В мгновенье я вспомнила фермера, обращавшегося со мной точно так же: как с вещью, которую можно бить, а потом любить, а потом снова бить, и при этом она тебе будет преданно всё прощать. Я взбесилась до невозможности и ударила его коленом прямо по яйцам. Он скорчился, назвав меня «сукой», а я рывком бросилась к лестнице и побежала наверх.
Вбежав в женскую спальню, я наспех сняла с себя «афганку», переодела форму, и завалилась на койку, укрывшись с головой, словно прячась ото всех и от всего. Девчонки, что присутствовали в зале, смотрели на меня с удивлением, но никто ничего не спросил, и я смогла побыть одна. Душ, в который мне хотелось попасть, уже не интересовал меня. Скверные чувства давили на грудь. Счастье, которое я испытала от встречи с офицером стёрлось после Бугая. Мне было неприятно от того, как он поступил со мной. Я верила ему, я доверяла, а он как был грубияном, ненавидящим женщин, так и остался. Другим он становится только, когда я молчу и потакаю его прихоти и словам. А раз что–то не так, он снова превращается в кровожадного волка. Ещё и напомнил мне о болезненном прошлом! О ребёночке, которого нет, о мерзавце, которому я до сих пор намерена мстить.
С такими мыслями я и уснула. Наутро меня, как и всегда, разбудил сигнал подъёма. «Ох, снова день в казарме! Какие же счастливые те, у кого есть дом!» – вдруг подумала я, хотя раньше никогда не испытывала острого нежелания находиться в армии.
– Полагаю, это потому, что Вам была неприятна предстоящая встреча с Бугаем? – спросил я майора.
– Ты верно полагаешь! Меньше всего в то утро мне хотелось видеть его! К тому же было настолько скверно на душе, что не хотелось ни тренироваться, ни учиться, ни работать на кухне во внеочередное дежурство. Те, у кого был дом, могли позволить себе похандрить, а те, кто был вынужден как я, пойти на службу, чтоб не остаться на улице – такой прерогативой не обладали.
– Я понимаю, – ответил я и долил немного виски на дно её стакана.
Утренняя тренировка по убранному после снега стадиону, и это после тёплой постели, совсем далась мне нелегко. Кроме того что заниматься было изнурительным, так ещё и Бугай со своей плеядой, назначенные по уборке снега, ходили вокруг стадиона с лопатами, и злобно на меня поглядывали. Но добило то утро, увиденное мною посередине стадиона, там, где обычно Шустрый, а впоследствии и Бугай оставляли мне знаки внимания. Заметив, что там лежит какой–то предмет, я после тренировки отправилась посмотреть, что же это, и обнаружила футляр от подаренной мне капитаном ручки. Я только сейчас вспомнила, что Бугай украл её у меня вчера, и чувство паники охватило всё тело. Я сразу поняла, что этот сюрприз на стадионе его намёк на то, что он мне отомстит. Но меня пугал не сам факт мщения, а способ, каким он собирался это делать. Я вспоминала, как он унижал Шустрого за запланированную подставу. Я больше не верила в его доброту и порядочность, скрытую под маской злодейства. Думаю, что всё как раз таки было наоборот, это злодей прятался под маской добродетели, играя для меня роль героя. Как бы то ни было, мне стало не по себе!
А вот обеденное время принесло мне светлую радость! Я увидела, вернувшуюся в ряды сослуживцев Ледышку, и, конечно же, сразу подсела к ней со своим подносом.
– Как ты себя чувствуешь?
– У меня всё хорошо! Спасибо, что навещала! И мне рассказали, как ты бросилась мне на помощь на стадионе, а потом тебя наказали…
– Главное, что с тобой всё хорошо! Держись теперь!
Внезапно мой разговор с Ледышкой прервало знакомое дыхание через плечо, тяжким бременем, лёгшее мне на душу в этот раз. Я посмотрела на склонившегося надо мной Бугая и спросила, что ему от меня надо.
– Почему ты не сидишь на своём месте?
– А где оно?
