Мы сидели уже в самом помещении паба, в нервном предвкушении. А что нам ещё оставалось? Когда все пришли, Диор успел уже выпить. Прилично выпить, чтобы скрыть стыд и чувство вины за то, на что подписал нас всех. Правда, это так глупо! Мы сами выбрали эту жизнь. Да, потому что она нас заставила, но ведь бегают мальчишки, помогая на фабриках или таская коробки на складах. Но мы выбрали другой путь. Может, потому что мы учились тому, как убивать и защищаться с раннего возраста. Помню, как отец, когда ещё мама была жива, учил меня метать ножи, и обращаться с мечом. Было тяжело, но эти навыки мне пригодились куда как больше, чем он мог тогда подумать. Может, он уже не раз пожалел о том, что так рано показал прелести уличного боя, только вот я ему благодарен за это. Я чувствую себя на своём месте. Я знаю, что могу защитить себя от агрессора и не пасть в грязь под улюлюканье хулиганов.
Жаль только, что это знание меня утянет в могилу, если мы ошибёмся.
— Я с вами! — Хлопок ладонями по столу меня заставил вздрогнуть. Сиола нависала над столом, и смотрела зло на Диора. Растрёпанная блондинка, худощавая до невозможности, но юркая от природы. Я видел, как она поджала губы, и, кажется, вот-вот готова была разрыдаться — уж больно глаза блестели в неярком свете керосинки. — Мы же команда, Ди! Как можно вот так нас отбросить, чтобы пойти умирать?
— Сиола...— Я приподнялся и тронул её за плечо, но она резко смахнула мою руку, и требовательно всё ещё сверлила взглядом Диора.
— Нет, я с вами, и делаете, что хотите с этим!
— Сиола, не дури, тебе-то ещё рано в гроб ложиться.
Я уже понял, что этот спор будет долгим. Если Сиола упёрлась во что-то, переубедить её о-о-очень сложно, если не сказать «невозможно». Казалось бы, угроза жизни ей должна была прочистить мозг. Но только вот... нет, и может, я просто этого понять не мог, но орали они друг на друга достаточно долго, прежде чем Диор сдался, подняв руки — хотя, вероятно потому, что Хью на них смотрел уже очень долго и неодобрительно, и собирался подойти, а другие завсегдатые уже бросали не любопытные взгляды, а откровенно недовольные, намереваясь, скорее всего, сами попросить Хью нас успокоить.
Мы посидели в угрюмом молчании, и вскоре потихоньку начали расходиться. Я собирался также идти — скоро заступать на смену, а туда ещё прийти надо, и надо так тонко намекнуть, чтобы мне начали искать замену полноценную, но Диор поймал меня за руку.
— Сэм, подожди. — Капитан редко называл меня по имени, поэтому я насторожённо вернулся на место. — У тебя же отец скоро отплывает, да? Расскажи ему всё. Уплывай просто, и найди место где-нибудь, кроме этого города. Ты же хотел уехать с сестрой? Так вот, езжай. Сейчас.
Я грустно улыбнулся ему.
— На что, Ди? На что мы там будем жить? Последние деньги ушли на достойные похороны мамы, а то, что сейчас мы с дел получаем, на церковное обучение, и жизнь. К тому же... отец мне не простит, если я всё расскажу, как есть. Я хотел завязать, когда ты сказал, сколько по предварительной договорённости нам заплатят. Этого должно было хватить, чтобы уехать в Шорот, городок в предгорье, тоже на реке расположенный. Я уже даже посовещался с отцом, и он был согласен. — Я не заметил, как мой голос сел. — И вот... как я ему теперь скажу, что нас заставляют убить наследника, а если мы откажемся, то путь нам до висельницы короче, чем при измене?
Диор не нашёлся, что ответить мне на это. Только потрепал по плечу.
