Пытаясь заглушить его стук, Дитрих пошёл вдоль стен, рассматривая остальное. Человек, создавший эти произведения, был великим художником, одним из тех, что рождаются раз в несколько столетий. Неожиданно для самого себя Штригель всхлипнул…
Тихий звук заставил мужчину напрячься. Прыгнув к выключателю, он ударил по нему как раз в тот момент, когда у входа кто-то завозился. Хладнокровие сразу вернулось к Дитриху, и, сделав несколько неслышных шагов, он оказался за открывшейся дверью. Толкнув её, Штригель загородил выход.
Не ожидавший сюрпризов Виктор, услышав характерный звук защёлкнувшегося замка, обернулся и увидел тёмный мужской силуэт.
– Хальт! Хенде хох! – поводя пистолетом, приказал неизвестный.
Хальт! Хенде хох! (нем.Halt! Hande hoch!) – Стой! Руки вверх!
– Стою, – машинально отозвался Прокудин, подняв руки.
От неожиданности и нелепости ситуации он даже забыл испугаться.
– Кто вы? – по-русски спросил незваный гость.
– Я художник, – растерянно доложил Виктор. – Послушайте, оружие вам ни к чему, я не опасен.
Немного поколебавшись, незнакомец, спрятал неуместный предмет.
– Где я нахожусь? – поинтересовался он.
– В моей мастерской, – ответил ошеломлённый Прокудин.
– Вы автор этих полотен? – кивнув на стены, задал вопрос мужчина.
– Да.
– Великолепно! Вы гениальны!
– Спасибо.
Виктор не знал, что и думать. Между тем неизвестный включил свет, и Прокудин, щурясь, взглянул. Перед ним стоял высокий, светловолосый человек, облаченный в знакомый по фильмам о войне мундир СС.
СС – аббревиатура от нем. Schutzstaffel (Шутцштаффель) – охранные отряды.
– Кино и немцы, – пробормотал художник.
– Что вы сказали? – повернувшись, вопросил эсэсовец.
– Я говорю, что форма ваша сейчас неактуальна, – неожиданно зло выпалил Прокудин.
– Что это значит?
Внезапно осекшись, мужчина пристально посмотрел на собеседника.
– Мой мундир не вызывает у вас трепета и всё же он вам знаком. Где я?
– Соображалка у него работает, – подумал Виктор.
– Вы в свободном обществе, – произнёс он вслух. – Война давно закончилась, и, как одевались офицеры СС, я знаю только по кинокартинам…
– И кто здесь одержал победу?
– Я уроженец иной реальности, у нас победителями стали русские и их союзники – американцы и англичане. В этой параллели – не знаю, история давняя, время тут опережает моё на несколько столетий.
Неизвестный рухнул на стул, на лице его застыло изумлённое выражение.
– Как вы сюда попали? – задал встречный вопрос Виктор.
Незнакомец поднял голову.
– Через этот проход.
Он показал на едва видную при свете голубоватую «дверь».
– Портал, – шепнул Прокудин.
– Портал? – вздрогнув, повторил мужчина. – Портал между мирами? Но это же фантастика.
– Раньше я тоже так думал. Пока лично не убедился в обратном.
Оправившись от потрясения, эсэсовец встал и, подойдя к Виктору, протянул руку.
– Дитрих Штригель, – представился он.
– Виктор Прокудин, – не подавая своей, ответил тот.
– Вы не хотите пожать мне руку? – удивился Дитрих. – Почему?
– Во время войны СС не отличались гуманностью, наряду с гестапо…
– Вы правы, – отозвался Штригель, и глаза его погрустнели. – Но, поверьте, я никогда не проливал невинной крови.
Виктор смутился.
– Я не хотел вас обидеть, – сжимая ладонь нового знакомца, сказал он.
– Ваш поступок вполне оправдан, – успокоил его Дитрих.
Помолчав, он попросил:
– Виктор, пожалуйста, расскажите о ваших мирах. Мне безумно интересно, как шло развитие в них обоих.
– Хорошо. Правда, о здешнем я пока знаю немного, но охотно поделюсь известной мне информацией. А откуда вы сами?
– В моей параллели все земли, кроме США и Японии, входят в состав Великой Германской империи.
