В ней надо написать, что министерский отчет уже ничего не решает по той причине, что клиенты, верящие в слухи, уже начали поиски других учреждений кинологии. Пусть журналисты выдумают пару человек, которые высказывают опасения о крахе центре и этим объясняют свой отказ от наших услуг. Так будет убедительней и эффективней, чем моё интервью. И ещё: статья не должна пойти в печать, мы делаем лишь черновую версию. Когда же я выкуплю акции, и чиновник огласит результаты проверки, должна будет издаться настоящая статья о том, что наш центр набирает популярность и его двери открыты для новых клиентов. За всё это я готов отдать ему один процент акций!
– Я поняла. Сейчас же свяжусь с журналистом и расскажу ему об этом!
– Я сам поговорю с ним! Дай мне номер!
– Но он же договаривался не с тобой и будет странно, если ты возьмешь узды переговоров в свои руки.
– Мне снова искать его номер в твоём дневнике?
Я грустно поплелась за сумкой в спальню. Достав дневник, я сжала его во вспотевших ладонях. Меня ужасно волновал тот факт, что муж теперь хотел решать всё сам. Это ещё раз подтверждало отсутствие доверия ко мне и настораживало меня.
«Быстрей, давай!», – поторопил меня майор командующим тоном.
Я вернулась в гостиную и отдала ему дневник.
Убрав звук телевизора, супруг уселся к телефону. Я села рядом с ним, желавшая хоть краем уха слышать разговор с судебным журналистом.
«Вас беспокоит майор МВД!», – начал беседу мой муж и, рассказав ему всё то, что только что поведал мне, стал ждать ответа.
– А что случилось с Вашей женой? – чуть настороженно спросил журналист. – Обычно такие вопросы я обсуждаю именно с ней.
– Что значит «такие»? Вы забываете, что это я начальник центра кинологии и все вопросы по нему решаю сам. Или у вас какие–то тайны? Может, моя супруга обещала Вам акции, которых и сама пока что не имеет?
– Нет, но как скажете, майор! Однако раз такое дело, то я хочу обговорить кое–какие изменения в условиях договорённости.
– Какие именно?
– Слухи о том, что центр может быть закрыт, действительно, существуют. Вы не думали, что министерская комиссия и правда может Вам навредить? Мой коллега, конечно, напишет фальшивую статью о возможном крахе, но вот вторая, настоящая, о популярности учреждения теперь, выходит, под вопросом. Будет ли новый взлёт? Лгать людям наша газета права не имеет, поэтому никто из издательства не станет публиковать обмана.
– И что Вы хотите? – с насупленным лицом спросил майор.
– Хочу получить один процент акций за первую статью с гарантией обмена на деньги. Поймите, если центр ждёт провал, то ценные бумаги мне ни к чему. К тому же, автором буду не я, а мой коллега, с которым мне придётся поделить доход.
– А за вторую?
– Если она случиться, то я хочу себе ещё один процент.
– А Ваш коллега?
– Разберусь с ним сам!
– Выходит, в сумме Вы хотите два процента, но мы не на рынке, а акции центра не билеты в кино, чтоб раздавать их направо и налево.
– Но это Вам нужны статьи, а не издательству – сотрудничество с Вами! Чтоб написать о крахе центра или его успехе, нам даже Ваше разрешение не нужно! Достаточно обговорить это с министром. Однако я питаю уважение к Вашей супруге и потому согласен сделать так, как выгоднее вам. Но за свои услуги я хочу оплату! Все честно, майор, и мы и вправду не на рынке! Бизнес есть бизнес, у вас – кинологический, у нас – информационный.
– Один процент акций за вторую статью и пол процента наликом за черновую! Согласитесь, что фальшивый экземпляр для генерала и целый тираж для потенциальных клиентов центра – вещи разные и должны быть оплачены соответственно.
– Так и быть! По рукам! Зайдём в Ваш центр завтра в полдень для обсуждения деталей! – закончил разговор судебный журналист.
