– Редко какая мать отдаст дитя на воспитание другой семье лишь потому, что ей тяжело. Не предложи ты ей усыновить мальчишку – может, всё было бы не так печально, – разозлённая на мужа за измены и выпивку, я не смогла удержаться от упрёков, забыв о том, что он болен.
– За это её хотя бы можно уважать, – бросил он мне с какой–то колкостью в голосе.
– На что намекаешь? – подошла я к дивану.
– Твоей снохе тяжело, но она борется за ребёнка. А ты отказалась бороться за нашего.
– За какого нашего, полковник?
– Который мог бы быть, не откажись ты от мечты стать матерью.
Во мне вспыхнула ярость, терпение лопнуло, и с губ сорвалась жестокая правда:
– Ты не способен зачать! При чём тут я?! Я сделала всё, что могла! Сколько ещё я должна была подвергать своё тело гормонотерапии – ненужной, не приводящей к результату, вредящей моему здоровью?!
Муж вскочил, но я не дрогнула – вернее, даже не успела. Я смотрела в его глаза, полные гнева, и сама гневалась на него.
– Ты эгоистка! Думаешь лишь о себе! – кричал на меня супруг.
– Это ты эгоист! И мальчика в секцию отдал не потому, что для него старался, а потому что вдруг сына захотел! Я ещё много лет назад просила тебя лечить варикоцеле, потому что всегда хотела стать мамой. Только ты пальцем о палец не стукнул, ведь ребёнок нарушил бы твой эгоистичный покой и безупречный порядок в квартире! А теперь уже поздно. Поздно! И в этом ты виноват! – впервые в жизни я подняла голос на мужа так сильно.
– Я докажу тебе! Докажу, что в состоянии иметь детей!
– И как ты этого добьёшься? Путём измен?
– Экспериментов. С другими женщинами! – бросил он мне нелогичную, полную отчаяния фразу, заставившую вспомнить о его деменции, сжирающей рассудок.
Сменив гнев на милость, я постаралась успокоить мужа, испытывая вину за то, что провоцировала скандал ненужными укорами.
– Я понимаю твои перепады настроения, подавленность, путанность сознания, необдуманность в принятии решений – это всё от болезни. Но всё же прошу, оставайся тем рассудительным мужчиной, которого я полюбила.
В следующую секунду я даже не успела понять, как он ударил меня ладонью по щеке – настолько резко и сильно, что я упала на диван. Прикрыв лицо рукой, я, может, и хотела бы заплакать от пощёчины, да только страх оказался сильнее. Сердце заколотилось в груди, но я медленно и молча села на диван.
– Не смей внушать мне, что я болен, бесплоден, забывчив и раздражителен! Ты поняла?! – кричал он на меня, брызжа слюной. – Не смей делать из меня недоумка, который мыслит и говорит безрассудно! Если бы ты не шла на рожон, я бы не злился! Если бы ты не прекратила бороться, у нас была бы полноценная семья! А ты... ты всегда хотела только карьеру! Акции! Центр! Мечтала занять моё место и прибрать моё учреждение к своим рукам! Во всём виновата только ты!
Мне очень хотелось ответить ему, высказать всё, что накипело, но я промолчала, потому что злить человека с когнитивными нарушениями было излишне опасно.
– Хорошо, – тихо прошептала я.
– Ты поняла? – продолжал он кричать. – Не смей упрекать меня в том, в чём сама виновата!
– Прости, – спокойно подыграла я и встала с дивана. – Мне ужин пора готовить. Я на кухню пойду, – не глядя ему в глаза, прошла я мимо, ужасно напуганная и боявшаяся, что он пойдёт за мной и продолжит скандалить. В таком состоянии супруг не контролировал себя, и следующая пощёчина могла быть для меня смертельной, приложи он чуть больше силы.
Выйдя на кухню, я достала из холодильника продукты дрожащими руками. Всё внутри ещё содрогалось, а щека пылала огнём. Мне казалось, даже воздух в комнате звенит от страха. Я боялась выдохнуть громче обычного – вдруг дыхание спровоцирует мужа на продолжение ссоры. Встав у столешницы, я стала нарезать продукты для обжарки, но нож дрожал в моих пальцах, и в этот момент раздался стук в дверь. Резкий, как удар по нервам.
