В ЦПУ начали подтягиваться люди, молчаливые, отрешенные. Все, кроме стармеха. Этот наоборот как обычно говорил много и не по делу. Егор часто терял нить, когда тот разговаривал с ним, как будто бы он всегда говорил набором несвязанных между собой предложений. Вот и сейчас он начал рассказывать про то, как служил в армии в восемьдесят седьмом, а после этого в очередной раз спросил, когда будут мыть котел. Разговор про замывку котла происходил каждый день в последнее время, и это было опять таки странно. Каждое утро происходил один и тот же диалог: котел нужно помыть, сажу собрать в полиэтиленовые пакеты, обязательно двухслойные, и оставить эти пакеты нужно в мастерской у правого верстака. Одно и тоже, одно и тоже черт возьми, и будто бы никто кроме Егора не находил это странным. Он даже поговорил об этом с третьим механиком, но тот лишь ответил что да, котел необходимо помыть как можно скорее. Но Егор не в первый раз был на борту судна, и постоянно напоминал себе, что в море работают очень чудные люди. Нужно просто продержаться еще два месяца.
Закончив бессмысленный диалог со стармехом, Егор начал раздавать работу экипажу. Помня свои недавные рассуждения, мужчина решил повнимательнее вглядеться в лица, и попытаться понять наконец, что за люди находятся под его началом. Это следовало сделать уже давно, но из-за стресса и паранойи Егор два месяца видел как будто бы только нечеткие силуэты, а не живых людей. Первым был фиттер. Сухой и низкий человек, постоянно с открытым ртом. В целом работает неплохо, но очень медленно. Уже третий день он изготавливает трубу для опреснителя. Егор сказал ему продолжать, фиттер немного шире раскрыл свой рот с кривыми желтыми зубами и вышел. Моторист наоборот, был толстый. Косые глаза, плешь на голове, рябое лицо. Нормально он мог только красить. Это ему и было поручено, он будет отбивать ржавчину и красить на нижней платформе. Третий механик был дерганый двадцати пяти летний парень с неприятным высоким голосом. Вроде бы что-то знает, но постоянно торопиться, забывает, разводит грязь везде где работает. Он продолжит возиться с топливным сепаратором, разбирать и собирать его уже в третий раз за три дня. Что-то у него дело не идет, похоже Егору самому придется заняться сепаратором, хотя работы и без того невпроворот.
Есть еще электромеханик, но он не был его подчиненным. Поэтому тот занимался своими делами, только не понятно какими конкретно. Егор вообще редко видел его в машинном отделении, потому что электромеханик каждое утро надолго уходил на палубу, как он говорил, разбираться с рефконтейнерами. И это тоже было странно, потому что рефконтейнеров сейчас было всего четыре штуки, что там можно делать каждый день на протяжении двух месяцев – решительно непонятно. На прошлой неделе Егор работал на палубе почти целый день, и видел, что электромеханик просто ходил от одного борта к другому, смотрел в воду , разговаривал сам с собой и не разу не спустился в трюм, где были те самые контейнеры. Егор пытался ему намекнуть, что нужно бы поменять подшипники на забортном насосе, да и другой работы в машине хватало, но стармех сказал, что рефконтейнеры важнее. Больше Егор особо не общался с электромехаником, пусть делает что хочет. Нужно просто продержаться два месяца.
Люди разошлись, Егор остался в ЦПУ наедине со стармехом. Тот сидел за своим компьютером, Егор за своим. Опять начался какой-то несвязный монолог. То про цены дома, то про ремонт квартиры, это все разбавлялось вопросами про котел и напоминаниями про двойные полиэтиленовые мешки и то, куда их нужно положить. Егор безмолвно кивал и пытался сосредоточиться на бумажной работе, которой было много каждый день: разные чек-листы, разрешения на работу, отчеты, составление заявок. Но голос стармеха и собственные мыли его постоянно отвлекали, мужчина вышел покурить вышел покурить в мастерскую.
