Там, за приоткрытым окном, была жизнь. А здесь? Чуть повернув голову, Александр видел разноцветные провода и приборы, показывающие его не очень хорошие жизненные показания. А ещё свои бледные руки на белых простынях и белый-белый потолок…
Палата, несмотря на некоторые атрибуты домашнего уюта, картины на стенах, диванчик, вазу на столе, была всё же насквозь больничной. Сколько он здесь? Недели две? Три? Никто не удосужился сказать больному об этом.
Александр любил одиночество, когда душа освобождается от всего случайного, рутинного, связанного с другими людьми, их чужими жизнями, когда мысли текут свободно и плавно, и некому нарушить их ход. Он любил одиночество, но редко позволял его себе, боясь этой своей отстраненности от людей, усугубляющейся с возрастом. Боясь и желая её. Одиночество – удел сильных, слабые всегда жмутся к толпе.
Но в такие часы некуда было деваться от воспоминаний, от прошлого, от хорошего и плохого в этом своём прошлом… В котором живет не до конца забытый тобой человек. Та девчонка, первая любовь, самая сильная, самая яркая… Взаимная или нет, мы помним о своей первой любви всю жизнь, об этом так просто не забудешь, как ни старайся. Синие смеющиеся глаза, шелковистые волосы до плеч… Среди тысяч идеальных лиц, фигур мы сходим с ума лишь от той, кого выбирает душа. Потом Александр и на Эмму обратил внимание только потому, что на его Ирину была похожа, тот же профиль, поворот головы…
Он помнил, как впервые увидел Ирину. Была середина лета, шла третья неделя подряд сильнейшей жары, адова пекла, и весь город жался к морю. Его берег был сплошь покрыт загорелыми телами изнывающих от зноя людей. Только здесь можно было дышать, только здесь была жизнь.
Александр вошёл в воду и поплыл подальше от берега, от визжащих пацанов, от шумной малышни, плещущейся на мелководье под присмотром многочисленных мамаш и бабушек. Хорошо! Нырнув поглубже, долго плыл с открытыми глазами почти у самого дна, пока хватало дыхания. Резко поднявшись на поверхность, он совсем рядом увидел испуганные глаза, ярко-синие от отражающегося в них неба. Девушка, оказавшаяся в водовороте поднятой им волны, наглотавшись воды, была в панике. Александр поддержал её, пока она не восстановила дыхание. А после они медленно поплыли рядом, и это было особенное мгновение, наполненное вдруг возникшей из ниоткуда, молчаливой близостью двух чужих людей. Потом, на берегу, он спросил осипшим от волнения голосом, как её зовут. Наверное, Русалочка? И, не раздумывая, добавил совсем банальное: «А что вы делаете сегодня вечером?».
Скромный закрытый купальник ладно облегал фигурку девушки, мокрые волосы, льнувшие к лицу, и капли воды, стекавшие по телу, придавали чувственности её образу. Застыдившись своей раздетости, Ирина закуталась в полотенце. Александр помнит даже жёлтые подсолнухи на нем. Он усмехнулся, странная штука память, как скрупулёзно сохраняет она лучшие моменты нашей жизни.
Вечером они встретились; у Александра захолонуло сердце, когда он увидел подходившую к нему девушку. Светловолосая, загорелая, в чём-то невообразимо синем – такой она осталась в его памяти.
Дальше были другие встречи, другие вечера, молодые люди встречались почти каждый вечер. Потом началась пора ночей, сумасшедше сладких, невероятных, полных телесных услад… Ох, как он любил её прекрасное тело, изнывая от желания, покрывал тысячами поцелуев плоский девичий живот, восхитительно упругую грудь, загорелые бедра. Счастливый и влюбленный, Александр забыл тогда обо всём, поглощённый этим новым огромным чувством, он жил этими свиданиями, жил Ириной. И с ужасом думал, как они будут расставаться, ведь скоро сентябрь. Непереносимо, невозможно. Две недели отдыха на Чёрном море для Ирины и двух её подруг подходят к концу. У них впереди учёба, а ему светит армия и три длиннющих года разлуки.