— Я... я не мог не предложить тебе такой выход. Я бы себя за это потом…
— Да не выход это... — перебил я его с нажимом, — я буду чувствовать себя предателем. Я же буду знать, что бы ни случилось, вы, скорее всего, погибните тут. Этого я себе не смогу простить. Никогда не смогу.
Я поднялся, и, молча, покинул паб. Диор остался один за столиком. Но я не хотел оборачиваться. Мне нужно было просто уложить в голове это всё. Принять то, что, вероятно, нужно готовиться к своей смерти. Вероятно, просто искать выход, которого нет. Быть может, впервые за свои пятнадцать лет жизни помолиться божествам.
...Индустриальный район. Гротенберг
— Стой! — Сегель выступил вперёд, отсекая путь юноши к поверженной жрице.
Асари раздражённо фыркнул, перехватывая клинки, и, чуть сместив баланс. Ему не хотелось драться с ним. Темноволосая жрица смотрела на них напряжённо, и растерянно, но всё сильнее в её взгляде проступало что-то другое. Так смотрят фанатики или одержимые. Она поднималась на ноги, не отрывая от них взгляда.
— Ей промыли мозги, но до этого она была хорошим человеком! — Снова привлёк внимание голос мужчины, всё ещё защищавшего свою несостоявшуюся убийцу.
Если раньше Асари смотрел на него, как на мягкотелого, словно застрявшего в позднем подростковом возрасте незрелого мальчишку, то сейчас он видел другое: если понадобится, тот будет драться. Драться насмерть. Только Чёрный Кинжал считал глупостью защищать ту, которая его явно хотела убить уже ни один раз, нападала на своего защитника. Глупо, черт подери! Откуда такая уверенность в том, что этой дьяволице надо сохранить жизнь?
Любая пролитая кровь усиливала магию Асари, можно было бы поспорить, но в конечном итоге он положил клинки в поясные ножны. Он не хотел драки с ним, пусть Сегеля считать другом он никак не мог. Это просто ему не выгодно. Только этот человек мог ему помочь осуществить задуманное.
Сегель расслабился, и опустил своё оружие, он собирался что-то сказать.
На события далее, Асари смотрел, как в замедленной съемке.
Вот мужчина поднимает голову и на его губах расцветает подобие улыбки. Губы приоткрываются и замирают, искажаясь в болезненном спазме. Глаза широко раскрываются в удивлении. В следующее мгновение его слова застряли в бульканье собственной крови, сменились тихим хрипом. Кончик короткого копья жрицы показался из груди её спасителя, и тут же скрылся — незнакомка рывком выдернула оружие назад, оставляя бездыханное тело биться в недолгих конвульсиях.
— Во имя Керана... — прошептала девушка, — теперь твои грехи прощены справедливой карой.
Асари выхватывая клинки, тут же переместился, проходя через пространство, вмиг оказываясь перед жрицей.
— Надо было прирезать тебя сразу, — прорычал мальчишка, совершая подсечку.
И без того выбившаяся из сил девушка отпрянула назад, повалилась наземь, поскользнувшись на влажных камнях. С такой позиции её оружие было бесполезным. Просветлённый навис с клинками, отчего-то медля, но она сопротивлялась, резко схватив его за запястья. Силы у неё было немерено. И парень даже пожалел о том, что не нанёс удар сразу, замешкал. Сейчас же ему казалось, что его запястья выкручивает каменный исполин, а не хрупкая девушка. Под рык боли он расстался с обеими дагами, со звоном покатившимися по мостовой. С великим трудом освободившись из рук стражницы, старавшейся скрутить его, заковать в наручники. И ему пришлось, скрипя зубами сделать вид, что поддаётся.
Сиола была вынуждена перехватить его кисти одной рукой, стараясь снять с пояса антимагические кандалы. Асари не стал тормозить. Резко дёрнулся, выкручиваясь из цепких пальцев. Ударил девушку в плечо, упал, наваливаясь на противницу всем весом, стараясь заблокировать и обезвредить. Она была опасна, слишком опасна, чтобы оставить её в живых. Некоторое время они боролись, катаясь по земле, как дикие звери.