«Не жалей на это денег, – сказала я супругу. – Если он будет при акциях центра, считай, что обзавёлся личным репортёром!».
Муж посмотрел на меня оценивающим взглядом и, прибывая в приподнятом духе, флиртующе сказал: «Пошли в постель, доучишься завтра, уважаемая ты моя!».
Я улыбнулась в ответ, выказывая тем своё согласие и, несмотря на то, что подготовка к сессии была важнее секса, я не желала упускать возможности вернуть его расположение к себе.
Всё утро следующего дня лил непрерывный дождь. Майор, как обычно, подбросил меня на машине до академии и дал карманных денег на дорогу в центр кинологии, ведь сам заехать в полдень он не мог. Я даже не просила, ведь его встреча с журналистом была существенно важней.
– Возьмешь такси, если ливень к тому времени не прекратиться! А так и автобусом можно добраться. Сейчас нам экономить надо! – как всегда скупердяйничал он.
– Когда мы закончим уроки вождения? – спросила я ласковым тоном. – Мне кажется, за время наших тренировок, я уже научилась водить!
– Ну что же, водишь ты, действительно, неплохо! Подай на права! Пройдёшь экзамены с инструктором, и я вручу тебе ключи от рабочей машины! – благословил меня супруг.
Поцеловав его на прощание, я вышла из автомобиля.
– Искра, привет! – словила меня Ветеринар по пути в академию.
– Здравствуй! – довольная всеми делами, ответила я.
– Про Пехотинца слышала? В кармане его сумки нашли кокаин!
– Ну, кто бы сомневался, что он взялся за старое! – ухмыльнулась я и продолжила путь.
– А ты товарища его случайно не видала? Он тоже куда–то пропал! – торопилась Ветеринар за мной.
– А что ему делать у стен академии без дружка–наркомана?
– Искра, это ведь ты попросила меня рюкзак Пехотинца полиции отдать.
– На что намекаешь? – рассерженно спросила я.
– Ты знала, что в нём наркотики?
– Может, ты считаешь, что это я их ему положила?
– Нет, но...
– Что «но»? – остановилась я.
– Мне Отвёртка звонила. Мы с ней давно не говорили, я же порвала с ней дружбу после того происшествия. Вот я и удивилась этому звонку! Она рассказала, что встречалась с мичманом, которого, якобы, ты и твой товарищ со флота ей подсунули, чтобы сердце разбить. Вот я и подумала...
– Не он ли тот самый дружок Пехотинца? И не он ли ему порошок подложил?
– Ну да... Ведь тот парнишка тоже с флота был.
– Ты просто не лезь во всю эту грязь, чтобы самой не замараться! Отвёртка обо мне сплетни пускает, а сама с моим мужем спала, пока я за решёткой сидела.
– Вот это поворот!
– Как есть!
– Искра, я хочу, чтобы ты знала, что я на твоей стороне. Я верю тебе, и даже если ты замешана в подставе Пехотинца, я не скажу об этом и слова!
– Не давай обещаний, которые вряд ли сумеешь сдержать!
– Почему же ты так считаешь? Разве мы не подруги?
– Прости, но я больше не верю в женскую дружбу! – сказала я правду и быстрым шагом двинулась вперед.
«Вот же стерва! – ругала я на лекции Отвёртку. – Я её от насилия спасла, а она мне мстить, похоже, решила! Наверняка ведь скажет на повторном слушании по моему вопросу, что это я Бугая привлекла и наркоту мы вместе Пехотинцу подбросили. Что же делать?», – задумалась я и пропустила мимо ушей большую часть профессорской речи.
По окончанию занятий, у меня ожидалась встреча с министром. Зайдя в уборную академии, я стала приводить себя в порядок: переодела форму в платье, поправила причёску и нанесла неброский макияж.
