Кэлон
Я не спал, наверное, тысячу лет. Нет, больше трех тысяч лет. Именно столько прошло с моей последний встречи с Оминусом. И это удивительное ощущение, как и все, что происходит со мной с той минуты, как я оказался в Нейтральных землях. Первое, что я испытал — это чувство свободы. Да, несмотря на неизвестность впереди, я ощущал себя так легко, как никогда раньше. Магия требует энергетических затрат и постоянного контроля, она циркулирует в венах, отравляя кровь и затуманивает разум, она делает меня в разы сильнее, но я теряю свою человечность, ту часть меня, которая досталась от матери. Я не знал ее, и, может быть, это к лучшему. Там, где я вырос, она бы все равно не выжила. Отец не говорил мне, почему она умерла, когда рожала меня, что тогда случилось.
Наверное, это моя судьба убивать все, что окружает меня. Начиная с рождения. Повсюду кровь и тьма.
И вторым ощущением была волна мощной сокрушительной силы, ударившей по моей проснувшейся душе. За одно мгновение я испытал боль всех, кого убил и пытал, всех, кому причинил страдания. Их крики в моей голове оглушили, потом ослепили меня. Если бы можно было сгореть заживо, от меня бы не осталось и горсти пепла. Агония боли, рвущая душу на части сейчас — эта цена, которую я плачу за могущество, которое дает мне Сах. Стиснув зубы, мне остается только терпеть. После возвращения моя невосприимчивость к чужой боли и чувство вины исчезнут.
Выныривая из блаженного объятия сна, я резко открываю глаза. Надо мной нет грубой ткани, скрывающей от непогоды палатки. Звезды и планеты. Две луны и еще четыре светила опускаются так низко, что можно дотронуться руками. И я даже протягиваю руку. Пальцы кажутся прозрачными, свет планет сочится сквозь мою кожу. И все исчезает. Абсолютная тьма надо мной и пронизывающий холод, поворачиваю голову в бок, туда, где еще мгновение назад под моим боком посапывала Иса, плотно прижимаясь ко мне, и понимаю, что лежу не в палатке, а на пожухшей, покрытой инеем траве, и в лицо мне летят белые колючие кристаллы. Сны Оракула привели меня домой. Застывшие слезы Ори. В Креоне они не редкость, а постоянное явление. Светлый Бог плачет о том, что сотворил его вечный противник на Иасе, где он хотел создать идеальный мир. Слева от меня раздаётся чей-то голос, и я оборачиваюсь на него. Мне не хочется шевелиться, я вижу мираж, и нет смысла вмешиваться в то, что хочет показать Оракул. И я вижу самого себя. И своего отца. Мы сидим возле камина на толстых шкурах диких вепрей и оранов. Оглядываюсь по сторонам, и вокруг меня мгновенно появляются стены, высокий свод потолка, элементы мебели из грубой древесины.
— Тебя ждет великое будущее, Кэлон. Не будет равных по силе соперников ни в землях Креона, ни в Элиосе. Ты пришел, чтобы осуществить волю Саха в этом мире и множестве других.
Я слышу его слова, и помню, как часто отец повторял их мне. С самого детства, когда у меня на уме была только охота на птиц, да игры с магией, он говорил о благословении Саха и его могуществе, и скором пришествии Вестника.
Он имел в виду Вестника Оракула. Птицу Арабу, которую я видел вчера в темнице, когда чуть не попал под чары Исы.
Мысль о ней возвращает меня, рассеивает туманные видения, разбивает мир иллюзий, камнем бросая меня обратно, я облегчённо вздыхаю, все еще ощущая на лице холодное дыхание Креона. Мандиса спит в моих объятиях, и это кажется совершенно непостижимым. Когда я пришел в Нейтральные Земли, то еще не знал ее. Я смотрю на серебристые волосы, обрамляющие бледное лицо, на темные полулуны ресниц и даже во сне капризно поджатые губки, выдающие ее вредный характер. Я смотрю на нее так, словно вижу впервые, словно не было всего того кошмара, в который я погрузил нас. Словно мы не жгли, не убивали друг друга, не ненавидели всем сердцем, не кричали в гневе и ревности слова, о которых потом жалели. Мое сердце глухо стучит в груди, дыхание перехватывает. Она мое проклятие. Теперь я четко понимаю — Боги посмеялись надо мной, столкнув нас однажды. Смешная рыжая девчонка, которую я не замечал, то бегала от меня, то пыталась привлечь внимание. Как и меня в последствии ее будоражил запрет. Она провоцировала меня или просто играла, не понимая, какой опасности подвергает нас обоих. А когда ей это удалось — заставить меня взглянуть на нее иначе, она переключилась на другого. Сейчас, когда во мне не циркулирует черная сила Саха, нуждающаяся в страхе и боли людей, я думаю о том, что в случившемся ее вины не было. Никогда не было. Она и сейчас невинна. В нашей истории чудовищем всегда был только я.