Как случилось, что Асари пропустил удар в челюсть, он и сам не понял. Но удар был такой силы, что он отлетел в сторону, приложившись спиной о стену дома. Не мешкая сгруппировался, и рывком поднялся на ноги, собираясь драться до конца, хотя голова гудела и мышцы подрагивали. Конечно, не стоило себя выдавать, но иначе справиться со стражницей он уже не мог. Руки налились тяжестью от готовой к применению магии, а после он почувствовал странную перемену в воздухе. Тот будто бы внезапно сгустился, стало неимоверно трудно дышать.
Наверное, нечто необычное почувствовала и приближающаяся стражница. Она притормозила, озираясь по сторонам и что-то зашептала. Хотя, что ещё кроме молитв своему божеству она могла произносить? И эти бы мгновения для расправы с ней, но только силы куда-то пропали.
В воздухе будто бы нарастали вибрации. Что-то тонко зазвенело, будто туго натянутая струна. Заскрежетало. Завибрировало. Даже запахи вокруг стали меняться, наполняясь грозовым дыханием, изгоняющим смрад загаженных улиц.
Запах свежей крови стал ощутимо чётким металлическим, а после ржавым, кислым. Вслед за тем, земля дрогнула под ногами, из-за чего Асари снова пригнулся, распластавшись на земле подобно сгруппировавшейся для прыжка жабе. И тут началось основное действо, заставившее даже стражницу пасть на колени, сжимая голову руками. Им обоим стало не до драки.
Звеневшая болью в голове струна лопнула. И тут же началась дикая фантасмагория. Фонарные столбы стали сгибаться, будто разогретые солнцем восковые свечи, разбивая стекла, и выливая керосин из ламп на каменные тротуары. Тот вспыхивал дорожками, превращая фонари в огромные факелы. Осколки сыпались сверху, как дождь, сверкающими иглами, впивались во что придётся. Жалили.
Вой, треск, хруст выламываемых из мостовой камней. Вспучивающаяся волнами и пузырями, будто ожившая змея, дорога. Смрадный дым, чёрным маревом заполнявший всё вокруг. И весь творимый хаос вокруг них! Он совершенно не затрагивал строения, будто невидимый купол накрывал незначительный, но совершенно определённый участок. Ревущая магия была столь сильна, что прорвала пространство в переулке, выходя на уровень мира Потустороннего.
Не было бегущих в панике жителей. Не было криков, не было обеспокоенных храмовников. Заключивший их в своеобразный кокон невидимый чародей преследовал какую-то свою неизвестную цель. Для убийства нет никакого смысла так безумствовать.
Асари был оглушен этим грохотом. Весь переулок погрузился во тьму, и лишь на мгновение всё стихло. Показалось, что в уши забили плотные пробки. Он поднялся на ноги, и попытался вглядеться в темноту. Но мрак, воцарившийся вокруг, становился всё плотнее и плотнее. Тревога от неизвестности нарастала.
Потом появились новые звуки. И от них мороз прошёл по коже. Так трещит металл, когда его сминает неведомая сила, так хрустят кости, когда их ломают раз за разом. Парень не хотел даже думать о том, что это могло быть. Вернее, ему не хотелось думать об этом. Очень нервировало то, что выронил в бою свои клинки, и теперь в темноте не мог найти их. Шарил в непроглядной темноте, пытаясь ухватиться хоть за что-то, способное послужить, хоть какой-то защитой.
И если возникла призрачная надежда на то, что всё, возможно, скоро закончится, то она растаяла, чётко так и не сформировавшись. Выбросив вверх целый фонтан искр, сломался ещё один столб — дальний, и лампа в этот раз упала так, что подожгла пролитый керосин, который отчего-то растёкся подозрительно широко, будто бы рисуя на земле подобие пентаграммы. Немедленно огонь резво хлынул по улице, обозначая пылающие линии и странные символы, отрезая их со стражницей, продолжавшей молиться коленопреклонённо, и одновременно показывая то, что или кто создавал эти жуткие звуки всё это время.
