– Столичная полиция будет продолжать расследование, – упавшим голосом произнёс Лебедев.
Ситник посмотрел на расстроенное лицо старшего коллеги.
– Что конкретно вас так напрягает, проф?
– Что им здесь делать?! – раздражённо выпалил тот. – Одно тело забрали, второе так и не нашли. В отчёте будет написано, что рабочий подвергся нападению… этого… забыл, как он его назвал. Хищника, одним словом. Ох-х… неспроста он завёл разговор о том, каким образом мы нашли древний город. Как понаедут сюда представители местных властей!
– Ну-у… интерес местных властей к мировому наследию, которое скрывает пустыня, в принципе логичен. Не находите? Район Харахти находится на их земле. Так случилось.
– Увы. Но поверь, если, не дай бог, они узнают правду, можем сразу попрощаться со своими планами. Они махом нагонят сюда своих специалистов. Как бы нас тогда вообще не отодвинули в сторону.
– А кто узнает правду? Свитки не расшифрованы, а из опубликованного мало что понятно.
– Если только сами не заговорим.
– И кто нас заставит?
– О-о-х…
– Послушайте, проф, да какая к чёрту разница, насколько высокого полёта птицы сюда пожалуют! При худшем раскладе за формальностями можно потянуть время. Объяснения лишние. Обычная профессиональная ревность. Вы понимаете, о чём я? Ничего личного.
– Ой, не знаю. Ты видел, как смотрел на меня этот следователь? Такого точно не проведёшь. Одна надежда, что из-за звонка он уже обо всём забыл.
Вадим упёрся локтями в колени и опустил голову.
– Но тебя, я смотрю, тоже что-то заботит, – глянул Лебедев на его сгорбленную спину. – Или мне показалось?
Ситник упёр в подбородок сдвоенные кулаки.
– Я вот всё думаю… что мы тогда выпустили.
– О чём ты? – нахмурился пожилой учёный.
– Кто-то шарился ночью в подземелье.
– Опять?!
– Угум. Уже после того, как вы обнаружили там пенал с инструментом. Рабочие сказали, доски, которыми прикрыли колодец, лежат не так, как их оставили. Как будто их сдвинули. А вокруг следы.
– Какие следы? От ботинок или…
От нехорошей догадки профессор замер. В уме одно за другое начало что-то цепляться: белые точки суетливой мошкары, отклонившаяся камера и сухие фигуры с длинными лапами.
– Да непонятно. Заметённые. Замести их пытались.
– Замести следы… – пробормотал учёный. Образы в голове рассыпались на отдельные фрагменты. – Час от часу! – бросил он в сердцах и с досадой хлопнул себя по тщедушной коленке.
____________________
9 Калапархасские шакалы – вымышленные существа, крупные пустынные хищники; по внешнему виду напоминают нечто среднее между обычными шакалами и гиенами.
Во второй половине дня
Ситник внёс уточнённые данные в будущий проект, сунул планшет под мышку и направился от колодца к лагерю. На перевёрнутом ведре между древним городом и стоянкой сидел Лебедев и что-то записывал в блокнот. Вадим подошёл к профессору, когда со стороны лабиринта послышались голоса. С раскопа шла партия рабочих. Молодой учёный заметил среди подручных и специалистов раскрасневшуюся от жары, довольную Лин. С некоторых пор племянница Лебедева с головой погрузилась в работу и пребывала в прекрасном расположении духа.
В этот момент что-то с гудением врезалось Вадиму в шею. Хлопнув себя ладонью, он почувствовал под пальцами нечто жёстко-колючее и истеричными движениями принялся это нечто смахивать. Крупное насекомое с агрессивно-ярким жёлтым рисунком на узких чёрных крыльях слетело к ногам Ситника и под его удивлённым взглядом быстро зарылось в песок.
Как только группа прошла мимо, профессор вздохнул.
– Я без понятия, что здесь происходит, – произнёс он тускло, следя за погружением солнечного диска в остывающее рыжее море. – Подождём возвращения полиции. Кто знает, может, скоро всё прояснится. – Он встал, одёрнул рубаху и положил ладонь на плечо Вадиму. – Пойдём, все уже, наверное, собрались на ужин.
