Помнишь, как сама впервые села мне на колени и отняла кофе? У меня хорошее самообладание, и, если мне бросают вызов, я его принимаю.
— Вызов? Нет… просто была интересна твоя ориентация, — девушка осторожно вернулась назад за стол.
— Ориентация? — с удивлением переспросил Антон. — А разве были сомнения? — и он сел напротив.
— Да… Староста запустил утку, что ты «того», типа вы с ним любите друг друга и встречаетесь.
— Мы с ним… что делаем?! — собеседник широко распахнул глаза, и в них отразилось замешательство.
Катя кратко поведала о слежке, фотографиях и работе в эскорте.
— Странно он пошутил, на него совсем не похоже… — прокомментировал парень. — Раньше Нил всегда обходил подобные темы, как и ты. Но я подумаю, что ему на это ответить, — закончил, уже с весельем в глазах.
— Скажи, а за что Нил тебя ненавидит? — Катя придвинула печенье и отхлебнула брошенный ранее чай.
— А он меня ненавидит? — выдал он вторую порцию удивления.
— Да. Вчера в беседе я случайно упомянула о твоей болезни. Ну, рассказала про утро, когда ты еле живой к нему на встречу поехал. И он разозлился ужасно…
— Теперь понятно. Несколько лет назад мы поспорили, и я выиграл. В день, который ты упомянула, он в очередной раз надеялся отыграться, но я победил даже в том болезненном состоянии. Узнав про это, он, видимо, решил, что раньше я поддавался и обманывал его, ведь я всегда опережал всего на чуть-чуть. Но это не так, я не показывал границы своих возможностей не потому, что притворялся, а потому, что никогда не делаю ничего сверх того, что необходимо в данный момент времени…
— На что вы могли поспорить, чтобы он проиграл? — проворчала с плохо скрываемым недоверием. — Кто больше девушек соблазнит: ты своей красотой, или он — богатством?
— Нет, — и вместо объяснения вдруг предложил, — Если хочешь, можем откатиться в наших отношениях назад.
— Да, давай! — обрадовалась Катя, — а то теперь, когда я узнала, что ты нормальный, как-то неудобно стало совсем…
— Но тогда тебе придется вести себя прилично… со мной, — в глазах парня заплясали озорные искорки. — Уверена, что справишься?
— Конечно, что за вопрос! — бросила взгляд на часы и ахнула. — У меня экзамен через сорок минут. Надо собраться. И заметалась по квартире.
— Не волнуйся, я подвезу, — успокоил парень.
Через пол часа они припарковались возле больницы.
— Пока! — Катя выскочила из машины, предварительно чмокнув Антона в губы. Осознала свой просчет, когда уже хлопнула дверцей. Вот же пагубная привычка! Взгляд скользнул по водителю: он сидел, закрыв лицо ладонями, при этом его плечи сотрясались от смеха.
Через два часа Катя вышла из кабинета, положила в сумку зачетку с очередной пятеркой и вытащила телефон. Три пропущенных от Ольги. Что, интересно, ей могло понадобиться? Перезвонила.
— Сейчас такое узнаешь, волосы на голове зашевелятся!
Похоже, она снова взялась за старое. Девушка подкатила глаза к белому больничному потолку и скептически выдала:
— Дай угадаю: кого-то убили. Верно?
— Ты уже в курсе? — донесся из трубки разочарованный голос. — Сейчас в новостях услышала. Совсем у людей крыша едет, из-за сундука с тряпьем жизни лишать.
— Э… Ты сейчас о ком?
— Как о ком? О старухе из общаги, где ты комнату снимала. Ее утром топором зарубили. Какой-то зэк пришел к алкашам и возомнил, что у нее в сундуке — деньги и золотые украшения. Грохнул, значит, бабку, в сундук залез, а там тряпье старое, ну он и давай его подбрасывать и хихикать, видимо, совсем рехнулся…
— О Господи! — до Кати как-то сразу дошло, что убили Стервятницу. — Жалко… бабка хоть и вредная, но не плохая была. Постой! А как же девочка? — испуганно вырвалось у нее.
— Что? Какая девочка? Еще и ее убили?!
