Здесь уже все готово к экзекуции – Стужев сидит в председательском кресле, злобно улыбаясь, рядышком сияет злорадная Болотная… Иду к столу и усаживаюсь на свое обычное место. Кладу ногу на ногу, уперев локти в подлокотники и сцепив пальцы у груди – стараюсь продемонстрировать спокойствие и уверенность. Стужев поднимается, делает шаг к мою сторону и жестом сеятеля указывает на стол с фотографиями и распечатками:
- Ну, что, Гермиона, давай рассказывай.
Поднимаю на него глаза:
- Что тебе рассказывать?
- Не мне, ты всем расскажи, как ты докатилась до такой жизни.
Упрямо смотрю перед собой и чеканю:
- Еще раз повторяю - никакого отношения к тому, что там написано я не имею…
Оглядываюсь к окну, куда уже ушел Сашок и где он перешептывается со Стасей.
- И с таким же успехом я могла бы найти уголовника с фамилией Стужев или воровку на доверии Болотную!
Та вдруг бледнеет:
- Что-о-о? Выбирай слова, ты!
А чего выбирать то. Уж если ты так тесно спелась со Стужевым, то наверняка у самой рыльце в пушку по самое некуда. Сашок ее успокаивает:
-Тихо, тихо, тихо... Профессионально переводить стрелки – это часть ее работы.
Устало качаю головой и закрываю глаза, прикрыв лицо рукой. Как же меня достала вся эта ситуация… Чувствую над собой мерзкое дыхание:
- Cлышь, ты, родная, мы не в пионерском лагере и мы тебя не с тюбиком пасты после отбоя застукали.
Капец, Стужев давит и давит. Но реальных аргументов и доказательств ему взять неоткуда. Это понятно и ему, и мне… Только другие этого не понимают и молчат – Федотов, Пригожин, Мягкова с Пузыревым. А больше мне и опереться здесь не на кого… Поднимаю глаза к потолку и надув щеки и сделав губы трубочкой тяжко вздыхаю:
- Фу-у-ух!
- Так! Чего мы церемонимся? Я звоню в органы - пусть она там лапшу вешает.
Дверь в зал неожиданно распахивается и к нам буквально врывается Дорохина. Она идет и идет, пока не упирается в Петровича:
- Добрый день.
Тот удивленно хлопает глазами:
- Света? Ты как тут?
Но Дорохина оглядывается в сторону двери:
- Елена Владимировна! Заходите, пожалуйста.
В проеме появляется незнакомая женщина. С надеждой смотрю на Светика - она что-то припасла и у меня есть надежда выкарабкаться. Болотная, вот что за человек, подает возмущенный голос:
- Так, я не поняла. Это кто, такие?
Федотов представляет:
- Это Светлана Дорохина, подруга Маши.
- Сообщница значит, да?
Светка, умница. Даже не реагирует.
- Извините, что помешала, но думаю, всем будет полезно познакомиться с матерью Марии Филатовой.
Дама тем временем подходит вплотную к Свете и здоровается с присутствующими:
- Добрый день.
Она это делает с таким достоинством, что я сразу соглашаюсь - Дорохина права, эта тетенька не из нашего круга. Поднимаюсь из кресла, и с надеждой смотрит на женщину. Петрович тянется к фотографиям на столе:
- А какой Марии Филатовой? Дело в том, что сейчас их так много.
Он протягивает бумажки и фотографии, принесенные Стужевым, Елене Владимировне. Та косится на них, а потом прямо и открыто смотрит на Федотова:
- Марии Германовны Филатовой.
Петрович оглядывается на меня, а я, облегченно вздохнув, в предвкушении победы переминаюсь с ноги на ногу. Чувствую, как оживаю, как приливают назад силы, как снова блестят глаза - кажется, все утрясется. Дама даже не смотрит обвиняющие бумажки, лишь приоткрывает стопку и сразу захлопывает.
- Честно говоря, мне все это очень неприятно вспоминать.
