Штольцев едва ли не физически ощутил, как встопорщились волосы на затылке. Сердце застучало чаще, а руки ему пришлось вызывающе засунуть в карманы, потому что желание сжать их в кулаки и пустить в ход было просто нестерпимым.
Рогозин, никогда не видевший воочию Разумова, дал ему точное определение – барин.
Эта барственная небрежность сквозила во всем: в мягкой, как у рыси, поступи, повороте бритой головы, оценивающе снисходительном взгляде серых глаз с припухшими веками, в капризном изгибе чувственного рта.
- Что вам угодно, господа? Боюсь показаться негостеприимным, но у меня слишком мало времени, - произнес он по-русски, очевидно догадавшись, что второй визитер предпочитает этот язык. А по его сузившимся глазам видно было, что он догадался и о личности незнакомца. Взгляд метнул ледяную молнию, на мгновение на холеном лице промелькнула тень ненависти и тут же сменилась прежним презрительно - вежливым выражением.
- Мне нужно видеть Анну. Где она?
- Любезнейший, - ноздри Кирилла едва не изрыгали пламя и дым. – С какой стати вы являетесь в мой дом и нагло требуете мою невесту. А вы собственно, кто такой?
- Судя выражению ненависти на вашем лице, вы поняли, кто я такой. Штольцев Глеб Платоныч. Будущий муж Анны.
Кирилл угрожающе приблизился вплотную к наглецу. Обычно такие телодвижения заставляют противника отступить. Однако не на том он решил отточить навыки петушиного боя. Штольцев, не только не отступил, но, наоборот, подался грудью навстречу, демонстрируя полную готовность к нападению. Его взгляд, словно шпагой, пронзил хозяина, давая понять, что следующим движением он вынет руки из карманов и о сохранности барского личика беспокоиться не будет совершенно.
Несмотря на небольшое преимущество в весе, Разумов понял, что со Штольцевым в открытом бою лучше не встречаться – в нем была непреклонная воля, способная противостоять любой силе.
Но позорно отступить Кирилл тоже не мог. Он развернулся в сторону экономки, соляным столбом стоявшей возле двери, при этом задев плечом грудь противника.
- Синьора Эмма! Вызовите полицию! – обратился он к ней на итальянском. И на русском к Штольцеву. – Вы ответите за свою наглость. Посидите в тюрьме за вторжение в частную собственность и угрозы хозяину.
- Глеб Платоныч! – Скоробини испуганно потянул Штольцева за рукав. - Пойдемте!
- Вызывайте! Посмотрим, у кого больше шансов попасть в тюрьму!
От этого ответа Разумов слегка опешил: только мафиози могут не считаться с понятиями – частная собственность, полиция, угрозы. Законопослушные же граждане обычно сразу приходят в себя. И первое, что на ум пришло - клише: русские - наглые и бесцеремонные. Тут же он одернул себя – сам-то тоже русский. Зато теперь стало понятно, почему Анна подпала под его влияние – напористый, похоже, без тормозов, идущий к своей цели, как бульдозер, с сильной энергетикой. Несомненно, привлекательный в глазах женского пола. К таким бабы липнут, как мухи, хотя и не получают никаких авансов.
Черт дернул Виктора Ивановича пометить контакты этого Рогозина как чрезвычайно важные! Но…после драки кулаками не машут. Да и проиграть бой – не значит проиграть войну. К тому же, «вечер перестает быть томным…» За рутинными делами он уже и подзабыл, что значит азарт, драйв, хождение по лезвию ножа – или пан или пропал. И вот жизнь подбрасывает очередную порцию адреналина в кровь. Да и романтично-то как!!! Рыцарский турнир за руку и сердце Прекрасной дамы.
Кирилл с усмешкой отступил и чуть ли не с благодарностью посмотрел на противника.
- Ну-с, удивите меня. Чем вы хотите меня запугать, милостивый государь?!