Подходя к ее дверям он услышал звук, как будто бы там кто-то рыгает, заглушая гул главного двигателя. Он открыл дверь. Фиттер держал кусок трубы на уровне пояса, а моторист припал к ней лицом, потом он оторвался от нее, взял ведро с краской, подошел к углу, постоял так секунд десять и вышел из мастерской. Фиттер продолжал просто стоять с трубой. Егор прошел дальше, сел на скамейку и закурил. Он начинал испытывать раздражение, брезгливость. У него ускорился пульс, от сигареты кружилась голова, он пытался выкинуть из головы сцену, которую только что видел. Он ощущал, что ненавидит все это. Сначала он ненавидел только свою работу, но теперь, кажется, он ненавидит все. Ненавидит жару, шум, самолеты, гостиницы, свою квартиру. Ненавидит свою мать, всех женщин, все человечество. Егор усилием воли отбросил эти мысли, нужно как-то приниматься за работу.
Мужчина вышел из мастерской, пошел к системе кондиционирования. По пути туда он увидел, как моторист стоит в углу платформой ниже. Не обращать внимания. Он подошел к баллонам с фреоном. Рядом нет нужных инструментов, весов и шланга. Нужно их искать. По хорошему они должны всегда лежать рядом, но их нет. Егор поискал их возле компрессоров, на всей верхней платформе. Зашел в мастерскую - фиттер стоит уже с двумя трубами в руках и смотрит в переборку. Инструментов нигде нет. Егор спустился на среднюю платформу, начал обходить ее. Нигде нет. Зашел в сепараторную, остановился у топливного модуля вспомогательных двигателей. Скрытый трубами, он смотрел, как третий механик крутиться вокруг сепаратора. То присядет на корточки, то резко, почти прыжком выпрямиться, то начнет спазматически выкрикивать букву «а». Его голова постоянно дергалась в левую сторону. На секунду Егор забыл, зачем он зашел сюда, потом вспомнил и решил ничего не говоря просто обыскать сепараторную. Третий механик не обратил на него внимание и просто продолжал делать все то же что и делал. Инструментов нет.
К моменту, когда Егор вышел из сепараторной через другую дверь, ярость уже бурлила в нем, начиналась изжога. Он со злобой думал, что проклят, обречен постоянно искать что-то, какие-то ключи, шланги, болты в этой чертовой жаре, в шуме, сырости, пропитанной вонью мазута. Он заперт физически на очередном корыте и заперт в своем мозгу наедине с вечным ужасом. На нижнюю платформу. Егор медленно обыскал каждый угол, не нашел ничего. Посмотрел на часы - половина двенадцатого, скоро обед. Он не мог понять, почему время так быстро пролетело, чем он сам вообще занимался? Может быть он вовсе и не искал инструменты, а тоже все это время стоял и смотрел в какой-то угол? Его комбинезон уже был мокрым насквозь, по макушке прокатывались волны боли, убийственная злоба кипела. Он бегом поднялся по трапам и подбежал к компрессорам уже вслух матерясь и проклиная весь мир, как вдруг заметил желтый шланг для фреона, который выглядывал из-за стоящих рядом бочек с маслом. Посмотрел поближе - все нужные инструменты там же. Он был уверен, что осматривал это место в самом начале и не понимал, почему ничего не увидел. Время было потеряно зря, приближался обед, а еще ничего не сделано. Все идет не по плану. Злой и нервный, уставший от беготни и жары он вернулся в ЦПУ.
Как только он вошел, стармех начал что-то говорить. Егор уже ничего не слышал, ему казалось что это все не реально. Мельком взглянул на старшего механика, увидел какую-то черную грязь в его левом ухе, черные капли под его стулом, на бумагах которые лежали перед ним на столе. Но стармех не обращал на это никакого внимания и продолжал бессвязный разговор. Как будто бы все нормально. Егор взглянул в окно, через которое можно было видеть машинное отделение из ЦПУ. Оттуда на него смотрел третий механик, его рот произносил какие-то слова, не слышимые отсюда. Разве это нормально? Егор смотрел на третьего механика, тот смотрел на него. Реально ли все это?
– Ну, пора обедать, – сказал стармех и поднялся со стула. Сзади на его бежевых шортах было большое черное пятно.
Егор опять почувствовал тошноту, быстрым шагом вышел из ЦПУ, бегом поднялся по трапам в машинном отделении, не сбавляя шага побежал по трапам надстройки до своей каюты. Оказавшись там, он заперся, задернул шторы и закурил. Он не мог понять что происходит. Реально ли то, что он видит? Или он просто сходит с ума от окружающей его действительности, от своих мыслей? Егор снял с себя промокший насквозь от пота комбинезон и принял душ. Нужно спуститься в столовую и поесть, но там будет весь офицерский состав. Все эти непонятные люди будут сидеть за столом и смотреть на Егора, будто бы это он здесь сумасшедший, а не они. Нужно как-то успокоиться и вести себя нормально. Но действительно, что если самый странный человек – это он сам? А все остальные украдкой крутят пальцем у виска? Мужчина ощущал, что находиться награни срыва.
