Тео начал краснеть от неловкости и стыда. Но Учитель, казалось, никак не обиделся на подобное неуважение. «Конечно, умение никогда не обижаться на мелочи – это большое умение и большое искусство!» – подумал Тео.
– Знаешь, Тео. В этом одна из самых больших трагедий твоей эпохи – на вас сыпется столько информационной шелухи и грязи, что они сразу пачкают все, к чему бы ни прикоснулись. Даже к чистому и важному. Любая информация, даже крайне важная и нужная, но не приносящая деньги или сиюминутное внимание публики, тут же тонет в океане пустой и бесполезной информационной шелухи. А если такая информация еще и выбивается из общепринятых рамок, то большой шанс, что ее еще и обольют грязью. Поэтому я совершенно не удивлен, что ты, так же, как и твои современники, сразу облил грязью то, что не вписывается в рамки твоего мировоззрения. Тео было стыдно, но он решил прекратить дискуссию на этой точке, потому что беседа уже напоминала ему «цугцванг» – все, что бы он сейчас ни сказал, могло только ухудшить его положение.
Желудок уже давно и непрерывно напоминал Тео, что время вкусной еды наверняка пришло, и, пожалуй, сейчас было бы самое подходящее время сменить тему беседы на более приятную. А что может быть более приятное, чем что-нибудь вкусное, когда ты голоден?
В этот раз время еды пришло как никогда вовремя.
План, что и говорить, был превосходный: простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнение.
Льюис Кэрролл
Остаток дня Тео и Пифагор провели в обсуждении того, о чем они беседовали вчера. Также говорили о том, чего Тео смог добиться своими упражнениями, но особенно о том, чего он добиться пока так и не смог. Сегодняшний день снова выдался удивительным и очень насыщенным на полученные впечатления и услышанную информацию. Тео сам не заметил, как этот еще один необыкновенный день подошел к концу. Это был тот редкий случай, когда ему действительно хотелось бы, чтобы в сутках было 25 часов, – все уроки, занятия и упражнения теперь казались ему все более важными и нужными. И все же, несмотря на это, он уже расстелил свою постель и с явным удовольствием укладывался на ночь.
В пещере мирно потрескивали ветки в камине, а уличные сверчки вовсю исполняли свой ночной концерт. Перед тем как уснуть Тео полагалось в деталях вспомнить весь прошедший день, но он никак не мог настроить свои мысли на нужную волну – ему уже давно не давала покоя одна мысль. Он до сих пор был в ярости от того, что где-то там, дома, юный самозванец очутился в его теле, а теперь шаг за шагом отбирает у Тео его жизнь и все, что в ней было. Он не дает прохода его девушке. Долго ли она будет его сторониться? Да, она знает, кто он, но ведь он там, а Тео здесь. И как долго Эли будет его ждать? И, собственно, ее ни в чем нельзя обвинить – формально она встречается со своим мужчиной, с которым они знакомы уже три десятилетия. Но сможет ли Тео ее простить, когда вернется обратно, в свое тело? А еще тот Алкей наладит отношения и с его мамой. А еще он живет в его квартире, спит на его кровати, научится ездить на его машине (водительские права на имя Теодора Паппаса ведь имеют его фотографию, и их никто не отменял). И так, потихоньку, он шаг за шагом отберет у Тео все, что у него есть в той жизни. И как потом Тео возвращаться обратно? И куда потом возвращаться, если там уже будет все не его? Эти мысли буквально грызли Тео изнутри.
Да, конечно, Алкей там оказался не по своей воле, и ему нужно как-то обживаться, и он борется там за себя, за свое существование. И если бы Тео оказался на его месте, возможно, сделал бы то же самое. Но проблема в том, что Тео не на его месте, а на своем. И ему нужно защищать свое существование и свою жизнь. А для этого следует что-то предпринять, чтобы притормозить бурную активность этого самозванца Алкея. Нужно что-то сделать, чтобы он не так активно осваивал жизненное пространство Тео.