– Рядом со мной! За нашим с ребятами столом! Не притворяйся, что у тебя амнезия! – он злобно толкнул меня локтем в спину.
– Моё место там, где я сама его выберу! И сегодня оно за этим столом! – гневно посмотрела я на него.
– Ты подарок мой утренний нашла? – с гнусным намёком в голосе спросил он. – Так вот! Пересядь на своё место сию минуту!
Бугай распрямился и пошёл к своему столу, где уже заждалась его банда, не смеящая начинать трапезу без «командира».
– Приказано? Исполнить! Так ведь? – погрустнев, сказала Ледышка, оставшаяся обедать в одиночестве.
– К сожалению! – ответила я. – Исполняю!
Нехотя, я пересела за стол Бугая со своим подносом. Так как аппетит у меня в тот день был сильно занижен, то и взяла я себе немного рисовой каши и компот. Ни котлеты, ни салата, ни яблочного пюре, предложенных в меню дня.
– Эй, принеси ей нормальной еды! – распорядился Бугай одному из «шестёрок».
– Меня устраивает моя еда! – недовольно ответила я.
Он махнул рукой шестерке в знак отбоя.
– Так что ты хотел сказать?
– Сказать? Я хотел, чтоб ты села на своё место возле меня, как моя королева или царица.
– Высокого ты о себе мнения!
Бугай рассмеялся:
– Ну, разве не я Царь и Бог этого корпуса?
– Несомненно, ты! – ответила я, ведь так и было! Именно он держал всех новобранцев и рядовых в своих ежовых рукавицах.
– Так и наслаждайся тем, что восседаешь подле короля!
– Ты мне отдашь мою ручку?
– Твою? Я думал она офицерская. Хотя да… Ты ж тоже офицерская …
– Прекрати оскорблять меня!
– Скажи мне честно, он тебе нравится или ты с ним, потому что он так захотел?
– Я не с ним, это, во–первых! А во–вторых да, он мне нравится.
Бугай перестал жевать и после минуты гневного уединения в самом себе, агрессивно ударил ладонью по своему подносу. Салат и напиток, стоящие на нём, разлетелись по всему столу, а его боевая команда затихла, точно мышки, напуганные вдруг взбесившейся кошкой.
– Но, ведь, мы же пара и любим друг друга?
– Я бы сказала, что мы вместе в силу обстоятельств. Я нужна тебе, чтобы скрасить одиночество, ведь только мне ты можешь доверять. Я проверена преданностью тебе. А ты мне нужен для защиты. И да, мы отлично находим общий язык, но о любви речь не идёт.
– Ах, вот как ты заговорила? Вообще–то я любил тебя, но теперь это уже не важно. Пошла из–за моего стола! Фиг тебе, а не защита с этой минуты! Пошла из–за стола! – закричал он на всю столовую.
Я взяла свой поднос и, оставив его на стойке использованной посуды, покинула кухню. Да, я знала, что Бугай любит меня и, что отчасти я не права, но я пообещала себе тогда, когда потеряла своего ребёнка, что ни один мужчина больше никогда не сможет обидеть меня. А если и сделает это, то будет наказан! И я наказала Бугая за его вчерашнее хамство по отношению ко мне. Ранее я испытывала к нему нежные чувства, но сейчас не осталось ничего.
– Скажешь, я стерва, лейтенант?
– Скажу, что и его могу понять! Вы, ведь, и правда, были вместе, и для него это была любовь. Возможно, он просто не умел контролировать свои порывы. Его не научили сдерживать ревность, поэтому он так себя и повёл с Вами, а на следующий день уже извинялся так, как он умел это делать: перетянув Вас за свой стол, где Вы обычно и сидели.
– Ну да, для вас, мужчин, главное расставить всё по местам, и, если всё выглядит, как обычно, то вы считаете, что всё хорошо.
– Может, Вам просто стоило поговорить с ним по душам, расставив все точки над «и».
– Я это и сделала, объяснив ему, что любви между нами нет!
– Но, по сути, Вы бросили его, потому что влюбились в другого мужчину. Не считаю, что Вы его предали, но в Вашем расставание виноват офицер, вернее Ваши вспыхнувшие чувства к нему.
