– Так поступил бы любой другой... Я же был при твоём разговоре с графом, ты помнишь? – Барон даже перешёл на «ты», лишая разговор официальности, желая стать ближе. – Он унизил тебя. Он тебя обидел. И что, ты даже не попытался отомстить ему через его дочь? Ты ни разу не сделал ей больно?
Маркграф устало прикрыл глаза, стискивая пальцы на обеих ладонях в кулаки.
– Ниард, мальчик мой, я же вижу, что что-то не так...
– Это она вам сказала, да? – Он разозлился. Что ж, когда защищаешься, реакция, может быть и такой. – Я не хочу об этом говорить! Это моё, понимаете? Только моё! Я и так сделал для неё всё, что мог! Я дал ей больше, чем должен был! Чем дал любой бы другой на моём месте, а она...
Барон взял его за плечи, больно впился пальцами.
– Она не при чём.
Маркграф вдруг сник, понимая, что сказал больше, чем следовало, и начнутся новые вопросы. Барон прошептал мягко, доверительно:
– Что-то не так ведь, верно? – Мягко встряхнул за плечи, заглядывая в лицо. Но Ниард дёрнулся, пытаясь сбросить с себя руки барона, зло глянул снизу вверх через изогнутую чёрную бровь.
– Отпустите меня! Я не хочу говорить об этом...
Но руки барона сбросить ему не удалось, наоборот, пальцы ещё сильнее впились в плечи, больно.
– Что ты скрываешь? Ниард?
– Спросите у неё...
– Она никогда не скажет, я уже пробовал... Ты же взял с неё слово, верно?
– Я не хочу! – Он дёрнулся всем телом и рывком поднялся на ноги, теперь глядел на барона сверху, он был выше его, но барона Дарла это нисколько не смущало. Маркграф отвернулся и, помолчав немного, добавил:
– Я много лет жил с этим и буду жить дальше. Вы приедете и уедете, а я останусь. Я никому никогда не говорил и не скажу. – Резко обернулся и добавил к уже сказанному: – Это – моё! Только моё!
– А если я смогу помочь?
Ниард вдруг рассмеялся холодно, обидно.
– Не надо, барон... Мне никто не поможет, кроме меня самого, а я не хочу. Меня устраивает моя жизнь... – Барон перебил его:
– Ты болен?
– Нет! Конечно, нет... Не пытайтесь, пожалуйста. Я понимаю, что вы радеете за неё, но, поверьте мне, её устраивает жизнь со мной. Мы живём по обоюдному согласию. – Он усмехнулся. – Как вы думаете, что должна испытывать девушка после того, как пережила насилие? Как она должна относиться к мужчинам? Ко всем мужчинам... Вы пробовали поставить себя на её место? Что она пережила, понесла от насильника, и никто не захотел её понять, даже родной отец...
– Подожди! – Барон Дарл перебил его. – Ты ведь не спишь с ней, правда? – Маркграф промолчал на этот вопрос. – Ты не трогаешь её, а как же ты?.. У тебя есть любовница? Здесь, в Берге? Кто она? – Он нахмурился, вспоминая всех женщин в замке – одни служанки, но со всеми господин был официально сдержан. – Как же ты...
– Не утруждайте себя, пожалуйста! – Теперь настала очередь Ниарда перебить его. – Хватит! Я не хочу больше об этом говорить... Уже поздно...
– Подожди! – Барон понимал, что если сейчас он не услышит всей правды, то не услышит её уже никогда. – Ниард! Это же не всё!
– Что? Что вам ещё от меня надо? Да, я не сплю с вашей племянницей, потому что она сама об этом попросила, потому что она боится мужчин. Да, возможно, у неё никогда не будет детей, можете так и передать своему сеньору, её отцу...
– А ты? Ты же можешь развестись и жениться заново! Тебе нужна полноценная жена и наследники, тебе нужны сыновья.
– А вашу племянницу выставить на улицу?
– Она могла бы уйти в монастырь.
– Граф не допустит этого.
– Ты можешь сам отпустить её.