И у Тео возник план. Нужно вывести Алкея из душевного равновесия и не давать ему в него вернуться. Как это сделать? Да нужно его просто сильно напугать! И продолжать это регулярно, но только в меру, так, чтобы тот не попал в психушку, иначе вообще можно все испортить. Как это сделать? Во сне! Нужно сниться ему каждую ночь, качественно его пугать, да так, чтобы тот боялся засыпать. А это обязательно окажет на него такое необходимое воздействие, что он наверняка захочет поскорее вернуться обратно в свое прошлое, где бы его не мучали жуткие кошмары каждую ночь. Страх управляет человеком, и если ввести Алкея в состояние постоянного страха – потом можно контролировать его поведение, диктовать ему, как себя вести и что делать! Вот что нужно! Да это же замечательно!
Тео почувствовал в себе силу новых способностей и уже видел себя могучим магом и волшебником, который может по своему желанию являться людям во снах, контролировать их и управлять ими, прямо как в крутых фильмах! А для чего ему эти новые умения, если он не может их использовать для своей защиты? Но тут возникает вопрос: кого нужно увидеть во сне, чтобы утром пожалеть, что на ночь не надел подгузник? Безусловно, это должен быть какой-нибудь страшный зверь. Волк? Коршун? Медведь? Да, кровожадный ревущий медведь со страшными зубами! Тео решил заранее хорошо подготовиться. Он уже был в своем осознанном сне. Сейчас он стоял на опушке леса, а перед ним предусмотрительно стояло большое зеркало, в полный рост, чтобы он точно знал, какой именно страх и ужас будет видеть этот юный наглец! Он собрался с мыслями, сосредоточился, и вот он уже выглядит как страшный и безжалостный медведь! Тео гордо посмотрел на себя в зеркало, и у него чуть не пропал дар речи. Вернее, не то чтобы пропал, а скорее наоборот – он сильно активизировался и желал сейчас высказать вслух все ругательства, какие только знал и когда-либо слышал! Из зеркала на него смотрело некое подобие медведя, которое больше напоминало главного персонажа из мультфильма «Винни Пух». Да, Винни Пух ведь тоже был медведь, но, мягко говоря, не очень страшный.
– Да ладно! – горестно и разочарованно крикнул Тео.
Ладно, хорошо, попытка номер 2. Если не получается кровожадный медведь, тогда сделаем страшного Змея, похожего на злого и жестокого Дракона! Это тоже должно быть очень страшно! Тео успокоился, сосредоточился, и реальность его сна сменила пейзаж. Он стоял в широкой долине, посреди высоких скалистых гор с заснеженными вершинами. Рядом с ним снова стояло зеркало, и из него смотрело ... забавное существо, очень напоминающее доброго дракончика Мушу из диснеевского мультфильма «Мулан». И Тео снова пришел в бешенство.
Затем он немного успокоился и взял себя в руки. «Так, давай рассуждать логически. Похоже, со страшными животными у меня не задалось, не сложились отношения. Что же теперь делать? Отступиться и бросить затею? Как бы не так! Как я собираюсь спасать мир, если отступлю при первой же трудности? – Тео пытался всеми силами создать себе необходимое настроение и поднять свою мотивацию.
– Что еще может быть такого страшного и обязательно требующего ночью подгузник? Если это не страшный зверь, то тогда это будет страшный человек! Да! Какой самый страшный человек, которого я знаю? Ну, какой? Вспомни! А! Вот! Ну конечно! Каннибал Лектор из «Молчания ягнят»! Да при одном его виде не только подгузник захочешь, а и взвод спецназа рядом, и бронированную клетку! Супер, вперед!» – и к Тео вновь вернулись оптимизм и нездоровый энтузиазм.