Егор вышел из каюты и спустился по трапам вниз, постоянно оглядываясь по сторонам. Когда он вошел в столовую, то опять уже был весь в поту. В столовой собрались все. Егор, как принято, пожелал приятного аппетита и сел на свое место, прислушался к разговору. Разговор был обычным и складным. Оглядев лица, он не заметил в них ничего странного, глаза были вменяемыми, улыбки естественными. Мессмен принес ему теплый обед, сам он также выглядел нормально. Все было как и должно быть.
После обеда работа продолжилась. Люди работали хорошо и быстро, и сам Егор успел сделать многое из того, что планировал. На перерыве он даже посмеялся с истории старшего механика, нормальной, складной и веселой истории. На нем не было никаких черных пятен, его шорты также были чистыми. В конце рабочего дня Егор даже почувствовал наслаждение от проделанной работы и приятную усталость. Размышлять, что было днем он не хотел, главное, что все встало на свои места. Вроде бы. Что если завтра все повториться и чем это все закончиться? Но у мужчины был тайный козырь в рукаве – рецептурные таблетки, которые ему достал друг с биполярным расстройством. Кажется, время для этого наступило.
Прошло три недели. Егор принимал таблетки каждый день и результат был заметен. Настроение улучшилось, болезненная потребность все проверять правда осталась, но мужчина уже не так сильно от этого страдал. Он практически перестал спать, но особой усталости не чувствовал и считал, что ничего страшного не случиться если он проживет так еще месяц. Всего лишь месяц! Люди годами жили в фашистских концлагерях при куда более суровых условиях и выживали. Теперь, когда его снова радует солнечный свет, а ужасы мира толкутся где-то на границе осознанности, один жалкий месяц он точно осилит. Потому что он сильный, всегда был сильным, просто на мгновение забыл об этом. Но ничего, таблеток хватит.
Тем временем судно двигалось очень медленно. И, наконец, пришло письмо от офисного менеджера, из которого следовало, что из-за шторма порт Реюньона закрыт и нужно ложиться в дрейф. Дрейф – это хорошо, каждый моряк знает об этом. Можно сделать работу, которую нельзя выполнить, когда работает главный двигатель. Например, помыть наконец котел, ведь это почему-то крайне важно для стармеха. Подготовка к этой работе началась с утра, к котлу были принесены все необходимые инструменты, ведра, шланги, мешки, сгонки, совки.
Когда дело было почти закончено, аварийная сигнализация сообщила о том, что со вторым масляным сепаратором что-то случилось. Третий механик пошел разбираться с этим, а Егор отправился к котлу, чтобы закончить начатое, ведь оставалось лишь собрать мокрую сажу с полки внутри котла. Ерунда, немного испачкать руки, вот и все, только нужно принять еще половинку волшебной таблетки. Егор подзарядился синтетическим счастьем, взял ведро, положил туда двойной пластиковый мешок, схватил сгонку и совок и начал убирать грязь.
Вдруг его внимание привлек кусок грязной синий материи в куче черной сажи. Мужчина взял его в руки чтобы рассмотреть получше. Он сразу понял, что это такое: кусок патча с указанием должности, который все инженеры носили на своих комбинезонах над правым нагрудным карманом. На обгоревшем куске плотной ткани нитью золотого цвета было вышито «2nd». Значит, это принадлежало какому-то второму механику, который работал здесь до него. На цифре 2 было бурое пятнышко. «Да уж, некоторые не то что патч могут оставить в котле, но и ключ на сорок шесть тоже",– подумал Егор и бросил обрывок в ведро с сажей, расслабленно улыбаясь. Нескладные мысли крутились в затуманенном мозгу.