Вначале, в сентябре, они много писали друг другу, но октябрь, холодный и злой, похоже, их разлучил. Александр уже был в армии, его отправили на Дальний Восток, когда письма от Ирины перестали приходить. Без всяких объяснений. Хотя молчание – тоже ответ. Что произошло, он мог только догадываться. Нашла другого, лучше, красивее, умнее? Иной вариант ему просто не приходил в голову.
Александр долго не мог забыть девушку. Да собственно, так и не забыл по сей день, Ирина из тех людей, что не выгонишь из памяти, они там прописываются навсегда. На всю жизнь.
Если б он знал, что его любимая, вернувшись домой, очень скоро обнаружила, что ждёт ребёнка. Не сразу, но ей всё же пришлось поделиться этим пугающим событием с матерью. Та была скора на расправу. Во-первых, запретила ей и думать о том случайном парне «с югов». «Да он и имени твоего скоро не вспомнит, погулял всласть с какой-то дурочкой на досуге и всё. Ему три года служить! Три-и-и!», – говорила она. Письма тоже были категорически запрещены. Всю почту Анна Сергеевна вынимала из ящика сама и – невыносимое зрелище – рвала письма Сергея нераспечатанными. Во-вторых, рекомендовала дочери присмотреться к Илье, Ирининому однокласснику, давно и безнадежно в неё влюблённому. Присмотреться с целью выйти замуж за этого неплохого, в общем-то, парня. И побыстрее! Мать была непреклонна, и Ирина сдалась, пусть её судьбу решают другие. Она плохо переносила беременность, мучил токсикоз, и сопротивляться воле строгой мамаши не было никаких сил. Дело шло к свадьбе, но Ирина всё же не удержалась, рассказала своему жениху о том, что скоро ожидает рождения ребёнка. Свадьба расстроилась, но зато и камень с души упал, обман – тяжёлая ноша.
Если б Александр знал, что родилась у него дочь, что Ирине совсем несладко пришлось в жизни, пока ребёнок был маленький. Что вспоминала его Ирина часто, с нежностью. И ждала. Если б знал…
Его мысли переключились на работу, его фирму, его детище, в которое немерено вложено сил, времени, нервов, любви. Всё не так там в последнее время, кто-то невидимый стоит за спиной, мешает ему, ускользают хорошие заказы, тормозятся нужные документы.
Вошла медсестра, принесла ужин, что-то несъедобное, протёртое, приготовленное на пару. Гадость какая, вряд ли он сможет это проглотить. Ну и где же Татьяна, эта шебутная девчонка, где её носит?
Расположившись на заднем сиденье машины, Вера просматривала бумаги. Даже беглого взгляда на проектную документацию строящегося жилого квартала на улице Абросимова было достаточно, чтобы понять, что некоторые цены в локальных сметных расчётах значительно завышены. Вера же полночи изучала бумаги, и была практически уверена в том, что нашла в сметах специально заложенные накрутки. И немалые. Дорогостоящие материалы, работы, оплаченные по самым высоким расценкам. Ну, и кому всё это надо? Кто этот злодей, который стремится навредить стабильно работающей компании? Занимаясь недвижимостью, она была в курсе примерных цен на строительные товары и услуги. На утренних планёрках шеф взял за правило требовать от отдела информации и рекламы обзоров всех новшеств и изменений в строительной отрасли, рассказа о тенденциях развития стройиндустрии, информации о динамике цен. Быть в курсе всего, что связано с твоей работой – показатель профессионализма. Умница, шеф!
Вопросов возникало много, а ответов не было совсем. Поэтому по дороге в больницу Вера решила заехать в офис к Ивану и попросить умного и компетентного зама кое-что ей разъяснить. Так, по мелочам, например, почему покупаются дорогие материалы, если вполне реально купить более дешёвые, что за чудо такое? Новое направление в бизнес-стратегии?
Она поймала молодого человека уже на выходе из здания офиса, парень явно спешил. Услышав про завышение стоимости в сметах, произнёс скороговоркой: «Тороплюсь, давай, завтра, угу?»