Стоп! Об этом Ниард не думал, конечно, он ведь мог сам после развода отпустить её в монастырь, но он никогда не думал об этом, и слова барона вызвали раздражение. Барон спросил мягко:
– Ты сам прикрываешься ею? Так? Тебя вполне устраивает то, как вы живёте? Ты скрываешь свою любовницу? Кто она? Это какая-то влиятельная дама? – Ниард поморщился, как от сильной головной боли. – Она замужем, да? Ты боишься назвать её имя? Боишься гнева её мужа? Вы где-то тайно встречаетесь? Кто об этом ещё знает? Ты знаешь, как это опасно?
Ниард всердцах вскинул руки и стиснул запястьями виски, силясь хоть как-то остановить это безумие, прекратить то, что слышал, зашептал:
– Нет... Нет... Нет... Нет у меня никакой любовницы...
– Конечно, ты слишком молод, чтобы иметь влиятельную любовницу. – Барон помолчал. – Если это не женщина, то... – Глаза барона Дарла стали больше в два раза. – Мужчина? Ты связан порочной связью с мужчиной? Содомский грех! Боже мой! Ниард! – Сказать, что барон был удивлён – ничего не сказать! – Кто это? Это барон Гердис?
– Да нет же! Господи! – Ниард взорвался, сверкая глазами.– Вы с ума сошли! Нет! Нет у меня никаких мужчин и женщин нет!
Барон Дарл долго молчал, глядя в лицо молодого человека, пытаясь понять, что у него на душе, что в голове. Осторожно спросил:
– У тебя ни разу не было женщины?
Ниард вскинулся и гневно глянул исподлобья.
– Это легко исправить. Надо найти нормальную взрослую женщину, чистую и...
– Нет! – нервно перебил маркграф, сверкнув в полумраке белой полоской зубов.– Хватит! Никого мне не надо! Вы слышите меня? Никого!
– Ты боишься? Все боятся... Ничего в этом страшного нет. В первый раз всегда так...
– Нет! Никогда! Никогда больше...
– Больше? – Барон нахмурился. – Ну-ка, рассказывай. Ты отсюда не выйдешь, пока всё не расскажешь. Понятно тебе?
– Нет! Я никому и никогда этого не расскажу.
Барон подошёл к двери маленького кабинета и, сложив руки на груди, встал, прислонившись плечом к косяку, без единого слова дав понять этим, что, в самом деле, не выпустит из комнаты.
– Я подожду. Сегодня ночь откровений. Можешь сесть на стул ко мне спиной, представь, что меня вообще здесь нет. – Но Ниард глядел барону в лицо и отрицательно медленно качал головой из стороны в сторону, словно говоря: «Никогда... Никогда... Никогда...» – Ниард, ты всё равно должен когда-нибудь всё рассказать. Поверь мне, тебе станет легче. Я не буду смеяться и никому не расскажу.
Он мучился, метался по всей комнате туда-сюда, пинал стулья и швырял какие-то бумаги на столе, нервно рылся кочергой в камине, но барон Дарл даже не шелохнулся в дверях, только следил глазами за его перемещениями.
Наконец, маркграф сел на стул и устало запустил пальцы в волосы на затылке, с отчаянием поглядел исподлобья на своего «мучителя».
– Она была женой моего старшего брата... – Замолчал, будто ждал осуждений, но молчание барона подстегнуло его говорить дальше. – Мне было четырнадцать, а она была старше меня на восемь лет... Она была красивая... Очень... – Он говорил, говорил и говорил. Говорил так, как не говорил, наверное, ни с кем в своей жизни. Сначала короткими обрывистыми фразами, потом всё полнее, рассказывал о своих чувствах, о том, что переживал, о чём думал, обо всех своих попытках близких отношений с женщинами, об их насмешках и непонимании, о своей боли и о своём отчаянии.
И чем больше барон Дарл слушал его, тем больше понимал, что всего его жизненного опыта, всей его мудрости не хватит для того, чтобы исправить всё то, что было сделано много лет назад.
Чем он мог помочь этому парню? Что он мог сделать? Если бы он попросил его о чём-нибудь другом: написать письмо королю, провести торжественный приём, заключить торговый договор – пожалуйста! – он бы справился. Но он не женщина, чтобы суметь помочь в этом случае. Что можно здесь сделать?