Я просто не мог смириться с тем, что Иса могла выбрать другого.
Я и сейчас не могу, но сейчас бы я не сделал того, что произошло в купальне. Кэлон, рожденный от светлой жрицы, хотел бы любить и оберегать Ису ценой собственной жизни.
Но сын темного жреца предпочел убить, чтобы не отдать другому.
И я не сомневаюсь, что он сделает это снова.
И если мне придется вернуться сюда после…. Я останусь.
Даже зверь внутри меня, взращенный и благословенный Сахом, сотни лет назад отправил Мандису туда, откуда мог забрать в любой момент. И он ждал своего часа, пока Боги или кто-то другой не приняли решение за него, за меня.
Так странно рассуждать о самом себе, как о другом человеке. Но однажды я уже был здесь и знаю, как справляться с противоречивыми эмоциями. Им нельзя сопротивляться, а необходимо принять, дать Оракулу заглянуть в твою душу. Рассмотреть все секреты, все преступления и помыслы, все тайные желания и пороки, и принять решение. Оминус будет сбивать с пути, дурачить и пытаться обмануть, но лишь с целью узнать нас лучше. Все вернётся на круги своя, как только мы покинем Нейтральные земли. Часть воспоминаний сотрется, но то, ради чего мы пришли сюда, останется.
Нейтральные земли показывают истину, указывают путь. И те, кто не в силах принять самих себя с оголенной душой, сходят с ума и остаются.
Зачем-то Оминус призвал меня снова.
— Не смотри на меня, — ворчит Иса, не открывая глаза. И я улыбаюсь уголками губ, привлекая ее ближе. Сейчас, когда она рядом, крики убиенных мной молчат. Все вытесняет безумная тяга к этой девочке. Неважно, какого цвета ее волосы или глаза. Меня влечет к ней совсем другое. Я даже не могу объяснить, что именно.
— И не трогай, — добавляет она. — Я, может, и замерзла, но все равно тебя ненавижу.
— Прижиматься ко мне тебя заставляет совсем не холод, Иса, — иронично говорю я, замечая испарину на ее лбу. — Тебе жарко, девочка.
— Да? — бормочет она, открывая глаза и прислушиваясь к своим ощущениям. Застывает в моих объятиях, потом резко отталкивает. — Ты прав, мне больше не холодно. Поэтому держи свои грязные лапы от меня подальше.
Аметистовые глаза воинственно смотрят на меня, и я, не желая спорить, отстраняюсь. Иса садится, скидывая плащ и оглядываясь по сторонам. Сквозь ткань палатки пробивается свет.
— Уже утро? Мне кажется, я и часа не проспала, — недовольно хмурится девушка. На коленях двигается в сторону выхода и распахивает полог, выглядывая наружу. — Вау, — выдыхает она. — Ты только посмотри. Нет, не смотри. Ты не заслужил такой красоты. Сиди здесь, а я пойду искупаюсь.
— Эй, стой, — протягиваю руку, чтобы поймать Ису, но не успеваю. Она уже снаружи. — Мандиса, вернись сейчас же! — рычу я, выбираясь вслед за ней.
Теперь мы на покрытом зеленью и дикорастущими цветущими кустарниками берегу безмятежной реки. Сложно отрицать очевидное — место и правда живописное. Синее безоблачное небо распростерлось над нами, теплые лучи солнца пронизывают все вокруг, бесконечные луга тянутся до самого горизонта. Дурманящий аромат цветов и травы опьяняет. Да, именно так я сейчас себя чувствую. Немного пьяным…. И не уверен, что дело только в ароматах, витающих в воздухе. Бабочки порхают над цветами, напоминая мне о том моменте, как я увидел испуганную растерянную Ису в комнате в окружении распускающихся Амет.