И, эффектно развернувшись на стоянке перед входом, умчался домой на белом Ауди.
«Завтра, так завтра", – подумала Вера, поднимаясь в офис, в надежде ещё застать там главного бухгалтера, суровую на вид женщину со строгим взглядом завуча школы. Она бы точно Вере могла помочь, раз подписывает эти сомнительные договоры. Полупустой офис выглядел скучно, наспех покинутые его обитателями столы беспорядочно завалены бумагами и папками, отодвинутые в спешке кресла так и хочется поставить на свои места. «Как Мамай прошёл, – подумала девушка, – с нашим шефом такое бы не прокатило, нагоняй бы устроил, мало не покажется…»
Она открыла кабинет Александра Андреевича, взяв ключ в его обычном месте, верхнем ящике стола в приёмной. Немного постояла у окна, любуясь чистым небом, на фоне которого, как будто прописанные талантливой рукой художника, ярко выделялись зелёные верхушки деревьев. Зелёное и голубое, её любимые цвета.
Вера подошла к столу и замерла. Что это?! Прямо посередине, в самом центре его полированной поверхности, лежал лист бумаги. Белый и зловещий. Жуткий, потому как на нём было крупно напечатано одно чёрное слово «Убирайся!» И знак восклицания, как удар хлыста, как дополнительная мотивация к действию. Ей стало страшно, как тогда, много лет назад, когда прямо у здания школы на десятилетнюю Веру набросился какой-то псих. Схватил за плечи, дышал в лицо, что-то бормотал несвязно. А его руки спускались всё ниже и ниже... Она вырвалась, снова бросилась к школьной двери, её трясло. Потом целый месяц бабушка провожала внучку в школу и после уроков караулила её, встречая у самых дверей класса.
Что делать! Вере хотелось выскочить из кабинета, запереться в безопасном месте, укрыться от всех и вся. Кто-то смертельно опасный совсем рядом; невидимый, он следит за ней, как голодный зверь за своей добычей. Вера протянула руку к листу и тут же отдёрнула. Потом, пересилив себя, свой страх, перевернула листок. Оборотная сторона была девственно чистой, и этот факт, как ни странно, немного успокоил девушку, хотя сердце всё ещё молотом бухало в груди.
«Кто же мог это сделать, кому нужно пугать её? Думай, голова, думай…» Оцепенение прошло, выплеснувшийся в кровь адреналин требовал действий. Вера осмотрелась, больше ничего пугающего не было. Выглянула из кабинета. Так и есть, все ушли. Завтра, да, завтра девушка узнает у секретаря, кто заходил в кабинет. Хотя злоумышленник вряд ли так глуп, чтобы попасться ей на глаза. Тогда, что? Какие её действия? Надо рассказать об этом Сергею, посоветоваться, он производит впечатление человека толкового и неглупого. Да, этот башковитый товарищ точно что-то сообразит, всё, она едет к нему, тем более, водитель ждёт внизу. Вера выскочила из кабинета, забыв ключи, папку с документами, не оборачиваясь, помчалась по лестнице вниз. Удивлённый охранник проводил взглядом выскочившую на улицу девушку.
Да, надо быть осторожнее, быть начеку, как говорил Антон «бди, ситуация перестаёт быть томной». Вера усмехнулась, похоже, к ней возвратилось даже чувство юмора, в хилой его консистенции, но всё же вернулось.
* * *
Стас без дела слонялся по саду. «Так ли уж хороша была идея увести девчонку из-под носа у Сергея, – думал он. – И чего я добился? Хотя, наверное, этот крендель сейчас бесится, с ума сходит». Вспоминая, как он подобрал, с помощью умной программы, пароль к почтовому ящику Сергея и перечитал всю их переписку, Стас поморщился, противный он всё-таки паренёк, боженька его накажет. Но, похоже, остатки совести ещё могут терзать парню душу.
