Через несколько дней вернулся Айрил. Доложил военному совету о том, что было сделано за это время, сколько заложено крепостей, сколько собрано войск. Строительство шло в спешном порядке, собирались добровольцы для защиты укреплений. Земли Райрона будут защищаться каждым замком, каждым городом, каждой крепостью.
Представители совета признали работу князя удовлетворительной, разошлись. В зале остались только Айрил и Идвар. Идвар всё это время молчал, только дважды задал уточняющие вопросы, не сводя внимательного взгляда с карты. Да, на этот раз всё куда как серьёзнее, если удастся достроить, что задумали, то, может быть, получится измотать армию Мирополя до подхода к Райрону, а потом придётся уходить на восток.
Райрон, конечно, какое-то время продержится, это большой и сильный город, но оставаться здесь будет опасно. За эти дни Идвар проверил систему подземных ходов, выходящих к берегу реки, подальше от крепостных стен. Бежать на восток, в приграничные земли, там дальше Солк, даст ли он убежище врагам Мирополя? В свете последних событий правитель Солка, может быть, и пойдёт на это, в обиде за дочь, которую ему вернули, как несостоявшуюся жену наследника.
Надо будет написать графу Солка и попросить убежища на случай длительной войны. А что будет с Райроном, с теми людьми, кто живёт здесь, кто выступит против короля? Почти все аристократы – мелкие и крупные – поддерживают эту войну, а значит, рискуют всем. Но, если у них ещё есть шанс даже после войны добиться прощения короля, пусть не им, так их детям, то у Идвара этого шанса нет. Король убьёт и его самого, и Аэллу, и их сына... Поэтому он и поддерживает эту войну, каким бы удивительным для всех окружающих это ни казалось. Война отца с сыном...
Мысли его прервал Айрил, он наливал себе в кубок разбавленного водой вина и спросил вдруг:
– Я не ожидал увидеть вас здесь, когда вернусь в Райрон, почему вы не уехали?
Идвар перевёл на него глаза, оторвавшись от карты.
– Почему я должен был вдруг уехать и куда?
– Ну как, – Айрил пожал плечами, будто говорил известную истину, а его не понимали, – в Мирополь, конечно...
– Зачем? – Идвар нахмурился.
– К отцу, на Родину, вы что, собираетесь воевать со своим отцом? Не смешите меня, Бога ради... Я знаю, бывают войны, когда воюют дяди с племянниками, когда воюют братья и кузены, когда они не могут поделить миром власть или земли, но, чтобы воевали сыновья и отцы?.. О таком я не слышал. Бывает, конечно, когда сыновья устраивают заговоры, ведут закулисную игру, но чтобы открытая война? – Он замолчал и отпил несколько глотков, не сводя глаз с Идвара.
– Вам этого не понять... – небрежно отмахнулся Идвар в ответ, но небрежность эта получилась неискренней: он и сам об этом много думал, конечно же, его не поймут. Отцы с сыновьями воюют нечасто.
Айрил ничего не говорил, молча пил вино и смотрел прямо, будто ждал продолжения. Он изменился, внешне приобрёл вид, достойный князя, его сейчас на «ты» называть было грех. Да и внутренне изменился, стал взрослее, сдержаннее, не было той знакомой пылкости и горячности. Год назад он был в тени отца, теперь решения приходилось принимать самому, вот и нет этого раздражения, что было раньше. Сейчас ему требовалась холодная расчётливая голова, без этого он бы войну с Крейном не выиграл.
– У каждой войны есть причины и предлоги, – начал Идвар первым, – вот вы год назад затеяли войну с королём по какой причине?
Айрил подумал какое-то время, потом ответил:
– Мы отдаём Мирополю слишком много хлеба, король задавил нас налогами, нам выгоднее было бы продавать его в Солк, а они продавали бы его по морю. Это причина войны. Но отец ваш нас не отпустит, слишком много дешёвого хлеба требует Мирополь... Мы его даём...
Идвар молчал, он знал и сам об этих причинах, это не секрет, но сам ничего не говорил в ответ, и Айрил спросил его:
– А почему вы воюете со своим отцом, не интересы же Райрона вас волнуют, в самом деле?
