– Девушка, господин Мирон. Девушка стоит...
– Живая? – Он нахмурился, не желая верить ничему. Почему «стоит»?
– Живая...
Он всё-таки не посмел, он не казнил её. Вальден, будь ты проклят! А в глазах так и стоит: Аэлла в белом на самой высокой башне стены, какие-то люди кругом в свете костров угадываются. Как он мог? Как смел без приказа? Как мог её тронуть?
– Быстрее... – Он толкнул коня шпорами, желая быстрее оказаться там, в Райроне, увидеть лицо этого герцога, ворваться с победой, быть смелым и решительным, таким, каким позволяет быть успех и эта победа, в которую никто не верил.
Ворота открыли заранее, и Мирон со своей свитой во главе первым влетел в город, бросил коня, и как был, в доспехах, с окровавленным оружием в ножнах, раненый, грязный, бросился вверх по лестнице. Но на башне не было уже ни княжны, ни герцога. «Где-то внизу... – ответили солдаты у костров. – А княжну вернули на место...»
Остановившимся взглядом Идвар скользнул по безликим лицам, по качающейся на ветру петле виселицы, по языкам огня. И тут же навалилась усталость, боль накатила. Спускался вниз уже медленнее, собирая последние силы.
Герцога он нашёл в одной из комнат замка, сразу же набросился:
– Как вы могли? Что вы себе позволяете? Как вы смели?
Ему хотелось броситься, ударить даже, но сражение лишило его последних сил, грохоча доспехами, он сел на лавку у стены, испепеляя взглядом.
– Я же обещал вам, сохранить ей жизнь до вашего возвращения, я обещание выполнил...
– Как вы могли так? Как вы смели? Как вообще можно было допустить такое? Да я...
– Ничего с ней не случилось, она живая, ну, испугалась немного, ничего страшного в этом нет. Возьмите себя в руки, Мирон, не стоит так нервничать из-за женщины.
Идвар долго молчал, потом спросил:
– Вы это делаете не просто так, вас не княжна заботит, вы мне пытаетесь неприятностей наделать. Так, герцог? Зачем вам это? – Сузил глаза, замечая всё-всё на лице герцога. Тот усмехнулся.
– Для Мирона вы делаете слишком много ошибок, ваш отец будет недоволен...
– Не в этом дело! – резко перебил его Идвар. – Вы только прикрываетесь этим. В чём дело, герцог? В чём причина?
Вальден помолчал немного, прежде чем ответить.
– Я узнал вас, Мирон, мальчиком шестнадцати лет, вы только-только заступили на своё место, получили своё звание... Вы больше доверяли мне, больше прислушивались к моему мнению... Мне не нравится, как сейчас вы ведёте себя...
– Стойте! – Идвар перебил его, сдёргивая с рук перчатки, с грохотом бросил на пол. – Я понял, что к чему. Вам сейчас лучше меня вообще убрать, заменить на нового Мирона, Адорра поставить, да? Ему только четырнадцать, он в рот вам смотреть будет... Лучше и не надо.
– У вас разыгралось воображение...
– Да нет, не думаю.
– Вы во всём видите какой-то подвох, будто кто-то мешает вам, а причина кроется в вас. Если бы вы не совершали ошибок... Вы, вот, сохранили ей жизнь, сейчас не позволили казнить её, и эта ваша вылазка навстречу князю, мы могли бы спокойно встретить их за стенами крепости, пусть бы шли на штурм...
– Вы считаете, это – ошибка?
– Это моё мнение. – Герцог передёрнул плечами.
– Я вернулся с победой... И почему же вы не высказались против на общем собрании? Вы же сами говорили о вылазке? Забыли?
– Вот именно, я говорил о вылазке, а не о целом сражении на ночь глядя. Целесообразней было бы совершить эту вылазку, а за это время развести побольше костров у стен города, и когда они подошли бы, мы встретили их со стен, лучниками... Почему вы улыбаетесь?