И пошёл к лагерю. Потирая неприятно зудящий участок шеи, Ситник отправился следом. Между шатром с инвентарём и профессорским стояла Лин и набирала воду из бака. На губах Вадима появилась улыбка. Но тут же увяла. Приотставший от своей группы рабочий подошёл к племяннице профессора и подмигнул.
«Да что он себе позволяет!» – вспыхнул Ситник.
Пижонистый молодчик тем временем принял из рук Алины кружку и сделал несколько глотков. Вылив остатки воды себе на макушку, он помотал головой, разметав брызги и вызвав у девушки короткий смешок.
«Выпендрёжник хренов!»
Выпендрёжника окликнули товарищи. Вернув кружку, он что-то сказал Лин (она кивнула, заставив Вадима пропустить вдох) и отправился догонять идущую на отдых компанию.
Заметив Вадима, девушка простодушно улыбнулась, помахала рукой и скрылась за пологом шатра.
Над пустыней склонилась ночь – лунная, светлая, ясная. Полная таинственного шёпота и далёких отзвуков тревожного африканского тамтама. Ночь, когда призраки покидают свою обитель, свой холодный сонный мир, и выходят на встречу с миром живых. Ночь, когда приподнимается занавес над хрупкой границей сна и яви, и та становится тонка и прозрачна, готовая вот-вот порваться.
Мрачная тень скользит по молочно-синим барханам. Взбирается на песчаные холмы. Хищно дрожит над лагерем. Она змеёй крадётся между палатками, тянется щупальцами по лицам спящих и уплывает прочь с первыми лучами рассвета.
Никто не остановит зло, пришедшее в несчастный мир, заплутавший в собственных страхах. Никто не станет сопротивляться смертельному яду, что сочится капля за каплей с обоюдоострого меча безумия и опадает на землю, пропитанную кровью невинных и отравленную ложью тысячелетий.
Над бескрайним простором дрожало марево нагретого воздуха. В жарком мире песка и камней гудели древние барханы, исполняя органную мелодию одной ноты под управлением маэстро ветра. Взвихряя верхушки жёлто-рыжих холмов, вольный странник играючи скатывал вниз сыпучие волны. Лёгким дыханием овевал тело, касался кожи, перебирал тонкими пальцами волосы. И улетал прочь, оставляя усталого путника один на один с беспощадной пустыней.
Увязая в мягких песках, человек с трудом переставлял ноги. Не позволяя себе ни на шаг отклониться, он шёл к недосягаемо далёкому горизонту, куда медленно опускался полыхающий шар. Когда за краем земли исчез последний оранжевый отблеск, путник остановился.
Ногам передался лёгкий толчок – в недрах земли зарождалась стихия.
Неожиданно перед человеком всколыхнулось облако бурой пыли. Налетевший ветер поднялся вихрем, образуя рыжий круговорот, и грозно завыл. Вибрация разошлась по пустыне, и от разверстой воронки кругами разбежалась волны. Движение крайней остановилась у ног…
Путник не смел шевельнуться. Затаив дыхание, он просто смотрел, как, осыпаясь песчаным каскадом, перед ним восстаёт остроконечный сияющий исполин. На человека враз навалилась тяжесть. Спеленала и обездвижила. Придавила, точно неподъёмная плита сар-ко-фа-га…
… Умирающий дневной свет сменили густые синие сумерки. Вечерние потёмки – душная тьма подземелья. Путник со страхом уставился перед собой. По щербатым ступеням забродили зыбкие чернильные тени, и массивные врата с таинственной вязью бесшумно пошли отворяться…
Леденящий мрак наблюдал за ним из темноты. Он ждал. Долго и терпеливо. Выбираясь наружу, полз по древним, изборождённым расколами стенам с наложенной печатью безжалостного времени.
Холод кольнул подушечки пальцев, проник в мышцы, пробрал до костей. С трудом вдыхая сдавленной грудью, путник кое-как нашёл в себе силы и отступил. На шаг. Ещё на один…
Ступив пяткой в предательскую яму, он нелепо взмахнул руками и упал навзничь…
… Над ним мерцали холодные звёзды. Вздрогнув, парень подхватился и вытаращился в пугающую темноту.
Ночь. Холод. Тишина. И сонный лагерь.