Увидев изумлённое лицо визави, Штригель улыбнулся:
– Похоже, разговор у нас будет долгим.
Мужчины подсели к маленькому столику в углу студии. Рассказав свою историю и выслушав повествование Прокудина, Штригель подпёр голову руками и долго молчал. Наконец, он поднял взгляд.
– Почему же нашей реальности так не повезло!
Голос его звучал невесело.
– Не только вашей, – возразил Виктор. – Моя жена чуть не погибла, наш брак находился на грани краха. И лишь здесь мы почувствовали себя людьми.
– Вы не видели того, что творится в Империи. Округ, которым я управляю – счастливое исключение, в других царят смерть и отчаяние.
– Это вы – счастливое исключение! – воскликнул собеседник. – Всё зависит от человека.
– Я стал таким благодаря фройляйн Браун. Меня, как и всех наци, воспитывали в пренебрежении к другим народам. Изольда в корне изменила моё мировоззрение, когда я был ещё юн и восприимчив.
– Фройляйн Браун… эта женщина не из потомков Евы – любовницы Гитлера?
– Которая так и осталась любовницей. Но, несмотря на это, их семья имеет огромное влияние на политическую жизнь Германской империи. Я не представляю…
Вдруг Дитрих, прервав сам себя, вскочил и с ужасом уставился на стену, где совсем недавно светился проход в его мир. Сорвавшись с места, он принялся ощупывать её и стучать по ней кулаками. Но от портала не осталось и следа. Застонав, Штригель схватился за голову.
– Господи, это же конец! Несчастные люди!
Прокудин понял, о чём говорит Дитрих.
– Что же делать? – растерянно произнёс он.
Лицо Штригеля стало сурово.
– У этих дверей есть график, согласно которому они открываются?
– Не думаю. Сегодня и этот, и пролом в доме наших двойников возникли спонтанно.
– Отведите меня к ним, – попросил Дитрих, – может, я сумею вернуться оттуда.
– Маловероятно, – с сомнением промолвил Виктор, – тот ход ведёт в мою реальность. Но если он исчез одновременно с этим, значит, при его появлении мы узнаем и о втором. Сейчас я всё выясню.
Подойдя к жужжащему видеофону, Прокудин набрал код переговорного устройства друзей.
– Портал закрылся, – доложил Ортвик, заглянув под громоздкую плиту, – а когда, мы не заметили. Ты скоро?
– Да. Уже еду, – ответил Виктор, отключая прибор.
И с расстроенным видом повернулся к Штригелю. Тот стоял, прикусив губу, по подбородку стекала струйка крови, а в остановившихся глазах застыла безнадёжность. Подойдя, Виктор робко положил руку на плечо мужчины.
– Послушайте, не стоит так себя мучить. Идёмте со мной, я устрою вас на ночлег.
Штригель перевёл невидящий взгляд на собеседника. Вытерев кровь ладонью, он недоумевающе посмотрел на неё и, достав платок, несколько раз приложил его к ранке.
– Вы правы, если я начну биться головой о стену, это вряд ли поможет, – угрюмо сказал он. – Идём.
Прокудин, удивлённый тем, как быстро Штригель взял себя в руки, пригласил его следовать за собой.
Ожидавшие Виктора друзья изумились, когда тот появился в сопровождении человека в нацистской форме, словно сошедшего с экрана. Наскоро объяснив ситуацию, Прокудин представил Дитриху жену и пару антиподов. Штригель улыбнулся новым знакомым, но взгляд его остался всё так же хмур. Аирин засуетилась, поговорила с базой, и вскоре все приступили к ужину.
Дитрих ел мало и без аппетита. Совершенно спокойно, в отличие от Прокудиных, он выслушал историю о переработке отходов, похвалив изобретательность учёных свободного общества. И охотно отвечал на вопросы, словно это помогало ему забыть, что он находится в чужом мире.
Время от времени люди посматривали туда, где ранее находился портал. Наконец, Ирина решилась спросить:
– Дитрих, а если проход больше не откроется? Что случится тогда?
Тот вздрогнул.
– Мой округ превратят в обычное гетто, – хрипло ответил он, – и, возможно, в отместку мне, уничтожат всё его население.