– Вы – не Мирон, чтобы принимать решения, вы только мой советник. Все решения остаются за мной. И пусть я допущу ещё одну ошибку – плевать! Сейчас вы соберёте своих солдат, пойдёте туда, – он дёрнул рукой в сторону, – пойдёте вместе с ними, и замените там графа Мардейна и барона Эйлура, они вернутся со своими людьми. И ещё. Назначьте людей, чтобы собрали всех раненых и убитых с поля.
– И райронцев?
– Я сказал, всех.
– Зачем надо хоронить убитых врагов? Пусть хоронят своих сами.
– Теперь это наши земли, и нам здесь жить.
Герцог скривил губы недовольно, нахмурился.
– Это ваше пресловутое благородство, Мирону не следует быть таким, вы вызовете гнев короля на свою голову...
– Выполняйте приказ, герцог! – резко перебил его Идвар, повысив голос, он не ждал возражений, и герцог подчинился.
– Вирр? – крикнул Мирон своего оруженосца. – Помоги мне раздеться...
Через полчаса он был уже без доспехов, в чистой одежде, рану на руке перевязал ему слуга, а вторая, под мышкой, требовала внимания врача, её надо было зашивать, но Идвар отказался, сейчас есть те, кому помощь врача нужнее.
Запивая усталость вином, Идвар чувствовал раздражение, и даже злость на герцога Вальдена. Он с момента назначения Мироном уважал его, как опытного воина, а теперь... Теперь он будет просить короля о разрешении заменить советника. Всё время думал, сопоставлял, может, герцог был прав, может, зря он затеял это сражение. Много людей погибло, потеряли стольких... Но вспоминалась карта, и он ясно видел широкую равнину перед замком, прямо под стенами города. Это значит, что те, кого бы он послал в эту вылазку, были бы обречены, райронская конница просто смела бы их, уничтожила.
Нет, он всё сделал правильно, и он не жалеет, а тех, кто ещё осудит его, будет предостаточно.
Идвар убрал пустой кубок от вина на столик у окна. Надо проверить Аэллу, выходка герцога, верно, не прошла для неё бесследно. Но оруженосец остановил его в дверях:
– Господин Мирон, среди раненых нашли князя...
Идвар нахмурился. Не сразу догадался.
– Какого князя?
– Наследника, сына князя Райрона.
Он некоторое время молчал, будто не понимал, не верил, или не хотел верить. Почему? Почему он не погиб? Зачем он не погиб? За что?
Какая-то тревога, волнение захватили сердце. Он жив!
– Где он?
– В подземелье, в тюрьме, его арестовали, местные опознали его в лицо... Он ранен, у него сломана рука... – Оруженосец рассказывал, пока они шли по коридорам, спускались по винтовой лестнице вниз. – Врач успел осмотреть его, ещё до... до того, как его узнали, правда, помощи ему не оказали... Все ждут вашего решения... Он был без сознания, а может, и не сдался бы, или отошёл со своими...
Идвар многозначительно поглядел в его лицо, и, застыдившись своей болтливости, оруженосец замолчал, опуская голову.
В темнице было сумрачно, но глаза выхватили двух рыцарей-охранников, державших князя. Тени тревожно метались при свете всего лишь двух-трёх факелов по стенам у входа. Это хорошо, что нет лишних людей.
Идвар зашёл и остановился, рассматривая его. С него только сняли доспехи, он был в нижней кожаной поддёвке и войлочной куртке без рукавов. Это похвально, что он сам вёл своих людей в бой, может, даже был в первых рядах, это делало ему честь. Смелость, она всегда похвальна.
Тёмно-русые волосы, подстриженные по моде Райрона, коротко, как раз по длине длинной чёлки, уже успели подсохнуть, но висели ещё влажными от пота сосульками через лоб и всё лицо, почти до подбородка. Через них он и смотрел исподлобья тёмными внимательными глазами. И улыбался чуть-чуть.
Он не был похож на Аэллу. Может, он пошёл в мать, Идвар слышал что-то, она была с восточных земель, там женщины миниатюрные, с тёмными глазами, решительные и упрямые, как кошки. Именно там он и собирал свою армию.
