Это то, что надо! Купив увесистый кусок аппетитной «Маргариты» и большой стакан кока-колы, он уселся за уличным столиком под каким-то необыкновенным деревом с сероватой бархатной листвой, «национальность» которого определить не получилось. На всякий случай в очередной раз позвонил Вере, увы, её телефон по-прежнему безмолвствовал. Заглянул и в электронную почту, но Вериного ответа на его последнее письмо тоже не было. А может, девушку что-то обидело в его послании?!
В своих письмах молодой человек рассказывал ей о прошедшем дне, рассуждал на отвлечённые темы, спрашивал совета или писал какую-то нескучную чепуху. И Веру просил делать то же самое.
«Пиши, что твоей душе угодно, а поскольку я твоей душе доверяю, мне будет приятно все, что твоя душа пошлёт мне в ответ».
Иногда делился своими мелкими и не очень мелкими неприятностями.
«Потому как понимаю, что ты, когда получишь май лэтте, обязательно меня успокоишь, ввиду наличия доброй сострадательной души».
О себе писал честно, как есть, был к себе достаточно строг.
«Знаешь, я типичный Скорпион, бываю жёстким, к счастью, нечасто. У Скорпиош всегда был в культе бой, как смысл их жизни. Наверное, не всем суждено понять, какое это сладостное ощущение. Стоишь ты, напротив противник, обязательно достойный. Удар! Промазал, ушёл, гад… его удар, ты уклоняешься, кровь кипит… Ну а победа над противником – это состояние полного экстаза. Но бой надо держать в одиночку, «он плевал на успех, он один против всех…» Конечно, со временем осознаёшь, что нельзя в одиночку продержаться все раунды. Нужна тихая гавань, где такого, казалось бы, сурового бойца, погладят по головушке, приласкают, скажут, какой он сильный. Боец млеет, растекается, отдыхает, чтобы утром снова уйти драться против всего света, а вечером вернуться в родную гавань. Но пока я болтаюсь в море, в шторм, с порванными парусами, без гавани. И ищу своего человека с глазами цвета неба».
Заканчивая письмо, Сергей весело откланивался, живописуя трогательные сцены прощания, море слёз, всхлипы, грусть по поводу расставания, всё для того, чтобы заставить её улыбнуться. Прилагал к письму довесочки, три центнера счастья (жаль, что не само счастье), ещё что-то в этом духе и как всегда, электронные цветы-смайлики, похожие на незатейливые ромашки.
Быстро закончилась пицца, а с ней и кока-кола, но уходить не хотелось. Ему было хорошо и спокойно здесь, за столиком. И какая-то грусть в душе возникла, лёгкая и чистая, наверное, одиночество тому виной. Надвигалась ночь, по-южному чёрная, звёздная, пропитанная запахами цветов и моря. На необыкновенном дереве зажглись разноцветные фонарики, медленно прогуливались отдыхающие, наслаждаясь красотой зарождающейся ночи, переговариваясь и смеясь. Сергей поднялся и, движимый этим человеческим потоком, не спеша направился домой, к своему новому жилью.
Свернув с центральной улицы, он попал в зону сумрака, полусвета, где лишь освещённые окна домов ярко выделялись в черноте ночи и служили ориентиром редким прохожим. Это было место, где хотелось прибавить шагу, дабы избежать неприятных встреч с недружественно настроенными жителями или гостями города. Внезапно тишину разрезал женский крик, испуганный, громкий, резкий. Не раздумывая, повинуясь только внутреннему порыву души спасти, защитить, уберечь кого-то от беды, Сергей бросился на этот зов, полный страха и отчаяния.
* * *
Гремела музыка, дикая и оглушительная, бой барабанов резал слух. Татьяна распрямила спину, подвигалась на диванчике, пытаясь принять эффектную позу.
«Последний коктейль явно был лишним», – подумала она и оглянулась в поисках Глеба.