Твою ж мать! Катя сбросила Ольгу и набрала Нила. Другой рукой уже стягивала с себя халат. Внутри стремительно разрасталось плохое предчувствие.
— Опять? — без предисловия возмутился он. — Я же неспроста тебе машину подарил, чтобы не дергала по пустякам! — но, услышав про ребенка, сразу примчался, и вскоре они уже парковались возле общаги. Здесь все было по-прежнему, лишь в подъезде прибавилось блевотины на ступеньках, да пришлось продираться сквозь сигаретный дым — это внутри курили две мужиковатого вида бабы. Нил привычно достал платочек из кармана и приложил к носу. Быстро прошли по коридору и постучали в логово алкашей.
Из-за двери раздалось нечленораздельное мычание, потом ругательства и проем заслонила туша свинорыла. Из недр жилища позади доносился храп, предположительно особи женского пола.
— Где девочка?! — начала наступать Катя. Когда за спиной стоял Нил, это получалось как-то само собой. Жилец попятился внутрь. В комнате смердело похуже подъезда: вонючими носками, потом, спиртягой и прочими общажно-бомжацкими прелестями. Однако у стены красовался большой плоский телевизор, а в углу новенький холодильник гудел. Наполовину пустой ящик водки стоял у кровати, и, судя по количеству стеклотары в помещении, он был далеко не первый. Наследство, что ли, им привалило?
— Ой! — икнул свинорыл. — Ты чего?!
— Алька вот с ними жила. А он еще и угрожал мне, ноут не отдавал… — поведала девушка старосте о своих злоключениях.
— Так вернул же! Твой парень по-человечески попросил, и я сразу вернул. Мы же нормальные люди… — и он вновь икнул.
— Девочка где? — жестко повторила вопрос.
— Машкина-то? — переспросил алкаш. — Ушла куда-то… — и начал рассусоливать, — кто ее знает… она ж не моя… вроде только была, а уже нет… гуляет наверно…
— Гуляет? Одна? Ей ведь лет шесть всего!
Свинорыл покачнулся и добавил более агрессивно:
— А вам-то что с того? Какое отношение имеете к ней, ваще?
Через мгновение он упал на карачки и затрясся, не делая попыток разогнуться. Катя даже не успела понять, куда пришелся удар Нила, настолько молниеносно это случилось.
— Говори. Быстро. По теме. Где девочка? Когда и куда ушла? — староста присел рядом и «заботливо» похлопал по спине.
— Ее нет! — взвыл алкаш, корчась на полу, — два дня как… она ушла… и не вернулась. Машка бухает, а мне-то что… чужая же… под ногами не мешается — и ладно. — Вон, спросите ее, — он махнул на тело поверх кровати, — она подтвердит. — Деньги откуда-то принесла…
Девушка покосилась на храпящую тушу в углу. Кажется, будить женщину — занятие совсем бесперспективное. Но староста, видимо, думал иначе.
— Где тут у вас вода? — деловито поинтересовался, — и его взгляд упал на полное ведерко на подоконнике. — Катя, выйди, пожалуйста. Для таких людей у меня припасены особо жесткие методы.
Хотела было сказать, что в анатомичке чего только не видела, но решила не спорить. Время сейчас дорого стоило. Молча вышла, но с другой стороны сразу приникла ухом к двери. Оттуда донесся всхлип, бульканье и…
— Подслушиваешь? — раздался слева уже знакомый неприятный голос.
Сразу отпрянула в сторону.
— Да нет, — выдала, пожав плечами. — Просто вот девочку ищем…
Бывшая соседка все так же носила черные очки. Она что, вообще их не снимает? Вновь разглядела край фингала, но на этот раз на другом глазу.
— Да тут дело ясное, — тяжело вздохнула тетка. Сегодня она выглядела устало и потрепанно. — Продала ее Машка. Как пить дать продала. А вон эта, — кивнула на дверь Стервятницы, — заяву в милицию накатала, и сразу прибили ее. В страшное время живем. В поликлинике кровь берут, типа на анализы, а сами проверяют, чьи органы богачам подходят. А потом детей воруют и нужное вырезают. У меня самой дочь растет…
Хлопнула дверь — это вышел Нил, на ходу поправляя закатанные рукава рубашки:
— Мамаша ничего не знает. Ей деньги дали, сказали — проблем не будет, и она спокойненько продала девочку. Идем в машину, там подумаем, что дальше делать.
