— Я скучал, — неожиданно сообщил он и влез Жене под руку, — правда. Очень.
— Ты, что творишь? Я тебя сейчас обварю.
— Обвари, — согласился Мартин, — я тебе уже говорил, что не умею красиво говорить. От слова совсем. Мне жаль, что так получилось. Ты понимаешь о, чем я?
— Понимаю. Женя почувствовала, как в носу снова защипало.
— А ещё, я в курсе, что Ольгерд растрепал мою историю. Знаешь, у меня было время, когда я хотел сдохнуть. Просто выключится. Выпилиться. Ну, не знаю, как ещё там… А потом появилась ты, и я просто хочу быть с тобой…
Мартин не договорил. Для него это действительно было пределом красноречия. Женя поставила чайник на место и осторожно прихватила Мартина за затылок.
— Я тебя услышала, — она помолчала, перебирая пальцами его спутанные кудри, — всё… прошу тебя, не надо — иначе я зареву. Давай лучше поешь. Не Бог весть, что, но…
— Ммм, — промычал Мартин, потираясь о неё головой, — пожалуйста, не плачь. Я не могу смотреть, как ты ревёшь. У тебя сразу такой несчастный вид делается, как у обиженного ребёнка. А утешать я не умею. Ну, что у тебя там?
Они сели за кухонный стол.
— Чай. Пряники. Немного печенья. Домашнее варенье.
— Честно говоря, не люблю я сладкого, — вздохнул Мартин, — только ради тебя.
Он отправил в рот полную ложку черничного варенья и зажмурился:
— Я признаться очень устал. Не думал, что постоянное пребывание в автобусе это так тяжело. С душем опять же проблемы. Одно желание: помыться и хорошенько выспаться. Слушай, а можно я сполоснусь в твоей диковинной ванне?
— Теперь ты у меня в гостях, — усмехнулась Женя, — мойся, конечно.
Пока Мартин плескался в ванне, она не спеша убрала чайную посуду, вытерла со стола крошки. У неё было странное состояние. То ли де жа вю, то ли сон на яву. Вспомнилось, как во время шторма они провели время у Мартина в квартире. Мимолётное ощущение счастья. Почти неуловимый миг, когда она почувствовала себя любимой. И такое ощущение, что это было ни с ней.
Ведь они с Анной разобрали, что мужчина, который бьёт жену — мстит своей матери. Что Игорь очень высокого мнения о себе и думает, что ему позволено всё. А то, что ему удалось вернуть Женю, подчинить себе уже новую красивую, успешную личность, он получил неслыханное удовлетворение от своего всевластия. Игорь получил особое удовольствие, видя, как она теряет контроль и погружается в прежнее состояние самокопания, подстраивания и угождения.
Женя понимала, что он её подавил и тут же охладел, а она так не могла поверить, что только недавно это был «её» человек, любящий, нежный и заботливый. Она даже понимала то, что нужна из корыстных побуждений. Игорь её высосал, но не отпускал, постоянно напоминая о себе и дергая за хорошие воспоминания. И она никак не могла преодолеть его бесконечное чудовищное враньё и перейти рубикон.
— А ты чего голый?
— Я полотенце не нашёл.
Женя невольно фыркнула и сняла с двери ванной комнаты халат. Она была почти уверена, что он сделал это специально. Мартин послушно запахнул на себе махровую хламиду и поинтересовался:
— Кстати, а ты в курсе, чем отличается джентльмен по воспитанию от джентльмена по рождению?
— Нет, а, что есть разница?
— Вот слушай. Джентльмен снимает номер в гостинице, входит в ванную, а там моется голая женщина. Джентльмен по воспитанию:
«Мадам, тысяча извинений».
Женя осторожно хихикнула.
— А джентльмен по рождению: «Простите, сэр. Я кажется где-то здесь оставил свои очки».
Женя невольно расхохоталась, а Мартин уселся на кухонный диванчик и вытянул ноги на подставленную табуретку.
— Поможешь башку расчесать?
— Попробую, — Женя поискала щётку.
— У тебя очень прикольно дома.
— Боюсь, что этому скоро конец, — мрачно ответила Женя.
— У тебя такая ванная, мне аж захотелось петь.