Теперь он окончательно успокоился, прогнал прочь все свои бурные эмоции и детально вспомнил жуткий персонаж – каннибала Лектора, после чего спокойно и внимательно сосредоточился, и реальность сна снова изменилась. Теперь он стоял посреди какого-то подвала без окон, с блеклым светом и сырыми стенами. Где-то с потолка капала вода, а где-то, в глубине, мигал старый фонарь, свисающий на проводе с потолка. Посреди этого узкого и жуткого помещения стояло зеркало, и из него на Тео смотрело зловещее лицо, точь-в-точь напоминающее этого ужасающего персонажа с кожаными ремнями на лице. У Тео самого жуть и страх побежали мурашками по всему телу. Он ощущал ужас от всего своего вида и от того, где находился. «Вот что мне нужно!» – подумал радостно Тео. Он постарался сделать как можно более зловещий вид и начал визуализировать Алкея, то есть то свое тело, каким он себя запомнил «в прошлой жизни». В глубине души он очень сомневался, что все получится и его умений хватит самостоятельно создать совместный сон с Алкеем. Но, к его большому удивлению, навыки сработали, и вот посреди подвала стоял Алкей в теле Тео. Он был одет в помятую современную одежду из гардероба Тео и удивленно осматривался, не понимая, где он и что происходит. На лице Алкея была слегка наглая и удивленная улыбка. Он с удивлением, но совершенно спокойно рассматривал все, что видел вокруг. Тео не нарушал его молчания и посчитал, что пусть тот сначала осмотрится и сам наберется нужного количества ужаса. И через некоторое время Алкей действительно прервал молчание и вежливо и дружелюбно представился «жестокому и ужасному каннибалу Лектору». Тео с большим удивлением заметил, что на лице Алкея нет никаких признаков ни ужаса, ни паники, ни даже намека на страх. Единственное, что явно читалось у того на лице, – любопытство.
«Да что же это такое!? – думал Тео, вне себя от ярости. – Он что, не знает, кто это такой? Он что, фильмы не смотрит? – И тут его осенило. Алкей действительно не знает, кто это, потому что не видел всех этих страшных фильмов, которые для поколения Тео уже стали классикой, и Тео даже не подумал, что могут быть живые люди, которые этих фильмов не видели. – Вот так засада! – растерянно подумал Тео. Он зашел в тупик и уже не представлял, чем можно напугать.
– Эх, а мы ведь из совершенно разной культурной среды! И наверняка Алкей не знает ни одного образа, который мог бы навеять страх и ужас на меня, а я наверняка не знаю, что именно может вызвать ужас у Алкея и как этот ужас должен выглядеть!
В общем, Тео решил, что первая, но не последняя попытка провалилась, теперь нужно «сделать домашнее задание» – выяснить, какие есть страшные образы у жителей древних Афин.
Бить или не бить? Вот в чем вопрос.
Утром, после созерцания солнца и медитации, Тео аккуратно поинтересовался у Пифагора, а какие образы могут навеять страх на жителей древних Афин?
– Ну, наверное, это довольно индивидуально, – ответил задумчиво Учитель, – у кого-то и образ собственной жены или тещи вызывает панический ужас. Но, наверное, я бы предположил, что для жителя Древней Греции наиболее очевидные ужасные и страшные образы – из мифов. К примеру, Минотавр или Медуза Горгона.
– А как они точно выглядели? – не унимаясь, выспрашивал Тео.
Пифагор на мгновение задумался.
– Ты, наверное, решил во сне напугать Алкея? – спросил он, улыбаясь. Его улыбка была похожа на ту, которая бывает у доброго учителя в школе, когда любимый ученик делает какую-то безобидную шкоду, а учитель по-хорошему и без нервов наставляет этого ученика на верный путь. Тео ничего не оставалось, как рассказать во всех красках и подробностях о своих приключениях прошлой ночью. Да, это очень хорошо, что у Тео было здоровое чувство самоиронии. Такой длительный смех своего наставника выдержал бы не каждый. Пришлось терпеливо ждать несколько минут, прежде чем можно было продолжать беседу. К счастью, Тео не нашел в этом ничего обидного, и комичность ситуации только внесла положительную нотку в атмосферу беседы. Наверное, Тео уже и сам понемногу учился у Наставника не обижаться по мелочам, особенно если знаешь, что твой собеседник не желает тебе ничего плохого.