Когда мужчина принес в мастерскую последний мешок сажи, то от жары, усталости и передозировки у него случилась паническая атака. Вся сладостная фальшивая картинка вдруг рухнула, и ее место занял потусторонний ужас. Он пересек черту, добровольно, каждый жизненный выбор вел его к этому моменту. Как раз в этот момент в мастерскую влетел стармех. Он ринулся к мешкам с сажей, присел и запустил в мокрую, ядовитую субстанцию свои руки. Он возился в этой грязи, пока не наткнулся на кусок оторванного патча, взял его в руки и начал смотреть на него, смотреть и хихикать как умалишенный. Рядом встал фиттер, в руках у него опять была труба. А Егор просто стоял и пытался сопротивляться ужасу, который рос в его душе. Ему слышался смех, доносящийся из-за дверей сквозь гул работающих механизмов.
Мужчина вышел из мастерской с трудом шагая прямо. Зашел в ЦПУ, тут никого не было и он мог побыть один в прохладе. Да, наверное он просто перегрелся. Остаток рабочего дня Егор провел один за компьютером и к концу начал чувствовать себя немного лучше. Все правильно, просто перегрелся. Он больше никого не видел, все разошлись в шесть часов вечера по каютам.
Когда мужчина спускался на ужин, то надеялся, что все будет нормально, будет как и должно быть в реальности, что люди на самом деле совсем не странные. Но нет, конечно же нет, за столом он увидел пустых марионеток, а не людей. Они просто сидели над своими тарелками и смотрели в никуда. Мессмен даже не вынес тарелку Егору, ему пришлось самому идти на камбуз. Когда он зашел туда то увидел, что повар держит мессмена на своих плечах и в таком виде они стоят в углу. У мужчины билось сердце, ему стало тяжело дышать. Он уже не хотел есть и быстрым шагом вышел из камбуза в коридор.
– Ты куда? – бросил ему повар вслед, невнятно, будто бы пьяный.
Егор поднялся в свою каюту. Закрылся на замок. Достал свой маленький швейцарский нож и решил что будет держать его наготове. Нет, он не сумасшедший, такое не может казаться. В этот раз он принял сразу две таблетки, но особого эффекта уже не ощутил. Ему нужно бежать отсюда. Но бежать некуда – вокруг лишь бездна Индийского океана. Значит, нужно совладать с ужасом и не привлекать к себе внимания, просто делать свою работу и ждать шанса сбежать. Но нож лучше держать наготове. Сегодня его вахта, а значит перед сном нужно будет спуститься на обход в машину, и это не вызовет подозрений. Надо использовать эту возможность и порыться в судовой сети, посмотреть, может быть есть какие-то зацепки.
Егор попытался отвлечься и включил интернет. Как только он это сделал, ему начали звонить в вотсапе. Это была его мать. Мужчина очень не хотел сейчас разговаривать, но знал, что если не ответит, то мама будет волноваться понапрасну. На экране смартфона появилось доброе лицо пожилой женщины.
Закончив бессмысленный диалог со стармехом, Егор начал раздавать работу экипажу. Помня свои недавные рассуждения, мужчина решил повнимательнее вглядеться в лица, и попытаться понять наконец, что за люди находятся под его началом. Это следовало сделать уже давно, но из-за стресса и паранойи Егор два месяца видел как будто бы только нечеткие силуэты, а не живых людей. Первым был фиттер. Сухой и низкий человек, постоянно с открытым ртом. В целом работает неплохо, но очень медленно. Уже третий день он изготавливает трубу для опреснителя. Егор сказал ему продолжать, фиттер немного шире раскрыл свой рот с кривыми желтыми зубами и вышел. Моторист наоборот, был толстый. Косые глаза, плешь на голове, рябое лицо. Нормально он мог только красить. Это ему и было поручено, он будет отбивать ржавчину и красить на нижней платформе. Третий механик был дерганый двадцати пяти летний парень с неприятным высоким голосом. Вроде бы что-то знает, но постоянно торопиться, забывает, разводит грязь везде где работает. Он продолжит возиться с топливным сепаратором, разбирать и собирать его уже в третий раз за три дня. Что-то у него дело не идет, похоже Егору самому придется заняться сепаратором, хотя работы и без того невпроворот.