– И ты решил больше всю жизнь не пытаться? – только и спросил. Маркграф посмотрел на него и ничего не ответил. – Господи, Ниард, тебе было четырнадцать лет, ты ничего из себя не представлял и был никем, сейчас ты маркграф, зять графа, хозяин замка и сеньор, и из-за какой-то дуры ты ставишь на себе крест? Когда-нибудь всё изменится. Ты встретишь нормальную женщину, и она поймёт тебя...
– Не надо, пожалуйста! – Ниард перебил его, выставив ладонь, поднялся на ноги и подошёл к барону. Упрямо смотрел сверху вниз на смущённого взрослого мужчину, который годился ему пусть и не в отцы, так в дяди. – Теперь вы пропустите меня?
Барон сделал шаг в сторону и пропустил молодого маркграфа в дверь, сам остался стоять на месте, долго глядел в какую-то точку на полу. Потом тяжело и медленно вздохнул. За витражным окном начал заниматься рассвет.
Впервые в жизни барон Дарл почувствовал себя беспомощным, как когда-то в детстве.
* * * * *
Ниард нашёл её в саду под старой грушей, так ему указали служанки. Оказывается, Вэллия очень часто бывала тут, читала молитвенник на свежем воздухе. Особенно сейчас, когда цвела старая груша, и корявые ветки, эти тонкие страшные пальцы, покрылись белыми нежными цветами. Большинство деревьев в саду уже отцвели и осыпались, а груша ещё держалась. Это дерево, видно, было очень старым, замшелый ствол уже скрутило, и, искривлённый, он продолжал расти и цвести каждую весну.
Именно здесь, под цветущей грушей, на маленькой лавочке очень часто с наступлением весны и проводила время маркграфиня Вэллия. Ниард нашёл её и встал рядом, положив ладонь на ствол груши почти у самого лица. Шершавая кора громко скрипнула под пальцами, и Вэллия обернулась, закрыла молитвенник не глядя, заложив палец там, где читала, со вздохом опустила плечи.
– Не бойся, это я. – Он понял, что напугал её своим появлением. – Я искал тебя.
– Что-нибудь случилось? – Вэллия смотрела ему в лицо снизу вверх.
– Я хотел поговорить. Твой дядя подал мне хорошую мысль, я обдумал её за несколько дней... – Вэллия поджала губы, понимая, что всё будет касаться её, но не промолвила ни слова. – Я подумал, если ты хочешь, если всё ещё хочешь, я могу развестись с тобой и сам отпустить тебя в монастырь. Может быть, конечно, я не смогу дать за тебя столько земель и денег, как дал бы твой отец, но, если ты всё ещё этого хочешь, это можно устроить.
– Ты собрался снова жениться?
Он немного растерялся от её вопроса и повёл подбородком.
– Нет...
– Я мешаю, да? Если планируется свадьба, если нужна другая хозяйка и мать, я всё понимаю... – Она почувствовала, как начали дрожать пальцы и подбородок. Господи, за эти месяцы она уже успела привыкнуть к этому замку, к этому окружению, неужели всё опять менять? – Конечно, тебе нужна другая женщина и жена... Я всё понимаю, нужны наследники, сыновья... Давно уже пора было.
Ниард слушал её, нахмуриваясь с каждым словом её всё больше и больше.
– Нет! Всё зависит от тебя! Если ты больше не настаиваешь и больше не хочешь уходить в монастырь, я не заставляю. Мне ты не мешаешь.
Вэллия пожала плечами, словно бы спрашивая: «А что тогда?»
Ниард продолжил:
– Устраивает ли тебя жизнь здесь? Со мной? Может быть, я не могу дать тебе то, что надо, что ты хочешь... Жениться я не собираюсь... – Вэллия вдруг перебила его, чего никогда не делала:
– Она умерла?
– Кто? – Он на мгновение замешкался с ответом и, не поняв, переспросил озадаченно. Вэллия поднялась ему навстречу и закрыла молитвенник, стиснув его пальцами обеих рук. Прошептала:
– Та, кого ты любил... – Он нахмурился при её словах. – Другая женщина, она оставила большой след, из-за любви к ней тяжело полюбить другую. Я понимаю... Это, наверное, какая-то клятва, верность ей, да? Ты никогда не женишься...
Он, удивлённо вскинув брови, смотрел ей в лицо. Она думала так? Так?