– Teo, я, конечно, понимаю, что тобой двигает, но посмотри на себя со стороны – мысли о мести совершенно вытеснили из твоего разума все остальное, ты думаешь не о своем обучении, не о том, как вернуться обратно, а лишь о мелкой мести! Тео, твоя месть съедает тебя изнутри. Она объективно не несет ничего хорошего, кроме саморазрушения. Вспомни известную японскую поговорку: «Зло пожирает само себя». А месть – это зло.
– Да как же так можно? Ведь вы всегда выступаете за справедливость, но где же она? Знаете, почему все лучшее всегда достается мерзавцам? Да потому, что всем «добрым и покладистым» недостойно отстаивать свои интересы! Нас можно обобрать, обокрасть, а мы все подставляем другую щеку, пока из нашего кармана утаскивают то немногое, что там осталось! И разве это справедливо? – Тео эмоционально взорвался, и его уже несло бурным и неуправляемым потоком эмоций. – Разве не в ваше время действовал принцип «Око за око, зуб за зуб»? Разве не в ваше время уважающий себя мужчина должен был убить того, кто убил его родственника? А с другой стороны, нам говорят: «Не убей!», «Получил по одной щеке – сразу подставляй другую!» И в итоге ты или себя уважаешь и исполняешь свой долг, или исполняешь требования верующих, но одновременно уже не исполняешь свой долг защиты ни перед своей семьей, ни перед своей страной? Но ведь добро должно быть с кулаками! Разве не так?
– Тео, остановись. Твои эмоции и мысли мне понятны, но ты уже ушел не туда, –строгим, но спокойным тоном остановил его Пифагор.
– Почему не туда? В чем же я не прав?
– Да, убийство любого живого существа – это священный запрет. В любой религии. Но я всегда учил своих учеников, что во всем важна разумность. Это значит, что нельзя убивать никакое живое существо, если оно не угрожает твоей жизни, здоровью или свободе, или твоим близким, или другим людям. Каждый уважающий себя мужчина должен отстаивать свое, если кто-то неправедно и несправедливо пытается у него это отобрать. Если на человека нападает зверь или другой человек и угрожает его жизни или здоровью, то у любого есть священное право защищать себя и свою жизнь. Но при этом никто не должен убивать муху, если она не угрожает его жизни и здоровью. Если на твою семью нападет злодей с намерением кого-то убить, то твоя обязанность – защитить близких. И то же самое с защитой твоей страны и твоего народа. Честь и слава тому, кто защищал свое Отечество и погиб со стрелой в груди. Но позор тому, кто проявил слабость или трусость и погиб со стрелой в спине. Поэтому я подтверждаю истинность священной заповеди «не убей», но только если нет угрозы тебе, или твоим близким, или твоему народу.
– И что же мне делать с Алкеем? Он не угрожает моей жизни или здоровью, но он шаг за шагом отнимает у меня все, что у меня есть в той жизни. Еще немного, и мне некуда будет возвращаться.
– А ты уже пробовал просто договориться, по-хорошему? Почему ты сразу начал с войны? Ты разве не помнишь любимую фразу твоего любимого писателя: «Насилие – последний довод неудачника»? – И Пифагор вопрошающе посмотрел на Тео в упор.
– А что же я могу ему предложить? Чтобы договариваться, нужно, чтобы у обеих сторон было то, что можно предложить другой стороне, что ей могло бы быть интересно. Сейчас у него в руках все, что мне дорого и важно, но у меня в руках нет ничего, что было бы дорого и важно ему!
