Глава 1. В зоне внимания
ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
Дорогие читатели, я приглашаю вас к дальнейшим приключениям главной героини из "Приказано исполнить"! Если вы не читали предыдущие книги из цикла "Женщина-майор", то можете найти их на моей страничке ПродаМан.
Буктрейлер к "Приказано исполнить: Под прицелом":
https://vk.com/video788209006_456239101
Главы публикуются 1-2 раза в неделю.
Произведение основано на реальной жизни женщины-майора и написано в жанре остросюжетного современного романа 18+. В нём присутствуют элементы смягчённого насилия и лёгкой эротики. Прошу обратить внимание, что сюжет модернизирован и адоптирован под русскоязычную аудиторию. Иллюстрации от автора. В тексте возможны грамматические ошибки, которые корректируются опосля.
Спасибо за внимание и приятного прочтения! Галеб, 2024
***
Я сидел с бывшей начальницей на кухне и любовался ею – красивой, сероглазой, женственной. Она раскладывала на столе игральные карты в пасьянс, уставшая от собственной истории, которую рассказывала мне третьи сутки. Её нежные пальцы со светлым маникюром вытаскивали карты из колоды неторопливо и элегантно. Король, королева и паж – последние фигуры, что легли друг на друга.
– Мое желание сбудется! – внезапно сказала майор, сложив свой пасьянс.
– А что Вы загадали? – наивно поинтересовался я.
– Чего может хотеться женщине, добившейся всего, лейтенант?
– Любви, семьи, ребёнка – наверное, так.
Она улыбнулась в ответ.
– У тебя есть мороженое на десерт?
– Найдётся! – вскочил я со стула и достал из морозильника форму со сладким. – Солёная лакрица подойдёт?
– Как для беременных? Сладкое с солью? – расхохоталась она, а я замешкался, приняв её ответ за легкую насмешку над моими вкусовыми фаворитами.
– Другого нет, – обиженным тоном оправдался я.
– Давай сюда, и ложку мне подай!
Я сделал, как она велела:
– Могу налить нам коньячка к мороженому.
– Я столько не пью, дорогой. Сказала же, что лишнего вчера хватила ради смелости раскрыть тебе секреты своей жизни. Это было не просто. Теперь ты – тот единственный, который знает обо мне почти что всё.
– Я не просил Вас об этом.
– Это было велением моей души.
– Не понимаю, почему? – поставил я на стол пиалы для десерта.
Ничего не ответив, начальница зачерпнула мороженого прямо из формы, пододвинув её к себе и забыв поделиться со мной.
– За окном метель разыгралась! – глядя в вечернюю мглу и кружащий в ней снег, заметил я бывшей начальнице.
– Да, дорогой, и именно такая погода стояла весь декабрь в том году, когда я выиграла суд над неприятелями.
Я понял, что она решила досказать историю своей судьбы и, закурив в приоткрытую форточку, продолжил слушать.
На назначенную пресс–конференцию пришли все те, кто должен был выступить перед журналистами: я, судебный репортёр, министр с нашим горе–адвокатом и майор с юристом.
Это был первый раз после суда, когда я встретилась с мужем. Отправившись в срочную командировку, он словно скрылся от столичной суеты, готовой упрекать его за прегрешения матери, вычитанные на страницах жёлтой прессы.
– Благодарю тебя, – подошла я к супругу, оставив министра наблюдать за нами из–за жалюзи соседней комнаты.
– Я сделал это ради общего блага. После всех сплетен, написанных о моей семье, поведать правду стало единственным способом счистить с себя налипшую грязь, хотя бы ту, которая была нечестным наговором.
Я провела рукой по кителю майора, но он убрал мою ладонь с груди:
– Тебя чиновник ждёт!
– Когда мы отправимся в ЗАГС на оформление развода? – пропустила я мимо ушей его слова и задала вопрос, волновавший меня. Разводиться с супругом мне не хотелось, но я обещала ему официальную свободу по окончанию суда, и собиралась выполнить обещанное.
«Госпожа, отойдёмте в сторонку!» – прервал беседу его адвокат, тонким движением руки давший понять, что сказанное им не должно быть услышано или замечено министром.
Мы перебрались в дальний угол комнаты, подальше от окон и глаз чиновника за ними.
– Будьте осторожны во всём, что говорите перед журналистами или вне этих стен, когда наедине с министром.
– О чём Вы?
– Я являюсь юристом майора, но в данный момент беседую с Вами, как друг. Я выяснил, кто стоял за утечкой информации до Вашего слушания.
– Это было и так всем известно! Мой театральный адвокат! Сегодня он принесёт свои извинения публично.
– Не сомневаюсь, что он это сделает, да только не по собственной инициативе. Ваш новый мужчина – хороший друг министра культуры и именно оттуда происходит корень зла. Вы понимаете, о чём я? – полушёпотом спросил адвокат.
– Вы хотите сказать, что это чиновник стоит за журналистским адом, через который мне пришлось пройти? За всеми статьями и репортажами по телевидению, в которых осрамили и меня, и майора? – резкая боль и нежелание верить в то, что мужчина, с которым я вместе, мог так подставить меня, переспросила я.
