Я уже говорила, что не желаю быть чьей–то вещью! Так поступают с бездушными вещами – решают их судьбу. Я не позволю тебе этого делать!
– Я обеспечил тебе будущее! Образование кинолога и уже готовую работу по специальности в кинологическом центре, где ты сможешь расти дальше по карьерной лестнице. Я понимаю, что сейчас в тебе «говорят» гормоны юности, не дающие ясно увидеть, что для тебя лучше, но зато это вижу я!
– Ты мне не отец, чтобы беспокоиться о моём будущем и уж тем более предопределять его! Ты мой мужчина и мы на равных. Решения должны быть согласованы!
– Будешь учиться на кинолога, и тема закрыта! Срок подачи заявлений на сентябрь истёк. Так что смирись! Больше я это обсуждать не желаю! – он вновь завёл мотор автомобиля.
– А я больше не желаю оставаться с человеком, который не берёт моё мнение в расчёт! Придёт сентябрь, и я съеду в общежитие!
– Можешь ворчать и дуться сколько сил хватит! Капризная девчонка! – «отрезал» он и на этом дискуссия была завершена.
Однако в июле пришло письмо из академии МВД, по которому меня приняли на четырёхлетнее обучение с направлением кинологии, но вот места в общежитие не предоставили за неимением свободного. Это письмо мне хотелось изорвать и выбросить в урну! Меня невероятно раздражал тот факт, что я была обязана учиться на профессию, которую сама не выбирала, учитывая то, что академия предоставляла множество других, намного более интересных специальностей. И возможно, капитан был прав, касательно обустроенного будущего, но во мне говорил ещё и дух противоречия, сопротивляющийся его мужской воле. В свои 19 лет мне было сложно простить возлюбленного за то, что он даже не спросил меня, желаю ли я обучаться работе с собаками, и хочу ли в будущем трудиться кинологом во благо его центра. «Подпалённая» переизбытком эмоций, я очень хотела переехать в общежитие, но даже в этом судьба мне отказала, заставив по–прежнему драить мылом полы, расставлять чашки в верном порядке и видеть своего раздражителя по вечерам. Конечно, в моём сердце ещё теплилась любовь, но обида жгла сильнее. Так вот получив письмо, я сгоряча отправилась в академию и подошла в регистратуру:
– Скажите, могу ли я поменять направление? – протянула я письмо солидной женщине в очках с массивной цепочкой, овивающей её не менее массивную шею.
– Милочка, а о чём Вы думали, когда подавали заявление? Это Вам не примерочная, чтоб костюмы менять, пока нужный не подберёте!
– И всё же! Прошу Вас мне помочь! Любой другой курс!
– Это чем же Вам кинология так не угодила? Какая собака Вас укусила? – расхохоталась она над своей же шуткой. Я улыбнулась, ничего не ответив.
После долгих ковыряний в разных папках, женщина печально взглянула на меня:
– К сожалению, все места разобраны! У нас сейчас большой приток женщин, отслуживших в армии. Идти им дальше некуда, а на военном поприще всё мужиками забито. Так вот они сюда и рванули! Большую часть комиссия «забраковала», но те, что прошли, заняли все места на курсах. У нас теперь перевес в женскую сторону! – захихикала она. – Счастье, что Вы вообще прошли, пусть даже на кинологию свою, ведь конкуренция просто дикая!
– Видимо и с общежитием та же беда? – безнадёжно спросила я.
– Ой, а туда вообще так очередь на год вперёд! Вас внести в резерв на другой курс и на общягу?
– Внесите! На социальную педагогику и юриспруденцию. Спасибо Вам за помощь!
– Удачи, милочка! Ждём в сентябре!
Я вышла из академии поникшая и расстроенная. Опустив голову, я быстрыми шагами направлялась в сторону метро, как вдруг меня окликнул знакомый женский голос. Я обернулась и расплылась в улыбке. Ко мне с противоположной улицы почти бежала Отвёртка, только выглядела она куда более симпатично и женственно, чем в грубой униформе рядового с затянутыми в хвост волосами. Я двинулась навстречу ей, а поравнявшись, крепко обняла.
