– Я тебя умоляю! – обняла я супруга за шею и стала целовать в его холодную бритую щеку, пытаясь успокоить. – Прошу, не надо! – испугалась я, что оскорбленный чиновник решит уничтожить майора, а муж превысит силу и покалечит его.
– Смотри, на какую тряпку ты меня променяла! Он только и может, что жизни чужие рушить и отбирать то, что ему не принадлежит, – отбросил меня супруг и возвратился в здание центра.
– Ты в порядке? – помогла я чиновнику подняться.
Он махнул мне рукой, запрокинув голову вверх. Белый платок, прикрывавший лицо, превратился в кроваво–красный.
– Нос сломан, да? – спросила я, сильно перенервничав из–за увиденной стычки.
– Кажется, цел, – «процедил» сквозь боль министр.
– Пойдем в столовую! Хоть лёд приложишь! – повела я его под руку в здание центра.
Достав из морозильника кусочки льда, я завернула их в первую попавшуюся тряпку и протянула министру. От волнения у меня дрожали колени, и я молила небеса, чтобы чиновник не серьёзно пострадал.
– Извини майора, он злится, что мы разошлись, и винит в этом тебя.
– Подонки всегда так поступают: винят весь мир, кроме себя, – чуть отойдя от болевого шока, ответил он мне.
– Не надо мстить за драку, я тебя прошу!
– Я не мстительный, принцесса! А твоего супруга уже и так покарала жизнь, отобрав у него тебя, по той причине, что он не ценил вашей любви: вещью тебя называл, бил, а теперь горюет, что потерял и злится на всех.
– А что за история с министерским автомобилем? – поуспокоилась я слегка.
– Я сделал тебе подарок с окончанием третьего курса, и записал на тебя машину из министерства. Ты достойна ездить на комфортном авто, а не в развалине, одолженной в центре кинологи.
– Не стоило делать таких сюрпризов! Ты даёшь повод для слухов!
Министр взял меня за руку:
– Я хочу, чтобы ты была моей, пусть пока не официально, и имею право делать тебе подарки. Ты заслуживаешь большего, а это просто автомобиль!
– Но так нельзя! – печально опустила я глаза.
– Ты совсем не рада?
– Мне жить негде, министр! Извини, но сейчас мне всё равно в какой машине ездить.
– Хочешь прокатиться на ней кое–куда?
– Куда?
– Домой! – таинственно ответил чиновник.
– К кому домой?
– К тебе, принцесса. Или ты думала, что я тебя на улице оставлю? Ты же не дождалась меня утром!
– Но ты же сказал, что к тебе домой нельзя?
– Я снял для тебя квартиру. Она небольшая, но очень уютная. Я думаю, тебе понравится.
От растерянности я потеряла дар речи, а опомнившись сказала:
– Я чувствую себя твоей содержанкой, и мне неприятно от этого чувства.
– Так где же ты думаешь жить?
– Здесь, в центре кинологии. Майор отдал мне ключ от своего кабинета, и я смогу спать там, наверху на диване.
– Ну, нет уж! Ты не бродяга, чтоб ночевать в учреждении! Не хочешь квартиру, сниму тебе номер в гостинице, как и ранее предлагал!
– Но это то же самое!
– Так что же ты хочешь, нежность моя? Как мне тебе угодить, если всё, что я не предлагаю, воспринимается тобой за содержанство? Я просто пытаюсь помочь в тяжелый момент. Никто не узнает о том, кто платит за твоё жильё, хоть в отеле, хоть в квартире, и мне не нужно ничего взамен, если ты думаешь, что я возьму оплату сексом. Любовь и близость должны исходить от желания сердца, – постучал он пальцем мне по груди, – и больше не от чего!
– Но я получаю зарплату. Возможно, получится снять небольшую коморку!
– А на что же ты думаешь жить? В столице всё недёшево.
– Дай мне полный рабочий день в центре кинологии! В летние месяцы я не учусь и не получаю стипендию. Полноценная работа была бы очень кстати, и я смогла бы сама платить за место жительства.
