Несколько минут Женя молчала. Рассказ Ольгерда её потряс. Впечатление о Мартине буквально встало на дыбы.
Тысяча вопросов. И главный почему он не захотел поделиться с ней этой историей. Смешливый расп*здяй и болтун. Она и не представляла насколько оказалась недальновидной и поглощённая своими заботами, составила совершенно неверное впечатление о человеке. И чувство вины. Снова и снова. Как извернуться, что бы погасить в себе угрызения совести. Такое ощущение, что теперь она виновата ещё и перед Мартином за тайное обладание его секретом.
— Ну, как не скучала?
Он появился неожиданно и нырнул в их уютный уголок в самом конце салона, между иллюминатором и стенкой.
— Меня Ольгерд беседой развлекал.
Как бы ей хотелось, что бы Мартин рассказал о Йоханне сам. Как бы ей хотелось его доверия и откровенности. Но нет, наверное, ещё не заслужила. И ей совершенно не хочется причинять Мартину боль. Зачем бередить такую травму?
— А я тут анекдот вспомнил. Давай расскажу.
Мартин машинально взял её руку в свою. Провёл по ложбинке между большим и указательным пальцем. Задержал подушечки пальцев на внутренней стороне ладони. До жара и мучительного сердцебиения.
— Сидят рядом в самолёте молодая девушка и католический священник. Самолёт заходит на посадку и девушка обращается к священнику:
— Падре! Мне очень неудобно вас просить, но не могли бы вы мне помочь? Дело в том, что я купила себе новую дорогую бритву для женщин, которую нужно задекларировать. Но у меня нет денег! Будьте так добры и спрячьте эту бритву под своей сутаной, таможенники ничего не заметят!
— Дочь моя! — отвечает священник, — Врать грешно! Но мой долг — помогать людям, я постараюсь что-нибудь придумать.
Самолёт приземлился, пассажиры проходят через полосу таможенного контроля. Таможенник спрашивает у священника:
— Отче, есть ли у вас что-нибудь под сутаной, что необходимо было бы задекларировать?
— Выше пояса нет, сын мой.
— А ниже пояса?
— А ниже пояса у меня есть прибор для женщин, которым ещё никто не пользовался.
— Всё ясно, падре, проходите. Следующий!
Женя невольно заулыбалась. С Мартином просто невозможно быть серьёзной. Она почти готова произнести сакральные слова, а он со своими нескончаемыми анекдотами.
— Я с ночной смены, спать хочу. Составишь компанию?
— Не знаю. Наверное, — Женя попыталась поймать взгляд Мартина, — Если хочешь. Взять тебе плед?
— Пожалуй.
Она укрыла его пледом, подсунула надувную подушку. Несколько минут они лежали молча. Женя гладила Мартина под пледом по груди, по животу и чувствовала, как его кожа нервно подрагивает под её пальцами от нетерпения.
— Прекрати, — он вытащил руку Жени наружу, — иначе я затащу тебя в сортир и трахну в не самой романтичной позе, максимально согнув к унитазу.
— У тебя большой опыт по траху в туалете самолёта?
— Достаточный, — огрызнулся Мартин.Как-будто, что-то почувствовал. Высвободился из её рук, повернулся на бок, на сколько это было возможно в кресле, и уткнулся носом в иллюминатор, — ты же не хочешь. Не буду напрягать.
И действительно заснул. Женя невольно залюбовалась на своего спящего мальчика. Во сне этот здоровенный лось неожиданно становился умилительно беззащитным и она невольно замерла от нахлынувшего чувства нежности.
Прода от 02.01.2022, 16:18
17 глава.
17 глава.
К старинной крепости они подкатили ближе к полудню. Миновали небольшой уютный городок, горбатый железнодорожный мост и очутились на берегу пронзительно синего озера. Сочное летнее небо словно растворялось в холодной глади воды, от чего казалось, что и вода и небо имеют один сочный ультрамариновый оттенок. Но всю эту глянцевую красоту неожиданно рассекала серая гряда леса и высокий каменный горб крепости. На фоне неба он смотрелся почти органично, словно обветренная, гранитная скала, которая самостоятельно вставала из воды.