— Может, Мила попробует Алю найти? Вдруг способности к ней уже вернулись? — начала предлагать, пока они шли по коридору назад. — Или давай позвоним Антону…
И тут у Нила пиликнул телефон. Он посмотрел на экран и пошел быстрее.
— Что такое? Что там было в смс?!
— Опять этот аноним, — проворчал староста. — Пишет, что ребенок на улице.
Они спешно покинули общагу. На железном остове, оставшемся от лавочки, сидела Аля и ковыряла землю носком поношенного ботинка. Она подняла глаза.
— Тетя Катя! — радостно вскрикнула и бросилась обниматься. — А это тебе! — передала Нилу запечатанный конверт и замерла в восхищении. — Какой ты классный! А это твоя машина?! Здесь ни у кого такой нет! — затараторила девочка.
Пока ехали в больницу, Аля рассказывала, что мама дала ей сок, а потом она очнулась на заднем сиденье незнакомой машины. Впереди сидел мужчина. Он приказал ей выйти, сеть на лавочку и ждать Катю. Потом достать из кармана конверт и передать спутнику. Лица водителя она не разглядела. В конверте была одна не особо четкая фотография, видимо, с камеры видеонаблюдения. На ней — спящая Алька, женщина лет сорока со светлыми волосами и еще какой-то мужчина в маске.
— Белобрысая — это Сова из группы Влада, — хмурясь, изрек староста, когда девочку увели на обследование, а они вдвоем присели в приемном покое больницы. — До меня и раньше доходила информация о ее причастности к торговле детьми, но я не был уверен. Достали уже эти упыри. Одну уже прижал, завтра второму день всех святых устрою. А потом сразу за эту возьмусь.
— Ты сейчас о чем? — оживилась Катя. Но спутник не стал уточнять.
Через несколько часов они вышли из здания: на теле ребенка не обнаружили следов насилия, лишь барбитураты в моче, видимо, ей дали снотворное. Девочка сразу запрыгнула на переднее сиденье и села боком, чтобы лучше видеть водителя. В ее глазах читалось неподдельное обожание.
— Ты — мой принц, — серьезно заявила Аля. — Я буду жить в твоем замке!
— Молодая барышня, вы меня пугаете, — ответил на это Нил, развернул ее и пристегнул ремнем безопасности.
— А ты разве к маме не хочешь? — осторожно начала Катя и тут же прикусила язык. Она с ужасом вспомнила, в каком та сейчас состоянии. По лицу девочки тенью пробежала печаль.
— Не очень…
Нужно будет попозже все выведать. Видимо, она что-то слышала или догадывается о предательстве близкого человека. Хорошо, что пока не знает о смерти бабы Нюры…
Катя развалилась на сиденьях позади, рассеянно наблюдая, как маленькая пассажирка безустанно крутится на месте, оказывая Нилу разнообразные знаки внимания. Для нее все, похоже, выглядело как захватывающе приключение. Девушка не сразу поняла, что они действительно едут к Нилу.
Дом старосты и правда был похож на замок. Окопался он знатно, только кольев с черепами да рва не хватало. Алька радостно завизжала. Домработница, охая и ахая, повела ее в душ.
— Вы справитесь? — по-деловому спросил Нил. — Ее нужно помыть, накормить и… Ну не знаю, что там еще обычно делают с маленькими девочками?
— Конечно, не волнуйтесь: одену пока в вещи внучки, завтра я по размеру закажу, — и увела ребенка. Нил обессиленно рухнул в кресло. Похоже, Алькино внимание его утомило больше, чем действия по ее спасению.
Навстречу мягко вышла белая кошка. Интересно, это сейчас В.Д или просто кошка? Катя подошла, взяла ее на руки и погладила. Белочка благодарно заурчала.
Нил резко ожил: поднял голову и посмотрел с интересом.
— Ты как врач случайно не знаешь: у кошек бывает раздвоение личности?
— Ты правильно сказал: я врач, а не ветеринар, — возмутилась девушка. — Не знаю, — и примирительно уточнила, — А что?