На улице по–прежнему шёл дождь. Я полезла в рюкзак и, к сожалению, осознала, что позабыла дома зонт. «Мда, представляю, какой прелестной я приду к министру, промокшая до нитки и с потёкшей тушью! – глядела я в окно фойе. – Хотя какая разница, я ведь решила, что поставлю точку в тесном общении с ним. И всё равно, я не могу явиться некрасивой!», – надула я губы и заглянула в кошелёк. Денег майора хватало только на дорогу в центр, но я задумала потратить их до министерского кафе, а на работу как–нибудь автобусом добраться.
– Остановите у кафе на противоположной стороне дороги! – попросила я водителя такси, почти подъехав к МВД.
– Похоже, Вам не совсем туда! – указал он мне пальцем на министра, стоявшего под зонтом в паре метрах от нас, и махавшего нам букетом роз «остановиться».
Водитель притормозил, и чиновник открыл мне дверцу машины.
– Прошу под зонт, милая леди! – прикрыл он меня от дождя.
– Я расплатиться не успела! – поспешно полезла я в сумку.
– Прошу, выходи! Я сам заплачу! – настаивал галантный кавалер, передавая мне букет.
Я вышла из автомобиля и приняла цветы и зонт. Пока чиновник платил за такси, я восхищалась розами и не могла сдержать улыбки. Печаль и счастье – вот, что я чувствовала в тот момент. Конечно же, мне было лестно получить цветы от такого мужчины, но одновременно с этим и горько, потому как знаки его внимания мне было недозволенно принимать. К тому же я отправилась на встречу с ним, чтоб отказаться от защитника в суде и чтобы деликатно разорвать нашу, невидимую глазу, но пленяющую сердце, связь.
Когда автомобиль отъехал, чиновник вынул зонт из моих рук и, притянув меня к себе, крепко поцеловал в растерянные губы.
– Министр, что Вы делаете? Зачем же так откровенно! – глупо сказала я, будто мы были любовниками, скрывавшими страсть от посторонних.
– Ты снова со мной на «Вы»? – огорчённо промолвил он.
– Просто мы стоим посередине улицы, и кто–то из знакомых может нас увидеть. Я волнуюсь.
– И от волнения меняешь тон на деловой? – засмеялся он. – Поверь, что даже парочка следящих глаз не разберет издалека твоих формальных слов.
– И всё же! Там какой–то мужчина в машине сидит! Давай зайдём в кафе!
– Я приглашаю во французский ресторан! – повёл он пальцем в сторону большого здания за нашими спинами.
– Мне помниться, я отказалась ужинать с тобой в публичном заведении! – застенчиво сказала я.
– Сейчас время обеда, а не ужина, да и кафе не сильно отличается от ресторана! Там тоже люди есть! – с доброй усмешкой ответил чиновник.
– Ты, видимо, и правда, получаешь то, что хочешь!
– Всегда! – подставил он мне руку, смущённо взявшись под которую, я двинулась за ним.
Мы вошли в дорогой ресторан с огромными окнами и белоснежными скатертями на столах. Нас встретил хост в наглаженном костюме и проводил до забронированного места.
– Ты даже столик успел заказать? – приятно удивилась я.
– Мужчина должен думать о комфорте женщины! Предположу, что этот ресторан гораздо лучше остальных и мест в нём не всегда хватает. Не гоже такую красавицу звать пообедать на авось!
– Я не одета для такого случая! – взглянула я на женщин в более роскошных платьях.
– Ты прекрасней любой из присутствующих дам! – поднял он мою руку от стола и ласково поцеловал.
К нам подошел услужливый официант и предложил толщенное меню.
– Прошу, бери любое блюдо, которое придётся по душе! – сказал министр, глядя на меня довольным взглядом покровителя.
– Послушай, – наклонилась я к нему, ужасно мучаясь от угрызений совести, – я появилась здесь ради того, чтоб сообщить тебе, что чувствую себя неверной перед мужем, встречаясь с тобой тайком от него. Прошу не обижайся и не сочти меня неблагодарной, но я бы предпочла оставить наши отношения на уровне взаимной дружбы.
