И он боялся обидеть её, боялся сделать ей больно, был настолько на высоте, что перешагнул самого себя. И пусть в этот раз она вряд ли сумела осознать всё, но здесь и сейчас он победил самого себя.
Измученная Вэллия быстро заснула, а Ниард долго лежал, уткнувшись лбом в её плечо, и слушал тихое женское дыхание. И, несмотря на пережитое горе, внутри поднималось тихое счастье обретённой любви.
«Вэллия... Милая Вэллия... Я люблю тебя... Я так люблю тебя, что даже горе не может лишить меня счастья.
Бедный барон, он так хотел сделать меня счастливым... И только смерть его смогла это сделать... Прости меня, прости за это чувство счастья, прости, что сейчас, когда я должен плакать от горя, я радуюсь, что обрёл любовь... Я нашёл любовь в стенах Берга, так рядом от себя...
Прости меня... и спасибо тебе... Спасибо за то, что верил...»
Ниард осторожно коснулся губами плеча любимой и прижался к нему щекой. Никогда, никогда он не оставит её, пока смерть не разлучит их...
* * * * *
Когда она отрыла глаза, свет наступившего утра пробивался через стёклышки витража, цветные пятна играли по стенам. Красиво. Какой-то миг она просто наблюдала за ними и улыбалась, потом до сознания начало доходить произошедшее. И улыбка пропала.
Вэллия резко села на постели, заметила, что на ней только белая рубашка и чулки. Ах да, конечно...
Ниард, где ты? Что это было с нами сегодня ночью, что случилось с тобой? Ты нарушил клятву, данную той, другой? Ты изменил ей со мной?
Дядя Дарл...
Всё навалилось вдруг, и Вэллия тяжело легла на спину, не ощущая холода комнаты, смотрела в потолок. Дядя Дарл. Его больше нет. Нет...
Тихие слёзы застыли в глазах, накопились медленно, а когда она закрыла глаза, слёзы эти потекли на виски и на подушку. Её крёстный, младший брат матери, человек, которому всю жизнь была небезразлична её судьба. Самый близкий.
И что теперь ждёт её? Когда всё закончится, когда уберутся лионцы от стен Берга, она попросит Ниарда отпустить её в монастырь. Там ей самое место.
Надо было вставать, одеваться, готовить похороны, но не было сил шевелиться. От тяжёлых дум заболела голова, навалилась усталость.
Она вспоминала своего мужа, как он улыбался, каким красивым бывал после удачной охоты, каким чутким и внимательным был этой ночью. Почему она не встретила его раньше? Почему он успел полюбить другую, и как повезло ей с ним. Но Вэллия опоздала... До него у неё в жизни были Корвин и поцелуй Алдора Бергского в Ротбурге. Разве достойна она сейчас любви своего мужа?
И не у кого спросить, не с кем посоветоваться. А дядя Дарл сейчас очень далеко...
Открылась дверь, зашёл Ниард. Вэллия проводила его взглядом, он прошёл и сел на скамью у стены.
– Как ты? – спросил первым.
Вэллия засмущалась, поднялась и набросила на себя одеяло, завернулась до самого пола. Старалась не смотреть в сторону мужа. Шепнула:
– Как это случилось... с дядей Дарлом?
Ниард вздохнул и рассказал коротко. Помолчал и добавил:
– Он предчувствовал... он много раз говорил об этом... Всё говорил о смерти.
Вэллия нахмурилась и поплотнее запахнулась в одеяло.
– Катапульта сгорела, – продолжил маркграф, – кот они оттащили на ремонт. У нас есть несколько дней до нового штурма. Может быть, подоспеет твой отец, если сможет разбить вторую часть войск Лиона. – Помолчал немного, следя за её лицом. – Я отдал распоряжения насчёт похорон. Отец Валериан проведёт отпевание и панихиду... Погибли ещё три человека, но их тела ещё там, за стенами...
Выслушав всё это, Вэллия тяжело прикрыла глаза и медленно села на край кровати. Ниард следил за женой, сейчас ему хотелось быть рядом, обнять и пожалеть. Он спросил:
– Ты не злишься на меня?