Мы все смотрим на нее, кто с надеждой, кто с недовольством и подозрением. Петрович, сцепив пальцы у живота, ждет новых подтверждений моей невиновности, а Стужев наоборот, уперев руки в бока, выбирает момент для контрудара. Федотов снова оглядывается на меня. Елена Владимировна с горечью продолжает:
- Я до сих пор не могу поверить, что это мог сделать мой ребенок.
Валя просовывает голову из-за чужих плеч и даже просовывает в щель между стоящими руку, чтобы ткнуть в бумаги:
- Как ваш ребенок? А как же фотографии?
- А я не знаю, откуда у вас эти фотографии, но на них изображен другой человек.
Замечаю, как Стужев, поджав губы, отводит глаза. Кто бы сомневался – его, крысеныша, рук дело. Сергей тоже это просекает:
- Я понял.
Сашок агрессивно тянет:
- Что ты понял?
- А знаешь Стужев, фотошоп это не твой конек.
Скривившись, Саня огрызается:
- Какой, фотошоп?!
Петрович, поджав губы цыкает на спорщиков:
- Тихо, тихо, тихо, тихо… Перед вами мать Марии Германовны Филатовой, которая доказала, что все это сделала ее дочь, а не наша Маша.
Стужев цепляется за эти слова, как за соломинку. Не сдается и даже пытается усмехнуться:
- Cтоп, стоп, стоп… Ничего это не доказывает.
Светка тут же вмешивается:
- Ну, как не доказывает. У нее паспорт есть.
- Ну и что? Я таких паспортов, знаешь, сколько могу нарисовать? Вот где ее дочь? Куда она подевалась? Вот, главное доказательство!
Стужев крутит головой, пытаясь победно взглянуть на окружающих, но в его словах столько нелогичности и откровенного бреда, что не заметить этого просто невозможно. Жалкие потуги зацепиться хоть за что-то. Елена Владимировна лишь усмехается, покачивая головой. Болотная, чувствуя, что победа уплывает, превращаясь в мираж, поддерживает своего вожака, буквально гаркая в ухо:
- Да! Кстати!
Тру вдруг зачесавшийся нос. Это к выпивке. Точно, напьюсь сегодня. Дама спокойно парирует все инсинуации проигравшей парочки:
- Молодой человек, если вы хотите знать, где в настоящий момент находится моя дочь, пожалуйста, поезжайте в мэрию и спросите об этом ее отца. Правда я сомневаюсь, что он захочет на эту тему с вами разговаривать.
Стужев стоит, насупив брови и пытаясь понять, в чем тут каверза, но чувство самосохранения и мозги у него работают быстро, так что я по глазам вижу нарастающую в нем панику и желание быстрей выйти из игры:
- В какую еще мэрию?
Светлана разъясняет всем непонятливым:
- А… Дело в том, что Герман Витальевич Филатов супруг Елены Владимировны.
Побледневший Стужев стоит, сунув руки в карманы и открыв рот. До него видимо только доходит, во что он мог вляпаться со своим подлогом и вызовом милиции. Стася, полуприсев, трусливо прячется за спину Мягковой. Федотов хлопает в ладошки у груди:
- Боже мой, конечно, а я то, думаю, ну что ж такое знакомое… Я знаком с вашим мужем, очень достойный человек.
Дама успокаивающе поднимает руку:
- Я вас прошу. Нам очень дорого обошлось похоронить прошлое нашей дочери.
Вижу, как Федотов понимающе опускает голову вниз, зато глаза Стужева испуганно бегают из стороны в сторону - уже предчувствует разбор полетов и хорошую выволочку. Елена Владимировна добавляет:
- И не надо все опять вытаскивать наружу, мы настрадались, не хватало еще, чтобы страдали другие.
Петрович трясет отрицательно головой:
- Это все… Это все чистая случайность!
Он даже стучит кулаком по спинке кресла:
- Отсюда - никуда, нет, не уйдет!
- Я могу быть уверена на слово?
Федотов и все мы, вокруг, усердно киваем, готовые дать стопроцентные гарантии.
- Или мне все же позвонить?