Глаза женщины округлились от ужаса.
– Этого нельзя допустить! – воскликнула она.
– Что вы предлагаете? – ровно и зло спросил Дитрих. – Проломить стену между двумя реальностями?
Ирина замолчала, понимая, что гость прав. А тот, смягчившись, положил ладонь на её запястье.
– Я благодарен вам за сочувствие. Но, учитывая, что пока мы ничего не можем сделать, лучше не растрачивать нервы понапрасну.
И усмехнулся.
– Судя по тому, что я узнал от Виктора, мне найдётся дело и в этом мире.
– У вас железная выдержка! – восхитился Ортвик.
– Это суровая необходимость в той паучьей банке, где я живу, – без улыбки ответил Дитрих.
– По… портал… – вдруг, заикаясь, выкрикнула Аирин.
Переглянувшись, Виктор и Дитрих вскочили и ринулись к двери. Последний, задержавшись на секунду, послал благодарный взгляд хозяевам и, сделав прощальный жест, выскочил на улицу.
– Удачи! – понеслись вслед голоса.
Влетев в студию, Дитрих споткнулся и упал, проехав на коленях до середины помещения. Не обращая внимания на боль от ушибов, он вскочил и повернулся к спутнику, протягивая руку. Тот крепко пожал её.
– Спасибо за всё, Виктор, – сердечно произнес Дитрих. – Надеюсь, мы видимся не в последний раз.
И, шагнув в призрачное пламя, исчез.
– Я тоже, – с запозданием отозвался Прокудин, не отрывая взгляда от немеркнущей пелены.
Откинувшись на спинку скамьи, где до него сидели «ангелы», Тиалонай размышлял. Из подслушанной беседы он сделал несколько выводов. Первый заключался в том, что Дилия, скорее всего, жива и вместе с другими несчастными находится в концлагере. А значит, её можно спасти.
Второе, что понял мальчик, «божественный» Дитрих – неплохой человек. Жители города и прилегающего к нему района вели вполне достойное существование, тогда как новости, получаемые из приобретённого за паёк радиоприёмника, наводили на мысль, что в других местах всё гораздо хуже. А про ночные рейды диктатор, похоже, просто не знал.
Третий вывод порадовал подростка больше всего: если обратиться к Штригелю, возможно, удастся освободить и Дилию, и тех, кого арестовал «ангельский» дозор.
Поднявшись, Тиалонай двинулся в сторону дома. Мальчик не был настолько глуп, чтобы, очертя голову, кинуться в резиденцию, он понимал, что ему понадобится помощь родителей. И вскоре он уже рассказывал им о том, что узнал. Корвит хмурился, а Ириан стояла, прижав ладонь ко рту. Перспектива встречи с «божеством» пугала обоих.
Но Дорпкуин всегда отличался смелостью и решительностью. Происходящее в округе возмущало его. И если дела обстояли так, как говорил сын, то стоило дерзнуть и обратиться к главе. Неудачная идея, родившаяся в голове Корвита, послужила катализатором череды необычных событий в жизни многих людей.
Поскольку границы резиденции «божественного» Дитриха тщательно охранялись, не приходилось и думать о том, чтобы пойти туда открыто. И Дорпкуин решил, что они попытаются прорваться в выходной, когда вокруг разгуливает меньше охраны и, следовательно, снижается степень риска. Впрочем, чем они рисковали? Обмороком от электрошокера или синяками от дубинок? Диктатор запретил «небожителям» ношение огнестрельного оружия, а значит, смерть незваным визитёрам не грозила. И в воскресенье Дорпкуины отправились ко дворцу.
Тот выглядел гораздо скромнее, чем по слухам. Лепнину и другие украшения, похоже, выдумали досужие болтуны, желающие похвастаться, что сумели побывать рядом. Чем ближе к резиденции подходили люди, тем более нервничал Тиалонай: дурные предчувствия мучили его и, как показали последующие события, не зря.
У входа их остановили «ангелы», язвительным тоном осведомившиеся, куда это они направляются. Пока родители что-то нарочито сбивчиво лепетали, Тиалонай скользнул за квадратную колонну. Скучающие караульные, развлекаясь, принялись толкать Ириан и Корвита прочь, а мальчик осторожно потянул тяжёлую дверь на себя.