Есть еще электромеханик, но он не был его подчиненным. Поэтому тот занимался своими делами, только не понятно какими конкретно. Егор вообще редко видел его в машинном отделении, потому что электромеханик каждое утро надолго уходил на палубу, как он говорил, разбираться с рефконтейнерами. И это тоже было странно, потому что рефконтейнеров сейчас было всего четыре штуки, что там можно делать каждый день на протяжении двух месяцев – решительно непонятно. На прошлой неделе Егор работал на палубе почти целый день, и видел, что электромеханик просто ходил от одного борта к другому, смотрел в воду , разговаривал сам с собой и не разу не спустился в трюм, где были те самые контейнеры. Егор пытался ему намекнуть, что нужно бы поменять подшипники на забортном насосе, да и другой работы в машине хватало, но стармех сказал, что рефконтейнеры важнее. Больше Егор особо не общался с электромехаником, пусть делает что хочет. Нужно просто продержаться два месяца.
Люди разошлись, Егор остался в ЦПУ наедине со стармехом. Тот сидел за своим компьютером, Егор за своим. Опять начался какой-то несвязный монолог. То про цены дома, то про ремонт квартиры, это все разбавлялось вопросами про котел и напоминаниями про двойные полиэтиленовые мешки и то, куда их нужно положить. Егор безмолвно кивал и пытался сосредоточиться на бумажной работе, которой было много каждый день: разные чек-листы, разрешения на работу, отчеты, составление заявок. Но голос стармеха и собственные мыли его постоянно отвлекали, мужчина вышел покурить вышел покурить в мастерскую.
Подходя к ее дверям он услышал звук, как будто бы там кто-то рыгает, заглушая гул главного двигателя. Он открыл дверь. Фиттер держал кусок трубы на уровне пояса, а моторист припал к ней лицом, потом он оторвался от нее, взял ведро с краской, подошел к углу, постоял так секунд десять и вышел из мастерской. Фиттер продолжал просто стоять с трубой. Егор прошел дальше, сел на скамейку и закурил. Он начинал испытывать раздражение, брезгливость. У него ускорился пульс, от сигареты кружилась голова, он пытался выкинуть из головы сцену, которую только что видел. Он ощущал, что ненавидит все это. Сначала он ненавидел только свою работу, но теперь, кажется, он ненавидит все. Ненавидит жару, шум, самолеты, гостиницы, свою квартиру. Ненавидит свою мать, всех женщин, все человечество. Егор усилием воли отбросил эти мысли, нужно как-то приниматься за работу.
Мужчина вышел из мастерской, пошел к системе кондиционирования. По пути туда он увидел, как моторист стоит в углу платформой ниже. Не обращать внимания. Он подошел к баллонам с фреоном. Рядом нет нужных инструментов, весов и шланга. Нужно их искать. По хорошему они должны всегда лежать рядом, но их нет. Егор поискал их возле компрессоров, на всей верхней платформе. Зашел в мастерскую - фиттер стоит уже с двумя трубами в руках и смотрит в переборку. Инструментов нигде нет. Егор спустился на среднюю платформу, начал обходить ее. Нигде нет. Зашел в сепараторную, остановился у топливного модуля вспомогательных двигателей. Скрытый трубами, он смотрел, как третий механик крутиться вокруг сепаратора. То присядет на корточки, то резко, почти прыжком выпрямиться, то начнет спазматически выкрикивать букву «а». Его голова постоянно дергалась в левую сторону. На секунду Егор забыл, зачем он зашел сюда, потом вспомнил и решил ничего не говоря просто обыскать сепараторную. Третий механик не обратил на него внимание и просто продолжал делать все то же что и делал. Инструментов нет.
К моменту, когда Егор вышел из сепараторной через другую дверь, ярость уже бурлила в нем, начиналась изжога. Он со злобой думал, что проклят, обречен постоянно искать что-то, какие-то ключи, шланги, болты в этой чертовой жаре, в шуме, сырости, пропитанной вонью мазута. Он заперт физически на очередном корыте и заперт в своем мозгу наедине с вечным ужасом. На нижнюю платформу. Егор медленно обыскал каждый угол, не нашел ничего. Посмотрел на часы - половина двенадцатого, скоро обед. Он не мог понять, почему время так быстро пролетело, чем он сам вообще занимался? Может быть он вовсе и не искал инструменты, а тоже все это время стоял и смотрел в какой-то угол? Его комбинезон уже был мокрым насквозь, по макушке прокатывались волны боли, убийственная злоба кипела. Он бегом поднялся по трапам и подбежал к компрессорам уже вслух матерясь и проклиная весь мир, как вдруг заметил желтый шланг для фреона, который выглядывал из-за стоящих рядом бочек с маслом. Посмотрел поближе - все нужные инструменты там же. Он был уверен, что осматривал это место в самом начале и не понимал, почему ничего не увидел. Время было потеряно зря, приближался обед, а еще ничего не сделано. Все идет не по плану. Злой и нервный, уставший от беготни и жары он вернулся в ЦПУ.
