И окружающие тебя любят и одновременно сочувствуют, считая тебя лузером. А у плохих - все наоборот. Обычно у них здоровое тело, блестящие удовлетворенные глаза и больная совесть. Они не стесняются обманывать окружающих, у них есть деньги и достаток, все их считают успешными, но внутри понимают, что они подлецы. Их могут не любить, говорить вокруг, какие они гадкие, но внутри, в глубине души, все равно считать их успешными и часто даже им завидовать. И главное, что все всё знают – кто хороший, а кто подлец. И каждый сам выбирает, кем ему стать. Мир устроен, как десерт тирамису – слой светлый, но безвкусный, и слой темный, но с приятным вкусом миндаля. Даже не знаю, что лучше.
Тео закончил свою эмоциональную речь и стоял с грустным задумчивым видом. Он в который раз пытался понять – а кем он сам был в той жизни? Хорошим или подлецом? Подлецом? Так вроде никого не обманывал, не нарушал закон и ни в чем таком себя не замечал. Хорошим? Так вроде тоже – никому особо не помогал. С мамой почти не общался. Как у нее дела? Нужна ли ей в чем-то его помощь? Елена… У него просто не было времени о ней думать – все его мысли поглощены самим собой. Да, собственно, он ей уже и сам неоднократно об этом говорил, когда они встречались во снах.
– «Чистая и искренняя любовь к самому себе – это начало большого романа длиною в жизнь», – хорошо кто-то написал, правда? – спросил Тео у самого себя.
– Что я тебе скажу? – начал задумчиво отвечать его собеседник. – Мысли правильные, но нельзя все делить на белое и черное. Все гораздо шире и разнообразнее.
– Да как же нельзя?! Да взять хотя бы этого подлеца Алкея! Это же натуральный подлец и негодяй! И он совершенно определенно должен быть записан в «темный список». Вспомнить только, что он вчера мне говорил, с таким наглым и отвратительным выражением лица! Каков негодяй, а? А вот мы с вами – за справедливость и за все хорошее, против всего плохого – соответственно, нас нужно занести в «белый список»! Ну разве я не прав? – сказал Тео и сам начал слегка улыбаться, понимая наивность сказанного.
– Вообще, я хочу тебе сказать, что один из главных принципов построения мироздания – это создание максимального разнообразия. Помнишь, я тебе рассказывал про многомерные тонкие миры? Эти миры и их могучие и мудрые жители как раз и создают это великое многообразие из различных миров, форм жизни и их проявлений. Нельзя все видеть бинарным – хорошо или плохо, черное или белое. Мир всегда и во всем стремится к разнообразию, но при этом любое разнообразие всегда должно оставаться в рамках высших законов – математических, физических и нравственных.
– Как интересно. Похоже, образ из моего подсознания или из моего воображения учит меня жизни! – отмахнулся Тео. – А может, это во мне просыпается философ и так себя проявляет?
– А кто тебе сказал, что я образ из твоего подсознания или плод воображения? – широко улыбаясь, спросил собеседник и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я давно хотел показать тебе еще один интересный и поучительный мир, Тео. Думаю, сейчас самое время.
Тео не успел ничего ответить или как-то отреагировать, как окружающее их пространство изменилось, и они оказались в очень странном месте. Все было таким же, как и в обычном мире, но в то же время совершенно не таким… Они стояли посреди улицы, на черном тротуаре. Вокруг ходили люди. Но выглядели они абсолютно одинаково. По улицам ездили одинаковые черные машины, вдоль улицы стояли белые дома с черными крышами. И все, что окружало наших путешественников, было только черным и белым. У людей была абсолютно белая кожа, черные волосы, и зрачки их глаз были абсолютно черными. Вся одежда одинаковая, и вся – черного цвета. Это чрезвычайно жуткое зрелище вызывало ощущение сюрреализма или какого-то фильма ужасов. Сам Тео видел себя в обычном человеческом образе. Учитель также стоял рядом в своем обычном виде.
– Что это за место? – тревожным голосом спросил Тео. Звука слышно не было, и Тео понял, что они сейчас общаются с Учителем телепатически. Тео даже не знал, видят их сейчас местные жители или нет. Но внимания на них пока никто не обращал.