В груди слабо трепыхалось сердце, всё ещё зажатое в тиски пережитого кошмара. Неповоротливый язык тряпкой прилип к нёбу. Дуг глянул на ружьё, перевёл дыхание и потянулся за фляжкой, чтобы смочить пересохшее горло… да так и застыл, натолкнувшись на жадно горящие зрачки.
Из тьмы выдвинулась хищная морда. Крупная тварь оскалила пасть и предостерегающе зарокотала. Далёкий свет фонаря обрисовал мощные дуги клыков.
Фляжка бесшумно выпала из похолодевших пальцев. Глотку сковал спазм. И в момент, когда подобравшийся зверь бросился к парню, тот уже проваливался в ничто.
Вадим проснулся от громких разговоров поблизости. Снаружи, отбрасывая на полотно шатра вытянутые синие тени, стояли несколько человек.
– На привязи, как иначе-то? – произнёс кто-то. – А так разбежались бы.
– Может, и к лучшему, – возразил другой голос, и Вадим вспомнил его обладателя, темнокожего паренька, друга Таонги.
«Кажется, его зовут Мунаш».
Ситник осмотрелся, в шатре он был один. Юрбен и Степной, коллеги-учёные, уже встали. Он сел, спустив ноги с раскладушки. С головы на плечи сыпануло.
«Что за чёрт?..»
Он провёл ладонью по лицу и волосам. На пальцах золотились песчинки.
«Да что за чёрт?!! Откуда?»
Ситник чихнул раз, другой. Закашлялся, взбивая вокруг головы белесое облако, и быстрыми движениями принялся стряхивать песок.
За палаткой всё ещё топтались работники.
– Чего вы здесь собрались? – услышал он Лебедева.
– Дуг пропал, – убитым голосом сообщил Буру. – А ночью Мунаш кое-что видел.
Вадим метнул взгляд на вытянутые тени и быстро встал. Он стащил свитер, одёрнул футболку и, на ходу собирая волосы в хвост, поспешил наружу.
У баков с водой, в окружении рабочих стоял профессор. Жмурясь от слепящих лучей утреннего солнца, Ситник направился к компании.
– Ты ночью что-то видел? – спросил он у Мунаша. – Что это было?
Рабочие молча повернулись в сторону Вадима.
– Я плохо его рассмотрел, – ответил парнишка. На лице цвета мокко беспокойно подрагивали большие выразительные глаза. – Я за палатку выходил. Когда там стоял, услышал шорох. Думал, тоже кто-то вышел. А когда обратно пошёл, между вашим шатром и бочками какой-то зверь стоял.
– Какой зверь?.. – сипло спросил Вадим.
– Темно было, – виновато произнёс Мунаш.
– Может, пёс отвязался? – неуверенно предположил Ситник.
– Этот намного больше, – сказал подросток. – И глаза у него светились.
– И куда этот зверь потом делся? – спросил профессор.
– Не знаю, – пожал плечами Мунаш. – Пропал.
– Сквозь песок, что ли, провалился? – на лице Ситника прилипла неестественная улыбка.
Вокруг переминались с ноги на ногу хмурые рабочие. На шутку никто не отреагировал. Лебедев со строгим вниманием посмотрел на мальчишку.
– А не привиделось ли тебе случаем, а парень? – спросил он. – Ночью оно, знаешь, как бывает?
– Нет, профессор, – вступился за Мунаша Буру, – не привиделось ему.
Африканец отошёл в сторону, рабочие расступились. Взгляды Лебедева и Ситника упали на бак с водой. На зелёной крашеной поверхности отчётливо выделялись кривые борозды. Песок у бака был плотно утоптан странного вида следами – длинными, с полторы человеческих ступни, и узкими.
«Не привиделось», – с безнадёжной тоской подумал Вадим и только сейчас заметил на голубой стенке шатра засохшие бурые разводы. Будто тёрлось о неё что-то. Песок у входа впитал кровавую дорожку, крапчатой змейкой уходящую в пустыню.
– Откуда… – выдавил Ситник одеревеневшим голосом и испуганно посмотрел на собравшихся. – Кровь откуда?.. Чья это кровь?! Зверя этого, да?!!
Закашлявшись, он прочистил горло.