Петрович, преданно глядя ей в лицо, отнекивается:
- Не надо звонить. Я даю слово, как …
Он оглядывается на всех наших:
- Как директор предприятия!
И прикрыв глаза, твердо кивает. Дама вздыхает:
- Ну, что ж, хорошо. Светочка, проводите меня, пожалуйста.
- Да.
- А то боюсь сама я, не выберусь из ваших лабиринтов.
Черт, а я-то еще не поблагодарила. Уйдет и такой возможности не представится никогда. Срываюсь с места:
- Елена Владимировна!
- До свидания… Что?
Пробираюсь мимо Федотова, поближе.
- Спасибо вам, большое.
Та отворачивается в сторону, потом смотрит на меня.
- Знаете что, девушка, я как-то жила без вашего спасибо и дальше проживу… До свидания, господа!
Не очень понятно, за что она на меня взъелась, ну да бог с ней – главное я успела сказать то, что сказала, а принять или не принять, это ее дело. Дорохина открывает дверь, пропуская Елену Владимировну на выход, и они уходят. Петрович кричит вслед:
- До свидания, спасибо вам большое!
Стою, сцепив руки на животе, и смотрю вслед ушедшим. Вот, почему она мне нагрубила? Федотов продолжает кричать вдогонку:
- Супругу привет передавайте!
Разворачиваюсь на 180 градусов и ищу глазами Стужева – ехидные фразы уже готовы сорваться с языка. Но Петрович начинает шипеть раньше, энергично взмахивая руками:
- Ну что марксисты - ленинисты, бросили бомбу в царя, а?
А потом довольно смеется. А мне не терпится сорваться с места, догнать Светика и расцеловать – такой камень с души свалился. Конечно, мы с ней это событие вечером хорошо отметили. Не до безобразия конечно, но последнее, что помню, кроме того, что лезла к Светке лобызаться - это желание срочно ехать на Рублевку благодарить Елену Владимировну или к Пригожину, с той же целью — поблагодарить, а может даже и расцеловать. Потом Светка ушла спать... И провал.
5-1. Среда
Ромаша
Я сплю или не сплю? Пожалуй, второе - в темноте чудятся отблески фонарей, пробивающиеся сквозь неплотно задернутые шторы. Поворочавшись, замечаю вспыхнувшую полоску света под дверью – кажется, Дорохина никак не угомонится… Наверно, встала воды попить. Со вздохом поднимаюсь с постели и, не зажигая свет, выхожу из спальни. Ноги сами несут меня вперед, господи, где я и что со мной? И почему на мне серый пиджак, брюки, белая блузка? Я что так и лег спать? Ничего не помню… Останавливаюсь возле разложенной диван – кровати… Вот, он, спит красавчик, и в ус не дует. А где эта, выдра, Ксюша? В Испанию отправил? Присаживаюсь на подлокотник и кручу в руках невесть откуда взявшуюся свернутую газету. Серега спит на боку, спиной ко мне и потом разворачивается лицом. Вот, тюфяк, нужно же что-то делать, действовать, а не дрыхнуть. Не выдержав, с размаху шлепаю газетой Пригожина по голове. Это тебе за Федотову! Серега просыпается, вяло садится на кровати и ошалело смотрит на меня:
- Маша?
Наклонив голову вбок, он трет переносицу, наверно думает, что я привидение. Хрен, тебе!
- Да, Маша! А ты кого ждал? Ксюшу?
- Что ты здесь делаешь? Я проспал на работу?
Это ты что здесь делаешь? Наклоняюсь к нему и буквально шиплю в ухо:
- Ты проспал работу, Пригожин!
Он ошарашено смотрит на меня и, чувствую, никак не проснется. Ну, что ж, сейчас разбужу:
- Тебя уволили!
Выпрямившись, отворачиваюсь.
- Как уволили? За что, уволили?
Он, то хмурится, то таращит глаза. Мне хочется сказать что-то ободряющее, что еще не все потеряно, но губы сами складываются в презрительную гримасу.