– Тут ты прав! Но мне и двадцати не было, и я боялась, что мне снова сделают больно, как и фермер.
– Я понимаю Вас, и не сужу. К тому же, Вы не были обязаны оставаться с Бугаем. Случается, что люди расстаются, и каждый идёт своей дорогой.
– Лейтенант, неужели и в твоей жизни было такое? Расстаться с кем–то и пойти своей дорогой?
– Возможно, и было. Давайте выпьем!
– Да ты полон таин, дорогой! – ответила майор с улыбкой на лице, и, ударив со мной стаканами, сделала глоток виски.
После занятий в военной школе весь оставшийся вечер я дежурила на кухне. Спина, да и руки жутко «ныли» и «тянули». «Ещё одно завтрашнее дежурство, и я отработала своё наказание!» – воодушевлённо думала я к концу смены. «Интересно, придёт ли капитан за мной сегодня?» – крутилось в голове желание увидеть его вновь. Убирая, моя полы, вытирая, я всё поглядывала в сторону двери в каком–то сладостном ожидании увидеть в проёме его силуэт. «Что же я буду делать, когда он уедет?» – грустно думала я про себя, и злилась на Бугая за то, что отнял у меня подарок моего возлюбленного. Я всё раздумывала, как мне вернуть подаренную капитаном ручку, но пока ещё плана не созрело. Иронично, но меня мучала совесть, что я обидела Бугая в столовой, и мне хотелось извиниться. Чтобы сделать это, я решила сходить в комнату отдыха, где он обычно проводил свободные от дежурства вечера. Так что не такая я уж и стерва, лейтенант!
Однако там его не оказалось, но я выяснила, что у него этим вечером наряд на патрулирование двора. Я знала, что перед патрулем, рядовые отправляются в раздевалку, где утепляют форму и готовят необходимую экипировку в виде фонаря, наручников и прочих подручных инструментов. Я решила отправиться к нему туда.
Дверь раздевалки была чуть приоткрыта, и я услышала, как Бугай переговаривает с одним из своих прислужников.
– Я хочу отомстить ему, и думаю, как его подставить! – злобно бурчал Бугай.
– Он капитан МВД из комиссии, проверяющей нашу казарму! Он крупная шишка, и лично я бы на него не полез!
– Поэтому ты и не я! А я вот не боюсь! И не таких шишек обламывал!
– Зачем тебе это надо?
– Он увёл мою девушку!
– Из–за бабы? Ты хочешь подставить себя из–за бабы? Да фиг с ней, пусть катится себе, куда подальше!
– Слышь, ты! Язык укороти! Ты говоришь о моей женщине! Не забывайся, а то сам покатишься, да так, что за горизонтом не видно будет!
– Она предала тебя! – подначивал его «лакей».
– Он просто вскружил ей голову погонами! А бабы–дуры, вот и повелась! Приземлю его, и она вернётся ко мне. Опомнится! Я уверен!
– Прости, конечно, но с твоей стороны это глупо!
– Пошёл вон! Мне собираться надо! – рявкнул Бугай на свою «шестерку».
Я на цыпочках побежала вверх по лестнице, чтобы они не увидели меня. Теперь мне было действительно страшно. Я даже не знаю, отчего и за кого. Меня просто охватывал страх и чувство паники. Я понимала, что с Бугаем необходимо поговорить, успокоить его, возможно, подчиниться и сделать вид, что я простила, и что люблю его. Наверное, подсознательно мне хотелось защитить капитана. Я волновалась за него! Очень! И за Бугая волновалась!
Поговорить с Бугаем мне удалось лишь на следующий день на обеде в столовой. Я спокойно подсела к нему за стол со своим подносом. Он мотнул головой своим прислужникам, чтобы те сгинули прочь.
– Что, решила, что защита тебе всё–таки не помешает? – начал он разговор, поглядывая на меня искоса.
– Да, и обычно я сижу здесь.
– Амнезия прошла?
– Вроде того. Извини меня, я вчера была слишком резка и не права! У нас, и правда, чувства. Они тёплые, крепкие, нежные.