- Это дом Анны, так что вы здесь не хозяин, поэтому тоже находитесь в нем не на законных основаниях. А вот куда вы дели хозяйку, полиция и разберется. У меня есть доказательства, что вы совершили по отношению к Анне противоправные действия. А именно – упрятали в какую-то берлогу, чтобы она не уехала ко мне, - Штольцев отчаянно блефовал, но другого выхода у него не было. – И кроме нее никто не имеет права выставить меня отсюда. Разве только синьора Градова, мать Анны.
Кирилл насмешливо прищурился и едва смог скрыть вздох облегчения. Затем обратился к экономке:
- Эмма, принесите, пожалуйста, кофе гостям, - затем, обращаясь уже к ним: – Курите? Присаживайтесь. Так и быть, я все объясню, и вы поймете, насколько неправомерны ваши претензии.
Штольцев отчаянно хотел курить – последний раз сладостно сжимал губами сигарету еще в Москве. Легкие, казалось, превратились в одну жалкую, просящую фигурку со скорбно сложенными перед грудью лапками и каждой клеточкой молили хоть о крохотной порции дыма. Но брать сигарету из рук врага он не желал. Глеб прокашлялся и, стиснув зубы, хрипло ответил:
- Нет, благодарю. Бросаю.
- Как хотите.
Они уселись на расположенные вокруг небольшого винтажного столика кресла, и Кирилл начал свое повествование.
- Я на Анну не обижаюсь. Не скрою, был первоначальный шокирующий момент, когда она объявила, что не выйдет за меня замуж. Но потом я успокоился и очередной раз восхитился прозорливостью Виктора Ивановича. Чтобы уберечь дочь от таких вот необдуманных поступков, он и составил завещание. Он боялся, что полностью погруженная в свой мир, в мир искусства, неискушенная девочка наделает глупостей. Она богатая невеста. И не будь меня, вокруг нее уже бы роились тучами падкие на деньги женишки. По завещанию, сейчас Анна не имеет доступа к своему наследству, и получит его только после брака со мной. Я выделяю ей средства на жизнь, сам управляю делами компании, но тоже не имею права что-либо продать или куда-то перевести. Спросите, почему господин Градов выбрал меня? Потому что я много лет верой и правдой служил ему, не раз оказывал неоценимые услуги, не требуя никакого вознаграждения. И в свое время спас ему жизнь. Так что свою преданность я ему доказал. И поскольку Анне я был симпатичен, она пообещала отцу, что не ослушается его воли и глупостей не наделает. В случае отказа выйти за меня, ну вдруг попадется какой-нибудь хлыщ! (Штольцев едва не скрипнул зубами, понимая, что камень брошен в его огород), она лишается всего. Средства будут быть переданы Благотворительному фонду. И да, Глеб Платоныч. Я не хочу думать о том, какими соображениями руководствуетесь вы, преследуя Анну, но вынужден огорчить - вы в ее жизни не стали чем-то важным.
И перехватив испепеляющий взгляд Штольцева, нанес удар под дых:
- Мне жаль вас. Если бы вы, действительно, стали близки, то знали бы, что мать Анны имеет очень слабое здоровье, поэтому большую часть времени проводит в частном пансионате на морском побережье неподалеку от Сан-Ремо. А после смерти мужа совсем не появляется в этом доме. И мы с Анной навещаем ее. А то, что я нахожусь здесь на законных основаниях, подтвердят многие. Я сюда перебрался еще до смерти Виктора Ивановича, чтобы быть всегда у него под рукой. Горничные, садовник, водитель – куча свидетелей. А чтобы вы выкинули из головы всякие надежды, что нужны Анне, еще раз повторю то, что уже сказали вашему …э .. коллеге – моя невеста (Кирилл сделал особое ударение на слове моя), действительно, улетела в Рим, чтобы забрать свадебное платье и развеяться. Она любит Рим. Надеюсь, после этого у вас не хватит наглости искать Анну и ставить ее в неловкое положение? Если вы, действительно, питаете к ней благородные чувства, а не желание поживиться.
