– Но как мне убедить супруга помочь?
– Надавите на его репутацию, он дорожит ей больше всего! Вы пока ещё муж и жена, и вся грязь, в которую Вас окунёт Отвёртка, налипнет на его погоны.
– Я постараюсь, только его нет в столице.
– Найдите! От этого зависит Ваша свобода! – сел адвокат в свою машину и приспустив стекло добавил:
– Поеду, узнаю, что там с заявлением Отвёртки и с экспертизой шкатулки. Ещё надо нажать на следователя, чтобы обыскал записную книжку Пехотинца. Глядишь, достанем номер наркоторговца, которого упомянул Бугай!
– Я думала об обыске квартиры Пехотинца, да только не успела навести на эту мысль полицию!
– Отныне предлагаю озвучивать мысли мне! Я – Ваша защита, и больше никто! – тронулся с места мой адвокат и скрылся за углом здания суда.
Я постояла на стоянке ещё несколько секунд, осмысливая всё, что он сказал, а после побрела к своей машине. Открыв дверцу, я готова была сесть на место водителя, как вдруг мужская рука захлопнула её прямо перед моим носом. Я обернулась и уткнулась лицом в лицо Бугая.
– Ну, здравствуй, мисс благородие!
– Чего тебе надо?
– Любви и шоколада! – расхохотался он.
– Почему ты меня не предал?
– Баб, которых любят, не сажают в тюрьму, – потянулся он к моим губам, на что я резко отвернулась и получила поцелуй в правую щеку.
– Оставь высокопарные речи, Бугай, и свои лизания тоже! Почему ты не сказал в суде всю правду?
– Ты думаешь, я полный идиот? Признайся я во всех грехах, и сам бы получил приличный срок! Нет, нет, мне свобода со флотом важнее мести! О вас с майором я не забыл: ты мне должна, не забывай об этом; а муженёк твой, пригрозившей мне концом карьеры, ещё получит по заслугам. Только свой план тебе я раскрывать не собираюсь!
– Если бы ты и твой придурок мичман не стали затевать насиловать Отвёртку, дела бы завершились хорошо, и ты бы получил всё то, что я тебе однажды обещала.
– Ты уже дала мне козыри в руки и скоро я возьму своё!
– О чём ты?
– Эх, Искра, Искра! – расхохотался Бугай. – Ты баба смелая и вроде умная. Пытаешься казаться мстительной, жестокой, хищной, да только доброта тебя подводит и чрезмерные эмоции. За этим ты детали упускаешь, а именно они решают всё!
– Да ты психологом стал!
– Считай, как пожелаешь! – ухмыльнулся он. – Я, в общем-то, поздравствоваться подошёл, да и напомнить тебе о долге! Попке привет! Скоро с ней ближе познакомлюсь!
– Иди ты!
– Исполняю приказ! – приподнял он фуражку и, засунув руки в карманы, куда–то зашагал.
Напряжённая беседой с Бугаем, да и всем произошедшим, я села в автомобиль и, вцепившись руками в оплетку руля, протяжно застонала, опустив тяжёлую голову.
Время шло, а майора всё не было. Найти его я не могла. Нелюдимый, он мало с кем общался за пределами работы, и никто не знал его местонахождения. Тем не менее на адрес бывшей начальницы мой муж выслал бумаги на развод, посчитав, что так они не затеряются. Я должна была всё подписать и вместе с ним отправиться в ЗАГС для расторжения брака. Встретившись с инструктором–кинологом в её квартире, я, как обычно поведала ей последние новости, а вместе с тем призналась в сговоре с Бугаем и мичманом, и посетовала на то, что не могла найти супруга.
– Полагаю, он скоро вернётся, раз бумаги уже подписанные прислал! – обнадёжила она меня.
– Надеюсь, ибо я не знаю, что делать. Мне нужно, чтобы муж помог с аннуляцией заявления Отвёртки, которое сейчас в прокуратуре.
– Милая девочка, теперь ты видишь, к чему приводит месть? Это тёмная воронка из негативных эмоций и одержимости злом! Она закручивается всё сильней и уносит тебя на самое дно преисподней. Остановись, пока ещё не поздно!
