Напарник повернул ключ зажигания. Двигатель тихо завёлся. Переваливаясь на песчаных волнах, фургон выбрался на дорогу и, прибавив скорость, с включенными фарами спокойно продолжил путь.
Широко зевнув, Север тряхнул головой.
– Сразу после дела на отдых, – заявил он. – Два года в убойном режиме.
– Два, – ухмыльнулся Росс. – Я три с половиной на базе.
– Три с половиной?!! Да иди ты! – глянул круглыми глазами Север и опять отвернулся к дороге. – И как? Не задолбался ещё?
Росс сцепил пальцы за шеей и выгнулся, хрустнув грудиной.
– Да как-то привык уже.
– Ххех, привык. Хотя что-то не заметил, чтобы тебе особые привилегии были. Пашешь наравне со всеми. Агент первого звена, блин. Чего с Джейденом не поделили?
Криво дёрнув щекой, Эд глянул в боковое окно.
– Дело прошлое. Вышвырнул и забыл.
Прозвучало категорично. Север понял и расспросами докучать не стал. Часть жизни членов «Аргуса» была надёжно скрыта не только от посторонних, но и от коллег. Часть, о которой не позволено было трепаться, могла навредить как самому служащему, так и всей организации.
Какое-то время ехали молча. В ближнем свете перед ними катилась дорога, а по обочинам пошевеливалась задетая фарами тьма.
Неожиданно жёлтый луч застиг серую тень, летящую наперерез фургону. Мазнув по силуэту, свет вернулся двумя огненными точками. Север вдавил педаль тормоза. В салоне с полок посыпалась всякая мелочёвка. Рухнув на приборную панель, Росс с Севером замерли и с минуту таращились в темноту обочины, куда занырнуло нечто непонятное.
– Это что за хэ… – глухо пробормотал ошарашенный напарник. – Что это было, Эд? Ты успел его рассмотреть?
Тот потёр костяшкой большого пальца подбородок и неуверенно помотал головой.
По салону шло тихое гудение. Росс опустил боковое стекло и высунул голову в темень. Вокруг стояла чернильная густота ночи. И только небольшой участок тёмной дороги освещало жёлтое пятно света перед фургоном и красная туманность позади.
– А размер… размер видел? – не унимался напарник. – Да мать твою! Метра три-четыре, не меньше.
Лёгкий порыв ветра сыпанул на лобовое стекло песок, мягко зашуршал по крыше. Волосы шевельнула свежесть. Сквозь гул работающего двигателя ухо уловило странный звук – низкий короткий рокот. Росс всмотрелся в окружающее пространство, но ничего не увидел. Под звёздно-синим прозрачным небом замерла холодная пустыня.
– Ну ты махнул три-четыре! – Эд втянул голову внутрь фургона и поднял стекло. – Скажешь тоже. В темноте померещилось. – Отирая с ладоней песок, который, казалось, забил все щели салона, он напомнил: – Время Димыч, поехали.
Беспрестанно оглядывая обочины, они поехали дальше. Из темноты впереди уже проступал знакомый горный уступ, за которым находилась стоянка.
Он разделся по пояс, смочил полотенце и стал торопливо обтираться, смывая липкий разъедающий пот. Вдали сорвалась на лай собака. После грубого окрика охранника она замолчала.
Связь по-прежнему отсутствовала. Старшему экспедиции так и не удалось выйти на столицу. Вызвать профессиональную охрану не получилось. И не получилось отправить в ассоциацию сообщение о странном положении дел в районе раскопок. Лагерь самым что ни на есть мистическим образом оказался лишён связи со всем остальным миром.
Он набросил полотенце на верёвку, расправил. Забрался в палатку, натянул футболку с длинными рукавами и сверху толстый свитер. Затем улёгся на походный коврик и укрылся одеялом.
Он долго лежал, слушая, как стихают вечерние звуки, как отдаётся благословенному отдыху уставшая земля. И как внезапно поднявшийся ветер с лёгким посвистом треплет палатку, волнами колыша тонкое полотно.
Сердце тронуло беспокойство, неприятно кольнуло тоской. Непонятная тревога мешала погрузиться в полноценный сон, рывками выдёргивая из подступающей дрёмы. Появилось предчувствие беды, ощущение затаённого поблизости зла.