— Странное создание — то под диваном затаится и не шевелится, а то, как увидит меня, сразу бежит, прыгает на колени и нагло лижется, — Белочка вздрогнула в руках, словно осознала предъяву, и вяло мазнула языком по лапке. — Причем ладно бы хвост, — продолжил он, — а то, как специально, причинное место тщательно полирует! — кошка посмотрела между лап и отвернулась, а во взгляде мелькнула брезгливость. Староста сузил глаза и закончил, — При этом такое ощущение, что поток внимания от нее ко мне абсолютно разный, как будто в одном теле живут две абсолютно разные кошки…
Через пол часа прибежала Алька, чистенькая, в джинсах, подвернутых снизу, и майке с принцессой. И сразу радостно бросилась к Нилу. Кате на мгновение показалось, что он готов применить способности, лишь бы спрятаться от девочки, такое испуганное у него было лицо. Но Аля, увидев Белочку, резко поменяла траекторию движения. Подбежала и, схватив кошку на руки, принялась ее рассматривать и мять. Староста облегченно выдохнул.
— Какая кошечка, никогда таких красивых не видела. А можно, я с ней немножко поиграю? — и у животного такая тоска сразу в глазах обозначилась, такая неизбежность и покорность судьбе, что у Кати совсем не осталось сомнений — это точно В.Д.
Надо будет Алю с Димкой познакомить, наверняка они подружатся.
На следующий день девушка вновь сидела и зубрила, готовясь к очередному экзамену. И тут на столе запиликал сотовый. Звонила родительница. После третьего пропущенного решила все-таки ответить, вдруг что-то срочное. Но оказалось как всегда: мама ныла, какой сын свин — уехал и даже не звонит, и дочь неблагодарная, в том же городе живет, а за месяц ни разу не навестила.
— Извини, экзамены на носу. Как сдам, так сразу приеду в гости.
— Конечно, для матери-то времени никогда нет! — и звонившая еще долго причитала по этому поводу. Катя сфокусировала внимание только в самом конце, — Если надумаешь возвращаться совсем, — предупредила родительница, — поставь в известность заранее, а то я сегодня перестановку у тебя сделала…
Девушка давно ожидала подобного, еще удивилась, что комната так долго простояла нетронутой. Ведь, даже когда она жила с семьей, приходилось все время держать оборону — мама так и норовила что-нибудь запихнуть под кровать или на шкаф закинуть. А сейчас наверняка устроила там непролазные дебри из мешков и сумок.
— Тебе сколько комнат ни дай, все барахлом завалишь.
— Не груби матери! А эти вещи еще твои дети носить будут, никогда не знаешь, что случится завтра. Мы тоже хорошо жили, и ни о чем не думали, пока девяностые не грянули… — Катя вновь слушала краем уха. — И, кстати, передвигала письменный стол, — продолжила капать на мозги родительница, — вытащила ящички, а за ними — вырванный лист из твоих конспектов. Что-то про сердце, рисунок и все по-латыни. У тебя же тетради — хоть на выставку подавай, зачем испортила? Как приедешь, обязательно возьми и вклей. Ты меня слушаешь?!
— Ага, — с трудом выдавила девушка, и пульс гулко застучал в висках. — А там больше ничего не было?
— Нет.
Вот черт, снова тупик.
— Ну… если не считать безделушки какой-то, я ее выбросила. Ты такое не носишь.
— Зачем?! Кто тебе позволил распоряжаться моими вещами?! — Катя сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки.
— Ну, я же не знала… — опешила родительница. — Падлыч еще мусор не выносил, я сейчас достану, не отключайся… — и через минуту ее голос вновь зазвучал в телефоне, — Ну вот, успела, алкаша уже в коридоре с ведром догнала. Хороша же моя дочь — из-за бисера на мать орет, — и отключилась.
Катя спешно оделась и выскочила на улицу. Нужно максимально быстро добраться до дома родителей и забрать эту безделушку, чем бы та ни являлась.
Родительница встретила на кухне: она сидела на погрызенном Чапой стуле и усиленно делала вид, что пьет чай. Обиженно поджав губы, протянула вырванный лист, незнакомый браслет и с видом глубоко оскорбленного человека удалилась в зал.