Идвар молчал, не зная, как ответить ему, наконец, разомкнул пересохшие губы:
– Я воюю за тех, кого люблю...
– Хм... – усмехнулся Айрил. – Вы могли бы и договориться с родным отцом, он бы вас понял, ни один отец не желает зла своим детям.
– Вы не знаете моего отца. Не все отцы одинаковые.
– Или вы не умеете договариваться, вы же – Мирон, вы привыкли все споры решать войной, зачем нужны переговоры, когда можно взяться за меч?
Идвар стиснул зубы, прищуривая глаза. Что он вообще может знать об этом? Кто он такой?
– Что-то вы не договорились с родным дядей...
– Я продолжал вашу политику, вы с ним договариваться не собирались.
– А я думал, вы защищали своих родных и себя.
Айрил опять усмехнулся и добавил:
– Не мог же я в ваше отсутствие разбазаривать ваши земли...
– А я не могу разбазаривать вашу жизнь. – При этих словах князь вопросительно приподнял брови, не понимая о чём речь, и Идвар пояснил: – Король потребовал от меня, чтобы я казнил вас, этого же он потребовал и от Аэллы. И она, и я отказались. Разве вы не знаете об этом?
Глаза Айрила смотрели неподвижно, он сомкнул распахнувшиеся от удивления губы и, отвернувшись, поставил на стол кубок с недопитым вином. Наверное, для него это стало новостью, но Идвар думал, что он знал об этом, что Аэлла говорила ему о требовании короля. Выходит, нет? Князь ушёл, не попрощавшись, и Идвар проводил его глазами. Выходит, нет...
Уже вечером к нему влетела взволнованная Аэлла, сразу же буквально набросилась с порога:
– Идвар, Господи, зачем ты сказал ему об этом? Я же не хотела говорить ему, зачем ты сказал?.. О, Боже...
– И что? – Идвар чуть нахмурился, следя глазами за лицом жены.
– Он уже приказал заложить коня, собрался ехать...
– Куда? – перебил негромко.
– В Мирополь, к королю!
– Зачем? Он что, не понимает, что его там казнят?
Аэлла с обессиленно усталым видом, чуть не плача, опустилась на скамью.
– Он думает, что сможет этим остановить войну, что король передумает... Войны не будет...
– Я считал, он умнее.
Аэлла посмотрела с мольбой, зашептала:
– Останови его, Идвар, пожалуйста, он ничего не хочет слушать. Он уедет, он сможет, с него станется, король убьёт его зря... Не позволяй ему, пожалуйста, прошу тебя, останови его... – Она уронила голову, бессильно качая ею туда-сюда, в отчаянии могла расплакаться в любой момент.
– Где он сейчас?
– Он собирался ехать прямо сейчас, мы поругались с ним, он всё высказал мне, что не должна была скрывать от него... Господи, – её голос сорвался на шёпот, – я еле-еле вымолила у него, чтобы он остался на ужин, уехал завтра утром... Он ничего не хочет слышать... Настолько упёрся... Идвар, пожалуйста...
– Хорошо, я поговорю с ним за ужином, а ты успокойся и не надо так. Я же не знал, что ты из этого сделала тайну. Никуда он не поедет, или я опять его в тюрьму посажу...
Аэлла нахмурилась тревожно, долго молчала, потом поднялась и ушла. Идвар пробыл в зале для военного совета до самого ужина, слуга нашёл его там, но перед тем, как спуститься в столовую, Идвар зашёл в свой кабинет. Он не подбирал особых слов, не думал, что будет говорить её брату, надеялся, что всё пойдёт само собой, и слова найдутся походу.