Сходит оно на землю, едва на пустыню опустится ночь.
Кругами обходит лагерь.
Бродит бесшумно, и мягкий песок
скрывает
его
ша-ги-и…
Он вздрогнул.
Казалось, всего-то смежил веки, но тут же очнулся снова.
И вновь содрогнулся. На стене палатки лежала вытянутая чёрная тень. Пока он вглядывался, пытаясь понять, что её отбрасывает, тень к его ужасу сдвинулась. В груди трепыхнулось сердце. Отчаянно забились спутанные мысли. Щёки вмиг стали холодными. Он судорожно сжал одеяло и обомлел, услышав приглушённый утробный рокот. Звероподобная тень приблизилась, стала чётче. Задрав голову, потянула носом и задрожала в нетерпении изголодавшегося.
Онемев и боясь шевельнуться, он смотрел, как таинственный зверь ткнулся мордой в стену палатки. Ткань обрисовала клыкастую пасть. Когтистая лапа скребнула по полотну, пробуя на прочность. Ещё раз. Ещё…
Вдали жалобно заскулила псина. К ней присоединилась вторая, затем третья. Зверь напрягся. Махом развернулся на сильных задних лапах и отпрыгнул. По палатке зашелестел взметённый песок. Внезапно собачий вой оборвался.
Ступор медленно покидал объятое слабостью тело.
«Почему такая тишина?»
Он понял, что просто не дышит.
Чуть слышный шорох за спиной сменился надсадным дыханием. Ноздрей коснулся влажно-горячий смрад тухляка.
Он медленно повернул голову, встретился с узкими хищными зрачками. И ни о чём не успел подумать…
Тварь налетела столь стремительно, что пресекла все попытки защититься. Голос пропал. Разорванные связки не издали ни звука. Скованный леденящим ужасом и ослепляющей болью в располосованном теле, он угасающим сознанием понял, что его вытащили из палатки и уносят в чёрную ночь. В разверстый в беззвучном крике рот забился жёсткий песок, хлынул в горящие огнём лёгкие. Глаза залепила раздирающая пелена.
И погасли звёзды.
– Как твоя шея?
Лин вопросительно глянула на заходящего под навес Ситника.
Тот сбился с шага, с удивлением обнаружив, что болезненный зуд его больше не беспокоит, и потёр гладкую кожу на месте укуса.
– Спасибо, что направила меня к Марго, – произнёс он рассеянно и оглянулся. – А что с завтраком?
Огонь не был разведён, вычищенные котелки и кастрюли нетронутыми стояли в ящиках. С верёвок засушенными коржами свисали наброшенные с вечера полотенца и тряпки. А на столе стоял приметный электрический чайник профессора, который Лин притащила из шатра.
Девушка отставила кружку с кофе.
– Я здесь уже минут двадцать сижу и Таонгу не видела.
– Проспал, что ли?
На исполнительного работника, каким являлся немногословный африканский юноша, это было непохоже. Таонга изо дня в день вставал раньше всех и шёл разводить огонь, чтобы приготовить завтрак на целую ораву рабочих. Да и в палатку он уходил последним, пока не перечистит всю посуду и не уберёт продукты на хранение.
– Что передают, какие новости в цивилизованном мире? – кивнул Ситник на одиноко лежащий на столе мобильник.
– Не знаю, – пожала она плечами и потыкала пальцем по экрану. – Связи нет.
– Так и нет?
– Таонга! – забежал под навес белый как полотно Мунаш. – Там… там…
Он с трудом сглотнул и уставился на Лин и Вадима.
– Что там?! – схватил его за локоть молодой учёный. – Толком сказать можешь?
Ужас, написанный на лице паренька, передался Алине. Она поднялась с лавки и, прижав к груди кулаки, переводила испуганный взгляд с одного парня на другого. Мунаш открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Будучи не в силах говорить, он ткнул рукой в сторону палатки, у входа которой собирались рабочие. Сорвавшись с места, Вадим побежал к растущей толпе. Алина с Мунашем кинулись следом.