Так мерзко Штольцев себя еще не ощущал. Чертов иезуит! Вывернул все наизнанку! И самое больное – Глеб шестым чувством, выработанным за долгие годы следственной работы, ощущал, что сказанное Кириллом, по большей части, правда. Это многое объясняло. В частности ее слова: «У меня нет выбора». Да и повернул этот Кирилл вопрос так, что если он будет настаивать, значит, борется за приданное. Чувство собственного достоинства едва не взяло верх над здравым смыслом. Однако в этой стройной версии был один существенный изъян. Внутренний детектор лжи требовал еще какой-то информации. И тогда Глеб, наступив на горло благородству и скрепя сердце, решился на удар ниже пояса. На войне все средства хороши.
- Допустим, - зло припечатал он. – Все так. Анна предпочитает вас. А как вы объясните, что она не захотела близости с вами? Как же вы смогли жить с ней столько времени под одной крышей и не сойти с ума от желания?
Удар попал в цель. Яростная молния мелькнула в глазах Кирилла. Но он был хорошим игроком и умел держать удар.
- Я был о вас более высокого мнения, - презрительно процедил он.- Вам в голову не приходило, что мужчина не всегда руководствуется низменными инстинктами? У Ани траур. По определению, свадьба не могла состояться раньше чем через год после кончины Виктора Ивановича. Он, предчувствуя свою смерть, так и указал. И каким бы подлецом я выглядел, склонив ее к пошлому сожительству? Такого я себе не мог позволить. А для вас, видно, честь девушки пустой звук.
Станиславский! Я обожаю тебя! Интуиция ликовала: «Не верю!» Стопроценная ложь.
И Глеб, как бульдог, уцепившись за ниточку лжи, приготовился разматывать всю цепочку.
- Вы в рейтинге значимых для меня людей занимаете самую нижнюю строчку, поэтому я предоставляю вам право думать обо мне все, что заблагорассудится. Итак, как я могу связаться со своей невестой? Ее телефон? Если вы откажетесь отвечать, я передам запись разговора с Анной в полицию, из которого явствует, что вы причастны к ее исчезновению. А все-таки я злоупотреблю вашим гостеприимством. Дайте сигару.
Кирилл едва не вышел из себя. Такого не может быть!!!
- Не говорите глупостей. У вас не может быть никаких компрометирующих записей, потому что их просто не может быть!
Воспользовавшись передышкой, он встал и направился к камину, на котором стояла коробка с сигарами. А Штольцев в это время незаметно прикрепил прослушку под стол. Небрежно откинувшись на спинку кресла и слегка прикрыв глаза, он с внутренним напряжением отслеживал свои чувства. По максимуму нужно отследить все.
Еще одна деталь ускользала от глаз…Что же это?
Штольцев на мгновение отрешился от ситуации. Вот! Искусственно равнодушное лицо экономки, которая изначально вызвала подсознательную неприязнь. Гладко зачесанные волосы на макушке образовывали куцую гульку, тонкие губы выдавали человека скрытного, нос был ничем непримечателен, а небольшие, глубоко посаженные глаза одаривали колючим змеиным взглядом. Почему – то цепляет.
- Отель «Браво». Мы всегда в нем останавливаемся. Не смею больше задерживать. Сигару можете взять с собой, не думаю, что вы себе можете такие позволить.
Штольцев медленно берет сигару, одним движением сминает в руке и с наслаждением растирает по наглой барской физиономии соперника. Он видит выпученные от изумления глаза, любуется этой картиной и в довершение триумфа резко ударяет основанием ладони обескураженного противника в лоб, отчего тот отшатывается, открывает рот и силится что-то сказать. Однако нечленораздельное: «Пы-пы-пы» явно не идет ни в какое сравнение с его недавним высокомерным красноречием.