– Как же я рада тебя видеть! – сквозь стиснутые от объятий зубы, проговорила она.
– А я тебя! Боже! Поздравляю с окончанием службы!
– Спасибо!
– Ты здесь какими судьбами, Отвёртка? – спросила я её, оглядывая с головы до ног и крепко держа за плечи.
– Да вот по окончанию армии всё лето бегала, работу искала, как и многие сослуживцы из женского взвода, да без толку! Опыт воинский есть, а вакансии для нас, увы, нет. В охрану женщин неохотно берут, и в контрактники тоже. Даже в тренеры по физической подготовке или в полицейские не получается пойти, потому как дополнительное образование требуют. Ну и на гражданскую работу без образования только уборщицей или рабочей на завод возьмут. Вот я и попыталась в академию МВД поступить, как многие советовали.
– Поступила?
– К сожалению, не прошла комиссию. Я ж в армии особыми талантами не отличалась. Набрали лучших, таких, как ты. Сама, кстати, учишься уже?
– С сентября начну.
– Поздравляю! А на кого обучаться решила?
– На кинолога, – недовольно ответила я.
– А что так выбору не рада?
– А я и не выбирала! – обиженная на избранника, я с удовольствием раскрылась подруге. – Мне заявление капитан мой заполнял, который, не спросив, определил мне самолично будущую профессию. Он кинологический центр открывать задумал, вот и решил, что мне как кинологу в его центре работать суждено.
– Ну что ж подруга, тебе очень повезло с твоим капитаном! Сегодня каждая отслужившая рядовая мечтает о том, что б её, как тебя, к себе забрали, обеспечили домом, образованием, работу уже на будущее подыскали. Чего сетуешь– то?
– Я о кинологии не просила и никогда не хотела быть с ней связана! – злобно скрестила я руки на груди. – У нас и отношения подпортились, потому что ругаю его каждый день.
– Да ты просто вредничаешь, своего счастья не понимая! Ты и в армию–то, насколько я помню, идти не хотела, да жизнь заставила. Теперь всё та же жизнь даёт тебе шанс на благоустройство, ещё и рядом с любимым. На твоём месте я бы его зацеловала, а не забранила! – рассмеялась она.
– Ладно, я подумаю! – с одолжением улыбнулась я. – Так ты теперь домой поедешь?
– Куда домой? Я родилась здесь, в столице. Живу с родителями и младшим братом неподалёку отсюда. Может, в гости зайдёшь?
– Зайду! – заулыбалась я радостным новостям, означавшим, что в этом городе у меня теперь есть подруга. – Мне только капитану своему позвонить надо! В известность поставить, где я и с кем. Найдём телефонную будку, и к тебе!
– Из моей квартиры позвонишь! Я смотрю, офицер–то твой тебя контролирует! Ревнует, значит? – подтолкнула она меня плечом, и, засмеявшись в унисон, мы двинулись в обнимку к её дому.
Меня очень добро встретила мама Отвёртки, приятная женщина, всю жизнь проработавшая швеёй на фабрике. Отца, прораба по строительным работам, дома не было, а младший 12– летний брат весело дал мне «пять», и побежал делать уроки. Их двухкомнатная квартира была небольшой, да и обстановка не богатой, но опрятность и вкусный запах обеда придавали уют и тепло их домашней обители. Мы сели на кухне, и я была угощена ароматным говяжьим супом с хрустящей корочкой белого хлеба.
– Моя дочь часто рассказывала о тебе, и о ваших приключениях в казарме! – улыбнулась мне милая женщина, перемывая посуду в раковине.
– О, да! Мы с Отвёрткой очень сдружились к концу моей службы! – посмотрела я на подругу и мы тихонько захихикали.
– Отвёрткой? – рассмеялась мама.
– Это позывной у меня такой был! – ответила сослуживец, и показала мне жестом «молчать», по которому я и догадалась, что мама Отвёртки не в курсе её давней криминальной деятельности.
