Калека не нужен никому. Какой из меня воин? Я живу из милости сначала своей сестры, теперь её мужа. В любой момент он вышвырнет меня на улицу и будет прав.
Я вообще никогда не женюсь, потому что ни одна знатная дама не пойдёт за меня замуж. Я – калека, ты это понимаешь? – Он перешёл на шёпот, но сила его слов ударяла по сердцу больше, чем любой крик. – Но я не пал духом, я живу и благодарю Бога за то, что у меня есть... Я не жалею себя и не отгораживаюсь от жизни. У меня была любовь, и я терял близких, и я не знаю, где я встречу свою старость. Не смотри на то, что волосы у меня седые, я старше тебя всего лет на пятнадцать...
Хватит, Ниард! – Он повысил голос. – Хватит жалеть себя! Подавай на развод и ищи себе подходящую жену, тебе нужны дети, наследники. У тебя есть земли и замок, у тебя есть сеньор...
– Я не хочу разводиться... – упрямо перебил его Ниард негромко, но твёрдо.
– Попроси её уйти в монастырь, она этого хотела, она просила об этом.
– Она не хочет, я говорил с ней...
– Хорошо, я сам поговорю с ней! – Барон Дарл развернулся, чтобы идти, но Ниард преградил ему путь.
– Постойте! Не надо! Прошу вас... Умоляю... – он с крика перешёл на еле слышный шёпот и смотрел в глаза барона Дарла с мольбой. – Не надо этого... Я всё равно не женюсь... пока... – добавил для чего-то. Помолчал и продолжил: – Она же ваша племянница, она – ваша крестница...
Барон Дарл тряхнул длинными чуть седыми волосами и ответил:
– Я знаю. И я люблю её. Мне её жалко. Но я не хочу, чтобы из-за неё ты сломал себе жизнь. Она сама хотела уйти в монастырь, она просила графа об этом...
Ниард поморщился, как от боли. Разве это она ломала ему жизнь? Она наоборот тянула на себе всё хозяйство в замке, вон, что наделала в саду! И живёт тихо, никому не мешает, его не трогает. Разве можно её вот так? Да и если б ему это надо было, ведь всё равно – всё пустое! Не женится он никогда.
– Не надо, пожалуйста... Мне всё равно это не надо. Я не хочу искать чего-то другого. Поверьте мне. Я не хочу, чтобы все узнали, я не знаю, и какая будет другая – неизвестно. Я не хочу, чтобы надо мной опять смеялись или обсуждали... Не надо её в монастырь, пожалуйста... – Он растерялся, не знал, что ещё сказать.
– Ты так и будешь всю жизнь прятаться за неё... Она слабая, а ты ещё слабее.
Ниард ничего не ответил, опустил голову и упёрся взглядом в землю под ногами. Над головой зашумел ветер в листьях старой груши, посыпались белые лепестки. Барон Дарл, прихрамывая, пошёл по тропинке. Ниард так и остался стоять, боясь пошевельнуться. «Слабак... Конечно, слабак... Спрятался за женскую юбку... Что уж говорить...»
* * * * *
В июне, на десятый день после Троицы, пришли с границы плохие вести. Граф Доранн Лионский вторгся в земли Берга, точнее, в земли баронов и рыцарей – вассалов маркграфа Ниарда, но это уже было неважно. Это была война, и она несла всё, что несёт любая война, где и когда бы она ни начиналась.
Целыми днями шли с границ вести от вассалов, засевших в своих замках. Ехали из конца в конец марки гонцы с письмами. С земель снимались крестьяне, и по дорогам в сторону Бергского замка тянулись друг за другом возы со скарбом, шли люди и скот. Все надеялись спрятаться в Берге, ведь давно было всем известно, что замок этот неприступен.
Сотни людей, наполненных страхом и тревогой, с огромными испуганными глазами, плачущими детьми и ревущим скотом заполонили дороги. А следом их настигали новости о том, что граф Доранн занял то один замок, то другой, о сожжённых деревнях и сёлах.
В Бергском замке все эти дни было тревожно. Не вернулся со своих земель барон Гердис, его замок с первых же дней оказался в окружении. Барон Дарл, всё ещё гостивший в Берге, отказался покинуть земли и решил остаться. В Дарн графу Вольдейну полетели гонцы с письмами-просьбами о военной помощи.