— Вызов? Нет… просто была интересна твоя ориентация, — девушка осторожно вернулась назад за стол.
— Ориентация? — с удивлением переспросил Антон. — А разве были сомнения? — и он сел напротив.
— Да… Староста запустил утку, что ты «того», типа вы с ним любите друг друга и встречаетесь.
— Мы с ним… что делаем?! — собеседник широко распахнул глаза, и в них отразилось замешательство.
Катя кратко поведала о слежке, фотографиях и работе в эскорте.
— Странно он пошутил, на него совсем не похоже… — прокомментировал парень. — Раньше Нил всегда обходил подобные темы, как и ты. Но я подумаю, что ему на это ответить, — закончил, уже с весельем в глазах.
— Скажи, а за что Нил тебя ненавидит? — Катя придвинула печенье и отхлебнула брошенный ранее чай.
— А он меня ненавидит? — выдал он вторую порцию удивления.
— Да. Вчера в беседе я случайно упомянула о твоей болезни. Ну, рассказала про утро, когда ты еле живой к нему на встречу поехал. И он разозлился ужасно…
— Теперь понятно. Несколько лет назад мы поспорили, и я выиграл. В день, который ты упомянула, он в очередной раз надеялся отыграться, но я победил даже в том болезненном состоянии. Узнав про это, он, видимо, решил, что раньше я поддавался и обманывал его, ведь я всегда опережал всего на чуть-чуть. Но это не так, я не показывал границы своих возможностей не потому, что притворялся, а потому, что никогда не делаю ничего сверх того, что необходимо в данный момент времени…
— На что вы могли поспорить, чтобы он проиграл? — проворчала с плохо скрываемым недоверием. — Кто больше девушек соблазнит: ты своей красотой, или он — богатством?
— Нет, — и вместо объяснения вдруг предложил, — Если хочешь, можем откатиться в наших отношениях назад.
— Да, давай! — обрадовалась Катя, — а то теперь, когда я узнала, что ты нормальный, как-то неудобно стало совсем…
— Но тогда тебе придется вести себя прилично… со мной, — в глазах парня заплясали озорные искорки. — Уверена, что справишься?
— Конечно, что за вопрос! — бросила взгляд на часы и ахнула. — У меня экзамен через сорок минут. Надо собраться. И заметалась по квартире.
— Не волнуйся, я подвезу, — успокоил парень.
Через пол часа они припарковались возле больницы.
— Пока! — Катя выскочила из машины, предварительно чмокнув Антона в губы. Осознала свой просчет, когда уже хлопнула дверцей. Вот же пагубная привычка! Взгляд скользнул по водителю: он сидел, закрыв лицо ладонями, при этом его плечи сотрясались от смеха.
Через два часа Катя вышла из кабинета, положила в сумку зачетку с очередной пятеркой и вытащила телефон. Три пропущенных от Ольги. Что, интересно, ей могло понадобиться? Перезвонила.
— Сейчас такое узнаешь, волосы на голове зашевелятся!
Похоже, она снова взялась за старое. Девушка подкатила глаза к белому больничному потолку и скептически выдала:
— Дай угадаю: кого-то убили. Верно?
— Ты уже в курсе? — донесся из трубки разочарованный голос. — Сейчас в новостях услышала. Совсем у людей крыша едет, из-за сундука с тряпьем жизни лишать.
— Э… Ты сейчас о ком?
— Как о ком? О старухе из общаги, где ты комнату снимала. Ее утром топором зарубили. Какой-то зэк пришел к алкашам и возомнил, что у нее в сундуке — деньги и золотые украшения. Грохнул, значит, бабку, в сундук залез, а там тряпье старое, ну он и давай его подбрасывать и хихикать, видимо, совсем рехнулся…
— О Господи! — до Кати как-то сразу дошло, что убили Стервятницу. — Жалко… бабка хоть и вредная, но не плохая была. Постой! А как же девочка? — испуганно вырвалось у нее.
— Что? Какая девочка? Еще и ее убили?!
Твою ж мать! Катя сбросила Ольгу и набрала Нила. Другой рукой уже стягивала с себя халат. Внутри стремительно разрасталось плохое предчувствие.
