взрослый разумный мужчина, желающий спасти свой брак! – с долей упрёка сказала она.
– Но Вы ведь понимаете, что я должна воздать всем по заслугам!
– Милая девочка, я уже говорила тебе, что месть – это чёрная туча, заполнившая твоё сердце. Я понимаю, что тебя подставили, и очень хочется возмездия, но месть и правда рушит всё вокруг. Я рада, что майор решил покончить с этим злом, и теперь тебе не придётся просить поддержки у министра, а я уверена, что именно так ты бы и поступила, окончательно увязнув в трясине.
«Министр! – бросило меня в жар, – Я же и с ним договорилась о суде и адвокате!».
– Простите, я вспомнила о срочных делах, которые требуют неотложного решения! Я Вам перезвоню!
– Занимайся своими заботами, только в болото не лезь! Ещё созвонимся, милая! – распрощалась со мной бывшая начальница.
Осмотревшись по сторонам и убедившись, что у приёмной никто не «крутился», я набрала номер чиновника.
– Слушаю тебя, моя прелестная мечта! – как всегда ласково ответил он.
– Министр, нам срочно следует поговорить! – торопливым шёпотом сказала я.
– Так говори, принцесса!
– Мне сложно всё сказать с работы. Может, мы встретимся на несколько минут?
– Когда и где? Может, домой ко мне заедешь?
– Давай у академии завтра в полдень.
Чиновник рассмеялся:
– Я не студент, чтоб ждать тебя у здания учёбы. В полдень в кафе у министерства!
– Спасибо! Свидимся завтра!
Вечером мой муж смотрел футбол по телевизору, а я сидела за учебником на кухне, стараясь подготовиться к почти что наступившей сессии.
– Ты с журналистом говорила? – внезапно крикнул он с гостиной.
– А что, пора? – ответила я так же громким тоном.
– Ты, может, подойдёшь сюда? Или лениться будешь и кричать?
– Иду! – неохотно встала я со стула, недовольная тем, что вечно исполняю его волю.
– Я говорил сегодня с генералом, который, как и прежде, ждёт решения комиссии. Понятно, что ищейки ничего существенного не нарыли, и центр будет продолжать существовать, невзирая на то, что история с доберманом подкосила веру министерства в нас. Что касается юриста и полковника, то их грехи не связаны с учреждением. Функционирование центра в прежнем русле, возможно, обнадёжит генерала, и он откажется продать мне свои акции. Так вот мне надо, чтобы черновик статьи открыто говорил о том, что слухи о банкротстве центра уже давно ушли в народ.