Он был её братом. У них одна мать и один отец. И после смерти отца он стал наследником и князем, и даже бросил вызов, приведя сюда свою армию. Уж лучше б ты этого не делал.
– Вы – князь Райрона теперь, как я полагаю? – негромко спросил Идвар.
– С кем имею честь?.. – спросил в ответ князь, и Идвар удивился, тогда, при первой встрече, она спросила его так же. В них больше общего, чем казалось на первый взгляд.
– Я – Мирон...
Князь усмехнулся небрежно, сверкнув зубами в полумраке.
– Как грозно, почти, как Бог...
Один из рыцарей, что держал за локоть, ткнул кулаком под рёбра, чтоб думал, с кем разговаривает.
– Прекратите! – Идвар повысил голос. Но князь только усмехнулся в ответ на эту реплику, перетерпел боль и произнёс в ответ:
– Я представлял Мирона совсем другим... – Идвар приподнял брови вопросительно. – Я думал, он постарше, посильнее и посмелее. В крайнем случае, я думал, он сам принимает участие в боях, а не следит с безопасного расстояния... Чистенький, опрятный... Спрятались за стенами да за спинами своих вассалов... Я бы от стыда умер, если бы так воевал...
Идвар долго молчал, обдумывая его слова. Конечно, для князя Айрила Райронского, только что покинувшего поле боя, Мирон действительно казался тем, кто не покидал стен города и замка. Чистый, в свежей одежде, от волнения забывший об усталости, выпивший вина, он таким и казался. А на деле. Ноги не держали его, болели раны, жутко хотелось выспаться, а сердце душили злость и негодование.
– Я бы тоже... умер от стыда, и, по крайней мере, весь ближайший месяц оплакивал бы отца и судьбу своей страны, что вы прозевали по беспечности.
– Да что вы знаете об этом?! – Рванулся к нему навстречу молодой князь. – Вы не теряли ни отца, ни страны! Да и кто вы такой? Мирон? Что это такое вообще? Кто выдумал это звание? Разве вы можете командовать хоть одним из отрядов, не говоря уже об армии?
Князь долго-долго смотрел в лицо Идвара, поджав губы, стиснув зубы, прожигал взглядом, но тот выдержал его взгляд и ответил негромко:
– По крайней мере, я не могу похвастаться, что убиваю безоружных парламентёров.
– Да пошли вы со своими письмами! Мне не нужны ваши посулы, жалкие обещания! Проваливайте с моей земли! Все проваливайте! – Он рвался к Мирону, скользил кожаными сапогами по плитам пола, бледный от боли, и два здоровых охранника прикладывали усилия, чтобы удержать его. Но Идвар был спокойным.
– Это не ваша земля, Райрон – это земля короля, и она вернулась к законному хозяину.
– Уже пять поколений эта земля вам не принадлежит!
– Ваш род, князь, и вы сами – лишь вассал, слуга короля, вы должны служить ему, а вы бросаете вызов, это не ваша земля теперь, вы лишены этой земли, она вновь вернулась к королю до момента, пока он не назначит нового временного хозяина. Нового вассала.
– Пять поколений князей Райрона, мои предки, достойно служили вашим королям верой и правдой, мы принимали участие в ваших войнах, убивали ваших врагов. И вот она, ваша благодарность? – Молодой князь отчаянно сверкал глазами, он верил в то, что говорил, переубеждать его было бессмысленно. – Мой отец, и отец моего отца, просили вашего короля отдать эти земли в вечное и полное владение... Мы всё равно остались бы верны вам и служили бы по-прежнему...
– Вы не вправе осуждать действия короля. Он – ваш господин, ваш сеньор, а он решил эти земли вам не отдавать.
– Почему?
Идвар пожал плечами и не ответил.
– Вы же – его сын!
– Ну и что, я – Мирон, я командую войсками и не вникаю в дела государственные. Хотите сами спросить его об этом?
– Хочу!
– У вас будет такая возможность, правда, я вам не завидую, у короля нрав сильно крут, и вряд ли он даже будет говорить с предателем.
– Я никого не предавал... – Он всё так же смотрел исподлобья, но слова уже не кидал, поубавил пыл.