У цветочной клумбы с астрами самых фантастических расцветок он увидел Милу. В лёгком сарафане, насквозь пронизанная солнцем, так, что она вся светилась в его ярких лучах, девушка срезала цветы и что-то напевала. Стас невольно залюбовался её стройной фигурой, загорелыми ножками с такими стройными точёными лодыжками, обалдеть! Торчащие детские лопатки, как прорастающие крылья, пытающиеся вырваться из-под лямок бюстгальтера, поразили его. Как-то странно захолонуло сердце… «Стопэн, чувачок, стопэн, хотя…»
Подкравшись сзади, он схватил девушку за плечи. Мила резко повернулась, и такой сумасшедший испуг полыхнул в её глазах!
– Жесть! – сказала она и резко скинула его руки с плеч. – Ты чего о себе возомнил?! Отвянь!
– Мил, ну, придурок, прости…
Не слушая его объяснений о неудавшейся шутке, девушка направилась к дому. Стас смотрел ей вслед, пока Мила не скрылась из виду, пока не сверкнул золотом в последний раз браслет на её руке.
К парадному входу подруливал автомобиль. «Может, Вера? – Молодой человек направился к машине. – Мы так и не поговорили, как следует, девчонка меня явно избегает. Гордячка!»
И как бы противореча этой мысли, Вера выпрыгнула из автомобиля и побежала к нему навстречу. «Ого, это уже что-то новенькое! – удивлённый, Стас направился к ней, на ходу соображая, что же ещё могло стрястись.
– Дела-а… И угораздило тебя вляпаться во всю эту историю! – пробормотал молодой человек, услышав её рассказ о подкинутой записке. – Кому-то ты дорогу перешла, появившись в офисе.
– Меня пугают, намеренно. Наверное, чтоб в документы особо не лезла…
– Надо узнать, кто заходил в кабинет? И не было ли в офисе посторонних?
– Сегодня ничего не узнала, все уже разбрелись. Завтра спрошу. Но я не обольщаюсь, в кабинет мог зайти кто угодно, секретарша часто отлучается, у неё, что называется, широкий круг обязанностей. Сергей, мне страшно…
Стас вздрогнул, как всегда, когда она называла его этим чужим именем. Всё чаще парень задумывался, чем закончится его афера, понимая, что шансов на хорошее завершение этой истории не предвидится. Ноль шансов! Теперь уже каждый день Стас ругал себя за этот обман, чудовищный обман, если уж называть вещи своими именами. И что за наваждение на него нашло, когда он задумывал этот мошеннический трюк, эту подленькую подставу, сам чёрт не разберет?!
– Так, какие наши действия? – Стас решил взять инициативу в свои руки. Как говорится, на том простом основании, что он мужчина. – Можно попытаться вычислить, с какого компьютера напечатана записка. У принтера иногда виден «свой почерк».
Обсудив, что самое лучшее, сразу взяться за дело, они отправились в офис. Да, там уже всё закрыто, но Вере было известно, что сотрудники, уходя домой, свои компьютеры оставляют включёнными. И значит, их маленькое расследование вполне возможно.
Хмурый охранник на входе явно не был рад снова увидеть дочку босса, да ещё и с незнакомым ему человеком. И не скрывал этого. Только доводы о срочной надобности и упоминание имени Александра Андреевича заставили стража порядка отключить сигнализацию. Неохотно, но он всё же выдал Вере связку ключей.
Листок, страшной надписью вверх, так и лежал на столе, там, где его оставила Вера. Стас осторожно, двумя пальцами взял бумагу, рассмотрел со всех сторон, особенно внимательно, текст. Так и есть, в принтере, на котором напечатана записка, заканчивался порошок, поэтому середина надписи заметно отличалась по цвету, была более бледной. Он присел к столу и набрал на компьютере текст послания, тщательно подобрав шрифт. Вера следила за ним, пытаясь понять действия Стаса. Наконец, принтер загудел, из лотка выплыл листок с запиской-дубликатом.
– Нет, ну каков наглец, а?!
– Да что?! Говори уже, не томи.
– Вер, этот товарищ прямо здесь, в кабинете босса, тебе эту записку сварганил. Вот, сравни! – Он протянул ей оба листа. – Смотри, бумажки прям близнецы, буквы в середине одинаково неярко пропечатаны. Видишь, И, Р, светлее намного, видишь?!