– Это называется любовью!
– Да!
Нашу милую беседу резко прервали младший и старший сержанты, внезапно вошедшие в столовую, которая всколыхнулась и замерла от их присутствия:
«Ты и ты! Отобедаете и за младшим сержантом пройдёте!» – показал старший сержант пальцем на меня с Бугаем, и покинул столовую, оставив меня в полном недоумении.
– Что ты натворил? – спросила я Бугая под перешептывания зала.
– Я натворил? Может это ты ноги раздвигала, где попало!
– Я слышала твой разговор в раздевалке. Скажи мне, что ты натворил?
– Ручку офицерскую подкинул кое–куда.
– Ты что с ума сошёл? Куда ты её подкинул?
– Что встрепыхнулась–то? Боишься, что вычислят вашу непристойную связь? Где он тебя на ручку покупает, а ты продаёшься как шлюха?
– Да прекрати же! Я итак нервничаю!
– Вот что тебе скажу я, и внимательно меня послушай! Когда мы будем на допросе, отвечай так, как выгодно мне, а ты знаешь, как мне выгодно: капитан МВД приставал к тебе, обычной рядовой девушке, а ты не желала!
– Ты в своём уме! Никто ко мне не приставал!
– Посмотри на Ледышку! Ты же помнишь, что мой двоюродный брат теперь старшина. Так вот, я попросил, и он навёл о ней справки. Никакая она не новобранец! Её просто перевели к нам, после скандала в казарме на севере страны, где она залетела от старшего сержанта, якобы изнасиловавшего её. Как ты думаешь, ей в нашем корпусе будет очень комфортно, если все узнают её предысторию? – коварно посмотрел на меня Бугай.
– Когда–то я спасла тебя от подставы! Не поступай так!
– Веди разговор в нужном русле на допросе, и никто не узнает о её неудачном опыте службы в армии. Не переживай! Твоему возлюбленному ничего за это не будет! Он, ведь, член комиссии! Ну, может выговор от его же коллег или начальства, не более.
– Зачем тогда это надо?
– Хочу, чтобы он опозорился перед всеми, соблазняя молоденькую рядовую в проверяемой казарме.
Моя голова готова была взорваться. Я даже не успевала переварить всю информацию, которая ко мне поступала. Допрос! Капитан! Бугай! Ледышка! Какой–то набор несовместимого, нелепого бреда! Он что, действительно, полез на офицера? У меня пульсировало в самом желудке, а сердце билось, как сумасшедшее. Я жутко нервничала и переживала.
Мы прошли за младшим сержантом к залу собраний в командирском корпусе. Я увидела капитана МВД, стоящего к двери спиной, но повернувшегося, услышав наши шаги. В своих руках он крутил ту самую (не)удачливую ручку, что подарил мне. Его взгляд не выдавал ни эмоций, ни мыслей, ни планов. Холодный взгляд! Он смотрел на меня, но будто бы глядел мимо или насквозь. Войдя, мы обнаружили членов комиссии, а также наших прапорщиков и старшину, сидящих за длинным Г–образным столом. Мы отдали честь, и старший прапорщик приказал нам сесть за отдельно стоящий стол. Зал собраний походил на зал суда: коричневые столы и коричневые тона помещения. Это не могло не придать мне ещё большей нервозности!
Капитан сделал несколько широких шагов вперёд и оказался прямо напротив нас, по другую сторону стола. Однако он не сел, он ходил вокруг, точно коршун, облетающий свои жертвы смертельными кругами. Наступили жуткие минуты молчания, казавшиеся вечностью.
– Сегодня, – начал он официальным холодным до ужаса тоном, – на столе в кабинете собраний, где комиссия собралась на обсуждение внутренних дел казармы, была обнаружена эта шариковая ручка. Вы узнаете эту ручку? – наклонился он ко мне и сунул вещицу чуть ли не под нос.
– Так точно! – ответила я робко и чуть прокашлялась от волнения и страха.