– Она у нас рукастая была! Отсюда и прозвище! – поддержала я подругу, чем вызвала заливистый смех матери.
– Слава Богу, что по дому она не «рукодельничает»! – подтрунивала женщина над дочкой. – Я скоро на смену рабочую побегу, а вы тут посекретничайте, девочки! Было приятно познакомиться! – сказала она мне.
– Взаимно, и спасибо за аппетитное угощение! – ответила я.
Когда мы остались наедине, я шепотом спросила:
– Семья не в курсе твоего прошлого?
– Нет, конечно! Потому в армию срочно и пошла, когда полиция на хвост мне «наступила». Еле выкрутилась! Отец узнал бы, – из дома выгнал! А не то, чтобы штраф заплатил или от срока отмазал!
– Надеюсь, ты с этим завязала!
– Завязала! – серьёзно ответила она, своим тоном пытаясь убедить меня, что оставила былое занятие в прошлом.
Мы проболтали весь вечер! Говорили в основном о казарме и сослуживцах. Я узнала, что Бугай буквально через пару недель перевёлся служить в морфлот, чем очень расстроил свою новообретённую подружку, которую за роман с врагом и загнобили Морской котик с прихвостнями. Измученная их придирками и подлостью, она покинула армию, не дослужив до конца. Старший прапорщик слово сдержал и наказал Шустрого жёстким выговором в дело. Морской котик же провела остаток службы, ночуя на койке у двери в спальный зал. Правда, демобилизовалась она со званием младшего сержанта за отличие в физической подготовке и стрельбе. Ледышка же вновь сошлась с одним из сержантов и сорвалась со службы.
– Мда, ну, в принципе, всё ожидаемо! – подытожила я рассказ Отвёртки.
– Ага, но отомстила ты Котику и Шустрому отменно! – злобно ухмыльнулась она. – А вообще, мне кажется, тебе единственной армия «выдала» талон на счастливую жизнь. Тебе свезло сойтись с офицером, пусть и младшего состава. Он у тебя такой серьёзный, мужественный и деловой! За ним, как за каменной стеной! А он тебя оберегает, прям, как папа! – по–белому позавидовала мне подруга.
– Всё тоже не так просто…, – начала я, как вдруг встрепыхнулась, взглянув на часы. – Я забыла позвонить ему, а уже девять вечера и он давно дома!
– Ругать будет?
– Будет! – обречённо ответила я. – Где у вас телефон?
Подруга принесла с прихожей серый дисковый телефон, чьего шнура удачно хватило до кухонного стола.
– Ты где пропала? – закричал на меня капитан взволнованным тоном.
– Я у подруги засиделась. Прости, я позабыла позвонить!
– Какой ещё подруги? Адрес давай! Сейчас приеду за тобой! – строго приказал он.
– Не надо, я сама…
– Адрес, сейчас же! И чтоб ждала там! – закричал он вновь, так, что мурашки побежали по коже.
Я спросила у Отвёртки адрес и, дрожащим от волнения голосом, продиктовала ему. Капитан же, как всегда в своей манере бросил трубку, чем в очередной раз заставил мою кровь заледенеть в жилах.
– Сильно злится? – спросила меня подруга, испуганно прикусив нижнюю губу.
– В ярости! – сокрушенно ответила я. – Приказал ждать. Придётся исполнить.
И вот минут через сорок в дверь Отвёртки раздался напористый раздраженный звонок. Конечно же, мы обе поняли, что это капитан приехал за мной, как и обещался.
– Ну, всё, созвонимся! Номерами обменялись, – шепотом сказала я подруге, крепко сжав её в объятьях.
– Удачи тебе, и перестань ты дуться на него! Лучше прощенья попроси!
Звонок повторился, и был ещё настойчивей и нетерпеливей.
– Открываю! – предупредила Отвёртка и, подойдя к двери, начала отпирать все четыре, разнообразных по виду, замка. Последней была цепочка с защёлкой, и наконец–то врата надёжной крепости были отворены.