– Не его это кровь? – ответил Буру. – И не Дуга. Дуг вообще пропал. Всё окрест обошли, нет его нигде. – Он глянул в сторону собачьего навеса. – Загрызли ещё одну псину. На месте разорвали бедолагу.
– Сандал предупреждал, что они вернутся, – напомнил потрясённый Ситник. После чего голос окончательно ему изменил. – Они теперь всё время будут приходить, – прошептал он, нервно растирая висок.
– Но этой ночью было тихо, – заметил Лебедев. Несмотря на загар, лицо учёного казалось безжизненно серым. – Как же они могли так неслышно подобраться и псов не всполошить? Весь лагерь бы перебудили.
– Да вы пойдите посмотрите на них. Уделались от страха и забились по углам. Эти твари прямо там их подругу жрали. Одна челюсть осталась.
Вадим нервным движением провёл рукой по лбу – под кончиками пальцев перекатились колкие песчинки – и ощутил, как вдоль позвоночника взобрался меховой озноб. Он открыл было рот да так и не произнёс ни слова. Все мысли разбежались.
– Мы что с парнями думаем, – заговорил Буру, – а что, как прав столичный следователь на счёт Роджера? Не просто так ведь остеречься советовал. Теперь ещё и Дуг пропал. – Стоящие вокруг рабочие согласно забубнили. – Дело серьёзное, проф, – продолжал африканец. – Нужно бы об этих шакалах сообщить куда следует. Пусть, что ли, из столицы охотников пришлют. Что мы безоружные? На всех пара стволов. Остаётся сигналками пугать. Кто знал, что здесь такое.
Лебедев огладил тронутую сединой бородку.
– Ты прав, Буру, – сказал он. – Я сейчас же свяжусь с полицией и сообщу о пропаже ещё одного человека. Сандал сам просил связываться с ним в случае чего.
– Он говорил, что готов помочь с охраной, – напомнил бригадир.
– Вот заодно и обговорим.
– Обговорим, – буркнул Ситник и выпрямил спину. – Ладно, обсудили и будет. Что толку толпиться. Работа сама по себе не начнётся, а времени у нас лимит. Собирайтесь, идём на раскоп.
– Профессор, а как же Дуг? – забухтели рабочие.
Лебедев повернулся к бригадиру.
– Отправь человека три на поиски, остальные… – он посмотрел на замершие в ожидании лица, – собирайтесь на работу. Коллега прав, останавливаться нельзя.
Кивнув Буру, он направился в шатёр. Рабочие, тихо переговариваясь, побрели под навес, где Таонга гремел плошками и колдовал над жаровней, установленной на открытом огне.
Вадим приблизился к баку, провёл ногтем рядом с глубокой кривой бороздой и содрогнулся. Такую отметину мог оставить разве что здоровенный гвоздь. И то в случае, если к нему приложить немалую силу.
Из профессорского шатра, позёвывая, вышла Лин. Постояла, потирая плечи и оглядывая проснувшийся лагерь. Затем небрежно скрутила на макушке волосы и направилась в душевой модуль.
Похоже, она ещё ни о чём не знает, предположил Вадим. Что ж, он будет первым, кто сообщит о той чертовщине, что творилась здесь ночью.
И Ситник решительно направился к девушке.
Притихшая Алина сидела в углу сдвоенных лавок, обхватив руками подтянутые к груди колени. Несмолкающие разговоры о ночном происшествии ввели её в состояние, близкое к унынию. От завтрака она отказалась, сославшись на отсутствие аппетита, и выпила только кружку воды. А, когда группа потянулась на раскоп, одной из первых подхватилась и поспешила вместе со всеми, желая, как можно скорее окунуться в работу и не думать о тех кошмарах, которые всё чаще стали посещать экспедиционный лагерь.
Вадим подошёл к профессору. Стоя плечом к плечу, они смотрели вслед уходящих людям.
– Проф, вы не думали о том, чтобы отправить отсюда вашу племянницу? Марго, кстати, тоже. В лагере становится небезопасно, тем более для женщин. Что собаки. У нас уже люди пропадают.
– Надеюсь, сумею убедить её в этом, – ответил учёный, однако уверенности в его голосе не было. – А вот без Марго мы будем как без рук. И ещё надо сообразить, как преподнести новое происшествие нашим столичным друзьям.