– Это ахроматический, то есть бесцветный мир, – ответил Учитель, – он так устроен, что тут все бинарно – во всем есть только два возможных состояния, и нет ничего посредине. Доминирующая и определяющая цифра этого мира – 2, что символизирует конфликт без уравновешивающего компромисса.
– И поэтому здесь все только белое и черное? Странно, а почему, например, не красное и синее, или желтое и зеленое?
– Из школьного курса физики ты должен помнить, что нет таких цветов, как белый и черный. Если взять круг, поделить его на секторы и закрасить их последовательно во все цвета спектра – от красного до фиолетового – и вращать этот круг с большой скоростью, то глаз видит этот круг как белый. То есть белый цвет – это все цвета вместе, но ни один из них не белый. Школьники младших классов делают такой опыт в школе.
Черный же – это отсутствие какого-либо цвета. Темнота – отсутствие света. И черный цвет сам по себе тоже не существует – это просто отсутствие цвета. Нулевая яркость. То есть черное и белое – это буквально все и ничего. Этот мир называется ахроматическим, потому что в нем нет отдельных цветов. Вообще. Есть только 2 крайности - во всем, во всех аспектах их жизни. Жители этого мира просто мыслят категориями черного-белого, и их жизнь устроена таким же образом. Ты можешь заметить, что они все похожи друг на друга – это из-за того, что они не приемлют различий. У человека не может быть больше или меньше нос, потому что все может быть только хорошо или плохо. И все, что плохо, должно быть уничтожено. Поэтому детей, которые рождаются не похожими на эталоны, убивают при рождении, как когда-то в Спарте.
– И кто же у них задает эти эталоны – что хорошо, а что плохо?
– А ты угадай. Всегда прав тот, у кого ружье, то есть те, у кого сила. Те, кто в данный момент представляет элиту, или власть, – они и формулируют эталоны всего и контролируют их соблюдение, не допуская никаких отклонений или компромиссов. И все их подданные всегда будут разделены на хороших – тех, кто соответствует их утвержденному эталону, – и плохих. Понятия «между» не существует. Если поменяется власть, то могут поменяться и эталоны, и тогда погоняющие и гонимые тоже поменяются местами.
– Послушайте, а почему вокруг нас столько стычек и драк на улице? Почему тут все между собой дерутся и скандалят?
– Любое действие местного жителя всегда классифицируется как хорошее или плохое. Но часто для одного это хорошо, а для другого – плохо, вот между ними и происходят бесконечные стычки и конфликты. А из-за того, что тут возможно только одно или другое, никакие компромиссы между ними невозможны. Это свойство цифры 2. Главная проблема этого мира – очень высокая смертность его жителей из-за постоянных войн и конфликтов.
– Какое жуткое место, – поморщившись, сказал Тео. – Я вообще не представляю, как такой мир может существовать!? Да и зачем? Кому могло прийти в голову потратить усилия на создание такой бессмыслицы? Не достаточный ли это повод начать сомневаться в мудрости Высших Сил? Я, конечно, могу понять, что нужно разнообразие, и все такое. Но это уже явно за гранью разумного!
– Молодой человек, тебе давно пора усвоить: во-первых, если что-то где-то существует, то его создал Высший Разум. Во-вторых, если Высший Разум что-то создал, то, значит, в этом есть великий смысл. Даже если он тебе непонятен или недоступен. Эти утверждения, как аксиомы - верны всегда и применимы ко всему. Мы живем в математически точном мире, Тео. Все, что происходит в нашем или любом другом мире, – не случайно, а строго закономерно. Я не знаю, в чем полный смысл существования этого мира. Но могу сказать совершенно точно, что многие из его обитателей – наши с тобой бывшие соотечественники (не в смысле страны, а в смысле – бывшие жители нашего мира). Вероятно, этот мир создан для того, чтобы те, кто в нашем мире слишком неистово делил все и всех на черное и белое, плохих и хороших, могли осознать глубину своих заблуждений, а также осознали и прочувствовали всю «прелесть» и нелепость своих бывших убеждений, чтобы навсегда отбить у себя охоту так поступать.