Мой капитан стоял на пороге, неодобрительно оглядывая нас обеих несколько секунд. На нём была одета форма, как будто он собрался на работу, а не за мной, гостившей у подруги. Этот наряд недвусмысленно говорил мне о том, что возлюбленный был готов ко всему, в том числе и ко встречи с потенциальными неприятностями, в которые я, бестолковая, по его мнению, могла попасть. Это и не было удивительно, ведь он прекрасно знал, что у меня нет знакомых или подруг в столице.
«В машину, живо!» – скомандовал он мне.
«Пока!» – шепнула я напоследок сослуживцу и, проскользнув мимо капитана, проводившего меня гневным взглядом, выбежала в подъезд. Спустившись на первый этаж, я притихла, намереваясь подслушать разговор Отвёртки и возлюбленного, задержавшегося наверху.
– Тебя я помню! Вы дежурили в казарменной столовке вместе с моей бесшабашной девушкой.
– Вы её простите, это я виновата! Она хотела позвонить, но я её заболтала, – заступилась за меня подруга.
– Дома обсудим с ней этот неприятный инцидент! Ты отслужила?
– Так точно, капитан! – ответила она ему армейским языком.
– А с кем живешь?
– С родителями и младшим братом.
– А где взрослые?
– Прошу прощения, но я уже и сама совершеннолетняя! – обиженно, но почтительно ответила Отвёртка.
– Да, паспорт у вас у всех имеется, да только мозгов пока ещё нет! – укорительно сказал мой солидный офицер. – А кого родители боятся, что дверных замков понавешали?
– Ой, это не родители! Это моё увлечение! – возбуждённо призналась Отвёртка. – Я, вроде как, коллекционирую разные замки, а лучшими из них папа дверь укрепляет. Посмотрите! Это классический цилиндр, он уже был здесь установлен, – самый простой и лёгкий для грабителя. Мы дополнили его евроцилиндром и морским замком, которые обеспечивают более высокий уровень безопасности. А четвёртый – мой любимый, с усиленной защитой от взлома! Его механизм не позволяет вставить отмычку или другой предмет, отличный от «родного» ключа, – гордо протараторила подруга.
– Ты отлично разбираешься в замках! Что ж, удачи на гражданке!
– Спасибо! – ответила Отвёртка. Я услышала звук запирающейся двери и шаги любимого по лестнице вниз. На цыпочках выскользнув на улицу, я «нырнула» в автомобиль.
– Не стыдно? – спросил меня капитан, заводя машину.
– Стыдно. Прости меня! – потянулась я к нему, обнимая за шею и целуя в щёку.
Он же глядел на дорогу через лобовое стекло, будто не замечая моего раскаяния:
– Простил, но чтобы это было в последний раз!
– Ну, мы же девочки! Заговорились, бывает! – виноватым тоном оправдалась я.
– Мы с тобой в самом начале совместного проживания договорились о правилах дома…
– Да, но…
– Не перебивай меня! – серьёзно сказал он. – Ты, как женщина, обязалась готовить и заботиться о быте, а я, как мужчина, пообещал решать насущные вопросы. Я исполняю своё обещание: забочусь о тебе, устраиваю твоё будущее, обеспечиваю нас средствами на проживание, трачу время отдыха на поиски тебя по столице. Ты же болтаешь с подругой, не думая, что я волнуюсь о тебе, и веселишься, бесстыдно позабыв о своей женской задаче – покормить, напоить, поухаживать за мной. Как это понимать?
– Больше не повторится! – тихо промолвила я, покраснев от стыда.
– Такое поведение недопустимо! Ты поняла меня?
– Да, – чуть слышно прозвучал мой ответ.
– И ещё! Какой позывной был в армии у твоей подружки?
– Отвёртка. А что?
Капитан ухмыльнулся и слегка покачал головой:
– Твоя подруга – домушница!
– Кто?
– Профессиональная взломщица замков, обкрадывающая то, что за ними. Отсюда и позывной – отвёртка!
– С чего ты взял? – попыталась я скрыть былые грехи подруги.
– В замках разбирается с упором на анти–взлом! Вся дверь в защите! Боится, что подельники и к ней наведаются!