В баре было многолюдно, мелькали знакомые лица таких же, как она, завсегдатаев этого модного заведения. Вот машет ей Алка, миниатюрная блондиночка, стрельнул глазами в Танину сторону красавчик Пашка, ловелас и сердцеед. Но где же Глеб, её друг, её сегодняшняя симпатия и крепкое мужское плечо? Хотелось бы верить, что надёжное, она устала разочаровываться в друзьях мужского пола.
Уже три недели вот так, с размахом, Татьяна и Глеб проводят вечера. Три недели назад разгневанная Татьяна ушла из дома, по-киношному громко хлопнув дверью, после неприятного разговора с матерью. Говорила Эмма, Татьяна же кричала и ругалась, закатывала глаза и воздевала руки кверху, зачем-то отшвырнула попавшийся под руку телефон, недавний подарок отца. Повод для разговора был солидным – девушка бросила университет. Потому что достал её этот маркетинг, эти ранние подъёмы по утрам, эти сессии, зачёты, тупые однокурсники… И приставучие профессора, старые калоши, что смотрят масляными глазками на её грудь. Закончит она учёбу, потом полная голова всякой фигни будет, ей это надо?! Татьяна возненавидела университет, куда с таким трудом год назад устроил её отец.
Отец… Он всегда, насколько Таня себя помнила, был рядом, баловал, лелеял свою любимую красавицу-дочь. Бывал и строг, но стоило дочке поднять на него свои необыкновенные блестящие серо-голубые глаза, и где она, эта строгость?! Отец, как ты там?! Татьяна звонила в клинику на прошлой неделе, сказали, «без изменений». Она не могла смириться с его болезнью, с тем, что лежит он, весь в трубках, такой неподвижный, такой чужой…
Глеб приютил девушку, когда она сбежала из дома. Обзванивая тогда своих многочисленных друзей, Татьяна поняла, что идти, в общем-то, некуда. И только Глеб как-то сразу вник в ситуацию и уже через полчаса подъехал к ней, поджидавшей молодого человека на скамейке в парке.
Сейчас Татьяну сильно беспокоил вопрос денег. Вернее, их отсутствие. Конечно, Глеб платил за всё, но не хотелось чувствовать себя содержанкой, тем более, что их отношения носили чисто дружеский характер и не грозили перерасти в нечто большее. Денег на банковской карте кот наплакал, на один скромный поход в Летуаль. Татьяна сбежала из дома с карточкой, которую всегда заботливо пополнял отец. При мысли о нём сердце опять сжалось, и где-то тут же, рядом с сердцем, заболела душа…
Ну и где же этот Глеб?! Трубку не берет, она пыталась дозвониться, но в таком грохоте кто же услышит тренькание телефона?! Страшно захотелось уйти отсюда, захотелось покоя и тишины, чего-то простого, чистого, родного… И прямо сейчас! Решив, что она прекрасно доберётся до квартиры Глеба самостоятельно, Татьяна с трудом пробралась к выходу, пытаясь напоследок отыскать взглядом своего друга. О! Кто ищет, тот всегда найдет. Глеб, стоя у гардероба, разговаривал с незнакомой девушкой, хотя, кажется, Татьяна уже видела эту смазливую мордашку в его компании.
— Глеб, давай домой, а?!
Тень явного неудовольствия мелькнула на его лице.
— Какой дом, время детское совсем, малыш!
Вот гад! Татьяна ненавидела, когда он так называл её. Девушка продолжала настаивать. В конце концов, Глеб, взяв её за локоть, отвёл в сторону.
— Слушай, ма шер, меня капризы твои уже достали! Ты и твои закидоны! Вот где они у меня! – Он провёл ладонью по горлу. Было видно, что парень еле сдерживается, чтобы не сказать что-то совсем резкое.
— Да пошёл ты, придурок!
Татьяна вырвала руку и, стараясь сохранять достоинство, что получалось плохо, пошла к выходу.