— Каких ещё Петь? — машинально спросила Женя, тут же опомнилась и расхохоталась в голос, — да ну тебя.
Она прижалась щекой к влажной голове Мартина.
— Послушай, — он отобрал расческу, посадил Женю рядом и прижал ладонью её голову к своей груди, — я так и не могу понять, что тебя держит. Ты любишь его? Только не говори, что я чего-то не понимаю.
Мартин отпустил Женю от себя, сходил в коридор за сигаретами и вышел на крошечный балкончик не запахивая халата и босиком:
— Боюсь я сама не понимаю.
— У тебя, какие-то тёрки из-за квартиры? Ты ему, что-то должна? — Мартин закурил.
— Квартиру я ему продала. Формально. Без денег. У Игоря неприятности. Огромный долг банку.
— А это небольшой презент от фирмы? — в пальцах Мартина неожиданно появился крошечный бумажный квадратик с белым порошком, — вроде, как на память?
— Мне не хотелось бы так думать. Не кури, пожалуйста, в комнату, я начинаю задыхаться.
— Извини, — Мартин шумно выдохнул табачный дым на улицу и затушил сигарету, — у тебя есть другие варианты?
— Не знаю. Жене не хотелось на него смотреть и она тупо уставилась в пол, машинально пересчитывая плитки напольного покрытия.
Мартин покачал головой, вздохнул, прошёл к туалету, вытряхнул содержимое пакетика в унитаз, отправил туда же бумажку и с шумом спустил воду. Почти демонстративно вымыл руки с мылом и вернулся на диван.
— Давай расчешу.
Мартин сунул Жене расчёску. Она осторожно провела по влажным завиткам, распутывая слипшиеся кончики.
— Хорошо бы смазать волосы воском, а то завтра будешь, как куст.
— А у тебя есть?
— Пойду поищу. В бабушкиных закромах всё может быть.
Женя отыскала небольшую баночку с гелем для волос и вернулась к Мартину. Провела щёткой по волосам и не выдержала, обняла за литые плечи, прижалась губами к выемке на шее.
— У меня никогда не хватало рук обнять тебя полностью.
— А ты обними меня частями, — Мартин потёрся головой о её руки.
— Пойдём я тебя уложу, — Женя невесомо поцеловала Мартина в висок. Он был горячий, а сам Мартин разомлевший, тяжёлый, — Ты устал. Вы, во сколько уезжаете?
— В десять.
— Вполне можешь поспать.
— Мне бы с организаторами надо связаться, а лучше с Ольгердом.
— У моего телефона батарея села, — Женя потыкала в экран, — хотя… ты телефон Ольгерда помнишь наизусть?
— Помню.
— Иди сюда, — и Женя подвела Мартина к совершенно раритетному дисковому телефону. Чёрный эбонитовый монстр стоял в коридоре на одноногом столике, отсвечивая в темноте, как кусок антрацита.
— Твою мать, у меня ощущение, что я попал в прошлое. Как этой хренью пользоваться?
— Бабушка никогда не меняла обстановку. Говорила, что это вся её жизнь, связь с молодостью.
— Я рад, но куда здесь всё-таки тыкать?
— Да, в клубе был знатный шухер, — Мартин поговорил с Ольгердом и прошёл в комнату, где Женя уже успела постелить ему постель, — хорошо, что ребята обо всём догадались. Не бросились меня искать, а просто забрали вещи и уехали в гостиницу.
— Ложись, — Женя похлопала рукой по подушке.
— Только с тобой.
Они устроились рядом. Женя положила голову Мартину на грудь.
— Ольгерд не сказал, искали конкретно меня?
— Точно не знаю. Полиция же никому не докладывала. Боишься, что тебя будут искать именно здесь?
— Не знаю, — Женя провела ладонью по бугристым мускулам, задержала пальцы на тёмном соске.
— А то знаешь, как бывает, — задумчиво пояснил Мартин, — я, как-то заказал в интим-магазине искусственную вагину, а на следующий день звонит, кто-то в дверь в дверь и говорит, что мне пи-да. А я и не знаю доставка это или нет?
— Какой же ты болтун, — Женя снова рассмеялась, — чувством юмора природа тебя наградила щедро.