Спальное место Таонги представляло из себя ворох окровавленного тряпья. Широкий размазанный след вёл до порога, переходил в пропаханную борозду и, змеясь между палатками, резко обрывался метрах в десяти за лагерем. Тела парня нигде не было видно. Будто его затащили под песок либо растерзали без остатка.
– А ты! – накинулся на Мунаша Вадим. – Как же ты ничего не слышал?.. Что, совсем?!
На глазах подростка выступили слёзы.
– Я спал, – выдавил он.
– Да что ж ты! – Со всех сторон его обступили рабочие. – Рядом с тобой второй раз чертовщина происходит.
– Отстаньте от него! – прогремел Буру. Растолкав толпу, он навис над Ситником. – Наша палатка рядом стоит, так и мы ничего не слышали.
Он поднял кулак, сравнимый в размере с головой Ситника, и поднёс близко к лицу археолога. Тот отшатнулся. С кожаного ремешка, зажатого в пальцах, вязко стекали кровяные сгустки. По толпе прошёл общий вздох: растерзали ещё одну псину!
Отшвырнув ошейник, Буру, недовольно оглядел собрание:
– Ночью тихо было, – сказал он. – Собаки молчали. Так, пару раз брехнули, и всё.
После слов бригадира никто не посмел заговорить. Помимо мощи и свирепой жестокости, приходящие хищники обладали ещё одной неприятной особенностью. Они оставались незамеченными, а потому практически неуловимыми.
– Сандал предупреждал, что эти твари очень коварные, – добавил подходящий Лебедев.
Все разом повернулись к учёному.
– Профессор, что с охраной?
– Связи нет, – отозвался тот. – Я ни до кого не могу дозвониться.
– А домой? – спросил Ситник. – Пусть ассоциация озаботится нашей безопасностью.
– Свя-зи-нет, – раздельно повторил профессор. – Всю ночь ждали, без толку. Надо отправлять машину.
– Мать твою! – раздалось из толпы. – Так нас всех по одному и передавят. А охрана что? Как просмотрели-то?..
– Они сами ни черта не могут объяснить, – ответил Буру. – Говорят, в одночасье сон срубил. Очнулись уже под утро и ничего не помнят.
Оставив взбудораженную толпу, профессор тяжело опустился на ящик с инвентарём, спрятал лицо в ладонях и с горечью вздохнул. Размышляя о судьбе экспедиции, краем уха учёный невольно прислушивался к разговорам рабочих.
– Дядя?
Лебедев поднял голову. К нему подходила племянница. Она присела рядом на контейнер и взяла его за руку.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Зря я позвал тебя с собой, – произнёс он упавшим голосом.
Она выпустила его ладонь, извлекла из нагрудного кармана заколку и сколола на макушке волосы.
– Что ты намерен делать с экспедицией?
Вытянув и скрестив стройные загорелые ноги, Алина принялась отвлечённо рассматривать запылённую подошву ботинок. Однако крохотная складка между бровями и напряжённое выражение лица выдавали попытку скрыть тревожные переживания.
– По-хорошему нужно немедленно сворачиваться, – вздохнул профессор. Весь его вид выражал сожаление. – Но мы не можем.
– Потому что связаны обязательствами?
– Нам нечего предъявить в качестве оправдания за такое решение. Тела Дугласа, Таонги и Роджера пропали. Филип не в счёт. Этого даже во внимание не примут. А за упоминание этих зверей, сколько бы их не рыскало по округе, нас просто поднимут на смех. Тем, кто всецело принадлежит современному цивилизованному пространству, не объяснить, какой опасной бывает жизнь за пределами их устроенного уютного мирка.
Он немного помолчал и с досадой проговорил:
– Обидно. Мы почти готовы к запуску уникальной реконструкции, и мне самому не хочется всё бросать. Алина! – Смена тона с удручённого на категоричный заставила девушку замереть. – Я всё-таки намерен отправить тебя отсюда, – заявил Лебедев, подтвердив её худшие опасения. И, едва она открыла рот, чтобы возразить, жёстко добавил: – И давай обойдёмся без споров! Сейчас подготовим груз к отправке, ты тоже поедешь. Иди собирайся.