– Еще раз вспомни классика: «Насилие – последний довод неудачника».
– Знаешь, Тео. В этом одна из самых больших трагедий твоей эпохи – на вас сыпется столько информационной шелухи и грязи, что они сразу пачкают все, к чему бы ни прикоснулись. Даже к чистому и важному. Любая информация, даже крайне важная и нужная, но не приносящая деньги или сиюминутное внимание публики, тут же тонет в океане пустой и бесполезной информационной шелухи. А если такая информация еще и выбивается из общепринятых рамок, то большой шанс, что ее еще и обольют грязью. Поэтому я совершенно не удивлен, что ты, так же, как и твои современники, сразу облил грязью то, что не вписывается в рамки твоего мировоззрения. Тео было стыдно, но он решил прекратить дискуссию на этой точке, потому что беседа уже напоминала ему «цугцванг» – все, что бы он сейчас ни сказал, могло только ухудшить его положение.
Желудок уже давно и непрерывно напоминал Тео, что время вкусной еды наверняка пришло, и, пожалуй, сейчас было бы самое подходящее время сменить тему беседы на более приятную. А что может быть более приятное, чем что-нибудь вкусное, когда ты голоден?
В этот раз время еды пришло как никогда вовремя.
Глава 28. Сон рождает чудовищ.
План, что и говорить, был превосходный: простой и ясный, лучше не придумать. Недостаток у него был только один: было совершенно неизвестно, как привести его в исполнение.
Льюис Кэрролл
Остаток дня Тео и Пифагор провели в обсуждении того, о чем они беседовали вчера. Также говорили о том, чего Тео смог добиться своими упражнениями, но особенно о том, чего он добиться пока так и не смог. Сегодняшний день снова выдался удивительным и очень насыщенным на полученные впечатления и услышанную информацию. Тео сам не заметил, как этот еще один необыкновенный день подошел к концу. Это был тот редкий случай, когда ему действительно хотелось бы, чтобы в сутках было 25 часов, – все уроки, занятия и упражнения теперь казались ему все более важными и нужными. И все же, несмотря на это, он уже расстелил свою постель и с явным удовольствием укладывался на ночь.
В пещере мирно потрескивали ветки в камине, а уличные сверчки вовсю исполняли свой ночной концерт. Перед тем как уснуть Тео полагалось в деталях вспомнить весь прошедший день, но он никак не мог настроить свои мысли на нужную волну – ему уже давно не давала покоя одна мысль. Он до сих пор был в ярости от того, что где-то там, дома, юный самозванец очутился в его теле, а теперь шаг за шагом отбирает у Тео его жизнь и все, что в ней было. Он не дает прохода его девушке. Долго ли она будет его сторониться? Да, она знает, кто он, но ведь он там, а Тео здесь. И как долго Эли будет его ждать? И, собственно, ее ни в чем нельзя обвинить – формально она встречается со своим мужчиной, с которым они знакомы уже три десятилетия. Но сможет ли Тео ее простить, когда вернется обратно, в свое тело? А еще тот Алкей наладит отношения и с его мамой. А еще он живет в его квартире, спит на его кровати, научится ездить на его машине (водительские права на имя Теодора Паппаса ведь имеют его фотографию, и их никто не отменял). И так, потихоньку, он шаг за шагом отберет у Тео все, что у него есть в той жизни. И как потом Тео возвращаться обратно? И куда потом возвращаться, если там уже будет все не его? Эти мысли буквально грызли Тео изнутри.
Да, конечно, Алкей там оказался не по своей воле, и ему нужно как-то обживаться, и он борется там за себя, за свое существование. И если бы Тео оказался на его месте, возможно, сделал бы то же самое. Но проблема в том, что Тео не на его месте, а на своем. И ему нужно защищать свое существование и свою жизнь. А для этого следует что-то предпринять, чтобы притормозить бурную активность этого самозванца Алкея. Нужно что-то сделать, чтобы он не так активно осваивал жизненное пространство Тео.