Она удивлённо глянула через бровь.
– За что?
– За то, что было ночью... Наша монашеская семья...
Вэллия усмехнулась, шепнула:
– Я уйду в монастырь.
– Почему? – Он удивился.
– Я не должна была позволять... Мы же обещали друг другу. Ты не простишь мне... Та, что ты любишь... – Но он не дал ей договорить, перебил:
– Господи! Вэллия! С чего ты это взяла? Нет у меня никакой тайной любви, пойми это! Просто, поверь мне и всё... Просто – поверь! – Он аж поднялся на ноги для пущей убедительности. Вэллия растерянно пожала плечами, шепнула снова:
– А как же тогда... Почему? Нет, я не верю. – Покачала головой отрицательно. – С первого же дня ты начал избегать меня... Я понимаю, если бы ты знал заранее, что я... что я... что у меня кто-то был до тебя... Я могу это понять...
– Я этого не знал!
– Я знаю... – Она посмотрела на него снизу вверх. – Но мы же только жили под одной крышей. Мы мужем и женой стали только сегодня ночью! – Их взгляды скрестились, и они долго смотрели друг на друга.
– Ты жалеешь? – спросил он мягко. Она улыбнулась ему и пожала плечами, спрашивая вопросом на вопрос:
– А ты?
Он подошёл к ней и, глядя сверху, сказал:
– У меня никого нет и никогда не было. Моё сердце теперь принадлежит только тебе. Ты примешь его? Та женщина, к которой ты меня ревнуешь, умерла пять лет назад... Это Эльза, жена моего брата. И это была моя первая детская любовь... Сейчас я люблю только тебя. Слышишь?
Вэллия не сводила с него глаз, и с каждым сказанным им словом, глаза её расширялись всё больше, – он признавался ей в любви?
Она медленно поднялась ему навстречу, не сводя взгляда, зашептала растерянно:
– А как же мы?.. Что же мы ходили так долго? Господи, Ниард, ты же сам, сам убегал от меня!
Он вдруг обнял её, притискивая к груди, прижался щекой ко лбу, зашептал:
– Я боялся... Боялся понять это... Не знал, что будет, ведь я у тебя не первый...
– Какие глупости! – Она коротко засмеялась и прижалась щекой к его груди. Счастье заполняло сердце. Он любит её! Он первый признался в этом! Боже, Боже мой... Глупцы! Столько месяцев... И только сейчас, когда... – А дядя Дарл? – Она отстранилась и поглядела ему в глаза. Ниард улыбнулся в ответ с болью, прошептал:
– Он так хотел, чтобы мы были вместе... Он так давил на меня...
– Он знал, как мы живём? – Она удивилась.
– Он много, что знал, ты же знаешь его... – Она кивнула. – Он так хотел, чтобы я сделал первый шаг... Я его сделал... Я люблю тебя... – Он снова обнял её, и Вэллия почувствовала, как от боли и счастья её глаза вновь наполняются слезами.
* * * * *
Вэллия лежала на животе, обняв подушку обеими руками, наблюдала за лицом своего мужа. Ниард лежал рядом на спине и смотрел в потолок. Они пришли с похорон барона Дарла уставшие и разбитые горем, сейчас лежали рядом на кровати одетыми и не говорили друг другу ни слова. Каждый думал о своём.
Ниард пытался понять, можно ли было избежать этой смерти? Ведь ясно же было, что барон не воин, да, может, он что-то и умел, и хорошо разбирался в теории, много знал, но разрешить ему вести отряд нельзя было. Это преступление!
Вэллия вспоминала барона живым, как он приехал на Пасху, как заботливо усаживал её у камина после ужина, каким добрым и внимательным был. Жаль, у него не было детей, он был бы хорошим отцом.
Но сейчас уже ничего не сделаешь, и вернуть что-то невозможно. Смерть забирает всех, и в первую очередь самых лучших.
– Интересно, пожалеет ли отец? – прошептала Вэллия и, замёрзнув, легла на бок, подтянула колени, расправила подол платья.
День с утра выдался пасмурным, накрапывал мелкий секущий дождь, и Вэллия до сих пор не могла согреться после кладбища и церкви.