На груде расколотого щебня в том самом месте, где стражница сразила Сегеля, возвышался закованный в сплошные, поблескивающие, будто отлитые из жидкого металла или ртути латы, исполин. Рост его превышал человеческий не так значительно, как показалось в первое мгновение. Массивные подошвы и острозубый шлем делали его колоссом.
Однако повергало в дрожь иное – металлические нити, свиваясь сетью, врастали в плоть. На груди, на том месте, где у человека бьётся сердце, у монстра поверх кирасы пульсировало металлическое нечто. В руке чудовище сжимало трёхгранный клинок, на котором зловеще плясали отблески пламени.
...«Тьма выжигает всю боль и сожаления»
Искажённый голос раздался над улицей, и, казалось, звучал даже в голове.
Сегель?! Асари не мог поверить в то, что случилось. Это всё проклятие города! Оно всё мёртвое старается прибрать к себе на службу. Кажется, это поняла и Сиола, резко поднявшаяся на ноги и, попытавшаяся воспользоваться своим «божественным» оружием. Только зря!
Словно в ответ на её действия пространство заколебалось и всё металлическое, что находилось в огненном круге, стало плавиться или, попросту рассыпаться на глазах, мелкими каплями полетело к колоссу, выстраиваясь в подобие паутины, сотканной из цепей.
Этот новый Сегель управлял металлом, собирая его вокруг себя. Асари почувствовал, в нём самом разгорается пожар, огненным потоком кровь мечется в жилах, стараясь разорвать, сдерживающую её преграду. Сердце билось неровно, сознание туманилось. И не будь он тем, кем являлся на самом деле, всё свершилось бы очень быстро.
Монстру надоело ждать. А, возможно, он просто собрал силы для атаки, только в воздух взвились металлические иглы.
Асари отпрыгнул в сторону. Скорее от предчувствия, чем от того, что заметил движение. Острый прут врезался в землю, расшибая каменный настил с чудовищной скоростью и силой. Цепи гремели, будто взбунтовавшиеся пленники, заглушая всё, что происходит вне огненной стены. Приходилось метаться из стороны в сторону, рассчитывая только на вложенные в него физические силы. Он прыгал, откатывался в стороны, падал, пытаясь хотя бы как-то уклониться от атак человека? Едва ли. Монстра? Пожалуй, но его вида он ещё не встречал.
Всё тело горело, а легким уже не хватало воздуха. Он снова поднырнул под одной из цепей, когда короткий острый прут — не больше арбалетного болта, — попал в плечо, пришивая его как бабочку к стене. Он не заметил не брони, ни стёганой кожи и, уж точно - тканей под ним. Он жёг рану. Жёг кровь, словно разливая внутри свой металл, а главное —начал тянуть силы с ещё большей жадностью, чем любой кровосос! Ноги Асари подкосились, заставляя его буквально повиснуть на нем. Адская боль глушила все мысли. Ему бы, правда, хотелось закричать: «Сегель, очнись! Мы же на одной стороне!», - но он как никто другой знал, что это не подействует.
На обращённых - это никогда не действует. Может, просто закрыть глаза? Поспать? Во сне-то он наберётся сил... эти мысли были иррациональны, по-настоящему глупы, и часть его понимала, а другая часть сжалась затравленным зверьком, от ужаса и бессилия. Ему просто хотелось раствориться, исчезнуть.
Асари почувствовал, как кто-то сдёрнул его со штыря и потянул резко вперёд.