— Да, но подарки на этом закончились, — самодовольно ответил Мартин, — Поцелуешь меня?
— А есть другие варианты? Ты холодный весь, простудишься. Женя уже не понимала, что происходит. Коротко стиснула плечи Мартина, на миг притягивая к себе. Он придвинулся ближе и стремительно обхватил Женю руками. Порывисто, даже больно. Женя смигнула и с уже не прячущейся нежностью легонько коснулся рельефных тёплых губ. Мартин ответил. Но не долго, едва поймав тёплое прикосновение, и затем сильно потянул Женю на себя.
Мартин удивлённо и с удовольствием окинул взглядом тонкую смуглую фигурку, что нависла над ним в темноте. Вздрогнул от прикосновения тёплых и тонких пальцев к щеке. Забытое, мягкое ощущение нежности. Такое мимолётное, робкое, стыдливое. Он и забыл, как это бывает. Тронул шею, выпуклый сладкий сосок и принял зябкое тело к себе на грудь. Это было так странно и так упоительно приятно. Словно чувствуя себя виноватым за свой поступок, он мягко перехватывал Женькины губы, оглаживал тело руками и дышал неровно-задышливо, словно после длительно бега. И всё гладил и гладил её тонкое, чуть капризное лицо, ключицы, бока стройные длинные ноги. То, что наметилось многими часами раньше, мучительно искало выхода. Они словно вознаграждали себя за долгие месяцы, холодного бесчувственного существования. Женя уже перестала стесняться. Ласково гладила Мартина по лицу, покорно подставляя губы и тело под поцелуи. Потом притиснулась крепче к телу, обхватил длинными стройными ногами бока и уселась верхом. Чуть смущаясь и опуская глаза, она позволила Мартину сделать с собой, что тому так хотелось. Он бережно подхватил её снизу и стараясь причинить минимум дискомфорта вошёл в такое нежное, трепетное, уже ставшее родным тело.
Женя ушла рано утром. Завела Мартину старомодный будильник с кнопкой. Написала записку, где оставить ключи и ушла не прощаясь. Погладила щёку кончиками пальцев и тихо прошла в коридор.
Мартин проснулся от холода и худо соображая со сна, куда подевалась Женя, выскочил сперва в коридор, затем на балкон. Она ушла довольно далеко. Спустилась вниз, вышла на проспект и коротко обернулся только в самом конце перехода. Всего на один кроткий миг. Она понимала, как больно им будет прощаться и не стала затягивать сцену расставания. Просто вскинула голову с короткой пушистой стрижкой и выразительно посмотрел Мартину в лицо. Вскоре её тонкая фигурка скрылась за поворотом оставив после себя горькое и одновременно сладкое, такое болезненное послевкусие…
Прода от 11.11.2022, 16:20
30 глава. Эпилог
Озеро напоминало огромное зеркало, окружённое стройными столбами корабельных сосен. Их влажные силуэты отражались в неподвижной ртутной глади и порой казалось, что кусок густо-серого неба расплескался по земле. Природа готовилась к зиме и с дальнего берега на озеро наплывал безжизненный сизый туман. В отличии от лёгкого летнего: колючий и бледный, обещающий скорый снег. Воздух был стылый, неподвижный и только ощерившиеся тёмно-зелёные макушки сосен монотонно шумели на ветру.
Край озера омывала слабая волна, которая с еле слышным шёпотом наползала на белый каменистый пляж и так же тихо откатывалась назад. Единственным живым пятном на побережье был небольшой рыбацкий домик из трубы, которого лениво, словно нехотя поднимался тёплый и курчавый дымок. Возле домика были растянуты сети и чуть поодаль, у самой кромки воды виделась чёрная тень лодки.
Мартин вышел из домика, прислонился спиной к сосне и задрал голову. Далёкие вершины шумели сонно и убаюкивающе, на каком-то своём языке от чего на душе становилось необъяснимо легко и грустно одновременно. Накатывала, какая-то стерильная возвышенная тоска. Странное состояние светлого равнодушия, которое нельзя было объяснить в двух словах.