А что из её слов неправда? Ведь любил же эту Эльзу, и оставила она после себя на сердце такое, что... И умерла... Только вместо клятвы в любви перед смертью с её губ слетали проклятья... И другую он никогда не полюбит... Всё правильно. Всё верно.
Он покачал головой и подтвердил её слова:
– Не женюсь.
– Я уйду в монастырь, если ты сам этого хочешь, если настаиваешь... Но это получится только после развода, а развод – это тень на отца и на меня...
– Можно было бы придумать другую причину развода...
– Какую?
– Значит, ты не хочешь?
– Я уже привыкла жить так, но я всегда соглашусь уйти, если появится другая, та, которую ты полюбишь...
Он как-то медленно и холодно улыбнулся с насмешкой, не веря её словам, словно она говорила о чём-то несбыточном, и он это знал.
– Бывают люди однолюбы, я знаю, – продолжила она. – Наверное, это тяжело, любить всю жизнь и знать, что увидеться сможешь только там... – Она подняла глаза к небу, указывая на него. Но Ниард усмехнулся вдруг, словно она говорила глупости, и Вэллия растерянно пожала плечами.
– Вот вы где! – По тропинке подошёл барон Дарл. – А я ищу, ищу... Спрятались?
Вэллия улыбнулась крёстному.
– Надо проверить обед. Извините меня. – Ушла. Барон и маркграф проводили её глазами, а потом барон перевёл взгляд на лицо Ниарда, спросил:
– Избегаешь меня?
Маркграф удивился, вскинув тёмные брови.
– Почему?
– Не знаю. Я прихожу, ты уходишь, я туда, ты – обратно. Бегаешь от меня? – Ниард отвёл взгляд. – Ты что, думаешь, я по-другому начну к тебе относиться, если узнал, что ты девственник? – Ниард поморщился, как от внезапной зубной боли, это слово невыносимо резало слух. – Да-да, так и есть! Что бы ты себе ни навоображал, в чём бы ты себя ни убедил, ты просто девственник, как бы тебе это не нравилось. Через это проходят все, кто-то позже, кто-то раньше. Наступит момент, когда и ты станешь нормальным мужчиной, и прекрати это ребячество! – Его покровительственный тон взрослого опытного человека угнетал Ниарда, лишал сил.
– Вас послушать, так проблема и яйца выеденного не стоит...
– Конечно! Какая это проблема? Это ты создал эту проблему! Только ты и никто больше... И вылечить себя сможешь только ты сам... Пока будешь вести себя вот так, ничего не изменится.
– Как? Что должно измениться? – Ниард всеми силами хотел перевести разговор на другую тему, хотел бы уйти, чтоб его оставили в покое, но второго такого настойчивого и упрямого, как барон, ещё поискать.
– Если ты будешь прятаться, избегать женщин, жить в жалости к самому себе, ты так и умрёшь монахом.
– Ну и что? Какое кому до этого дело? Может быть, я действительно уйду в монастырь.
Барон Дарл усмехнулся, сверкнув тёмными глазами.
– Вы и так живёте с ней, как два монаха! Куда уж больше!
– Меня это устраивает.
– Вряд ли это может кого-то устроить.
– Начнётся война, и я уйду на войну.
– Да, – барон согласно качал головой, – и погибну там, да? Молодец! А зачем жить? Можно же умереть, как герой. Зачем земли, титул, замок? Зачем это всё, конечно.
– Я не хотел этого всего, я хотел просто стать рыцарем, а это всё принадлежало Роналду... моему брату... и земли... и титул...
– Только его уже нет, а ты есть, и всё это теперь твоё. Так уж получилось, брата больше нет. Сколько лет ты уже здесь маркграфом? Помолись Богу и берись за дело. Хватит жалеть себя...
– Я не жалею! – он перебил нетерпеливо. – Я уже смирился...
– Конечно, ты смирился, а что тебе ещё делать? Так же проще.
Ниард аж побелел от возмущения. Тон барона, его слова раздражали его, а, может быть, барон этого и хотел.
– Посмотри на меня! – Барон Дарл разбросал в стороны руки, раскрыл ладони, до этого сложенные на груди. – Посмотри внимательно. Я родился калекой, младшим ребёнком в семье, мой брат получил все земли отца, я не получил ни лье земли, ни замка, а титул достался мне от матери. У меня нет господина, который заботился бы обо мне, дал бы мне земли и службу.