— Эй! Эй, еретик, — он почувствовал, как щека загорелась от шлепка тыльной стороной ладони, — не сдохни тут! Эй! Ты мне нужен! — Асари стащили куда-то по ступеням вниз в помещение. В глазах плыло, но он различил каменные стены. Девушка прислонила его спиной к одной из стенок, и сползла напротив. Выглядела она куда как хуже, чем он: по лицу струились кровавые подтёки. На лице были ссадины и царапины, руки были сбиты в кровь, в нескольких местах мягкие ткани были пробиты насквозь и сочились кровью. Удивительно, как она вообще ещё могла двигаться! Только хуже было то, что металлический прут сейчас торчал у неё в боку. Асари по памяти прикинул, что рана, конечно, не смертельная, но и вытаскивать сейчас его просто нельзя.
Жаль только, что это знание меня утянет в могилу, если мы ошибёмся.
— Я с вами! — Хлопок ладонями по столу меня заставил вздрогнуть. Сиола нависала над столом, и смотрела зло на Диора. Растрёпанная блондинка, худощавая до невозможности, но юркая от природы. Я видел, как она поджала губы, и, кажется, вот-вот готова была разрыдаться — уж больно глаза блестели в неярком свете керосинки. — Мы же команда, Ди! Как можно вот так нас отбросить, чтобы пойти умирать?
— Сиола...— Я приподнялся и тронул её за плечо, но она резко смахнула мою руку, и требовательно всё ещё сверлила взглядом Диора.
— Нет, я с вами, и делаете, что хотите с этим!
— Сиола, не дури, тебе-то ещё рано в гроб ложиться.
Я уже понял, что этот спор будет долгим. Если Сиола упёрлась во что-то, переубедить её о-о-очень сложно, если не сказать «невозможно». Казалось бы, угроза жизни ей должна была прочистить мозг. Но только вот... нет, и может, я просто этого понять не мог, но орали они друг на друга достаточно долго, прежде чем Диор сдался, подняв руки — хотя, вероятно потому, что Хью на них смотрел уже очень долго и неодобрительно, и собирался подойти, а другие завсегдатые уже бросали не любопытные взгляды, а откровенно недовольные, намереваясь, скорее всего, сами попросить Хью нас успокоить.
Мы посидели в угрюмом молчании, и вскоре потихоньку начали расходиться. Я собирался также идти — скоро заступать на смену, а туда ещё прийти надо, и надо так тонко намекнуть, чтобы мне начали искать замену полноценную, но Диор поймал меня за руку.
— Сэм, подожди. — Капитан редко называл меня по имени, поэтому я насторожённо вернулся на место. — У тебя же отец скоро отплывает, да? Расскажи ему всё. Уплывай просто, и найди место где-нибудь, кроме этого города. Ты же хотел уехать с сестрой? Так вот, езжай. Сейчас.
Я грустно улыбнулся ему.
— На что, Ди? На что мы там будем жить? Последние деньги ушли на достойные похороны мамы, а то, что сейчас мы с дел получаем, на церковное обучение, и жизнь. К тому же... отец мне не простит, если я всё расскажу, как есть. Я хотел завязать, когда ты сказал, сколько по предварительной договорённости нам заплатят. Этого должно было хватить, чтобы уехать в Шорот, городок в предгорье, тоже на реке расположенный. Я уже даже посовещался с отцом, и он был согласен. — Я не заметил, как мой голос сел. — И вот... как я ему теперь скажу, что нас заставляют убить наследника, а если мы откажемся, то путь нам до висельницы короче, чем при измене?
Диор не нашёлся, что ответить мне на это. Только потрепал по плечу.
— Я... я не мог не предложить тебе такой выход. Я бы себя за это потом…
— Да не выход это... — перебил я его с нажимом, — я буду чувствовать себя предателем. Я же буду знать, что бы ни случилось, вы, скорее всего, погибните тут. Этого я себе не смогу простить. Никогда не смогу.
Я поднялся, и, молча, покинул паб. Диор остался один за столиком. Но я не хотел оборачиваться. Мне нужно было просто уложить в голове это всё. Принять то, что, вероятно, нужно готовиться к своей смерти. Вероятно, просто искать выход, которого нет. Быть может, впервые за свои пятнадцать лет жизни помолиться божествам.