Ниард плотнее придвинулся к жене и обнял её за плечи.
– Он всегда не любил его, хотя всегда слушал его советы...
Маркграф ничего не сказал ей, да и что тут было говорить? Опять помолчали. Первым заговорил он:
– Они проведут ремонт и снова пойдут на штурм. К этому времени ты должна вернуться в донжон.
Вэллия, нахмуренная несогласием, смотрела в его лицо.
– Я? Без тебя? А ты?
– Я буду здесь. Если они пойдут на штурм, я буду в Западной башне.
– Мы разделимся? – Она кусала нижнюю губу, вспоминала лицо погибшего барона. – А если что-то случится? Ты тоже должен перебраться в донжон. Ты должен быть со мной...
– Я не могу.
– Если с тобой что-нибудь случится... Ниард, пожалуйста. В башнях справятся и без тебя!
– Я буду на Западной башне, – повторил упрямо.
Вэллия уткнулась лицом в подушку, понимая, что не сможет убедить его. Два дня... Они были вместе всего два дня... Вчера и сегодня.
После потери барона Дарла в душе жил страх потерять ещё и мужа. Смерть казалась такой близкой. Ну, почему, почему так? Столько месяцев прожить под одной крышей, а вместе быть всего два дня...
Вэллия хрипло вздохнула и, открыв лицо, положила голову на бок. Ниард потянулся и поцеловал жену в губы, аккуратно и нежно, шепнул:
– Не бойся. Всё будет хорошо. Со мной ничего не случится. Ты же мне веришь, правда?
Она согласно покачала головой и прикрыла глаза устало. А кому ещё она могла верить? А в голове одна за другой бежали молитвы-просьбы сохранить жизнь любимого человека.
Уже к вечеру Вэллия вернулась в донжон, в знакомую комнату баронессы Лоран и её малолетних сыновей.
* * * * *
А ещё через два дня войска Лиона снова пошли на штурм. Отремонтированный после пожара кот вновь угрожающе надвинулся на ров Бергского замка, прошёл уложенные ещё в прошлый раз брёвна, и лионцы начали укладывать новые.
Катапульты на этот раз не было, но на Западной куртине и так уже успели сбить все хорды ещё в дни первого штурма. Часть их, конечно, бергцы сумели подремонтировать за эти дни передышки. Сейчас с хорд летели стрелы и арбалетные болты. Лионцы умело прикрывались от них переносными палисадами и щитами, да и сам кот стрелами взять было невозможно: плотные шкуры непробиваемой бронёй защищали воинов внутри кота. Всё новые и новые брёвна подносили от лагеря противника, их передавали внутрь кота, а потом они появлялись впереди и аккуратно укладывались под днище передвижного сооружения. Лионцы работали слаженно и чётко, зная свою задачу до мелочей.
Не прошло и полдня, как кот уже подошёл к самой стене Берга – вплотную к Западной куртине. Здесь защитники замка начали бросать сверху на кот огромные камни через каменные машикули стен, стреляли с хорд. Но нападающие уже начали осваиваться у листа – внешней поверхности стены замка. Лионцы начали пробивать стену Берга тяжёлым бревном, разбивать камни куртины молотами и расшатывать их руками.
Ниард с высоты башни святого Вита наблюдал за действиями врага и чувствовал, как от злости сжимаются зубы. Будьте вы прокляты, ненасытные захватчики!
С башен и хорд летели стрелы и камни, лионцы относили раненых, но действий своих не прекращали. Если всё пойдёт так же, то не пройдёт и дня, как рухнет стена Берга. Правда, за эти дни плотники и мастера успели построить палисад из брёвен как раз напротив будущего пролома. Это ещё распорядился барон Дарл, когда был жив. И как он мог знать, что именно здесь это будет нужно?
– Проклятье, – прошептал маркграф.
Но даже эта стена не сможет долго удерживать нападающих при их-то подготовке. Попробовать сделать ещё одну вылазку? Но лучники с башен предупредили, что после последнего раза кот лионцы охраняют теперь как зеницу ока. Напугались.