Картина, спонтанно возникшая в воображении Глеба, настолько захватила его, что он вынужден был тряхнуть головой. Иначе от наваждения никак не избавиться. От наваждения и соблазна. Но мысль о том, что завяжется драка, и тогда его точно упекут в тюрьму за хулиганство, его остановила. Но что-то подсказывало, что на узкой дорожке им еще предстоит встретиться.
Сделаем вид, что поверили.
- Пойдемте, Антон, - Глеб, избегавший панибратского «тыканья» еще не воспринял предложение Антона обращаться к нему не на «Вы». – Всего доброго, господин Разумов. И курить что-то перехотелось.
Подчеркнуто неторопливо они направились к выходу, затем прибавили шагу и уже за воротами чуть ли не бегом припустили к машине. Дрожа от волнения, Глеб открыл компьютер, надел наушники, вторую пару сунул Антону и довольно усмехнулся, виртуально погладив по головке свою драгоценную «чуйку». Его язык и уши в этой стране, бравый полицейский, начал синхронный перевод диалога Кирилла с неизвестным. Очевидно, юноша не верил до конца, что Разумов мог причинить Анне вред, поэтому сейчас его лицо выражало полнейшую растерянность.
- Какого черта я плачу тебе бешеные деньги, если пациентка может взять и позвонить?! - Кирилл орал на неизвестного собеседника. – Может, и за результат ты не ручаешься?! Так вот. Если ты не сделаешь того, что гарантировал, то тогда я гарантирую, что ты превратишься в музейного смотрителя!
Собеседник, видимо, понял, что пропустил какое-то звено в логической цепочке, поэтому такая перспектива карьерного падения его весьма озадачила. Что он и не преминул озвучить, спровоцировав новую волну гнева.
- Не понял он!!! Я твою «Альбертину» превращу в античные развалины. И Рим получит еще одну достопримечательность!
Монументальный лоб Штольцева, за которым из-за несговорчивости характера владельца прочно закрепился эпитет твердый, сейчас покрылся бисеринками пота. Он напряженно ловил каждое слово, и крупицы информации, до сих пор как острые осколки, впивающиеся в мозг, начали складываться в целостную картину.
- Мамой клянешься, что не могла позвонить? Ну, так я и подумал. Значит, блефовал господин Штольцев. Он ее не найдет никогда. Это раз. А если и найдет, то она уже будет госпожой Разумовой. Послезавтра я ее заберу.
Разумов отключился. Послышался глухой стук, очевидно, он небрежно бросил телефон на стол.
- Ну, ищейка помойная! Я тебя уничтожу. Нет, я тебе устрою такую жизнь, что ты сам себя уничтожишь, - понятно было, что это адресовалось уже Штольцеву.
Глеб усмехнулся. Если собрать все угрозы, которые, как из рога изобилия, сыпались на его голову, то можно издать многотомник «Несбывшиеся мечты».
- Антон, чем закончилась история с Аниным платьем?
- Для Ани благополучно. Козадио хотел убить свою любовницу, потому что она требовала его развода с женой. А вы знаете, что даже для мафиози развод в Италии очень хлопотное дело. К тому же его все и так устраивало. Но Лучия начала шантажировать. И в порыве ярости Козадио сам ее убил, так что он под следствием.
- И вы думаете, что Аня при таком раскладе в безопасности? Да я еще должен Разумову спасибо сказать, что он ее спрятал!
Антон озадаченно посмотрел на Якова.
- А разве нет? И за что спасибо?
Штольцев досадливо поморщился: вместо того чтоб действовать, приходилось объяснять, как школьнику, очевидные вещи.
- Чему вас учат в вашей полицейской академии? Сейчас ушлые адвокаты вмиг докажут, что это непредумышленное убийство и придумают кучу версий. Например, что жертва сама десять раз упала на нож. А Аня – живой свидетель того, что убийство хладнокровно планировалось заранее. Про свидетелей сами знаете…
Смесь стыда, огорчения и восхищения вылились на лице молодого человека такой эмоциональной кляксой, что Глеб едва не рассмеялся. Однако он сдержался и перешел к делу.