Как только он вошел, стармех начал что-то говорить. Егор уже ничего не слышал, ему казалось что это все не реально. Мельком взглянул на старшего механика, увидел какую-то черную грязь в его левом ухе, черные капли под его стулом, на бумагах которые лежали перед ним на столе. Но стармех не обращал на это никакого внимания и продолжал бессвязный разговор. Как будто бы все нормально. Егор взглянул в окно, через которое можно было видеть машинное отделение из ЦПУ. Оттуда на него смотрел третий механик, его рот произносил какие-то слова, не слышимые отсюда. Разве это нормально? Егор смотрел на третьего механика, тот смотрел на него. Реально ли все это?
– Ну, пора обедать, – сказал стармех и поднялся со стула. Сзади на его бежевых шортах было большое черное пятно.
Егор опять почувствовал тошноту, быстрым шагом вышел из ЦПУ, бегом поднялся по трапам в машинном отделении, не сбавляя шага побежал по трапам надстройки до своей каюты. Оказавшись там, он заперся, задернул шторы и закурил. Он не мог понять что происходит. Реально ли то, что он видит? Или он просто сходит с ума от окружающей его действительности, от своих мыслей? Егор снял с себя промокший насквозь от пота комбинезон и принял душ. Нужно спуститься в столовую и поесть, но там будет весь офицерский состав. Все эти непонятные люди будут сидеть за столом и смотреть на Егора, будто бы это он здесь сумасшедший, а не они. Нужно как-то успокоиться и вести себя нормально. Но действительно, что если самый странный человек – это он сам? А все остальные украдкой крутят пальцем у виска? Мужчина ощущал, что находиться награни срыва.
Егор вышел из каюты и спустился по трапам вниз, постоянно оглядываясь по сторонам. Когда он вошел в столовую, то опять уже был весь в поту. В столовой собрались все. Егор, как принято, пожелал приятного аппетита и сел на свое место, прислушался к разговору. Разговор был обычным и складным. Оглядев лица, он не заметил в них ничего странного, глаза были вменяемыми, улыбки естественными. Мессмен принес ему теплый обед, сам он также выглядел нормально. Все было как и должно быть.
После обеда работа продолжилась. Люди работали хорошо и быстро, и сам Егор успел сделать многое из того, что планировал. На перерыве он даже посмеялся с истории старшего механика, нормальной, складной и веселой истории. На нем не было никаких черных пятен, его шорты также были чистыми. В конце рабочего дня Егор даже почувствовал наслаждение от проделанной работы и приятную усталость. Размышлять, что было днем он не хотел, главное, что все встало на свои места. Вроде бы. Что если завтра все повториться и чем это все закончиться? Но у мужчины был тайный козырь в рукаве – рецептурные таблетки, которые ему достал друг с биполярным расстройством. Кажется, время для этого наступило.
Глава 3 - Ад в тебе
Прошло три недели. Егор принимал таблетки каждый день и результат был заметен. Настроение улучшилось, болезненная потребность все проверять правда осталась, но мужчина уже не так сильно от этого страдал. Он практически перестал спать, но особой усталости не чувствовал и считал, что ничего страшного не случиться если он проживет так еще месяц. Всего лишь месяц! Люди годами жили в фашистских концлагерях при куда более суровых условиях и выживали. Теперь, когда его снова радует солнечный свет, а ужасы мира толкутся где-то на границе осознанности, один жалкий месяц он точно осилит. Потому что он сильный, всегда был сильным, просто на мгновение забыл об этом. Но ничего, таблеток хватит.
Тем временем судно двигалось очень медленно. И, наконец, пришло письмо от офисного менеджера, из которого следовало, что из-за шторма порт Реюньона закрыт и нужно ложиться в дрейф. Дрейф – это хорошо, каждый моряк знает об этом. Можно сделать работу, которую нельзя выполнить, когда работает главный двигатель. Например, помыть наконец котел, ведь это почему-то крайне важно для стармеха. Подготовка к этой работе началась с утра, к котлу были принесены все необходимые инструменты, ведра, шланги, мешки, сгонки, совки.