– Все окружающее начинает давить мне на глаза, – пожаловался Тео. – Как же тут все-таки мерзко и душевно душно! – Тео удивился своему выражению – это коряво сказано или глубокомысленно? Он сам до конца еще не понял, хотя сейчас не до анализа своих выражений – все тут было настолько ужасно!
Мир такой, какой человек
– Тео, дорогой мой. Скажи мне, а что, по-твоему, создает наш мир таким, какой он есть? Что больше всего влияет на то, как он устроен и как выглядит?
– Наука и технологии! – уверенно ответил Тео. – Если посмотреть, как выглядит мир в вашем времени и в моем, то очевидно, что различия в науке и технологиях.
– Я думаю, что ты сильно ошибаешься. Облик мира, в первую очередь, определяется только одним – искусством. Мир всегда будет строиться и развиваться таким, каким его видит искусство. А технологии определяют, какими инструментами это будет делаться. Искусство влияет на мир в гораздо большей степени, чем наука и технологии. Вспомни, к примеру, такой стиль кино, как стим-панк или пост-апокалипсис. Присутствие технологий и отсутствие чувства прекрасного порождают в мире хаос и ужас. Если люди не могут найти себя в жизни, если у них депрессии, если у них нет близких людей, а с родителями или детьми нет ничего общего – то совершенно не важно, есть у них телефон, какой он модели, или его нет. Душевное тепло человеку гораздо важнее того, ездит ли он на велосипеде или на летающем автомобиле. Марк Аврелий Антоний писал в дневнике, что «когда ты долго не виделся с родителями или друзьями, то не стоит ссылаться на сильную занятость и то, что у тебя слишком много дел, – это проявление неуважения к ним и может их обидеть». Это было написано во II веке новой эры. Скажи мне, Тео, изменилось ли то, о чем он писал, в течение двух тысяч последующих лет? Очевидно, что нет. А значит, и никакие технологии не в силах изменить и не влияют на наше ощущение жизни и мира вокруг нас. А это значит, что технологии никогда не определяли, как мы живем. Облик нашего мира и его человеческую атмосферу определяет только искусство этого мира. И, говоря «мир», я подразумеваю не только и не столько весь земной мир, сколько микромиры – народность, страну, культурную область и даже конкретную семью.
К примеру, живопись – это полная палитра и полный диапазон цветов. Музыка – полный диапазон и разнообразие нот и звуков. Мир всегда стремится к максимальному разнообразию – хотим мы этого или нет. Искусство представляет собой высшее торжество творческого разнообразия. Чем полнее палитра выбора, тем искусство прекраснее, и таким оно делает и мир вокруг себя. И там, где его нет, мир становится невыносимым и малопригодным для жизни. Посмотри внимательно вокруг. Посмотри, что значит отсутствие прекрасного. И каждый раз, когда ты будешь делить людей вокруг себя на хороших и плохих, когда ты будешь делить события вокруг себя на хорошие и плохие – вспомни ахроматический мир и что из этого выходит. Это одна из главных причин, по которым сама идея: взять и уничтожить всех плохих ради всех хороших – в корне ошибочна. Потому что ошибочно само деление всех людей на хороших и плохих. Особенно если задуматься: «А судьи кто?»
Хочу тебе предложить еще один вывод из того, что мы с тобой тут сейчас видим: в жизни очень часто не бывает однозначно хороших или плохих событий или действий. К примеру, ты не купил в магазине какую-то вещь, потому что передумал и нашел дешевле. Для тебя это хорошо – ты сэкономил деньги. Для хозяина магазина это плохо, он не продал товар. Или ты отдал ребенка в музыкальную школу по классу скрипки. Но твой ребенок хотел учиться в классе гитары, а преподаватель фортепиано мечтал увидеть твоего ребенка у себя в классе. Каждое решение не может быть абсолютно хорошим для всех или плохим. Поэтому мы, философы, люди, изучающие устройство человеческой жизни, стараемся избегать выражений «лучше» или «хуже». Мы стараемся употреблять выражение «по-другому». Это более соответствует действительности.
Впечатление от бинарного ахроматичного мира было удручающим и угнетающим. Но Тео подумал, что это все равно было познавательно. Он для себя решил, что теперь дважды задумается, прежде чем относить кого-нибудь или что-нибудь к хорошему или плохому. Да и относиться ко всему стоит более терпимо, думал он. Получится у него? Это пока не известно. Но уже есть хорошее намерение, и это главное.