– Боюсь, проф, ничего не получится, – сказал подходящий Буру. За ним тянулись угрюмые рабочие. – Туда гляньте.
Темнокожий здоровяк смотрел на север. Опираясь ладонью о контейнер, профессор тяжело поднялся. Спрыгнув на землю, Лин поддержала его под локоть. В той стороне, куда указывал Буру, творилось неладное. Убегающая далеко вперёд дорога исчезала во внезапно выросшей стене песка и пыли.
– Это ещё что такое? – прокаркал профессор.
– Выходит, не зря нас предупреждали о подступающей буре, – напомнил Ситник и сузил глаза. – Хотя на бурю это как-то мало смахивает.
– Да какая буря, – озадаченно переговаривались рабочие.
Непроглядная завеса медленно растягивалась вширь, постепенно скрадывая горизонт и подбираясь к горному образованию с плоской вершиной. Распухающую поверхность изредка прореза?ли блекло-голубые молнии, словно стена находилась под высоким напряжением, отчего каждая вспышка порождала в воображении резкий статический треск.
– Вокруг нас происходит что-то очень странное, – глухо пробормотал пожилой учёный. – Но мы даже не можем ни с кем связаться, чтобы на всякий случай вызвать помощь.
Ситник ткнул пальцем в сторону горы:
– А если попробовать проехать через старую Харахти? Там же есть дорога, и облако до неё пока не дошло.
– Та дорога никуда не ведёт, – возразил Буру. – За деревней начинаются зыбучие пески. Её потому и забросили.
– Выходит, тут один путь до цивилизации? – Лебедев растерянно посмотрел на окруживших его людей. – И сейчас он от нас отрезан? – Его взгляд упал на племянницу. – О, мой бог… Лин, детка.
Ему враз стало нечем дышать. Схватив ворот рубашки, он стал дёргать его в разные стороны.
Алина решительно свела брови.
– Не волнуйся, дядя. Я уверена, всё обойдётся.
– Профессор, – позвал Буру, – мы собирались пройти по окрестностям. Парни не теряют надежды набрести на следы Таонги.
– Идите конечно, – ответил тот. – На сегодня работы приостановим, будем ждать, когда восстановится связь. До вечера не появится, с утра придётся что-то решать.
Буру кивнул.
Толпа разошлась. Оставшись без дел, Лин отправилась в шатёр.
Лебедев снова опустился на ящик.
– А пока займёмся цифровым проектом, – произнёс он без эмоций. – Что со схемой, Вадим?
– Предварительный план готов. Скелет есть, остальное нарастим постепенно. Я интересовался у Марго. Она говорит, в случае чего, проект можно закончить удалённо.
– Какой для нас смысл в удалённой работе? – проворчал пожилой учёный. – Я должен быть здесь! Воочию видеть процесс. Так сказать, пощупать, – пожал он пальцами воздух.
Ситник посмотрел в сторону растущей стены.
– К худу или добру, не знаю. Но сдаётся мне, проф, мы сумеем оттянуть момент выдачи миру Aтон, а до того успеем раскрыть её главную тайну.
За день стена поднятой пыли растянулась ещё больше. Огибая район Харахти, вовлекла гору и продолжила закругляться. Вспышки молний участились и в синих сумерках издали напоминали тускло мерцающую сеть вечерней иллюминации.
По обесцвеченной серой равнине скакали вытянутые пятна света. Разбегаясь от лучей фонариков, тени от песчаных волн юркими змейками ныряли во тьму.
Сзади приблизился торопливый шорох шагов, и рядом с бригадиром возник один из рабочих.
– Пора возвращаться, Буру. Весь день ходим.
– Не найдём мы ничего, – боязливо озираясь на вечернюю пустыню, их догнал товарищ. – Скоро совсем стемнеет.
Буру остановился, упёр кулаки в пояс и устало глянул в обе стороны. Парни правы, нужно поспешить. Жаль, но успеха их поиски не имели.
– Возвращаемся, – согласился он.
Троица взошла на невысокую насыпь. Впереди лежал лабиринт, а за ним, вдали, подрагивало слабое свечение огней экспедиционной стоянки. В сгущающейся темноте раскоп казался громадным провалом, из которого, разделённые узкими улочками, поднимались древние руины. Потревоженные светом фонариков, в глубине развалин лениво перекатывались тени.