– Боюсь, что обратно уже дороги нет.
Молча, в печальной тишине, мы обе отпили мятного чая. Я не держала обиды на бывшую начальницу за то, что выгнала меня из дома. Я понимала её нежелания быть затянутой в мою воронку мести. Никто из близких мне людей, а было их не так уж много, не должен был страдать от моих действий и идей. К тому же, я прекрасно устроилась в квартире, снятой министром, и была в ней счастлива с ним. Однако я молилась Богу, чтобы он ни в коем случае не узнал того, в чём я обвинялась. Я не хотела терять мужчину, которого любила.
– Как обстоят дела на личном? – уныло улыбнулась инструктор–кинолог.
– С чиновником мирно и ладно. Он не такой как муж – не деспотичный – не заставляет безупречно исполнять его приказы. Я даже и не знала, что с кем–то может быть спокойно и душевно. Я очень счастлива!
– Мне так приятно это слышать! – погладила она меня по волосам.
– Но Вы по–прежнему считаете, что министр не пара мне, судя по грусти в Вашем голосе.
– Прости, моя хорошая, но это так. Он слишком стар для тебя и хорошо скрывает тёмные углы своей души.
– Может, их просто нет?
Начальница с ухмылкой допила свой чай:
– Будь счастлива! Это так важно!
– Чиновник перевёл к вам нашего кинолога. Что скажете о нём?
– О, да, престарелый ворчун теперь тренирует наших собак. Послушай, он ходит повсюду и всем говорит, что... Да не важно! Болтает просто, старый пёс! – не досказала мысль начальница.
– Что говорит? Что работал в Содом и Гоморра, рядом со шлюхой и начальником, прикрывавшим преступления?
– Примерно так, милая девочка! – отвела она глаза от меня.
– Вы скрываете что–то ещё! Я же вижу!
Инструктор–кинолог молчала, глядя в стол и водя пустой чашкой по блюдцу. Я обняла её за плечи и обещала среагировать спокойно на ту тайну, что она раскроет мне.
– Он, может быть, и врёт, но его острый и язвительный язык болтает всем о том, что с министром у него был договор, по которому оба сдержали слово. Чиновник перевёл его сюда, на более престижную и полностью государственную работу, а он... он помог ему заполучить тебя, – вновь отвела она взгляд в сторону.
– Но это бессмыслица. Как старший кинолог мог посодействовать тому, что мы сошлись с министром?
– Ты говорила, что кинолог внезапно стал придираться к тебе?
– Да, сначала из–за рабочих часов. Я часто приходила позже, и он нажаловался на меня и супруга министру, сказал, что муж нарушает устои учреждения и позволяет твориться беспорядку из–за того, что мы женаты. Комиссия восприняла жалобу как недостаток майора в качестве руководителя, и это стало одним из факторов, по которым его сняли с должности начальника.
– И что, тебе не кажется подозрительным, что до появления чиновника в центре кинологии, старший кинолог не имел претензий ни к тебе, ни к мужу?
– По–моему, он просто любит придираться и критиковать других. Вы же сами назвали его старым ворчуном! – защитила я министра, хотя в душу закралось подозрение, что мой возлюбленный и правда сговорился с кинологом, чтобы уволить майора и подтолкнуть меня к себе. Не убеди я мужа выкупить у генерала акции, остались бы без средств на пропитание и, видимо, министр как я ранее предполагала, считал, что я уйду к нему от бедноты.
– Ты, действительно, любишь чиновника? – спросила бывшая начальница.
– Люблю. Может, не так, как я любила мужа, – не настолько сильно и восхищённо, – но мне с ним хорошо, а это важно.
– Будь осторожна, дорогая! Недавно ты сказала мне, что чувствуешь себя марионеткой. Так вот я думаю, что твой чиновник и был кукловодом.
– Даже если министр договорился со старшим кинологом о том, чтобы убрать майора с должности начальника и психологически заставить меня сделать выбор в свою пользу, это не сможет изменить насущных дел. И муж, и министр – альфа–самцы, а в погоне за женщиной мужчины испокон веков боролись друг с другом.