Когда спустился к столу, и Аэлла, и Айрил были тут, Идвар приказал слугам оставить их и начал разговор, обращаясь к князю:
– В общем так, слушай меня внимательно, лишнего я говорить не буду и уговаривать тебя я тоже не буду. Ты собрался в Мирополь, собрался к королю на поклон? Я правильно понял? – Айрил молчал, сидя за столом, при вопросе только упрямо губы поджал, и подбородок вздёрнул, не сводя тёмных глаз. Идвар говорил дальше, говорил с ним на «ты», и это почему-то не коробило слух: – Я, конечно, рад, что ты собираешься пожертвовать своей жизнью ради других, ради даже меня, например. Но скажу тебе с полной уверенностью: не поможет, и смерть твоя – не поможет. Короля сейчас никто и ничто не остановит, ни ты, ни я, ни что другое. Он уже давно начал эту войну, и воюет он не с Райроном, и не с вашим родом, он воюет со мной. Мне – он объявил войну. Хочешь верь, хочешь не верь, но сейчас эта война из-за меня... А теперь, когда король узнает, что я жив, что я не умер, эта война будет обязательно. Он придёт сюда, чтобы убить меня, мою жену, моего сына и тебя, потому что ты теперь – мой родственник. Эта война моя. Моя, а не твоя, и твоя смерть ничего не изменит... – Идвар говорил негромко и твёрдо, с нажимом, говорил сквозь зубы. Говорил так, что даже если бы это и была неправда, в неё всё равно бы поверили, так убедительно звучали его слова.
Айрил молчал. Аэлла замерла, глядя во все глаза, даже будто дышать перестала. Таким своего мужа она не видела ещё ни разу в жизни. «Господи... Господи... Господи...» – звучало лишь в её голове безмолвной молитвой.
А Идвар продолжал:
– Король ненавидит меня с детства, он желает мне смерти. Он уже пытался убить меня. Для всех, кто знает, на меня и моих людей напали разбойники. Это разбойники-то в Мирополе? – Он усмехнулся зло и продолжил: – Там такого уже лет десять не было. Не-ет, это были не разбойники, это была личная королевская охрана... Вот! – Он бросил на стол короткую чёрную стрелу для арбалета, взгляды Айрила и Аэллы скользнули на неё. – Чёрные стрелы, чёрные плащи – я узнал их! Они должны были убить меня и моих телохранителей. Всех до единого, чтоб не вернулся никто. Мне повезло по великой случайности, как только раз в жизни бывает... Король отдал приказ, убить меня, он грозился придти в Райрон за тобой, – посмотрел на Аэллу, – за Уардом, и за тобой! – Перевёл глаза на князя Айрила. – Это звучит удивительно, ведь я его сын... – При этих словах Аэлла опустила голову, закрывая глаза. – Но война эта будет, и ты, князь, это только предлог, причина другая... – Он сделал паузу и заговорил через момент: – Для тебя самое главное – определиться сейчас, на чьей стороне ты будешь? Но, какую бы сторону ты ни выбрал, тебя ждёт та же участь, что и меня. Победа ли, поражение, смерть или жизнь – ты разделишь всё со мной поровну. Если я буду жить, то и ты тоже, если король разобьёт меня, то и ты жить не будешь. Понятно? – Он в упор смотрел в лицо князя, и тот сумел выдержать его взгляд. Идвар продолжил: – Если будешь на моей стороне, завтра же публично признаю тебя своим вассалом и отдам земли Крейна. Будешь воевать за себя, и за меня одновременно. Выбирай! Я жду до утра... – Развернулся и ушёл из обеденного зала.
Аэлла проводила его глазами, быстро поднялась из-за стола и пошла следом. Она настигла Идвара только в его кабинете, спросила первой:
– Ты ничего не рассказывал об этом, король, в самом деле, хотел тебя убить?
– Хотел и убил бы, если бы всё получилось, как было рассчитано. – Поднял голову и посмотрел на Аэллу в упор. – И я бы не вернулся...
– О, Боже, Идвар, почему? Зачем ему это, он и так сослал тебя на задворки королевства?.. Зачем?
– Затем, что я, по его мнению, хочу забрать у него и его сына королевский трон, хочу стать королём.
– А ты хочешь?
Идвар сверкнул глазами возмущённо, вспылил:
– И ты туда же? Не нужен мне никакой трон, я всего лишь добивался звания Майнора для Уарда, и это по закону. Он – самый старший наследник, он должен быть по праву Майнором, а потом королём. Он – а не я! Как это может быть непонятно? Я не могу вас понять... Да и сейчас, какая разница?