- А кому ты на фиг нужен, неудачник? Серебров - вот, мужчина от бога. Кому надо, что б ты у него под ногами болтался?
Я снова шлепаю по его голове газетой.
- На, почитай!
Он берет ее у меня из рук и начинает разворачивать:
- Это что?
- Объявления. «Ищу работу» … Можешь идти флаеры раздавать, там тебя с руками оторвут.
Поднимаюсь с подлокотника и возвращаюсь к своей спальне. На пороге останавливаюсь:
- Спокойной ночи, лузер.
Захожу в темноту, мне вдруг становится трудно дышать и я испуганно таращу глаза…
А потом сажусь в кровати и судорожно пытаюсь вздохнуть. Светает. Осматриваю себя - на мне Машкина ночнушка, никаких тебе пиджаков, блузок и брюк. Это все был сон! Прикладываю ладони к разгоряченному лицу:
- Фу-у-ух
Бессильно роняю руки поверх одеяла. Действительно, ношусь с Пригожиным, как с писаной торбой. Уже по ночам снится.
- Черт! С этим надо что-то делать.
Потом валюсь спиной на подушки. Стоп! А почему я здесь, а не в гостиной? И где родители? Или это тоже был сон? Их приезд, появление Сергея, дурацкая помолвка? Наверно, так и есть!
Обрадовавшись, отправляюсь в ванную умываться и чистить зубы. Активно поработав зубной щеткой во рту, полощу рот из стаканчика, а потом, склонившись над раковиной, выплевываю воду. Как пели Татушки - простые движенья… На автомате. Вся жизнь проходит то на автомате, то на пулемете. Теперь вот мужской автомат сменился на женский, а лосьон после бритья на тушь для ресниц. Поднимаю голову и полусонными глазами таращусь на свое полуголое, непричесанное отражение в зеркале. Крас-с-сотка…
В зеркальном отражении виднеется спальня, кровать, прикрытая покрывалом и… Пригожин! Я аж шалею от неожиданности - он стоит в дверном проеме, привалившись к притолоке, совершенно голый по пояс, с замотанным полотенцем низом! Стоит, сложив руки на груди и прикрыв глаза, а я не могу отвести от него своего взгляда. Этого не может быть! Откуда?
Его же в спальне не было! Или помолвка это не сон и мы…, а родители в гостиной дожидаются дочурку после брачной ночи? Какой ужас!… Сергей открывает широко глаза и улыбается во весь рот. Я сплю или уже пора в дурку?
Открыв рот, резко оборачиваюсь, но сзади никого нет, никакого Пригожина, а два полотенца, белое и сиреневое, то, что было только что на Сереге, мирно висят на вешалке у двери, рядом с душевой кабиной. Снова оборачиваюсь к зеркалу - пусто, показалось. Так и стою, таращась и хлопая губами. Что со мной? Я его так хочу? В смысле туловище хочет?… С шумом выдыхаю воздух из груди, и укоризненно смотрю на себя в зеркало - докатилась Филатова, наяву уже грезишь запрыгнуть к мужику в постель, а мне расхлебывай…
В квартире тихо, Светки нет дома, а на кухонном столе белеет придавленный сахарницей листок. Тяну бумажку к себе - интересно, что там мне Дорохина своими каракулями нацарапала. Читаю вслух: «Извини, что не разбудила, ушла очень рано, срочно вызвали на работу. На всякий случай напоминаю - родители улетели в Крым, в офисе проблему разрулили. О подробностях перезвони».
Значит, все-таки, родители мне не приснились, как и все остальное, что они мне тут устроили. Но о какой проблеме на работе, Светка тут пишет? Что еще случилось? Набираю на мобильнике знакомый номер.
- Да, Маш.
- Свет, привет. А ты где?
- На другом конце провода.
- Знакомый ответ. А конкретнее? Что там вчера случилось?
- То есть, ты у нас сегодня Маша-Рома?
- Давай, давай, рассказывай.
- В общих чертах, Стужев объявил тебя, точнее Машу мошенницей, даже какую-то подборку документов подготовил с фотографиями и фотошопом.