Палата, несмотря на некоторые атрибуты домашнего уюта, картины на стенах, диванчик, вазу на столе, была всё же насквозь больничной. Сколько он здесь? Недели две? Три? Никто не удосужился сказать больному об этом.
Александр любил одиночество, когда душа освобождается от всего случайного, рутинного, связанного с другими людьми, их чужими жизнями, когда мысли текут свободно и плавно, и некому нарушить их ход. Он любил одиночество, но редко позволял его себе, боясь этой своей отстраненности от людей, усугубляющейся с возрастом. Боясь и желая её. Одиночество – удел сильных, слабые всегда жмутся к толпе.
Но в такие часы некуда было деваться от воспоминаний, от прошлого, от хорошего и плохого в этом своём прошлом… В котором живет не до конца забытый тобой человек. Та девчонка, первая любовь, самая сильная, самая яркая… Взаимная или нет, мы помним о своей первой любви всю жизнь, об этом так просто не забудешь, как ни старайся. Синие смеющиеся глаза, шелковистые волосы до плеч… Среди тысяч идеальных лиц, фигур мы сходим с ума лишь от той, кого выбирает душа. Потом Александр и на Эмму обратил внимание только потому, что на его Ирину была похожа, тот же профиль, поворот головы…
Он помнил, как впервые увидел Ирину. Была середина лета, шла третья неделя подряд сильнейшей жары, адова пекла, и весь город жался к морю. Его берег был сплошь покрыт загорелыми телами изнывающих от зноя людей. Только здесь можно было дышать, только здесь была жизнь.
Александр вошёл в воду и поплыл подальше от берега, от визжащих пацанов, от шумной малышни, плещущейся на мелководье под присмотром многочисленных мамаш и бабушек. Хорошо! Нырнув поглубже, долго плыл с открытыми глазами почти у самого дна, пока хватало дыхания. Резко поднявшись на поверхность, он совсем рядом увидел испуганные глаза, ярко-синие от отражающегося в них неба. Девушка, оказавшаяся в водовороте поднятой им волны, наглотавшись воды, была в панике. Александр поддержал её, пока она не восстановила дыхание. А после они медленно поплыли рядом, и это было особенное мгновение, наполненное вдруг возникшей из ниоткуда, молчаливой близостью двух чужих людей. Потом, на берегу, он спросил осипшим от волнения голосом, как её зовут. Наверное, Русалочка? И, не раздумывая, добавил совсем банальное: «А что вы делаете сегодня вечером?».
Скромный закрытый купальник ладно облегал фигурку девушки, мокрые волосы, льнувшие к лицу, и капли воды, стекавшие по телу, придавали чувственности её образу. Застыдившись своей раздетости, Ирина закуталась в полотенце. Александр помнит даже жёлтые подсолнухи на нем. Он усмехнулся, странная штука память, как скрупулёзно сохраняет она лучшие моменты нашей жизни.
Вечером они встретились; у Александра захолонуло сердце, когда он увидел подходившую к нему девушку. Светловолосая, загорелая, в чём-то невообразимо синем – такой она осталась в его памяти.
Дальше были другие встречи, другие вечера, молодые люди встречались почти каждый вечер. Потом началась пора ночей, сумасшедше сладких, невероятных, полных телесных услад… Ох, как он любил её прекрасное тело, изнывая от желания, покрывал тысячами поцелуев плоский девичий живот, восхитительно упругую грудь, загорелые бедра. Счастливый и влюбленный, Александр забыл тогда обо всём, поглощённый этим новым огромным чувством, он жил этими свиданиями, жил Ириной. И с ужасом думал, как они будут расставаться, ведь скоро сентябрь. Непереносимо, невозможно. Две недели отдыха на Чёрном море для Ирины и двух её подруг подходят к концу. У них впереди учёба, а ему светит армия и три длиннющих года разлуки.