И тут его заметили. Двое «небожителей» ринулись к зданию, а один из оставшихся выхватил пистолет. Увидевший это краем глаза подросток уже намеревался повернуть назад, когда прозвучали выстрелы, и Дорпкуины рухнули, как подкошенные. Тиалонай согнулся, словно от удара в живот, однако инстинкт самосохранения заставил его вбежать внутрь.
Уже не прячась, он мчался по большим и малым залам, а за ним неслась, казалось, вся армия Империи. Задыхаясь, мальчик уклонялся от недружеских объятий, но, в конце концов, преследователям удалось сбить его с ног. Покатившись по мраморному полу, Тиалонай в кровь разбил локти и колени и свернулся, закричав, от страшного удара ногой по рёбрам. Ни он, ни его палачи не услышали, как щёлкнул замок.
– Отойдите от ребёнка!
Повелительный голос с угрожающими интонациями заставил охранников остановиться. Тиалонай поднял голову и увидел Бога. Именно божеством показался ему одетый в белоснежные одежды высокий, светловолосый мужчина с правильными чертами лица, словно вырезанными на камне тонким резцом. Серо-стальные глаза незнакомца холодно смотрели на развернувшуюся перед ним сцену. Он махнул рукой.
– Убирайтесь вон! – прозвучал приказ.
«Ангелы» ретировались, а Штригель, подойдя к подростку, помог тому встать на ноги.
– Зачем ты здесь? – ровным тоном спросил «божественный» Дитрих.
Тиалонай открыл рот, чтобы ответить, и вдруг зарыдал. Взгляд мужчины оттаял, и он подтолкнул мальчика к потайной двери. Закрыв её на засов, Штригель щёлкнул выключателем и, усадив плачущего подростка на стул, протянул тому стакан с водой. Тиалонай выпил всё, чуть не откусывая зубами стекло, и немного успокоился. Когда он перестал всхлипывать, Дитрих повторил вопрос, и голос его прозвучал мягко:
– Так зачем же ты здесь? Разве тебе неизвестно, что жителям гетто опасно приближаться к охраняемому объекту?
– Меня принудили к этому обстоятельства.
И мальчик рассказал о причинах, заставивших его рискнуть жизнями родителей. Вспомнив о тех, подросток снова расплакался.
На лице Штригеля возникло непередаваемое выражение, так быстро сменялись эмоции, искажающие его черты. Растерянность, сочувствие и, наконец, всепоглощающую ярость разглядел Тиалонай в серых глазах. Вскочив, Дитрих заметался по комнате. Несколько резких слов, не понятых мальчиком, вырвалось сквозь сжатые зубы мужчины.
Наконец, Штригель остановился и, сев напротив Тиалоная, взял того за руки.
– «Ангелы» не имеют права носить огнестрельное оружие, а тем более применять его против населения, – сказал он. – Я дал это распоряжение, и никто его не отменял. Твои родители погибли из-за прямого неподчинения приказу, и, поверь, будут жестоко отомщены. Так же, как и все, умершие в Бухенвальде. А тех, кто ещё жив, я оттуда вытащу. Да, пора разобраться с гарнизоном «небожителей»!
Он поднял трубку телефона и, произнеся что-то, вновь показавшееся подростку абракадаброй, повернулся к нему.
– Ты останешься здесь ради собственной безопасности.
– Герр Штригель, – робко обратился к тому Тиалонай, – моя маленькая сестричка не выживет одна…
– Твой адрес?
Когда мальчик назвал его, Дитрих дал распоряжение, которое подросток понял – привезти девочку. Бросив трубку, Штригель стукнул кулаком по столу.
– Я никому не позволю мне мешать, – рявкнул он, но остыл, взглянув на испугавшегося ребёнка. Впервые лёгкая тень улыбки мелькнула на жёстком лице.
– Как тебя зовут?
Мальчик представился. Дитрих обнял его за плечи и повёл к двери в дальнем углу. Толкнув её, он сказал:
– Располагайся здесь, Тиалонай. Туалет и ванная там, обед подадут чуть позже. И… я понимаю, что твоя потеря невосполнима, но, раз невозможно ничего изменить, постарайся с этим смириться. Хорошо?