- Сейчас это может помочь.
Рогозин, никогда не видевший воочию Разумова, дал ему точное определение – барин.
Эта барственная небрежность сквозила во всем: в мягкой, как у рыси, поступи, повороте бритой головы, оценивающе снисходительном взгляде серых глаз с припухшими веками, в капризном изгибе чувственного рта.
- Что вам угодно, господа? Боюсь показаться негостеприимным, но у меня слишком мало времени, - произнес он по-русски, очевидно догадавшись, что второй визитер предпочитает этот язык. А по его сузившимся глазам видно было, что он догадался и о личности незнакомца. Взгляд метнул ледяную молнию, на мгновение на холеном лице промелькнула тень ненависти и тут же сменилась прежним презрительно - вежливым выражением.
- Мне нужно видеть Анну. Где она?
- Любезнейший, - ноздри Кирилла едва не изрыгали пламя и дым. – С какой стати вы являетесь в мой дом и нагло требуете мою невесту. А вы собственно, кто такой?
- Судя выражению ненависти на вашем лице, вы поняли, кто я такой. Штольцев Глеб Платоныч. Будущий муж Анны.
Кирилл угрожающе приблизился вплотную к наглецу. Обычно такие телодвижения заставляют противника отступить. Однако не на том он решил отточить навыки петушиного боя. Штольцев, не только не отступил, но, наоборот, подался грудью навстречу, демонстрируя полную готовность к нападению. Его взгляд, словно шпагой, пронзил хозяина, давая понять, что следующим движением он вынет руки из карманов и о сохранности барского личика беспокоиться не будет совершенно.
Несмотря на небольшое преимущество в весе, Разумов понял, что со Штольцевым в открытом бою лучше не встречаться – в нем была непреклонная воля, способная противостоять любой силе.
Но позорно отступить Кирилл тоже не мог. Он развернулся в сторону экономки, соляным столбом стоявшей возле двери, при этом задев плечом грудь противника.
- Синьора Эмма! Вызовите полицию! – обратился он к ней на итальянском. И на русском к Штольцеву. – Вы ответите за свою наглость. Посидите в тюрьме за вторжение в частную собственность и угрозы хозяину.
- Глеб Платоныч! – Скоробини испуганно потянул Штольцева за рукав. - Пойдемте!
- Вызывайте! Посмотрим, у кого больше шансов попасть в тюрьму!
От этого ответа Разумов слегка опешил: только мафиози могут не считаться с понятиями – частная собственность, полиция, угрозы. Законопослушные же граждане обычно сразу приходят в себя. И первое, что на ум пришло - клише: русские - наглые и бесцеремонные. Тут же он одернул себя – сам-то тоже русский. Зато теперь стало понятно, почему Анна подпала под его влияние – напористый, похоже, без тормозов, идущий к своей цели, как бульдозер, с сильной энергетикой. Несомненно, привлекательный в глазах женского пола. К таким бабы липнут, как мухи, хотя и не получают никаких авансов.
Черт дернул Виктора Ивановича пометить контакты этого Рогозина как чрезвычайно важные! Но…после драки кулаками не машут. Да и проиграть бой – не значит проиграть войну. К тому же, «вечер перестает быть томным…» За рутинными делами он уже и подзабыл, что значит азарт, драйв, хождение по лезвию ножа – или пан или пропал. И вот жизнь подбрасывает очередную порцию адреналина в кровь. Да и романтично-то как!!! Рыцарский турнир за руку и сердце Прекрасной дамы.
Кирилл с усмешкой отступил и чуть ли не с благодарностью посмотрел на противника.
- Ну-с, удивите меня. Чем вы хотите меня запугать, милостивый государь?!