Мандиса резво бежит прямиком к воде, приподнимая руками подол. Тяжелые кожаные ботинки на толстой подошве смотрятся весьма оригинально с женственным длинным платьем. Светлые волосы разметаются за ее спиной и падают на плечи тяжелой волной, закрывая лицо, когда она резко оборачивается.
— Убирайся, Кэлон. Я хочу купаться. Мне нужно смыть с себя пыль и твои мерзкие прикосновения, — убирая за уши непокорные локоны, заносчиво заявляет Иса. Я медленно приближаюсь, оглядываясь по сторонам. Я знаю, как обманчива может быть красота, которую мы видим в данный момент.
— Я не позволю тебе войти в реку одной, Иса. Даже не мечтай, — категорично заявляю.
— Кто тебя спрашивает? — с вызовом спросила она, снова поворачиваясь ко мне спиной. Скидывая ботинки, она опускает кончики пальцев одной ноги в воду. — Какая теплая. И прозрачная словно стекло.
— Это небезопасно, Иса, — предостерегаю я девушку. Стая ярких некрупных птиц с криком пролетает мимо и исчезает в голубой выси.
— Твой Оракул явно сегодня в настроении, — подняв голову, Иса провожает птиц долгим взглядом, попутно замечает: — В отличии от тебя.
— В отличии от меня ему наплевать, сожрет тебя какой-нибудь речной обитатель или нет, — парирую я.
— С каких это пор? — она оборачивается, окидывая меня скептическим взглядом. — Какая тебе разница, умру я сейчас, или ты убьёшь меня через пару дней?
— Или пару сотен лет, — мрачно говорю я. — Или тысяч.
— Тысяч? — выгнув бровь, Иса иронично ухмыляется. — Думаешь, тебе хватит тысячи лет, чтобы поставить меня на колени?
— Мне хватило минуты, чтобы сделать это.
Улыбка сползает с лица Мандисы, и она заметно бледнеет. Ее остекленевший взгляд останавливается на мне.
— Спасибо, что напомнил, Кэлон, — холодно произносит она. — Но знаешь, это жалкая победа, и гордиться тебе совершенно нечем. Я никогда бы не сделала ничего подобного по собственной воле. Если насилие для тебя кажется приемлемым для того, чтобы заставить женщину слушаться тебя и быть покорной, как жалкая рабыня, то мне тебя искренне жаль. Признайся самому себе, что ты не можешь получить меня, не используя магию. Без браслета я бы даже не взглянула в твою сторону. Убей меня сейчас, если планируешь повторить нечто подобное.
— Не вынуждай меня, Иса, и я не буду причинять тебе боль.
— Я ничего тебе не сделала, — яростно возразила девушка. — Ты изнасиловал меня самым мерзким из возможных способов, не только физически, сколько морально и ментально. Мои мысли принадлежат мне, как и мое тело.
— Ты ошибаешься, Иса, — уверенно отвечаю я, поравнявшись с ней. Инстинктивно девушка делает шаг назад, в воду. — Ты принадлежишь мне, и как только признаешь это, все изменится.
— Да, пошел ты к черту, Кэлон, — презрительно фыркнула Иса, вскинув голову. — Даже если в мире не останется других мужчин, я на тебя не взгляну.
— Какие громкие обещания! — ухмылка раздвигает мои губы, и я накручиваю на палец, упавший на ее лоб длинный локон. — Как думаешь, сколько пройдет времени, когда ты возьмешь свои слова обратно и раздвинешь для меня свои стройные ножки?
Щеки девушки стали пунцовыми.
— Никогда, Кэлон! Никогда этот день не настанет, — яростно шипит Иса. Склонив голову, я многозначительно ухмыляюсь. И Мандиса резко выставив руки отталкивает меня. — Отойди. Мне нужно искупаться! Я не могу при тебе.
— Тогда плавай в одежде, — небрежно пожав плечами, говорю я, складывая руки на груди. Иса недоверчиво хмурится, глядя на меня.
— Чтобы потом замерзнуть? Мы в любой момент можем оказаться на Севере.
— На Севере Элиос, Иса. А там редко бывает очень холодно, — поправляю я ее.