Подросток кивнул, но когда шаги Штригеля стихли, кинулся на кровать и утопил её в слезах.
Тихий звук заставил мужчину напрячься. Прыгнув к выключателю, он ударил по нему как раз в тот момент, когда у входа кто-то завозился. Хладнокровие сразу вернулось к Дитриху, и, сделав несколько неслышных шагов, он оказался за открывшейся дверью. Толкнув её, Штригель загородил выход.
Не ожидавший сюрпризов Виктор, услышав характерный звук защёлкнувшегося замка, обернулся и увидел тёмный мужской силуэт.
– Хальт! Хенде хох! – поводя пистолетом, приказал неизвестный.
Хальт! Хенде хох! (нем.Halt! Hande hoch!) – Стой! Руки вверх!
– Стою, – машинально отозвался Прокудин, подняв руки.
От неожиданности и нелепости ситуации он даже забыл испугаться.
– Кто вы? – по-русски спросил незваный гость.
– Я художник, – растерянно доложил Виктор. – Послушайте, оружие вам ни к чему, я не опасен.
Немного поколебавшись, незнакомец, спрятал неуместный предмет.
– Где я нахожусь? – поинтересовался он.
– В моей мастерской, – ответил ошеломлённый Прокудин.
– Вы автор этих полотен? – кивнув на стены, задал вопрос мужчина.
– Да.
– Великолепно! Вы гениальны!
– Спасибо.
Виктор не знал, что и думать. Между тем неизвестный включил свет, и Прокудин, щурясь, взглянул. Перед ним стоял высокий, светловолосый человек, облаченный в знакомый по фильмам о войне мундир СС.
СС – аббревиатура от нем. Schutzstaffel (Шутцштаффель) – охранные отряды.
– Кино и немцы, – пробормотал художник.
– Что вы сказали? – повернувшись, вопросил эсэсовец.
– Я говорю, что форма ваша сейчас неактуальна, – неожиданно зло выпалил Прокудин.
– Что это значит?
Внезапно осекшись, мужчина пристально посмотрел на собеседника.
– Мой мундир не вызывает у вас трепета и всё же он вам знаком. Где я?
– Соображалка у него работает, – подумал Виктор.
– Вы в свободном обществе, – произнёс он вслух. – Война давно закончилась, и, как одевались офицеры СС, я знаю только по кинокартинам…
– И кто здесь одержал победу?
– Я уроженец иной реальности, у нас победителями стали русские и их союзники – американцы и англичане. В этой параллели – не знаю, история давняя, время тут опережает моё на несколько столетий.
Неизвестный рухнул на стул, на лице его застыло изумлённое выражение.
– Как вы сюда попали? – задал встречный вопрос Виктор.
Незнакомец поднял голову.
– Через этот проход.
Он показал на едва видную при свете голубоватую «дверь».
– Портал, – шепнул Прокудин.
– Портал? – вздрогнув, повторил мужчина. – Портал между мирами? Но это же фантастика.
– Раньше я тоже так думал. Пока лично не убедился в обратном.
Оправившись от потрясения, эсэсовец встал и, подойдя к Виктору, протянул руку.
– Дитрих Штригель, – представился он.
– Виктор Прокудин, – не подавая своей, ответил тот.
– Вы не хотите пожать мне руку? – удивился Дитрих. – Почему?
– Во время войны СС не отличались гуманностью, наряду с гестапо…
– Вы правы, – отозвался Штригель, и глаза его погрустнели. – Но, поверьте, я никогда не проливал невинной крови.
Виктор смутился.
– Я не хотел вас обидеть, – сжимая ладонь нового знакомца, сказал он.
– Ваш поступок вполне оправдан, – успокоил его Дитрих.
Помолчав, он попросил:
– Виктор, пожалуйста, расскажите о ваших мирах. Мне безумно интересно, как шло развитие в них обоих.
– Хорошо. Правда, о здешнем я пока знаю немного, но охотно поделюсь известной мне информацией. А откуда вы сами?
– В моей параллели все земли, кроме США и Японии, входят в состав Великой Германской империи.
Увидев изумлённое лицо визави, Штригель улыбнулся:
– Похоже, разговор у нас будет долгим.