Как же она много пропустила. По сути дела сама. Добровольно. Просто взяла и вычеркнула десять лет жизни. И какое это наслаждение просто смотреть. Впитывать впечатления. Наблюдать за мелькающими в окне пейзажами, словно за кадрами удивительно прекрасного фильма. Просто видеть мир без чьих либо запретов и комментариев.
— Как красиво, — негромко шепнула Женя, — а вы, что будете выступать прямо так в крепости?
— Да, — Мартин кивнул, — это известное место проведения фестивалей.
Всё то время пока они путешествовали, он постоянно находился рядом. Ещё никогда в жизни Женя не получала столько ласки разом. Мартин мог обнять совершенно внезапно. Просто подойти сзади и обхватив её тело руками, уткнуться носом в макушку. Пожать руку. Дотронуться до плеча. Он был кинестиком и словно любопытный ребёнок считывал её информацию, переведя на язык телесных ощущений. Вкуса, осязания и обоняния. Он периодически дотрагивался до Жени, порой даже не глядя, и использовал, как основной инструмент для обработки информации только свою интуицию.
Наверное, с кем-то другим этот способ общения был бы совершенно неприемлем. Для Жени желание защищать своё личное пространство стало обычным делом. Нежелание прикасаться и общаться с другими людьми, особенно незнакомыми было почти гипертрофированным. Но прикосновения Мартина были неожиданно приятными и она всякий раз наслаждалась его ласками со странным вороватым ощущением.
— Сцена там, — и он махнул рукой в направлении старинного замка, — сейчас разгрузимся и пойдём к организаторам. А потом, если хочешь в музей или на озеро.
— Здесь и музей есть? — удивилась она.
— Конечно, — в их разговор влез Тонька, — здесь вне фестивалей целый комплекс развлечений. Музей. Площадка для реконструкций и ролевых игр. Здесь классно. Сама увидишь.
Тем временем со стороны крепости донеслась бодрая барабанная дробь, многократно усиленная простором озера. Только сейчас она обратила внимание, что в огромные крепостные ворота не спеша затекает толпа зрителей. Пока ещё не очень большая, но к вечеру грозящая перейти в нескончаемый поток.
Женя огляделась ещё раз. Симпатичный зелёный городок. Пристань с несколькими речными теплоходами, невысокие кубики домов. А ещё грубая громада крепости, многократно усиленные обрывки музыки и, какая-то нервно хохочущая, истеричная и взволнованная толпа.
— Кстати, — Мартин неожиданно и без всякого смущения, пристально уставился в Женино декольте, —
Как ты думаешь, что общего между сиськами и игрушками? — затем выразительно помолчал и совершенно серьёзно добавил:
— Они созданы для детей, но играются папы.
И не дав Жене опомниться,подхватил её под руку:
— Пойдём, покажу гостиницу и штаб фестиваля.
К небольшому удивлению Жени гостиница и штаб располагались не на суше, а на самом острове, в недрах крепости. Они миновали извилистый каменный коридор, сложенный из громадных, зелёных от времени, булыжников и вынырнули из тёмного приземистого туннеля на небольшой каменистый пятачок. Залитую солнцем площадку окаймляла полукруглая галерея, посреди этой каменной террасы росло совершенно сухое и одновременно всё ещё живое дерево. Справа был проход к затянутой парусиной сцене, а слева глубь довольно мрачных и низких коридоров.
Всё то недолгое время пока Мартин общался с организаторами концерта Женя пыталась сосредоточиться на двух вещах сразу. Сначала она добросовестно пыталась вникнуть в мелкие организационные моменты, но её мысли вдруг соскочили с колеи и наблюдая, как секретарь проверяет документы, совершенно неожиданно похолодела от посетившей её мысли.
Накатившие проблемы, встали перед Женей во весь свой реальный и чудовищный рост. Её первая виза была выдана сроком на пол-года и истекала буквально на днях. Она и раньше задумывалась о том, как будет разруливать сложившуюся ситуацию, но поглощённая морем событий не вникала в ситуацию в полной мере. Однако сейчас, когда Мартин решил познакомить её с тонкостями менеджерской работы, поняла в какое ужасное положение попала. То, что ей придётся возвратиться домой, как-то объясняться с Игорем, объявить себя живой, предстать перед глазами родителей накатило с пугающей ледяной реальностью.