Широко зевнув, Север тряхнул головой.
– Сразу после дела на отдых, – заявил он. – Два года в убойном режиме.
– Два, – ухмыльнулся Росс. – Я три с половиной на базе.
– Три с половиной?!! Да иди ты! – глянул круглыми глазами Север и опять отвернулся к дороге. – И как? Не задолбался ещё?
Росс сцепил пальцы за шеей и выгнулся, хрустнув грудиной.
– Да как-то привык уже.
– Ххех, привык. Хотя что-то не заметил, чтобы тебе особые привилегии были. Пашешь наравне со всеми. Агент первого звена, блин. Чего с Джейденом не поделили?
Криво дёрнув щекой, Эд глянул в боковое окно.
– Дело прошлое. Вышвырнул и забыл.
Прозвучало категорично. Север понял и расспросами докучать не стал. Часть жизни членов «Аргуса» была надёжно скрыта не только от посторонних, но и от коллег. Часть, о которой не позволено было трепаться, могла навредить как самому служащему, так и всей организации.
Какое-то время ехали молча. В ближнем свете перед ними катилась дорога, а по обочинам пошевеливалась задетая фарами тьма.
Неожиданно жёлтый луч застиг серую тень, летящую наперерез фургону. Мазнув по силуэту, свет вернулся двумя огненными точками. Север вдавил педаль тормоза. В салоне с полок посыпалась всякая мелочёвка. Рухнув на приборную панель, Росс с Севером замерли и с минуту таращились в темноту обочины, куда занырнуло нечто непонятное.
– Это что за хэ… – глухо пробормотал ошарашенный напарник. – Что это было, Эд? Ты успел его рассмотреть?
Тот потёр костяшкой большого пальца подбородок и неуверенно помотал головой.
По салону шло тихое гудение. Росс опустил боковое стекло и высунул голову в темень. Вокруг стояла чернильная густота ночи. И только небольшой участок тёмной дороги освещало жёлтое пятно света перед фургоном и красная туманность позади.
– А размер… размер видел? – не унимался напарник. – Да мать твою! Метра три-четыре, не меньше.
Лёгкий порыв ветра сыпанул на лобовое стекло песок, мягко зашуршал по крыше. Волосы шевельнула свежесть. Сквозь гул работающего двигателя ухо уловило странный звук – низкий короткий рокот. Росс всмотрелся в окружающее пространство, но ничего не увидел. Под звёздно-синим прозрачным небом замерла холодная пустыня.
– Ну ты махнул три-четыре! – Эд втянул голову внутрь фургона и поднял стекло. – Скажешь тоже. В темноте померещилось. – Отирая с ладоней песок, который, казалось, забил все щели салона, он напомнил: – Время Димыч, поехали.
Беспрестанно оглядывая обочины, они поехали дальше. Из темноты впереди уже проступал знакомый горный уступ, за которым находилась стоянка.
***
Он разделся по пояс, смочил полотенце и стал торопливо обтираться, смывая липкий разъедающий пот. Вдали сорвалась на лай собака. После грубого окрика охранника она замолчала.
Связь по-прежнему отсутствовала. Старшему экспедиции так и не удалось выйти на столицу. Вызвать профессиональную охрану не получилось. И не получилось отправить в ассоциацию сообщение о странном положении дел в районе раскопок. Лагерь самым что ни на есть мистическим образом оказался лишён связи со всем остальным миром.
Он набросил полотенце на верёвку, расправил. Забрался в палатку, натянул футболку с длинными рукавами и сверху толстый свитер. Затем улёгся на походный коврик и укрылся одеялом.
Он долго лежал, слушая, как стихают вечерние звуки, как отдаётся благословенному отдыху уставшая земля. И как внезапно поднявшийся ветер с лёгким посвистом треплет палатку, волнами колыша тонкое полотно.
Сердце тронуло беспокойство, неприятно кольнуло тоской. Непонятная тревога мешала погрузиться в полноценный сон, рывками выдёргивая из подступающей дрёмы. Появилось предчувствие беды, ощущение затаённого поблизости зла.