Его философские размышления были нарушены знакомым голосом проводника в этом мире:
– Ну да ладно, мы изрядно задержались. Не думаю, что лишняя минута тут доставляет тебе удовольствие. Наверное, нам пора возвращаться, – сказал Пифагор, и они вмиг снова очутились на людной набережной посреди сна Тео. Перед Тео снова стоял стильно одетый мужчина, а возле них сновали разноцветные машины и скутеры, гуляли прохожие в разнообразных и разноцветных одеждах, которые проходили мимо с улыбками и уже не давали постоянно друг другу тумаки.
И в этот момент Тео открыл глаза и снова увидел свою родную пещеру. Один из сильных и ощутимых побочных эффектов от осознанных сновидений в том, что со временем человек перестает различать сны и реальность. У кого-то это даже приводило к душевным расстройствам. Один из наиболее популярных способов решения этой проблемы – создание психологического якоря в своей реальности. Например, человек может нарисовать крестик на двери или положить шахматную фигуру в холодильник, чего он никогда не сделал бы во сне. И тогда он всегда сможет понять, в какой он сейчас реальности, своей или во сне. У Тео таким психологическим якорем была сосновая шишка у изголовья его спального места. Когда он проснулся, то сразу посмотрел вокруг себя, увидел шишку и понял, что уже проснулся. Учитель также проснулся вместе с ним. На острове Самос начинался новый день.
— Нельзя поверить в невозможное!
— Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
Льюис Кэрролл
Сегодня Пифагор предложил Тео сменить место их занятий и разнообразить свой день походом в новое место. Они отправились пешком вглубь острова, в деревню Марафокампос. Это было относительно небольшое селение, примерно в часе ходьбы от пещеры, расположившееся в верхней части горы или высокого холма, щедро покрытого соснами. Дорога туда постоянно шла то резкими подъемами, то спусками, и Тео пришлось приложить немало усилий, чтобы дойти. Походы по горам не доставляли удовольствия, и когда они дошли до самого селения, Тео уже не радовали ни потрясающие виды с вершины холма, ни аромат сосновой хвои, ни даже шишки, которыми были покрыты все овраги вдоль дороги. Пифагор не стал заходить в само село, а прошел мимо его окраины и остановился на небольшом ровном плато на вершине холма. Это было место удивительной красоты. Позади них было море,
Тео закончил свою эмоциональную речь и стоял с грустным задумчивым видом. Он в который раз пытался понять – а кем он сам был в той жизни? Хорошим или подлецом? Подлецом? Так вроде никого не обманывал, не нарушал закон и ни в чем таком себя не замечал. Хорошим? Так вроде тоже – никому особо не помогал. С мамой почти не общался. Как у нее дела? Нужна ли ей в чем-то его помощь? Елена… У него просто не было времени о ней думать – все его мысли поглощены самим собой. Да, собственно, он ей уже и сам неоднократно об этом говорил, когда они встречались во снах.
– «Чистая и искренняя любовь к самому себе – это начало большого романа длиною в жизнь», – хорошо кто-то написал, правда? – спросил Тео у самого себя.
– Что я тебе скажу? – начал задумчиво отвечать его собеседник. – Мысли правильные, но нельзя все делить на белое и черное. Все гораздо шире и разнообразнее.
– Да как же нельзя?! Да взять хотя бы этого подлеца Алкея! Это же натуральный подлец и негодяй! И он совершенно определенно должен быть записан в «темный список». Вспомнить только, что он вчера мне говорил, с таким наглым и отвратительным выражением лица! Каков негодяй, а? А вот мы с вами – за справедливость и за все хорошее, против всего плохого – соответственно, нас нужно занести в «белый список»! Ну разве я не прав? – сказал Тео и сам начал слегка улыбаться, понимая наивность сказанного.
– Вообще, я хочу тебе сказать, что один из главных принципов построения мироздания – это создание максимального разнообразия. Помнишь, я тебе рассказывал про многомерные тонкие миры? Эти миры и их могучие и мудрые жители как раз и создают это великое многообразие из различных миров, форм жизни и их проявлений. Нельзя все видеть бинарным – хорошо или плохо, черное или белое. Мир всегда и во всем стремится к разнообразию, но при этом любое разнообразие всегда должно оставаться в рамках высших законов – математических, физических и нравственных.