– Я обеспечил тебе будущее! Образование кинолога и уже готовую работу по специальности в кинологическом центре, где ты сможешь расти дальше по карьерной лестнице. Я понимаю, что сейчас в тебе «говорят» гормоны юности, не дающие ясно увидеть, что для тебя лучше, но зато это вижу я!
– Ты мне не отец, чтобы беспокоиться о моём будущем и уж тем более предопределять его! Ты мой мужчина и мы на равных. Решения должны быть согласованы!
– Будешь учиться на кинолога, и тема закрыта! Срок подачи заявлений на сентябрь истёк. Так что смирись! Больше я это обсуждать не желаю! – он вновь завёл мотор автомобиля.
– А я больше не желаю оставаться с человеком, который не берёт моё мнение в расчёт! Придёт сентябрь, и я съеду в общежитие!
– Можешь ворчать и дуться сколько сил хватит! Капризная девчонка! – «отрезал» он и на этом дискуссия была завершена.
Однако в июле пришло письмо из академии МВД, по которому меня приняли на четырёхлетнее обучение с направлением кинологии, но вот места в общежитие не предоставили за неимением свободного. Это письмо мне хотелось изорвать и выбросить в урну! Меня невероятно раздражал тот факт, что я была обязана учиться на профессию, которую сама не выбирала, учитывая то, что академия предоставляла множество других, намного более интересных специальностей. И возможно, капитан был прав, касательно обустроенного будущего, но во мне говорил ещё и дух противоречия, сопротивляющийся его мужской воле. В свои 19 лет мне было сложно простить возлюбленного за то, что он даже не спросил меня, желаю ли я обучаться работе с собаками, и хочу ли в будущем трудиться кинологом во благо его центра. «Подпалённая» переизбытком эмоций, я очень хотела переехать в общежитие, но даже в этом судьба мне отказала, заставив по–прежнему драить мылом полы, расставлять чашки в верном порядке и видеть своего раздражителя по вечерам. Конечно, в моём сердце ещё теплилась любовь, но обида жгла сильнее. Так вот получив письмо, я сгоряча отправилась в академию и подошла в регистратуру:
– Скажите, могу ли я поменять направление? – протянула я письмо солидной женщине в очках с массивной цепочкой, овивающей её не менее массивную шею.
– Милочка, а о чём Вы думали, когда подавали заявление? Это Вам не примерочная, чтоб костюмы менять, пока нужный не подберёте!
– И всё же! Прошу Вас мне помочь! Любой другой курс!
– Это чем же Вам кинология так не угодила? Какая собака Вас укусила? – расхохоталась она над своей же шуткой. Я улыбнулась, ничего не ответив.
После долгих ковыряний в разных папках, женщина печально взглянула на меня:
– К сожалению, все места разобраны! У нас сейчас большой приток женщин, отслуживших в армии. Идти им дальше некуда, а на военном поприще всё мужиками забито. Так вот они сюда и рванули! Большую часть комиссия «забраковала», но те, что прошли, заняли все места на курсах. У нас теперь перевес в женскую сторону! – захихикала она. – Счастье, что Вы вообще прошли, пусть даже на кинологию свою, ведь конкуренция просто дикая!
– Видимо и с общежитием та же беда? – безнадёжно спросила я.
– Ой, а туда вообще так очередь на год вперёд! Вас внести в резерв на другой курс и на общягу?
– Внесите! На социальную педагогику и юриспруденцию. Спасибо Вам за помощь!
– Удачи, милочка! Ждём в сентябре!
Я вышла из академии поникшая и расстроенная. Опустив голову, я быстрыми шагами направлялась в сторону метро, как вдруг меня окликнул знакомый женский голос. Я обернулась и расплылась в улыбке. Ко мне с противоположной улицы почти бежала Отвёртка, только выглядела она куда более симпатично и женственно, чем в грубой униформе рядового с затянутыми в хвост волосами. Я двинулась навстречу ей, а поравнявшись, крепко обняла.