Сходит оно на землю, едва на пустыню опустится ночь.
Кругами обходит лагерь.
Бродит бесшумно, и мягкий песок
скрывает
его
ша-ги-и…
Он вздрогнул.
Казалось, всего-то смежил веки, но тут же очнулся снова.
И вновь содрогнулся. На стене палатки лежала вытянутая чёрная тень. Пока он вглядывался, пытаясь понять, что её отбрасывает, тень к его ужасу сдвинулась. В груди трепыхнулось сердце. Отчаянно забились спутанные мысли. Щёки вмиг стали холодными. Он судорожно сжал одеяло и обомлел, услышав приглушённый утробный рокот. Звероподобная тень приблизилась, стала чётче. Задрав голову, потянула носом и задрожала в нетерпении изголодавшегося.
Онемев и боясь шевельнуться, он смотрел, как таинственный зверь ткнулся мордой в стену палатки. Ткань обрисовала клыкастую пасть. Когтистая лапа скребнула по полотну, пробуя на прочность. Ещё раз. Ещё…
Вдали жалобно заскулила псина. К ней присоединилась вторая, затем третья. Зверь напрягся. Махом развернулся на сильных задних лапах и отпрыгнул. По палатке зашелестел взметённый песок. Внезапно собачий вой оборвался.
Ступор медленно покидал объятое слабостью тело.
«Почему такая тишина?»
Он понял, что просто не дышит.
Чуть слышный шорох за спиной сменился надсадным дыханием. Ноздрей коснулся влажно-горячий смрад тухляка.
Он медленно повернул голову, встретился с узкими хищными зрачками. И ни о чём не успел подумать…
Тварь налетела столь стремительно, что пресекла все попытки защититься. Голос пропал. Разорванные связки не издали ни звука. Скованный леденящим ужасом и ослепляющей болью в располосованном теле, он угасающим сознанием понял, что его вытащили из палатки и уносят в чёрную ночь. В разверстый в беззвучном крике рот забился жёсткий песок, хлынул в горящие огнём лёгкие. Глаза залепила раздирающая пелена.
И погасли звёзды.
Глава 8
– Как твоя шея?
Лин вопросительно глянула на заходящего под навес Ситника.
Тот сбился с шага, с удивлением обнаружив, что болезненный зуд его больше не беспокоит, и потёр гладкую кожу на месте укуса.
– Спасибо, что направила меня к Марго, – произнёс он рассеянно и оглянулся. – А что с завтраком?
Огонь не был разведён, вычищенные котелки и кастрюли нетронутыми стояли в ящиках. С верёвок засушенными коржами свисали наброшенные с вечера полотенца и тряпки. А на столе стоял приметный электрический чайник профессора, который Лин притащила из шатра.
Девушка отставила кружку с кофе.
– Я здесь уже минут двадцать сижу и Таонгу не видела.
– Проспал, что ли?
На исполнительного работника, каким являлся немногословный африканский юноша, это было непохоже. Таонга изо дня в день вставал раньше всех и шёл разводить огонь, чтобы приготовить завтрак на целую ораву рабочих. Да и в палатку он уходил последним, пока не перечистит всю посуду и не уберёт продукты на хранение.
– Что передают, какие новости в цивилизованном мире? – кивнул Ситник на одиноко лежащий на столе мобильник.
– Не знаю, – пожала она плечами и потыкала пальцем по экрану. – Связи нет.
– Так и нет?
– Таонга! – забежал под навес белый как полотно Мунаш. – Там… там…
Он с трудом сглотнул и уставился на Лин и Вадима.
– Что там?! – схватил его за локоть молодой учёный. – Толком сказать можешь?
Ужас, написанный на лице паренька, передался Алине. Она поднялась с лавки и, прижав к груди кулаки, переводила испуганный взгляд с одного парня на другого. Мунаш открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Будучи не в силах говорить, он ткнул рукой в сторону палатки, у входа которой собирались рабочие. Сорвавшись с места, Вадим побежал к растущей толпе. Алина с Мунашем кинулись следом.
Спальное место Таонги представляло из себя ворох окровавленного тряпья. Широкий размазанный след вёл до порога, переходил в пропаханную борозду и, змеясь между палатками, резко обрывался метрах в десяти за лагерем. Тела парня нигде не было видно. Будто его затащили под песок либо растерзали без остатка.