- Это дом Анны, так что вы здесь не хозяин, поэтому тоже находитесь в нем не на законных основаниях. А вот куда вы дели хозяйку, полиция и разберется. У меня есть доказательства, что вы совершили по отношению к Анне противоправные действия. А именно – упрятали в какую-то берлогу, чтобы она не уехала ко мне, - Штольцев отчаянно блефовал, но другого выхода у него не было. – И кроме нее никто не имеет права выставить меня отсюда. Разве только синьора Градова, мать Анны.
Кирилл насмешливо прищурился и едва смог скрыть вздох облегчения. Затем обратился к экономке:
- Эмма, принесите, пожалуйста, кофе гостям, - затем, обращаясь уже к ним: – Курите? Присаживайтесь. Так и быть, я все объясню, и вы поймете, насколько неправомерны ваши претензии.
Штольцев отчаянно хотел курить – последний раз сладостно сжимал губами сигарету еще в Москве. Легкие, казалось, превратились в одну жалкую, просящую фигурку со скорбно сложенными перед грудью лапками и каждой клеточкой молили хоть о крохотной порции дыма. Но брать сигарету из рук врага он не желал. Глеб прокашлялся и, стиснув зубы, хрипло ответил:
- Нет, благодарю. Бросаю.
- Как хотите.
Они уселись на расположенные вокруг небольшого винтажного столика кресла, и Кирилл начал свое повествование.
- Я на Анну не обижаюсь. Не скрою, был первоначальный шокирующий момент, когда она объявила, что не выйдет за меня замуж. Но потом я успокоился и очередной раз восхитился прозорливостью Виктора Ивановича. Чтобы уберечь дочь от таких вот необдуманных поступков, он и составил завещание. Он боялся, что полностью погруженная в свой мир, в мир искусства, неискушенная девочка наделает глупостей. Она богатая невеста. И не будь меня, вокруг нее уже бы роились тучами падкие на деньги женишки. По завещанию, сейчас Анна не имеет доступа к своему наследству, и получит его только после брака со мной. Я выделяю ей средства на жизнь, сам управляю делами компании, но тоже не имею права что-либо продать или куда-то перевести. Спросите, почему господин Градов выбрал меня? Потому что я много лет верой и правдой служил ему, не раз оказывал неоценимые услуги, не требуя никакого вознаграждения. И в свое время спас ему жизнь. Так что свою преданность я ему доказал. И поскольку Анне я был симпатичен, она пообещала отцу, что не ослушается его воли и глупостей не наделает. В случае отказа выйти за меня, ну вдруг попадется какой-нибудь хлыщ! (Штольцев едва не скрипнул зубами, понимая, что камень брошен в его огород), она лишается всего. Средства будут быть переданы Благотворительному фонду. И да, Глеб Платоныч. Я не хочу думать о том, какими соображениями руководствуетесь вы, преследуя Анну, но вынужден огорчить - вы в ее жизни не стали чем-то важным.
И перехватив испепеляющий взгляд Штольцева, нанес удар под дых:
- Мне жаль вас. Если бы вы, действительно, стали близки, то знали бы, что мать Анны имеет очень слабое здоровье, поэтому большую часть времени проводит в частном пансионате на морском побережье неподалеку от Сан-Ремо. А после смерти мужа совсем не появляется в этом доме. И мы с Анной навещаем ее. А то, что я нахожусь здесь на законных основаниях, подтвердят многие. Я сюда перебрался еще до смерти Виктора Ивановича, чтобы быть всегда у него под рукой. Горничные, садовник, водитель – куча свидетелей. А чтобы вы выкинули из головы всякие надежды, что нужны Анне, еще раз повторю то, что уже сказали вашему …э .. коллеге – моя невеста (Кирилл сделал особое ударение на слове моя), действительно, улетела в Рим, чтобы забрать свадебное платье и развеяться. Она любит Рим. Надеюсь, после этого у вас не хватит наглости искать Анну и ставить ее в неловкое положение? Если вы, действительно, питаете к ней благородные чувства, а не желание поживиться.