Что же делать теперь? Ну, где же этот граф Вольдейн? Почему он не идёт на помощь? А сейчас ещё и часть лионских войск где-то там должна выйти ему навстречу. И надеяться не на что, и ждать на помощь некого. Надо закрывать все башни и донжон. Донжон...
Он вспомнил Вэллию, и невольная улыбка сама родилась на губах. Единственное светлое, что осталось здесь, что грело душу все эти дни. Вэллия. Как ты там? Как устроилась? Что делаешь сейчас? И захотелось обнять её, быть рядом, аж сердце защемило с болью.
Почему только сейчас? Столько месяцев жили вместе, рядом, а сейчас страдать только от того, что не можешь увидеть, не можешь быть рядом с ней, не можешь знать, что с ней всё в порядке.
Он вспоминал её лицо, глаза, губы, вспоминал ночи вместе, поцелуи, счастливые мгновения уединённой близости. То, о чём говорил ему барон. «Ты полюбишь, ты откроешься сам, ты поймёшь, что это такое... И рядом будет та, которая не засмеётся и не унизит за твою неумелость...» И кто бы мог подумать, что это будет она же, его жена и племянница самого же барона! А он хотел отправить её в монастырь и искать что-то другое...
От счастливых воспоминаний улыбка становилась больше, и глаза уже не видели снующих внизу воинов Лиона, летящих стрел и холодных камней башни, взгляд становился отстранённым. Всё это вокруг уходило куда-то на второй план, всё затмевалось приобретённым счастьем любви и открытым совсем недавно миром под названием «женщина». Его Женщина. Любимая Женщина...
– Господин! Милорд! – Его звали, а он не слышал. – Господин маркграф!
– А? – Он дёрнулся, опомнившись, как от пережитого сна. – Что случилось? – Глянул на посыльного.
– Я из донжона. Сержант Данли спрашивает, закрываться ли им? Они собираются закрывать двери и ломать навесной мост.
Ниард задумался на мгновение. Если так, то донжон закроют совсем, пока не придут войска графа Вольдейна, или его не захватят войска Лиона. Это значит, что Вэллия останется там, и они, возможно, больше уже не увидятся.
– Да, наверное, пора... – согласился, глядя в лицо воина. – Они уже ломают куртину, стоит ли ждать. Госпожа там? Как она?
– Да, милорд, все уже там. Миледи я сегодня не видел. Наверх поднималась только баронесса.
Ниард согласно кивнул, принимая ответ, шепнул:
– Скажи, что у нас... что я... А! – Махнул рукой. – Ничего не говори!
– Можно идти?
– Конечно.
Маркграф отвернулся, ища глазами другие лица.
* * * * *
С наступлением темноты лионцы прекратили ломать стену Берга, но в лагерь свой так и не ушли, они не хотели терять завоёванных за день позиций. Кот охранял большой отряд. Стену они за день, правда, ещё не сломали, но видно было, что настроены на это решительно. Все действия защитников оказались напрасны. Лионские солдаты не собирались отступать ни от падающих сверху камней, ни от стрел, ни от чего бы то ни было другого.
Всё это время маркграф пробыл на башне святого Вита, уже в темноте на башню поднялся один из сержантов.
– Донжон закрыли, башни ещё пока нет. Подождём до утра. – Тёмные внимательные глаза сержанта следили за лицом маркграфа в свете горящего факела. – Знаете, милорд, на нашей башне ходит слух, говорят, от какого-то из монахов, что в этой куртине, где они сейчас делают пролом, была когда-то тайная дверь. Вы что-нибудь слышали об этом?
Ниард нахмурился, шепнул, вытирая лоб тыльной стороной ладони:
– Нет. Я ничего такого не слышал. Может, это только слухи?
Сержант пожал плечами, прищурив глаза, мелкие морщинки ожили в уголках его глаз, нет, этот человек зря попусту болтать не будет.
– Если это даже и так, – заговорил он, – монах старый, он мог что-то и знать, а откуда об этом могут знать в Лионе? Откуда у них могут быть такие сведения?