Мужчины подсели к маленькому столику в углу студии. Рассказав свою историю и выслушав повествование Прокудина, Штригель подпёр голову руками и долго молчал. Наконец, он поднял взгляд.
– Почему же нашей реальности так не повезло!
Голос его звучал невесело.
– Не только вашей, – возразил Виктор. – Моя жена чуть не погибла, наш брак находился на грани краха. И лишь здесь мы почувствовали себя людьми.
– Вы не видели того, что творится в Империи. Округ, которым я управляю – счастливое исключение, в других царят смерть и отчаяние.
– Это вы – счастливое исключение! – воскликнул собеседник. – Всё зависит от человека.
– Я стал таким благодаря фройляйн Браун. Меня, как и всех наци, воспитывали в пренебрежении к другим народам. Изольда в корне изменила моё мировоззрение, когда я был ещё юн и восприимчив.
– Фройляйн Браун… эта женщина не из потомков Евы – любовницы Гитлера?
– Которая так и осталась любовницей. Но, несмотря на это, их семья имеет огромное влияние на политическую жизнь Германской империи. Я не представляю…
Вдруг Дитрих, прервав сам себя, вскочил и с ужасом уставился на стену, где совсем недавно светился проход в его мир. Сорвавшись с места, он принялся ощупывать её и стучать по ней кулаками. Но от портала не осталось и следа. Застонав, Штригель схватился за голову.
– Господи, это же конец! Несчастные люди!
Прокудин понял, о чём говорит Дитрих.
– Что же делать? – растерянно произнёс он.
Лицо Штригеля стало сурово.
– У этих дверей есть график, согласно которому они открываются?
– Не думаю. Сегодня и этот, и пролом в доме наших двойников возникли спонтанно.
– Отведите меня к ним, – попросил Дитрих, – может, я сумею вернуться оттуда.
– Маловероятно, – с сомнением промолвил Виктор, – тот ход ведёт в мою реальность. Но если он исчез одновременно с этим, значит, при его появлении мы узнаем и о втором. Сейчас я всё выясню.
Подойдя к жужжащему видеофону, Прокудин набрал код переговорного устройства друзей.
– Портал закрылся, – доложил Ортвик, заглянув под громоздкую плиту, – а когда, мы не заметили. Ты скоро?
– Да. Уже еду, – ответил Виктор, отключая прибор.
И с расстроенным видом повернулся к Штригелю. Тот стоял, прикусив губу, по подбородку стекала струйка крови, а в остановившихся глазах застыла безнадёжность. Подойдя, Виктор робко положил руку на плечо мужчины.
– Послушайте, не стоит так себя мучить. Идёмте со мной, я устрою вас на ночлег.
Штригель перевёл невидящий взгляд на собеседника. Вытерев кровь ладонью, он недоумевающе посмотрел на неё и, достав платок, несколько раз приложил его к ранке.
– Вы правы, если я начну биться головой о стену, это вряд ли поможет, – угрюмо сказал он. – Идём.
Прокудин, удивлённый тем, как быстро Штригель взял себя в руки, пригласил его следовать за собой.
Ожидавшие Виктора друзья изумились, когда тот появился в сопровождении человека в нацистской форме, словно сошедшего с экрана. Наскоро объяснив ситуацию, Прокудин представил Дитриху жену и пару антиподов. Штригель улыбнулся новым знакомым, но взгляд его остался всё так же хмур. Аирин засуетилась, поговорила с базой, и вскоре все приступили к ужину.
Дитрих ел мало и без аппетита. Совершенно спокойно, в отличие от Прокудиных, он выслушал историю о переработке отходов, похвалив изобретательность учёных свободного общества. И охотно отвечал на вопросы, словно это помогало ему забыть, что он находится в чужом мире.
Время от времени люди посматривали туда, где ранее находился портал. Наконец, Ирина решилась спросить:
– Дитрих, а если проход больше не откроется? Что случится тогда?
Тот вздрогнул.
– Мой округ превратят в обычное гетто, – хрипло ответил он, – и, возможно, в отместку мне, уничтожат всё его население.
Глаза женщины округлились от ужаса.
– Этого нельзя допустить! – воскликнула она.