- В смысле документов?
- Раздобыл где-то милицейское дело некоей Марии Германовны Филатовой по кличке Гермиона и навесил все это хозяйство на тебя.
- Ну, что, Гермиона, давай рассказывай.
Поднимаю на него глаза:
- Что тебе рассказывать?
- Не мне, ты всем расскажи, как ты докатилась до такой жизни.
Упрямо смотрю перед собой и чеканю:
- Еще раз повторяю - никакого отношения к тому, что там написано я не имею…
Оглядываюсь к окну, куда уже ушел Сашок и где он перешептывается со Стасей.
- И с таким же успехом я могла бы найти уголовника с фамилией Стужев или воровку на доверии Болотную!
Та вдруг бледнеет:
- Что-о-о? Выбирай слова, ты!
А чего выбирать то. Уж если ты так тесно спелась со Стужевым, то наверняка у самой рыльце в пушку по самое некуда. Сашок ее успокаивает:
-Тихо, тихо, тихо... Профессионально переводить стрелки – это часть ее работы.
Устало качаю головой и закрываю глаза, прикрыв лицо рукой. Как же меня достала вся эта ситуация… Чувствую над собой мерзкое дыхание:
- Cлышь, ты, родная, мы не в пионерском лагере и мы тебя не с тюбиком пасты после отбоя застукали.
Капец, Стужев давит и давит. Но реальных аргументов и доказательств ему взять неоткуда. Это понятно и ему, и мне… Только другие этого не понимают и молчат – Федотов, Пригожин, Мягкова с Пузыревым. А больше мне и опереться здесь не на кого… Поднимаю глаза к потолку и надув щеки и сделав губы трубочкой тяжко вздыхаю:
- Фу-у-ух!
- Так! Чего мы церемонимся? Я звоню в органы - пусть она там лапшу вешает.
Дверь в зал неожиданно распахивается и к нам буквально врывается Дорохина. Она идет и идет, пока не упирается в Петровича:
- Добрый день.
Тот удивленно хлопает глазами:
- Света? Ты как тут?
Но Дорохина оглядывается в сторону двери:
- Елена Владимировна! Заходите, пожалуйста.
В проеме появляется незнакомая женщина. С надеждой смотрю на Светика - она что-то припасла и у меня есть надежда выкарабкаться. Болотная, вот что за человек, подает возмущенный голос:
- Так, я не поняла. Это кто, такие?
Федотов представляет:
- Это Светлана Дорохина, подруга Маши.
- Сообщница значит, да?
Светка, умница. Даже не реагирует.
- Извините, что помешала, но думаю, всем будет полезно познакомиться с матерью Марии Филатовой.
Дама тем временем подходит вплотную к Свете и здоровается с присутствующими:
- Добрый день.
Она это делает с таким достоинством, что я сразу соглашаюсь - Дорохина права, эта тетенька не из нашего круга. Поднимаюсь из кресла, и с надеждой смотрит на женщину. Петрович тянется к фотографиям на столе:
- А какой Марии Филатовой? Дело в том, что сейчас их так много.
Он протягивает бумажки и фотографии, принесенные Стужевым, Елене Владимировне. Та косится на них, а потом прямо и открыто смотрит на Федотова:
- Марии Германовны Филатовой.
Петрович оглядывается на меня, а я, облегченно вздохнув, в предвкушении победы переминаюсь с ноги на ногу. Чувствую, как оживаю, как приливают назад силы, как снова блестят глаза - кажется, все утрясется. Дама даже не смотрит обвиняющие бумажки, лишь приоткрывает стопку и сразу захлопывает.
- Честно говоря, мне все это очень неприятно вспоминать.
Мы все смотрим на нее, кто с надеждой, кто с недовольством и подозрением. Петрович, сцепив пальцы у живота, ждет новых подтверждений моей невиновности, а Стужев наоборот, уперев руки в бока, выбирает момент для контрудара. Федотов снова оглядывается на меня. Елена Владимировна с горечью продолжает:
- Я до сих пор не могу поверить, что это мог сделать мой ребенок.