— Опять? — без предисловия возмутился он. — Я же неспроста тебе машину подарил, чтобы не дергала по пустякам! — но, услышав про ребенка, сразу примчался, и вскоре они уже парковались возле общаги. Здесь все было по-прежнему, лишь в подъезде прибавилось блевотины на ступеньках, да пришлось продираться сквозь сигаретный дым — это внутри курили две мужиковатого вида бабы. Нил привычно достал платочек из кармана и приложил к носу. Быстро прошли по коридору и постучали в логово алкашей.
Из-за двери раздалось нечленораздельное мычание, потом ругательства и проем заслонила туша свинорыла. Из недр жилища позади доносился храп, предположительно особи женского пола.
— Где девочка?! — начала наступать Катя. Когда за спиной стоял Нил, это получалось как-то само собой. Жилец попятился внутрь. В комнате смердело похуже подъезда: вонючими носками, потом, спиртягой и прочими общажно-бомжацкими прелестями. Однако у стены красовался большой плоский телевизор, а в углу новенький холодильник гудел. Наполовину пустой ящик водки стоял у кровати, и, судя по количеству стеклотары в помещении, он был далеко не первый. Наследство, что ли, им привалило?
— Ой! — икнул свинорыл. — Ты чего?!
— Алька вот с ними жила. А он еще и угрожал мне, ноут не отдавал… — поведала девушка старосте о своих злоключениях.
— Так вернул же! Твой парень по-человечески попросил, и я сразу вернул. Мы же нормальные люди… — и он вновь икнул.
— Девочка где? — жестко повторила вопрос.
— Машкина-то? — переспросил алкаш. — Ушла куда-то… — и начал рассусоливать, — кто ее знает… она ж не моя… вроде только была, а уже нет… гуляет наверно…
— Гуляет? Одна? Ей ведь лет шесть всего!
Свинорыл покачнулся и добавил более агрессивно:
— А вам-то что с того? Какое отношение имеете к ней, ваще?
Через мгновение он упал на карачки и затрясся, не делая попыток разогнуться. Катя даже не успела понять, куда пришелся удар Нила, настолько молниеносно это случилось.
— Говори. Быстро. По теме. Где девочка? Когда и куда ушла? — староста присел рядом и «заботливо» похлопал по спине.
— Ее нет! — взвыл алкаш, корчась на полу, — два дня как… она ушла… и не вернулась. Машка бухает, а мне-то что… чужая же… под ногами не мешается — и ладно. — Вон, спросите ее, — он махнул на тело поверх кровати, — она подтвердит. — Деньги откуда-то принесла…
Девушка покосилась на храпящую тушу в углу. Кажется, будить женщину — занятие совсем бесперспективное. Но староста, видимо, думал иначе.
— Где тут у вас вода? — деловито поинтересовался, — и его взгляд упал на полное ведерко на подоконнике. — Катя, выйди, пожалуйста. Для таких людей у меня припасены особо жесткие методы.
Хотела было сказать, что в анатомичке чего только не видела, но решила не спорить. Время сейчас дорого стоило. Молча вышла, но с другой стороны сразу приникла ухом к двери. Оттуда донесся всхлип, бульканье и…
— Подслушиваешь? — раздался слева уже знакомый неприятный голос.
Сразу отпрянула в сторону.
— Да нет, — выдала, пожав плечами. — Просто вот девочку ищем…
Бывшая соседка все так же носила черные очки. Она что, вообще их не снимает? Вновь разглядела край фингала, но на этот раз на другом глазу.
— Да тут дело ясное, — тяжело вздохнула тетка. Сегодня она выглядела устало и потрепанно. — Продала ее Машка. Как пить дать продала. А вон эта, — кивнула на дверь Стервятницы, — заяву в милицию накатала, и сразу прибили ее. В страшное время живем. В поликлинике кровь берут, типа на анализы, а сами проверяют, чьи органы богачам подходят. А потом детей воруют и нужное вырезают. У меня самой дочь растет…
Хлопнула дверь — это вышел Нил, на ходу поправляя закатанные рукава рубашки:
— Мамаша ничего не знает. Ей деньги дали, сказали — проблем не будет, и она спокойненько продала девочку. Идем в машину, там подумаем, что дальше делать.