– Я посмотрю, что можно сделать, а пока поживёшь на квартире, которую я снял. Сойдёт?
– Сойдёт! – робко ответила я.
– Тогда поехали!
– Но я на работе!
– Я отпускаю тебя на сегодня! Расскажем об этом старшему кинологу, и в путь!
– Но...
– Всё, пошли! – потянул он меня за руку к выходу из столовой.
Скажу тебе честно, лейтенант, что услышав cлова министра, я успокоилась в душе. Теперь мне было, где жить! Да, было немного неуютно от того, что чиновник платил бы за меня, но выбора мне не предоставлялось. Ночевать в центре кинологии мне вовсе не хотелось… Да и если я решила дать министру шанс на отношения, почему бы не разрешить ему помочь с моим обустройством?!
Мы подошли к новенькому Опель Вектора чёрного цвета, припаркованному на стоянке центра.
– Надёжный и комфортный автомобиль! Гораздо прочнее и удобнее того, на котором ты ездишь, – представил машину министр, открыв мне дверцу водителя.
– Красивый! – дала я женскую оценку подарку. – И как надолго он за мной?
– Води столько, сколько пожелаешь!
– Спасибо! – довольная села я за руль и, не скрывая улыбки, провела рукой по передней панели.
– Нравится? – спросил министр, заметив мой позитивный настрой.
– Очень!
– Я рад!
– А куда мне ехать?
Чиновник протянул бумажку с адресом. Квартира находилась чуть за центром города и, сдвинувшись с места, я поехала на собственное новоселье.
Это была новостройка в зелёном районе столицы. Метров 55–и, двухкомнатная, обставленная элегантной мебелью и техникой последнего писка мода квартира говорила об успешной карьере и высоком статусе владельца.
Кухня была просторной, с гладкими фасадами и встроенными приборами. Стены отделаны кафелем, на окнах занавеси из дорогой ткани. В гостиной располагался большой кожаный диван, шкафы–стенки с изящным сервизом. Телевизор и музыкальный центр стояли на невысоком столике, покрытом ажурной скатертью. В коридоре висела роскошная картина написанная маслом.
Я шла по квартире и не верила своим глазам:
– Сколько всё это стоит?
– Не важно! Главное, чтобы ты здесь чувствовала себя по–домашнему тепло.
Мы с министром вошли в спальню, посреди которой стояла большая двухместная кровать с высоким изголовьем, укрытая покрывалом отменного качества. Напротив – шкаф–купе, тяжёлые шторы на окнах и напольное зеркало.
«Спасибо!», – развернулась я к чиновнику, не веря собственному счастью.
Он смущённо улыбнулся в ответ.
– У тебя всё лицо посинело, – коснулась я разбитой щеки.
Министр взял мою руку в свою и поцеловал.
– Может, ещё льда приложишь?
– Лучшее лекарство – твой поцелуй! – ответил мне внимательный человек.
Преисполненная позитивных эмоций и вдохновленная его заботой, я примкнула к его устам губами. Это был долгий и спокойный поцелуй в укромном месте, где нас наконец–то никто не мог застать врасплох. Министр легонько обнял меня за талию и притянул ещё ближе к себе. Тишина, умиротворение и сильная симпатия к этому мужчине расслабили моё тело и разум. Поддавшись чувствам, я разрешила ему расстегнуть блузу на моей груди и прикоснуться губами к чувствительным соскам. Он целовал их нежно и не спеша. Теребя его волосы рукой, я наслаждалась ласками. Вернувшийся к моим губам, он провёл пальцами мне по спине и спустился ниже, обхватив ладонью мои ягодицы. Желание пробило тело и через несколько минут любовной прелюдии, я лежала обнаженная на нежно–голубом постельном белье, с чиновником между моих ног. Он был со мной тактичен и чуток. Мне было хорошо от каждого его движения во мне, от поцелуев, покрывающих шею, от сладкого шепота его губ:
«Я бесконечно люблю тебя и неустанно готов исполнять любой твой каприз, любую просьбу и любой приказ».