– Как же я рада тебя видеть! – сквозь стиснутые от объятий зубы, проговорила она.
– А я тебя! Боже! Поздравляю с окончанием службы!
– Спасибо!
– Ты здесь какими судьбами, Отвёртка? – спросила я её, оглядывая с головы до ног и крепко держа за плечи.
– Да вот по окончанию армии всё лето бегала, работу искала, как и многие сослуживцы из женского взвода, да без толку! Опыт воинский есть, а вакансии для нас, увы, нет. В охрану женщин неохотно берут, и в контрактники тоже. Даже в тренеры по физической подготовке или в полицейские не получается пойти, потому как дополнительное образование требуют. Ну и на гражданскую работу без образования только уборщицей или рабочей на завод возьмут. Вот я и попыталась в академию МВД поступить, как многие советовали.
– Поступила?
– К сожалению, не прошла комиссию. Я ж в армии особыми талантами не отличалась. Набрали лучших, таких, как ты. Сама, кстати, учишься уже?
– С сентября начну.
– Поздравляю! А на кого обучаться решила?
– На кинолога, – недовольно ответила я.
– А что так выбору не рада?
– А я и не выбирала! – обиженная на избранника, я с удовольствием раскрылась подруге. – Мне заявление капитан мой заполнял, который, не спросив, определил мне самолично будущую профессию. Он кинологический центр открывать задумал, вот и решил, что мне как кинологу в его центре работать суждено.
– Ну что ж подруга, тебе очень повезло с твоим капитаном! Сегодня каждая отслужившая рядовая мечтает о том, что б её, как тебя, к себе забрали, обеспечили домом, образованием, работу уже на будущее подыскали. Чего сетуешь– то?
– Я о кинологии не просила и никогда не хотела быть с ней связана! – злобно скрестила я руки на груди. – У нас и отношения подпортились, потому что ругаю его каждый день.
– Да ты просто вредничаешь, своего счастья не понимая! Ты и в армию–то, насколько я помню, идти не хотела, да жизнь заставила. Теперь всё та же жизнь даёт тебе шанс на благоустройство, ещё и рядом с любимым. На твоём месте я бы его зацеловала, а не забранила! – рассмеялась она.
– Ладно, я подумаю! – с одолжением улыбнулась я. – Так ты теперь домой поедешь?
– Куда домой? Я родилась здесь, в столице. Живу с родителями и младшим братом неподалёку отсюда. Может, в гости зайдёшь?
– Зайду! – заулыбалась я радостным новостям, означавшим, что в этом городе у меня теперь есть подруга. – Мне только капитану своему позвонить надо! В известность поставить, где я и с кем. Найдём телефонную будку, и к тебе!
– Из моей квартиры позвонишь! Я смотрю, офицер–то твой тебя контролирует! Ревнует, значит? – подтолкнула она меня плечом, и, засмеявшись в унисон, мы двинулись в обнимку к её дому.
Меня очень добро встретила мама Отвёртки, приятная женщина, всю жизнь проработавшая швеёй на фабрике. Отца, прораба по строительным работам, дома не было, а младший 12– летний брат весело дал мне «пять», и побежал делать уроки. Их двухкомнатная квартира была небольшой, да и обстановка не богатой, но опрятность и вкусный запах обеда придавали уют и тепло их домашней обители. Мы сели на кухне, и я была угощена ароматным говяжьим супом с хрустящей корочкой белого хлеба.
– Моя дочь часто рассказывала о тебе, и о ваших приключениях в казарме! – улыбнулась мне милая женщина, перемывая посуду в раковине.
– О, да! Мы с Отвёрткой очень сдружились к концу моей службы! – посмотрела я на подругу и мы тихонько захихикали.
– Отвёрткой? – рассмеялась мама.
– Это позывной у меня такой был! – ответила сослуживец, и показала мне жестом «молчать», по которому я и догадалась, что мама Отвёртки не в курсе её давней криминальной деятельности.
– Она у нас рукастая была! Отсюда и прозвище! – поддержала я подругу, чем вызвала заливистый смех матери.