Ниард усмехнулся с горечью:
– Даже если и так, нам это уже не поможет. А барон Дарл всё удивлялся, почему они выбрали именно этот участок куртины?
Измученная Вэллия быстро заснула, а Ниард долго лежал, уткнувшись лбом в её плечо, и слушал тихое женское дыхание. И, несмотря на пережитое горе, внутри поднималось тихое счастье обретённой любви.
«Вэллия... Милая Вэллия... Я люблю тебя... Я так люблю тебя, что даже горе не может лишить меня счастья.
Бедный барон, он так хотел сделать меня счастливым... И только смерть его смогла это сделать... Прости меня, прости за это чувство счастья, прости, что сейчас, когда я должен плакать от горя, я радуюсь, что обрёл любовь... Я нашёл любовь в стенах Берга, так рядом от себя...
Прости меня... и спасибо тебе... Спасибо за то, что верил...»
Ниард осторожно коснулся губами плеча любимой и прижался к нему щекой. Никогда, никогда он не оставит её, пока смерть не разлучит их...
* * * * *
Когда она отрыла глаза, свет наступившего утра пробивался через стёклышки витража, цветные пятна играли по стенам. Красиво. Какой-то миг она просто наблюдала за ними и улыбалась, потом до сознания начало доходить произошедшее. И улыбка пропала.
Вэллия резко села на постели, заметила, что на ней только белая рубашка и чулки. Ах да, конечно...
Ниард, где ты? Что это было с нами сегодня ночью, что случилось с тобой? Ты нарушил клятву, данную той, другой? Ты изменил ей со мной?
Дядя Дарл...
Всё навалилось вдруг, и Вэллия тяжело легла на спину, не ощущая холода комнаты, смотрела в потолок. Дядя Дарл. Его больше нет. Нет...
Тихие слёзы застыли в глазах, накопились медленно, а когда она закрыла глаза, слёзы эти потекли на виски и на подушку. Её крёстный, младший брат матери, человек, которому всю жизнь была небезразлична её судьба. Самый близкий.
И что теперь ждёт её? Когда всё закончится, когда уберутся лионцы от стен Берга, она попросит Ниарда отпустить её в монастырь. Там ей самое место.
Надо было вставать, одеваться, готовить похороны, но не было сил шевелиться. От тяжёлых дум заболела голова, навалилась усталость.
Она вспоминала своего мужа, как он улыбался, каким красивым бывал после удачной охоты, каким чутким и внимательным был этой ночью. Почему она не встретила его раньше? Почему он успел полюбить другую, и как повезло ей с ним. Но Вэллия опоздала... До него у неё в жизни были Корвин и поцелуй Алдора Бергского в Ротбурге. Разве достойна она сейчас любви своего мужа?
И не у кого спросить, не с кем посоветоваться. А дядя Дарл сейчас очень далеко...
Открылась дверь, зашёл Ниард. Вэллия проводила его взглядом, он прошёл и сел на скамью у стены.
– Как ты? – спросил первым.
Вэллия засмущалась, поднялась и набросила на себя одеяло, завернулась до самого пола. Старалась не смотреть в сторону мужа. Шепнула:
– Как это случилось... с дядей Дарлом?
Ниард вздохнул и рассказал коротко. Помолчал и добавил:
– Он предчувствовал... он много раз говорил об этом... Всё говорил о смерти.
Вэллия нахмурилась и поплотнее запахнулась в одеяло.
– Катапульта сгорела, – продолжил маркграф, – кот они оттащили на ремонт. У нас есть несколько дней до нового штурма. Может быть, подоспеет твой отец, если сможет разбить вторую часть войск Лиона. – Помолчал немного, следя за её лицом. – Я отдал распоряжения насчёт похорон. Отец Валериан проведёт отпевание и панихиду... Погибли ещё три человека, но их тела ещё там, за стенами...
Выслушав всё это, Вэллия тяжело прикрыла глаза и медленно села на край кровати. Ниард следил за женой, сейчас ему хотелось быть рядом, обнять и пожалеть. Он спросил:
– Ты не злишься на меня?
Она удивлённо глянула через бровь.
– За что?
– За то, что было ночью... Наша монашеская семья...