– Что вы предлагаете? – ровно и зло спросил Дитрих. – Проломить стену между двумя реальностями?
Ирина замолчала, понимая, что гость прав. А тот, смягчившись, положил ладонь на её запястье.
– Я благодарен вам за сочувствие. Но, учитывая, что пока мы ничего не можем сделать, лучше не растрачивать нервы понапрасну.
И усмехнулся.
– Судя по тому, что я узнал от Виктора, мне найдётся дело и в этом мире.
– У вас железная выдержка! – восхитился Ортвик.
– Это суровая необходимость в той паучьей банке, где я живу, – без улыбки ответил Дитрих.
– По… портал… – вдруг, заикаясь, выкрикнула Аирин.
Переглянувшись, Виктор и Дитрих вскочили и ринулись к двери. Последний, задержавшись на секунду, послал благодарный взгляд хозяевам и, сделав прощальный жест, выскочил на улицу.
– Удачи! – понеслись вслед голоса.
Влетев в студию, Дитрих споткнулся и упал, проехав на коленях до середины помещения. Не обращая внимания на боль от ушибов, он вскочил и повернулся к спутнику, протягивая руку. Тот крепко пожал её.
– Спасибо за всё, Виктор, – сердечно произнес Дитрих. – Надеюсь, мы видимся не в последний раз.
И, шагнув в призрачное пламя, исчез.
– Я тоже, – с запозданием отозвался Прокудин, не отрывая взгляда от немеркнущей пелены.
Откинувшись на спинку скамьи, где до него сидели «ангелы», Тиалонай размышлял. Из подслушанной беседы он сделал несколько выводов. Первый заключался в том, что Дилия, скорее всего, жива и вместе с другими несчастными находится в концлагере. А значит, её можно спасти.
Второе, что понял мальчик, «божественный» Дитрих – неплохой человек. Жители города и прилегающего к нему района вели вполне достойное существование, тогда как новости, получаемые из приобретённого за паёк радиоприёмника, наводили на мысль, что в других местах всё гораздо хуже. А про ночные рейды диктатор, похоже, просто не знал.
Третий вывод порадовал подростка больше всего: если обратиться к Штригелю, возможно, удастся освободить и Дилию, и тех, кого арестовал «ангельский» дозор.
Поднявшись, Тиалонай двинулся в сторону дома. Мальчик не был настолько глуп, чтобы, очертя голову, кинуться в резиденцию, он понимал, что ему понадобится помощь родителей. И вскоре он уже рассказывал им о том, что узнал. Корвит хмурился, а Ириан стояла, прижав ладонь ко рту. Перспектива встречи с «божеством» пугала обоих.
Но Дорпкуин всегда отличался смелостью и решительностью. Происходящее в округе возмущало его. И если дела обстояли так, как говорил сын, то стоило дерзнуть и обратиться к главе. Неудачная идея, родившаяся в голове Корвита, послужила катализатором череды необычных событий в жизни многих людей.
Поскольку границы резиденции «божественного» Дитриха тщательно охранялись, не приходилось и думать о том, чтобы пойти туда открыто. И Дорпкуин решил, что они попытаются прорваться в выходной, когда вокруг разгуливает меньше охраны и, следовательно, снижается степень риска. Впрочем, чем они рисковали? Обмороком от электрошокера или синяками от дубинок? Диктатор запретил «небожителям» ношение огнестрельного оружия, а значит, смерть незваным визитёрам не грозила. И в воскресенье Дорпкуины отправились ко дворцу.
Тот выглядел гораздо скромнее, чем по слухам. Лепнину и другие украшения, похоже, выдумали досужие болтуны, желающие похвастаться, что сумели побывать рядом. Чем ближе к резиденции подходили люди, тем более нервничал Тиалонай: дурные предчувствия мучили его и, как показали последующие события, не зря.
У входа их остановили «ангелы», язвительным тоном осведомившиеся, куда это они направляются. Пока родители что-то нарочито сбивчиво лепетали, Тиалонай скользнул за квадратную колонну. Скучающие караульные, развлекаясь, принялись толкать Ириан и Корвита прочь, а мальчик осторожно потянул тяжёлую дверь на себя.