Женщины часто любят ушами, и я не была исключением. Я влюблялась в министра всё сильней и позволяла себе наслаждаться этим чувством. Чувством спокойствия и новой, далёкой от деспотизма, любви.
Глава 58. Тайное станет явным
– Ну что, дорогой, похоже, наши голубцы готовы! – довольно объявила бывшая начальница, легонько тыкая вилкой в кастрюльке.
Я встал со стула и распахнул кухонный шкаф:
– Какую посуду мне достать?
– Что значит холостой! – подметила она и окинула взглядом полупустые полки. – Не густо, но думаю, глубокие тарелки подойдут! – потянулась прекрасная гостья к посуде.
– Вы не достанете до верха! Я помогу!
– Правильно, милый, мужчина должен помогать хозяйке дома, пусть даже и временной! – кокетливо улыбнулась начальница.
Я спустил две выбранные ею тарелки и, вкушая вкусную еду, уселся за стол. Наложив нам по порции голубцов, она уселась напротив меня.
– На вкус безупречно! Спасибо! – отведал я ужина.
– Мы вместе готовили, и заслуга общая! – разрезав хлеб, начальница намазала сливочного масла на горбушку. – У тебя случаем нет малосольных огурцов в холодильнике? Они бы подошли к этой еде! И сметана бы не помешала! Доставай, что есть!
Исполнив её поручения, я с удовольствием продолжил трапезу, а она – историю.
Так вот, лейтенант, я была готова к отношениям с министром точно так же, как готовы эти голубцы. Мы решили не афишировать любовь, но и не скрывать своих особых чувств друг к другу. Единственная кто не должна была узнать о нашей связи – была его дочь. Пока не должна! Ведь в будущем он обещал мне свадьбу, хотя я не стремилась выйти замуж за него. Моё общение с дочкой он поместил под табу, считая, что сблизившись со мной, ей будет сложнее принять меня в мачехи.
Прошло больше месяца с тех пор, как я жила в той самой квартире, и каждое утро, распахивая шторы, я улыбалась летнему солнцу, светившему через окно прямо в моё спокойное сердце. Мне было там уютно, тепло и светло, а ещё счастливо и свободно. Привычка быть женой майора осталась где–то позади, ведь я была поглощена прекрасным чувством новой любви. Министр иногда ночевал у меня, обычно в те дни, когда его дочурка оставалась у своей мамаши.
– Я люблю тебя! – разбудил он меня поцелуями в спину одним великолепным утром, последовавшим за ночью любви.
– И я тебя, милый! – ответила я, развернувшись к нему лицом и проведя рукой по прядям его волос.
– Когда ты станешь свободной официально?
– Майора не было в центре все эти недели, и я не смогла вернуть ключи и задать вопрос о разводе. По центру ходят слухи, что муж уехал из столицы по делам, а по каким мне неизвестно.
– Странный товарищ твой бывший супруг! То бесконечно в центре кинологии сидит, хотя является акционером, а не руководством, то пропадает на недели, да так что не найдёшь.
Я промолчала, не зная, что ответить и только скрестила пальцы наших рук.
– Почему ты до сих пор носишь его медальон на шее? – продолжил чиновник.
– Он красивый и нравится мне, – честно ответила я, хотя, наверное, была ещё одна причина: вещица была мне дорога! Расставшись с майором, я не была к нему враждебно настроена и помнила приятные моменты нашего с ним сожительства. И я по–прежнему испытывала благодарность за многое, что сделал для меня супруг. Я не хотела снимать его подарок с шеи.
«Что же, тогда, пожалуй, сготовлю нам омлет и кофе сварю!», – резко встал министр с постели и, кажется, слегка обиделся.
Не найдя способа утешить его, я ничего не ответила и сладко потянулась в постели, счастливая от того, что нынче не только я, но и мне готовят завтрак.