– К ручке прилагалась записка. Прочтите, пожалуйста, записку! – он протянул мне обрывок листочка в клетку, на котором было написано: «Капитан МВД непристойно вёл себя со мной, склоняя к нежеланному сексуальному акту.
Вбежав в женскую спальню, я наспех сняла с себя «афганку», переодела форму, и завалилась на койку, укрывшись с головой, словно прячась ото всех и от всего. Девчонки, что присутствовали в зале, смотрели на меня с удивлением, но никто ничего не спросил, и я смогла побыть одна. Душ, в который мне хотелось попасть, уже не интересовал меня. Скверные чувства давили на грудь. Счастье, которое я испытала от встречи с офицером стёрлось после Бугая. Мне было неприятно от того, как он поступил со мной. Я верила ему, я доверяла, а он как был грубияном, ненавидящим женщин, так и остался. Другим он становится только, когда я молчу и потакаю его прихоти и словам. А раз что–то не так, он снова превращается в кровожадного волка. Ещё и напомнил мне о болезненном прошлом! О ребёночке, которого нет, о мерзавце, которому я до сих пор намерена мстить.
С такими мыслями я и уснула. Наутро меня, как и всегда, разбудил сигнал подъёма. «Ох, снова день в казарме! Какие же счастливые те, у кого есть дом!» – вдруг подумала я, хотя раньше никогда не испытывала острого нежелания находиться в армии.
– Полагаю, это потому, что Вам была неприятна предстоящая встреча с Бугаем? – спросил я майора.
– Ты верно полагаешь! Меньше всего в то утро мне хотелось видеть его! К тому же было настолько скверно на душе, что не хотелось ни тренироваться, ни учиться, ни работать на кухне во внеочередное дежурство. Те, у кого был дом, могли позволить себе похандрить, а те, кто был вынужден как я, пойти на службу, чтоб не остаться на улице – такой прерогативой не обладали.
– Я понимаю, – ответил я и долил немного виски на дно её стакана.
Утренняя тренировка по убранному после снега стадиону, и это после тёплой постели, совсем далась мне нелегко. Кроме того что заниматься было изнурительным, так ещё и Бугай со своей плеядой, назначенные по уборке снега, ходили вокруг стадиона с лопатами, и злобно на меня поглядывали. Но добило то утро, увиденное мною посередине стадиона, там, где обычно Шустрый, а впоследствии и Бугай оставляли мне знаки внимания. Заметив, что там лежит какой–то предмет, я после тренировки отправилась посмотреть, что же это, и обнаружила футляр от подаренной мне капитаном ручки. Я только сейчас вспомнила, что Бугай украл её у меня вчера, и чувство паники охватило всё тело. Я сразу поняла, что этот сюрприз на стадионе его намёк на то, что он мне отомстит. Но меня пугал не сам факт мщения, а способ, каким он собирался это делать. Я вспоминала, как он унижал Шустрого за запланированную подставу. Я больше не верила в его доброту и порядочность, скрытую под маской злодейства. Думаю, что всё как раз таки было наоборот, это злодей прятался под маской добродетели, играя для меня роль героя. Как бы то ни было, мне стало не по себе!
А вот обеденное время принесло мне светлую радость! Я увидела, вернувшуюся в ряды сослуживцев Ледышку, и, конечно же, сразу подсела к ней со своим подносом.
– Как ты себя чувствуешь?
– У меня всё хорошо! Спасибо, что навещала! И мне рассказали, как ты бросилась мне на помощь на стадионе, а потом тебя наказали…
– Главное, что с тобой всё хорошо! Держись теперь!
Внезапно мой разговор с Ледышкой прервало знакомое дыхание через плечо, тяжким бременем, лёгшее мне на душу в этот раз. Я посмотрела на склонившегося надо мной Бугая и спросила, что ему от меня надо.
– Почему ты не сидишь на своём месте?
– А где оно?
– Рядом со мной! За нашим с ребятами столом! Не притворяйся, что у тебя амнезия! – он злобно толкнул меня локтем в спину.
– Моё место там, где я сама его выберу! И сегодня оно за этим столом! – гневно посмотрела я на него.