Часть III
Глава 7 — Раннее утро. День третий
...Индустриальный район. Гротенберг
— Стой! — Сегель выступил вперёд, отсекая путь юноши к поверженной жрице.
Асари раздражённо фыркнул, перехватывая клинки, и, чуть сместив баланс. Ему не хотелось драться с ним. Темноволосая жрица смотрела на них напряжённо, и растерянно, но всё сильнее в её взгляде проступало что-то другое. Так смотрят фанатики или одержимые. Она поднималась на ноги, не отрывая от них взгляда.
— Ей промыли мозги, но до этого она была хорошим человеком! — Снова привлёк внимание голос мужчины, всё ещё защищавшего свою несостоявшуюся убийцу.
Если раньше Асари смотрел на него, как на мягкотелого, словно застрявшего в позднем подростковом возрасте незрелого мальчишку, то сейчас он видел другое: если понадобится, тот будет драться. Драться насмерть. Только Чёрный Кинжал считал глупостью защищать ту, которая его явно хотела убить уже ни один раз, нападала на своего защитника. Глупо, черт подери! Откуда такая уверенность в том, что этой дьяволице надо сохранить жизнь?
Любая пролитая кровь усиливала магию Асари, можно было бы поспорить, но в конечном итоге он положил клинки в поясные ножны. Он не хотел драки с ним, пусть Сегеля считать другом он никак не мог. Это просто ему не выгодно. Только этот человек мог ему помочь осуществить задуманное.
Сегель расслабился, и опустил своё оружие, он собирался что-то сказать.
На события далее, Асари смотрел, как в замедленной съемке.
Вот мужчина поднимает голову и на его губах расцветает подобие улыбки. Губы приоткрываются и замирают, искажаясь в болезненном спазме. Глаза широко раскрываются в удивлении. В следующее мгновение его слова застряли в бульканье собственной крови, сменились тихим хрипом. Кончик короткого копья жрицы показался из груди её спасителя, и тут же скрылся — незнакомка рывком выдернула оружие назад, оставляя бездыханное тело биться в недолгих конвульсиях.
— Во имя Керана... — прошептала девушка, — теперь твои грехи прощены справедливой карой.
Асари выхватывая клинки, тут же переместился, проходя через пространство, вмиг оказываясь перед жрицей.
— Надо было прирезать тебя сразу, — прорычал мальчишка, совершая подсечку.
И без того выбившаяся из сил девушка отпрянула назад, повалилась наземь, поскользнувшись на влажных камнях. С такой позиции её оружие было бесполезным. Просветлённый навис с клинками, отчего-то медля, но она сопротивлялась, резко схватив его за запястья. Силы у неё было немерено. И парень даже пожалел о том, что не нанёс удар сразу, замешкал. Сейчас же ему казалось, что его запястья выкручивает каменный исполин, а не хрупкая девушка. Под рык боли он расстался с обеими дагами, со звоном покатившимися по мостовой. С великим трудом освободившись из рук стражницы, старавшейся скрутить его, заковать в наручники. И ему пришлось, скрипя зубами сделать вид, что поддаётся.
Сиола была вынуждена перехватить его кисти одной рукой, стараясь снять с пояса антимагические кандалы. Асари не стал тормозить. Резко дёрнулся, выкручиваясь из цепких пальцев. Ударил девушку в плечо, упал, наваливаясь на противницу всем весом, стараясь заблокировать и обезвредить. Она была опасна, слишком опасна, чтобы оставить её в живых. Некоторое время они боролись, катаясь по земле, как дикие звери.
Как случилось, что Асари пропустил удар в челюсть, он и сам не понял. Но удар был такой силы, что он отлетел в сторону, приложившись спиной о стену дома. Не мешкая сгруппировался, и рывком поднялся на ноги, собираясь драться до конца, хотя голова гудела и мышцы подрагивали. Конечно, не стоило себя выдавать, но иначе справиться со стражницей он уже не мог. Руки налились тяжестью от готовой к применению магии, а после он почувствовал странную перемену в воздухе. Тот будто бы внезапно сгустился, стало неимоверно трудно дышать.