– Главное, чтобы получив желаемое, он не остыл и не предал тебя.
– Всё будет хорошо! Мне надо бежать! Меня вызывают к следователю на допрос по поводу Отвёртки.
– Удачи, и подумай о том, что я повторяла много раз: оставь любые планы мести и просто живи новым днём!
Я обняла инструктора–кинолога, и двинулась в путь на встречу с адвокатом у здания прокуратуры.
– Ничего не отвечайте! Я сам разговор поведу, а Вы держитесь спокойно, – давал он мне инструкции по дороге к кабинету следователя.
– Сказать по правде, я жутко взволнована!
– Не стоит. Экспертиза шкатулки не выявила отпечатков Бугая, и связать эти два дела стало сложнее.
– Это радует! – кратко ответила я.
– А меня уж как! Больше без глупостей! Вы всё рассказываете мне, а я говорю за Вас с представителями порядка. Договор?
– Договор!
Мы вошли в кабинет и наткнулись на следователя, стоящего прямо у двери. Это был полноватый мужчина лет 45. От него веяло мужским одеколоном и крепким ароматным табаком. Деловитый и уверенный в себе, он сел за стол и сразу выложил передо мной ответственность за дачу ложных показаний: «подпишите!».
Адвокат кивнул, и я подписала бумагу.
– Теперь поговорим, – поведал мне следователь всё то, о чём я и так прекрасно знала: я сговорилась с мичманом через Бугая, и тот закрутил роман с Отвёрткой, концовкой которого я запланировала насилие, однако мой супруг уберег несчастную жертву от столь коварного плана.
– Всё это наговор на мою клиентку, – ответил адвокат. – В суде Бугай, подписавший такую же бумагу о лжесвидетельстве, отрицал заговор.
– Я читал протоколы суда. Однако зачем девчонке выдумывать обвинение и возбуждать судебное дело?
– Затем, что заявитель и моя клиентка не поделили мужчину, и Отвёртка возжелала отомстить, придумав этот жестокий сюжет. Вы допросили мичмана, который упоминается в заявление?
– Мой коллега опрашивал его в другом конце нашей страны, и тот всё тоже отрицал, сказав, что встречался с девчонкой, но передумал жениться на ней, а про насилие и знать не знал.
– Так что же Вы хотите от моей клиентки?
– Правду! Это она – обиженная жена, которой изменил супруг, и у неё был мотив отомстить. Жаль, что майор отсутствует в столице, и я не успел пригласить его на допрос. Интересно, что скажет этот герой–любовник!
– У вас нет ни доказательств, ни свидетелей, ни улик. Одно лишь заявление Отвёртки, поданное неделями позже мнимого происшествия, удачно под суд над Пехотинцем. Почему она раньше молчала?
– Пока не знаю. А что касается свидетелей, то её мама утверждает, что в тот вечер Ваша клиентка приезжала к ним домой и суматошно искала Отвёртку, напуганная и взволнованная чем–то. А регистратор с общежития, где ночевал Бугай, уверен, что тем вечер, к ним заезжал майор, устроивший драку с бывшим сослуживцем Вашей клиентки.
– Где связь между этими событиями и подстрекательством на изнасилование? Вы же в этом обвиняете мою клиентку!
Следователь отчаянно поджал губы и просто развёл руками.
«Вызовите нас в следующий раз, когда Вам, действительно, будет что предъявлять!», – поднял меня под локоть адвокат и вывел из его кабинета.
– Вы нашли своего мужа? – спросил меня адвокат, спешно шагая по коридору.
– Нет, я не знаю, где он.
– Необходимо опередить следствие и рассказать майору первыми о том, что происходит! Не думаю, что он будет счастлив приглашению в прокуратуру, а это нам очень на руку.