Вначале, в сентябре, они много писали друг другу, но октябрь, холодный и злой, похоже, их разлучил. Александр уже был в армии, его отправили на Дальний Восток, когда письма от Ирины перестали приходить. Без всяких объяснений. Хотя молчание – тоже ответ. Что произошло, он мог только догадываться. Нашла другого, лучше, красивее, умнее? Иной вариант ему просто не приходил в голову.
Александр долго не мог забыть девушку. Да собственно, так и не забыл по сей день, Ирина из тех людей, что не выгонишь из памяти, они там прописываются навсегда. На всю жизнь.
Если б он знал, что его любимая, вернувшись домой, очень скоро обнаружила, что ждёт ребёнка. Не сразу, но ей всё же пришлось поделиться этим пугающим событием с матерью. Та была скора на расправу. Во-первых, запретила ей и думать о том случайном парне «с югов». «Да он и имени твоего скоро не вспомнит, погулял всласть с какой-то дурочкой на досуге и всё. Ему три года служить! Три-и-и!», – говорила она. Письма тоже были категорически запрещены. Всю почту Анна Сергеевна вынимала из ящика сама и – невыносимое зрелище – рвала письма Сергея нераспечатанными. Во-вторых, рекомендовала дочери присмотреться к Илье, Ирининому однокласснику, давно и безнадежно в неё влюблённому. Присмотреться с целью выйти замуж за этого неплохого, в общем-то, парня. И побыстрее! Мать была непреклонна, и Ирина сдалась, пусть её судьбу решают другие. Она плохо переносила беременность, мучил токсикоз, и сопротивляться воле строгой мамаши не было никаких сил. Дело шло к свадьбе, но Ирина всё же не удержалась, рассказала своему жениху о том, что скоро ожидает рождения ребёнка. Свадьба расстроилась, но зато и камень с души упал, обман – тяжёлая ноша.
Если б Александр знал, что родилась у него дочь, что Ирине совсем несладко пришлось в жизни, пока ребёнок был маленький. Что вспоминала его Ирина часто, с нежностью. И ждала. Если б знал…
Его мысли переключились на работу, его фирму, его детище, в которое немерено вложено сил, времени, нервов, любви. Всё не так там в последнее время, кто-то невидимый стоит за спиной, мешает ему, ускользают хорошие заказы, тормозятся нужные документы.
Вошла медсестра, принесла ужин, что-то несъедобное, протёртое, приготовленное на пару. Гадость какая, вряд ли он сможет это проглотить. Ну и где же Татьяна, эта шебутная девчонка, где её носит?
Глава 6
Расположившись на заднем сиденье машины, Вера просматривала бумаги. Даже беглого взгляда на проектную документацию строящегося жилого квартала на улице Абросимова было достаточно, чтобы понять, что некоторые цены в локальных сметных расчётах значительно завышены. Вера же полночи изучала бумаги, и была практически уверена в том, что нашла в сметах специально заложенные накрутки. И немалые. Дорогостоящие материалы, работы, оплаченные по самым высоким расценкам. Ну, и кому всё это надо? Кто этот злодей, который стремится навредить стабильно работающей компании? Занимаясь недвижимостью, она была в курсе примерных цен на строительные товары и услуги. На утренних планёрках шеф взял за правило требовать от отдела информации и рекламы обзоров всех новшеств и изменений в строительной отрасли, рассказа о тенденциях развития стройиндустрии, информации о динамике цен. Быть в курсе всего, что связано с твоей работой – показатель профессионализма. Умница, шеф!
Вопросов возникало много, а ответов не было совсем. Поэтому по дороге в больницу Вера решила заехать в офис к Ивану и попросить умного и компетентного зама кое-что ей разъяснить. Так, по мелочам, например, почему покупаются дорогие материалы, если вполне реально купить более дешёвые, что за чудо такое? Новое направление в бизнес-стратегии?
Она поймала молодого человека уже на выходе из здания офиса, парень явно спешил. Услышав про завышение стоимости в сметах, произнёс скороговоркой: «Тороплюсь, давай, завтра, угу?»
И, эффектно развернувшись на стоянке перед входом, умчался домой на белом Ауди.