От предстоящих проблем Жене стало до такой степени страшно, что она непроизвольно вцепилась Мартину в руку и почувствовала, как потемнело в глазах. Сейчас, как никогда ей была нужна была поддержка и помощь. Возможно даже материального и юридического характера. При чём моральная сторона вопроса пугала её гораздо сильнее, чем столкновение с отечественным правосудием. Встреча с Игорем была настолько реальной и пугающей, что идеально выполненный побег показался нелепой и глупой акцией.
— Ну, как? Что-нибудь поняла? — поинтересовался Мартин, когда они вышли от организаторов и направились в сторону своих номеров.
— Отстань от меня, — Женя рявкнула на Мартина машинально, не в состоянии совладать с накатившим на неё чувством паники, — оставь меня в покое.
Мартин изумлённо захлопал глазами, но сдержался и пожав плечами, молча прошёл вперёд, однако, судя по его напряженной спине, чувствовалось, что он обиделся.
Старинная крепость изгибалась то тёмными и холодными проходами, то внезапно перетекала в открытую галерею с кованными чугунными перилами, то вдруг раскрывалась крошечными кельями с крошечными окнами-бойницами и неподъёмными дубовыми дверями.
"Да, тут заблудиться ничего не стоит", - машинально подумала Женя и неожиданно вышла в окультуренный коридор с грубоватой белой штукатуркой и высокими стрельчатыми окнами. Вполне приличное подобие гостиницы с роскошным видом на слепящую гладь синего озера.
Номер, где расположились её друзья, был самым первым и из распахнутой настежь двери раздавался пронзительный, порой даже возмущённый вой электро-гитары.
Ольгерд репетировал один, сосредоточенно покусывая губы и периодически мотая головой, от чего заставил Женю невольно улыбнуться. Он играл песню написанную Мартином. Простую, грубоватую и чувственную. Такую пронзительную, что у Жени порой тревожно и сладко замирало сердце. В ней было так много личного и страстного, что она почувствовала укол совести за свою недавнюю грубость и дотронулась кончиками пальцев до литого плеча Мартина.
— Чего надо?
Тон и слова были грубые и Женя уже подумала было обидеться в ответ, но неожиданно передумала. Всё-таки Мартин ангельски терпелив.
— Пожалуйста, перестань дуться, — Женя снова невольно улыбнулась, — просто я очень волнуюсь. Давай не будем ссориться. Ей ли не знать из каких невинных поводов можно разжечь дикий скандал.Какие нелепые и странные поводы служили причиной агрессивного поведения Игоря.
— А я типа не волнуюсь? — огрызнулся Мартин, — твоя комната там, — и он мотнул головой.
Оказалось, что комната Жени располагается сразу после небольшого перехода с невероятно гладким дубовым полом и островерхой черепичной крышей. Не смотря на испорченное настроение Мартин всё же с грацией слона, прошёл вперёд, что бы показать ей номер.
— Ты обиделся?
— Что может обидеть мужчину? — Мартин фыркнул, — Только одно! Вопрос «он внутри?»
— Большое спасибо за поддержку! Ни о чём другом ты говорить больше не можешь?
— Что я опять не так сказал?
— Давай, повтори ещё раз. Вот это было очень некрасиво.
— Ещё раз? — с интересом переспросил Мартин, — Ну...это...типа...сиськи — это прямое доказательство, что мужчины могут сосредоточиться на двух вещах одновременно.
— Всё! Хватит! Счастливо оставаться.
— Ага. Счаз. Имею право высказывать свои мысли, как хочу и кому хочу.
— Ты...Ты...
И Женя неожиданно для самой себя толкнула Мартина руками в грудь. Он отлетел к сводчатой каменной колонне и со всего размаха припечатался затылком.
— Аааа!!! Ты с ума сошла?
Мартин провёл ладонью по голове.