– Ты подарок мой утренний нашла? – с гнусным намёком в голосе спросил он. – Так вот! Пересядь на своё место сию минуту!
Бугай распрямился и пошёл к своему столу, где уже заждалась его банда, не смеящая начинать трапезу без «командира».
– Приказано? Исполнить! Так ведь? – погрустнев, сказала Ледышка, оставшаяся обедать в одиночестве.
– К сожалению! – ответила я. – Исполняю!
Глава 28 - Суд на совесть
Нехотя, я пересела за стол Бугая со своим подносом. Так как аппетит у меня в тот день был сильно занижен, то и взяла я себе немного рисовой каши и компот. Ни котлеты, ни салата, ни яблочного пюре, предложенных в меню дня.
– Эй, принеси ей нормальной еды! – распорядился Бугай одному из «шестёрок».
– Меня устраивает моя еда! – недовольно ответила я.
Он махнул рукой шестерке в знак отбоя.
– Так что ты хотел сказать?
– Сказать? Я хотел, чтоб ты села на своё место возле меня, как моя королева или царица.
– Высокого ты о себе мнения!
Бугай рассмеялся:
– Ну, разве не я Царь и Бог этого корпуса?
– Несомненно, ты! – ответила я, ведь так и было! Именно он держал всех новобранцев и рядовых в своих ежовых рукавицах.
– Так и наслаждайся тем, что восседаешь подле короля!
– Ты мне отдашь мою ручку?
– Твою? Я думал она офицерская. Хотя да… Ты ж тоже офицерская …
– Прекрати оскорблять меня!
– Скажи мне честно, он тебе нравится или ты с ним, потому что он так захотел?
– Я не с ним, это, во–первых! А во–вторых да, он мне нравится.
Бугай перестал жевать и после минуты гневного уединения в самом себе, агрессивно ударил ладонью по своему подносу. Салат и напиток, стоящие на нём, разлетелись по всему столу, а его боевая команда затихла, точно мышки, напуганные вдруг взбесившейся кошкой.
– Но, ведь, мы же пара и любим друг друга?
– Я бы сказала, что мы вместе в силу обстоятельств. Я нужна тебе, чтобы скрасить одиночество, ведь только мне ты можешь доверять. Я проверена преданностью тебе. А ты мне нужен для защиты. И да, мы отлично находим общий язык, но о любви речь не идёт.
– Ах, вот как ты заговорила? Вообще–то я любил тебя, но теперь это уже не важно. Пошла из–за моего стола! Фиг тебе, а не защита с этой минуты! Пошла из–за стола! – закричал он на всю столовую.
Я взяла свой поднос и, оставив его на стойке использованной посуды, покинула кухню. Да, я знала, что Бугай любит меня и, что отчасти я не права, но я пообещала себе тогда, когда потеряла своего ребёнка, что ни один мужчина больше никогда не сможет обидеть меня. А если и сделает это, то будет наказан! И я наказала Бугая за его вчерашнее хамство по отношению ко мне. Ранее я испытывала к нему нежные чувства, но сейчас не осталось ничего.
– Скажешь, я стерва, лейтенант?
– Скажу, что и его могу понять! Вы, ведь, и правда, были вместе, и для него это была любовь. Возможно, он просто не умел контролировать свои порывы. Его не научили сдерживать ревность, поэтому он так себя и повёл с Вами, а на следующий день уже извинялся так, как он умел это делать: перетянув Вас за свой стол, где Вы обычно и сидели.
– Ну да, для вас, мужчин, главное расставить всё по местам, и, если всё выглядит, как обычно, то вы считаете, что всё хорошо.
– Может, Вам просто стоило поговорить с ним по душам, расставив все точки над «и».
– Я это и сделала, объяснив ему, что любви между нами нет!
– Но, по сути, Вы бросили его, потому что влюбились в другого мужчину. Не считаю, что Вы его предали, но в Вашем расставание виноват офицер, вернее Ваши вспыхнувшие чувства к нему.
– Тут ты прав! Но мне и двадцати не было, и я боялась, что мне снова сделают больно, как и фермер.