Маркграф устало прикрыл глаза, стискивая пальцы на обеих ладонях в кулаки.
– Ниард, мальчик мой, я же вижу, что что-то не так...
– Это она вам сказала, да? – Он разозлился. Что ж, когда защищаешься, реакция, может быть и такой. – Я не хочу об этом говорить! Это моё, понимаете? Только моё! Я и так сделал для неё всё, что мог! Я дал ей больше, чем должен был! Чем дал любой бы другой на моём месте, а она...
Барон взял его за плечи, больно впился пальцами.
– Она не при чём.
Маркграф вдруг сник, понимая, что сказал больше, чем следовало, и начнутся новые вопросы. Барон прошептал мягко, доверительно:
– Что-то не так ведь, верно? – Мягко встряхнул за плечи, заглядывая в лицо. Но Ниард дёрнулся, пытаясь сбросить с себя руки барона, зло глянул снизу вверх через изогнутую чёрную бровь.
– Отпустите меня! Я не хочу говорить об этом...
Но руки барона сбросить ему не удалось, наоборот, пальцы ещё сильнее впились в плечи, больно.
– Что ты скрываешь? Ниард?
– Спросите у неё...
– Она никогда не скажет, я уже пробовал... Ты же взял с неё слово, верно?
– Я не хочу! – Он дёрнулся всем телом и рывком поднялся на ноги, теперь глядел на барона сверху, он был выше его, но барона Дарла это нисколько не смущало. Маркграф отвернулся и, помолчав немного, добавил:
– Я много лет жил с этим и буду жить дальше. Вы приедете и уедете, а я останусь. Я никому никогда не говорил и не скажу. – Резко обернулся и добавил к уже сказанному: – Это – моё! Только моё!
– А если я смогу помочь?
Ниард вдруг рассмеялся холодно, обидно.
– Не надо, барон... Мне никто не поможет, кроме меня самого, а я не хочу. Меня устраивает моя жизнь... – Барон перебил его:
– Ты болен?
– Нет! Конечно, нет... Не пытайтесь, пожалуйста. Я понимаю, что вы радеете за неё, но, поверьте мне, её устраивает жизнь со мной. Мы живём по обоюдному согласию. – Он усмехнулся. – Как вы думаете, что должна испытывать девушка после того, как пережила насилие? Как она должна относиться к мужчинам? Ко всем мужчинам... Вы пробовали поставить себя на её место? Что она пережила, понесла от насильника, и никто не захотел её понять, даже родной отец...
– Подожди! – Барон Дарл перебил его. – Ты ведь не спишь с ней, правда? – Маркграф промолчал на этот вопрос. – Ты не трогаешь её, а как же ты?.. У тебя есть любовница? Здесь, в Берге? Кто она? – Он нахмурился, вспоминая всех женщин в замке – одни служанки, но со всеми господин был официально сдержан. – Как же ты...
– Не утруждайте себя, пожалуйста! – Теперь настала очередь Ниарда перебить его. – Хватит! Я не хочу больше об этом говорить... Уже поздно...
– Подожди! – Барон понимал, что если сейчас он не услышит всей правды, то не услышит её уже никогда. – Ниард! Это же не всё!
– Что? Что вам ещё от меня надо? Да, я не сплю с вашей племянницей, потому что она сама об этом попросила, потому что она боится мужчин. Да, возможно, у неё никогда не будет детей, можете так и передать своему сеньору, её отцу...
– А ты? Ты же можешь развестись и жениться заново! Тебе нужна полноценная жена и наследники, тебе нужны сыновья.
– А вашу племянницу выставить на улицу?
– Она могла бы уйти в монастырь.
– Граф не допустит этого.
– Ты можешь сам отпустить её.
Стоп! Об этом Ниард не думал, конечно, он ведь мог сам после развода отпустить её в монастырь, но он никогда не думал об этом, и слова барона вызвали раздражение. Барон спросил мягко:
– Ты сам прикрываешься ею? Так? Тебя вполне устраивает то, как вы живёте? Ты скрываешь свою любовницу? Кто она? Это какая-то влиятельная дама? – Ниард поморщился, как от сильной головной боли. – Она замужем, да? Ты боишься назвать её имя? Боишься гнева её мужа? Вы где-то тайно встречаетесь? Кто об этом ещё знает? Ты знаешь, как это опасно?