Женя растерянно хлопала глазами, ещё не до конца понимая, что произошло. Вся рука Мартина была в крови. А из-под длинной кудрявой шевелюры на тёмную футболку потекла тёмная струйка.
Никогда в жизни она не смела сказать грубого слова и уж тем паче поднять на кого-то руку. Это было так дико и отвратительно, что Женя застыла с выпученными глазами, готовая удрать от произошедшего куда глядят глаза.
— Ма..Мартин, прости, я нечаянно. Тебе больно? Какой ужас. Дай посмотрю.
Охваченная ужасом, Женя преодолела его сопротивление и нагнула пострадавшую голову к себе.
— Всё слиплось. Боже, что я наделала. Прости меня. Я не хотела.
— Ой, ай, — Мартин непритворно застонал, — как же больно.
— Да, что твоей голове будет, — сзади появился Ольгерд, — если б в ней хотя бы мозги были. Давай плюну и всё пройдёт.
— Нееет, — завопил Мартин, — я не готов к лечению змеиным ядом.
Женя разгребла чуть рыжеватые пряди, пахнущие шампунем.
— Тише, тише. Пойдём ко мне. У меня аптечка в сумке. Я всё обработаю.
Она повернулась, что бы пройти в свой номер и неожиданно почувствовала взгляд. Такое неприятное липкое ощущение, когда за тобой следят. Женя неуверенно повертелась вокруг себя, перевела взгляд на Мартина с Ольгердом и посмотрела с галереи вниз на прибывающую толпу зрителей. Ощущение изучающего взгляда не исчезло. Казалось, что её фигуру жгут чьи-то очень внимательные глаза. Буквально сверлят чёрными дырочками зрачков, исследуя каждый сантиметр её тела.
— Пойдём, — Женя машинально вцепилась в руки Мартина, пытаясь загородиться его крупной фигурой, — пожалуйста, пойдём быстрее.
— Поцелуешь — пойду, — кокетливо заявил Мартин.
— Что хочешь сделаю, только пошли.
— Какое многообещающее начало.
Женя легонько подтолкнула Мартина вперёд и быстро обернулась назад. Наверное, если она так и не решиться столкнуться со своей проблемой в лицо, если не решиться разорвать патологические отношения с Игорем законным путём, страхи и домыслы будут её преследовать в любой стране и в любое время. Пожалуй, сейчас наступило время, что бы попрощаться со своими проблемами навсегда.
Её комната оказалась первой в коридоре, но Женя несколько минут стояла перед дверью, пытаясь переварить собственные ощущения. А, что если её выследили? Или она попросту сходит с ума?
— Ты хулиганка, — от тревожных мыслей её отвлёк Мартин. Он по хозяйски шлёпнулся в лаунже на диван и словно громадный кот потёрся о Женю головой, — ну, что там?
— Да ничего. Царапина. Хочешь помажу йодом? — она зарылась пальцами в его длинные шелковистые кудри.
— Мрр... Терпеть не могу, когда голову трогают, а у тебя прикольно получается. Как ты это делаешь? — Мартин устроился у Жени на коленях.
— Не знаю. У тебя волосы шикарные.
— Как ты думаешь, если девушка говорит, что у меня волосы хорошо пахнут, это домогательство или нет?
— Да нет, это похоже на комплимент.
— А если она лилипут?!
— Иди ты, — Женя невольно расхохоталась, — ну и язык у тебя!
— Я знаю. Кстати, у нас через сорок минут выступление, — уже совершенно серьёзно напомнил Мартин, — а пока отдохни и перестань психовать.
Они встретились через три четверти часа и от Жени не укрылось, что сам Мартин, не смотря на все старания, никак не может взять себя в руки. Мандраж был такой, что медиатор в его пальцах исполнял самую настоящую пляску святого Витта. Через несколько минут подтянулись Эрик и Ольгерд и гуськом потянулись к выходу на сцену.
— Ты весь зелёный. Волнуешься?
Мартин молча кивнул.
— Не ссы, бро! — хриплым голосом, поддержал Ольгерд и помолчав, смущенно добавил, — я сам волнуюсь.