Юрист кивнул и, больше ни сказав ни слова, вернулся к моему супругу. Мне было сомнительно услышанное от адвоката, но усмирив эмоции, я стала думать. Министру, действительно, был выгоден переполох в пытливых СМИ. Во–первых, так он объявил меня своей на всю страну, а во–вторых, это был способ помириться после его вспышки гнева и показать себя героем, защитившим меня от журналистов. Ну, и в третьих, так ему выдалась возможность очернить майора. И враг повержен, и трофей официально взят. Он ведь настаивал и на разводе, и на огласке. Чиновник рассчитывал на то, что, защищая свою честь, я брошусь разводиться с мужем, а мой супруг лишиться бренда и клиентов, поверженный злословием прессы. Только вот странным мне казалось то, что он не взял в расчеты чувства дочери, которая итак с трудом переживала расставание родителей. А его адвокат? Тому ведь тоже была выгодна огласка – из–за суда, в котором он так рвался выйти победителем. А, может, сговор между ними? Мои рассуждения не привели к однозначному результату. Я сомневалась в предательстве министра. Не верилось, что он мог так подставить меня.
В огромном зале по своим местам расселись представители газет и телевидения. Все ожидали начала мероприятия, а я переживала за его итог.
– Вы же помните, что должны оскандалить публично судью и майора–юриста, поведав не только о моём разбирательстве, но и обо всех грехах их прошлого? – стараясь ничего не упустить, спросила я своего журналиста.
– Не переживайте, всё сделаю так, как мы и договаривались с самого начала, – тёплой улыбкой успокоил он меня.
Поднявшись на трибуну, я заняла позицию у микрофона, а за моей спиной, как властные скалы, встали майор и чиновник, возле которых расположились и остальные участники конференции.
«Благодарю вас, что собрались в этом зале, где раскроется правда о людях, которым мы доверяли, и чьи слова не подвергали сомнению. Эти люди – должностные лица, лживые и продажные. Майор–юрист, заработавшая звание и должность нечестным путём, судья – выносившая неправосудные вердикты за взятки; начальник тюрьмы – человек без сострадания, издевающийся над заключенными и отправляющий в карцер беременных женщин. Все они наказаны по закону, благодаря настоящим служителям порядка и честным людям, чьи показания помогли справедливости восторжествовать! – посмотрела я на своего супруга, статного и гордого собой. – Я – обычная девушка из небольшого города, служившая в армии и вышедшая замуж за потомственного офицера, чья мать возненавидела меня за то, что я была не ровней её сыну. Решив избавиться от низко–статусной невестки, она дала взятку майору–юристу, а та передала деньги судье. Одновременно с этим юрист подговорила моего сокурсника, страдавшего зависимостью от наркотиков, на то, чтобы подбросить мне шкатулку с кокаином. Следователь, взявший меня с поличным, брюзжал слюной в зале суда, рассказывая всем, что наркоманкам не место в благородном обществе, однако доказательств моего причастия к распространению наркотиков он привести не смог. Зато, принявшая взятку судья, нарушив презумпцию невиновности, отправила меня в колонию строгого режима за сбыт кокаина. При медицинском осмотре тюремного врача я выяснила, что была беремена от мужа. Однако начальник колонии бессовестно избил меня и заключил в холодный карцер, где и случился выкидыш. Мой муж, узнав об этом, добился над ним судебного разбирательства, но всё, что я получила, – денежное возмещение за грубое обращение. Тем не менее, всеобщими усилиями я добилась свободы, а спустя год подала взаимный иск на свекровь, майора–юриста, Пехотинца и судью, по итогам которого и выиграла суд», – закончила я свою исповедь, звучавшую в полнейшей тишине внимательного зала.
– Информация, что просочилась в прессу до слушания – это был ход конём, чтоб повлиять на решение суда, или случайность? – спросила меня репортёр с новостного канала.
– Вы правильно сказали «просочилась». Такого не должно было случиться, и мой адвокат желает вставить пару слов, – посмотрела я на юриста, прильнувшего к стенке с надменным и недовольным видом.
С великим одолжением «отлипший» от стены, он подошёл к микрофону развязной походной:
«Признаю, что не смог уследить за тем, чтобы детали в деле пострадавшей оставались в зале суда до его завершения! И у майора прошу прощения за слухи о матушке, которые, однако, оказались правдой! Я знал заранее, кто виноват, а потому и выиграл дело!», – зажевал он фантомную жвачку и театрально поклонился журналистам, после чего сошёл со сцены.
«Вот же шут! Ещё и кичится своей лжепобедой!», – заметила я про себя, но меня отвлёк вопросом очередной репортёр:
– Каково это, жить с чувством, что Вы лишились свободы из–за свекрови? Как это сказалось на ваших отношениях с супругом?
Я посмотрела на майора, который приобнял меня за талию и наклонился к микрофону:
– Наш брак не пережил того, что натворила моя мать, но мы относимся с теплом друг к другу. Моя жена – новый руководитель по развитию кинологического бренда, которым я владею. Я думаю, это о многом говорит: двум людям может быть сложно друг с другом в быту, когда случается горе, как в нашей семье, но они могут оставаться верными друзьями и коллегами.