Ниард всердцах вскинул руки и стиснул запястьями виски, силясь хоть как-то остановить это безумие, прекратить то, что слышал, зашептал:
– Нет... Нет... Нет... Нет у меня никакой любовницы...
– Конечно, ты слишком молод, чтобы иметь влиятельную любовницу. – Барон помолчал. – Если это не женщина, то... – Глаза барона Дарла стали больше в два раза. – Мужчина? Ты связан порочной связью с мужчиной? Содомский грех! Боже мой! Ниард! – Сказать, что барон был удивлён – ничего не сказать! – Кто это? Это барон Гердис?
– Да нет же! Господи! – Ниард взорвался, сверкая глазами.– Вы с ума сошли! Нет! Нет у меня никаких мужчин и женщин нет!
Барон Дарл долго молчал, глядя в лицо молодого человека, пытаясь понять, что у него на душе, что в голове. Осторожно спросил:
– У тебя ни разу не было женщины?
Ниард вскинулся и гневно глянул исподлобья.
– Это легко исправить. Надо найти нормальную взрослую женщину, чистую и...
– Нет! – нервно перебил маркграф, сверкнув в полумраке белой полоской зубов.– Хватит! Никого мне не надо! Вы слышите меня? Никого!
– Ты боишься? Все боятся... Ничего в этом страшного нет. В первый раз всегда так...
– Нет! Никогда! Никогда больше...
– Больше? – Барон нахмурился. – Ну-ка, рассказывай. Ты отсюда не выйдешь, пока всё не расскажешь. Понятно тебе?
– Нет! Я никому и никогда этого не расскажу.
Барон подошёл к двери маленького кабинета и, сложив руки на груди, встал, прислонившись плечом к косяку, без единого слова дав понять этим, что, в самом деле, не выпустит из комнаты.
– Я подожду. Сегодня ночь откровений. Можешь сесть на стул ко мне спиной, представь, что меня вообще здесь нет. – Но Ниард глядел барону в лицо и отрицательно медленно качал головой из стороны в сторону, словно говоря: «Никогда... Никогда... Никогда...» – Ниард, ты всё равно должен когда-нибудь всё рассказать. Поверь мне, тебе станет легче. Я не буду смеяться и никому не расскажу.
Он мучился, метался по всей комнате туда-сюда, пинал стулья и швырял какие-то бумаги на столе, нервно рылся кочергой в камине, но барон Дарл даже не шелохнулся в дверях, только следил глазами за его перемещениями.
Наконец, маркграф сел на стул и устало запустил пальцы в волосы на затылке, с отчаянием поглядел исподлобья на своего «мучителя».
– Она была женой моего старшего брата... – Замолчал, будто ждал осуждений, но молчание барона подстегнуло его говорить дальше. – Мне было четырнадцать, а она была старше меня на восемь лет... Она была красивая... Очень... – Он говорил, говорил и говорил. Говорил так, как не говорил, наверное, ни с кем в своей жизни. Сначала короткими обрывистыми фразами, потом всё полнее, рассказывал о своих чувствах, о том, что переживал, о чём думал, обо всех своих попытках близких отношений с женщинами, об их насмешках и непонимании, о своей боли и о своём отчаянии.
И чем больше барон Дарл слушал его, тем больше понимал, что всего его жизненного опыта, всей его мудрости не хватит для того, чтобы исправить всё то, что было сделано много лет назад.
Чем он мог помочь этому парню? Что он мог сделать? Если бы он попросил его о чём-нибудь другом: написать письмо королю, провести торжественный приём, заключить торговый договор – пожалуйста! – он бы справился. Но он не женщина, чтобы суметь помочь в этом случае. Что можно здесь сделать?
– И ты решил больше всю жизнь не пытаться? – только и спросил. Маркграф посмотрел на него и ничего не ответил. – Господи, Ниард, тебе было четырнадцать лет, ты ничего из себя не представлял и был никем, сейчас ты маркграф, зять графа, хозяин замка и сеньор, и из-за какой-то дуры ты ставишь на себе крест? Когда-нибудь всё изменится. Ты встретишь нормальную женщину, и она поймёт тебя...