Вэллия усмехнулась, шепнула:
– Я уйду в монастырь.
– Почему? – Он удивился.
– Я не должна была позволять... Мы же обещали друг другу. Ты не простишь мне... Та, что ты любишь... – Но он не дал ей договорить, перебил:
– Господи! Вэллия! С чего ты это взяла? Нет у меня никакой тайной любви, пойми это! Просто, поверь мне и всё... Просто – поверь! – Он аж поднялся на ноги для пущей убедительности. Вэллия растерянно пожала плечами, шепнула снова:
– А как же тогда... Почему? Нет, я не верю. – Покачала головой отрицательно. – С первого же дня ты начал избегать меня... Я понимаю, если бы ты знал заранее, что я... что я... что у меня кто-то был до тебя... Я могу это понять...
– Я этого не знал!
– Я знаю... – Она посмотрела на него снизу вверх. – Но мы же только жили под одной крышей. Мы мужем и женой стали только сегодня ночью! – Их взгляды скрестились, и они долго смотрели друг на друга.
– Ты жалеешь? – спросил он мягко. Она улыбнулась ему и пожала плечами, спрашивая вопросом на вопрос:
– А ты?
Он подошёл к ней и, глядя сверху, сказал:
– У меня никого нет и никогда не было. Моё сердце теперь принадлежит только тебе. Ты примешь его? Та женщина, к которой ты меня ревнуешь, умерла пять лет назад... Это Эльза, жена моего брата. И это была моя первая детская любовь... Сейчас я люблю только тебя. Слышишь?
Вэллия не сводила с него глаз, и с каждым сказанным им словом, глаза её расширялись всё больше, – он признавался ей в любви?
Она медленно поднялась ему навстречу, не сводя взгляда, зашептала растерянно:
– А как же мы?.. Что же мы ходили так долго? Господи, Ниард, ты же сам, сам убегал от меня!
Он вдруг обнял её, притискивая к груди, прижался щекой ко лбу, зашептал:
– Я боялся... Боялся понять это... Не знал, что будет, ведь я у тебя не первый...
– Какие глупости! – Она коротко засмеялась и прижалась щекой к его груди. Счастье заполняло сердце. Он любит её! Он первый признался в этом! Боже, Боже мой... Глупцы! Столько месяцев... И только сейчас, когда... – А дядя Дарл? – Она отстранилась и поглядела ему в глаза. Ниард улыбнулся в ответ с болью, прошептал:
– Он так хотел, чтобы мы были вместе... Он так давил на меня...
– Он знал, как мы живём? – Она удивилась.
– Он много, что знал, ты же знаешь его... – Она кивнула. – Он так хотел, чтобы я сделал первый шаг... Я его сделал... Я люблю тебя... – Он снова обнял её, и Вэллия почувствовала, как от боли и счастья её глаза вновь наполняются слезами.
* * * * *
Глава 29
Вэллия лежала на животе, обняв подушку обеими руками, наблюдала за лицом своего мужа. Ниард лежал рядом на спине и смотрел в потолок. Они пришли с похорон барона Дарла уставшие и разбитые горем, сейчас лежали рядом на кровати одетыми и не говорили друг другу ни слова. Каждый думал о своём.
Ниард пытался понять, можно ли было избежать этой смерти? Ведь ясно же было, что барон не воин, да, может, он что-то и умел, и хорошо разбирался в теории, много знал, но разрешить ему вести отряд нельзя было. Это преступление!
Вэллия вспоминала барона живым, как он приехал на Пасху, как заботливо усаживал её у камина после ужина, каким добрым и внимательным был. Жаль, у него не было детей, он был бы хорошим отцом.
Но сейчас уже ничего не сделаешь, и вернуть что-то невозможно. Смерть забирает всех, и в первую очередь самых лучших.
– Интересно, пожалеет ли отец? – прошептала Вэллия и, замёрзнув, легла на бок, подтянула колени, расправила подол платья.
День с утра выдался пасмурным, накрапывал мелкий секущий дождь, и Вэллия до сих пор не могла согреться после кладбища и церкви.
Ниард плотнее придвинулся к жене и обнял её за плечи.