– Слава Богу, что по дому она не «рукодельничает»! – подтрунивала женщина над дочкой. – Я скоро на смену рабочую побегу, а вы тут посекретничайте, девочки! Было приятно познакомиться! – сказала она мне.
– Взаимно, и спасибо за аппетитное угощение! – ответила я.
Когда мы остались наедине, я шепотом спросила:
– Семья не в курсе твоего прошлого?
– Нет, конечно! Потому в армию срочно и пошла, когда полиция на хвост мне «наступила». Еле выкрутилась! Отец узнал бы, – из дома выгнал! А не то, чтобы штраф заплатил или от срока отмазал!
– Надеюсь, ты с этим завязала!
– Завязала! – серьёзно ответила она, своим тоном пытаясь убедить меня, что оставила былое занятие в прошлом.
Мы проболтали весь вечер! Говорили в основном о казарме и сослуживцах. Я узнала, что Бугай буквально через пару недель перевёлся служить в морфлот, чем очень расстроил свою новообретённую подружку, которую за роман с врагом и загнобили Морской котик с прихвостнями. Измученная их придирками и подлостью, она покинула армию, не дослужив до конца. Старший прапорщик слово сдержал и наказал Шустрого жёстким выговором в дело. Морской котик же провела остаток службы, ночуя на койке у двери в спальный зал. Правда, демобилизовалась она со званием младшего сержанта за отличие в физической подготовке и стрельбе. Ледышка же вновь сошлась с одним из сержантов и сорвалась со службы.
– Мда, ну, в принципе, всё ожидаемо! – подытожила я рассказ Отвёртки.
– Ага, но отомстила ты Котику и Шустрому отменно! – злобно ухмыльнулась она. – А вообще, мне кажется, тебе единственной армия «выдала» талон на счастливую жизнь. Тебе свезло сойтись с офицером, пусть и младшего состава. Он у тебя такой серьёзный, мужественный и деловой! За ним, как за каменной стеной! А он тебя оберегает, прям, как папа! – по–белому позавидовала мне подруга.
– Всё тоже не так просто…, – начала я, как вдруг встрепыхнулась, взглянув на часы. – Я забыла позвонить ему, а уже девять вечера и он давно дома!
– Ругать будет?
– Будет! – обречённо ответила я. – Где у вас телефон?
Подруга принесла с прихожей серый дисковый телефон, чьего шнура удачно хватило до кухонного стола.
– Ты где пропала? – закричал на меня капитан взволнованным тоном.
– Я у подруги засиделась. Прости, я позабыла позвонить!
– Какой ещё подруги? Адрес давай! Сейчас приеду за тобой! – строго приказал он.
– Не надо, я сама…
– Адрес, сейчас же! И чтоб ждала там! – закричал он вновь, так, что мурашки побежали по коже.
Я спросила у Отвёртки адрес и, дрожащим от волнения голосом, продиктовала ему. Капитан же, как всегда в своей манере бросил трубку, чем в очередной раз заставил мою кровь заледенеть в жилах.
– Сильно злится? – спросила меня подруга, испуганно прикусив нижнюю губу.
– В ярости! – сокрушенно ответила я. – Приказал ждать. Придётся исполнить.
Глава 41 - Дружбу на замок
И вот минут через сорок в дверь Отвёртки раздался напористый раздраженный звонок. Конечно же, мы обе поняли, что это капитан приехал за мной, как и обещался.
– Ну, всё, созвонимся! Номерами обменялись, – шепотом сказала я подруге, крепко сжав её в объятьях.
– Удачи тебе, и перестань ты дуться на него! Лучше прощенья попроси!
Звонок повторился, и был ещё настойчивей и нетерпеливей.
– Открываю! – предупредила Отвёртка и, подойдя к двери, начала отпирать все четыре, разнообразных по виду, замка. Последней была цепочка с защёлкой, и наконец–то врата надёжной крепости были отворены.