– Почему вы не разводитесь с женой, если просто хотите дружить и сотрудничать? – выкрикнул кто–то из толпы в конце зала.
– Майор не умеет расставаться с собственностью, – подошёл министр ближе и обнял меня за плечо, предварительно сбросил руку майора с моей талии.
– «Собственностью», Вы сказали? – переспросил тот же голос из зала.
– Разве не так Вы называли супругу, майор? – устроил словесную разборку чиновник.
– Только что именно Вы так обратились к ней перед толпой, – ухмыльнулся супруг и сделал шаг назад.
Следующий вопрос предназначался мне и исходил от журналиста крупного издательства:
– Это правда, что в вечер задержания, Вы находились в доме, замок которого вскрыли Ваши друзья, и Вы вместе с ними туда незаконно проникли?
– Частично. Я не знала, что дом был взломан, и не участвовала в преступление, иначе была бы наказана за незаконное проникновение на чужую собственность.
– Спала ли Отвёртка с майором, пока вы отбывали срок? – спросила неизвестная мне представительница прессы.
«Даже не вздумай!», – шепнул мне за спиной супруг.
– Чистая ложь! – улыбнулась я залу. – Мой муж всегда был верен мне!
– А как же майор–юрист? У неё не было романа с Вашим супругом?
– Послушайте, дамочка, – вновь перебил меня майор, – что за вопросы не по делу? Мы собрались здесь, чтобы обсудить решение суда, а не личную жизнь свидетелей и пострадавшей.
– Тогда вопрос к Вам, майор, – поднялась со стула журналистка из популярной газеты. – Каково было узнать, что собственная мать подставила Вашу жену?
Мой муж тяжело задышал, едва выдерживая дерзость прессы:
– А сами как думаете?
«Мой клиент – мужчина в чинах, бизнесмен и бывший руководитель отдела по борьбе с наркотиками, – честный, добропорядочный, прямолинейный. Конечно, он испытывает стыд за поступок матери! Более того, он и сам пострадал от её ревностной выходки, – перенял слово адвокат майора. – Этого человека нагло и беспричинно арестовали по подозрению в пособничестве супруге, когда она попала под следствие. Его репутация была подорвана уже тогда, однако будучи сильной личностью, он нашёл в себе силы вернуться на службу с высоко поднятой головой, и защитил жену ещё на первом слушание. Он не знал, что за всем этим ужасом стояла его мать. Выяснилось это после её кончины. Любящий свою жену, он раскрыл всю правду в заде суда, предоставив в доказательство записку матери, в которой та призналась в преступлении против невестки. И я настойчиво прошу упомянуть сие в ваших статьях и репортажах. Мой клиент не имел отношения к заговору матери, но его влюблённое сердце сделало выбор в пользу супруги, жертвуя честью семьи. В его благородстве, честности и надёжности не может быть сомнений!».
– Я прочёл эксклюзивный репортаж вашего судебного журналиста. Почему Вы не сразу раскрыли преступление мамы, а лишь под конец разбирательства? – тут же вскочил скандальный репортёр из государственной газеты. – Ждали, что суд решится сам по себе и Вам удастся скрыть семейные грешки от общественности? Привыкли сухим выходить из воды, благодаря статусу папы с дедом?
– Мой муж не скрывал доказательств! – встала я на защиту майора. – Записка была отправлена на экспертизу и подготовлена к суду заблаговременно, но я ждала признания от обвиняемых, хотела посмотреть, помнят ли они, что такое совесть.
На мгновение поток вопросов приостановился, и наши лица засветили вспышки фотокамер, однако закончена словесная экзекуция ещё не была:
«Майор, что мешало Вам вытащить беременную жену из заключения сразу же? Неужели первый адвокат был настолько некомпетентен, что проглядел нарушенную презумпцию невиновности?», – поинтересовался репортёр с первого канала.
Этот вопрос, ответ на который был слишком жесток, чтобы озвучить его перед прессой, застал супруга врасплох. Конечно, он не мог сказать, что бросил меня в положении лишь потому, что генерал и бывший тесть пообещали ему за это центр кинологии, а ведь в общих чертах именно так оно и было. Молчание мужа стало заметно прессе, и министр воспользовался случаем, чтобы унизить соперника.
«Майору МВД не слишком легко говорить о том, что безмолвное влияние его матери было настолько велико, что даже единственный сын не смел тому перечить. Мне помнится, как пострадавшая подозревала его мать еще задолго до повторного суда, но говорить об этом откровенно не могла. Супруг не позволял. Однако всё стало гораздо проще после смерти свекрови, ибо майор, как герой, набрался бравады и предоставил суду ту значимую записку! Да и сейчас стоит и поливает грязью женщину, что подарила ему жизнь, хотя мог просто отмолчаться дома! Прошу оценить его смелый поступок!».
Муж, незаметно оттолкнув чиновника от микрофона, взял слово на себя:
