Видишь, люди подсознательно и терминологию подходящую используют – «с энергией», «энергично». У любого действия – хоть у ремонта дома, хоть у медицинской операции – существует необходимое количество энергии, необходимое для его успешного осуществления. Помнишь, как в физике: необходимая работа для действия – это сила, умноженная на расстояние. И вот в любом другом твоем действии все точно так же, только формула значительно сложнее. Каждый составной элемент твоего задуманного дела или события требует необходимое количество энергии для своего исполнения: поехать в магазин, выбрать обои, купить, привезти домой, найти мастера – и так далее. Если какому-то звену не хватает энергии – оно проваливается. Если в машине заканчивается бензин – двигатель просто заглохнет, тут все просто. А когда у тебя есть целая цепочка необходимых звеньев – событий, – то тут провалы могут выглядеть по-разному. Но опять же, сейчас мы не будем вдаваться в подробности природы событий – это отдельная большая и глубокая тема. Итак, если ты придал своему делу достаточно энергии, с хорошим запасом – то и никакой дурной сглаз не помешает твоему успеху. Но если энергию сильно уменьшить, то проблемы могут появляться и возникать на ровном месте, что будет мешать твоему действию там, где ты этого даже не ожидал. И если у нового дела не было достаточно начальной энергии, то, скорее всего, его успех маловероятен, и оно может получиться успешным только если это событие по какой-то причине получит дополнительную энергию извне.
Бывает также, что Высшие Силы добавляют энергию каким-либо действиям в силу того, что человек что-то действительно заслужил или это действие важно для Системы по другим причинам. И тогда мы говорим – повезло! Как думаешь, почему в мое время перед плаванием люди приносили подношения Богам, молились и делали подношения духам? А потому, что обитатели Зазеркалья тоже могут добавить или уменьшить энергию событий, и активно это делают. В Зазеркалье события видны как видимые объекты, как ты, к примеру, видишь столбы вдоль дороги.
– И что, хоть раз кому-то помогали эти подношения?
– А ты думаешь, что в мое время живут сплошь богатые люди или полные дураки, готовые просто так жертвовать еду, которая дорога им самим? И все ради призрачных и иллюзорных предрассудков?
– Ну, возможно, это суеверия, или просто традиция, и люди в это просто верили.
– Вера, особенно требующая материальных пожертвований и не подкрепленная подтвержденными результатами, может очень быстро превратиться в неверие. В подношения духам и их результаты люди верили на протяжении тысяч лет, а не верят в это всего лишь какие-то пару сотен лет с тех пор, как европейский технократический уклад стал брать верх. Не странно ли? Не наводит на размышления или хотя бы на сомнения? Итак, Тео, какие выводы из всего этого можно сделать? – спросил Учитель с поучительным выражением лица, по которому Тео понял, что пока еще можно не отвечать, а продолжать слушать. – Во-первых, научись никому ничего не рассказывать, пока дело еще не сделано или событие не произошло. Во-вторых, научись никогда ни перед кем не хвастаться – это часто вызывает зависть, что еще хуже. В-третьих, даже если событие уже произошло или дело сделано – опасайся вызвать у кого-либо зависть. Всегда лучше промолчать, чем сказать что-нибудь себе во вред. В-четвертых, старайся делать хорошие дела везде, где можешь, даже в мелочах. То, что у вас с сарказмом и насмешкой называют «плюсик в карму», действует вполне реально и имеет весьма рациональное объяснение.
Тео молча утвердительно кивнул. «Странно. Вроде бы выводы – совершенно понятные, абсолютно очевидные и вообще ни разу не новые! Но то, из чего эти выводы сделаны, звучит как полный бред», – в глубоком изумлении думал он. В нем сейчас боролись две концепции: или следовать привычному научному подходу, и верить только тому, что исследуемо, измеряемо и доказуемо. Или же верить на слово своему Учителю. Просто потому, что он – Учитель. Но ведь никто же не отменял базовый научный принцип: отсутствие доказательств существования чего-либо не является доказательством его отсутствия. – Ладно, – подумал Тео, – я же не обязан прямо сейчас все отвергать или немедленно принимать все на веру. Дадим всему отлежаться в голове. Жизнь сама покажет, как к этому относиться», – подумал Тео, и ему тут же стало легче. Хотя, если быть до конца честным с самим собой, то Тео в глубине души давно понял, что это все правда, и Учитель никогда не скажет то, чего нет или что было бы им лично не проверено. Просто разуму, взращенному наукой, требовалось время все это принять.
– Но я не хочу идти к сумасшедшим, – сказала Алиса.
– Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот.
– Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
Льюис Кэрролл
Учитель и ученик закончили обед, и Пифагор попросил Тео привести себя в порядок. Нужно еще раз отметить, что Пифагор уделял большое внимание чистой одежде и чистой постели. Также он говорил, что, соблюдая и поддерживая чистоту, человек поддерживает ее, прежде всего, в своей голове, что отражается на всех аспектах его жизни. А если человека окружает беспорядок, то тогда он также во всем окружает его и в жизни. А стиль и цвет одежды всегда оказывают невидимое, но сильное влияние на настроение и мысли. Одевается, к примеру, человек неряшливо, как грузчик в порту, и смотришь, а он уже и говорить потихоньку начитает соответственно. А оденется человек элегантно и интеллигентно – и его поведение тут же подстраивается под то, как он сейчас выглядит. Поэтому Тео постоянно надевал чистую светлую одежду и свое постельное белье регулярно стирал.
На вопрос Тео, почему они носят только светлую одежду – ведь вокруг существуют много разных других цветов, – Пифагор отвечал, что цвет одежды имеет влияние на общее настроение и нрав человека, и каждый цвет дает свою подсознательную психологическую настройку. Белый цвет влияет на настроение и нрав человека именно таким образом, какой Пифагор считал наиболее благоприятным.
Тео спросил Учителя, куда это они собираются, такие красивые и нарядные?
– Сегодня собрание городской общины. Каждый месяц, в первое воскресенье, вечером, собирается община острова для полезных бесед и обсуждения насущных проблем и вопросов, – ответил Учитель.
Тео не смог сдержать смех:
– Вы серьезно? Это прямо как у нас ток-шоу «Воскресный вечер» на каждом канале! Господи, куда же я попал? Неужели за 2500 лет ничего, по сути, не изменилось?
Пифагор улыбнулся и ответил:
– Да нет, Тео, изменилось. Мы здесь собираемся для блага людей, чтобы упорядочить их быт и сделать их жизнь лучше. Да, у нас у власти жесткий тиран, во многом у нас связаны руки, и еще не все получается. В чем-то мы «изобретаем колесо», но то, что мы делаем, – мы делаем по-настоящему, искренне. А у вас на телевидении все эти правильные и благие намерения давно превратились в симуляции ради циничной забавы, развлечения публики, рейтингов и денег. Помнишь, я тебе уже цитировал одного замечательного пожилого артиста твоего времени, который на вопрос, чем отличается его более старое поколение от молодого современного, ответил так: «Мы считали в уме и любили бесплатно». Трудно ответить лучше. И в этом «любили бесплатно» подразумевается искренность, которая в твоем времени выметается отовсюду с удвоенной силой и заменяется расчетом и цинизмом.
Тео нечего было ответить, и ему стало стыдно, потому что сказанное было совершенно справедливо. Ему очень хотелось сейчас крикнуть, что вот они, все его современники, конечно, такие, но он сам не такой! А, собственно, почему не такой? Насколько он был открытым и искренним с Эли? А с мамой? А с кем он вообще был искренним и открытым в жизни? И как он себя вел по отношению к остальным, пока не попал сюда, к Учителю? Это какая-то необъяснимая загадка природы – ведь насколько все люди стали бы более счастливыми, насколько жизнь каждого стала бы лучше и светлее, если бы каждый вдруг стал открытым и искренним по отношению к окружающим? И несмотря на это, всё действительно на максимальной скорости движется к замещению всего настоящего, разнообразными симуляциями, ради праздной забавы и банальной наживы. Все всё понимают, все от этого страдают, но никто ничего не меняет. Давно Тео так не задумывался о социально-философских темах, и Пифагор, глядя на Тео, видимо, уловил его ход мыслей.
– Знаешь, Тео, в Китае есть одна замечательная поговорка: «Человек взрослеет не тогда, когда у него вырастает борода, а лишь тогда, когда начинает критично и реально оценивать себя со стороны». Большинство людей всю жизнь проживает в полной иллюзии относительно того, кто они и что на самом деле собой представляют, и умирают в полной уверенности в собственном образе честного, отважного и принципиального рыцаря на белом коне, так и не повзрослев. Чтобы начать что-то в себе исправлять, человеку сначала необходимо понять, а что именно с ним не так, и тогда уже можно начинать это исправлять. А с реальной самооценкой у большинства людей и есть проблема.
– Да, как я слышал на одном радио: мудрость обычно приходит к старости. Но часто старость остается одна, – уныло пошутил Тео.
– Именно так. Очень верно и остроумно подмечено, – улыбнулся Пифагор.
– Вот видите, а вы говорите, что у нас сплошные симуляции и обман! А вот есть же еще и что-то хорошее, – улыбнулся Тео.
Как известно, в каждой беседе и в каждой шутке, как и с солью, самое важное – соблюдать меру. Поэтому учитель и ученик закончили эту тему и направились к выходу из пещеры. Там Тео снова заметил то, что он уже видел раньше – у выхода из пещеры был легкий туман несмотря на то, что из окна пещеры была отличная видимость и стояла прекрасная погода. Он смело вышел из пещеры вслед за Учителем, находясь всецело поглощенным своими мыслями. Они прошли несколько шагов, и Тео словно ударило по голове – они вышли из пещеры не к долгому и отвесному спуску, а на какую-то равнину. Это было вообще не возле пещеры.
– А где мы? – спросил Тео в полном удивлении.
– Мы вышли на окраине города Самос, Тео. Не хочешь же ты провести несколько часов в пути туда, а потом столько же обратно? Иногда можно это время и сэкономить, особенно учитывая, что нам стоит поторопиться.
Несмотря на то, что он уже видел это уплотнение, чем-то похожее на «жидкий воздух», глаза Тео были настолько широко открыты от удивления, что, наверное, могли бы выпасть из глазниц. Из всех слов у него сейчас в голове были одни междометия, поэтому ничего внятного он сказать не мог. Да, он, конечно, помнит объяснение Учителя об искривлении пространства и о создании пространственной червоточины, с максимальным сближением точек входа и выхода с помощью специальной техники сознания – да, теоретически это все понятно. Но каждый раз, сталкиваясь с этим лично, Тео испытывал сильное эмоциональное переживание, переходящее в шок. Это напоминало, как он однажды в Афинах пил на улице кофе со своим профессором по теории статистики из университета. И этот профессор, попивая кофе и смотря на взлетающий самолет, сказал ему: «Нет, я, конечно, все понимаю, крылья, поток воздуха, подъемная сила – это все понятно. Но почему же он, черт возьми, не падает?!»
А что же говорит наука?
Все, что сказано три раза, становится истиной.
Льюис Кэрролл
Пройдя немного и успокоившись, Тео, наконец, внятно сформулировал то, что все никак не мог спросить:
– Учитель, я вот чего не понимаю: вы так доступно и понятно объясняете каждое очередное «волшебство», что все сразу кажется таким логичным и понятным! Почему же наша наука этим не занимается? Можно же показать им направление и так же все логично и убедительно объяснить?
– Дорогой мой Теодор. Наука в твое время работает ради двух основных целей: развитие всего, что экономически целесообразно и может приносить финансовый результат, и поддержание авторитета тех, кто правит этой самой наукой. Первая задача решается целевым и дозированным финансированием и разнообразными грантами на научные темы, обозначенные этими инвесторами. Ученому же нужно на что-то жить и кормить семью? Вот он и исследует только то, за что платят крупные компании. И даже крупные исследовательские центры, ведь тоже должен кто-то финансировать. Независимой науки ради самой науки в твое время очень мало. А вторая цель решается с помощью жесткой научной цензуры. Наука твоего времени построена на догмах. Принятая однажды научная догма больше не может быть отменена, даже если будет десяток убедительных опровержений, иначе те, кто построил свою научную карьеру на этой догме, ее лишится. И вот так, сделав один шаг вперед, даже если он был сделан в неверном направлении, наука больше не может вернуть его назад. И поэтому любое исследование, которое бы как-то противоречило хоть одной из общепринятых научных догм, будет запрещено, а сами исследователи изгнаны из науки. Эта система построена как симбиоз политики и лжи. А в любом споре между тем, кто говорит правду и лжет, преимущество всегда у лжеца, так как тот, кто говорит правду, ограничен рамками только этой правды, а тот, кто лжет, не ограничен ничем.
- Это похоже на известную шутку: - Хотите правду? Нет, спасибо, у меня своя. – улыбнулся Тео.
Ну да ладно, давай поспешим, нас уже ждут граждане Самоса. Многие ради этой встречи преодолели несколько часов пути, а затем им придется столько же добираться обратно.
Жить – хорошо. Но хорошо жить – еще лучше.
— А где я могу найти кого-нибудь нормального?
— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.
Льюис Кэрролл
Через некоторое время они пришли к Храму Геры, который стоял на южной окраине острова. И неподалеку от Храма было построено подобие амфитеатра – небольшая сцена и ряды зрительских мест в форме полукруга, где каждый последующий ряд был немного выше предыдущего, чтобы зритель заднего ряда мог беспрепятственно видеть сцену, и передние ряды ему бы не мешали. Тео это очень напомнило примитивную, но точную модель современного театра, только в миниатюре, или маленького камерного концертного зала. Общее количество мест было небольшим – наверное, рядов пять, мест по 10, то есть, в общей сложности, мест на пятьдесят, и все они потихоньку занимались приходящими людьми. Общественность Самоса уже собралась и с нетерпением ожидала выступления Пифагора.
Тут Тео радостно воскликнул:
– Ну вот я вас и поймал! Вот он – парадокс дедушки во времени в действии! Ведь это римский амфитеатр! Придумали его римляне, а они будут жить через несколько сот лет! А что это значит? А? А значит это то, что вы видели это у них в будущем и сделали его тут, в своем времени, то есть вы все-таки используете тут, у себя, изобретения и идеи из будущего!
Лицо Тео было торжественным, как будто он произнес блестящую речь, тянущую, как минимум, на Нобелевскую премию, ну или изобличил в суде какое-то очень противозаконное деяние. Пифагор посмотрел на него без тени обиды или злости. Он улыбнулся Тео в свойственной ему доброжелательной манере и спросил:
– А что это, по-твоему? Что ты видишь?
Бывает также, что Высшие Силы добавляют энергию каким-либо действиям в силу того, что человек что-то действительно заслужил или это действие важно для Системы по другим причинам. И тогда мы говорим – повезло! Как думаешь, почему в мое время перед плаванием люди приносили подношения Богам, молились и делали подношения духам? А потому, что обитатели Зазеркалья тоже могут добавить или уменьшить энергию событий, и активно это делают. В Зазеркалье события видны как видимые объекты, как ты, к примеру, видишь столбы вдоль дороги.
– И что, хоть раз кому-то помогали эти подношения?
– А ты думаешь, что в мое время живут сплошь богатые люди или полные дураки, готовые просто так жертвовать еду, которая дорога им самим? И все ради призрачных и иллюзорных предрассудков?
– Ну, возможно, это суеверия, или просто традиция, и люди в это просто верили.
– Вера, особенно требующая материальных пожертвований и не подкрепленная подтвержденными результатами, может очень быстро превратиться в неверие. В подношения духам и их результаты люди верили на протяжении тысяч лет, а не верят в это всего лишь какие-то пару сотен лет с тех пор, как европейский технократический уклад стал брать верх. Не странно ли? Не наводит на размышления или хотя бы на сомнения? Итак, Тео, какие выводы из всего этого можно сделать? – спросил Учитель с поучительным выражением лица, по которому Тео понял, что пока еще можно не отвечать, а продолжать слушать. – Во-первых, научись никому ничего не рассказывать, пока дело еще не сделано или событие не произошло. Во-вторых, научись никогда ни перед кем не хвастаться – это часто вызывает зависть, что еще хуже. В-третьих, даже если событие уже произошло или дело сделано – опасайся вызвать у кого-либо зависть. Всегда лучше промолчать, чем сказать что-нибудь себе во вред. В-четвертых, старайся делать хорошие дела везде, где можешь, даже в мелочах. То, что у вас с сарказмом и насмешкой называют «плюсик в карму», действует вполне реально и имеет весьма рациональное объяснение.
Тео молча утвердительно кивнул. «Странно. Вроде бы выводы – совершенно понятные, абсолютно очевидные и вообще ни разу не новые! Но то, из чего эти выводы сделаны, звучит как полный бред», – в глубоком изумлении думал он. В нем сейчас боролись две концепции: или следовать привычному научному подходу, и верить только тому, что исследуемо, измеряемо и доказуемо. Или же верить на слово своему Учителю. Просто потому, что он – Учитель. Но ведь никто же не отменял базовый научный принцип: отсутствие доказательств существования чего-либо не является доказательством его отсутствия. – Ладно, – подумал Тео, – я же не обязан прямо сейчас все отвергать или немедленно принимать все на веру. Дадим всему отлежаться в голове. Жизнь сама покажет, как к этому относиться», – подумал Тео, и ему тут же стало легче. Хотя, если быть до конца честным с самим собой, то Тео в глубине души давно понял, что это все правда, и Учитель никогда не скажет то, чего нет или что было бы им лично не проверено. Просто разуму, взращенному наукой, требовалось время все это принять.
Глава 24. И на людей посмотреть, и себя показать.
– Но я не хочу идти к сумасшедшим, – сказала Алиса.
– Тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот.
– Мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший, да и ты сама тоже.
Льюис Кэрролл
Учитель и ученик закончили обед, и Пифагор попросил Тео привести себя в порядок. Нужно еще раз отметить, что Пифагор уделял большое внимание чистой одежде и чистой постели. Также он говорил, что, соблюдая и поддерживая чистоту, человек поддерживает ее, прежде всего, в своей голове, что отражается на всех аспектах его жизни. А если человека окружает беспорядок, то тогда он также во всем окружает его и в жизни. А стиль и цвет одежды всегда оказывают невидимое, но сильное влияние на настроение и мысли. Одевается, к примеру, человек неряшливо, как грузчик в порту, и смотришь, а он уже и говорить потихоньку начитает соответственно. А оденется человек элегантно и интеллигентно – и его поведение тут же подстраивается под то, как он сейчас выглядит. Поэтому Тео постоянно надевал чистую светлую одежду и свое постельное белье регулярно стирал.
На вопрос Тео, почему они носят только светлую одежду – ведь вокруг существуют много разных других цветов, – Пифагор отвечал, что цвет одежды имеет влияние на общее настроение и нрав человека, и каждый цвет дает свою подсознательную психологическую настройку. Белый цвет влияет на настроение и нрав человека именно таким образом, какой Пифагор считал наиболее благоприятным.
Тео спросил Учителя, куда это они собираются, такие красивые и нарядные?
– Сегодня собрание городской общины. Каждый месяц, в первое воскресенье, вечером, собирается община острова для полезных бесед и обсуждения насущных проблем и вопросов, – ответил Учитель.
Тео не смог сдержать смех:
– Вы серьезно? Это прямо как у нас ток-шоу «Воскресный вечер» на каждом канале! Господи, куда же я попал? Неужели за 2500 лет ничего, по сути, не изменилось?
Пифагор улыбнулся и ответил:
– Да нет, Тео, изменилось. Мы здесь собираемся для блага людей, чтобы упорядочить их быт и сделать их жизнь лучше. Да, у нас у власти жесткий тиран, во многом у нас связаны руки, и еще не все получается. В чем-то мы «изобретаем колесо», но то, что мы делаем, – мы делаем по-настоящему, искренне. А у вас на телевидении все эти правильные и благие намерения давно превратились в симуляции ради циничной забавы, развлечения публики, рейтингов и денег. Помнишь, я тебе уже цитировал одного замечательного пожилого артиста твоего времени, который на вопрос, чем отличается его более старое поколение от молодого современного, ответил так: «Мы считали в уме и любили бесплатно». Трудно ответить лучше. И в этом «любили бесплатно» подразумевается искренность, которая в твоем времени выметается отовсюду с удвоенной силой и заменяется расчетом и цинизмом.
Тео нечего было ответить, и ему стало стыдно, потому что сказанное было совершенно справедливо. Ему очень хотелось сейчас крикнуть, что вот они, все его современники, конечно, такие, но он сам не такой! А, собственно, почему не такой? Насколько он был открытым и искренним с Эли? А с мамой? А с кем он вообще был искренним и открытым в жизни? И как он себя вел по отношению к остальным, пока не попал сюда, к Учителю? Это какая-то необъяснимая загадка природы – ведь насколько все люди стали бы более счастливыми, насколько жизнь каждого стала бы лучше и светлее, если бы каждый вдруг стал открытым и искренним по отношению к окружающим? И несмотря на это, всё действительно на максимальной скорости движется к замещению всего настоящего, разнообразными симуляциями, ради праздной забавы и банальной наживы. Все всё понимают, все от этого страдают, но никто ничего не меняет. Давно Тео так не задумывался о социально-философских темах, и Пифагор, глядя на Тео, видимо, уловил его ход мыслей.
– Знаешь, Тео, в Китае есть одна замечательная поговорка: «Человек взрослеет не тогда, когда у него вырастает борода, а лишь тогда, когда начинает критично и реально оценивать себя со стороны». Большинство людей всю жизнь проживает в полной иллюзии относительно того, кто они и что на самом деле собой представляют, и умирают в полной уверенности в собственном образе честного, отважного и принципиального рыцаря на белом коне, так и не повзрослев. Чтобы начать что-то в себе исправлять, человеку сначала необходимо понять, а что именно с ним не так, и тогда уже можно начинать это исправлять. А с реальной самооценкой у большинства людей и есть проблема.
– Да, как я слышал на одном радио: мудрость обычно приходит к старости. Но часто старость остается одна, – уныло пошутил Тео.
– Именно так. Очень верно и остроумно подмечено, – улыбнулся Пифагор.
– Вот видите, а вы говорите, что у нас сплошные симуляции и обман! А вот есть же еще и что-то хорошее, – улыбнулся Тео.
Как известно, в каждой беседе и в каждой шутке, как и с солью, самое важное – соблюдать меру. Поэтому учитель и ученик закончили эту тему и направились к выходу из пещеры. Там Тео снова заметил то, что он уже видел раньше – у выхода из пещеры был легкий туман несмотря на то, что из окна пещеры была отличная видимость и стояла прекрасная погода. Он смело вышел из пещеры вслед за Учителем, находясь всецело поглощенным своими мыслями. Они прошли несколько шагов, и Тео словно ударило по голове – они вышли из пещеры не к долгому и отвесному спуску, а на какую-то равнину. Это было вообще не возле пещеры.
– А где мы? – спросил Тео в полном удивлении.
– Мы вышли на окраине города Самос, Тео. Не хочешь же ты провести несколько часов в пути туда, а потом столько же обратно? Иногда можно это время и сэкономить, особенно учитывая, что нам стоит поторопиться.
Несмотря на то, что он уже видел это уплотнение, чем-то похожее на «жидкий воздух», глаза Тео были настолько широко открыты от удивления, что, наверное, могли бы выпасть из глазниц. Из всех слов у него сейчас в голове были одни междометия, поэтому ничего внятного он сказать не мог. Да, он, конечно, помнит объяснение Учителя об искривлении пространства и о создании пространственной червоточины, с максимальным сближением точек входа и выхода с помощью специальной техники сознания – да, теоретически это все понятно. Но каждый раз, сталкиваясь с этим лично, Тео испытывал сильное эмоциональное переживание, переходящее в шок. Это напоминало, как он однажды в Афинах пил на улице кофе со своим профессором по теории статистики из университета. И этот профессор, попивая кофе и смотря на взлетающий самолет, сказал ему: «Нет, я, конечно, все понимаю, крылья, поток воздуха, подъемная сила – это все понятно. Но почему же он, черт возьми, не падает?!»
А что же говорит наука?
Все, что сказано три раза, становится истиной.
Льюис Кэрролл
Пройдя немного и успокоившись, Тео, наконец, внятно сформулировал то, что все никак не мог спросить:
– Учитель, я вот чего не понимаю: вы так доступно и понятно объясняете каждое очередное «волшебство», что все сразу кажется таким логичным и понятным! Почему же наша наука этим не занимается? Можно же показать им направление и так же все логично и убедительно объяснить?
– Дорогой мой Теодор. Наука в твое время работает ради двух основных целей: развитие всего, что экономически целесообразно и может приносить финансовый результат, и поддержание авторитета тех, кто правит этой самой наукой. Первая задача решается целевым и дозированным финансированием и разнообразными грантами на научные темы, обозначенные этими инвесторами. Ученому же нужно на что-то жить и кормить семью? Вот он и исследует только то, за что платят крупные компании. И даже крупные исследовательские центры, ведь тоже должен кто-то финансировать. Независимой науки ради самой науки в твое время очень мало. А вторая цель решается с помощью жесткой научной цензуры. Наука твоего времени построена на догмах. Принятая однажды научная догма больше не может быть отменена, даже если будет десяток убедительных опровержений, иначе те, кто построил свою научную карьеру на этой догме, ее лишится. И вот так, сделав один шаг вперед, даже если он был сделан в неверном направлении, наука больше не может вернуть его назад. И поэтому любое исследование, которое бы как-то противоречило хоть одной из общепринятых научных догм, будет запрещено, а сами исследователи изгнаны из науки. Эта система построена как симбиоз политики и лжи. А в любом споре между тем, кто говорит правду и лжет, преимущество всегда у лжеца, так как тот, кто говорит правду, ограничен рамками только этой правды, а тот, кто лжет, не ограничен ничем.
- Это похоже на известную шутку: - Хотите правду? Нет, спасибо, у меня своя. – улыбнулся Тео.
Ну да ладно, давай поспешим, нас уже ждут граждане Самоса. Многие ради этой встречи преодолели несколько часов пути, а затем им придется столько же добираться обратно.
Жить – хорошо. Но хорошо жить – еще лучше.
— А где я могу найти кого-нибудь нормального?
— Нигде, — ответил Кот, — нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально.
Льюис Кэрролл
Через некоторое время они пришли к Храму Геры, который стоял на южной окраине острова. И неподалеку от Храма было построено подобие амфитеатра – небольшая сцена и ряды зрительских мест в форме полукруга, где каждый последующий ряд был немного выше предыдущего, чтобы зритель заднего ряда мог беспрепятственно видеть сцену, и передние ряды ему бы не мешали. Тео это очень напомнило примитивную, но точную модель современного театра, только в миниатюре, или маленького камерного концертного зала. Общее количество мест было небольшим – наверное, рядов пять, мест по 10, то есть, в общей сложности, мест на пятьдесят, и все они потихоньку занимались приходящими людьми. Общественность Самоса уже собралась и с нетерпением ожидала выступления Пифагора.
Тут Тео радостно воскликнул:
– Ну вот я вас и поймал! Вот он – парадокс дедушки во времени в действии! Ведь это римский амфитеатр! Придумали его римляне, а они будут жить через несколько сот лет! А что это значит? А? А значит это то, что вы видели это у них в будущем и сделали его тут, в своем времени, то есть вы все-таки используете тут, у себя, изобретения и идеи из будущего!
Лицо Тео было торжественным, как будто он произнес блестящую речь, тянущую, как минимум, на Нобелевскую премию, ну или изобличил в суде какое-то очень противозаконное деяние. Пифагор посмотрел на него без тени обиды или злости. Он улыбнулся Тео в свойственной ему доброжелательной манере и спросил:
– А что это, по-твоему? Что ты видишь?