– Не надо, пожалуйста! – Ниард перебил его, выставив ладонь, поднялся на ноги и подошёл к барону. Упрямо смотрел сверху вниз на смущённого взрослого мужчину, который годился ему пусть и не в отцы, так в дяди. – Теперь вы пропустите меня?
Барон сделал шаг в сторону и пропустил молодого маркграфа в дверь, сам остался стоять на месте, долго глядел в какую-то точку на полу. Потом тяжело и медленно вздохнул. За витражным окном начал заниматься рассвет.
Впервые в жизни барон Дарл почувствовал себя беспомощным, как когда-то в детстве.
* * * * *
Глава 21
Ниард нашёл её в саду под старой грушей, так ему указали служанки. Оказывается, Вэллия очень часто бывала тут, читала молитвенник на свежем воздухе. Особенно сейчас, когда цвела старая груша, и корявые ветки, эти тонкие страшные пальцы, покрылись белыми нежными цветами. Большинство деревьев в саду уже отцвели и осыпались, а груша ещё держалась. Это дерево, видно, было очень старым, замшелый ствол уже скрутило, и, искривлённый, он продолжал расти и цвести каждую весну.
Именно здесь, под цветущей грушей, на маленькой лавочке очень часто с наступлением весны и проводила время маркграфиня Вэллия. Ниард нашёл её и встал рядом, положив ладонь на ствол груши почти у самого лица. Шершавая кора громко скрипнула под пальцами, и Вэллия обернулась, закрыла молитвенник не глядя, заложив палец там, где читала, со вздохом опустила плечи.
– Не бойся, это я. – Он понял, что напугал её своим появлением. – Я искал тебя.
– Что-нибудь случилось? – Вэллия смотрела ему в лицо снизу вверх.
– Я хотел поговорить. Твой дядя подал мне хорошую мысль, я обдумал её за несколько дней... – Вэллия поджала губы, понимая, что всё будет касаться её, но не промолвила ни слова. – Я подумал, если ты хочешь, если всё ещё хочешь, я могу развестись с тобой и сам отпустить тебя в монастырь. Может быть, конечно, я не смогу дать за тебя столько земель и денег, как дал бы твой отец, но, если ты всё ещё этого хочешь, это можно устроить.
– Ты собрался снова жениться?
Он немного растерялся от её вопроса и повёл подбородком.
– Нет...
– Я мешаю, да? Если планируется свадьба, если нужна другая хозяйка и мать, я всё понимаю... – Она почувствовала, как начали дрожать пальцы и подбородок. Господи, за эти месяцы она уже успела привыкнуть к этому замку, к этому окружению, неужели всё опять менять? – Конечно, тебе нужна другая женщина и жена... Я всё понимаю, нужны наследники, сыновья... Давно уже пора было.
Ниард слушал её, нахмуриваясь с каждым словом её всё больше и больше.
– Нет! Всё зависит от тебя! Если ты больше не настаиваешь и больше не хочешь уходить в монастырь, я не заставляю. Мне ты не мешаешь.
Вэллия пожала плечами, словно бы спрашивая: «А что тогда?»
Ниард продолжил:
– Устраивает ли тебя жизнь здесь? Со мной? Может быть, я не могу дать тебе то, что надо, что ты хочешь... Жениться я не собираюсь... – Вэллия вдруг перебила его, чего никогда не делала:
– Она умерла?
– Кто? – Он на мгновение замешкался с ответом и, не поняв, переспросил озадаченно. Вэллия поднялась ему навстречу и закрыла молитвенник, стиснув его пальцами обеих рук. Прошептала:
– Та, кого ты любил... – Он нахмурился при её словах. – Другая женщина, она оставила большой след, из-за любви к ней тяжело полюбить другую. Я понимаю... Это, наверное, какая-то клятва, верность ей, да? Ты никогда не женишься...
Он, удивлённо вскинув брови, смотрел ей в лицо. Она думала так? Так?
А что из её слов неправда? Ведь любил же эту Эльзу, и оставила она после себя на сердце такое, что... И умерла... Только вместо клятвы в любви перед смертью с её губ слетали проклятья... И другую он никогда не полюбит... Всё правильно. Всё верно.