«Дьявол, кого ещё принесло невовремя!» – прошептала я про себя, ощущая, как сердце проваливается куда–то в живот.
Стук повторился, вот только супруг не шелохнулся – не открыл непрошеным гостям. Я тихо выглянула в гостиную: он заснул, вымотанный пережитым стрессом, который сам себе создал.
Выйдя в прихожую, я посмотрела в дверной глазок. Это были соседи с нижнего этажа – пожилая супружеская пара. Отперев замок, я приоткрыла дверь.
– Простите, у вас всё в порядке? – мягко спросила женщина.
– Да, всё хорошо, – ответила я почти шёпотом, стараясь не разбудить полковника.
– Мы просто слышали… ну, шум, – неловко добавил мужчина, заглянув внутрь.
– Просто супруг с работы устал, вот и сорвался на крик. Сейчас он спит, – сказала я, чувствуя, как щёки горят не только от удара, но и от жгучего стыда.
– Что же, – медленно протянула соседка, переглянувшись с мужем, – тогда мы пойдём.
– С Богом. Спасибо, что поднялись проверить, – вымолвила я в непривычной манере и закрыла дверь.
Вернувшись на кухню мимо крепко уснувшего мужа, я не выдержала и разрыдалась. Слёзы лились без остановки, будто всё, что накипело, вырвалось наружу, прорывая плотину сдержанности. Чувство стыда жгло изнутри, а обида на полковника давила неприподъёмной глыбой. Мне вновь хотелось сбежать – уйти навсегда, не оглядываясь. Но меня держали аджилити, ради которых я должна была сохранять мир в душе супруга. Другого способа накопить деньги и уехать отсюда у меня не было.
Зато я усвоила урок: никогда ему не перечить. Никогда. По крайней мере, в следующий раз я обещала себе подбирать слова, а не бросать в лицо горькую правду, которая всё равно никому не нужна.
«Ещё чуть–чуть, – твердила я себе. – Осталось немного продержаться. Хотя кому я вру?!» – рыдала я всё сильней, вспоминая, что потеряла все сбережения, и надо было начинать сначала. Да, я могла бы уйти и найти другую работу. Но прошлое всё равно не отпустило бы меня. А скопить на дом за границей можно было лишь по–чёрному – ведь белая работа не приносила такого дохода, как подпольные игры.
На следующее утро полковник забыл, что было вчера. Такое случалось уже в не первый раз. Он, конечно, мог притворяться, но это было не в его характере. К тому же врач предупреждал, что из–за стресса его память может стирать происшествия.
Так как здоровье мужа постепенно ухудшалось, ночные выпивки было сложнее переносить поутру. С работы он отпросился. И даже с кровати, на которую перелёг ночью, не встал. Я только сказала, что завтрак ждёт на столе, и, замаскировав синяк на скуле плотным макияжем, тихо ушла по делам, которые не могли ждать и зависить от моего настроения.
В первую очередь мне надо было заскочить к снохе, дабы уговорить её на авантюру с бывшим заключённым.
Я понимала, что видеть меня она не хотела, но я была настроена решительно и отступать даже не думала. Я поехала к ней утром, предполагая, что дети будут заняты в школе и в детском саду. Мне нужно было поговорить спокойно, оставшись с ней наедине, не раня ребятню беседами об их картёжнике–отце.
Настойчиво постучав, я понадеялась, что одноклассница не занята работой в особняке.
Она приоткрыла дверь, но увидев меня на пороге, хотела захлопнуть её. Нахально вломившись плечом, я воспрепятствовала этому.
– Нам нужно поговорить, – твердила я снохе, кричавшей, чтобы я убиралась. – Да выслушай меня!
– Я же предупреждала, чтобы и ноги вашей не было на пороге моего дома! – сдалась она наконец, против воли впустившая меня в полумрак плохо освещаемой комнатушки.
– Мой муж сморозил глупость. Никто не отнимает у тебя дитя!