– Вы подняли войска против своего сеньора, вряд ли кто-то будет вам ещё доверять. И если вы и увидите Мирополь, то только в цепях. Как преступник. И отношение к вам будет подобающее. Не ждите милости, князь. Я обещал вам её в письме парламентёра, но вы убили его...
– Это мои люди убили его, они жаждали миропольской крови, их бы сам Бог не остановил...
Идвар согласно покачал головой, добавил:
– А в Мирополе ждут вашей крови. Пытки и бесславная казнь. Успокоить народ и чтоб другим неповадно было. – Усмехнулся вдруг. – Лучше б вы нашли свою смерть в бою... В этом отношении ваш отец был умнее...
– Что вы сделали с ним? – Князь сжал кулак, пытаясь выкрутить руки, левая рука не слушалась его, висела плетью. Перелом был где-то в предплечье, скорее всего, от удара стальным цепом по щиту или булавой, такое бывало нередко.
– Его похоронили в вашем склепе, или вы думаете, я надругался бы над трупом врага? Отдал бы его собакам или воронам на поживу? Или выставил бы его голову на городской стене? – Тряхнул длинными волосами с усмешкой. – Не смешите меня, я не изверг, мне же здесь жить, мне править вашими людьми до появления нового хозяина в Райроне. Поэтому же убирают и раненых, и убитых...
Князь долго молчал, опустив голову, свесил её на грудь, и волосы почти закрыли лицо. Идвар думал, он уже и не заговорит больше, но князь Айрил спросил опять, спросил о том, о чём не спросить не мог, как человек военный:
– Кто у вас разрабатывал план сражения? Какие ваши графы это делали? Может, герцог Вальден? Я слышал о нём... Кто был стратегом?
– Я разрабатывал план этого сражения, я сам – от начала и до конца! – О, он сумел удивить его, князь аж голову вскинул, широко глаза распахнул от изумления, даже улыбаться перестал. Это стоило того. – И я же вёл свои войска в бой, я был в центре... – Голос Идвара стал холодным, негромко, но сильно звенел он в зале темницы, с каждым словом добивая и добивая этого самоуверенного молодчика. – Но вы не хотите этому верить, как не верите и не поверили письму парламентёра о жизни вашей сестры. Поставили жизнь её на кон, лишь бы вернуть свои проклятые земли, свой город. Никого не хотите слушать, никому не хотите верить, только себе, только для себя... И вы заслужили того, что ждёт вас... И поделом вам! – Он замолчал и отвернулся, он не ждал от князя ни оправданий, ни вопросов.
Но тот произнёс негромко:
– Она не могла быть живой, вы лгали мне...
Идвар медленно обернулся к нему.
– Она, как и вы, поедет в Мирополь...
– Тоже в цепях и под пытки? – князь перебил, снова потянулся навстречу, вскипая сопротивлением, желанием вырваться.
Факелы чадили, и свет их сверкал в огромных зрачках разозлившегося князя. На лбу, над губами выступили капли пота, конечно, каждое движение его давалось ему через боль в сломанной руке.
– Всё зависит от желания короля, может, этого и не будет...
– Я не верю... – он прошептал чуть слышно, – не верю, что она здесь...
Идвар часто покачал головой согласно несколько раз.
– Она здесь...
– Она должна была покинуть Райрон ещё в начале...
– Она не уехала...
– Вы бы не оставили её в живых...
– Оставили. По моему личному приказу.
– Не верю!
– Мало того, её чуть не повесили на городской стене, как обещали через парламентёра.
– Нет! – Он уже вышел из себя, рвался навстречу, сверкая глазами. А у Идвара, словно вдруг помутилось в голове, он не думал, о чём говорит, что говорит, его понесло, лишь бы больнее, лишь бы сильнее ударить его, всё равно чем.
– Всё это время она была тут, и её могли убить в любой момент. А мои люди просили этого, видит Бог. Мало того... – Он подошёл ближе к князю, глядел ему прямо в лицо и негромко выговаривал то, что не сказал бы никогда, за что потом стало бы стыдно, но остановиться уже не мог.