Он покачал головой и подтвердил её слова:
– Не женюсь.
– Я уйду в монастырь, если ты сам этого хочешь, если настаиваешь... Но это получится только после развода, а развод – это тень на отца и на меня...
– Можно было бы придумать другую причину развода...
– Какую?
– Значит, ты не хочешь?
– Я уже привыкла жить так, но я всегда соглашусь уйти, если появится другая, та, которую ты полюбишь...
Он как-то медленно и холодно улыбнулся с насмешкой, не веря её словам, словно она говорила о чём-то несбыточном, и он это знал.
– Бывают люди однолюбы, я знаю, – продолжила она. – Наверное, это тяжело, любить всю жизнь и знать, что увидеться сможешь только там... – Она подняла глаза к небу, указывая на него. Но Ниард усмехнулся вдруг, словно она говорила глупости, и Вэллия растерянно пожала плечами.
– Вот вы где! – По тропинке подошёл барон Дарл. – А я ищу, ищу... Спрятались?
Вэллия улыбнулась крёстному.
– Надо проверить обед. Извините меня. – Ушла. Барон и маркграф проводили её глазами, а потом барон перевёл взгляд на лицо Ниарда, спросил:
– Избегаешь меня?
Маркграф удивился, вскинув тёмные брови.
– Почему?
– Не знаю. Я прихожу, ты уходишь, я туда, ты – обратно. Бегаешь от меня? – Ниард отвёл взгляд. – Ты что, думаешь, я по-другому начну к тебе относиться, если узнал, что ты девственник? – Ниард поморщился, как от внезапной зубной боли, это слово невыносимо резало слух. – Да-да, так и есть! Что бы ты себе ни навоображал, в чём бы ты себя ни убедил, ты просто девственник, как бы тебе это не нравилось. Через это проходят все, кто-то позже, кто-то раньше. Наступит момент, когда и ты станешь нормальным мужчиной, и прекрати это ребячество! – Его покровительственный тон взрослого опытного человека угнетал Ниарда, лишал сил.
– Вас послушать, так проблема и яйца выеденного не стоит...
– Конечно! Какая это проблема? Это ты создал эту проблему! Только ты и никто больше... И вылечить себя сможешь только ты сам... Пока будешь вести себя вот так, ничего не изменится.
– Как? Что должно измениться? – Ниард всеми силами хотел перевести разговор на другую тему, хотел бы уйти, чтоб его оставили в покое, но второго такого настойчивого и упрямого, как барон, ещё поискать.
– Если ты будешь прятаться, избегать женщин, жить в жалости к самому себе, ты так и умрёшь монахом.
– Ну и что? Какое кому до этого дело? Может быть, я действительно уйду в монастырь.
Барон Дарл усмехнулся, сверкнув тёмными глазами.
– Вы и так живёте с ней, как два монаха! Куда уж больше!
– Меня это устраивает.
– Вряд ли это может кого-то устроить.
– Начнётся война, и я уйду на войну.
– Да, – барон согласно качал головой, – и погибну там, да? Молодец! А зачем жить? Можно же умереть, как герой. Зачем земли, титул, замок? Зачем это всё, конечно.
– Я не хотел этого всего, я хотел просто стать рыцарем, а это всё принадлежало Роналду... моему брату... и земли... и титул...
– Только его уже нет, а ты есть, и всё это теперь твоё. Так уж получилось, брата больше нет. Сколько лет ты уже здесь маркграфом? Помолись Богу и берись за дело. Хватит жалеть себя...
– Я не жалею! – он перебил нетерпеливо. – Я уже смирился...
– Конечно, ты смирился, а что тебе ещё делать? Так же проще.
Ниард аж побелел от возмущения. Тон барона, его слова раздражали его, а, может быть, барон этого и хотел.
– Посмотри на меня! – Барон Дарл разбросал в стороны руки, раскрыл ладони, до этого сложенные на груди. – Посмотри внимательно. Я родился калекой, младшим ребёнком в семье, мой брат получил все земли отца, я не получил ни лье земли, ни замка, а титул достался мне от матери. У меня нет господина, который заботился бы обо мне, дал бы мне земли и службу.