– А ты! – накинулся на Мунаша Вадим. – Как же ты ничего не слышал?.. Что, совсем?!
На глазах подростка выступили слёзы.
– Я спал, – выдавил он.
– Да что ж ты! – Со всех сторон его обступили рабочие. – Рядом с тобой второй раз чертовщина происходит.
– Отстаньте от него! – прогремел Буру. Растолкав толпу, он навис над Ситником. – Наша палатка рядом стоит, так и мы ничего не слышали.
Он поднял кулак, сравнимый в размере с головой Ситника, и поднёс близко к лицу археолога. Тот отшатнулся. С кожаного ремешка, зажатого в пальцах, вязко стекали кровяные сгустки. По толпе прошёл общий вздох: растерзали ещё одну псину!
Отшвырнув ошейник, Буру, недовольно оглядел собрание:
– Ночью тихо было, – сказал он. – Собаки молчали. Так, пару раз брехнули, и всё.
После слов бригадира никто не посмел заговорить. Помимо мощи и свирепой жестокости, приходящие хищники обладали ещё одной неприятной особенностью. Они оставались незамеченными, а потому практически неуловимыми.
– Сандал предупреждал, что эти твари очень коварные, – добавил подходящий Лебедев.
Все разом повернулись к учёному.
– Профессор, что с охраной?
– Связи нет, – отозвался тот. – Я ни до кого не могу дозвониться.
– А домой? – спросил Ситник. – Пусть ассоциация озаботится нашей безопасностью.
– Свя-зи-нет, – раздельно повторил профессор. – Всю ночь ждали, без толку. Надо отправлять машину.
– Мать твою! – раздалось из толпы. – Так нас всех по одному и передавят. А охрана что? Как просмотрели-то?..
– Они сами ни черта не могут объяснить, – ответил Буру. – Говорят, в одночасье сон срубил. Очнулись уже под утро и ничего не помнят.
Оставив взбудораженную толпу, профессор тяжело опустился на ящик с инвентарём, спрятал лицо в ладонях и с горечью вздохнул. Размышляя о судьбе экспедиции, краем уха учёный невольно прислушивался к разговорам рабочих.
– Дядя?
Лебедев поднял голову. К нему подходила племянница. Она присела рядом на контейнер и взяла его за руку.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Зря я позвал тебя с собой, – произнёс он упавшим голосом.
Она выпустила его ладонь, извлекла из нагрудного кармана заколку и сколола на макушке волосы.
– Что ты намерен делать с экспедицией?
Вытянув и скрестив стройные загорелые ноги, Алина принялась отвлечённо рассматривать запылённую подошву ботинок. Однако крохотная складка между бровями и напряжённое выражение лица выдавали попытку скрыть тревожные переживания.
– По-хорошему нужно немедленно сворачиваться, – вздохнул профессор. Весь его вид выражал сожаление. – Но мы не можем.
– Потому что связаны обязательствами?
– Нам нечего предъявить в качестве оправдания за такое решение. Тела Дугласа, Таонги и Роджера пропали. Филип не в счёт. Этого даже во внимание не примут. А за упоминание этих зверей, сколько бы их не рыскало по округе, нас просто поднимут на смех. Тем, кто всецело принадлежит современному цивилизованному пространству, не объяснить, какой опасной бывает жизнь за пределами их устроенного уютного мирка.
Он немного помолчал и с досадой проговорил:
– Обидно. Мы почти готовы к запуску уникальной реконструкции, и мне самому не хочется всё бросать. Алина! – Смена тона с удручённого на категоричный заставила девушку замереть. – Я всё-таки намерен отправить тебя отсюда, – заявил Лебедев, подтвердив её худшие опасения. И, едва она открыла рот, чтобы возразить, жёстко добавил: – И давай обойдёмся без споров! Сейчас подготовим груз к отправке, ты тоже поедешь. Иди собирайся.
– Боюсь, проф, ничего не получится, – сказал подходящий Буру. За ним тянулись угрюмые рабочие. – Туда гляньте.