– Он всегда не любил его, хотя всегда слушал его советы...
Маркграф ничего не сказал ей, да и что тут было говорить? Опять помолчали. Первым заговорил он:
– Они проведут ремонт и снова пойдут на штурм. К этому времени ты должна вернуться в донжон.
Вэллия, нахмуренная несогласием, смотрела в его лицо.
– Я? Без тебя? А ты?
– Я буду здесь. Если они пойдут на штурм, я буду в Западной башне.
– Мы разделимся? – Она кусала нижнюю губу, вспоминала лицо погибшего барона. – А если что-то случится? Ты тоже должен перебраться в донжон. Ты должен быть со мной...
– Я не могу.
– Если с тобой что-нибудь случится... Ниард, пожалуйста. В башнях справятся и без тебя!
– Я буду на Западной башне, – повторил упрямо.
Вэллия уткнулась лицом в подушку, понимая, что не сможет убедить его. Два дня... Они были вместе всего два дня... Вчера и сегодня.
После потери барона Дарла в душе жил страх потерять ещё и мужа. Смерть казалась такой близкой. Ну, почему, почему так? Столько месяцев прожить под одной крышей, а вместе быть всего два дня...
Вэллия хрипло вздохнула и, открыв лицо, положила голову на бок. Ниард потянулся и поцеловал жену в губы, аккуратно и нежно, шепнул:
– Не бойся. Всё будет хорошо. Со мной ничего не случится. Ты же мне веришь, правда?
Она согласно покачала головой и прикрыла глаза устало. А кому ещё она могла верить? А в голове одна за другой бежали молитвы-просьбы сохранить жизнь любимого человека.
Уже к вечеру Вэллия вернулась в донжон, в знакомую комнату баронессы Лоран и её малолетних сыновей.
* * * * *
А ещё через два дня войска Лиона снова пошли на штурм. Отремонтированный после пожара кот вновь угрожающе надвинулся на ров Бергского замка, прошёл уложенные ещё в прошлый раз брёвна, и лионцы начали укладывать новые.
Катапульты на этот раз не было, но на Западной куртине и так уже успели сбить все хорды ещё в дни первого штурма. Часть их, конечно, бергцы сумели подремонтировать за эти дни передышки. Сейчас с хорд летели стрелы и арбалетные болты. Лионцы умело прикрывались от них переносными палисадами и щитами, да и сам кот стрелами взять было невозможно: плотные шкуры непробиваемой бронёй защищали воинов внутри кота. Всё новые и новые брёвна подносили от лагеря противника, их передавали внутрь кота, а потом они появлялись впереди и аккуратно укладывались под днище передвижного сооружения. Лионцы работали слаженно и чётко, зная свою задачу до мелочей.
Не прошло и полдня, как кот уже подошёл к самой стене Берга – вплотную к Западной куртине. Здесь защитники замка начали бросать сверху на кот огромные камни через каменные машикули стен, стреляли с хорд. Но нападающие уже начали осваиваться у листа – внешней поверхности стены замка. Лионцы начали пробивать стену Берга тяжёлым бревном, разбивать камни куртины молотами и расшатывать их руками.
Ниард с высоты башни святого Вита наблюдал за действиями врага и чувствовал, как от злости сжимаются зубы. Будьте вы прокляты, ненасытные захватчики!
С башен и хорд летели стрелы и камни, лионцы относили раненых, но действий своих не прекращали. Если всё пойдёт так же, то не пройдёт и дня, как рухнет стена Берга. Правда, за эти дни плотники и мастера успели построить палисад из брёвен как раз напротив будущего пролома. Это ещё распорядился барон Дарл, когда был жив. И как он мог знать, что именно здесь это будет нужно?
– Проклятье, – прошептал маркграф.
Но даже эта стена не сможет долго удерживать нападающих при их-то подготовке. Попробовать сделать ещё одну вылазку? Но лучники с башен предупредили, что после последнего раза кот лионцы охраняют теперь как зеницу ока. Напугались.