– Как интересно. Похоже, образ из моего подсознания или из моего воображения учит меня жизни! – отмахнулся Тео. – А может, это во мне просыпается философ и так себя проявляет?
– А кто тебе сказал, что я образ из твоего подсознания или плод воображения? – широко улыбаясь, спросил собеседник и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я давно хотел показать тебе еще один интересный и поучительный мир, Тео. Думаю, сейчас самое время.
Тео не успел ничего ответить или как-то отреагировать, как окружающее их пространство изменилось, и они оказались в очень странном месте. Все было таким же, как и в обычном мире, но в то же время совершенно не таким… Они стояли посреди улицы, на черном тротуаре. Вокруг ходили люди. Но выглядели они абсолютно одинаково. По улицам ездили одинаковые черные машины, вдоль улицы стояли белые дома с черными крышами. И все, что окружало наших путешественников, было только черным и белым. У людей была абсолютно белая кожа, черные волосы, и зрачки их глаз были абсолютно черными. Вся одежда одинаковая, и вся – черного цвета. Это чрезвычайно жуткое зрелище вызывало ощущение сюрреализма или какого-то фильма ужасов. Сам Тео видел себя в обычном человеческом образе. Учитель также стоял рядом в своем обычном виде.
– Что это за место? – тревожным голосом спросил Тео. Звука слышно не было, и Тео понял, что они сейчас общаются с Учителем телепатически. Тео даже не знал, видят их сейчас местные жители или нет. Но внимания на них пока никто не обращал.
– Это ахроматический, то есть бесцветный мир, – ответил Учитель, – он так устроен, что тут все бинарно – во всем есть только два возможных состояния, и нет ничего посредине. Доминирующая и определяющая цифра этого мира – 2, что символизирует конфликт без уравновешивающего компромисса.
– И поэтому здесь все только белое и черное? Странно, а почему, например, не красное и синее, или желтое и зеленое?
– Из школьного курса физики ты должен помнить, что нет таких цветов, как белый и черный. Если взять круг, поделить его на секторы и закрасить их последовательно во все цвета спектра – от красного до фиолетового – и вращать этот круг с большой скоростью, то глаз видит этот круг как белый. То есть белый цвет – это все цвета вместе, но ни один из них не белый. Школьники младших классов делают такой опыт в школе.
Черный же – это отсутствие какого-либо цвета. Темнота – отсутствие света. И черный цвет сам по себе тоже не существует – это просто отсутствие цвета. Нулевая яркость. То есть черное и белое – это буквально все и ничего. Этот мир называется ахроматическим, потому что в нем нет отдельных цветов. Вообще. Есть только 2 крайности - во всем, во всех аспектах их жизни. Жители этого мира просто мыслят категориями черного-белого, и их жизнь устроена таким же образом. Ты можешь заметить, что они все похожи друг на друга – это из-за того, что они не приемлют различий. У человека не может быть больше или меньше нос, потому что все может быть только хорошо или плохо. И все, что плохо, должно быть уничтожено. Поэтому детей, которые рождаются не похожими на эталоны, убивают при рождении, как когда-то в Спарте.
– И кто же у них задает эти эталоны – что хорошо, а что плохо?
– А ты угадай. Всегда прав тот, у кого ружье, то есть те, у кого сила. Те, кто в данный момент представляет элиту, или власть, – они и формулируют эталоны всего и контролируют их соблюдение, не допуская никаких отклонений или компромиссов. И все их подданные всегда будут разделены на хороших – тех, кто соответствует их утвержденному эталону, – и плохих. Понятия «между» не существует. Если поменяется власть, то могут поменяться и эталоны, и тогда погоняющие и гонимые тоже поменяются местами.
– Послушайте, а почему вокруг нас столько стычек и драк на улице? Почему тут все между собой дерутся и скандалят?
– Любое действие местного жителя всегда классифицируется как хорошее или плохое. Но часто для одного это хорошо, а для другого – плохо, вот между ними и происходят бесконечные стычки и конфликты. А из-за того, что тут возможно только одно или другое, никакие компромиссы между ними невозможны. Это свойство цифры 2. Главная проблема этого мира – очень высокая смертность его жителей из-за постоянных войн и конфликтов.