Когда дело было почти закончено, аварийная сигнализация сообщила о том, что со вторым масляным сепаратором что-то случилось. Третий механик пошел разбираться с этим, а Егор отправился к котлу, чтобы закончить начатое, ведь оставалось лишь собрать мокрую сажу с полки внутри котла. Ерунда, немного испачкать руки, вот и все, только нужно принять еще половинку волшебной таблетки. Егор подзарядился синтетическим счастьем, взял ведро, положил туда двойной пластиковый мешок, схватил сгонку и совок и начал убирать грязь.
Вдруг его внимание привлек кусок грязной синий материи в куче черной сажи. Мужчина взял его в руки чтобы рассмотреть получше. Он сразу понял, что это такое: кусок патча с указанием должности, который все инженеры носили на своих комбинезонах над правым нагрудным карманом. На обгоревшем куске плотной ткани нитью золотого цвета было вышито «2nd». Значит, это принадлежало какому-то второму механику, который работал здесь до него. На цифре 2 было бурое пятнышко. «Да уж, некоторые не то что патч могут оставить в котле, но и ключ на сорок шесть тоже",– подумал Егор и бросил обрывок в ведро с сажей, расслабленно улыбаясь. Нескладные мысли крутились в затуманенном мозгу.
Когда мужчина принес в мастерскую последний мешок сажи, то от жары, усталости и передозировки у него случилась паническая атака. Вся сладостная фальшивая картинка вдруг рухнула, и ее место занял потусторонний ужас. Он пересек черту, добровольно, каждый жизненный выбор вел его к этому моменту. Как раз в этот момент в мастерскую влетел стармех. Он ринулся к мешкам с сажей, присел и запустил в мокрую, ядовитую субстанцию свои руки. Он возился в этой грязи, пока не наткнулся на кусок оторванного патча, взял его в руки и начал смотреть на него, смотреть и хихикать как умалишенный. Рядом встал фиттер, в руках у него опять была труба. А Егор просто стоял и пытался сопротивляться ужасу, который рос в его душе. Ему слышался смех, доносящийся из-за дверей сквозь гул работающих механизмов.
Мужчина вышел из мастерской с трудом шагая прямо. Зашел в ЦПУ, тут никого не было и он мог побыть один в прохладе. Да, наверное он просто перегрелся. Остаток рабочего дня Егор провел один за компьютером и к концу начал чувствовать себя немного лучше. Все правильно, просто перегрелся. Он больше никого не видел, все разошлись в шесть часов вечера по каютам.
Когда мужчина спускался на ужин, то надеялся, что все будет нормально, будет как и должно быть в реальности, что люди на самом деле совсем не странные. Но нет, конечно же нет, за столом он увидел пустых марионеток, а не людей. Они просто сидели над своими тарелками и смотрели в никуда. Мессмен даже не вынес тарелку Егору, ему пришлось самому идти на камбуз. Когда он зашел туда то увидел, что повар держит мессмена на своих плечах и в таком виде они стоят в углу. У мужчины билось сердце, ему стало тяжело дышать. Он уже не хотел есть и быстрым шагом вышел из камбуза в коридор.
– Ты куда? – бросил ему повар вслед, невнятно, будто бы пьяный.
Егор поднялся в свою каюту. Закрылся на замок. Достал свой маленький швейцарский нож и решил что будет держать его наготове. Нет, он не сумасшедший, такое не может казаться. В этот раз он принял сразу две таблетки, но особого эффекта уже не ощутил. Ему нужно бежать отсюда. Но бежать некуда – вокруг лишь бездна Индийского океана. Значит, нужно совладать с ужасом и не привлекать к себе внимания, просто делать свою работу и ждать шанса сбежать. Но нож лучше держать наготове. Сегодня его вахта, а значит перед сном нужно будет спуститься на обход в машину, и это не вызовет подозрений. Надо использовать эту возможность и порыться в судовой сети, посмотреть, может быть есть какие-то зацепки.
Егор попытался отвлечься и включил интернет. Как только он это сделал, ему начали звонить в вотсапе. Это была его мать. Мужчина очень не хотел сейчас разговаривать, но знал, что если не ответит, то мама будет волноваться понапрасну. На экране смартфона появилось доброе лицо пожилой женщины.