— Может, Мила попробует Алю найти? Вдруг способности к ней уже вернулись? — начала предлагать, пока они шли по коридору назад. — Или давай позвоним Антону…
И тут у Нила пиликнул телефон. Он посмотрел на экран и пошел быстрее.
— Что такое? Что там было в смс?!
— Опять этот аноним, — проворчал староста. — Пишет, что ребенок на улице.
Они спешно покинули общагу. На железном остове, оставшемся от лавочки, сидела Аля и ковыряла землю носком поношенного ботинка. Она подняла глаза.
— Тетя Катя! — радостно вскрикнула и бросилась обниматься. — А это тебе! — передала Нилу запечатанный конверт и замерла в восхищении. — Какой ты классный! А это твоя машина?! Здесь ни у кого такой нет! — затараторила девочка.
Пока ехали в больницу, Аля рассказывала, что мама дала ей сок, а потом она очнулась на заднем сиденье незнакомой машины. Впереди сидел мужчина. Он приказал ей выйти, сеть на лавочку и ждать Катю. Потом достать из кармана конверт и передать спутнику. Лица водителя она не разглядела. В конверте была одна не особо четкая фотография, видимо, с камеры видеонаблюдения. На ней — спящая Алька, женщина лет сорока со светлыми волосами и еще какой-то мужчина в маске.
— Белобрысая — это Сова из группы Влада, — хмурясь, изрек староста, когда девочку увели на обследование, а они вдвоем присели в приемном покое больницы. — До меня и раньше доходила информация о ее причастности к торговле детьми, но я не был уверен. Достали уже эти упыри. Одну уже прижал, завтра второму день всех святых устрою. А потом сразу за эту возьмусь.
— Ты сейчас о чем? — оживилась Катя. Но спутник не стал уточнять.
Через несколько часов они вышли из здания: на теле ребенка не обнаружили следов насилия, лишь барбитураты в моче, видимо, ей дали снотворное. Девочка сразу запрыгнула на переднее сиденье и села боком, чтобы лучше видеть водителя. В ее глазах читалось неподдельное обожание.
— Ты — мой принц, — серьезно заявила Аля. — Я буду жить в твоем замке!
— Молодая барышня, вы меня пугаете, — ответил на это Нил, развернул ее и пристегнул ремнем безопасности.
— А ты разве к маме не хочешь? — осторожно начала Катя и тут же прикусила язык. Она с ужасом вспомнила, в каком та сейчас состоянии. По лицу девочки тенью пробежала печаль.
— Не очень…
Нужно будет попозже все выведать. Видимо, она что-то слышала или догадывается о предательстве близкого человека. Хорошо, что пока не знает о смерти бабы Нюры…
Катя развалилась на сиденьях позади, рассеянно наблюдая, как маленькая пассажирка безустанно крутится на месте, оказывая Нилу разнообразные знаки внимания. Для нее все, похоже, выглядело как захватывающе приключение. Девушка не сразу поняла, что они действительно едут к Нилу.
Дом старосты и правда был похож на замок. Окопался он знатно, только кольев с черепами да рва не хватало. Алька радостно завизжала. Домработница, охая и ахая, повела ее в душ.
— Вы справитесь? — по-деловому спросил Нил. — Ее нужно помыть, накормить и… Ну не знаю, что там еще обычно делают с маленькими девочками?
— Конечно, не волнуйтесь: одену пока в вещи внучки, завтра я по размеру закажу, — и увела ребенка. Нил обессиленно рухнул в кресло. Похоже, Алькино внимание его утомило больше, чем действия по ее спасению.
Навстречу мягко вышла белая кошка. Интересно, это сейчас В.Д или просто кошка? Катя подошла, взяла ее на руки и погладила. Белочка благодарно заурчала.
Нил резко ожил: поднял голову и посмотрел с интересом.
— Ты как врач случайно не знаешь: у кошек бывает раздвоение личности?
— Ты правильно сказал: я врач, а не ветеринар, — возмутилась девушка. — Не знаю, — и примирительно уточнила, — А что?