В свою квартиру я зашла уставшая и разбитая. Швырнув ключи на тумбочку у зеркала, сняла босоножки и завязала волосы в хвост. Ступив в гостиную, я удивилась свету на кухне и очень тихо подошла поближе, чтобы разглядеть непрошенного гостя. Губы расплылись широкой улыбкой, когда я застала министра готовящим ужин. Он стоял ко мне спиной и, напевая радостный мотив, готовил что–то у плиты. На его плече висело полотенце, а рукава рубашки были собраны до самого локтя. Опершись плечами о косяк, я вновь распустила локоны и любовалась им, ощущая счастье.
– И что ты напеваешь? – не сдержалась я и отвлекла его от сковородки.
– Ах, ты пришла! А я не слышал, – подошёл он ко мне и ласково поцеловал. – Голодная небось?
– Ужасно! А что ты там готовишь?
– Рагу из овощей! Ещё зажарил курочку в духовке.
– Какой же ты хороший! – хотела я обнять его, но зашипевшие на сковородке овощи заставили министра ускользнуть из моих рук.
Я подошла к мужчине сзади и крепко прижалась к его спине.
– Соскучилась? Я тоже по тебе скучал!
– Хочу, чтобы это время длилось вечно! Время спокойствия и любви.
– Ну, можешь быть уверена, что мои чувства к тебе навсегда! – ответил министр, не отрываясь от ароматного рагу.
Мы сели за стол, и он разлил вина, зажёг нам свечи, разложил еды.
– О, ты купил сухое «Кот–Роти Ла Ландонн». Какая изысканность!
– Ты хорошо разбираешь в винах, раз узнала редкий напиток на вкус! – удивился министр.
– Меня супруг учил дегустации вин.
– Он вернулся домой.
– Откуда ты знаешь? – обрадовалась я, но не показала эмоций.
– Майор, объездив часть страны, купил с десяток породистых собак с отличной родословной, наградами, медалями и выставочными титулами. Не знаю, сколько денег он потратил, но каждая собака – уникальный экземпляр, лучшая из лучших. Зарегистрировав их в гос. реестре как личную собственность, он также оформил собственный бренд – питомник и разводческую линию. Сегодня он наведывался в министерство, чтобы оформить заявку на передачу собак в аренду своему же центру кинологии. В юридическом смысле собаки остаются личной собственностью майора, но используются как активы центра. Другими словами он открывает собственный бизнес внутри полугосударственного центра кинологии.
– Вот это да! – вслух восхитилась я предприимчивостью мужа. – И что теперь будет?
– Конечно же, его собаки будут пользоваться большим спросом у клиентов, и так майор вернёт себе руководящую позицию, пусть даже не официально. Центр вновь обретёт популярность за счёт его бренда. Твой бывший муж хитёр, а кажется недальновидным мужланом.
– Министр, мой супруг – талантливый руководитель и вовсе не мужлан. Он вспыльчивый и деспотичный, но далеко не невежда.
– Смотрю, ты обиделась за человека, бившего тебя. Может, вернуться к нему хочешь?
– Да перестань! Просто открыть свой бизнес в рамках полугосударственного центра было неглупо с его стороны, – решила я смягчить накаляющуюся обстановку.
– Ты подала бумаги на развод?
– Я... не успела! – скрыла я факт того, что муж уже прислал мне их.
– Советую тебе поговорить с моим адвокатом по семейным делам, он надавит на майора, и ты сразу получишь развод!
– Хорошо. Оставь мне номер, я позвоню и посоветуюсь с ним. Только не дуйся на меня!
– Я не дуюсь, принцесса, но создается впечатление, что ты не хочешь стать свободной от этого изверга!
– Тебе так кажется! – заковыряла я вилкой еду, слегка теряя аппетит от упреков чиновника.
– Знаешь, я мог бы нарушить планы майора и отклонить заявление, оставленное им. Я этого не сделал ради тебя, чтобы ты стала начальницей процветающего центра кинологии, пусть и благодаря бывшему мужу.
– Ты же вроде не терпишь панибратства, кумовства и прочего фаворитизма! Зачем же было наступать себе на горло? Скорее, дело было в другом: ты не увидел причин отклонить его просьбу, ведь ты же справедливый до мозга костей! – съязвила я в ответ на его тон.