Прохлада надвигающейся ночи освежила её. Чёрное сочинское небо с золотыми горящими звёздами, запах свежей зелени, как хорошо, что она выбралась из прокуренного помещения в эту ночную красоту. Татьяна подумала, что с ней такое впервые: просто идти по вечерней улице, одной, без провожатых, идти в никуда. Пришедшее вдруг ощущение свободы заставило вспомнить детство, молодых и счастливых родителей, уютные вечера, проводимые втроём… Все-таки она порядочная дрянь, что не навещает отца. Татьяна решила, что сделает это обязательно в ближайшее время, да прямо завтра, что тянуть… Сделает, чтоб не быть загрызенной собственной совестью…
Неожиданно кто-то схватил её за руку. Девушка так ушла в свои мысли, что не заметила группку парней, куривших у стены здания, мимо которого она проходила. А вот они её заметили. И немудрено, красное открытое платье, отделанное блестящими пайетками, не увидел бы только слепой.
– Какая, однако, пташка к нам залетела! Видели, а?! Жар-птица! – парень попытался её приобнять. – Давай к нам, коза, с нами не пропадешь! Давай, с нами хорошо! Тебе понравится!
Татьяна из всех сил оттолкнула эти наглые руки, но другие, такие же нахальные и жадные, схватили её сзади за плечи, потом спустились на грудь. Ей стало гадко, противно. И ещё – очень страшно от того, что она никогда не вырвется из этого ужасного плена, не убережёт себя от невыносимо смрадного дыхания нападавшего. А мерзкие руки зажали ей рот и уже задирали подол платья. Девушка отбивалась, как могла, пытаясь выскользнуть из этого кольца чужих грязных тел обступивших её парней. Ненависть, злость, ужас от всего происходящего придали ей сил. В какой-то момент Татьяне удалось закричать. Краем глаза она увидела подбегающего к ним молодого человека. С ходу оттолкнув одного из подонков, он ловко выхватил Татьяну из рук другого и потянул за собой.
– Скорей! Бежим!
Один из нападавших, опомнившись, грязно ругаясь, запустил в них куском кирпича, который до крови рассёк парню щёку.
Это был ещё тот кросс! Они мчались, стремительно, не разбирая дороги, пугая редких прохожих, которые благоразумно отскакивали к краю тротуара. Только оказавшись в безопасности, Татьяна подняла глаза на своего спасителя.
– Даже не знаю, как и благодарить вас…
– Благодарите бога, что я рядом оказался.
– Не каждый бы ввязался в это спасение…такие бугаи…
Она никак не могла отдышаться и, только сейчас, осознав весь ужас произошедшего, ещё никак не могла прийти в себя. В голову лезла какая-то ерунда о туфлях на высоких каблуках, в которых у неё почему-то получилось пробежать такое большое расстояние. Туфли фирмы Guess однозначно придётся выкинуть, эх, большая печалька. О том, что могло бы произойти с ней, если бы не этот молодой человек, Таня старалась не думать. Это получалось плохо, картина с наглым парнем, задирающим подол её платья, всё время маячила перед глазами.
– Да… У Вас, прямо скажем, не товарный вид! Как щека? Сильно болит?
– Есть немного, – Сергей поморщился. – Но жить буду. И надеюсь, что долго и счастливо. А за шкурку свою я особенно и не переживаю.
– Ха, он ещё и шутит! Пойдём отсюда, весельчак!
– Вперёд! Думаю, на сегодня вам уже хватит приключений? Оставьте их до лучших времен… Или вы другого мнения?
Они медленно двинулись по безлюдной улице, слабо освещённой фонарями, направляясь к центру города.
– И давайте уж я до дома вас провожу, в таком виде вы запросто опять чье-то неправильное внимание привлечёте…
–¬ До дома?…
А Татьяна ещё не придумала, куда ей пойти после ссоры с Глебом. Да, она демонстрирует верх легкомыслия! Девушка достала телефон, перелистала список контактов. Алка? Нет, она погибнет под ворохом слов этой недалёкой ветреной болтушки. Вероничка? У той родители вечно недовольные, будут расспрашивать, коситься… нет… Она виновато взглянула на своего спасителя. Этот точно поможет. В тёмное время суток хорошо видно светлых людей.
– Ладно, пошли, у меня переночуешь, правда, барских условий не обещаю, не пятизвездочный отель. И кажется, я догадался, наконец, спросить, как вас зовут?!