Наверное, нечто необычное почувствовала и приближающаяся стражница. Она притормозила, озираясь по сторонам и что-то зашептала. Хотя, что ещё кроме молитв своему божеству она могла произносить? И эти бы мгновения для расправы с ней, но только силы куда-то пропали.
В воздухе будто бы нарастали вибрации. Что-то тонко зазвенело, будто туго натянутая струна. Заскрежетало. Завибрировало. Даже запахи вокруг стали меняться, наполняясь грозовым дыханием, изгоняющим смрад загаженных улиц.
Запах свежей крови стал ощутимо чётким металлическим, а после ржавым, кислым. Вслед за тем, земля дрогнула под ногами, из-за чего Асари снова пригнулся, распластавшись на земле подобно сгруппировавшейся для прыжка жабе. И тут началось основное действо, заставившее даже стражницу пасть на колени, сжимая голову руками. Им обоим стало не до драки.
Звеневшая болью в голове струна лопнула. И тут же началась дикая фантасмагория. Фонарные столбы стали сгибаться, будто разогретые солнцем восковые свечи, разбивая стекла, и выливая керосин из ламп на каменные тротуары. Тот вспыхивал дорожками, превращая фонари в огромные факелы. Осколки сыпались сверху, как дождь, сверкающими иглами, впивались во что придётся. Жалили.
Вой, треск, хруст выламываемых из мостовой камней. Вспучивающаяся волнами и пузырями, будто ожившая змея, дорога. Смрадный дым, чёрным маревом заполнявший всё вокруг. И весь творимый хаос вокруг них! Он совершенно не затрагивал строения, будто невидимый купол накрывал незначительный, но совершенно определённый участок. Ревущая магия была столь сильна, что прорвала пространство в переулке, выходя на уровень мира Потустороннего.
Не было бегущих в панике жителей. Не было криков, не было обеспокоенных храмовников. Заключивший их в своеобразный кокон невидимый чародей преследовал какую-то свою неизвестную цель. Для убийства нет никакого смысла так безумствовать.
Асари был оглушен этим грохотом. Весь переулок погрузился во тьму, и лишь на мгновение всё стихло. Показалось, что в уши забили плотные пробки. Он поднялся на ноги, и попытался вглядеться в темноту. Но мрак, воцарившийся вокруг, становился всё плотнее и плотнее. Тревога от неизвестности нарастала.
Потом появились новые звуки. И от них мороз прошёл по коже. Так трещит металл, когда его сминает неведомая сила, так хрустят кости, когда их ломают раз за разом. Парень не хотел даже думать о том, что это могло быть. Вернее, ему не хотелось думать об этом. Очень нервировало то, что выронил в бою свои клинки, и теперь в темноте не мог найти их. Шарил в непроглядной темноте, пытаясь ухватиться хоть за что-то, способное послужить, хоть какой-то защитой.
И если возникла призрачная надежда на то, что всё, возможно, скоро закончится, то она растаяла, чётко так и не сформировавшись. Выбросив вверх целый фонтан искр, сломался ещё один столб — дальний, и лампа в этот раз упала так, что подожгла пролитый керосин, который отчего-то растёкся подозрительно широко, будто бы рисуя на земле подобие пентаграммы. Немедленно огонь резво хлынул по улице, обозначая пылающие линии и странные символы, отрезая их со стражницей, продолжавшей молиться коленопреклонённо, и одновременно показывая то, что или кто создавал эти жуткие звуки всё это время.
На груде расколотого щебня в том самом месте, где стражница сразила Сегеля, возвышался закованный в сплошные, поблескивающие, будто отлитые из жидкого металла или ртути латы, исполин. Рост его превышал человеческий не так значительно, как показалось в первое мгновение. Массивные подошвы и острозубый шлем делали его колоссом.