— Черт, я еще не привыкла. Но ты и так меня понял.
— Я никуда не уйду.
— Тогда отвернись. И поклянись, что не повернешься, пока я не скажу.
— Хорошо, — выдыхаю я с раздражением. — Пять минут.
— Десять.
— Черт с тобой.
— Вижу, ты учишься у меня злословию, — ухмыльнулась девушка.
Я отворачиваюсь в сторону палатки, мысленно представляя те уроки, которые с удовольствием бы преподал маленькой спорщице. Надо быть совсем слепым, чтобы не замечать, что она намеренно дразнит и подначивает меня. Это так на нее похоже….
Я жду ровно минуту, и когда слышу характерный всплеск, оборачиваюсь. Иса заходит в воду совершенно обнаженной. Не для того, чтобы соблазнить меня, у нее просто выхода нет. Мокрая одежда, если мы вдруг окажемся в ледяной пустыне, равносильна смертному приговору. И поэтому она двигается быстро, совершенно не грациозно, спешит скрыться в волнах реки, если я вдруг не сдержу слово. Но я его и не давал. «Хорошо» — это не клятва и даже не обещание. Но я успеваю увидеть красивую спину, изгиб тонкой талии, упругую попку, которая пару раз во время сна прижималась ко мне так, что приходилось стискивать зубы, чтобы не расправиться с ей в моем стиле. И тогда бы крику было не оберешься. Взгляд едва успевает оценить длинные стройные ноги, прежде чем Иса ныряет в воду с головой.
— Иса, черт! — яростно воплю я, скидываю одежду и иду за ней. Она не замечает меня. То ныряя, то появляясь снова, загребая воду руками и снова погружаясь. Несколько секунд, и я ее нагоняю. Когда она в очередной раз уходит под воду, я хватаю ее за руку, с силой вытаскивая на поверхность.
— Ты совсем спятила? — рычу я, когда отплёвываясь и теряя равновесие, она инстинктивно хватается за мои плечи. — Чем мокрое платье отличается от мокрых волос?
— Ты мог сказать об этом, пока я не вошла в воду? — с яростью спрашивает Мандиса. И она права, я засмотрелся на ее задницу, не заметив, что она не заплела волосы наверх.
— Быстро на берег. Может быть, успеют высохнуть, — говорю я уже спокойнее. Вода действительно чистая и очень прозрачная, слишком прозрачная…. Мой взгляд скользит с ее лица вниз, и воздух между нами начинает накаляться.
— Какого черта ты полез сюда? Это ты убирайся! — отпуская одну руку, она прикрывает красивую грудь с розовыми затвердевшими сосками. — И прекрати пялиться.
— Я поверю, что это просто ветер, — иронично замечаю я. —Тебе нечего стесняться, Иса.
— Зато тебе есть чего! — гневно бросает она, тоже опуская взгляд вниз. — Под водой ветра нет. И не думаю, ветер способен на такое. Если только ты не извращенец, — фыркает она.
— Я извращенец, малышка, — с усмешкой бросаю я, резко привлекая к себе, прижимаясь мощной эрекцией к ее животу. Иса упирается, пытаясь оттолкнуть меня, но у нее нет никаких шансов. — Еще какой извращенец, — повторяю и целую в приоткрывшиеся в возмущённом крике губы. Она пытается вытолкнуть мой язык, но получает обратный эффект, и я уверенно проникаю вглубь ее рта, преодолевая сопротивление. Опускаю руки под воду, сжимая ладонями умопомрачительную задницу, и приподнимаю, прижимая к пульсирующему члену. Все мысли об грозящей в любой момент опасности вылетают из головы. Я погружаюсь в ощущение близости ее тела, тепла нежных губ. Она не отвечает мне, но, Сах побери, сейчас это даже неважно. Здесь все чувствуется иначе, и я просто эгоистично наслаждаюсь моментом нежности и обжигающей потребности без примеси безумного стремления распять и заклеймить любой ценой. Я растворяюсь в новых для меня эмоциях, не обращая никакого внимания на град ударов, которыми Иса хаотично и щедро осыпает мои плечи и грудь. — Тебе понравится то, насколько извращенным я могу быть, девочка, — шепчу я, отрываясь от ее губ, когда воздуха в легких не остаётся.