– Опасаетесь, как бы нас не попросили свернуть работы?
Ситник посмотрел на расстроенное лицо старшего коллеги.
– Что конкретно вас так напрягает, проф?
– Что им здесь делать?! – раздражённо выпалил тот. – Одно тело забрали, второе так и не нашли. В отчёте будет написано, что рабочий подвергся нападению… этого… забыл, как он его назвал. Хищника, одним словом. Ох-х… неспроста он завёл разговор о том, каким образом мы нашли древний город. Как понаедут сюда представители местных властей!
– Ну-у… интерес местных властей к мировому наследию, которое скрывает пустыня, в принципе логичен. Не находите? Район Харахти находится на их земле. Так случилось.
– Увы. Но поверь, если, не дай бог, они узнают правду, можем сразу попрощаться со своими планами. Они махом нагонят сюда своих специалистов. Как бы нас тогда вообще не отодвинули в сторону.
– А кто узнает правду? Свитки не расшифрованы, а из опубликованного мало что понятно.
– Если только сами не заговорим.
– И кто нас заставит?
– О-о-х…
– Послушайте, проф, да какая к чёрту разница, насколько высокого полёта птицы сюда пожалуют! При худшем раскладе за формальностями можно потянуть время. Объяснения лишние. Обычная профессиональная ревность. Вы понимаете, о чём я? Ничего личного.
– Ой, не знаю. Ты видел, как смотрел на меня этот следователь? Такого точно не проведёшь. Одна надежда, что из-за звонка он уже обо всём забыл.
Вадим упёрся локтями в колени и опустил голову.
– Но тебя, я смотрю, тоже что-то заботит, – глянул Лебедев на его сгорбленную спину. – Или мне показалось?
Ситник упёр в подбородок сдвоенные кулаки.
– Я вот всё думаю… что мы тогда выпустили.
– О чём ты? – нахмурился пожилой учёный.
– Кто-то шарился ночью в подземелье.
– Опять?!
– Угум. Уже после того, как вы обнаружили там пенал с инструментом. Рабочие сказали, доски, которыми прикрыли колодец, лежат не так, как их оставили. Как будто их сдвинули. А вокруг следы.
– Какие следы? От ботинок или…
От нехорошей догадки профессор замер. В уме одно за другое начало что-то цепляться: белые точки суетливой мошкары, отклонившаяся камера и сухие фигуры с длинными лапами.
– Да непонятно. Заметённые. Замести их пытались.
– Замести следы… – пробормотал учёный. Образы в голове рассыпались на отдельные фрагменты. – Час от часу! – бросил он в сердцах и с досадой хлопнул себя по тщедушной коленке.
____________________
9 Калапархасские шакалы – вымышленные существа, крупные пустынные хищники; по внешнему виду напоминают нечто среднее между обычными шакалами и гиенами.
Во второй половине дня
Ситник внёс уточнённые данные в будущий проект, сунул планшет под мышку и направился от колодца к лагерю. На перевёрнутом ведре между древним городом и стоянкой сидел Лебедев и что-то записывал в блокнот. Вадим подошёл к профессору, когда со стороны лабиринта послышались голоса. С раскопа шла партия рабочих. Молодой учёный заметил среди подручных и специалистов раскрасневшуюся от жары, довольную Лин. С некоторых пор племянница Лебедева с головой погрузилась в работу и пребывала в прекрасном расположении духа.
В этот момент что-то с гудением врезалось Вадиму в шею. Хлопнув себя ладонью, он почувствовал под пальцами нечто жёстко-колючее и истеричными движениями принялся это нечто смахивать. Крупное насекомое с агрессивно-ярким жёлтым рисунком на узких чёрных крыльях слетело к ногам Ситника и под его удивлённым взглядом быстро зарылось в песок.
Как только группа прошла мимо, профессор вздохнул.
– Я без понятия, что здесь происходит, – произнёс он тускло, следя за погружением солнечного диска в остывающее рыжее море. – Подождём возвращения полиции. Кто знает, может, скоро всё прояснится. – Он встал, одёрнул рубаху и положил ладонь на плечо Вадиму. – Пойдём, все уже, наверное, собрались на ужин.