– Нас Татьяной зовут. Может, уже на «ты» перейдем?
Его весёлый дворик, освещённый лишь слабым светом единственного фонаря в облачке мотыльков и мошек, выглядел в темноте угрюмо и несимпатично. Какой-то затерянный мир на краю вселенной! Держась за руки, почти наощупь, они пробрались к двери.
Ох уж, эти знаменитые чёрные южные ночи! Они хороши для свиданий под луной, наполненных страстью и негой, с жаркими поцелуями и нескромными объятиями смелых, молодых рук, скользящих по полуобнажённому, истомлённому от желания девичьему телу. Но пробирающегося к своему дому человека, впервые пытающегося на ощупь, в полутьме открыть дверь собственного жилища, такая ночь не радует.
Увидев его интерьеры, Татьяна долго веселилась, со словами «бывает же такое», «ну, ты посмотри», разглядывала убранство комнаты: жалкий столик с видавшим лучшие времена зеркалом над ним, жёлтые застиранные шторки на окнах и нечто убогое, серое, мохнатое, напоминающее коврик к кровати. Сама кровать девушку также не вдохновила, спать на ней она наотрез отказалась, так и быть, согласившись на диван, который выглядел наиболее прилично из всей мебели, находящейся в комнате. Согласилась также использовать футболку Сергея в качестве ночной рубашки.
Пока девушка устраивалась на ночлег, Сергей вышел на улицу. И опять эта ночь, кромешную темноту которой, казалось, можно потрогать руками… Тёплая, безмятежная, наполненная звенящей тишиной, в такую ночь очень трудно быть одному… Одному… Но бывает и так в этих волшебных южных городах, что приезжают сюда люди, разные, чужие, незнакомые, а уезжают близкие, влюбленные, счастливые, спасённые этим городом от безрадостного одиночества.
Когда он вернулся в комнату, девушка уже спала, закинув за голову загорелые тонкие руки. Сергей тоже улегся на свою узкую, раскритикованную Таней кровать. Спа-а-ть… Да здравствует сон, самое правильное занятие на земле!
Утром они долго смеялись, вспоминая вчерашнее приключение, свой отчаянный бег по ночному городу, разглядывали потери – сбитые каблуки дорогущих Таниных туфелек и боевую рану на щеке у Сергея. Удивительно, как умеет наступившее утро сглаживать неприятности и огорчения прошедшего дня.
– У меня назрел нескромный вопрос, а завтрак будет?! Я бы не отказалась от клубники со сливками и кусочка рокфора, – улыбаясь, девушка всё ещё нежилась на оказавшемся вполне подходящем для ночлега диване.
– Ничего себе! Какие нагленькие запросы!
– А кофе с шоколадными круассанами окончательно примирил бы меня с окружающей действительностью, – она обвела взглядом комнату и вздохнула.
– Слушаюсь, мой генерал! Иду в магазин!
Как-то незаметно, среди утренних разговоров они быстро нашли общий язык, общались легко, как старые знакомые. Сергей и сам уже подумывал дойти до ближайшего магазина, который нахваливала в своей рекламной речи хозяйка, и купить продуктов. «Круассаны!? Посмотрим, есть ли там хотя бы нормальные сосиски!»
Завтрак удался. Как минимум благодаря непринужденной атмосфере, солнцу, брызжущему в открытое настежь окно, непередаваемому аромату кофе, витавшему над столом. Булочки и яичница с колбасой и помидорами тоже сделали своё дело.
– Какие планы?– Татьяна отложила вилку, откинулась на стуле.
– Подумываю о пляже, а ты?
– Мне надо вещи свои забрать. Сереж, ты не против того, что я здесь немножко поживу?! Но если я навязалась на твою голову, так и скажи! Не трусь! – она засмеялась, весело и по-детски беззаботно.
– Поживи, не могу же я выгнать на улицу спасённую мной особу.
– Ты мой герой! – Татьяна по-дружески чмокнула его в щёку.
Они расстались до вечера. Ключ от комнаты был спрятан в надёжном месте около маленькой песочницы, в которой высились куличики самых невероятных размеров.