– Я понимаю Вас, и не сужу. К тому же, Вы не были обязаны оставаться с Бугаем. Случается, что люди расстаются, и каждый идёт своей дорогой.
– Лейтенант, неужели и в твоей жизни было такое? Расстаться с кем–то и пойти своей дорогой?
– Возможно, и было. Давайте выпьем!
– Да ты полон таин, дорогой! – ответила майор с улыбкой на лице, и, ударив со мной стаканами, сделала глоток виски.
После занятий в военной школе весь оставшийся вечер я дежурила на кухне. Спина, да и руки жутко «ныли» и «тянули». «Ещё одно завтрашнее дежурство, и я отработала своё наказание!» – воодушевлённо думала я к концу смены. «Интересно, придёт ли капитан за мной сегодня?» – крутилось в голове желание увидеть его вновь. Убирая, моя полы, вытирая, я всё поглядывала в сторону двери в каком–то сладостном ожидании увидеть в проёме его силуэт. «Что же я буду делать, когда он уедет?» – грустно думала я про себя, и злилась на Бугая за то, что отнял у меня подарок моего возлюбленного. Я всё раздумывала, как мне вернуть подаренную капитаном ручку, но пока ещё плана не созрело. Иронично, но меня мучала совесть, что я обидела Бугая в столовой, и мне хотелось извиниться. Чтобы сделать это, я решила сходить в комнату отдыха, где он обычно проводил свободные от дежурства вечера. Так что не такая я уж и стерва, лейтенант!
Однако там его не оказалось, но я выяснила, что у него этим вечером наряд на патрулирование двора. Я знала, что перед патрулем, рядовые отправляются в раздевалку, где утепляют форму и готовят необходимую экипировку в виде фонаря, наручников и прочих подручных инструментов. Я решила отправиться к нему туда.
Дверь раздевалки была чуть приоткрыта, и я услышала, как Бугай переговаривает с одним из своих прислужников.
– Я хочу отомстить ему, и думаю, как его подставить! – злобно бурчал Бугай.
– Он капитан МВД из комиссии, проверяющей нашу казарму! Он крупная шишка, и лично я бы на него не полез!
– Поэтому ты и не я! А я вот не боюсь! И не таких шишек обламывал!
– Зачем тебе это надо?
– Он увёл мою девушку!
– Из–за бабы? Ты хочешь подставить себя из–за бабы? Да фиг с ней, пусть катится себе, куда подальше!
– Слышь, ты! Язык укороти! Ты говоришь о моей женщине! Не забывайся, а то сам покатишься, да так, что за горизонтом не видно будет!
– Она предала тебя! – подначивал его «лакей».
– Он просто вскружил ей голову погонами! А бабы–дуры, вот и повелась! Приземлю его, и она вернётся ко мне. Опомнится! Я уверен!
– Прости, конечно, но с твоей стороны это глупо!
– Пошёл вон! Мне собираться надо! – рявкнул Бугай на свою «шестерку».
Я на цыпочках побежала вверх по лестнице, чтобы они не увидели меня. Теперь мне было действительно страшно. Я даже не знаю, отчего и за кого. Меня просто охватывал страх и чувство паники. Я понимала, что с Бугаем необходимо поговорить, успокоить его, возможно, подчиниться и сделать вид, что я простила, и что люблю его. Наверное, подсознательно мне хотелось защитить капитана. Я волновалась за него! Очень! И за Бугая волновалась!
Поговорить с Бугаем мне удалось лишь на следующий день на обеде в столовой. Я спокойно подсела к нему за стол со своим подносом. Он мотнул головой своим прислужникам, чтобы те сгинули прочь.
– Что, решила, что защита тебе всё–таки не помешает? – начал он разговор, поглядывая на меня искоса.
– Да, и обычно я сижу здесь.
– Амнезия прошла?
– Вроде того. Извини меня, я вчера была слишком резка и не права! У нас, и правда, чувства. Они тёплые, крепкие, нежные.
– Это называется любовью!
– Да!