Конечно же, Ниард понимал, что самому ему земли свои не удержать, без помощи сеньора ему не справиться. Если граф Вольдейн поторопится собрать свои войска, быстро призовёт в Дарн своих вассалов и их рыцарей, то они сумеют выйти на помощь Бергу дней через десять-пятнадцать. Если, конечно, Берг ещё нужен графу, а он нужен, ведь для чего-то граф отдал за маркграфа свою дочь, значит, дорожит этими землями. Иначе и быть не может.
Им надо продержаться это время, тем более что граф Лионский ещё ходит за горами, там, за перевалом, он берёт замки вассалов Ниарда. Где-то там барон Гердис... На это у него уйдёт ещё несколько дней, а потом он преодолеет перевал. Конечно, не все крепости успели достроить, две почти целиком, две доделывали уже впопыхах, а одна осталась почти в фундаменте... Сейчас на ней идут экстренные работы, но за два-три дня всё равно не успеешь. Может быть, эти крепости и посты на них сумеют задержать продвижение лионских рыцарей хоть на несколько дней, а там, Бог даст, подоспеет и граф Вольдейн с войсками.
Конечно, Берг может продержаться, в хрониках пишут, что его ни разу не смогли взять вражеские войска, но испытывать судьбу и стены замка на прочность не хотелось. Тем более, когда это было, самого Ниарда здесь не было, и в Берге ему ещё ни разу не приходилось держать осаду. Он даже не знал, есть ли тут секретные подземные ходы, есть ли возможность тайно покинуть замок.
Хорошо хоть, что рядом был барон Дарл. Когда рядом есть кто-то старше, с кем можно посоветоваться, всегда легче. И Ниард был рад, что барон не вернулся в земли графа Вольдейна, а решил остаться рядом с племянницей. Может быть, хотя бы это будет ещё одним аргументом к тому, чтобы заставить графа Вольдейна поторопиться. Барон Дарл – брат его жены, советник, а Вэллия – единственная дочь. Ладно уж, сам Ниард – не лучший зять...
В Берге готовились к осаде. Проверяли колодцы, запасы пищи, чистили и готовили оружие, заготовили брёвна для палисадов и ворот, строили хорды на стенах замка, подтягивали войска из равнинного Берга. Отец Валериан проводил службу за службой, прося у Господа помощи в предстоящей осаде. Совсем скоро в замок хлынут беженцы из-за перевала, всех их надо будет разместить, найти крышу над головой. Может быть, кто-то из вассалов маркграфа будет искать убежища в столице, Берг тоже должен будет принять их и их семьи.
Самая тяжёлая обстановка складывалась с продуктами. Лето только началось, в равнинном Берге уже колосились озимые, но ещё как минимум месяц, пока крестьяне начнут первую жатву. А за зиму и весну все запасы уже подобрали, даже в замке маркграфа запасов хватит на неделю. А если придут беженцы и подойдут войска? Маркграф Ниард объявил экстренный сбор налогов, занизив их по сравнению с осенними, в надежде, что кто-то из зажиточных крестьян сможет расплатиться заранее. Такие, конечно, будут, но их будет немного. И их хлеб – это только капля в море...
Через два дня в Берг прибыло семейство барона Гердиса – жена и двое детей. Сам барон остался в своих землях оборонять родовой замок, а жену и детей ещё раньше отправил под защиту сеньора. Несколько дней напуганная женщина и маленькие дети под охраной всего двух рыцарей пробирались лесом через перевал, не имея возможности передохнуть, разжечь костёр, остановиться хоть где-то.
Конечно же, Вэллия приняла их в Берге со всем возможным радушием. Беженцев отмыли, накормили, им выделили комнату и няню для детей. А сама Вэллия с тревогой слушала сбивчивые рассказы баронессы Лоран о горящих замках, убитых крестьянах, разорённых сёлах. Сама Вэллия, живя в Дарне всю жизнь, ни разу не видела подобного, земли графа Вольдейна находились далеко от границ, и на них никто не нападал, вокруг – лишь лояльные вассалы. И никто никогда на её памяти не брал замок в осаду.
Появление в Берге женщины равного происхождения немного успокоило Вэллию, рядом был кто-то старше и опытнее, с кем можно было посоветоваться, кому можно довериться. И хотя баронесса была старше всего на пять лет, Вэллия привязалась к ней и её детям. Мальчики были погодками, трёх и четырёх лет, постоянно требовали присмотра и внимания. Бергская няня только-только успевала управляться с ними. А молодые женщины часто встречались, доверяли друг другу и многим делились.
Вэллия замечала, что Лоран тоскует по мужу, боится и молится за него, и это немного удивляло её. Барона Гердиса она недолюбливала, вспоминала его хмурый взгляд из-под бровей, чёрные внимательные глаза. Разве можно любить такого? Бояться за него? Переживать?
Хотя мальчишки с Лоран были у них хорошенькие. С затаённой болью в душе Вэллия помогала баронессе с детьми, читала им, пела, рассказывала сказки и истории, понимала, что у самой у неё таких не будет. А ей очень хотелось ребёнка, хотелось заботиться о нём, баловать, одевать его в яркие платья, видеть, как он растёт, меняется. В такие минуты она очень жалела о своём потерянном ребёнке.
Маркграф Ниард сейчас был занят другими делами, они с бароном Дарлом всё что-то обсуждали, постоянно были где-то во дворе замка и в округе его. Следили за подготовкой к обороне, как укрепляют стены, как надстраивают хорды на башнях и стенах, готовят оружие и брёвна для палисадов. Забот хватало всем.
Они встречались, бывало, за общим столом. Обедали или ужинали. Потом маркграф и барон Дарл уходили, а женщины оставались у камина или уходили к детям.
Однажды баронесса после ужина доверительным шёпотом сказала Вэллии:
– Дорогая, у вас такой симпатичный супруг, молодой...
Вэллия удивлённо подняла брови, шепнула:
– Вы находите?
– У вас будут красивые дети. Когда была ваша свадьба? Зимой? – Она мечтательно прищурила зелёные глаза.
– Какие дети? – Вэллия пожала плечами. – Война идёт...
– Она идёт и пройдёт, вот увидите, а дети рождаются по воле Господа, это не от нас зависит. У вас с таким супругом дети должны быть очень хорошенькие, поверьте мне. – Она коснулась пальцами плеча Вэллии. – Ваш супруг очень молодой и симпатичный. Меня Гердис старше на пятнадцать лет, но после свадьбы он весь светился, он ни на шаг от меня не отходил. А уж ваш-то маркграф, о-о, – она протянула с улыбкой, прищуривая глаза.
– Какое там, – отмахнулась Вэллия, – он сейчас так занят, куда ему...
– Да вы что! Мужчина никогда не бывает слишком занят, поверьте мне. У них всегда есть время. А уж для этого... У меня есть подарок для вас, он сведёт с ума любого мужчину. Сейчас я уложу детей, и я подарю вам его, вы оцените его силу... – Она улыбалась, а глаза её сверкали. – Пойдёмте.
Вэллия шла за ней следом и думала. Баронесса привезла с собой совсем немного вещей, дорога была тяжёлой, но это не мешало ей каждый день выглядеть хорошо. Всегда аккуратная, чистая одежда, причёска, убранная под вуаль, и вимпл – платок, закрывающий шею. Она даже за ужином выглядела торжественно, как гостья, а не беженка, нашедшая убежище из-за войны. Конечно, вокруг были чужие мужчины, и поведение этой женщины делало честь её мужу – барону. Она всегда думала об этом. И никто бы никогда её не упрекнул в том, что она бросает тень на своего супруга. Это восхищало Вэллию. Молодая женщина, она всё время помнила своё место, свой титул, помнила о своём муже и его чести.
Вэллия могла позволить себе в своём замке не прятать волосы под вуаль, не носить вимпл на шее, который, казалось ей, душил её. На праздник она могла надеть лишь барбет – узкую ленту на подбородок, она потом прикалывалась к волосам и пряталась под вуаль. Вот и всё. Зачем нужна эта лишняя роскошь.
Вэллия помогла баронессе переодеть мальчиков в ночные рубашки, умыть и уложить в постель. Няню они отпустили поужинать и остались в детской комнате одни. Когда дети заснули, Лоран неторопливо отколола вуаль и сняла вимпл, открыв шею и светлые очень красивые волосы, уложенные косами на затылке. Какую красоту она прятала! Вэллия не могла похвастаться такими длинными волосами, и не смогла сдержать еле слышного вздоха.
– Я ещё почитаю перед сном... – Указала глазами на молитвенник на маленьком столике со свечой. Вэллия согласно кивнула и добавила:
– Я тоже обычно читаю перед сном...
– Ах да, подарок для вас, – баронесса сделала вид, что забыла о нём, но она только нарочно интриговала Вэллию.
Из сундука Лоран достала свёрток из холста и аккуратно развернула его на постели, где спала сама. Вэллия ахнула. Какая красота! Переложенная лепестками розы и лаванды предстала перед ней великолепная ночная рубашка. Тонкий дорогущий шёлк, ручная вышивка и ажурные кружева из мягких тонких ниток.
Сколько ж стоила эта шикарная вещь! Целое состояние! Никак не меньше!
Баронесса, заметив изумление в глазах маркграфини, зашептала:
– Моя бабушка была женой герцога, пока он не погиб, она потом вышла замуж второй раз. Её герцог привёз из заморского похода... Теперь она ваша.
Вэллия покачала головой отрицательно.
– Я не могу, это очень дорогой подарок... Так нельзя.
Убегая из своего замка с детьми, собирая самое необходимое, баронесса взяла с собой эту дорогую для памяти рубашку. Как можно сейчас взять её у неё, это – преступление, кощунство!
– Мне очень хочется сделать вам подарок. Вэллия, милая, что бы я делала без вас? Прошу вас, не обижайте меня... Умоляю. Я так хочу, чтобы у вас с мужем было всё хорошо... – Вэллия нахмурилась при этих словах. – Да-да, я очень хочу, чтобы Бог подарил вам детей, чтобы вы были счастливы. Я буду рада, если приложу к этому руку. Поверьте мне... – Она аккуратно завернула рубашку в холстину и вложила свёрток в руки Вэллии.
– Бегите, примеряйте... – Улыбнулась так тепло и ласково, что сердце Вэллии дрогнуло. Она понимала, что никогда не наденет этой рубашки для Ниарда, что никогда не будет у них детей, но отказаться, обидеть эту молодую женщину она не могла.
– Спасибо. Большое спасибо, – зашептала быстро.
– Спокойной ночи.
Когда Вэллия оказалась в спальне, она аккуратно развернула дорогой подарок, разложила его по всей длине, разровняла рукава, подол, чувствуя под пальцами тончайшее кружево и шёлковую ткань. Боже! Это бесценная вещь, недаром её передают от поколения к поколению и надевают, верно, только по очень редким случаям. Например, в брачную ночь или на праздник, на годовщину свадьбы... О-хо-хо...
Вздохнув, Вэллия стала убирать засушенные лепестки розы и лаванды. Она берегла её, а всё равно подарила. Вэллия осторожно присела на постель рядом с ночной рубашкой. Лоран считает его симпатичным. Хотя, он, по сути-то, и правда симпатичный и добрый. Ни разу за всё время не сказал ей грубого слова. Он воспитан и аккуратен, когда приезжают чужие люди в замок, он представляет её как свою жену, всегда рядом она чувствует его плечо, его поддержку. А когда гости-мужчины нескромно разглядывают её, Ниард заслоняет её собой. Он хороший хозяин, и в него легко можно было бы влюбиться. Вэллия уже привыкла к нему, как к родному, как привыкают к брату, например, но полюбить его... Нет, она, наверное, не смогла бы...
Жаль, что такая роскошная вещь пропадёт даром. Вэллия костяшками согнутых пальцев провела по дорогой ткани сорочки. Какое мягкое кружево, оно даже не будет раздражать кожу, и как интересно оно сделано: по рукавам, по горловине, по груди и вниз, полосой до подола.
Она же может померить её! Ниард всё равно ещё не придёт, они с дядей Дарлом досиживаются допоздна в последние дни. Конечно! Она успеет.
Я вообще никогда не женюсь, потому что ни одна знатная дама не пойдёт за меня замуж. Я – калека, ты это понимаешь? – Он перешёл на шёпот, но сила его слов ударяла по сердцу больше, чем любой крик. – Но я не пал духом, я живу и благодарю Бога за то, что у меня есть... Я не жалею себя и не отгораживаюсь от жизни. У меня была любовь, и я терял близких, и я не знаю, где я встречу свою старость. Не смотри на то, что волосы у меня седые, я старше тебя всего лет на пятнадцать...
Хватит, Ниард! – Он повысил голос. – Хватит жалеть себя! Подавай на развод и ищи себе подходящую жену, тебе нужны дети, наследники. У тебя есть земли и замок, у тебя есть сеньор...
– Я не хочу разводиться... – упрямо перебил его Ниард негромко, но твёрдо.
– Попроси её уйти в монастырь, она этого хотела, она просила об этом.
– Она не хочет, я говорил с ней...
– Хорошо, я сам поговорю с ней! – Барон Дарл развернулся, чтобы идти, но Ниард преградил ему путь.
– Постойте! Не надо! Прошу вас... Умоляю... – он с крика перешёл на еле слышный шёпот и смотрел в глаза барона Дарла с мольбой. – Не надо этого... Я всё равно не женюсь... пока... – добавил для чего-то. Помолчал и продолжил: – Она же ваша племянница, она – ваша крестница...
Барон Дарл тряхнул длинными чуть седыми волосами и ответил:
– Я знаю. И я люблю её. Мне её жалко. Но я не хочу, чтобы из-за неё ты сломал себе жизнь. Она сама хотела уйти в монастырь, она просила графа об этом...
Ниард поморщился, как от боли. Разве это она ломала ему жизнь? Она наоборот тянула на себе всё хозяйство в замке, вон, что наделала в саду! И живёт тихо, никому не мешает, его не трогает. Разве можно её вот так? Да и если б ему это надо было, ведь всё равно – всё пустое! Не женится он никогда.
– Не надо, пожалуйста... Мне всё равно это не надо. Я не хочу искать чего-то другого. Поверьте мне. Я не хочу, чтобы все узнали, я не знаю, и какая будет другая – неизвестно. Я не хочу, чтобы надо мной опять смеялись или обсуждали... Не надо её в монастырь, пожалуйста... – Он растерялся, не знал, что ещё сказать.
– Ты так и будешь всю жизнь прятаться за неё... Она слабая, а ты ещё слабее.
Ниард ничего не ответил, опустил голову и упёрся взглядом в землю под ногами. Над головой зашумел ветер в листьях старой груши, посыпались белые лепестки. Барон Дарл, прихрамывая, пошёл по тропинке. Ниард так и остался стоять, боясь пошевельнуться. «Слабак... Конечно, слабак... Спрятался за женскую юбку... Что уж говорить...»
* * * * *
В июне, на десятый день после Троицы, пришли с границы плохие вести. Граф Доранн Лионский вторгся в земли Берга, точнее, в земли баронов и рыцарей – вассалов маркграфа Ниарда, но это уже было неважно. Это была война, и она несла всё, что несёт любая война, где и когда бы она ни начиналась.
Целыми днями шли с границ вести от вассалов, засевших в своих замках. Ехали из конца в конец марки гонцы с письмами. С земель снимались крестьяне, и по дорогам в сторону Бергского замка тянулись друг за другом возы со скарбом, шли люди и скот. Все надеялись спрятаться в Берге, ведь давно было всем известно, что замок этот неприступен.
Сотни людей, наполненных страхом и тревогой, с огромными испуганными глазами, плачущими детьми и ревущим скотом заполонили дороги. А следом их настигали новости о том, что граф Доранн занял то один замок, то другой, о сожжённых деревнях и сёлах.
В Бергском замке все эти дни было тревожно. Не вернулся со своих земель барон Гердис, его замок с первых же дней оказался в окружении. Барон Дарл, всё ещё гостивший в Берге, отказался покинуть земли и решил остаться. В Дарн графу Вольдейну полетели гонцы с письмами-просьбами о военной помощи.
Конечно же, Ниард понимал, что самому ему земли свои не удержать, без помощи сеньора ему не справиться. Если граф Вольдейн поторопится собрать свои войска, быстро призовёт в Дарн своих вассалов и их рыцарей, то они сумеют выйти на помощь Бергу дней через десять-пятнадцать. Если, конечно, Берг ещё нужен графу, а он нужен, ведь для чего-то граф отдал за маркграфа свою дочь, значит, дорожит этими землями. Иначе и быть не может.
Им надо продержаться это время, тем более что граф Лионский ещё ходит за горами, там, за перевалом, он берёт замки вассалов Ниарда. Где-то там барон Гердис... На это у него уйдёт ещё несколько дней, а потом он преодолеет перевал. Конечно, не все крепости успели достроить, две почти целиком, две доделывали уже впопыхах, а одна осталась почти в фундаменте... Сейчас на ней идут экстренные работы, но за два-три дня всё равно не успеешь. Может быть, эти крепости и посты на них сумеют задержать продвижение лионских рыцарей хоть на несколько дней, а там, Бог даст, подоспеет и граф Вольдейн с войсками.
Конечно, Берг может продержаться, в хрониках пишут, что его ни разу не смогли взять вражеские войска, но испытывать судьбу и стены замка на прочность не хотелось. Тем более, когда это было, самого Ниарда здесь не было, и в Берге ему ещё ни разу не приходилось держать осаду. Он даже не знал, есть ли тут секретные подземные ходы, есть ли возможность тайно покинуть замок.
Хорошо хоть, что рядом был барон Дарл. Когда рядом есть кто-то старше, с кем можно посоветоваться, всегда легче. И Ниард был рад, что барон не вернулся в земли графа Вольдейна, а решил остаться рядом с племянницей. Может быть, хотя бы это будет ещё одним аргументом к тому, чтобы заставить графа Вольдейна поторопиться. Барон Дарл – брат его жены, советник, а Вэллия – единственная дочь. Ладно уж, сам Ниард – не лучший зять...
В Берге готовились к осаде. Проверяли колодцы, запасы пищи, чистили и готовили оружие, заготовили брёвна для палисадов и ворот, строили хорды на стенах замка, подтягивали войска из равнинного Берга. Отец Валериан проводил службу за службой, прося у Господа помощи в предстоящей осаде. Совсем скоро в замок хлынут беженцы из-за перевала, всех их надо будет разместить, найти крышу над головой. Может быть, кто-то из вассалов маркграфа будет искать убежища в столице, Берг тоже должен будет принять их и их семьи.
Самая тяжёлая обстановка складывалась с продуктами. Лето только началось, в равнинном Берге уже колосились озимые, но ещё как минимум месяц, пока крестьяне начнут первую жатву. А за зиму и весну все запасы уже подобрали, даже в замке маркграфа запасов хватит на неделю. А если придут беженцы и подойдут войска? Маркграф Ниард объявил экстренный сбор налогов, занизив их по сравнению с осенними, в надежде, что кто-то из зажиточных крестьян сможет расплатиться заранее. Такие, конечно, будут, но их будет немного. И их хлеб – это только капля в море...
Через два дня в Берг прибыло семейство барона Гердиса – жена и двое детей. Сам барон остался в своих землях оборонять родовой замок, а жену и детей ещё раньше отправил под защиту сеньора. Несколько дней напуганная женщина и маленькие дети под охраной всего двух рыцарей пробирались лесом через перевал, не имея возможности передохнуть, разжечь костёр, остановиться хоть где-то.
Конечно же, Вэллия приняла их в Берге со всем возможным радушием. Беженцев отмыли, накормили, им выделили комнату и няню для детей. А сама Вэллия с тревогой слушала сбивчивые рассказы баронессы Лоран о горящих замках, убитых крестьянах, разорённых сёлах. Сама Вэллия, живя в Дарне всю жизнь, ни разу не видела подобного, земли графа Вольдейна находились далеко от границ, и на них никто не нападал, вокруг – лишь лояльные вассалы. И никто никогда на её памяти не брал замок в осаду.