Валя просовывает голову из-за чужих плеч и даже просовывает в щель между стоящими руку, чтобы ткнуть в бумаги:
- Как ваш ребенок? А как же фотографии?
- А я не знаю, откуда у вас эти фотографии, но на них изображен другой человек.
Замечаю, как Стужев, поджав губы, отводит глаза. Кто бы сомневался – его, крысеныша, рук дело. Сергей тоже это просекает:
- Я понял.
Сашок агрессивно тянет:
- Что ты понял?
- А знаешь Стужев, фотошоп это не твой конек.
Скривившись, Саня огрызается:
- Какой, фотошоп?!
Петрович, поджав губы цыкает на спорщиков:
- Тихо, тихо, тихо, тихо… Перед вами мать Марии Германовны Филатовой, которая доказала, что все это сделала ее дочь, а не наша Маша.
Стужев цепляется за эти слова, как за соломинку. Не сдается и даже пытается усмехнуться:
- Cтоп, стоп, стоп… Ничего это не доказывает.
Светка тут же вмешивается:
- Ну, как не доказывает. У нее паспорт есть.
- Ну и что? Я таких паспортов, знаешь, сколько могу нарисовать? Вот где ее дочь? Куда она подевалась? Вот, главное доказательство!
Стужев крутит головой, пытаясь победно взглянуть на окружающих, но в его словах столько нелогичности и откровенного бреда, что не заметить этого просто невозможно. Жалкие потуги зацепиться хоть за что-то. Елена Владимировна лишь усмехается, покачивая головой. Болотная, чувствуя, что победа уплывает, превращаясь в мираж, поддерживает своего вожака, буквально гаркая в ухо:
- Да! Кстати!
Тру вдруг зачесавшийся нос. Это к выпивке. Точно, напьюсь сегодня. Дама спокойно парирует все инсинуации проигравшей парочки:
- Молодой человек, если вы хотите знать, где в настоящий момент находится моя дочь, пожалуйста, поезжайте в мэрию и спросите об этом ее отца. Правда я сомневаюсь, что он захочет на эту тему с вами разговаривать.
Стужев стоит, насупив брови и пытаясь понять, в чем тут каверза, но чувство самосохранения и мозги у него работают быстро, так что я по глазам вижу нарастающую в нем панику и желание быстрей выйти из игры:
- В какую еще мэрию?
Светлана разъясняет всем непонятливым:
- А… Дело в том, что Герман Витальевич Филатов супруг Елены Владимировны.
Побледневший Стужев стоит, сунув руки в карманы и открыв рот. До него видимо только доходит, во что он мог вляпаться со своим подлогом и вызовом милиции. Стася, полуприсев, трусливо прячется за спину Мягковой. Федотов хлопает в ладошки у груди:
- Боже мой, конечно, а я то, думаю, ну что ж такое знакомое… Я знаком с вашим мужем, очень достойный человек.
Дама успокаивающе поднимает руку:
- Я вас прошу. Нам очень дорого обошлось похоронить прошлое нашей дочери.
Вижу, как Федотов понимающе опускает голову вниз, зато глаза Стужева испуганно бегают из стороны в сторону - уже предчувствует разбор полетов и хорошую выволочку. Елена Владимировна добавляет:
- И не надо все опять вытаскивать наружу, мы настрадались, не хватало еще, чтобы страдали другие.
Петрович трясет отрицательно головой:
- Это все… Это все чистая случайность!
Он даже стучит кулаком по спинке кресла:
- Отсюда - никуда, нет, не уйдет!
- Я могу быть уверена на слово?
Федотов и все мы, вокруг, усердно киваем, готовые дать стопроцентные гарантии.
- Или мне все же позвонить?
Петрович, преданно глядя ей в лицо, отнекивается:
- Не надо звонить. Я даю слово, как …
Он оглядывается на всех наших:
- Как директор предприятия!
И прикрыв глаза, твердо кивает. Дама вздыхает:
- Ну, что ж, хорошо. Светочка, проводите меня, пожалуйста.