«Завтра, так завтра", – подумала Вера, поднимаясь в офис, в надежде ещё застать там главного бухгалтера, суровую на вид женщину со строгим взглядом завуча школы. Она бы точно Вере могла помочь, раз подписывает эти сомнительные договоры. Полупустой офис выглядел скучно, наспех покинутые его обитателями столы беспорядочно завалены бумагами и папками, отодвинутые в спешке кресла так и хочется поставить на свои места. «Как Мамай прошёл, – подумала девушка, – с нашим шефом такое бы не прокатило, нагоняй бы устроил, мало не покажется…»
Она открыла кабинет Александра Андреевича, взяв ключ в его обычном месте, верхнем ящике стола в приёмной. Немного постояла у окна, любуясь чистым небом, на фоне которого, как будто прописанные талантливой рукой художника, ярко выделялись зелёные верхушки деревьев. Зелёное и голубое, её любимые цвета.
Вера подошла к столу и замерла. Что это?! Прямо посередине, в самом центре его полированной поверхности, лежал лист бумаги. Белый и зловещий. Жуткий, потому как на нём было крупно напечатано одно чёрное слово «Убирайся!» И знак восклицания, как удар хлыста, как дополнительная мотивация к действию. Ей стало страшно, как тогда, много лет назад, когда прямо у здания школы на десятилетнюю Веру набросился какой-то псих. Схватил за плечи, дышал в лицо, что-то бормотал несвязно. А его руки спускались всё ниже и ниже... Она вырвалась, снова бросилась к школьной двери, её трясло. Потом целый месяц бабушка провожала внучку в школу и после уроков караулила её, встречая у самых дверей класса.
Что делать! Вере хотелось выскочить из кабинета, запереться в безопасном месте, укрыться от всех и вся. Кто-то смертельно опасный совсем рядом; невидимый, он следит за ней, как голодный зверь за своей добычей. Вера протянула руку к листу и тут же отдёрнула. Потом, пересилив себя, свой страх, перевернула листок. Оборотная сторона была девственно чистой, и этот факт, как ни странно, немного успокоил девушку, хотя сердце всё ещё молотом бухало в груди.
«Кто же мог это сделать, кому нужно пугать её? Думай, голова, думай…» Оцепенение прошло, выплеснувшийся в кровь адреналин требовал действий. Вера осмотрелась, больше ничего пугающего не было. Выглянула из кабинета. Так и есть, все ушли. Завтра, да, завтра девушка узнает у секретаря, кто заходил в кабинет. Хотя злоумышленник вряд ли так глуп, чтобы попасться ей на глаза. Тогда, что? Какие её действия? Надо рассказать об этом Сергею, посоветоваться, он производит впечатление человека толкового и неглупого. Да, этот башковитый товарищ точно что-то сообразит, всё, она едет к нему, тем более, водитель ждёт внизу. Вера выскочила из кабинета, забыв ключи, папку с документами, не оборачиваясь, помчалась по лестнице вниз. Удивлённый охранник проводил взглядом выскочившую на улицу девушку.
Да, надо быть осторожнее, быть начеку, как говорил Антон «бди, ситуация перестаёт быть томной». Вера усмехнулась, похоже, к ней возвратилось даже чувство юмора, в хилой его консистенции, но всё же вернулось.
* * *
Стас без дела слонялся по саду. «Так ли уж хороша была идея увести девчонку из-под носа у Сергея, – думал он. – И чего я добился? Хотя, наверное, этот крендель сейчас бесится, с ума сходит». Вспоминая, как он подобрал, с помощью умной программы, пароль к почтовому ящику Сергея и перечитал всю их переписку, Стас поморщился, противный он всё-таки паренёк, боженька его накажет. Но, похоже, остатки совести ещё могут терзать парню душу.