– Живая? – Он нахмурился, не желая верить ничему. Почему «стоит»?
– Живая...
Он всё-таки не посмел, он не казнил её. Вальден, будь ты проклят! А в глазах так и стоит: Аэлла в белом на самой высокой башне стены, какие-то люди кругом в свете костров угадываются. Как он мог? Как смел без приказа? Как мог её тронуть?
– Быстрее... – Он толкнул коня шпорами, желая быстрее оказаться там, в Райроне, увидеть лицо этого герцога, ворваться с победой, быть смелым и решительным, таким, каким позволяет быть успех и эта победа, в которую никто не верил.
Ворота открыли заранее, и Мирон со своей свитой во главе первым влетел в город, бросил коня, и как был, в доспехах, с окровавленным оружием в ножнах, раненый, грязный, бросился вверх по лестнице. Но на башне не было уже ни княжны, ни герцога. «Где-то внизу... – ответили солдаты у костров. – А княжну вернули на место...»
Остановившимся взглядом Идвар скользнул по безликим лицам, по качающейся на ветру петле виселицы, по языкам огня. И тут же навалилась усталость, боль накатила. Спускался вниз уже медленнее, собирая последние силы.
Герцога он нашёл в одной из комнат замка, сразу же набросился:
– Как вы могли? Что вы себе позволяете? Как вы смели?
Ему хотелось броситься, ударить даже, но сражение лишило его последних сил, грохоча доспехами, он сел на лавку у стены, испепеляя взглядом.
– Я же обещал вам, сохранить ей жизнь до вашего возвращения, я обещание выполнил...
– Как вы могли так? Как вы смели? Как вообще можно было допустить такое? Да я...
– Ничего с ней не случилось, она живая, ну, испугалась немного, ничего страшного в этом нет. Возьмите себя в руки, Мирон, не стоит так нервничать из-за женщины.
Идвар долго молчал, потом спросил:
– Вы это делаете не просто так, вас не княжна заботит, вы мне пытаетесь неприятностей наделать. Так, герцог? Зачем вам это? – Сузил глаза, замечая всё-всё на лице герцога. Тот усмехнулся.
– Для Мирона вы делаете слишком много ошибок, ваш отец будет недоволен...
– Не в этом дело! – резко перебил его Идвар. – Вы только прикрываетесь этим. В чём дело, герцог? В чём причина?
Вальден помолчал немного, прежде чем ответить.
– Я узнал вас, Мирон, мальчиком шестнадцати лет, вы только-только заступили на своё место, получили своё звание... Вы больше доверяли мне, больше прислушивались к моему мнению... Мне не нравится, как сейчас вы ведёте себя...
– Стойте! – Идвар перебил его, сдёргивая с рук перчатки, с грохотом бросил на пол. – Я понял, что к чему. Вам сейчас лучше меня вообще убрать, заменить на нового Мирона, Адорра поставить, да? Ему только четырнадцать, он в рот вам смотреть будет... Лучше и не надо.
– У вас разыгралось воображение...
– Да нет, не думаю.
– Вы во всём видите какой-то подвох, будто кто-то мешает вам, а причина кроется в вас. Если бы вы не совершали ошибок... Вы, вот, сохранили ей жизнь, сейчас не позволили казнить её, и эта ваша вылазка навстречу князю, мы могли бы спокойно встретить их за стенами крепости, пусть бы шли на штурм...
– Вы считаете, это – ошибка?
– Это моё мнение. – Герцог передёрнул плечами.
– Я вернулся с победой... И почему же вы не высказались против на общем собрании? Вы же сами говорили о вылазке? Забыли?
– Вот именно, я говорил о вылазке, а не о целом сражении на ночь глядя. Целесообразней было бы совершить эту вылазку, а за это время развести побольше костров у стен города, и когда они подошли бы, мы встретили их со стен, лучниками... Почему вы улыбаетесь?