– А что король? Ты и на этот раз опять с ним об этом разговаривал?
– Конечно.
– Что он тебе сказал?
Аэлла задавала вопрос за вопросом, а Идвар в раже произошедших событий сказал о том, о чём не хотел говорить никогда.
– Он сказал, что никогда не позволит ни мне, ни моим детям, никому из моего рода даже претендовать на трон, не говоря уже про то, чтобы занять его.
– Почему, Идвар? Почему он так сказал?
– Да потому что я... – Он осёкся и не договорил, резко рубанув воздух ладонью, понял, что не может, и прошептал бессильно, разом теряя весь пыл: – Да потому что – и всё...
Аэлла долго молчала, глядя на него. Неужели король рассказал ему? Неужели он смог это сделать? Сам? Какими словами? О, Господи...
– Идвар? – она позвала его тихо. – Что он тебе сказал?
– Да ничего! – он отрезал, давая понять, что больше не хочет об этом разговаривать, отвернулся к ней спиной, долго мучительно глядел на сваленные на столе бумаги. Ждал, что Аэлла уйдёт сама, но она не уходила, будто ждала продолжения.
– Что он сказал тебе? Ты скрываешь от меня, я чувствую, что-то серьёзное, да?
– Я не хочу говорить об этом...
– Ты не доверяешь мне?
– Доверяю, почему же...
– Он обидел тебя, оскорбил, сделал больно? Идвар, почему ты не говоришь мне? Я же чувствую, что ты изменился, ты стал чужим... Я не узнаю тебя. Что случилось, Идвар? Может быть, я смогу чем-то помочь тебе, но я же не могу, если не буду знать... Ты мучаешь сам себя и меня, страдаешь в одиночку...
Он резко обернулся к ней, она аж отшатнулась.
– Аэлла, милая... – а прошептал с мукой, с болью, с невыплаканными слезами.
Но Аэлла смотрела на него, ничего не говоря, словно ждала. Идвар опустил голову на грудь, отрешённо покачал ею от плеча к плечу. Ему больно, как же ему больно. Сердце Аэллы обливалось слезами от жалости к нему, она подошла и обняла его, склоняя его голову к себе на грудь, хотя он был выше ростом. Гладила по голове, как мать обычно успокаивает ребёнка, утешает его в боли и в страданиях.
– Всё будет хорошо, Идвар. Я всё равно люблю тебя, что бы ни случилось, что бы он ни сказал тебе, что бы ни сделал... Любила, люблю и буду любить... Мне всё равно, что ты скрываешь, но мне больно, когда тебе больно...
Она гладила его по голове, а он, никогда в жизни не испытывавший материнской ласки, слышал биение её сердца, и буквально умирал от тоски и боли. Он любит её, любит больше всего на свете, и не может скрывать от неё. Спросил шёпотом:
– Ты, правда, будешь любить меня, несмотря ни на что? Будешь любить меня и Уарда?.. Даже если узнаешь... – Не договорил и оторвал голову, в упор глядя на Аэллу, и она заметила в его глазах невыпущенные на волю слёзы, шепнула тихо:
– Конечно, Идвар, я буду любить тебя всегда...
Он молчал долго, отошёл и, постояв немного, сел на стул у стола, опёрся локтями в колени и запустил пальцы в волосы до самой макушки. Будто великая, страшная тяжесть лежала на его плечах. Но Аэлла не торопила его, если захочет, он сам расскажет, иначе неосторожным словом можно спугнуть миг откровения и доверия. И она дождалась его, Идвар заговорил чуть слышно, глухо, с болью, незнакомой ей:
– Он сказал мне, что ни я, ни Уард, никто из моего рода никогда не станут королями, потому что он не допустит... из-за того... – сделал паузу, уронил одну руку между колен, а второй подпёр голову под лоб. – Из-за того, что я – не его сын... – Аэлла не вмешивалась, ждала терпеливо, спокойно, не выказывая удивления. – Будто мать моя нагуляла меня и родила не от короля, не от него... поэтому он ненавидит меня с детства... Поэтому и убить хотел... – Он усмехнулся вдруг с горечью, глянул на Аэллу исподлобья. – Я – не королевский сын, я не принадлежу к королевскому роду...