Министр рассмеялся:
– Прекрасная моя принцесса, я не припомню, чтобы между нами случился адюльтер. Такого я бы точно не забыл!
– А как же поцелуи, ресторан, этот букет прекрасных роз?
– Ты не учла бокал шампанского, – прищелкнув пальцами, он подозвал официанта:
«Принесите нам что–то элитное – «Дом Периньон», например!».
Парнишка понятливо кивнул и в знак почтения шагнул назад, наученный ждать окончания заказа в стороне.
– Но ты не слушаешь меня, – продолжила я, чувствуя себя совсем не в своей тарелке, ибо есть за счёт мужчины, которому даёшь отказ, было в моих глазах немного аморально. К тому же мой супруг был скуп на деньги, и я не привыкла к красивым жестам широкой души.
– Нет, слушаю, но я тебя не понимаю.
– Ну что тут непонятного? – почти на слезах сказала я, итак расстроенная этим разговором.
– Считай, что это встреча двух приятелей! – решил министр не терзать мне душу. – Кроме того, у меня с собой есть радостная весть, которую стоит отметить, только сначала сделаем заказ.
– Возьми мне то же, что себе! – не разбираясь во французских блюдах и наблюдая цены, попросила я.
«Принесите нам тартар из лосося!», – завершил чиновник заказ и отдал меню официанту.
«Я тоже из небольшого городка, – поддерживающе сказал он мне. – Этому учишься!».
Я скромно улыбнулась в ответ, а он полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда бумагу, которую торжественно вручил мне в руки. Это было заключение налоговой о том, что майор–юрист и судья официально обвинялись в принятии взяток, злоупотребление служебным положением, уклоне от налогов и отмывание чёрного дохода через благотворительный фонд.
– Налоговая служба передала дела этих двоих в прокуратуру и скоро состоится суд. Четыре статьи! А это штрафы и срок! – добавил министр.
– И впрямь прекрасная новость! – сердечно обрадовалась я.
– Самое время обратиться в суд для пересмотра твоего вопроса! Мой адвокат уже ознакомился с делом и готов приступить незамедлительно.
– Министр, мой муж наймёт мне защитника, и именно об этом я хотела рассказать. Я вынуждена отказаться от твоих услуг, но бесконечно за них благодарна.
– Твой муж, насколько мне известно, и в прошлый раз купил услуги адвоката, который в последствие бросил тебя в тюрьме, а о нарушенной презумпции невиновности и словом не обмолвился в суде.
– Тогда всё было иначе! Сейчас супруг на моей стороне и так же хочет наказать виновных, как и я, во имя справедливости. Министр, мы делаем попытку сохранить наш брак после всего, что было, и это важно для меня. Прошу тебя понять!
– Но восстановленная справедливость не исправит того, что твой супруг – домашний тиран.
– Он просто любит порядок в квартире, в мыслях и в делах, – защитила я мужа, хотя и сама прекрасно знала, что чиновник был прав: майор был деспотичным человеком и вряд ли собирался усмирять свой нрав. Однако обсуждать его пороки с едва знакомым мне мужчиной, перечило моей морали.
– Но я без памяти в тебя влюблён! – схватил чиновник мою руку. – Твой муж не перестанет тебя бить по окончанию суда, а я и пальцем никогда не трону. Бросай его и приходи ко мне! Ты даже представить не можешь, насколько счастливым сделаешь меня, а я со всей любовью брошу мир к твоим ногам!
– Я не встречаюсь с майором, министр! Я замужем за ним, и уйти от мужа для меня серьёзный шаг! Он даёт мне уверенность в завтрашнем дне, а я давно уже не юная особа, готовая сменить стабильность на сладкие, но, всё–таки, слова!
– И почему же ты не веришь им? Не веришь, что и я желаю стать твоей поддержкой?