– Вы – не Мирон, чтобы принимать решения, вы только мой советник. Все решения остаются за мной. И пусть я допущу ещё одну ошибку – плевать! Сейчас вы соберёте своих солдат, пойдёте туда, – он дёрнул рукой в сторону, – пойдёте вместе с ними, и замените там графа Мардейна и барона Эйлура, они вернутся со своими людьми. И ещё. Назначьте людей, чтобы собрали всех раненых и убитых с поля.
– И райронцев?
– Я сказал, всех.
– Зачем надо хоронить убитых врагов? Пусть хоронят своих сами.
– Теперь это наши земли, и нам здесь жить.
Герцог скривил губы недовольно, нахмурился.
– Это ваше пресловутое благородство, Мирону не следует быть таким, вы вызовете гнев короля на свою голову...
– Выполняйте приказ, герцог! – резко перебил его Идвар, повысив голос, он не ждал возражений, и герцог подчинился.
– Вирр? – крикнул Мирон своего оруженосца. – Помоги мне раздеться...
Глава 17
Через полчаса он был уже без доспехов, в чистой одежде, рану на руке перевязал ему слуга, а вторая, под мышкой, требовала внимания врача, её надо было зашивать, но Идвар отказался, сейчас есть те, кому помощь врача нужнее.
Запивая усталость вином, Идвар чувствовал раздражение, и даже злость на герцога Вальдена. Он с момента назначения Мироном уважал его, как опытного воина, а теперь... Теперь он будет просить короля о разрешении заменить советника. Всё время думал, сопоставлял, может, герцог был прав, может, зря он затеял это сражение. Много людей погибло, потеряли стольких... Но вспоминалась карта, и он ясно видел широкую равнину перед замком, прямо под стенами города. Это значит, что те, кого бы он послал в эту вылазку, были бы обречены, райронская конница просто смела бы их, уничтожила.
Нет, он всё сделал правильно, и он не жалеет, а тех, кто ещё осудит его, будет предостаточно.
Идвар убрал пустой кубок от вина на столик у окна. Надо проверить Аэллу, выходка герцога, верно, не прошла для неё бесследно. Но оруженосец остановил его в дверях:
– Господин Мирон, среди раненых нашли князя...
Идвар нахмурился. Не сразу догадался.
– Какого князя?
– Наследника, сына князя Райрона.
Он некоторое время молчал, будто не понимал, не верил, или не хотел верить. Почему? Почему он не погиб? Зачем он не погиб? За что?
Какая-то тревога, волнение захватили сердце. Он жив!
– Где он?
– В подземелье, в тюрьме, его арестовали, местные опознали его в лицо... Он ранен, у него сломана рука... – Оруженосец рассказывал, пока они шли по коридорам, спускались по винтовой лестнице вниз. – Врач успел осмотреть его, ещё до... до того, как его узнали, правда, помощи ему не оказали... Все ждут вашего решения... Он был без сознания, а может, и не сдался бы, или отошёл со своими...
Идвар многозначительно поглядел в его лицо, и, застыдившись своей болтливости, оруженосец замолчал, опуская голову.
В темнице было сумрачно, но глаза выхватили двух рыцарей-охранников, державших князя. Тени тревожно метались при свете всего лишь двух-трёх факелов по стенам у входа. Это хорошо, что нет лишних людей.
Идвар зашёл и остановился, рассматривая его. С него только сняли доспехи, он был в нижней кожаной поддёвке и войлочной куртке без рукавов. Это похвально, что он сам вёл своих людей в бой, может, даже был в первых рядах, это делало ему честь. Смелость, она всегда похвальна.
Тёмно-русые волосы, подстриженные по моде Райрона, коротко, как раз по длине длинной чёлки, уже успели подсохнуть, но висели ещё влажными от пота сосульками через лоб и всё лицо, почти до подбородка. Через них он и смотрел исподлобья тёмными внимательными глазами. И улыбался чуть-чуть.
Он не был похож на Аэллу. Может, он пошёл в мать, Идвар слышал что-то, она была с восточных земель, там женщины миниатюрные, с тёмными глазами, решительные и упрямые, как кошки. Именно там он и собирал свою армию.
Он был её братом. У них одна мать и один отец. И после смерти отца он стал наследником и князем, и даже бросил вызов, приведя сюда свою армию. Уж лучше б ты этого не делал.