Представители совета признали работу князя удовлетворительной, разошлись. В зале остались только Айрил и Идвар. Идвар всё это время молчал, только дважды задал уточняющие вопросы, не сводя внимательного взгляда с карты. Да, на этот раз всё куда как серьёзнее, если удастся достроить, что задумали, то, может быть, получится измотать армию Мирополя до подхода к Райрону, а потом придётся уходить на восток.
Райрон, конечно, какое-то время продержится, это большой и сильный город, но оставаться здесь будет опасно. За эти дни Идвар проверил систему подземных ходов, выходящих к берегу реки, подальше от крепостных стен. Бежать на восток, в приграничные земли, там дальше Солк, даст ли он убежище врагам Мирополя? В свете последних событий правитель Солка, может быть, и пойдёт на это, в обиде за дочь, которую ему вернули, как несостоявшуюся жену наследника.
Надо будет написать графу Солка и попросить убежища на случай длительной войны. А что будет с Райроном, с теми людьми, кто живёт здесь, кто выступит против короля? Почти все аристократы – мелкие и крупные – поддерживают эту войну, а значит, рискуют всем. Но, если у них ещё есть шанс даже после войны добиться прощения короля, пусть не им, так их детям, то у Идвара этого шанса нет. Король убьёт и его самого, и Аэллу, и их сына... Поэтому он и поддерживает эту войну, каким бы удивительным для всех окружающих это ни казалось. Война отца с сыном...
Мысли его прервал Айрил, он наливал себе в кубок разбавленного водой вина и спросил вдруг:
– Я не ожидал увидеть вас здесь, когда вернусь в Райрон, почему вы не уехали?
Идвар перевёл на него глаза, оторвавшись от карты.
– Почему я должен был вдруг уехать и куда?
– Ну как, – Айрил пожал плечами, будто говорил известную истину, а его не понимали, – в Мирополь, конечно...
– Зачем? – Идвар нахмурился.
– К отцу, на Родину, вы что, собираетесь воевать со своим отцом? Не смешите меня, Бога ради... Я знаю, бывают войны, когда воюют дяди с племянниками, когда воюют братья и кузены, когда они не могут поделить миром власть или земли, но, чтобы воевали сыновья и отцы?.. О таком я не слышал. Бывает, конечно, когда сыновья устраивают заговоры, ведут закулисную игру, но чтобы открытая война? – Он замолчал и отпил несколько глотков, не сводя глаз с Идвара.
– Вам этого не понять... – небрежно отмахнулся Идвар в ответ, но небрежность эта получилась неискренней: он и сам об этом много думал, конечно же, его не поймут. Отцы с сыновьями воюют нечасто.
Айрил ничего не говорил, молча пил вино и смотрел прямо, будто ждал продолжения. Он изменился, внешне приобрёл вид, достойный князя, его сейчас на «ты» называть было грех. Да и внутренне изменился, стал взрослее, сдержаннее, не было той знакомой пылкости и горячности. Год назад он был в тени отца, теперь решения приходилось принимать самому, вот и нет этого раздражения, что было раньше. Сейчас ему требовалась холодная расчётливая голова, без этого он бы войну с Крейном не выиграл.
– У каждой войны есть причины и предлоги, – начал Идвар первым, – вот вы год назад затеяли войну с королём по какой причине?
Айрил подумал какое-то время, потом ответил:
– Мы отдаём Мирополю слишком много хлеба, король задавил нас налогами, нам выгоднее было бы продавать его в Солк, а они продавали бы его по морю. Это причина войны. Но отец ваш нас не отпустит, слишком много дешёвого хлеба требует Мирополь... Мы его даём...
Идвар молчал, он знал и сам об этих причинах, это не секрет, но сам ничего не говорил в ответ, и Айрил спросил его:
– А почему вы воюете со своим отцом, не интересы же Райрона вас волнуют, в самом деле?
Идвар молчал, не зная, как ответить ему, наконец, разомкнул пересохшие губы:
– Я воюю за тех, кого люблю...