– Твои извинения и объяснения мне не нужны! Раньше мы были с тобой наравне, а теперь – ты госпожа, а я служанка. И вы решили, что вам, светилам высшего общества, можно всё!
– Я никогда не считала себя выше других!
– Разве? Не за этим ли ты в столицу переехала, бросив родителей с детьми? Наплевала на всех ради себя любимой! Чтобы шелка носить и нос задирать!
– Я пришла поговорить о своём брате! – сменила я тему, не считая необходимым оправдываться перед ней.
– Мы с ним давно не семья, чтобы со мной о нём разговаривать! Ищи его на работе. Ты же сама ему подачку бросила – работу простого курьера в вашем с мужем центре.
– Брат кинул меня на несколько миллионов, – выдала я. – Он взял кредит на имя моей секретарши – его любовницы, а в залог они оформили моих собак.
Слегка оторопев, сноха попятилась назад, схватившись за голову руками.
– Опять играть начал..., – огорчённо и испуганно сказала она.
– Начал, – подтвердила я. – Ты на развод подала?
– Нет, я всё надеялась... Любовница, говоришь? – горько сглотнула она, печально зажмурившись. – С чего мне верить тебе? Может, ты лжёшь?
– Зачем мне это? Ты же сама недавно сказала, что братец пропал. Предположу, что он с фермером в карты играет в нашем забытом Богом городке.
– Да будь он проклят, этот фермер! Это ведь он супруга моего на игры подсадил, а тот от них зависим стал. Из дома всё таскал, даже посуду. Я по хозяйствам местным ходила: готовила, убирала за сущие гроши, а он и их отбирал и проматывал.
– Мне очень жаль, – ответила я печальным тоном.
– На что ему миллионы–то? Дурак! Дурак! – причитала сноха. – Вы ж за своих собак его теперь в темницу бросите! Ему бы лечиться, а не в тюрьме сидеть!
– Он игроман, а это не лечится! Но за решётку его отправлять я не стану.
Бывшая одноклассница взглянула на меня с презрением.
– Я поняла: вы с мужем хотите сына у меня забрать, якобы в погашение долга! Не отдам! – закричала она, уперев руки в боки.
– Да услышь ты меня! Никто у тебя детей не отнимает, – схватила я её за плечи, но она тотчас вывернула их, слегка толкнув меня на солнечный свет.
– Что у тебя с лицом–то? – заметив синяк, сноха сменила тон на удивлённый.
– Ты считаешь меня зазнавшейся, избалованной, купающейся в деньгах, власти и семейном счастье? Так нет! – сорвалась я, прикрикнув на неё.
– Тебя что, муж...? – тихим голосом произнесла она и, взяв меня за руки, усадила на стул. Простая провинциальная душа – она могла злиться от всего сердца, но в то же время не теряла человечности и сочувствия к ближнему.
– Пустяки. Послушай меня. С долгом за тот кредит я сама разберусь. Но у меня к тебе предложение, и оно не о детях. Вернее, не о том, чтобы отнять у тебя частичку души. Мне бы такое и в голову не пришло, понимаешь?
– Теперь понимаю, – кивнула она, глядя на мою скулу. – У твоего всевластного муженька свои причуды, которым ты вынуждена потакать?
– У каждого свои тараканы, и меня интересуют те, что в голове у брата.
– Я и сама понимаю, что тяга к картам не лечится. Как к выпивке у твоего отца. Но надеяться сердцу не запретишь, хотя терпение моё кончилось, вот с мужем и разошлась.
– Верно. Наверняка ты в курсе того, что с фермером у меня собственные счёты.
– Подробностей я не знаю. Вы вроде бы были вместе, когда ты из семьи сбежала, а потом он по всей округе разболтал, что ты от другого понесла. Врала ему, да только он всё понял и выставил тебя из дома.
– Это одна из версий, а по другой я бросила его несчастного с тяжким трудом на земле.
– А что из них правда? – наивно спросила она, заинтригованным голосом.
– Правда в том, что я от него сбежала, после длительных издевательств. Ребёнка он не захотел и, разозлившись, ударил меня в живот кулаком, – опустила я голову, пытаясь удержать нахлынувшие слёзы.