– А ты хочешь жениться на мне и решать мои проблемы, как делает он?
Чиновник нахмурился, серьёзно вдумавшись в мои слова:
– Решать проблемы я могу и не нося кольца на пальце.
– Выходит, ты желаешь, чтобы я ушла от мужа, ради того, чтоб стать любовницей тебе? – откровенно спросила я.
– Я поняла. Сейчас же свяжусь с журналистом и расскажу ему об этом!
– Я сам поговорю с ним! Дай мне номер!
– Но он же договаривался не с тобой и будет странно, если ты возьмешь узды переговоров в свои руки.
– Мне снова искать его номер в твоём дневнике?
Я грустно поплелась за сумкой в спальню. Достав дневник, я сжала его во вспотевших ладонях. Меня ужасно волновал тот факт, что муж теперь хотел решать всё сам. Это ещё раз подтверждало отсутствие доверия ко мне и настораживало меня.
«Быстрей, давай!», – поторопил меня майор командующим тоном.
Я вернулась в гостиную и отдала ему дневник.
Убрав звук телевизора, супруг уселся к телефону. Я села рядом с ним, желавшая хоть краем уха слышать разговор с судебным журналистом.
«Вас беспокоит майор МВД!», – начал беседу мой муж и, рассказав ему всё то, что только что поведал мне, стал ждать ответа.
– А что случилось с Вашей женой? – чуть настороженно спросил журналист. – Обычно такие вопросы я обсуждаю именно с ней.
– Что значит «такие»? Вы забываете, что это я начальник центра кинологии и все вопросы по нему решаю сам. Или у вас какие–то тайны? Может, моя супруга обещала Вам акции, которых и сама пока что не имеет?
– Нет, но как скажете, майор! Однако раз такое дело, то я хочу обговорить кое–какие изменения в условиях договорённости.
– Какие именно?
– Слухи о том, что центр может быть закрыт, действительно, существуют. Вы не думали, что министерская комиссия и правда может Вам навредить? Мой коллега, конечно, напишет фальшивую статью о возможном крахе, но вот вторая, настоящая, о популярности учреждения теперь, выходит, под вопросом. Будет ли новый взлёт? Лгать людям наша газета права не имеет, поэтому никто из издательства не станет публиковать обмана.
– И что Вы хотите? – с насупленным лицом спросил майор.
– Хочу получить один процент акций за первую статью с гарантией обмена на деньги. Поймите, если центр ждёт провал, то ценные бумаги мне ни к чему. К тому же, автором буду не я, а мой коллега, с которым мне придётся поделить доход.
– А за вторую?
– Если она случиться, то я хочу себе ещё один процент.
– А Ваш коллега?
– Разберусь с ним сам!
– Выходит, в сумме Вы хотите два процента, но мы не на рынке, а акции центра не билеты в кино, чтоб раздавать их направо и налево.
– Но это Вам нужны статьи, а не издательству – сотрудничество с Вами! Чтоб написать о крахе центра или его успехе, нам даже Ваше разрешение не нужно! Достаточно обговорить это с министром. Однако я питаю уважение к Вашей супруге и потому согласен сделать так, как выгоднее вам. Но за свои услуги я хочу оплату! Все честно, майор, и мы и вправду не на рынке! Бизнес есть бизнес, у вас – кинологический, у нас – информационный.
– Один процент акций за вторую статью и пол процента наликом за черновую! Согласитесь, что фальшивый экземпляр для генерала и целый тираж для потенциальных клиентов центра – вещи разные и должны быть оплачены соответственно.
– Так и быть! По рукам! Зайдём в Ваш центр завтра в полдень для обсуждения деталей! – закончил разговор судебный журналист.
«Не жалей на это денег, – сказала я супругу. – Если он будет при акциях центра, считай, что обзавёлся личным репортёром!».
Муж посмотрел на меня оценивающим взглядом и, прибывая в приподнятом духе, флиртующе сказал: «Пошли в постель, доучишься завтра, уважаемая ты моя!».