– Хм... – усмехнулся Айрил. – Вы могли бы и договориться с родным отцом, он бы вас понял, ни один отец не желает зла своим детям.
– Вы не знаете моего отца. Не все отцы одинаковые.
– Или вы не умеете договариваться, вы же – Мирон, вы привыкли все споры решать войной, зачем нужны переговоры, когда можно взяться за меч?
Идвар стиснул зубы, прищуривая глаза. Что он вообще может знать об этом? Кто он такой?
– Что-то вы не договорились с родным дядей...
– Я продолжал вашу политику, вы с ним договариваться не собирались.
– А я думал, вы защищали своих родных и себя.
Айрил опять усмехнулся и добавил:
– Не мог же я в ваше отсутствие разбазаривать ваши земли...
– А я не могу разбазаривать вашу жизнь. – При этих словах князь вопросительно приподнял брови, не понимая о чём речь, и Идвар пояснил: – Король потребовал от меня, чтобы я казнил вас, этого же он потребовал и от Аэллы. И она, и я отказались. Разве вы не знаете об этом?
Глаза Айрила смотрели неподвижно, он сомкнул распахнувшиеся от удивления губы и, отвернувшись, поставил на стол кубок с недопитым вином. Наверное, для него это стало новостью, но Идвар думал, что он знал об этом, что Аэлла говорила ему о требовании короля. Выходит, нет? Князь ушёл, не попрощавшись, и Идвар проводил его глазами. Выходит, нет...
Уже вечером к нему влетела взволнованная Аэлла, сразу же буквально набросилась с порога:
– Идвар, Господи, зачем ты сказал ему об этом? Я же не хотела говорить ему, зачем ты сказал?.. О, Боже...
– И что? – Идвар чуть нахмурился, следя глазами за лицом жены.
– Он уже приказал заложить коня, собрался ехать...
– Куда? – перебил негромко.
– В Мирополь, к королю!
– Зачем? Он что, не понимает, что его там казнят?
Аэлла с обессиленно усталым видом, чуть не плача, опустилась на скамью.
– Он думает, что сможет этим остановить войну, что король передумает... Войны не будет...
– Я считал, он умнее.
Аэлла посмотрела с мольбой, зашептала:
– Останови его, Идвар, пожалуйста, он ничего не хочет слушать. Он уедет, он сможет, с него станется, король убьёт его зря... Не позволяй ему, пожалуйста, прошу тебя, останови его... – Она уронила голову, бессильно качая ею туда-сюда, в отчаянии могла расплакаться в любой момент.
– Где он сейчас?
– Он собирался ехать прямо сейчас, мы поругались с ним, он всё высказал мне, что не должна была скрывать от него... Господи, – её голос сорвался на шёпот, – я еле-еле вымолила у него, чтобы он остался на ужин, уехал завтра утром... Он ничего не хочет слышать... Настолько упёрся... Идвар, пожалуйста...
– Хорошо, я поговорю с ним за ужином, а ты успокойся и не надо так. Я же не знал, что ты из этого сделала тайну. Никуда он не поедет, или я опять его в тюрьму посажу...
Аэлла нахмурилась тревожно, долго молчала, потом поднялась и ушла. Идвар пробыл в зале для военного совета до самого ужина, слуга нашёл его там, но перед тем, как спуститься в столовую, Идвар зашёл в свой кабинет. Он не подбирал особых слов, не думал, что будет говорить её брату, надеялся, что всё пойдёт само собой, и слова найдутся походу.