Появление в Берге женщины равного происхождения немного успокоило Вэллию, рядом был кто-то старше и опытнее, с кем можно было посоветоваться, кому можно довериться. И хотя баронесса была старше всего на пять лет, Вэллия привязалась к ней и её детям. Мальчики были погодками, трёх и четырёх лет, постоянно требовали присмотра и внимания. Бергская няня только-только успевала управляться с ними. А молодые женщины часто встречались, доверяли друг другу и многим делились.
Вэллия замечала, что Лоран тоскует по мужу, боится и молится за него, и это немного удивляло её. Барона Гердиса она недолюбливала, вспоминала его хмурый взгляд из-под бровей, чёрные внимательные глаза. Разве можно любить такого? Бояться за него? Переживать?
Хотя мальчишки с Лоран были у них хорошенькие. С затаённой болью в душе Вэллия помогала баронессе с детьми, читала им, пела, рассказывала сказки и истории, понимала, что у самой у неё таких не будет. А ей очень хотелось ребёнка, хотелось заботиться о нём, баловать, одевать его в яркие платья, видеть, как он растёт, меняется. В такие минуты она очень жалела о своём потерянном ребёнке.
Маркграф Ниард сейчас был занят другими делами, они с бароном Дарлом всё что-то обсуждали, постоянно были где-то во дворе замка и в округе его. Следили за подготовкой к обороне, как укрепляют стены, как надстраивают хорды на башнях и стенах, готовят оружие и брёвна для палисадов. Забот хватало всем.
Они встречались, бывало, за общим столом. Обедали или ужинали. Потом маркграф и барон Дарл уходили, а женщины оставались у камина или уходили к детям.
Однажды баронесса после ужина доверительным шёпотом сказала Вэллии:
– Дорогая, у вас такой симпатичный супруг, молодой...
Вэллия удивлённо подняла брови, шепнула:
– Вы находите?
– У вас будут красивые дети. Когда была ваша свадьба? Зимой? – Она мечтательно прищурила зелёные глаза.
– Какие дети? – Вэллия пожала плечами. – Война идёт...
– Она идёт и пройдёт, вот увидите, а дети рождаются по воле Господа, это не от нас зависит. У вас с таким супругом дети должны быть очень хорошенькие, поверьте мне. – Она коснулась пальцами плеча Вэллии. – Ваш супруг очень молодой и симпатичный. Меня Гердис старше на пятнадцать лет, но после свадьбы он весь светился, он ни на шаг от меня не отходил. А уж ваш-то маркграф, о-о, – она протянула с улыбкой, прищуривая глаза.
– Какое там, – отмахнулась Вэллия, – он сейчас так занят, куда ему...
– Да вы что! Мужчина никогда не бывает слишком занят, поверьте мне. У них всегда есть время. А уж для этого... У меня есть подарок для вас, он сведёт с ума любого мужчину. Сейчас я уложу детей, и я подарю вам его, вы оцените его силу... – Она улыбалась, а глаза её сверкали. – Пойдёмте.
Вэллия шла за ней следом и думала. Баронесса привезла с собой совсем немного вещей, дорога была тяжёлой, но это не мешало ей каждый день выглядеть хорошо. Всегда аккуратная, чистая одежда, причёска, убранная под вуаль, и вимпл – платок, закрывающий шею. Она даже за ужином выглядела торжественно, как гостья, а не беженка, нашедшая убежище из-за войны. Конечно, вокруг были чужие мужчины, и поведение этой женщины делало честь её мужу – барону. Она всегда думала об этом. И никто бы никогда её не упрекнул в том, что она бросает тень на своего супруга. Это восхищало Вэллию. Молодая женщина, она всё время помнила своё место, свой титул, помнила о своём муже и его чести.
Вэллия могла позволить себе в своём замке не прятать волосы под вуаль, не носить вимпл на шее, который, казалось ей, душил её. На праздник она могла надеть лишь барбет – узкую ленту на подбородок, она потом прикалывалась к волосам и пряталась под вуаль. Вот и всё. Зачем нужна эта лишняя роскошь.