Мой капитан стоял на пороге, неодобрительно оглядывая нас обеих несколько секунд. На нём была одета форма, как будто он собрался на работу, а не за мной, гостившей у подруги. Этот наряд недвусмысленно говорил мне о том, что возлюбленный был готов ко всему, в том числе и ко встречи с потенциальными неприятностями, в которые я, бестолковая, по его мнению, могла попасть. Это и не было удивительно, ведь он прекрасно знал, что у меня нет знакомых или подруг в столице.
«В машину, живо!» – скомандовал он мне.
«Пока!» – шепнула я напоследок сослуживцу и, проскользнув мимо капитана, проводившего меня гневным взглядом, выбежала в подъезд. Спустившись на первый этаж, я притихла, намереваясь подслушать разговор Отвёртки и возлюбленного, задержавшегося наверху.
– Тебя я помню! Вы дежурили в казарменной столовке вместе с моей бесшабашной девушкой.
– Вы её простите, это я виновата! Она хотела позвонить, но я её заболтала, – заступилась за меня подруга.
– Дома обсудим с ней этот неприятный инцидент! Ты отслужила?
– Так точно, капитан! – ответила она ему армейским языком.
– А с кем живешь?
– С родителями и младшим братом.
– А где взрослые?
– Прошу прощения, но я уже и сама совершеннолетняя! – обиженно, но почтительно ответила Отвёртка.
– Да, паспорт у вас у всех имеется, да только мозгов пока ещё нет! – укорительно сказал мой солидный офицер. – А кого родители боятся, что дверных замков понавешали?
– Ой, это не родители! Это моё увлечение! – возбуждённо призналась Отвёртка. – Я, вроде как, коллекционирую разные замки, а лучшими из них папа дверь укрепляет. Посмотрите! Это классический цилиндр, он уже был здесь установлен, – самый простой и лёгкий для грабителя. Мы дополнили его евроцилиндром и морским замком, которые обеспечивают более высокий уровень безопасности. А четвёртый – мой любимый, с усиленной защитой от взлома! Его механизм не позволяет вставить отмычку или другой предмет, отличный от «родного» ключа, – гордо протараторила подруга.
– Ты отлично разбираешься в замках! Что ж, удачи на гражданке!
– Спасибо! – ответила Отвёртка. Я услышала звук запирающейся двери и шаги любимого по лестнице вниз. На цыпочках выскользнув на улицу, я «нырнула» в автомобиль.
– Не стыдно? – спросил меня капитан, заводя машину.
– Стыдно. Прости меня! – потянулась я к нему, обнимая за шею и целуя в щёку.
Он же глядел на дорогу через лобовое стекло, будто не замечая моего раскаяния:
– Простил, но чтобы это было в последний раз!
– Ну, мы же девочки! Заговорились, бывает! – виноватым тоном оправдалась я.
– Мы с тобой в самом начале совместного проживания договорились о правилах дома…
– Да, но…
– Не перебивай меня! – серьёзно сказал он. – Ты, как женщина, обязалась готовить и заботиться о быте, а я, как мужчина, пообещал решать насущные вопросы. Я исполняю своё обещание: забочусь о тебе, устраиваю твоё будущее, обеспечиваю нас средствами на проживание, трачу время отдыха на поиски тебя по столице. Ты же болтаешь с подругой, не думая, что я волнуюсь о тебе, и веселишься, бесстыдно позабыв о своей женской задаче – покормить, напоить, поухаживать за мной. Как это понимать?
– Больше не повторится! – тихо промолвила я, покраснев от стыда.
– Такое поведение недопустимо! Ты поняла меня?
– Да, – чуть слышно прозвучал мой ответ.
– И ещё! Какой позывной был в армии у твоей подружки?
– Отвёртка. А что?
Капитан ухмыльнулся и слегка покачал головой:
– Твоя подруга – домушница!
– Кто?
– Профессиональная взломщица замков, обкрадывающая то, что за ними. Отсюда и позывной – отвёртка!
– С чего ты взял? – попыталась я скрыть былые грехи подруги.
– В замках разбирается с упором на анти–взлом! Вся дверь в защите! Боится, что подельники и к ней наведаются!