И пошёл к лагерю. Потирая неприятно зудящий участок шеи, Ситник отправился следом. Между шатром с инвентарём и профессорским стояла Лин и набирала воду из бака. На губах Вадима появилась улыбка. Но тут же увяла. Приотставший от своей группы рабочий подошёл к племяннице профессора и подмигнул.
«Да что он себе позволяет!» – вспыхнул Ситник.
Пижонистый молодчик тем временем принял из рук Алины кружку и сделал несколько глотков. Вылив остатки воды себе на макушку, он помотал головой, разметав брызги и вызвав у девушки короткий смешок.
«Выпендрёжник хренов!»
Выпендрёжника окликнули товарищи. Вернув кружку, он что-то сказал Лин (она кивнула, заставив Вадима пропустить вдох) и отправился догонять идущую на отдых компанию.
Заметив Вадима, девушка простодушно улыбнулась, помахала рукой и скрылась за пологом шатра.
***
Над пустыней склонилась ночь – лунная, светлая, ясная. Полная таинственного шёпота и далёких отзвуков тревожного африканского тамтама. Ночь, когда призраки покидают свою обитель, свой холодный сонный мир, и выходят на встречу с миром живых. Ночь, когда приподнимается занавес над хрупкой границей сна и яви, и та становится тонка и прозрачна, готовая вот-вот порваться.
Мрачная тень скользит по молочно-синим барханам. Взбирается на песчаные холмы. Хищно дрожит над лагерем. Она змеёй крадётся между палатками, тянется щупальцами по лицам спящих и уплывает прочь с первыми лучами рассвета.
Никто не остановит зло, пришедшее в несчастный мир, заплутавший в собственных страхах. Никто не станет сопротивляться смертельному яду, что сочится капля за каплей с обоюдоострого меча безумия и опадает на землю, пропитанную кровью невинных и отравленную ложью тысячелетий.
Глава 6
Над бескрайним простором дрожало марево нагретого воздуха. В жарком мире песка и камней гудели древние барханы, исполняя органную мелодию одной ноты под управлением маэстро ветра. Взвихряя верхушки жёлто-рыжих холмов, вольный странник играючи скатывал вниз сыпучие волны. Лёгким дыханием овевал тело, касался кожи, перебирал тонкими пальцами волосы. И улетал прочь, оставляя усталого путника один на один с беспощадной пустыней.
Увязая в мягких песках, человек с трудом переставлял ноги. Не позволяя себе ни на шаг отклониться, он шёл к недосягаемо далёкому горизонту, куда медленно опускался полыхающий шар. Когда за краем земли исчез последний оранжевый отблеск, путник остановился.
Ногам передался лёгкий толчок – в недрах земли зарождалась стихия.
Неожиданно перед человеком всколыхнулось облако бурой пыли. Налетевший ветер поднялся вихрем, образуя рыжий круговорот, и грозно завыл. Вибрация разошлась по пустыне, и от разверстой воронки кругами разбежалась волны. Движение крайней остановилась у ног…
Путник не смел шевельнуться. Затаив дыхание, он просто смотрел, как, осыпаясь песчаным каскадом, перед ним восстаёт остроконечный сияющий исполин. На человека враз навалилась тяжесть. Спеленала и обездвижила. Придавила, точно неподъёмная плита сар-ко-фа-га…
… Умирающий дневной свет сменили густые синие сумерки. Вечерние потёмки – душная тьма подземелья. Путник со страхом уставился перед собой. По щербатым ступеням забродили зыбкие чернильные тени, и массивные врата с таинственной вязью бесшумно пошли отворяться…
Леденящий мрак наблюдал за ним из темноты. Он ждал. Долго и терпеливо. Выбираясь наружу, полз по древним, изборождённым расколами стенам с наложенной печатью безжалостного времени.
Холод кольнул подушечки пальцев, проник в мышцы, пробрал до костей. С трудом вдыхая сдавленной грудью, путник кое-как нашёл в себе силы и отступил. На шаг. Ещё на один…
Ступив пяткой в предательскую яму, он нелепо взмахнул руками и упал навзничь…
… Над ним мерцали холодные звёзды. Вздрогнув, парень подхватился и вытаращился в пугающую темноту.
Ночь. Холод. Тишина. И сонный лагерь.