- Да.
- А то боюсь сама я, не выберусь из ваших лабиринтов.
Черт, а я-то еще не поблагодарила. Уйдет и такой возможности не представится никогда. Срываюсь с места:
- Елена Владимировна!
- До свидания… Что?
Пробираюсь мимо Федотова, поближе.
- Спасибо вам, большое.
Та отворачивается в сторону, потом смотрит на меня.
- Знаете что, девушка, я как-то жила без вашего спасибо и дальше проживу… До свидания, господа!
Не очень понятно, за что она на меня взъелась, ну да бог с ней – главное я успела сказать то, что сказала, а принять или не принять, это ее дело. Дорохина открывает дверь, пропуская Елену Владимировну на выход, и они уходят. Петрович кричит вслед:
- До свидания, спасибо вам большое!
Стою, сцепив руки на животе, и смотрю вслед ушедшим. Вот, почему она мне нагрубила? Федотов продолжает кричать вдогонку:
- Супругу привет передавайте!
Разворачиваюсь на 180 градусов и ищу глазами Стужева – ехидные фразы уже готовы сорваться с языка. Но Петрович начинает шипеть раньше, энергично взмахивая руками:
- Ну что марксисты - ленинисты, бросили бомбу в царя, а?
А потом довольно смеется. А мне не терпится сорваться с места, догнать Светика и расцеловать – такой камень с души свалился. Конечно, мы с ней это событие вечером хорошо отметили. Не до безобразия конечно, но последнее, что помню, кроме того, что лезла к Светке лобызаться - это желание срочно ехать на Рублевку благодарить Елену Владимировну или к Пригожину, с той же целью — поблагодарить, а может даже и расцеловать. Потом Светка ушла спать... И провал.
Прода от 10.04.2024, 08:54
5-1. Среда
Ромаша
Я сплю или не сплю? Пожалуй, второе - в темноте чудятся отблески фонарей, пробивающиеся сквозь неплотно задернутые шторы. Поворочавшись, замечаю вспыхнувшую полоску света под дверью – кажется, Дорохина никак не угомонится… Наверно, встала воды попить. Со вздохом поднимаюсь с постели и, не зажигая свет, выхожу из спальни. Ноги сами несут меня вперед, господи, где я и что со мной? И почему на мне серый пиджак, брюки, белая блузка? Я что так и лег спать? Ничего не помню… Останавливаюсь возле разложенной диван – кровати… Вот, он, спит красавчик, и в ус не дует. А где эта, выдра, Ксюша? В Испанию отправил? Присаживаюсь на подлокотник и кручу в руках невесть откуда взявшуюся свернутую газету. Серега спит на боку, спиной ко мне и потом разворачивается лицом. Вот, тюфяк, нужно же что-то делать, действовать, а не дрыхнуть. Не выдержав, с размаху шлепаю газетой Пригожина по голове. Это тебе за Федотову! Серега просыпается, вяло садится на кровати и ошалело смотрит на меня:
- Маша?
Наклонив голову вбок, он трет переносицу, наверно думает, что я привидение. Хрен, тебе!
- Да, Маша! А ты кого ждал? Ксюшу?
- Что ты здесь делаешь? Я проспал на работу?
Это ты что здесь делаешь? Наклоняюсь к нему и буквально шиплю в ухо:
- Ты проспал работу, Пригожин!
Он ошарашено смотрит на меня и, чувствую, никак не проснется. Ну, что ж, сейчас разбужу:
- Тебя уволили!
Выпрямившись, отворачиваюсь.
- Как уволили? За что, уволили?
Он, то хмурится, то таращит глаза. Мне хочется сказать что-то ободряющее, что еще не все потеряно, но губы сами складываются в презрительную гримасу.
- А кому ты на фиг нужен, неудачник? Серебров - вот, мужчина от бога. Кому надо, что б ты у него под ногами болтался?
Я снова шлепаю по его голове газетой.
- На, почитай!