Что же делать теперь? Ну, где же этот граф Вольдейн? Почему он не идёт на помощь? А сейчас ещё и часть лионских войск где-то там должна выйти ему навстречу. И надеяться не на что, и ждать на помощь некого. Надо закрывать все башни и донжон. Донжон...
Он вспомнил Вэллию, и невольная улыбка сама родилась на губах. Единственное светлое, что осталось здесь, что грело душу все эти дни. Вэллия. Как ты там? Как устроилась? Что делаешь сейчас? И захотелось обнять её, быть рядом, аж сердце защемило с болью.
Почему только сейчас? Столько месяцев жили вместе, рядом, а сейчас страдать только от того, что не можешь увидеть, не можешь быть рядом с ней, не можешь знать, что с ней всё в порядке.
Он вспоминал её лицо, глаза, губы, вспоминал ночи вместе, поцелуи, счастливые мгновения уединённой близости. То, о чём говорил ему барон. «Ты полюбишь, ты откроешься сам, ты поймёшь, что это такое... И рядом будет та, которая не засмеётся и не унизит за твою неумелость...» И кто бы мог подумать, что это будет она же, его жена и племянница самого же барона! А он хотел отправить её в монастырь и искать что-то другое...
От счастливых воспоминаний улыбка становилась больше, и глаза уже не видели снующих внизу воинов Лиона, летящих стрел и холодных камней башни, взгляд становился отстранённым. Всё это вокруг уходило куда-то на второй план, всё затмевалось приобретённым счастьем любви и открытым совсем недавно миром под названием «женщина». Его Женщина. Любимая Женщина...
– Господин! Милорд! – Его звали, а он не слышал. – Господин маркграф!
– А? – Он дёрнулся, опомнившись, как от пережитого сна. – Что случилось? – Глянул на посыльного.
– Я из донжона. Сержант Данли спрашивает, закрываться ли им? Они собираются закрывать двери и ломать навесной мост.
Ниард задумался на мгновение. Если так, то донжон закроют совсем, пока не придут войска графа Вольдейна, или его не захватят войска Лиона. Это значит, что Вэллия останется там, и они, возможно, больше уже не увидятся.
– Да, наверное, пора... – согласился, глядя в лицо воина. – Они уже ломают куртину, стоит ли ждать. Госпожа там? Как она?
– Да, милорд, все уже там. Миледи я сегодня не видел. Наверх поднималась только баронесса.
Ниард согласно кивнул, принимая ответ, шепнул:
– Скажи, что у нас... что я... А! – Махнул рукой. – Ничего не говори!
– Можно идти?
– Конечно.
Маркграф отвернулся, ища глазами другие лица.
* * * * *
С наступлением темноты лионцы прекратили ломать стену Берга, но в лагерь свой так и не ушли, они не хотели терять завоёванных за день позиций. Кот охранял большой отряд. Стену они за день, правда, ещё не сломали, но видно было, что настроены на это решительно. Все действия защитников оказались напрасны. Лионские солдаты не собирались отступать ни от падающих сверху камней, ни от стрел, ни от чего бы то ни было другого.
Всё это время маркграф пробыл на башне святого Вита, уже в темноте на башню поднялся один из сержантов.
– Донжон закрыли, башни ещё пока нет. Подождём до утра. – Тёмные внимательные глаза сержанта следили за лицом маркграфа в свете горящего факела. – Знаете, милорд, на нашей башне ходит слух, говорят, от какого-то из монахов, что в этой куртине, где они сейчас делают пролом, была когда-то тайная дверь. Вы что-нибудь слышали об этом?
Ниард нахмурился, шепнул, вытирая лоб тыльной стороной ладони:
– Нет. Я ничего такого не слышал. Может, это только слухи?
Сержант пожал плечами, прищурив глаза, мелкие морщинки ожили в уголках его глаз, нет, этот человек зря попусту болтать не будет.
– Если это даже и так, – заговорил он, – монах старый, он мог что-то и знать, а откуда об этом могут знать в Лионе? Откуда у них могут быть такие сведения?
Ниард усмехнулся с горечью:
– Даже если и так, нам это уже не поможет. А барон Дарл всё удивлялся, почему они выбрали именно этот участок куртины?