* * *
А за окном всё то же лето, всё те же солнечные дни. Он смотрел на ветки пышно цветущего розового вереска, растущего у самой стены здания, который был особенно хорош на фоне по-летнему яркого, голубого неба.
В своих письмах молодой человек рассказывал ей о прошедшем дне, рассуждал на отвлечённые темы, спрашивал совета или писал какую-то нескучную чепуху. И Веру просил делать то же самое.
«Пиши, что твоей душе угодно, а поскольку я твоей душе доверяю, мне будет приятно все, что твоя душа пошлёт мне в ответ».
Иногда делился своими мелкими и не очень мелкими неприятностями.
«Потому как понимаю, что ты, когда получишь май лэтте, обязательно меня успокоишь, ввиду наличия доброй сострадательной души».
О себе писал честно, как есть, был к себе достаточно строг.
«Знаешь, я типичный Скорпион, бываю жёстким, к счастью, нечасто. У Скорпиош всегда был в культе бой, как смысл их жизни. Наверное, не всем суждено понять, какое это сладостное ощущение. Стоишь ты, напротив противник, обязательно достойный. Удар! Промазал, ушёл, гад… его удар, ты уклоняешься, кровь кипит… Ну а победа над противником – это состояние полного экстаза. Но бой надо держать в одиночку, «он плевал на успех, он один против всех…» Конечно, со временем осознаёшь, что нельзя в одиночку продержаться все раунды. Нужна тихая гавань, где такого, казалось бы, сурового бойца, погладят по головушке, приласкают, скажут, какой он сильный. Боец млеет, растекается, отдыхает, чтобы утром снова уйти драться против всего света, а вечером вернуться в родную гавань. Но пока я болтаюсь в море, в шторм, с порванными парусами, без гавани. И ищу своего человека с глазами цвета неба».
Заканчивая письмо, Сергей весело откланивался, живописуя трогательные сцены прощания, море слёз, всхлипы, грусть по поводу расставания, всё для того, чтобы заставить её улыбнуться. Прилагал к письму довесочки, три центнера счастья (жаль, что не само счастье), ещё что-то в этом духе и как всегда, электронные цветы-смайлики, похожие на незатейливые ромашки.
Быстро закончилась пицца, а с ней и кока-кола, но уходить не хотелось. Ему было хорошо и спокойно здесь, за столиком. И какая-то грусть в душе возникла, лёгкая и чистая, наверное, одиночество тому виной. Надвигалась ночь, по-южному чёрная, звёздная, пропитанная запахами цветов и моря. На необыкновенном дереве зажглись разноцветные фонарики, медленно прогуливались отдыхающие, наслаждаясь красотой зарождающейся ночи, переговариваясь и смеясь. Сергей поднялся и, движимый этим человеческим потоком, не спеша направился домой, к своему новому жилью.
Свернув с центральной улицы, он попал в зону сумрака, полусвета, где лишь освещённые окна домов ярко выделялись в черноте ночи и служили ориентиром редким прохожим. Это было место, где хотелось прибавить шагу, дабы избежать неприятных встреч с недружественно настроенными жителями или гостями города. Внезапно тишину разрезал женский крик, испуганный, громкий, резкий. Не раздумывая, повинуясь только внутреннему порыву души спасти, защитить, уберечь кого-то от беды, Сергей бросился на этот зов, полный страха и отчаяния.
* * *
Гремела музыка, дикая и оглушительная, бой барабанов резал слух. Татьяна распрямила спину, подвигалась на диванчике, пытаясь принять эффектную позу.
«Последний коктейль явно был лишним», – подумала она и оглянулась в поисках Глеба.
В баре было многолюдно, мелькали знакомые лица таких же, как она, завсегдатаев этого модного заведения. Вот машет ей Алка, миниатюрная блондиночка, стрельнул глазами в Танину сторону красавчик Пашка, ловелас и сердцеед. Но где же Глеб, её друг, её сегодняшняя симпатия и крепкое мужское плечо? Хотелось бы верить, что надёжное, она устала разочаровываться в друзьях мужского пола.