– Ты потеряла дитя?
Я просто кивнула.
– Вот же подонок, – мотнула сноха головой.
– Мой брат ему задолжал, поэтому и обманул меня на деньги. Только беда вся в том, что, вернув картёжный долг, играть он не перестанет, и вскоре история повторится. Ублюдок, убивший своего же ребёнка, не остановится и перед тем, чтобы брата в рабы получить. А ты – жена раба получаешься, и, если он снова задолжает, придут уже за тобой и детьми. Тебя по кругу пустят, пока не измотают, а ребятню на ферме заставят пахать, пока долг папаши трудом не покроют, – чуть припугнула я её.
Глаза одноклассницы округлились, наполнившись страхом.
– Типун тебе на язык! – перекрестилась она.
– Вера тебе не поможет. Но я помогу.
– Как это? Чем?
– Всё, что тебе нужно сделать, – найти моего брата и заставить его сыграть в грядущую субботу. Скажи, что тебе зарплату задержали и обещают выплатить лишь через месяц. Дети болеют. Деньги нужны. Придумай что–нибудь.
– Зачем? – удивлённо спросила она. – Его спасать надо от карт, а ты провоцировать собираешься.
– Не совсем. Есть у меня человек, который фермера обыграет, а брата проучит как следует. Тебе нужно сказать, что этот человек – знакомый твоих хозяев, охотный до игры и состоятельный, да только простофиля. Мол, обыграть его проще простого, а ставка... пара миллионов. Тебе якобы деньги очень нужны и шанса другого не предоставится.
– Не понимаю ничего, – провела она пухлыми ладонями по лицу.
– Тебе не нужно понимать. Просто сделай, как я сказала.
– А вдруг... а вдруг ты брата хочешь подставить, он ведь на деньги тебя обманул. Вот ты и вздумала эти два миллиона с него выбить через этого человека.
– Если бы они у брата были, я бы сама взяла его за яйца. Да только он пустой – что в кармане, что в голове.
– Но... у фермера тоже нет таких денег!
– У него ферма есть, хозяйство, пасека, скотина. За то, что он убил моё дитя, я всё это забрать хочу. А заодно за мужа твоего отомщу, которого он на колени поставил и привязал к игре.
– А брата как пугать собралась?
– Тебе не стоит переживать, ведь сильно он не пострадает. Мой подставной игрок знает, что делать.
– Зачем мне участвовать в этом? Потом же ко мне придут! Обвинять станут, что я подставила с человеком этим незнакомым! За такие сплетни о картах с работы меня в два счёта уволят. Куда я с четырьмя детьми пойду и на что стану жить?
– Скажи, ты всю жизнь на этих хозяев горбатиться собираешься?
– Так а что же мне делать? Детей–то надо на ноги поднимать! Их четверо, а я одна. От мужа пользы–то немного. Жизнь городская мне претит, но живу тут ради ребятни и ради работы.
– Расскажи мне об участке фермера. Как она выглядит сейчас?
– Ферма у него большая, с плодородной почвой. Живёт себе припеваючи на ней. Свои продукты, которые сам ест и на продажу возит. Свой мёд. Свой зерновой урожай. Даже не представляю, как можно заставить его от этого богатства отказаться.
– Этим займётся мой юрист. Оставит его без штанов, а ферму на тебя перепишет.
– На меня? – ошеломлённо вскрикнула сноха.
– Ты бы хотела вернуться с детьми в родные края и вести там собственное хозяйство?
– Ещё спрашиваешь! Да только звучит это неправдоподобно. Зачем тебе такой подарок мне делать?
– А это не тебе, а племянникам. Пусть у них будет крыша над головой и еда в желудке. Своих детей у меня нет, так пусть твои наследниками станут, – встала я со стула и двинулась к двери. – Решай сейчас. Другого шанса не будет.
– А если это всё обман?
– Рискни и узнаешь.
Я вышла за дверь и, не спеша, отправилась к машине.
– Согласная я, – крикнула мне вслед одноклассница.