Однако повергало в дрожь иное – металлические нити, свиваясь сетью, врастали в плоть. На груди, на том месте, где у человека бьётся сердце, у монстра поверх кирасы пульсировало металлическое нечто. В руке чудовище сжимало трёхгранный клинок, на котором зловеще плясали отблески пламени.
...«Тьма выжигает всю боль и сожаления»
Искажённый голос раздался над улицей, и, казалось, звучал даже в голове.
Сегель?! Асари не мог поверить в то, что случилось. Это всё проклятие города! Оно всё мёртвое старается прибрать к себе на службу. Кажется, это поняла и Сиола, резко поднявшаяся на ноги и, попытавшаяся воспользоваться своим «божественным» оружием. Только зря!
Словно в ответ на её действия пространство заколебалось и всё металлическое, что находилось в огненном круге, стало плавиться или, попросту рассыпаться на глазах, мелкими каплями полетело к колоссу, выстраиваясь в подобие паутины, сотканной из цепей.
Этот новый Сегель управлял металлом, собирая его вокруг себя. Асари почувствовал, в нём самом разгорается пожар, огненным потоком кровь мечется в жилах, стараясь разорвать, сдерживающую её преграду. Сердце билось неровно, сознание туманилось. И не будь он тем, кем являлся на самом деле, всё свершилось бы очень быстро.
Монстру надоело ждать. А, возможно, он просто собрал силы для атаки, только в воздух взвились металлические иглы.
Асари отпрыгнул в сторону. Скорее от предчувствия, чем от того, что заметил движение. Острый прут врезался в землю, расшибая каменный настил с чудовищной скоростью и силой. Цепи гремели, будто взбунтовавшиеся пленники, заглушая всё, что происходит вне огненной стены. Приходилось метаться из стороны в сторону, рассчитывая только на вложенные в него физические силы. Он прыгал, откатывался в стороны, падал, пытаясь хотя бы как-то уклониться от атак человека? Едва ли. Монстра? Пожалуй, но его вида он ещё не встречал.
Всё тело горело, а легким уже не хватало воздуха. Он снова поднырнул под одной из цепей, когда короткий острый прут — не больше арбалетного болта, — попал в плечо, пришивая его как бабочку к стене. Он не заметил не брони, ни стёганой кожи и, уж точно - тканей под ним. Он жёг рану. Жёг кровь, словно разливая внутри свой металл, а главное —начал тянуть силы с ещё большей жадностью, чем любой кровосос! Ноги Асари подкосились, заставляя его буквально повиснуть на нем. Адская боль глушила все мысли. Ему бы, правда, хотелось закричать: «Сегель, очнись! Мы же на одной стороне!», - но он как никто другой знал, что это не подействует.
На обращённых - это никогда не действует. Может, просто закрыть глаза? Поспать? Во сне-то он наберётся сил... эти мысли были иррациональны, по-настоящему глупы, и часть его понимала, а другая часть сжалась затравленным зверьком, от ужаса и бессилия. Ему просто хотелось раствориться, исчезнуть.
Асари почувствовал, как кто-то сдёрнул его со штыря и потянул резко вперёд.
— Эй! Эй, еретик, — он почувствовал, как щека загорелась от шлепка тыльной стороной ладони, — не сдохни тут! Эй! Ты мне нужен! — Асари стащили куда-то по ступеням вниз в помещение. В глазах плыло, но он различил каменные стены. Девушка прислонила его спиной к одной из стенок, и сползла напротив. Выглядела она куда как хуже, чем он: по лицу струились кровавые подтёки. На лице были ссадины и царапины, руки были сбиты в кровь, в нескольких местах мягкие ткани были пробиты насквозь и сочились кровью. Удивительно, как она вообще ещё могла двигаться! Только хуже было то, что металлический прут сейчас торчал у неё в боку. Асари по памяти прикинул, что рана, конечно, не смертельная, но и вытаскивать сейчас его просто нельзя.