Он берет ее у меня из рук и начинает разворачивать:
- Это что?
- Объявления. «Ищу работу» … Можешь идти флаеры раздавать, там тебя с руками оторвут.
Поднимаюсь с подлокотника и возвращаюсь к своей спальне. На пороге останавливаюсь:
- Спокойной ночи, лузер.
Захожу в темноту, мне вдруг становится трудно дышать и я испуганно таращу глаза…
А потом сажусь в кровати и судорожно пытаюсь вздохнуть. Светает. Осматриваю себя - на мне Машкина ночнушка, никаких тебе пиджаков, блузок и брюк. Это все был сон! Прикладываю ладони к разгоряченному лицу:
- Фу-у-ух
Бессильно роняю руки поверх одеяла. Действительно, ношусь с Пригожиным, как с писаной торбой. Уже по ночам снится.
- Черт! С этим надо что-то делать.
Потом валюсь спиной на подушки. Стоп! А почему я здесь, а не в гостиной? И где родители? Или это тоже был сон? Их приезд, появление Сергея, дурацкая помолвка? Наверно, так и есть!
Обрадовавшись, отправляюсь в ванную умываться и чистить зубы. Активно поработав зубной щеткой во рту, полощу рот из стаканчика, а потом, склонившись над раковиной, выплевываю воду. Как пели Татушки - простые движенья… На автомате. Вся жизнь проходит то на автомате, то на пулемете. Теперь вот мужской автомат сменился на женский, а лосьон после бритья на тушь для ресниц. Поднимаю голову и полусонными глазами таращусь на свое полуголое, непричесанное отражение в зеркале. Крас-с-сотка…
В зеркальном отражении виднеется спальня, кровать, прикрытая покрывалом и… Пригожин! Я аж шалею от неожиданности - он стоит в дверном проеме, привалившись к притолоке, совершенно голый по пояс, с замотанным полотенцем низом! Стоит, сложив руки на груди и прикрыв глаза, а я не могу отвести от него своего взгляда. Этого не может быть! Откуда?
Его же в спальне не было! Или помолвка это не сон и мы…, а родители в гостиной дожидаются дочурку после брачной ночи? Какой ужас!… Сергей открывает широко глаза и улыбается во весь рот. Я сплю или уже пора в дурку?
Открыв рот, резко оборачиваюсь, но сзади никого нет, никакого Пригожина, а два полотенца, белое и сиреневое, то, что было только что на Сереге, мирно висят на вешалке у двери, рядом с душевой кабиной. Снова оборачиваюсь к зеркалу - пусто, показалось. Так и стою, таращась и хлопая губами. Что со мной? Я его так хочу? В смысле туловище хочет?… С шумом выдыхаю воздух из груди, и укоризненно смотрю на себя в зеркало - докатилась Филатова, наяву уже грезишь запрыгнуть к мужику в постель, а мне расхлебывай…
***
В квартире тихо, Светки нет дома, а на кухонном столе белеет придавленный сахарницей листок. Тяну бумажку к себе - интересно, что там мне Дорохина своими каракулями нацарапала. Читаю вслух: «Извини, что не разбудила, ушла очень рано, срочно вызвали на работу. На всякий случай напоминаю - родители улетели в Крым, в офисе проблему разрулили. О подробностях перезвони».
Значит, все-таки, родители мне не приснились, как и все остальное, что они мне тут устроили. Но о какой проблеме на работе, Светка тут пишет? Что еще случилось? Набираю на мобильнике знакомый номер.
- Да, Маш.
- Свет, привет. А ты где?
- На другом конце провода.
- Знакомый ответ. А конкретнее? Что там вчера случилось?
- То есть, ты у нас сегодня Маша-Рома?
- Давай, давай, рассказывай.
- В общих чертах, Стужев объявил тебя, точнее Машу мошенницей, даже какую-то подборку документов подготовил с фотографиями и фотошопом.
- В смысле документов?
- Раздобыл где-то милицейское дело некоей Марии Германовны Филатовой по кличке Гермиона и навесил все это хозяйство на тебя.