В груди слабо трепыхалось сердце, всё ещё зажатое в тиски пережитого кошмара. Неповоротливый язык тряпкой прилип к нёбу. Дуг глянул на ружьё, перевёл дыхание и потянулся за фляжкой, чтобы смочить пересохшее горло… да так и застыл, натолкнувшись на жадно горящие зрачки.
Из тьмы выдвинулась хищная морда. Крупная тварь оскалила пасть и предостерегающе зарокотала. Далёкий свет фонаря обрисовал мощные дуги клыков.
Фляжка бесшумно выпала из похолодевших пальцев. Глотку сковал спазм. И в момент, когда подобравшийся зверь бросился к парню, тот уже проваливался в ничто.
***
Вадим проснулся от громких разговоров поблизости. Снаружи, отбрасывая на полотно шатра вытянутые синие тени, стояли несколько человек.
– На привязи, как иначе-то? – произнёс кто-то. – А так разбежались бы.
– Может, и к лучшему, – возразил другой голос, и Вадим вспомнил его обладателя, темнокожего паренька, друга Таонги.
«Кажется, его зовут Мунаш».
Ситник осмотрелся, в шатре он был один. Юрбен и Степной, коллеги-учёные, уже встали. Он сел, спустив ноги с раскладушки. С головы на плечи сыпануло.
«Что за чёрт?..»
Он провёл ладонью по лицу и волосам. На пальцах золотились песчинки.
«Да что за чёрт?!! Откуда?»
Ситник чихнул раз, другой. Закашлялся, взбивая вокруг головы белесое облако, и быстрыми движениями принялся стряхивать песок.
За палаткой всё ещё топтались работники.
– Чего вы здесь собрались? – услышал он Лебедева.
– Дуг пропал, – убитым голосом сообщил Буру. – А ночью Мунаш кое-что видел.
Вадим метнул взгляд на вытянутые тени и быстро встал. Он стащил свитер, одёрнул футболку и, на ходу собирая волосы в хвост, поспешил наружу.
У баков с водой, в окружении рабочих стоял профессор. Жмурясь от слепящих лучей утреннего солнца, Ситник направился к компании.
– Ты ночью что-то видел? – спросил он у Мунаша. – Что это было?
Рабочие молча повернулись в сторону Вадима.
– Я плохо его рассмотрел, – ответил парнишка. На лице цвета мокко беспокойно подрагивали большие выразительные глаза. – Я за палатку выходил. Когда там стоял, услышал шорох. Думал, тоже кто-то вышел. А когда обратно пошёл, между вашим шатром и бочками какой-то зверь стоял.
– Какой зверь?.. – сипло спросил Вадим.
– Темно было, – виновато произнёс Мунаш.
– Может, пёс отвязался? – неуверенно предположил Ситник.
– Этот намного больше, – сказал подросток. – И глаза у него светились.
– И куда этот зверь потом делся? – спросил профессор.
– Не знаю, – пожал плечами Мунаш. – Пропал.
– Сквозь песок, что ли, провалился? – на лице Ситника прилипла неестественная улыбка.
Вокруг переминались с ноги на ногу хмурые рабочие. На шутку никто не отреагировал. Лебедев со строгим вниманием посмотрел на мальчишку.
– А не привиделось ли тебе случаем, а парень? – спросил он. – Ночью оно, знаешь, как бывает?
– Нет, профессор, – вступился за Мунаша Буру, – не привиделось ему.
Африканец отошёл в сторону, рабочие расступились. Взгляды Лебедева и Ситника упали на бак с водой. На зелёной крашеной поверхности отчётливо выделялись кривые борозды. Песок у бака был плотно утоптан странного вида следами – длинными, с полторы человеческих ступни, и узкими.
«Не привиделось», – с безнадёжной тоской подумал Вадим и только сейчас заметил на голубой стенке шатра засохшие бурые разводы. Будто тёрлось о неё что-то. Песок у входа впитал кровавую дорожку, крапчатой змейкой уходящую в пустыню.
– Откуда… – выдавил Ситник одеревеневшим голосом и испуганно посмотрел на собравшихся. – Кровь откуда?.. Чья это кровь?! Зверя этого, да?!!
Закашлявшись, он прочистил горло.
– Не его это кровь? – ответил Буру. – И не Дуга. Дуг вообще пропал. Всё окрест обошли, нет его нигде. – Он глянул в сторону собачьего навеса. – Загрызли ещё одну псину. На месте разорвали бедолагу.