Я улыбнулась в ответ, выказывая тем своё согласие и, несмотря на то, что подготовка к сессии была важнее секса, я не желала упускать возможности вернуть его расположение к себе.
Всё утро следующего дня лил непрерывный дождь. Майор, как обычно, подбросил меня на машине до академии и дал карманных денег на дорогу в центр кинологии, ведь сам заехать в полдень он не мог. Я даже не просила, ведь его встреча с журналистом была существенно важней.
– Возьмешь такси, если ливень к тому времени не прекратиться! А так и автобусом можно добраться. Сейчас нам экономить надо! – как всегда скупердяйничал он.
– Когда мы закончим уроки вождения? – спросила я ласковым тоном. – Мне кажется, за время наших тренировок, я уже научилась водить!
– Ну что же, водишь ты, действительно, неплохо! Подай на права! Пройдёшь экзамены с инструктором, и я вручу тебе ключи от рабочей машины! – благословил меня супруг.
Поцеловав его на прощание, я вышла из автомобиля.
– Искра, привет! – словила меня Ветеринар по пути в академию.
– Здравствуй! – довольная всеми делами, ответила я.
– Про Пехотинца слышала? В кармане его сумки нашли кокаин!
– Ну, кто бы сомневался, что он взялся за старое! – ухмыльнулась я и продолжила путь.
– А ты товарища его случайно не видала? Он тоже куда–то пропал! – торопилась Ветеринар за мной.
– А что ему делать у стен академии без дружка–наркомана?
– Искра, это ведь ты попросила меня рюкзак Пехотинца полиции отдать.
– На что намекаешь? – рассерженно спросила я.
– Ты знала, что в нём наркотики?
– Может, ты считаешь, что это я их ему положила?
– Нет, но...
– Что «но»? – остановилась я.
– Мне Отвёртка звонила. Мы с ней давно не говорили, я же порвала с ней дружбу после того происшествия. Вот я и удивилась этому звонку! Она рассказала, что встречалась с мичманом, которого, якобы, ты и твой товарищ со флота ей подсунули, чтобы сердце разбить. Вот я и подумала...
– Не он ли тот самый дружок Пехотинца? И не он ли ему порошок подложил?
– Ну да... Ведь тот парнишка тоже с флота был.
– Ты просто не лезь во всю эту грязь, чтобы самой не замараться! Отвёртка обо мне сплетни пускает, а сама с моим мужем спала, пока я за решёткой сидела.
– Вот это поворот!
– Как есть!
– Искра, я хочу, чтобы ты знала, что я на твоей стороне. Я верю тебе, и даже если ты замешана в подставе Пехотинца, я не скажу об этом и слова!
– Не давай обещаний, которые вряд ли сумеешь сдержать!
– Почему же ты так считаешь? Разве мы не подруги?
– Прости, но я больше не верю в женскую дружбу! – сказала я правду и быстрым шагом двинулась вперед.
«Вот же стерва! – ругала я на лекции Отвёртку. – Я её от насилия спасла, а она мне мстить, похоже, решила! Наверняка ведь скажет на повторном слушании по моему вопросу, что это я Бугая привлекла и наркоту мы вместе Пехотинцу подбросили. Что же делать?», – задумалась я и пропустила мимо ушей большую часть профессорской речи.
По окончанию занятий, у меня ожидалась встреча с министром. Зайдя в уборную академии, я стала приводить себя в порядок: переодела форму в платье, поправила причёску и нанесла неброский макияж.
На улице по–прежнему шёл дождь. Я полезла в рюкзак и, к сожалению, осознала, что позабыла дома зонт. «Мда, представляю, какой прелестной я приду к министру, промокшая до нитки и с потёкшей тушью! – глядела я в окно фойе. – Хотя какая разница, я ведь решила, что поставлю точку в тесном общении с ним. И всё равно, я не могу явиться некрасивой!», – надула я губы и заглянула в кошелёк. Денег майора хватало только на дорогу в центр, но я задумала потратить их до министерского кафе, а на работу как–нибудь автобусом добраться.