– Какое жуткое место, – поморщившись, сказал Тео. – Я вообще не представляю, как такой мир может существовать!? Да и зачем? Кому могло прийти в голову потратить усилия на создание такой бессмыслицы? Не достаточный ли это повод начать сомневаться в мудрости Высших Сил? Я, конечно, могу понять, что нужно разнообразие, и все такое. Но это уже явно за гранью разумного!
– Молодой человек, тебе давно пора усвоить: во-первых, если что-то где-то существует, то его создал Высший Разум. Во-вторых, если Высший Разум что-то создал, то, значит, в этом есть великий смысл. Даже если он тебе непонятен или недоступен. Эти утверждения, как аксиомы - верны всегда и применимы ко всему. Мы живем в математически точном мире, Тео. Все, что происходит в нашем или любом другом мире, – не случайно, а строго закономерно. Я не знаю, в чем полный смысл существования этого мира. Но могу сказать совершенно точно, что многие из его обитателей – наши с тобой бывшие соотечественники (не в смысле страны, а в смысле – бывшие жители нашего мира). Вероятно, этот мир создан для того, чтобы те, кто в нашем мире слишком неистово делил все и всех на черное и белое, плохих и хороших, могли осознать глубину своих заблуждений, а также осознали и прочувствовали всю «прелесть» и нелепость своих бывших убеждений, чтобы навсегда отбить у себя охоту так поступать.
– Все окружающее начинает давить мне на глаза, – пожаловался Тео. – Как же тут все-таки мерзко и душевно душно! – Тео удивился своему выражению – это коряво сказано или глубокомысленно? Он сам до конца еще не понял, хотя сейчас не до анализа своих выражений – все тут было настолько ужасно!
Мир такой, какой человек
– Тео, дорогой мой. Скажи мне, а что, по-твоему, создает наш мир таким, какой он есть? Что больше всего влияет на то, как он устроен и как выглядит?
– Наука и технологии! – уверенно ответил Тео. – Если посмотреть, как выглядит мир в вашем времени и в моем, то очевидно, что различия в науке и технологиях.
– Я думаю, что ты сильно ошибаешься. Облик мира, в первую очередь, определяется только одним – искусством. Мир всегда будет строиться и развиваться таким, каким его видит искусство. А технологии определяют, какими инструментами это будет делаться. Искусство влияет на мир в гораздо большей степени, чем наука и технологии. Вспомни, к примеру, такой стиль кино, как стим-панк или пост-апокалипсис. Присутствие технологий и отсутствие чувства прекрасного порождают в мире хаос и ужас. Если люди не могут найти себя в жизни, если у них депрессии, если у них нет близких людей, а с родителями или детьми нет ничего общего – то совершенно не важно, есть у них телефон, какой он модели, или его нет. Душевное тепло человеку гораздо важнее того, ездит ли он на велосипеде или на летающем автомобиле. Марк Аврелий Антоний писал в дневнике, что «когда ты долго не виделся с родителями или друзьями, то не стоит ссылаться на сильную занятость и то, что у тебя слишком много дел, – это проявление неуважения к ним и может их обидеть». Это было написано во II веке новой эры. Скажи мне, Тео, изменилось ли то, о чем он писал, в течение двух тысяч последующих лет? Очевидно, что нет. А значит, и никакие технологии не в силах изменить и не влияют на наше ощущение жизни и мира вокруг нас. А это значит, что технологии никогда не определяли, как мы живем. Облик нашего мира и его человеческую атмосферу определяет только искусство этого мира. И, говоря «мир», я подразумеваю не только и не столько весь земной мир, сколько микромиры – народность, страну, культурную область и даже конкретную семью.