И у Тео возник план. Нужно вывести Алкея из душевного равновесия и не давать ему в него вернуться. Как это сделать? Да нужно его просто сильно напугать! И продолжать это регулярно, но только в меру, так, чтобы тот не попал в психушку, иначе вообще можно все испортить. Как это сделать? Во сне! Нужно сниться ему каждую ночь, качественно его пугать, да так, чтобы тот боялся засыпать. А это обязательно окажет на него такое необходимое воздействие, что он наверняка захочет поскорее вернуться обратно в свое прошлое, где бы его не мучали жуткие кошмары каждую ночь. Страх управляет человеком, и если ввести Алкея в состояние постоянного страха – потом можно контролировать его поведение, диктовать ему, как себя вести и что делать! Вот что нужно! Да это же замечательно!
Тео почувствовал в себе силу новых способностей и уже видел себя могучим магом и волшебником, который может по своему желанию являться людям во снах, контролировать их и управлять ими, прямо как в крутых фильмах! А для чего ему эти новые умения, если он не может их использовать для своей защиты? Но тут возникает вопрос: кого нужно увидеть во сне, чтобы утром пожалеть, что на ночь не надел подгузник? Безусловно, это должен быть какой-нибудь страшный зверь. Волк? Коршун? Медведь? Да, кровожадный ревущий медведь со страшными зубами! Тео решил заранее хорошо подготовиться. Он уже был в своем осознанном сне. Сейчас он стоял на опушке леса, а перед ним предусмотрительно стояло большое зеркало, в полный рост, чтобы он точно знал, какой именно страх и ужас будет видеть этот юный наглец! Он собрался с мыслями, сосредоточился, и вот он уже выглядит как страшный и безжалостный медведь! Тео гордо посмотрел на себя в зеркало, и у него чуть не пропал дар речи. Вернее, не то чтобы пропал, а скорее наоборот – он сильно активизировался и желал сейчас высказать вслух все ругательства, какие только знал и когда-либо слышал! Из зеркала на него смотрело некое подобие медведя, которое больше напоминало главного персонажа из мультфильма «Винни Пух». Да, Винни Пух ведь тоже был медведь, но, мягко говоря, не очень страшный.
– Да ладно! – горестно и разочарованно крикнул Тео.
Ладно, хорошо, попытка номер 2. Если не получается кровожадный медведь, тогда сделаем страшного Змея, похожего на злого и жестокого Дракона! Это тоже должно быть очень страшно! Тео успокоился, сосредоточился, и реальность его сна сменила пейзаж. Он стоял в широкой долине, посреди высоких скалистых гор с заснеженными вершинами. Рядом с ним снова стояло зеркало, и из него смотрело ... забавное существо, очень напоминающее доброго дракончика Мушу из диснеевского мультфильма «Мулан». И Тео снова пришел в бешенство.
Затем он немного успокоился и взял себя в руки. «Так, давай рассуждать логически. Похоже, со страшными животными у меня не задалось, не сложились отношения. Что же теперь делать? Отступиться и бросить затею? Как бы не так! Как я собираюсь спасать мир, если отступлю при первой же трудности? – Тео пытался всеми силами создать себе необходимое настроение и поднять свою мотивацию.
– Что еще может быть такого страшного и обязательно требующего ночью подгузник? Если это не страшный зверь, то тогда это будет страшный человек! Да! Какой самый страшный человек, которого я знаю? Ну, какой? Вспомни! А! Вот! Ну конечно! Каннибал Лектор из «Молчания ягнят»! Да при одном его виде не только подгузник захочешь, а и взвод спецназа рядом, и бронированную клетку! Супер, вперед!» – и к Тео вновь вернулись оптимизм и нездоровый энтузиазм.