– Остановите у кафе на противоположной стороне дороги! – попросила я водителя такси, почти подъехав к МВД.
– Похоже, Вам не совсем туда! – указал он мне пальцем на министра, стоявшего под зонтом в паре метрах от нас, и махавшего нам букетом роз «остановиться».
Водитель притормозил, и чиновник открыл мне дверцу машины.
– Прошу под зонт, милая леди! – прикрыл он меня от дождя.
– Я расплатиться не успела! – поспешно полезла я в сумку.
– Прошу, выходи! Я сам заплачу! – настаивал галантный кавалер, передавая мне букет.
Я вышла из автомобиля и приняла цветы и зонт. Пока чиновник платил за такси, я восхищалась розами и не могла сдержать улыбки. Печаль и счастье – вот, что я чувствовала в тот момент. Конечно же, мне было лестно получить цветы от такого мужчины, но одновременно с этим и горько, потому как знаки его внимания мне было недозволенно принимать. К тому же я отправилась на встречу с ним, чтоб отказаться от защитника в суде и чтобы деликатно разорвать нашу, невидимую глазу, но пленяющую сердце, связь.
Когда автомобиль отъехал, чиновник вынул зонт из моих рук и, притянув меня к себе, крепко поцеловал в растерянные губы.
– Министр, что Вы делаете? Зачем же так откровенно! – глупо сказала я, будто мы были любовниками, скрывавшими страсть от посторонних.
– Ты снова со мной на «Вы»? – огорчённо промолвил он.
– Просто мы стоим посередине улицы, и кто–то из знакомых может нас увидеть. Я волнуюсь.
– И от волнения меняешь тон на деловой? – засмеялся он. – Поверь, что даже парочка следящих глаз не разберет издалека твоих формальных слов.
– И всё же! Там какой–то мужчина в машине сидит! Давай зайдём в кафе!
– Я приглашаю во французский ресторан! – повёл он пальцем в сторону большого здания за нашими спинами.
– Мне помниться, я отказалась ужинать с тобой в публичном заведении! – застенчиво сказала я.
– Сейчас время обеда, а не ужина, да и кафе не сильно отличается от ресторана! Там тоже люди есть! – с доброй усмешкой ответил чиновник.
– Ты, видимо, и правда, получаешь то, что хочешь!
– Всегда! – подставил он мне руку, смущённо взявшись под которую, я двинулась за ним.
Мы вошли в дорогой ресторан с огромными окнами и белоснежными скатертями на столах. Нас встретил хост в наглаженном костюме и проводил до забронированного места.
– Ты даже столик успел заказать? – приятно удивилась я.
– Мужчина должен думать о комфорте женщины! Предположу, что этот ресторан гораздо лучше остальных и мест в нём не всегда хватает. Не гоже такую красавицу звать пообедать на авось!
– Я не одета для такого случая! – взглянула я на женщин в более роскошных платьях.
– Ты прекрасней любой из присутствующих дам! – поднял он мою руку от стола и ласково поцеловал.
К нам подошел услужливый официант и предложил толщенное меню.
– Прошу, бери любое блюдо, которое придётся по душе! – сказал министр, глядя на меня довольным взглядом покровителя.
– Послушай, – наклонилась я к нему, ужасно мучаясь от угрызений совести, – я появилась здесь ради того, чтоб сообщить тебе, что чувствую себя неверной перед мужем, встречаясь с тобой тайком от него. Прошу не обижайся и не сочти меня неблагодарной, но я бы предпочла оставить наши отношения на уровне взаимной дружбы.
Министр рассмеялся:
– Прекрасная моя принцесса, я не припомню, чтобы между нами случился адюльтер. Такого я бы точно не забыл!
– А как же поцелуи, ресторан, этот букет прекрасных роз?