– Сандал предупреждал, что они вернутся, – напомнил потрясённый Ситник. После чего голос окончательно ему изменил. – Они теперь всё время будут приходить, – прошептал он, нервно растирая висок.
– Но этой ночью было тихо, – заметил Лебедев. Несмотря на загар, лицо учёного казалось безжизненно серым. – Как же они могли так неслышно подобраться и псов не всполошить? Весь лагерь бы перебудили.
– Да вы пойдите посмотрите на них. Уделались от страха и забились по углам. Эти твари прямо там их подругу жрали. Одна челюсть осталась.
Вадим нервным движением провёл рукой по лбу – под кончиками пальцев перекатились колкие песчинки – и ощутил, как вдоль позвоночника взобрался меховой озноб. Он открыл было рот да так и не произнёс ни слова. Все мысли разбежались.
– Мы что с парнями думаем, – заговорил Буру, – а что, как прав столичный следователь на счёт Роджера? Не просто так ведь остеречься советовал. Теперь ещё и Дуг пропал. – Стоящие вокруг рабочие согласно забубнили. – Дело серьёзное, проф, – продолжал африканец. – Нужно бы об этих шакалах сообщить куда следует. Пусть, что ли, из столицы охотников пришлют. Что мы безоружные? На всех пара стволов. Остаётся сигналками пугать. Кто знал, что здесь такое.
Лебедев огладил тронутую сединой бородку.
– Ты прав, Буру, – сказал он. – Я сейчас же свяжусь с полицией и сообщу о пропаже ещё одного человека. Сандал сам просил связываться с ним в случае чего.
– Он говорил, что готов помочь с охраной, – напомнил бригадир.
– Вот заодно и обговорим.
– Обговорим, – буркнул Ситник и выпрямил спину. – Ладно, обсудили и будет. Что толку толпиться. Работа сама по себе не начнётся, а времени у нас лимит. Собирайтесь, идём на раскоп.
– Профессор, а как же Дуг? – забухтели рабочие.
Лебедев повернулся к бригадиру.
– Отправь человека три на поиски, остальные… – он посмотрел на замершие в ожидании лица, – собирайтесь на работу. Коллега прав, останавливаться нельзя.
Кивнув Буру, он направился в шатёр. Рабочие, тихо переговариваясь, побрели под навес, где Таонга гремел плошками и колдовал над жаровней, установленной на открытом огне.
Вадим приблизился к баку, провёл ногтем рядом с глубокой кривой бороздой и содрогнулся. Такую отметину мог оставить разве что здоровенный гвоздь. И то в случае, если к нему приложить немалую силу.
Из профессорского шатра, позёвывая, вышла Лин. Постояла, потирая плечи и оглядывая проснувшийся лагерь. Затем небрежно скрутила на макушке волосы и направилась в душевой модуль.
Похоже, она ещё ни о чём не знает, предположил Вадим. Что ж, он будет первым, кто сообщит о той чертовщине, что творилась здесь ночью.
И Ситник решительно направился к девушке.
Притихшая Алина сидела в углу сдвоенных лавок, обхватив руками подтянутые к груди колени. Несмолкающие разговоры о ночном происшествии ввели её в состояние, близкое к унынию. От завтрака она отказалась, сославшись на отсутствие аппетита, и выпила только кружку воды. А, когда группа потянулась на раскоп, одной из первых подхватилась и поспешила вместе со всеми, желая, как можно скорее окунуться в работу и не думать о тех кошмарах, которые всё чаще стали посещать экспедиционный лагерь.
Вадим подошёл к профессору. Стоя плечом к плечу, они смотрели вслед уходящих людям.
– Проф, вы не думали о том, чтобы отправить отсюда вашу племянницу? Марго, кстати, тоже. В лагере становится небезопасно, тем более для женщин. Что собаки. У нас уже люди пропадают.
– Надеюсь, сумею убедить её в этом, – ответил учёный, однако уверенности в его голосе не было. – А вот без Марго мы будем как без рук. И ещё надо сообразить, как преподнести новое происшествие нашим столичным друзьям.
– Опасаетесь, как бы нас не попросили свернуть работы?