Вэллия помогла баронессе переодеть мальчиков в ночные рубашки, умыть и уложить в постель. Няню они отпустили поужинать и остались в детской комнате одни. Когда дети заснули, Лоран неторопливо отколола вуаль и сняла вимпл, открыв шею и светлые очень красивые волосы, уложенные косами на затылке. Какую красоту она прятала! Вэллия не могла похвастаться такими длинными волосами, и не смогла сдержать еле слышного вздоха.
– Я ещё почитаю перед сном... – Указала глазами на молитвенник на маленьком столике со свечой. Вэллия согласно кивнула и добавила:
– Я тоже обычно читаю перед сном...
– Ах да, подарок для вас, – баронесса сделала вид, что забыла о нём, но она только нарочно интриговала Вэллию.
Из сундука Лоран достала свёрток из холста и аккуратно развернула его на постели, где спала сама. Вэллия ахнула. Какая красота! Переложенная лепестками розы и лаванды предстала перед ней великолепная ночная рубашка. Тонкий дорогущий шёлк, ручная вышивка и ажурные кружева из мягких тонких ниток.
Сколько ж стоила эта шикарная вещь! Целое состояние! Никак не меньше!
Баронесса, заметив изумление в глазах маркграфини, зашептала:
– Моя бабушка была женой герцога, пока он не погиб, она потом вышла замуж второй раз. Её герцог привёз из заморского похода... Теперь она ваша.
Вэллия покачала головой отрицательно.
– Я не могу, это очень дорогой подарок... Так нельзя.
Убегая из своего замка с детьми, собирая самое необходимое, баронесса взяла с собой эту дорогую для памяти рубашку. Как можно сейчас взять её у неё, это – преступление, кощунство!
– Мне очень хочется сделать вам подарок. Вэллия, милая, что бы я делала без вас? Прошу вас, не обижайте меня... Умоляю. Я так хочу, чтобы у вас с мужем было всё хорошо... – Вэллия нахмурилась при этих словах. – Да-да, я очень хочу, чтобы Бог подарил вам детей, чтобы вы были счастливы. Я буду рада, если приложу к этому руку. Поверьте мне... – Она аккуратно завернула рубашку в холстину и вложила свёрток в руки Вэллии.
– Бегите, примеряйте... – Улыбнулась так тепло и ласково, что сердце Вэллии дрогнуло. Она понимала, что никогда не наденет этой рубашки для Ниарда, что никогда не будет у них детей, но отказаться, обидеть эту молодую женщину она не могла.
– Спасибо. Большое спасибо, – зашептала быстро.
– Спокойной ночи.
Когда Вэллия оказалась в спальне, она аккуратно развернула дорогой подарок, разложила его по всей длине, разровняла рукава, подол, чувствуя под пальцами тончайшее кружево и шёлковую ткань. Боже! Это бесценная вещь, недаром её передают от поколения к поколению и надевают, верно, только по очень редким случаям. Например, в брачную ночь или на праздник, на годовщину свадьбы... О-хо-хо...
Вздохнув, Вэллия стала убирать засушенные лепестки розы и лаванды. Она берегла её, а всё равно подарила. Вэллия осторожно присела на постель рядом с ночной рубашкой. Лоран считает его симпатичным. Хотя, он, по сути-то, и правда симпатичный и добрый. Ни разу за всё время не сказал ей грубого слова. Он воспитан и аккуратен, когда приезжают чужие люди в замок, он представляет её как свою жену, всегда рядом она чувствует его плечо, его поддержку. А когда гости-мужчины нескромно разглядывают её, Ниард заслоняет её собой. Он хороший хозяин, и в него легко можно было бы влюбиться. Вэллия уже привыкла к нему, как к родному, как привыкают к брату, например, но полюбить его... Нет, она, наверное, не смогла бы...
Жаль, что такая роскошная вещь пропадёт даром. Вэллия костяшками согнутых пальцев провела по дорогой ткани сорочки. Какое мягкое кружево, оно даже не будет раздражать кожу, и как интересно оно сделано: по рукавам, по горловине, по груди и вниз, полосой до подола.
Она же может померить её! Ниард всё равно ещё не придёт, они с дядей Дарлом досиживаются допоздна в последние дни. Конечно! Она успеет.