– Ты не учла бокал шампанского, – прищелкнув пальцами, он подозвал официанта:
«Принесите нам что–то элитное – «Дом Периньон», например!».
Парнишка понятливо кивнул и в знак почтения шагнул назад, наученный ждать окончания заказа в стороне.
– Но ты не слушаешь меня, – продолжила я, чувствуя себя совсем не в своей тарелке, ибо есть за счёт мужчины, которому даёшь отказ, было в моих глазах немного аморально. К тому же мой супруг был скуп на деньги, и я не привыкла к красивым жестам широкой души.
– Нет, слушаю, но я тебя не понимаю.
– Ну что тут непонятного? – почти на слезах сказала я, итак расстроенная этим разговором.
– Считай, что это встреча двух приятелей! – решил министр не терзать мне душу. – Кроме того, у меня с собой есть радостная весть, которую стоит отметить, только сначала сделаем заказ.
– Возьми мне то же, что себе! – не разбираясь во французских блюдах и наблюдая цены, попросила я.
«Принесите нам тартар из лосося!», – завершил чиновник заказ и отдал меню официанту.
«Я тоже из небольшого городка, – поддерживающе сказал он мне. – Этому учишься!».
Я скромно улыбнулась в ответ, а он полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда бумагу, которую торжественно вручил мне в руки. Это было заключение налоговой о том, что майор–юрист и судья официально обвинялись в принятии взяток, злоупотребление служебным положением, уклоне от налогов и отмывание чёрного дохода через благотворительный фонд.
– Налоговая служба передала дела этих двоих в прокуратуру и скоро состоится суд. Четыре статьи! А это штрафы и срок! – добавил министр.
– И впрямь прекрасная новость! – сердечно обрадовалась я.
– Самое время обратиться в суд для пересмотра твоего вопроса! Мой адвокат уже ознакомился с делом и готов приступить незамедлительно.
– Министр, мой муж наймёт мне защитника, и именно об этом я хотела рассказать. Я вынуждена отказаться от твоих услуг, но бесконечно за них благодарна.
– Твой муж, насколько мне известно, и в прошлый раз купил услуги адвоката, который в последствие бросил тебя в тюрьме, а о нарушенной презумпции невиновности и словом не обмолвился в суде.
– Тогда всё было иначе! Сейчас супруг на моей стороне и так же хочет наказать виновных, как и я, во имя справедливости. Министр, мы делаем попытку сохранить наш брак после всего, что было, и это важно для меня. Прошу тебя понять!
– Но восстановленная справедливость не исправит того, что твой супруг – домашний тиран.
– Он просто любит порядок в квартире, в мыслях и в делах, – защитила я мужа, хотя и сама прекрасно знала, что чиновник был прав: майор был деспотичным человеком и вряд ли собирался усмирять свой нрав. Однако обсуждать его пороки с едва знакомым мне мужчиной, перечило моей морали.
– Но я без памяти в тебя влюблён! – схватил чиновник мою руку. – Твой муж не перестанет тебя бить по окончанию суда, а я и пальцем никогда не трону. Бросай его и приходи ко мне! Ты даже представить не можешь, насколько счастливым сделаешь меня, а я со всей любовью брошу мир к твоим ногам!
– Я не встречаюсь с майором, министр! Я замужем за ним, и уйти от мужа для меня серьёзный шаг! Он даёт мне уверенность в завтрашнем дне, а я давно уже не юная особа, готовая сменить стабильность на сладкие, но, всё–таки, слова!
– И почему же ты не веришь им? Не веришь, что и я желаю стать твоей поддержкой?
– А ты хочешь жениться на мне и решать мои проблемы, как делает он?
Чиновник нахмурился, серьёзно вдумавшись в мои слова:
– Решать проблемы я могу и не нося кольца на пальце.
– Выходит, ты желаешь, чтобы я ушла от мужа, ради того, чтоб стать любовницей тебе? – откровенно спросила я.