Так мерзко Штольцев себя еще не ощущал. Чертов иезуит! Вывернул все наизнанку! И самое больное – Глеб шестым чувством, выработанным за долгие годы следственной работы, ощущал, что сказанное Кириллом, по большей части, правда. Это многое объясняло. В частности ее слова: «У меня нет выбора». Да и повернул этот Кирилл вопрос так, что если он будет настаивать, значит, борется за приданное. Чувство собственного достоинства едва не взяло верх над здравым смыслом. Однако в этой стройной версии был один существенный изъян. Внутренний детектор лжи требовал еще какой-то информации. И тогда Глеб, наступив на горло благородству и скрепя сердце, решился на удар ниже пояса. На войне все средства хороши.
- Допустим, - зло припечатал он. – Все так. Анна предпочитает вас. А как вы объясните, что она не захотела близости с вами? Как же вы смогли жить с ней столько времени под одной крышей и не сойти с ума от желания?
Удар попал в цель. Яростная молния мелькнула в глазах Кирилла. Но он был хорошим игроком и умел держать удар.
- Я был о вас более высокого мнения, - презрительно процедил он.- Вам в голову не приходило, что мужчина не всегда руководствуется низменными инстинктами? У Ани траур. По определению, свадьба не могла состояться раньше чем через год после кончины Виктора Ивановича. Он, предчувствуя свою смерть, так и указал. И каким бы подлецом я выглядел, склонив ее к пошлому сожительству? Такого я себе не мог позволить. А для вас, видно, честь девушки пустой звук.
Станиславский! Я обожаю тебя! Интуиция ликовала: «Не верю!» Стопроценная ложь.
И Глеб, как бульдог, уцепившись за ниточку лжи, приготовился разматывать всю цепочку.
- Вы в рейтинге значимых для меня людей занимаете самую нижнюю строчку, поэтому я предоставляю вам право думать обо мне все, что заблагорассудится. Итак, как я могу связаться со своей невестой? Ее телефон? Если вы откажетесь отвечать, я передам запись разговора с Анной в полицию, из которого явствует, что вы причастны к ее исчезновению. А все-таки я злоупотреблю вашим гостеприимством. Дайте сигару.
Кирилл едва не вышел из себя. Такого не может быть!!!
- Не говорите глупостей. У вас не может быть никаких компрометирующих записей, потому что их просто не может быть!
Воспользовавшись передышкой, он встал и направился к камину, на котором стояла коробка с сигарами. А Штольцев в это время незаметно прикрепил прослушку под стол. Небрежно откинувшись на спинку кресла и слегка прикрыв глаза, он с внутренним напряжением отслеживал свои чувства. По максимуму нужно отследить все.
Еще одна деталь ускользала от глаз…Что же это?
Штольцев на мгновение отрешился от ситуации. Вот! Искусственно равнодушное лицо экономки, которая изначально вызвала подсознательную неприязнь. Гладко зачесанные волосы на макушке образовывали куцую гульку, тонкие губы выдавали человека скрытного, нос был ничем непримечателен, а небольшие, глубоко посаженные глаза одаривали колючим змеиным взглядом. Почему – то цепляет.
- Отель «Браво». Мы всегда в нем останавливаемся. Не смею больше задерживать. Сигару можете взять с собой, не думаю, что вы себе можете такие позволить.
Штольцев медленно берет сигару, одним движением сминает в руке и с наслаждением растирает по наглой барской физиономии соперника. Он видит выпученные от изумления глаза, любуется этой картиной и в довершение триумфа резко ударяет основанием ладони обескураженного противника в лоб, отчего тот отшатывается, открывает рот и силится что-то сказать. Однако нечленораздельное: «Пы-пы-пы» явно не идет ни в какое сравнение с его недавним высокомерным красноречием.
Картина, спонтанно возникшая в воображении Глеба, настолько захватила его, что он вынужден был тряхнуть головой. Иначе от наваждения никак не избавиться. От наваждения и соблазна. Но мысль о том, что завяжется драка, и тогда его точно упекут в тюрьму за хулиганство, его остановила. Но что-то подсказывало, что на узкой дорожке им еще предстоит встретиться.