Теперь он окончательно успокоился, прогнал прочь все свои бурные эмоции и детально вспомнил жуткий персонаж – каннибала Лектора, после чего спокойно и внимательно сосредоточился, и реальность сна снова изменилась. Теперь он стоял посреди какого-то подвала без окон, с блеклым светом и сырыми стенами. Где-то с потолка капала вода, а где-то, в глубине, мигал старый фонарь, свисающий на проводе с потолка. Посреди этого узкого и жуткого помещения стояло зеркало, и из него на Тео смотрело зловещее лицо, точь-в-точь напоминающее этого ужасающего персонажа с кожаными ремнями на лице. У Тео самого жуть и страх побежали мурашками по всему телу. Он ощущал ужас от всего своего вида и от того, где находился. «Вот что мне нужно!» – подумал радостно Тео. Он постарался сделать как можно более зловещий вид и начал визуализировать Алкея, то есть то свое тело, каким он себя запомнил «в прошлой жизни». В глубине души он очень сомневался, что все получится и его умений хватит самостоятельно создать совместный сон с Алкеем. Но, к его большому удивлению, навыки сработали, и вот посреди подвала стоял Алкей в теле Тео. Он был одет в помятую современную одежду из гардероба Тео и удивленно осматривался, не понимая, где он и что происходит. На лице Алкея была слегка наглая и удивленная улыбка. Он с удивлением, но совершенно спокойно рассматривал все, что видел вокруг. Тео не нарушал его молчания и посчитал, что пусть тот сначала осмотрится и сам наберется нужного количества ужаса. И через некоторое время Алкей действительно прервал молчание и вежливо и дружелюбно представился «жестокому и ужасному каннибалу Лектору». Тео с большим удивлением заметил, что на лице Алкея нет никаких признаков ни ужаса, ни паники, ни даже намека на страх. Единственное, что явно читалось у того на лице, – любопытство.
«Да что же это такое!? – думал Тео, вне себя от ярости. – Он что, не знает, кто это такой? Он что, фильмы не смотрит? – И тут его осенило. Алкей действительно не знает, кто это, потому что не видел всех этих страшных фильмов, которые для поколения Тео уже стали классикой, и Тео даже не подумал, что могут быть живые люди, которые этих фильмов не видели. – Вот так засада! – растерянно подумал Тео. Он зашел в тупик и уже не представлял, чем можно напугать.
– Эх, а мы ведь из совершенно разной культурной среды! И наверняка Алкей не знает ни одного образа, который мог бы навеять страх и ужас на меня, а я наверняка не знаю, что именно может вызвать ужас у Алкея и как этот ужас должен выглядеть!
В общем, Тео решил, что первая, но не последняя попытка провалилась, теперь нужно «сделать домашнее задание» – выяснить, какие есть страшные образы у жителей древних Афин.
Бить или не бить? Вот в чем вопрос.
Утром, после созерцания солнца и медитации, Тео аккуратно поинтересовался у Пифагора, а какие образы могут навеять страх на жителей древних Афин?
– Ну, наверное, это довольно индивидуально, – ответил задумчиво Учитель, – у кого-то и образ собственной жены или тещи вызывает панический ужас. Но, наверное, я бы предположил, что для жителя Древней Греции наиболее очевидные ужасные и страшные образы – из мифов. К примеру, Минотавр или Медуза Горгона.
– А как они точно выглядели? – не унимаясь, выспрашивал Тео.
Пифагор на мгновение задумался.
– Ты, наверное, решил во сне напугать Алкея? – спросил он, улыбаясь. Его улыбка была похожа на ту, которая бывает у доброго учителя в школе, когда любимый ученик делает какую-то безобидную шкоду, а учитель по-хорошему и без нервов наставляет этого ученика на верный путь. Тео ничего не оставалось, как рассказать во всех красках и подробностях о своих приключениях прошлой ночью. Да, это очень хорошо, что у Тео было здоровое чувство самоиронии. Такой длительный смех своего наставника выдержал бы не каждый. Пришлось терпеливо ждать несколько минут, прежде чем можно было продолжать беседу. К счастью, Тео не нашел в этом ничего обидного, и комичность ситуации только внесла положительную нотку в атмосферу беседы. Наверное, Тео уже и сам понемногу учился у Наставника не обижаться по мелочам, особенно если знаешь, что твой собеседник не желает тебе ничего плохого.