Когда спустился к столу, и Аэлла, и Айрил были тут, Идвар приказал слугам оставить их и начал разговор, обращаясь к князю:
– В общем так, слушай меня внимательно, лишнего я говорить не буду и уговаривать тебя я тоже не буду. Ты собрался в Мирополь, собрался к королю на поклон? Я правильно понял? – Айрил молчал, сидя за столом, при вопросе только упрямо губы поджал, и подбородок вздёрнул, не сводя тёмных глаз. Идвар говорил дальше, говорил с ним на «ты», и это почему-то не коробило слух: – Я, конечно, рад, что ты собираешься пожертвовать своей жизнью ради других, ради даже меня, например. Но скажу тебе с полной уверенностью: не поможет, и смерть твоя – не поможет. Короля сейчас никто и ничто не остановит, ни ты, ни я, ни что другое. Он уже давно начал эту войну, и воюет он не с Райроном, и не с вашим родом, он воюет со мной. Мне – он объявил войну. Хочешь верь, хочешь не верь, но сейчас эта война из-за меня... А теперь, когда король узнает, что я жив, что я не умер, эта война будет обязательно. Он придёт сюда, чтобы убить меня, мою жену, моего сына и тебя, потому что ты теперь – мой родственник. Эта война моя. Моя, а не твоя, и твоя смерть ничего не изменит... – Идвар говорил негромко и твёрдо, с нажимом, говорил сквозь зубы. Говорил так, что даже если бы это и была неправда, в неё всё равно бы поверили, так убедительно звучали его слова.
Айрил молчал. Аэлла замерла, глядя во все глаза, даже будто дышать перестала. Таким своего мужа она не видела ещё ни разу в жизни. «Господи... Господи... Господи...» – звучало лишь в её голове безмолвной молитвой.
А Идвар продолжал:
– Король ненавидит меня с детства, он желает мне смерти. Он уже пытался убить меня. Для всех, кто знает, на меня и моих людей напали разбойники. Это разбойники-то в Мирополе? – Он усмехнулся зло и продолжил: – Там такого уже лет десять не было. Не-ет, это были не разбойники, это была личная королевская охрана... Вот! – Он бросил на стол короткую чёрную стрелу для арбалета, взгляды Айрила и Аэллы скользнули на неё. – Чёрные стрелы, чёрные плащи – я узнал их! Они должны были убить меня и моих телохранителей. Всех до единого, чтоб не вернулся никто. Мне повезло по великой случайности, как только раз в жизни бывает... Король отдал приказ, убить меня, он грозился придти в Райрон за тобой, – посмотрел на Аэллу, – за Уардом, и за тобой! – Перевёл глаза на князя Айрила. – Это звучит удивительно, ведь я его сын... – При этих словах Аэлла опустила голову, закрывая глаза. – Но война эта будет, и ты, князь, это только предлог, причина другая... – Он сделал паузу и заговорил через момент: – Для тебя самое главное – определиться сейчас, на чьей стороне ты будешь? Но, какую бы сторону ты ни выбрал, тебя ждёт та же участь, что и меня. Победа ли, поражение, смерть или жизнь – ты разделишь всё со мной поровну. Если я буду жить, то и ты тоже, если король разобьёт меня, то и ты жить не будешь. Понятно? – Он в упор смотрел в лицо князя, и тот сумел выдержать его взгляд. Идвар продолжил: – Если будешь на моей стороне, завтра же публично признаю тебя своим вассалом и отдам земли Крейна. Будешь воевать за себя, и за меня одновременно. Выбирай! Я жду до утра... – Развернулся и ушёл из обеденного зала.
Аэлла проводила его глазами, быстро поднялась из-за стола и пошла следом. Она настигла Идвара только в его кабинете, спросила первой:
– Ты ничего не рассказывал об этом, король, в самом деле, хотел тебя убить?
– Хотел и убил бы, если бы всё получилось, как было рассчитано. – Поднял голову и посмотрел на Аэллу в упор. – И я бы не вернулся...
– О, Боже, Идвар, почему? Зачем ему это, он и так сослал тебя на задворки королевства?.. Зачем?
– Затем, что я, по его мнению, хочу забрать у него и его сына королевский трон, хочу стать королём.
– А ты хочешь?
Идвар сверкнул глазами возмущённо, вспылил:
– И ты туда же? Не нужен мне никакой трон, я всего лишь добивался звания Майнора для Уарда, и это по закону. Он – самый старший наследник, он должен быть по праву Майнором, а потом королём. Он – а не я! Как это может быть непонятно? Я не могу вас понять... Да и сейчас, какая разница?
– А что король? Ты и на этот раз опять с ним об этом разговаривал?
– Конечно.