Нашу милую беседу резко прервали младший и старший сержанты, внезапно вошедшие в столовую, которая всколыхнулась и замерла от их присутствия:
«Ты и ты! Отобедаете и за младшим сержантом пройдёте!» – показал старший сержант пальцем на меня с Бугаем, и покинул столовую, оставив меня в полном недоумении.
– Что ты натворил? – спросила я Бугая под перешептывания зала.
– Я натворил? Может это ты ноги раздвигала, где попало!
– Я слышала твой разговор в раздевалке. Скажи мне, что ты натворил?
– Ручку офицерскую подкинул кое–куда.
– Ты что с ума сошёл? Куда ты её подкинул?
– Что встрепыхнулась–то? Боишься, что вычислят вашу непристойную связь? Где он тебя на ручку покупает, а ты продаёшься как шлюха?
– Да прекрати же! Я итак нервничаю!
– Вот что тебе скажу я, и внимательно меня послушай! Когда мы будем на допросе, отвечай так, как выгодно мне, а ты знаешь, как мне выгодно: капитан МВД приставал к тебе, обычной рядовой девушке, а ты не желала!
– Ты в своём уме! Никто ко мне не приставал!
– Посмотри на Ледышку! Ты же помнишь, что мой двоюродный брат теперь старшина. Так вот, я попросил, и он навёл о ней справки. Никакая она не новобранец! Её просто перевели к нам, после скандала в казарме на севере страны, где она залетела от старшего сержанта, якобы изнасиловавшего её. Как ты думаешь, ей в нашем корпусе будет очень комфортно, если все узнают её предысторию? – коварно посмотрел на меня Бугай.
– Когда–то я спасла тебя от подставы! Не поступай так!
– Веди разговор в нужном русле на допросе, и никто не узнает о её неудачном опыте службы в армии. Не переживай! Твоему возлюбленному ничего за это не будет! Он, ведь, член комиссии! Ну, может выговор от его же коллег или начальства, не более.
– Зачем тогда это надо?
– Хочу, чтобы он опозорился перед всеми, соблазняя молоденькую рядовую в проверяемой казарме.
Моя голова готова была взорваться. Я даже не успевала переварить всю информацию, которая ко мне поступала. Допрос! Капитан! Бугай! Ледышка! Какой–то набор несовместимого, нелепого бреда! Он что, действительно, полез на офицера? У меня пульсировало в самом желудке, а сердце билось, как сумасшедшее. Я жутко нервничала и переживала.
Мы прошли за младшим сержантом к залу собраний в командирском корпусе. Я увидела капитана МВД, стоящего к двери спиной, но повернувшегося, услышав наши шаги. В своих руках он крутил ту самую (не)удачливую ручку, что подарил мне. Его взгляд не выдавал ни эмоций, ни мыслей, ни планов. Холодный взгляд! Он смотрел на меня, но будто бы глядел мимо или насквозь. Войдя, мы обнаружили членов комиссии, а также наших прапорщиков и старшину, сидящих за длинным Г–образным столом. Мы отдали честь, и старший прапорщик приказал нам сесть за отдельно стоящий стол. Зал собраний походил на зал суда: коричневые столы и коричневые тона помещения. Это не могло не придать мне ещё большей нервозности!
Капитан сделал несколько широких шагов вперёд и оказался прямо напротив нас, по другую сторону стола. Однако он не сел, он ходил вокруг, точно коршун, облетающий свои жертвы смертельными кругами. Наступили жуткие минуты молчания, казавшиеся вечностью.
– Сегодня, – начал он официальным холодным до ужаса тоном, – на столе в кабинете собраний, где комиссия собралась на обсуждение внутренних дел казармы, была обнаружена эта шариковая ручка. Вы узнаете эту ручку? – наклонился он ко мне и сунул вещицу чуть ли не под нос.
– Так точно! – ответила я робко и чуть прокашлялась от волнения и страха.
– К ручке прилагалась записка. Прочтите, пожалуйста, записку! – он протянул мне обрывок листочка в клетку, на котором было написано: «Капитан МВД непристойно вёл себя со мной, склоняя к нежеланному сексуальному акту.