И тут его заметили. Двое «небожителей» ринулись к зданию, а один из оставшихся выхватил пистолет. Увидевший это краем глаза подросток уже намеревался повернуть назад, когда прозвучали выстрелы, и Дорпкуины рухнули, как подкошенные. Тиалонай согнулся, словно от удара в живот, однако инстинкт самосохранения заставил его вбежать внутрь.
Уже не прячась, он мчался по большим и малым залам, а за ним неслась, казалось, вся армия Империи. Задыхаясь, мальчик уклонялся от недружеских объятий, но, в конце концов, преследователям удалось сбить его с ног. Покатившись по мраморному полу, Тиалонай в кровь разбил локти и колени и свернулся, закричав, от страшного удара ногой по рёбрам. Ни он, ни его палачи не услышали, как щёлкнул замок.
– Отойдите от ребёнка!
Повелительный голос с угрожающими интонациями заставил охранников остановиться. Тиалонай поднял голову и увидел Бога. Именно божеством показался ему одетый в белоснежные одежды высокий, светловолосый мужчина с правильными чертами лица, словно вырезанными на камне тонким резцом. Серо-стальные глаза незнакомца холодно смотрели на развернувшуюся перед ним сцену. Он махнул рукой.
– Убирайтесь вон! – прозвучал приказ.
«Ангелы» ретировались, а Штригель, подойдя к подростку, помог тому встать на ноги.
– Зачем ты здесь? – ровным тоном спросил «божественный» Дитрих.
Тиалонай открыл рот, чтобы ответить, и вдруг зарыдал. Взгляд мужчины оттаял, и он подтолкнул мальчика к потайной двери. Закрыв её на засов, Штригель щёлкнул выключателем и, усадив плачущего подростка на стул, протянул тому стакан с водой. Тиалонай выпил всё, чуть не откусывая зубами стекло, и немного успокоился. Когда он перестал всхлипывать, Дитрих повторил вопрос, и голос его прозвучал мягко:
– Так зачем же ты здесь? Разве тебе неизвестно, что жителям гетто опасно приближаться к охраняемому объекту?
– Меня принудили к этому обстоятельства.
И мальчик рассказал о причинах, заставивших его рискнуть жизнями родителей. Вспомнив о тех, подросток снова расплакался.
На лице Штригеля возникло непередаваемое выражение, так быстро сменялись эмоции, искажающие его черты. Растерянность, сочувствие и, наконец, всепоглощающую ярость разглядел Тиалонай в серых глазах. Вскочив, Дитрих заметался по комнате. Несколько резких слов, не понятых мальчиком, вырвалось сквозь сжатые зубы мужчины.
Наконец, Штригель остановился и, сев напротив Тиалоная, взял того за руки.
– «Ангелы» не имеют права носить огнестрельное оружие, а тем более применять его против населения, – сказал он. – Я дал это распоряжение, и никто его не отменял. Твои родители погибли из-за прямого неподчинения приказу, и, поверь, будут жестоко отомщены. Так же, как и все, умершие в Бухенвальде. А тех, кто ещё жив, я оттуда вытащу. Да, пора разобраться с гарнизоном «небожителей»!
Он поднял трубку телефона и, произнеся что-то, вновь показавшееся подростку абракадаброй, повернулся к нему.
– Ты останешься здесь ради собственной безопасности.
– Герр Штригель, – робко обратился к тому Тиалонай, – моя маленькая сестричка не выживет одна…
– Твой адрес?
Когда мальчик назвал его, Дитрих дал распоряжение, которое подросток понял – привезти девочку. Бросив трубку, Штригель стукнул кулаком по столу.
– Я никому не позволю мне мешать, – рявкнул он, но остыл, взглянув на испугавшегося ребёнка. Впервые лёгкая тень улыбки мелькнула на жёстком лице.
– Как тебя зовут?
Мальчик представился. Дитрих обнял его за плечи и повёл к двери в дальнем углу. Толкнув её, он сказал:
– Располагайся здесь, Тиалонай. Туалет и ванная там, обед подадут чуть позже. И… я понимаю, что твоя потеря невосполнима, но, раз невозможно ничего изменить, постарайся с этим смириться. Хорошо?
Подросток кивнул, но когда шаги Штригеля стихли, кинулся на кровать и утопил её в слезах.