Уже три недели вот так, с размахом, Татьяна и Глеб проводят вечера. Три недели назад разгневанная Татьяна ушла из дома, по-киношному громко хлопнув дверью, после неприятного разговора с матерью. Говорила Эмма, Татьяна же кричала и ругалась, закатывала глаза и воздевала руки кверху, зачем-то отшвырнула попавшийся под руку телефон, недавний подарок отца. Повод для разговора был солидным – девушка бросила университет. Потому что достал её этот маркетинг, эти ранние подъёмы по утрам, эти сессии, зачёты, тупые однокурсники… И приставучие профессора, старые калоши, что смотрят масляными глазками на её грудь. Закончит она учёбу, потом полная голова всякой фигни будет, ей это надо?! Татьяна возненавидела университет, куда с таким трудом год назад устроил её отец.
Отец… Он всегда, насколько Таня себя помнила, был рядом, баловал, лелеял свою любимую красавицу-дочь. Бывал и строг, но стоило дочке поднять на него свои необыкновенные блестящие серо-голубые глаза, и где она, эта строгость?! Отец, как ты там?! Татьяна звонила в клинику на прошлой неделе, сказали, «без изменений». Она не могла смириться с его болезнью, с тем, что лежит он, весь в трубках, такой неподвижный, такой чужой…
Глеб приютил девушку, когда она сбежала из дома. Обзванивая тогда своих многочисленных друзей, Татьяна поняла, что идти, в общем-то, некуда. И только Глеб как-то сразу вник в ситуацию и уже через полчаса подъехал к ней, поджидавшей молодого человека на скамейке в парке.
Сейчас Татьяну сильно беспокоил вопрос денег. Вернее, их отсутствие. Конечно, Глеб платил за всё, но не хотелось чувствовать себя содержанкой, тем более, что их отношения носили чисто дружеский характер и не грозили перерасти в нечто большее. Денег на банковской карте кот наплакал, на один скромный поход в Летуаль. Татьяна сбежала из дома с карточкой, которую всегда заботливо пополнял отец. При мысли о нём сердце опять сжалось, и где-то тут же, рядом с сердцем, заболела душа…
Ну и где же этот Глеб?! Трубку не берет, она пыталась дозвониться, но в таком грохоте кто же услышит тренькание телефона?! Страшно захотелось уйти отсюда, захотелось покоя и тишины, чего-то простого, чистого, родного… И прямо сейчас! Решив, что она прекрасно доберётся до квартиры Глеба самостоятельно, Татьяна с трудом пробралась к выходу, пытаясь напоследок отыскать взглядом своего друга. О! Кто ищет, тот всегда найдет. Глеб, стоя у гардероба, разговаривал с незнакомой девушкой, хотя, кажется, Татьяна уже видела эту смазливую мордашку в его компании.
— Глеб, давай домой, а?!
Тень явного неудовольствия мелькнула на его лице.
— Какой дом, время детское совсем, малыш!
Вот гад! Татьяна ненавидела, когда он так называл её. Девушка продолжала настаивать. В конце концов, Глеб, взяв её за локоть, отвёл в сторону.
— Слушай, ма шер, меня капризы твои уже достали! Ты и твои закидоны! Вот где они у меня! – Он провёл ладонью по горлу. Было видно, что парень еле сдерживается, чтобы не сказать что-то совсем резкое.
— Да пошёл ты, придурок!
Татьяна вырвала руку и, стараясь сохранять достоинство, что получалось плохо, пошла к выходу.
Прохлада надвигающейся ночи освежила её. Чёрное сочинское небо с золотыми горящими звёздами, запах свежей зелени, как хорошо, что она выбралась из прокуренного помещения в эту ночную красоту. Татьяна подумала, что с ней такое впервые: просто идти по вечерней улице, одной, без провожатых, идти в никуда. Пришедшее вдруг ощущение свободы заставило вспомнить детство, молодых и счастливых родителей, уютные вечера, проводимые втроём… Все-таки она порядочная дрянь, что не навещает отца. Татьяна решила, что сделает это обязательно в ближайшее время, да прямо завтра, что тянуть… Сделает, чтоб не быть загрызенной собственной совестью…
Неожиданно кто-то схватил её за руку. Девушка так ушла в свои мысли, что не заметила группку парней, куривших у стены здания, мимо которого она проходила. А вот они её заметили. И немудрено, красное открытое платье, отделанное блестящими пайетками, не увидел бы только слепой.