К примеру, живопись – это полная палитра и полный диапазон цветов. Музыка – полный диапазон и разнообразие нот и звуков. Мир всегда стремится к максимальному разнообразию – хотим мы этого или нет. Искусство представляет собой высшее торжество творческого разнообразия. Чем полнее палитра выбора, тем искусство прекраснее, и таким оно делает и мир вокруг себя. И там, где его нет, мир становится невыносимым и малопригодным для жизни. Посмотри внимательно вокруг. Посмотри, что значит отсутствие прекрасного. И каждый раз, когда ты будешь делить людей вокруг себя на хороших и плохих, когда ты будешь делить события вокруг себя на хорошие и плохие – вспомни ахроматический мир и что из этого выходит. Это одна из главных причин, по которым сама идея: взять и уничтожить всех плохих ради всех хороших – в корне ошибочна. Потому что ошибочно само деление всех людей на хороших и плохих. Особенно если задуматься: «А судьи кто?»
Хочу тебе предложить еще один вывод из того, что мы с тобой тут сейчас видим: в жизни очень часто не бывает однозначно хороших или плохих событий или действий. К примеру, ты не купил в магазине какую-то вещь, потому что передумал и нашел дешевле. Для тебя это хорошо – ты сэкономил деньги. Для хозяина магазина это плохо, он не продал товар. Или ты отдал ребенка в музыкальную школу по классу скрипки. Но твой ребенок хотел учиться в классе гитары, а преподаватель фортепиано мечтал увидеть твоего ребенка у себя в классе. Каждое решение не может быть абсолютно хорошим для всех или плохим. Поэтому мы, философы, люди, изучающие устройство человеческой жизни, стараемся избегать выражений «лучше» или «хуже». Мы стараемся употреблять выражение «по-другому». Это более соответствует действительности.
Впечатление от бинарного ахроматичного мира было удручающим и угнетающим. Но Тео подумал, что это все равно было познавательно. Он для себя решил, что теперь дважды задумается, прежде чем относить кого-нибудь или что-нибудь к хорошему или плохому. Да и относиться ко всему стоит более терпимо, думал он. Получится у него? Это пока не известно. Но уже есть хорошее намерение, и это главное.
Его философские размышления были нарушены знакомым голосом проводника в этом мире:
– Ну да ладно, мы изрядно задержались. Не думаю, что лишняя минута тут доставляет тебе удовольствие. Наверное, нам пора возвращаться, – сказал Пифагор, и они вмиг снова очутились на людной набережной посреди сна Тео. Перед Тео снова стоял стильно одетый мужчина, а возле них сновали разноцветные машины и скутеры, гуляли прохожие в разнообразных и разноцветных одеждах, которые проходили мимо с улыбками и уже не давали постоянно друг другу тумаки.
И в этот момент Тео открыл глаза и снова увидел свою родную пещеру. Один из сильных и ощутимых побочных эффектов от осознанных сновидений в том, что со временем человек перестает различать сны и реальность. У кого-то это даже приводило к душевным расстройствам. Один из наиболее популярных способов решения этой проблемы – создание психологического якоря в своей реальности. Например, человек может нарисовать крестик на двери или положить шахматную фигуру в холодильник, чего он никогда не сделал бы во сне. И тогда он всегда сможет понять, в какой он сейчас реальности, своей или во сне. У Тео таким психологическим якорем была сосновая шишка у изголовья его спального места. Когда он проснулся, то сразу посмотрел вокруг себя, увидел шишку и понял, что уже проснулся. Учитель также проснулся вместе с ним. На острове Самос начинался новый день.
Глава 30. Верить или не верить. Вот в чем вопрос.
— Нельзя поверить в невозможное!
— Просто у тебя мало опыта, — заметила Королева. – В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!
Льюис Кэрролл
Сегодня Пифагор предложил Тео сменить место их занятий и разнообразить свой день походом в новое место. Они отправились пешком вглубь острова, в деревню Марафокампос. Это было относительно небольшое селение, примерно в часе ходьбы от пещеры, расположившееся в верхней части горы или высокого холма, щедро покрытого соснами. Дорога туда постоянно шла то резкими подъемами, то спусками, и Тео пришлось приложить немало усилий, чтобы дойти. Походы по горам не доставляли удовольствия, и когда они дошли до самого селения, Тео уже не радовали ни потрясающие виды с вершины холма, ни аромат сосновой хвои, ни даже шишки, которыми были покрыты все овраги вдоль дороги. Пифагор не стал заходить в само село, а прошел мимо его окраины и остановился на небольшом ровном плато на вершине холма. Это было место удивительной красоты. Позади них было море,