— Странное создание — то под диваном затаится и не шевелится, а то, как увидит меня, сразу бежит, прыгает на колени и нагло лижется, — Белочка вздрогнула в руках, словно осознала предъяву, и вяло мазнула языком по лапке. — Причем ладно бы хвост, — продолжил он, — а то, как специально, причинное место тщательно полирует! — кошка посмотрела между лап и отвернулась, а во взгляде мелькнула брезгливость. Староста сузил глаза и закончил, — При этом такое ощущение, что поток внимания от нее ко мне абсолютно разный, как будто в одном теле живут две абсолютно разные кошки…
Через пол часа прибежала Алька, чистенькая, в джинсах, подвернутых снизу, и майке с принцессой. И сразу радостно бросилась к Нилу. Кате на мгновение показалось, что он готов применить способности, лишь бы спрятаться от девочки, такое испуганное у него было лицо. Но Аля, увидев Белочку, резко поменяла траекторию движения. Подбежала и, схватив кошку на руки, принялась ее рассматривать и мять. Староста облегченно выдохнул.
— Какая кошечка, никогда таких красивых не видела. А можно, я с ней немножко поиграю? — и у животного такая тоска сразу в глазах обозначилась, такая неизбежность и покорность судьбе, что у Кати совсем не осталось сомнений — это точно В.Д.
Надо будет Алю с Димкой познакомить, наверняка они подружатся.
На следующий день девушка вновь сидела и зубрила, готовясь к очередному экзамену. И тут на столе запиликал сотовый. Звонила родительница. После третьего пропущенного решила все-таки ответить, вдруг что-то срочное. Но оказалось как всегда: мама ныла, какой сын свин — уехал и даже не звонит, и дочь неблагодарная, в том же городе живет, а за месяц ни разу не навестила.
— Извини, экзамены на носу. Как сдам, так сразу приеду в гости.
— Конечно, для матери-то времени никогда нет! — и звонившая еще долго причитала по этому поводу. Катя сфокусировала внимание только в самом конце, — Если надумаешь возвращаться совсем, — предупредила родительница, — поставь в известность заранее, а то я сегодня перестановку у тебя сделала…
Девушка давно ожидала подобного, еще удивилась, что комната так долго простояла нетронутой. Ведь, даже когда она жила с семьей, приходилось все время держать оборону — мама так и норовила что-нибудь запихнуть под кровать или на шкаф закинуть. А сейчас наверняка устроила там непролазные дебри из мешков и сумок.
— Тебе сколько комнат ни дай, все барахлом завалишь.
— Не груби матери! А эти вещи еще твои дети носить будут, никогда не знаешь, что случится завтра. Мы тоже хорошо жили, и ни о чем не думали, пока девяностые не грянули… — Катя вновь слушала краем уха. — И, кстати, передвигала письменный стол, — продолжила капать на мозги родительница, — вытащила ящички, а за ними — вырванный лист из твоих конспектов. Что-то про сердце, рисунок и все по-латыни. У тебя же тетради — хоть на выставку подавай, зачем испортила? Как приедешь, обязательно возьми и вклей. Ты меня слушаешь?!
— Ага, — с трудом выдавила девушка, и пульс гулко застучал в висках. — А там больше ничего не было?
— Нет.
Вот черт, снова тупик.
— Ну… если не считать безделушки какой-то, я ее выбросила. Ты такое не носишь.
— Зачем?! Кто тебе позволил распоряжаться моими вещами?! — Катя сорвалась на крик, но тут же взяла себя в руки.
— Ну, я же не знала… — опешила родительница. — Падлыч еще мусор не выносил, я сейчас достану, не отключайся… — и через минуту ее голос вновь зазвучал в телефоне, — Ну вот, успела, алкаша уже в коридоре с ведром догнала. Хороша же моя дочь — из-за бисера на мать орет, — и отключилась.
Катя спешно оделась и выскочила на улицу. Нужно максимально быстро добраться до дома родителей и забрать эту безделушку, чем бы та ни являлась.
Глава 40. Без слов…
Родительница встретила на кухне: она сидела на погрызенном Чапой стуле и усиленно делала вид, что пьет чай. Обиженно поджав губы, протянула вырванный лист, незнакомый браслет и с видом глубоко оскорбленного человека удалилась в зал.