– Какая, однако, пташка к нам залетела! Видели, а?! Жар-птица! – парень попытался её приобнять. – Давай к нам, коза, с нами не пропадешь! Давай, с нами хорошо! Тебе понравится!
Татьяна из всех сил оттолкнула эти наглые руки, но другие, такие же нахальные и жадные, схватили её сзади за плечи, потом спустились на грудь. Ей стало гадко, противно. И ещё – очень страшно от того, что она никогда не вырвется из этого ужасного плена, не убережёт себя от невыносимо смрадного дыхания нападавшего. А мерзкие руки зажали ей рот и уже задирали подол платья. Девушка отбивалась, как могла, пытаясь выскользнуть из этого кольца чужих грязных тел обступивших её парней. Ненависть, злость, ужас от всего происходящего придали ей сил. В какой-то момент Татьяне удалось закричать. Краем глаза она увидела подбегающего к ним молодого человека. С ходу оттолкнув одного из подонков, он ловко выхватил Татьяну из рук другого и потянул за собой.
– Скорей! Бежим!
Один из нападавших, опомнившись, грязно ругаясь, запустил в них куском кирпича, который до крови рассёк парню щёку.
Это был ещё тот кросс! Они мчались, стремительно, не разбирая дороги, пугая редких прохожих, которые благоразумно отскакивали к краю тротуара. Только оказавшись в безопасности, Татьяна подняла глаза на своего спасителя.
– Даже не знаю, как и благодарить вас…
– Благодарите бога, что я рядом оказался.
– Не каждый бы ввязался в это спасение…такие бугаи…
Она никак не могла отдышаться и, только сейчас, осознав весь ужас произошедшего, ещё никак не могла прийти в себя. В голову лезла какая-то ерунда о туфлях на высоких каблуках, в которых у неё почему-то получилось пробежать такое большое расстояние. Туфли фирмы Guess однозначно придётся выкинуть, эх, большая печалька. О том, что могло бы произойти с ней, если бы не этот молодой человек, Таня старалась не думать. Это получалось плохо, картина с наглым парнем, задирающим подол её платья, всё время маячила перед глазами.
– Да… У Вас, прямо скажем, не товарный вид! Как щека? Сильно болит?
– Есть немного, – Сергей поморщился. – Но жить буду. И надеюсь, что долго и счастливо. А за шкурку свою я особенно и не переживаю.
– Ха, он ещё и шутит! Пойдём отсюда, весельчак!
– Вперёд! Думаю, на сегодня вам уже хватит приключений? Оставьте их до лучших времен… Или вы другого мнения?
Они медленно двинулись по безлюдной улице, слабо освещённой фонарями, направляясь к центру города.
– И давайте уж я до дома вас провожу, в таком виде вы запросто опять чье-то неправильное внимание привлечёте…
–¬ До дома?…
А Татьяна ещё не придумала, куда ей пойти после ссоры с Глебом. Да, она демонстрирует верх легкомыслия! Девушка достала телефон, перелистала список контактов. Алка? Нет, она погибнет под ворохом слов этой недалёкой ветреной болтушки. Вероничка? У той родители вечно недовольные, будут расспрашивать, коситься… нет… Она виновато взглянула на своего спасителя. Этот точно поможет. В тёмное время суток хорошо видно светлых людей.
– Ладно, пошли, у меня переночуешь, правда, барских условий не обещаю, не пятизвездочный отель. И кажется, я догадался, наконец, спросить, как вас зовут?!
– Нас Татьяной зовут. Может, уже на «ты» перейдем?
Его весёлый дворик, освещённый лишь слабым светом единственного фонаря в облачке мотыльков и мошек, выглядел в темноте угрюмо и несимпатично. Какой-то затерянный мир на краю вселенной! Держась за руки, почти наощупь, они пробрались к двери.