– Дорогая, я очень хочу и даже настаиваю на том, чтобы ты развелась с майором! – продолжил беседу министр, разрезая омлет наточенным ножом. Я смотрела на него, – интеллигентного педанта, не делающего скандала из каприза, говорящего ровным и спокойным тоном, и мне было приятно общение с ним, пусть не на самую светлую тему.
– К чему такая спешка?
– Мы больше не друзья, а близкие друг другу люди, и мне не нравится тот факт, что ты являешься женой другого. Я, как и ты, волнуюсь за наше доброе имя, но больше всего мне претит то, что ты не свободна от супруга. Вы расстались давно, но он по непонятной мне причине тянет с разводом. Может он вовсе и не хочет тебя отпускать?
– Ревнуешь, министр?
– Ревность – прерогатива плебеев, а я считаю себя человеком рассудительным, однако мне неуютно состоять в интимной связи с женщиной другого человека.
– Я думаю, супруг и сам не хочет оставаться в браке, и вышлет мне бумаги на развод, как только вернётся домой.
– Подай на развод сама, не дожидаясь милости майора. Адвокатом я тебя обеспечу.
– Зачем он мне? Мы с мужем ничего не нажили вместе, и делить нам тоже нечего.
– Тем более не стоит с этим тянуть.
– Ты тоже обещал переоформить мой контракт на полный рабочий день, но я по–прежнему работаю на половину ставки.
– Принцесса, после того, как твой супруг едва не развалил свой центр, позволяя твориться в нём беззаконию и беспорядку, новый начальник был вынужден сменить почти весь штат. К тому же вы потеряли несколько крупных клиентов, приведённых когда–то генералом. Материальных средств из государственной казны едва хватает, чтобы выплатить всем заработную плату, покрыть ущерб и содержать ищеек. Нанять тебя на полный день – сейчас неисполнимая задача!
– Но ты же министр, так выдели больше денег на развитие центра!
– Поверь, моя хорошая, я делаю всё, чтобы центр оставался на плаву, и чтобы ты через год стала начальницей учреждения, где есть порядок и налаженная атмосфера для труда. Сделать большее для вас, лишь потому, что мы вместе, будет непозволительным фаворитизмом, а как ты знаешь – я такого не терплю!
– Я просто думала сама оплачивать свои счета!
– Ты итак это делаешь, разве нет? Я помогаю только с квартирой и автомобилем. К тому же скоро новый учебный год и ты всё равно не сможешь трудиться в центре с утра до вечера. Давай мы более не будем портить спором этот день!
Я послушалась министра и продолжила завтрак с улыбкой на лице, хотя не была с ним согласна и не понимала его позиции. Во–первых, мой супруг не разводил бардак! Чтобы открыть центр кинологии, ему нужны были партнёры, и я прекрасно помнила, с каким трудом он смог привлечь полковника, майора–юриста и морского офицера, не говоря уже о генерале. Муж был не виноват, что люди со статусом и властью прогнили до мозга костей, и уж тем более в том, что я подняла эту грязь. А во–вторых, я не могла привыкнуть к устоям чиновника – справедливость и честность во всём, даже если дело касалось его женщины. Я была уверена, что он мог устроить мне новый контракт, и вряд ли министерство понесло бы серьёзные материальные убытки из–за того, что помощница кинолога получала бы чуть больше в летние месяцы. Однако министр не шёл против собственных принципов, и это слегка огорчало меня, ведь мне казалось, что любовь творит чудеса и нарушает законы. Как бы то ни было, он был прав: лето не продолжалось бы вечно, а с сентября мне снова предстояла академия и сокращённый рабочий день. По этой причине я не видела смысла с ним спорить и портить обоим волшебное тёплое утро.
На следующей неделе планировался суд над Пехотинцем, и я должна была выступать на нём в качестве свидетельницы. Ему предъявили обвинение в незаконном хранение и потребление наркотических средств. Защитник вместе с мамашей Пехотинца озлобленно глядели в мою сторону, готовые броситься и выплеснуть свой гнев прямо мне в лицо. Я же старалась держаться невозмутимой, хотя и сама горела желанием выцарапать глаза всей этой шайке негодяев.