– Teo, я, конечно, понимаю, что тобой двигает, но посмотри на себя со стороны – мысли о мести совершенно вытеснили из твоего разума все остальное, ты думаешь не о своем обучении, не о том, как вернуться обратно, а лишь о мелкой мести! Тео, твоя месть съедает тебя изнутри. Она объективно не несет ничего хорошего, кроме саморазрушения. Вспомни известную японскую поговорку: «Зло пожирает само себя». А месть – это зло.
– Да как же так можно? Ведь вы всегда выступаете за справедливость, но где же она? Знаете, почему все лучшее всегда достается мерзавцам? Да потому, что всем «добрым и покладистым» недостойно отстаивать свои интересы! Нас можно обобрать, обокрасть, а мы все подставляем другую щеку, пока из нашего кармана утаскивают то немногое, что там осталось! И разве это справедливо? – Тео эмоционально взорвался, и его уже несло бурным и неуправляемым потоком эмоций. – Разве не в ваше время действовал принцип «Око за око, зуб за зуб»? Разве не в ваше время уважающий себя мужчина должен был убить того, кто убил его родственника? А с другой стороны, нам говорят: «Не убей!», «Получил по одной щеке – сразу подставляй другую!» И в итоге ты или себя уважаешь и исполняешь свой долг, или исполняешь требования верующих, но одновременно уже не исполняешь свой долг защиты ни перед своей семьей, ни перед своей страной? Но ведь добро должно быть с кулаками! Разве не так?
– Тео, остановись. Твои эмоции и мысли мне понятны, но ты уже ушел не туда, –строгим, но спокойным тоном остановил его Пифагор.
– Почему не туда? В чем же я не прав?
– Да, убийство любого живого существа – это священный запрет. В любой религии. Но я всегда учил своих учеников, что во всем важна разумность. Это значит, что нельзя убивать никакое живое существо, если оно не угрожает твоей жизни, здоровью или свободе, или твоим близким, или другим людям. Каждый уважающий себя мужчина должен отстаивать свое, если кто-то неправедно и несправедливо пытается у него это отобрать. Если на человека нападает зверь или другой человек и угрожает его жизни или здоровью, то у любого есть священное право защищать себя и свою жизнь. Но при этом никто не должен убивать муху, если она не угрожает его жизни и здоровью. Если на твою семью нападет злодей с намерением кого-то убить, то твоя обязанность – защитить близких. И то же самое с защитой твоей страны и твоего народа. Честь и слава тому, кто защищал свое Отечество и погиб со стрелой в груди. Но позор тому, кто проявил слабость или трусость и погиб со стрелой в спине. Поэтому я подтверждаю истинность священной заповеди «не убей», но только если нет угрозы тебе, или твоим близким, или твоему народу.
– И что же мне делать с Алкеем? Он не угрожает моей жизни или здоровью, но он шаг за шагом отнимает у меня все, что у меня есть в той жизни. Еще немного, и мне некуда будет возвращаться.
– А ты уже пробовал просто договориться, по-хорошему? Почему ты сразу начал с войны? Ты разве не помнишь любимую фразу твоего любимого писателя: «Насилие – последний довод неудачника»? – И Пифагор вопрошающе посмотрел на Тео в упор.
– А что же я могу ему предложить? Чтобы договариваться, нужно, чтобы у обеих сторон было то, что можно предложить другой стороне, что ей могло бы быть интересно. Сейчас у него в руках все, что мне дорого и важно, но у меня в руках нет ничего, что было бы дорого и важно ему!
– Еще раз вспомни классика: «Насилие – последний довод неудачника».