– Вы – князь Райрона теперь, как я полагаю? – негромко спросил Идвар.
– С кем имею честь?.. – спросил в ответ князь, и Идвар удивился, тогда, при первой встрече, она спросила его так же. В них больше общего, чем казалось на первый взгляд.
– Я – Мирон...
Князь усмехнулся небрежно, сверкнув зубами в полумраке.
– Как грозно, почти, как Бог...
Один из рыцарей, что держал за локоть, ткнул кулаком под рёбра, чтоб думал, с кем разговаривает.
– Прекратите! – Идвар повысил голос. Но князь только усмехнулся в ответ на эту реплику, перетерпел боль и произнёс в ответ:
– Я представлял Мирона совсем другим... – Идвар приподнял брови вопросительно. – Я думал, он постарше, посильнее и посмелее. В крайнем случае, я думал, он сам принимает участие в боях, а не следит с безопасного расстояния... Чистенький, опрятный... Спрятались за стенами да за спинами своих вассалов... Я бы от стыда умер, если бы так воевал...
Идвар долго молчал, обдумывая его слова. Конечно, для князя Айрила Райронского, только что покинувшего поле боя, Мирон действительно казался тем, кто не покидал стен города и замка. Чистый, в свежей одежде, от волнения забывший об усталости, выпивший вина, он таким и казался. А на деле. Ноги не держали его, болели раны, жутко хотелось выспаться, а сердце душили злость и негодование.
– Я бы тоже... умер от стыда, и, по крайней мере, весь ближайший месяц оплакивал бы отца и судьбу своей страны, что вы прозевали по беспечности.
– Да что вы знаете об этом?! – Рванулся к нему навстречу молодой князь. – Вы не теряли ни отца, ни страны! Да и кто вы такой? Мирон? Что это такое вообще? Кто выдумал это звание? Разве вы можете командовать хоть одним из отрядов, не говоря уже об армии?
Князь долго-долго смотрел в лицо Идвара, поджав губы, стиснув зубы, прожигал взглядом, но тот выдержал его взгляд и ответил негромко:
– По крайней мере, я не могу похвастаться, что убиваю безоружных парламентёров.
– Да пошли вы со своими письмами! Мне не нужны ваши посулы, жалкие обещания! Проваливайте с моей земли! Все проваливайте! – Он рвался к Мирону, скользил кожаными сапогами по плитам пола, бледный от боли, и два здоровых охранника прикладывали усилия, чтобы удержать его. Но Идвар был спокойным.
– Это не ваша земля, Райрон – это земля короля, и она вернулась к законному хозяину.
– Уже пять поколений эта земля вам не принадлежит!
– Ваш род, князь, и вы сами – лишь вассал, слуга короля, вы должны служить ему, а вы бросаете вызов, это не ваша земля теперь, вы лишены этой земли, она вновь вернулась к королю до момента, пока он не назначит нового временного хозяина. Нового вассала.
– Пять поколений князей Райрона, мои предки, достойно служили вашим королям верой и правдой, мы принимали участие в ваших войнах, убивали ваших врагов. И вот она, ваша благодарность? – Молодой князь отчаянно сверкал глазами, он верил в то, что говорил, переубеждать его было бессмысленно. – Мой отец, и отец моего отца, просили вашего короля отдать эти земли в вечное и полное владение... Мы всё равно остались бы верны вам и служили бы по-прежнему...
– Вы не вправе осуждать действия короля. Он – ваш господин, ваш сеньор, а он решил эти земли вам не отдавать.
– Почему?
Идвар пожал плечами и не ответил.
– Вы же – его сын!
– Ну и что, я – Мирон, я командую войсками и не вникаю в дела государственные. Хотите сами спросить его об этом?
– Хочу!
– У вас будет такая возможность, правда, я вам не завидую, у короля нрав сильно крут, и вряд ли он даже будет говорить с предателем.
– Я никого не предавал... – Он всё так же смотрел исподлобья, но слова уже не кидал, поубавил пыл.