С момента отъезда из Петербурга на Мартина навалилась бесконечная холодность, тупое безразличие, когда дни сливались в одну монотонную ленту и уже утром накатывало раздражённое желание, что бы этот очередной день побыстрее закончился. Ему хотелось остаться одному, очутиться дома и погрузится в странное промежуточное состояние: полу-явь полу-сон, где он мог безнаказанно отдаваться своим фантазиям.
Зато сегодня он проснулся рано и без раздражения. Повертелся, порылся в интернете, попробовал читать и, наконец, вышел на улицу в состоянии, какого-то непонятного ожидания. Он не мог сказать, что притерпелся к своему состоянию, что ему стало легче и он смирился с потерей, но в душе неожиданно наступило просветление и непривычное для него ощущение благодарности. Признательность судьбе за то, что она подарила ему встречу с Женей.
Мартин снова задрал голову, полюбовался на раскачивающиеся сосны, прислушался к шуму холодного ветра и неожиданно зацепился взглядом за далёкую точку, что мелькала среди деревьев. Его домик находился на отшибе и о его наличии знали немногие. Друзья должны были приехать только на выходные. Рыбнадзор его посетил вчера. Оставались лишь заблудившиеся туристы или, как вариант какое-то дикое животное. Мартин с любопытством уставился в сторону едва приметной дорожки. Точка увеличивалась. Теперь он отчётливо видел, что это человек и стараясь сдержать рвущийся наружу пульс, замер в сумасшедшем изматывающем ожидании. Он ещё не видел лица, но уже знал, что это она. И когда от кромки леса до домика осталось меньше двадцати шагов неожиданно шагнул ко входу и занял собой весь дверной проём.
— Здравствуй.
Мартин поспешно сглотнул, чувствуя, как колко пересохло в горле. Даже больно стало. Он судорожно дёрнул головой, пытаясь припомнить, где оставил кружку с чаем. В голову лезли ещё, какие-то глупые мысли про пойманную рыбу, про неприбранную постель, и Мартин тупо молчал, пытаясь поверить, что сознание его не обманывает.
— Еле тебя нашла. Спасибо Тоньке. Он даже план нарисовал.
Мартин по прежнему молчал, чувствуя себя счастливым дураком и облапошенным лохом одновременно. Женя подошла вплотную.
— Пустишь?
— Если ты, что-то забыла, приехала на время или типа попрощаться, то нет.
Мартин загородил проход. Женя почувствовала его настрой, но не испугалась, молча шагнула навстречу и обняла за талию.
— Я на совсем.
— В смысле?
— В смысле навсегда.
Оба молчали. На улице было зябко и колючий зимний ветер пробирал до костей. Женя невольно жалась к Мартину и он не выдержал, расцепил руки и привлёк её к себе.
— Замёрзла?
— Очень.
— Что-то куртка у тебя не по сезону.
— Я не думала, что так похолодает. Зимняя в чемодане осталась, у Али в кладовой.
— Проходи, — и Мартин толкнул дверь ногой, — тесновато, конечно…
— Ой, а мне нравится.
Женя оглядела вытянутую кухню с длинным столом и настоящим каменным очагом. У входа лежали рыбацкие сети, ждущие починки. Старомодный округлый холодильник. Вдоль стола деревянная скамья.
Далее шла совсем крошечная спаленка. Кровать, шкаф и малюсенький столик. Смятая подушка. Раскрытый томик Бельмана.
— Наверху ещё одна комната, — показал Мартин, — Тоже маленькая. А там сауна пристроена, — и он кивнул головой в сторону неприметной двери в прихожей.
— Уютно, — Женя снова приблизилась к Мартину, прижалась щекой к его грубому свитеру. Он пах озерной водой, рыбой, дымом.
— Ты про этот домик рассказывал, когда мы ездили на концерт в крепость?
— Угу.
Женя гладила его тело, руки, запуталась пальцами в нечесанных кудрях.
— Ты голодная?
— Ужасно.
— А я судака вчера поймал. Смотри, какой. Килограмма два будет.
Мартин чувствовал себя смущенным, не знал, что говорить, куда деть руки. Он поспешно выдернул из ведра здоровенную рыбину, лишь бы отвлечься от напряженного пин-понга ничего не значащими фразами.