Темнокожий здоровяк смотрел на север. Опираясь ладонью о контейнер, профессор тяжело поднялся. Спрыгнув на землю, Лин поддержала его под локоть. В той стороне, куда указывал Буру, творилось неладное. Убегающая далеко вперёд дорога исчезала во внезапно выросшей стене песка и пыли.
– Это ещё что такое? – прокаркал профессор.
– Выходит, не зря нас предупреждали о подступающей буре, – напомнил Ситник и сузил глаза. – Хотя на бурю это как-то мало смахивает.
– Да какая буря, – озадаченно переговаривались рабочие.
Непроглядная завеса медленно растягивалась вширь, постепенно скрадывая горизонт и подбираясь к горному образованию с плоской вершиной. Распухающую поверхность изредка прореза?ли блекло-голубые молнии, словно стена находилась под высоким напряжением, отчего каждая вспышка порождала в воображении резкий статический треск.
– Вокруг нас происходит что-то очень странное, – глухо пробормотал пожилой учёный. – Но мы даже не можем ни с кем связаться, чтобы на всякий случай вызвать помощь.
Ситник ткнул пальцем в сторону горы:
– А если попробовать проехать через старую Харахти? Там же есть дорога, и облако до неё пока не дошло.
– Та дорога никуда не ведёт, – возразил Буру. – За деревней начинаются зыбучие пески. Её потому и забросили.
– Выходит, тут один путь до цивилизации? – Лебедев растерянно посмотрел на окруживших его людей. – И сейчас он от нас отрезан? – Его взгляд упал на племянницу. – О, мой бог… Лин, детка.
Ему враз стало нечем дышать. Схватив ворот рубашки, он стал дёргать его в разные стороны.
Алина решительно свела брови.
– Не волнуйся, дядя. Я уверена, всё обойдётся.
– Профессор, – позвал Буру, – мы собирались пройти по окрестностям. Парни не теряют надежды набрести на следы Таонги.
– Идите конечно, – ответил тот. – На сегодня работы приостановим, будем ждать, когда восстановится связь. До вечера не появится, с утра придётся что-то решать.
Буру кивнул.
Толпа разошлась. Оставшись без дел, Лин отправилась в шатёр.
Лебедев снова опустился на ящик.
– А пока займёмся цифровым проектом, – произнёс он без эмоций. – Что со схемой, Вадим?
– Предварительный план готов. Скелет есть, остальное нарастим постепенно. Я интересовался у Марго. Она говорит, в случае чего, проект можно закончить удалённо.
– Какой для нас смысл в удалённой работе? – проворчал пожилой учёный. – Я должен быть здесь! Воочию видеть процесс. Так сказать, пощупать, – пожал он пальцами воздух.
Ситник посмотрел в сторону растущей стены.
– К худу или добру, не знаю. Но сдаётся мне, проф, мы сумеем оттянуть момент выдачи миру Aтон, а до того успеем раскрыть её главную тайну.
За день стена поднятой пыли растянулась ещё больше. Огибая район Харахти, вовлекла гору и продолжила закругляться. Вспышки молний участились и в синих сумерках издали напоминали тускло мерцающую сеть вечерней иллюминации.
***
По обесцвеченной серой равнине скакали вытянутые пятна света. Разбегаясь от лучей фонариков, тени от песчаных волн юркими змейками ныряли во тьму.
Сзади приблизился торопливый шорох шагов, и рядом с бригадиром возник один из рабочих.
– Пора возвращаться, Буру. Весь день ходим.
– Не найдём мы ничего, – боязливо озираясь на вечернюю пустыню, их догнал товарищ. – Скоро совсем стемнеет.
Буру остановился, упёр кулаки в пояс и устало глянул в обе стороны. Парни правы, нужно поспешить. Жаль, но успеха их поиски не имели.
– Возвращаемся, – согласился он.
Троица взошла на невысокую насыпь. Впереди лежал лабиринт, а за ним, вдали, подрагивало слабое свечение огней экспедиционной стоянки. В сгущающейся темноте раскоп казался громадным провалом, из которого, разделённые узкими улочками, поднимались древние руины. Потревоженные светом фонариков, в глубине развалин лениво перекатывались тени.