– Вы подняли войска против своего сеньора, вряд ли кто-то будет вам ещё доверять. И если вы и увидите Мирополь, то только в цепях. Как преступник. И отношение к вам будет подобающее. Не ждите милости, князь. Я обещал вам её в письме парламентёра, но вы убили его...
– Это мои люди убили его, они жаждали миропольской крови, их бы сам Бог не остановил...
Идвар согласно покачал головой, добавил:
– А в Мирополе ждут вашей крови. Пытки и бесславная казнь. Успокоить народ и чтоб другим неповадно было. – Усмехнулся вдруг. – Лучше б вы нашли свою смерть в бою... В этом отношении ваш отец был умнее...
– Что вы сделали с ним? – Князь сжал кулак, пытаясь выкрутить руки, левая рука не слушалась его, висела плетью. Перелом был где-то в предплечье, скорее всего, от удара стальным цепом по щиту или булавой, такое бывало нередко.
– Его похоронили в вашем склепе, или вы думаете, я надругался бы над трупом врага? Отдал бы его собакам или воронам на поживу? Или выставил бы его голову на городской стене? – Тряхнул длинными волосами с усмешкой. – Не смешите меня, я не изверг, мне же здесь жить, мне править вашими людьми до появления нового хозяина в Райроне. Поэтому же убирают и раненых, и убитых...
Князь долго молчал, опустив голову, свесил её на грудь, и волосы почти закрыли лицо. Идвар думал, он уже и не заговорит больше, но князь Айрил спросил опять, спросил о том, о чём не спросить не мог, как человек военный:
– Кто у вас разрабатывал план сражения? Какие ваши графы это делали? Может, герцог Вальден? Я слышал о нём... Кто был стратегом?
– Я разрабатывал план этого сражения, я сам – от начала и до конца! – О, он сумел удивить его, князь аж голову вскинул, широко глаза распахнул от изумления, даже улыбаться перестал. Это стоило того. – И я же вёл свои войска в бой, я был в центре... – Голос Идвара стал холодным, негромко, но сильно звенел он в зале темницы, с каждым словом добивая и добивая этого самоуверенного молодчика. – Но вы не хотите этому верить, как не верите и не поверили письму парламентёра о жизни вашей сестры. Поставили жизнь её на кон, лишь бы вернуть свои проклятые земли, свой город. Никого не хотите слушать, никому не хотите верить, только себе, только для себя... И вы заслужили того, что ждёт вас... И поделом вам! – Он замолчал и отвернулся, он не ждал от князя ни оправданий, ни вопросов.
Но тот произнёс негромко:
– Она не могла быть живой, вы лгали мне...
Идвар медленно обернулся к нему.
– Она, как и вы, поедет в Мирополь...
– Тоже в цепях и под пытки? – князь перебил, снова потянулся навстречу, вскипая сопротивлением, желанием вырваться.
Факелы чадили, и свет их сверкал в огромных зрачках разозлившегося князя. На лбу, над губами выступили капли пота, конечно, каждое движение его давалось ему через боль в сломанной руке.
– Всё зависит от желания короля, может, этого и не будет...
– Я не верю... – он прошептал чуть слышно, – не верю, что она здесь...
Идвар часто покачал головой согласно несколько раз.
– Она здесь...
– Она должна была покинуть Райрон ещё в начале...
– Она не уехала...
– Вы бы не оставили её в живых...
– Оставили. По моему личному приказу.
– Не верю!
– Мало того, её чуть не повесили на городской стене, как обещали через парламентёра.
– Нет! – Он уже вышел из себя, рвался навстречу, сверкая глазами. А у Идвара, словно вдруг помутилось в голове, он не думал, о чём говорит, что говорит, его понесло, лишь бы больнее, лишь бы сильнее ударить его, всё равно чем.
– Всё это время она была тут, и её могли убить в любой момент. А мои люди просили этого, видит Бог. Мало того... – Он подошёл ближе к князю, глядел ему прямо в лицо и негромко выговаривал то, что не сказал бы никогда, за что потом стало бы стыдно, но остановиться уже не мог.