Сделаем вид, что поверили.
- Пойдемте, Антон, - Глеб, избегавший панибратского «тыканья» еще не воспринял предложение Антона обращаться к нему не на «Вы». – Всего доброго, господин Разумов. И курить что-то перехотелось.
Подчеркнуто неторопливо они направились к выходу, затем прибавили шагу и уже за воротами чуть ли не бегом припустили к машине. Дрожа от волнения, Глеб открыл компьютер, надел наушники, вторую пару сунул Антону и довольно усмехнулся, виртуально погладив по головке свою драгоценную «чуйку». Его язык и уши в этой стране, бравый полицейский, начал синхронный перевод диалога Кирилла с неизвестным. Очевидно, юноша не верил до конца, что Разумов мог причинить Анне вред, поэтому сейчас его лицо выражало полнейшую растерянность.
- Какого черта я плачу тебе бешеные деньги, если пациентка может взять и позвонить?! - Кирилл орал на неизвестного собеседника. – Может, и за результат ты не ручаешься?! Так вот. Если ты не сделаешь того, что гарантировал, то тогда я гарантирую, что ты превратишься в музейного смотрителя!
Собеседник, видимо, понял, что пропустил какое-то звено в логической цепочке, поэтому такая перспектива карьерного падения его весьма озадачила. Что он и не преминул озвучить, спровоцировав новую волну гнева.
- Не понял он!!! Я твою «Альбертину» превращу в античные развалины. И Рим получит еще одну достопримечательность!
Монументальный лоб Штольцева, за которым из-за несговорчивости характера владельца прочно закрепился эпитет твердый, сейчас покрылся бисеринками пота. Он напряженно ловил каждое слово, и крупицы информации, до сих пор как острые осколки, впивающиеся в мозг, начали складываться в целостную картину.
- Мамой клянешься, что не могла позвонить? Ну, так я и подумал. Значит, блефовал господин Штольцев. Он ее не найдет никогда. Это раз. А если и найдет, то она уже будет госпожой Разумовой. Послезавтра я ее заберу.
Разумов отключился. Послышался глухой стук, очевидно, он небрежно бросил телефон на стол.
- Ну, ищейка помойная! Я тебя уничтожу. Нет, я тебе устрою такую жизнь, что ты сам себя уничтожишь, - понятно было, что это адресовалось уже Штольцеву.
Глеб усмехнулся. Если собрать все угрозы, которые, как из рога изобилия, сыпались на его голову, то можно издать многотомник «Несбывшиеся мечты».
- Антон, чем закончилась история с Аниным платьем?
- Для Ани благополучно. Козадио хотел убить свою любовницу, потому что она требовала его развода с женой. А вы знаете, что даже для мафиози развод в Италии очень хлопотное дело. К тому же его все и так устраивало. Но Лучия начала шантажировать. И в порыве ярости Козадио сам ее убил, так что он под следствием.
- И вы думаете, что Аня при таком раскладе в безопасности? Да я еще должен Разумову спасибо сказать, что он ее спрятал!
Антон озадаченно посмотрел на Якова.
- А разве нет? И за что спасибо?
Штольцев досадливо поморщился: вместо того чтоб действовать, приходилось объяснять, как школьнику, очевидные вещи.
- Чему вас учат в вашей полицейской академии? Сейчас ушлые адвокаты вмиг докажут, что это непредумышленное убийство и придумают кучу версий. Например, что жертва сама десять раз упала на нож. А Аня – живой свидетель того, что убийство хладнокровно планировалось заранее. Про свидетелей сами знаете…
Смесь стыда, огорчения и восхищения вылились на лице молодого человека такой эмоциональной кляксой, что Глеб едва не рассмеялся. Однако он сдержался и перешел к делу.
- Сейчас это может помочь.