У цветочной клумбы с астрами самых фантастических расцветок он увидел Милу. В лёгком сарафане, насквозь пронизанная солнцем, так, что она вся светилась в его ярких лучах, девушка срезала цветы и что-то напевала. Стас невольно залюбовался её стройной фигурой, загорелыми ножками с такими стройными точёными лодыжками, обалдеть! Торчащие детские лопатки, как прорастающие крылья, пытающиеся вырваться из-под лямок бюстгальтера, поразили его. Как-то странно захолонуло сердце… «Стопэн, чувачок, стопэн, хотя…»
Подкравшись сзади, он схватил девушку за плечи. Мила резко повернулась, и такой сумасшедший испуг полыхнул в её глазах!
– Жесть! – сказала она и резко скинула его руки с плеч. – Ты чего о себе возомнил?! Отвянь!
– Мил, ну, придурок, прости…
Не слушая его объяснений о неудавшейся шутке, девушка направилась к дому. Стас смотрел ей вслед, пока Мила не скрылась из виду, пока не сверкнул золотом в последний раз браслет на её руке.
К парадному входу подруливал автомобиль. «Может, Вера? – Молодой человек направился к машине. – Мы так и не поговорили, как следует, девчонка меня явно избегает. Гордячка!»
И как бы противореча этой мысли, Вера выпрыгнула из автомобиля и побежала к нему навстречу. «Ого, это уже что-то новенькое! – удивлённый, Стас направился к ней, на ходу соображая, что же ещё могло стрястись.
– Дела-а… И угораздило тебя вляпаться во всю эту историю! – пробормотал молодой человек, услышав её рассказ о подкинутой записке. – Кому-то ты дорогу перешла, появившись в офисе.
– Меня пугают, намеренно. Наверное, чтоб в документы особо не лезла…
– Надо узнать, кто заходил в кабинет? И не было ли в офисе посторонних?
– Сегодня ничего не узнала, все уже разбрелись. Завтра спрошу. Но я не обольщаюсь, в кабинет мог зайти кто угодно, секретарша часто отлучается, у неё, что называется, широкий круг обязанностей. Сергей, мне страшно…
Стас вздрогнул, как всегда, когда она называла его этим чужим именем. Всё чаще парень задумывался, чем закончится его афера, понимая, что шансов на хорошее завершение этой истории не предвидится. Ноль шансов! Теперь уже каждый день Стас ругал себя за этот обман, чудовищный обман, если уж называть вещи своими именами. И что за наваждение на него нашло, когда он задумывал этот мошеннический трюк, эту подленькую подставу, сам чёрт не разберет?!
– Так, какие наши действия? – Стас решил взять инициативу в свои руки. Как говорится, на том простом основании, что он мужчина. – Можно попытаться вычислить, с какого компьютера напечатана записка. У принтера иногда виден «свой почерк».
Обсудив, что самое лучшее, сразу взяться за дело, они отправились в офис. Да, там уже всё закрыто, но Вере было известно, что сотрудники, уходя домой, свои компьютеры оставляют включёнными. И значит, их маленькое расследование вполне возможно.
Хмурый охранник на входе явно не был рад снова увидеть дочку босса, да ещё и с незнакомым ему человеком. И не скрывал этого. Только доводы о срочной надобности и упоминание имени Александра Андреевича заставили стража порядка отключить сигнализацию. Неохотно, но он всё же выдал Вере связку ключей.
Листок, страшной надписью вверх, так и лежал на столе, там, где его оставила Вера. Стас осторожно, двумя пальцами взял бумагу, рассмотрел со всех сторон, особенно внимательно, текст. Так и есть, в принтере, на котором напечатана записка, заканчивался порошок, поэтому середина надписи заметно отличалась по цвету, была более бледной. Он присел к столу и набрал на компьютере текст послания, тщательно подобрав шрифт. Вера следила за ним, пытаясь понять действия Стаса. Наконец, принтер загудел, из лотка выплыл листок с запиской-дубликатом.
– Нет, ну каков наглец, а?!
– Да что?! Говори уже, не томи.
– Вер, этот товарищ прямо здесь, в кабинете босса, тебе эту записку сварганил. Вот, сравни! – Он протянул ей оба листа. – Смотри, бумажки прям близнецы, буквы в середине одинаково неярко пропечатаны. Видишь, И, Р, светлее намного, видишь?!