Ох уж, эти знаменитые чёрные южные ночи! Они хороши для свиданий под луной, наполненных страстью и негой, с жаркими поцелуями и нескромными объятиями смелых, молодых рук, скользящих по полуобнажённому, истомлённому от желания девичьему телу. Но пробирающегося к своему дому человека, впервые пытающегося на ощупь, в полутьме открыть дверь собственного жилища, такая ночь не радует.
Увидев его интерьеры, Татьяна долго веселилась, со словами «бывает же такое», «ну, ты посмотри», разглядывала убранство комнаты: жалкий столик с видавшим лучшие времена зеркалом над ним, жёлтые застиранные шторки на окнах и нечто убогое, серое, мохнатое, напоминающее коврик к кровати. Сама кровать девушку также не вдохновила, спать на ней она наотрез отказалась, так и быть, согласившись на диван, который выглядел наиболее прилично из всей мебели, находящейся в комнате. Согласилась также использовать футболку Сергея в качестве ночной рубашки.
Пока девушка устраивалась на ночлег, Сергей вышел на улицу. И опять эта ночь, кромешную темноту которой, казалось, можно потрогать руками… Тёплая, безмятежная, наполненная звенящей тишиной, в такую ночь очень трудно быть одному… Одному… Но бывает и так в этих волшебных южных городах, что приезжают сюда люди, разные, чужие, незнакомые, а уезжают близкие, влюбленные, счастливые, спасённые этим городом от безрадостного одиночества.
Когда он вернулся в комнату, девушка уже спала, закинув за голову загорелые тонкие руки. Сергей тоже улегся на свою узкую, раскритикованную Таней кровать. Спа-а-ть… Да здравствует сон, самое правильное занятие на земле!
Утром они долго смеялись, вспоминая вчерашнее приключение, свой отчаянный бег по ночному городу, разглядывали потери – сбитые каблуки дорогущих Таниных туфелек и боевую рану на щеке у Сергея. Удивительно, как умеет наступившее утро сглаживать неприятности и огорчения прошедшего дня.
– У меня назрел нескромный вопрос, а завтрак будет?! Я бы не отказалась от клубники со сливками и кусочка рокфора, – улыбаясь, девушка всё ещё нежилась на оказавшемся вполне подходящем для ночлега диване.
– Ничего себе! Какие нагленькие запросы!
– А кофе с шоколадными круассанами окончательно примирил бы меня с окружающей действительностью, – она обвела взглядом комнату и вздохнула.
– Слушаюсь, мой генерал! Иду в магазин!
Как-то незаметно, среди утренних разговоров они быстро нашли общий язык, общались легко, как старые знакомые. Сергей и сам уже подумывал дойти до ближайшего магазина, который нахваливала в своей рекламной речи хозяйка, и купить продуктов. «Круассаны!? Посмотрим, есть ли там хотя бы нормальные сосиски!»
Завтрак удался. Как минимум благодаря непринужденной атмосфере, солнцу, брызжущему в открытое настежь окно, непередаваемому аромату кофе, витавшему над столом. Булочки и яичница с колбасой и помидорами тоже сделали своё дело.
– Какие планы?– Татьяна отложила вилку, откинулась на стуле.
– Подумываю о пляже, а ты?
– Мне надо вещи свои забрать. Сереж, ты не против того, что я здесь немножко поживу?! Но если я навязалась на твою голову, так и скажи! Не трусь! – она засмеялась, весело и по-детски беззаботно.
– Поживи, не могу же я выгнать на улицу спасённую мной особу.
– Ты мой герой! – Татьяна по-дружески чмокнула его в щёку.
Они расстались до вечера. Ключ от комнаты был спрятан в надёжном месте около маленькой песочницы, в которой высились куличики самых невероятных размеров.
* * *
А за окном всё то же лето, всё те же солнечные дни. Он смотрел на ветки пышно цветущего розового вереска, растущего у самой стены здания, который был особенно хорош на фоне по-летнему яркого, голубого неба.