– Что он тебе сказал?
Аэлла задавала вопрос за вопросом, а Идвар в раже произошедших событий сказал о том, о чём не хотел говорить никогда.
– Он сказал, что никогда не позволит ни мне, ни моим детям, никому из моего рода даже претендовать на трон, не говоря уже про то, чтобы занять его.
– Почему, Идвар? Почему он так сказал?
– Да потому что я... – Он осёкся и не договорил, резко рубанув воздух ладонью, понял, что не может, и прошептал бессильно, разом теряя весь пыл: – Да потому что – и всё...
Аэлла долго молчала, глядя на него. Неужели король рассказал ему? Неужели он смог это сделать? Сам? Какими словами? О, Господи...
– Идвар? – она позвала его тихо. – Что он тебе сказал?
– Да ничего! – он отрезал, давая понять, что больше не хочет об этом разговаривать, отвернулся к ней спиной, долго мучительно глядел на сваленные на столе бумаги. Ждал, что Аэлла уйдёт сама, но она не уходила, будто ждала продолжения.
– Что он сказал тебе? Ты скрываешь от меня, я чувствую, что-то серьёзное, да?
– Я не хочу говорить об этом...
– Ты не доверяешь мне?
– Доверяю, почему же...
– Он обидел тебя, оскорбил, сделал больно? Идвар, почему ты не говоришь мне? Я же чувствую, что ты изменился, ты стал чужим... Я не узнаю тебя. Что случилось, Идвар? Может быть, я смогу чем-то помочь тебе, но я же не могу, если не буду знать... Ты мучаешь сам себя и меня, страдаешь в одиночку...
Он резко обернулся к ней, она аж отшатнулась.
– Аэлла, милая... – а прошептал с мукой, с болью, с невыплаканными слезами.
Но Аэлла смотрела на него, ничего не говоря, словно ждала. Идвар опустил голову на грудь, отрешённо покачал ею от плеча к плечу. Ему больно, как же ему больно. Сердце Аэллы обливалось слезами от жалости к нему, она подошла и обняла его, склоняя его голову к себе на грудь, хотя он был выше ростом. Гладила по голове, как мать обычно успокаивает ребёнка, утешает его в боли и в страданиях.
– Всё будет хорошо, Идвар. Я всё равно люблю тебя, что бы ни случилось, что бы он ни сказал тебе, что бы ни сделал... Любила, люблю и буду любить... Мне всё равно, что ты скрываешь, но мне больно, когда тебе больно...
Она гладила его по голове, а он, никогда в жизни не испытывавший материнской ласки, слышал биение её сердца, и буквально умирал от тоски и боли. Он любит её, любит больше всего на свете, и не может скрывать от неё. Спросил шёпотом:
– Ты, правда, будешь любить меня, несмотря ни на что? Будешь любить меня и Уарда?.. Даже если узнаешь... – Не договорил и оторвал голову, в упор глядя на Аэллу, и она заметила в его глазах невыпущенные на волю слёзы, шепнула тихо:
– Конечно, Идвар, я буду любить тебя всегда...
Он молчал долго, отошёл и, постояв немного, сел на стул у стола, опёрся локтями в колени и запустил пальцы в волосы до самой макушки. Будто великая, страшная тяжесть лежала на его плечах. Но Аэлла не торопила его, если захочет, он сам расскажет, иначе неосторожным словом можно спугнуть миг откровения и доверия. И она дождалась его, Идвар заговорил чуть слышно, глухо, с болью, незнакомой ей:
– Он сказал мне, что ни я, ни Уард, никто из моего рода никогда не станут королями, потому что он не допустит... из-за того... – сделал паузу, уронил одну руку между колен, а второй подпёр голову под лоб. – Из-за того, что я – не его сын... – Аэлла не вмешивалась, ждала терпеливо, спокойно, не выказывая удивления. – Будто мать моя нагуляла меня и родила не от короля, не от него... поэтому он ненавидит меня с детства... Поэтому и убить хотел... – Он усмехнулся вдруг с горечью, глянул на Аэллу исподлобья. – Я – не королевский сын, я не принадлежу к королевскому роду...
